Размещено на http://www.allbest.ru/

Реферат

ГУМАНИЗАЦИЯ ГУМАНИТАРНЫХ НАУК

Содержание

• 1. Понятия гуманитаризации и гуманизации наук
• 2. Рассудочно-социологическая и экзистенциально-антропологическая тенденции в современной эпистемологии
• 3. Гуманизация гуманитарных наук как становление научной субъектности
• Литература

1. Понятия гуманитаризации и гуманизации наук

Во второй половине ХХ в. заметно усилился процесс гуманитаризации и гуманизации наук, в том числе и гуманитарных. В научной литературе понятия гуманитаризма и гуманизма часто употребляются как синонимы, или почти совпадающие по содержанию и объему термины. В частности, под гуманитаризмом в прошлом веке подразумевалось "изучение и приложение к жизни человеческих начал сострадания, любви, кротости и всеобъемлющего доброжелательства", равнозначно русскому слову "человечность". Задача гуманитарианства, по его мнению, состоит в том, чтобы, воспитывая в себе самом доброе чувство ко всему живущему, защищать все живые существа от жестокостей и несправедливостей, совершаемых над ними людьми, смягчать страдания, ставшие уже неизбежным фактом (Г. Солта).

Еще в конце 20-х годов ХХ в. имея в виду содержание преподавания в дореволюционной классической гимназии, специалисты характеризовали ее как "гуманистическую школу", в то время, как правильнее в этом случае было бы употребить определение "гуманитарная".

В связи с этим специалисты говорят о необходимости четкого разведения понятий гуманитарного и гуманного, как и соответствующих им "измов". Некоторые исследователи считают, что в отличие от гуманизма, понимаемого как характеристика мышления и деятельности, ориентированных на благо человека как высшей ценности, гуманитаризм - это направление мышления и деятельности, ориентированное на всемерное развитие, освоение и использование гуманитарного знания в качестве важнейшего средства развития человеческой жизнедеятельности.

В связи с этим они отмечают, что "гуманитаризацию науки нередко сводят к проблеме насыщения негуманитарных дисциплин выводами и данными гуманитарных мышления, гуманитарных наук. В самом деле, в условиях превращения науки в могущественную силу, научное знание может быть использовано с равным успехом как во имя добра и созидания, так и во имя зла и разрушения. И очевиднейший путь гуманитаризации всякой науки состоит в теоретическом обосновании и практическом создании необходимых и достаточных условий, при которых исключаются возможности сознательного злоупотребления научными достижениями. Не менее важным для научной деятельности - в гуманитарном ее аспекте - выступает преодоление односторонности и абсолютизации рационально-экспериментальных способов познания, обеспечение гармоничного их единства, взаимодополняемости с эмоционально-эстетическим постижением мира, как и обретение веры в нравственные идеалы как необходимый аспект научной деятельности. Однако, проблемы гуманитаризации научных знаний едва ли можно представить в подлинном и целостном их объеме вне уяснения природы гуманитарного мышления (Догалаков А.Г.).

Другие исследователи отмечают, что дефиниция гуманизма в широком смысле может использоваться для качественной характеристики не только отношений между людьми, но также и отношения людей к культуре, и, что сегодня важно подчеркнуть, - к природе, животным. В узком же смысле - как светское вольномыслие эпохи Возрождения, противостоящее схоластике, духовному владычеству церкви, как прогрессивное движение этой эпохи, направленное к освобождению личности. Слово же "гуманитарный" применяется обычно к определенному классу наук и означает относящееся к изучению культуры и истории народа в отличие от наук о природе и этнических (Турченко В.Н.).

Гуманитарное, по их мнению, связано с определенным классом наук, называемых общественными. Общим основанием для отнесения той или иной дисциплины к классу гуманитарных служит то, что объектом ее является изучение тех или иных сторон социальной формы движения. Тогда гуманизм - это направление мышления и деятельности, ориентированное на благо всех людей как высшую ценность и высший смысл жизни при безусловном уважении свободы каждой личности. Гуманитаризм же - направление мышления и деятельности, ориентированное на всемерное развитие, освоение и использование гуманитарного знания в качестве средства гуманизации жизни. Причем, оба эти понятия в современных условиях используются в значении противоположном технократизму - направлению мысли и деятельности, абсолютизирующему роль техники, материального производства.

В последнее время появился целый ряд работ, в которых речь идет о гуманитаризации наук, но в основном естественных. Исследователи в основном пишут о необходимости гуманитаризации естественных наук.

При этом одни ученые под гуманитризацией понимают человеческое измерение естествознания, которое характерно для постнеклассической науки.

Другие под гуманитаризацией подразумевают использование в естественно-научном познании методологических идей, характерных для гуманитарных наук. Гуманитаризация естественных наук, по их мнению, требует их диалогического отношения к своему предмету так же, как и в гуманитарных науках: не как к материалу интеллектуальной активности исследователя, но как к ее адресату (собеседнику), когда объект в процессе диалогического общения с ним превращается в субъект.

В.С. Швырев, синтезируя оба представления о гуманитаризации, считает, что надо учитывать эволюцию естественных наук в сторону их гуманитаризации, связанную с выявлением их "человеческого измерения", и внедрением в естественных науках принципа конструктивной диалогичности.

Третьи исследователи под гуманитаризацией естественных наук понимают приобретение ими ценностного социального статуса. Это выражается в теоретическом обосновании и практическом создании необходимых условий, при которых исключается возможность сознательного злоупотребления научными достижениями. Кроме того, важным является преодоление односторонности и абсолютизации рационально-экспериментальных способов познания, обеспечение гармоничного их единства, взаимодополняемости с эмоционально-эстетическим постижением мира.

В современной литературе речь обычно идет о гуманизации науки как социального института в целом. При этом гуманизацию наук связывают с распространение в научном познании идей и принципов гуманизма. Однако само понятие гуманизма учеными трактуется неоднозначно, и поэтому содержание гуманизации науки понимается по-разному. Так, В.Н. Турченко отмечает, что гуманизация науки - это все более полное использование результатов и потенциальных возможностей науки в целях обеспечения благополучия людей; совершенствование самой сферы науки с целью создания условий, наиболее отвечающих самореализации и увеличению творческого потенциала всех, работающих в этой сфере.

При этом В.Н. Турченко выделяет семь направлений гуманизации науки в целом.

Первое направление состоит в определении и практической реализации необходимых и достаточных условий, при которых исключаются возможности сознательного злоупотребления ее достижениями.

Второе направление заключается в теоретическом обосновании равновесного природопользования и разработке научно-технических средств, экономических и социально-политических форм, позволяющих людям практически распространять принципы гуманизма на свое отношение к природе.

Третье направление связано с преодолением односторонности и абсолютизации рационально-экспериментального способа познания, обеспечением его гармоничного единства, взаимодополняемости с эмоционально-эстетическим постижением мира, обретением знания научных истин и веры в нравственные идеалы и принципы как равно необходимых ориентиров в жизни.

Четвертое направление заключается в обеспечении условий и режимов профессиональной деятельности научных работников, необходимых для их полноценного всестороннего и гармоничного развития, максимального развития творческого потенциала каждого.

Пятое направление состоит в демократизации внутри коллективных отношений и обеспечение благоприятного психологического климата, а также духа соревновательности при стремлении к общим целям.

Шестое направление - это насыщение негуманитарных дисциплин данными и выводами гуманитарных дисциплин.

Седьмое направление гуманизации науки заключается в гуманизации самих гуманитарных наук.

Поскольку, пишет В.Н. Турченко, сущность гуманизма состоит в отношении к человеку как к высшей ценности, постольку все семь перечисленных направлений гуманизации науки связаны с утверждением соответствующих ценностных ориентиров в содержании, формах и методах профессиональной деятельности ученого. Гуманитарные дисциплины призваны теоретически осмысливать и проектировать этот процесс, вплоть до разработки конкретных социальных технологий, которые могут на инженерном уровне тиражироваться и широко распространяться в научно-исследовательской практике.

Поскольку вопрос о необходимости гуманизации гуманитарных наук уже поставлен, но пока он не получил своего разрешения в современной исследовательской практике, то данной статье предпринимается попытка разработки иной концепции гуманизации гуманитарных наук в их эпистемологическом контексте.

В основу концепция гуманизации гуманитарных наук можно положить один из концептов гуманизма, сущность которого состоит не в отношении к человеку как высшей ценности, а в понимании человека как креативной личности.

В рамках такого концепта гуманизация гуманитарных наук связана со становлением особого типа ученного, который является не просто креативной личностью (это ясно a priori, поскольку научное исследование - это всегда творческая деятельность, направленная на получение новых знаний), а личностью, способной к индивидуальной самореализации в этом знании. Поэтому речь идет о таком типе ученого, который способен быть субъектным в производстве новых гуманитарных знаний. Эта субъектность проявляется в свободе научного творчества, которая выражается в том, что ученый, преодолевая "методологический прессинг" путем самоутверждения и самоактуатизации, становится "автономным исследователем" и присваивает себе право выбирать методологические основания своей профессиональной деятельности и создавать личностно-ориентированные картины изучаемой реальности.

Такой автономный ученый" не только воспринимает профессиональную научно-исследовательскую культуру, но и противостоит ей, ставя себя по отношению к ней в позицию "вненаходимости". Его научная деятельность начинает носить проективный и конструктивный характер, а изучаемая действительность становится такой, какой ее определяет сам исследователь.

2. Рассудочно-социологическая и экзистенциально-антропологическая тенденции в современной эпистемологии

Формирование "автономного ученого" было обусловлено теми эпистемологическими изменениями, которые происходили в научном методологическом сознании во второй половине ХХ в. Рассматривая эти изменения в завершенном виде, отметим, что в гуманитарных науках в настоящее время между собой конкурируют различные когнитивные практики, в ходе которых изучаемая реальность растворяется во множестве теоретических конструктов, ценностных концептов, смысловых миров и метафорических значений.

По мнению некоторых исследователей, эти практики можно свести к двум типам. Первый тип, беря за образцы модели мышления "строгих" наук, реализует варианты гносеологических и логико-методологических практик. Он опирается на традицию так называемой систематической эпистемологии, осуществляемой по правилам "нормального" дискурса, проясняющего природу человеческого познания (учения Дж. Локка, И. Канта, неокантианцев, марксистская теория познания как теория отражения, феноменология Э. Гуссерля, критический рационализм К. Поппера, аналитические концепции познания).

В систематической эпистемологии присутствуют два когнитивных императива. Первый заключается в требовании элиминации субъекта познания из его результатов, поскольку именно это рассматривается как условие получения объективного знания. Второй императив, также гарантирующий объективность знания, состоит в требовании вооружения познающего субъекта научным методом, правильным способом описания и объяснения изучаемой реальности (Микешина Л. А.)

Такую систематическую эпистемологию можно еще назвать рассудочно-социологической, в рамках которой господствует принцип монистической интерпретации социальной реальности. В русле монистической интерпретации социальной реальности в качестве научного признается только один - универсальный - способ ее интерпретации. При монистической интерпретации существенным является то, что ее возможности абсолютизируются, тогда как все другие способы интерпретации считаются ограниченными или ненаучными

Принцип монистической интерпретации социальной реальности предполагает, что только одна из конкурирующих теорий обязательно должна быть истинной, а остальные ложными. В связи с этим ученые, исповедующие это принцип, всегда претендуют на монопольное обладание научной истиной. Это, естественно, сопровождается гносеологическим ригоризмом, т.е. решительным неприятием всех других возможных способов осуществления познавательной деятельности в науке.

Исследователи, придерживающиеся этого принципа, признают возможность получения такого научного знания, которое бы полностью соответствовало изучаемой действительности, обеспечивая тем самым однозначность содержания объективно истинного знания. В рамках рассудочно-социологической эпистемологии существует уверенность в возможность построения такой единственно верной научной теории, доказательные аргументы которой окончательны и бесспорны.

Второй тип когнитивных практик, беря за образцы гуманитарные и художественные модели мышления, включает все богатство практик экзистенциально-антропологической традиции. Основу этой традиции составляет эпистемология, имеющая антисистематический, периферийный, "наставительный" (по Р. Рорти) характер, как у Витгенштейна, Хайдеггера, Гадамера, Дерриды. Эпатирующий дискурс и понятийный аппарат этих практик нетрадиционен, интенсивно метафоричен, близок к поэзии, афоризмам, арсеналу художественного мышления. В такой эпистемологии когнитивные императивы систематической эпистемологии рассматриваются как господство рассудочности и "логический диктат", а следование правилам и методам, логической необходимости - как тотализация, "избавление" человека познающего от свободы, когда бремя выбора и ответственности оказывается сброшенным (Микешина Л. А.)

Антисистематическую эпистемологию можно назвать экзистенциально-антропологической, в рамках которой доминирует принцип плюралистической интерпретации изучаемой реальности. Согласно этому принципу эта реальность может мыслиться в многочисленных вариантах, каждому из которых соответствует свой собственный "наблюдатель" (в широком смысле - научное сознание определенного сообщества ученых).

Методологический смысл принципа плюралистической интерпретации состоит в том, что в конкретной когнитивной ситуации применяется свой специфический, ориентированный на решение определенных исследовательских задач способ интерпретации изучаемой реальности. Поэтому в ходе научного исследования ученый, учитывая специфику его предмета и характер познавательных задач, сознательно выбирает те способы их решения, которые должны дать необходимый научный результат. При этом в зависимости от специфики предметной области и задач исследования ученый легко переходит от одного типа интерпретации к другому, меняя методологические позиции. Вместе с тем принцип плюралистической интерпретации содержит требование, согласно которому любая из удачных интерпретаций изучаемой реальности является ограниченной, и поэтому не может быть экстраполирована в качестве универсальной методологии на весь процесс научного познания.

Смысл методологической установки, связанной с плюралистической интерпретацией изучаемой реальности, состоит в том, что по отношению к предмету научного исследования можно сформулировать множество исследовательских задач, приоритетность которых зависит от методологического выбора исследователя. Однако по отношению к определенному классу исследовательских задач применяется, как правило, свой специфический способ их решения, давший в рамках определенной познавательной парадигмы необходимый научный результат.

Таким образом, в развитии современной эпистемологии присутствуют две тенденции. Первая тенденция - рассудочно-социологическая - связана с построением эпистемологии как "строгой науки", стремящейся представить субъектно-объектные отношения во все более жестких абстракциях, где господствует анонимный гнет понятий, демонстративность научной мысли и технократизм. Вторая тенденция - экзистенциально-антропологическая - обусловлена стремлением не только сохранить субъект познания, но и представить его в теории познания как целостность, в единстве мышления, чувствования и деятельности, ориентированную на интеллектуальные игры и эвристичность.

Одной из особенностей сложившейся методологической ситуации в гуманитарных науках является то, что "в современном научном мире, - как подчеркивают некоторые исследователи, - почти не осталось серьезных ученых, которые бы с такой страстью, как еще совсем недавно, отстаивали тезис о возможности и необходимости единого подхода к реальности, отражающего одну, единственно верную теорию, способную охватить и передать весь широкий спектр многообразного и многослойного мира реальности с его разнообразными особенностями, сложностями и противоречиями, не поддающимися никаким, даже самым основательным и тщательно продуманным, единым схемам и моделям развития (Искандеров А. А.)

В результате в научном сознании ученых наметился переход от монистической интерпретации реальности к плюралистической. Этот переход соответствует той эпистемологической тенденции, существующей в современном научном гуманитарном познании, в рамках которой наука открывает для себя множество реальностей и движение идет от одной-единственной истины и одного изначально данного мира к процессу порождения многообразия верных и при этом конфликтующих миров как самодостаточных и внутренне согласованных реальностей. Отсюда вытекает вывод: признание множественности версий мира в различных концептуальных системах делает невозможным существования какого-либо полного описания реальности.

Гуманизация гуманитарных наук возможна только в рамах экзистенциально-антропологической эпистемологии и плюралистической интерпретации изучаемой реальности.

3. Гуманизация гуманитарных наук как становление научной субъектности

Начало гуманизации гуманитарных наук было положено в первой половине XX в. неклассической моделью научного познания. Основу этой модели составлял принцип номинализма, предметный аспект которого проявлялся в индивидуализме, интерпретации изучаемой реальности как казуальной и уникальной и антропологизме, признававшем необходимость "человеческого измерения" этой реальности. Методологический аспект принципа номинализма задавал для неклассической модели научного гуманитарного познания идиографическую когнитивную стратегию, цель которой состояла в восстановлении смысла чужой индивидуальности, ее коммуникативной и символической природы посредством аксиологического в нее "вживания".

Такая наука возникла в русле неклассической рациональности, в рамках которой индивидуальная реальность стала восприниматься в качестве сложного и уникального мира саморегулирующейся повседневности, основанием которой выступают различные картины мира и уникальные духовные коды жизнедеятельности людей.

В связи с этим изменилось представление о предмете гуманитарных наук, которые стали науками о человеке в обществе как деятельном, мыслящем и чувствующем субъекте, авторе и актере повседневной жизненной драмы. Поэтому ученый, намеревающийся раскрыть тайны этой драмы, обращается со своими "вопрошающими" вопросами к ее участниками, то есть пытается завязать с ними диалог. Столь долго доминировавший в научном исследовании монологический принцип, при котором был слышен лишь голос ученого, наподобие естествоиспытателя, описывавшего свой объект, сменяется, как подчеркивается в научной литературе, диалогическим принципом: исследователь вопрошает людей прошлого и внимательно вслушивается в их ответы. Эти ответы подсказывают ему новые вопросы, и так завязывается диалог "изучающего с изучаемыми".

Исходя из этого, неклассическая рациональность интерпретирует гуманитарное познание как субъектно-субъектное отношение, как диалог различных культур. Классическая рациональность, провозглашая принцип "нейтральности" субъекта познавательной деятельности, игнорировала его деятельностно-субъектную природу и удаляла из процедур объяснения все то, что не относилось к объекту науки. Неклассическая рациональность, в которой деятельностная природа познающего субъекта выступает в явном виде, предполагает осмысление соотнесенности объясняемых характеристик предмета исследования с особенностями методологических средств и операций научно-исследовательской деятельности (Степин В. С.).

Если классическая рациональность апеллировала к научной теории, то неклассическая - это апология "здравого смысла" и "метафизика обыденности". В неклассической рациональности "здравый смысл", или "обыденный разум", находит выражение в том, что отражает "повседневную аксиологию", основанную на методологии "самоочевидности". В рамках этой аксиологии сложилось представление о ценностных константах жизни, настолько устойчивых, неизменных и самоочевидных, что обращение к ним не подразумевало особой проблемы. Поэтому методология "самоочевидности" строится на предположении о том, что в изучаемой реальности существуют некоторые предопределенные стереотипы восприятия и схемы поведения людей как своеобразные стандарты жизненных человеческих действий.

В неклассической рациональности "здравый смысл" часто приводит к тому, что сама реальность замещается разнообразными суждениям и точками зрения. Это превращает неклассическую науку в науку "правдоподобия", основанную на определенной социальной договоренности, на компромиссе между различными интересами, моральными установками и вариантами восприятия мира. Такое научное "здравомыслие" оказывается достаточно близким к художественно-литературному мировосприятию.

Поэтому в методологии неклассической науки большая роль в научном исследовании отводится субъекту познавательной деятельности. Ее представители считают, что эмпирическая действительность представляет собой необозримое многообразие, увеличивающееся по мере того, как в нее углубляются и начинают разделять на составные элементы. В силу этого гуманитарное познание становится не отображением, а преобразованием действительности, и притом всегда упрощенным. Это, по мнению исследователей, является доказательством несостоятельности воззрения, будто наука должна дать отображение действительности", ибо сама наука возникает лишь благодаря производимому субъектом преобразованию.

Поэтому теоретики неклассической науки считают, что точка зрения ученого на то или иное событие не только независима от предмета познания, но в сущности она сама создает этот предмет. Но речь идет не о произвольности научных построений, а о том, что всякое научное описание имеет значение лишь для определенного круга людей.

В связи с этим в неклассическом гуманитарном познании была поставлена проблема "отнесения к ценности". У одних представителей неклассической науки ценности носят трансцендентный, у других - социальный характер. "Отнесение к ценности" в неклассической науке выступает в качестве критерия отбора фактов, но не как их "оценка", от которой ученый должен воздерживаться. Дело ученого - представить факты, в их взаимосвязи, целостности, индивидуальности и неповторимости. Следовательно, в процессе гуманитарного познания "речь может идти, - как подчеркивал в свое время Г. Риккерт, - только о субъективирующем истолковании смысла, но никогда не о субъективирующем понимании действительности".

Это свидетельствует о том, что в рамках неклассической науки происходит отказ от того понятия научной объективности, которое основывалось на идеальном представлении о научном познания как отражении изучаемой реальности. Представители неклассической науки считают, что это принципиально недостижимо, поэтому сама "объективность" знаний понимается ими как их "общезначимость".

Более того, в рамках неклассической науке существовало и направление, представители которого считали, что содержание гуманитарного познания определяется сугубо индивидуальной точкой зрения самого исследователя в силу того, что люди пользуются разными системами ценностей. В частности, М. Вебер писал: "Качество данного процесса состоит не только в том, что ему как таковому "объективно" присуще. Оно гораздо больше определяется направлением наших познавательных интересов, ибо оно вытекает из того специфического культурного значения, которое мы в данном индивидуальном случае приписываем указанному процессу".

Методологические позиции, из которых исходила неклассическая наука, способствовали резкому повышению роли исследователя как субъекта гуманитарного познании. Поэтому сомнения, возникшие в неклассической науке относительно принципа "нейтральности субъекта" научного гуманитарного познания, имели важное значение и в плане гуманизации гуманитарных наук.

Однако в целом представители неклассической науки не отказывались от возможности реконструкции изучаемой реальности в научном гуманитарном познании. "Вовлеченность" субъекта научного исследования (ученого) в его предмет (индивидуальную реальность) путем "вживания" в иную культуру еще не означала элиминации самой изучаемой реальности, а предполагала ее интерпретацию и понимание. В неклассической науке еще сохранился принцип разделенности субъекта и предмета научного познания и сложилось представление о возможности проникновения в жизненный мир чужой индивидуальности путем его понимания и воспроизводства в форме, воспринимаемой культурной традицией познающего субъекта.

В предельной форме вопрос о гуманизации гуманитарного познания был поставлен в постмодернизме. Постмодернистская модель гуманитарного познания явилась порождением культуры постмодерна, которая характеризуется многообразием порой несоизмеримых ценностных ориентаций, горизонтов ожиданий и спектров интересов. Постмодерн - это антитеза культуре, базирующейся на ценностях и идеалах Просвещения.

гуманизация гуманитарная наука познание

Характеризуя когнитивные претензии постмодернизма, М. Фуко заметил, что постмодернисты объявили "право на восстание против разума". Поэтому некоторыми исследователями постмодернизм представляется как "прощание с разумом". Однако постмодернизм - это восстание против разума дискурса Просвещения, это - "поминки" по дискурсу Просвещения. Постмодернизм - это рациональность, но особая.

Основой эпистемологических претензий постмодернизма выступает представление о том, что мир начинает существовать только в интерпретациях и лишь благодаря им. Исходя из представления о том, что сама реальность начинает существовать только в интерпретациях и лишь благодаря им, постмодернисты главную роль в гуманитарном познании отводят текстам, считая их единственно конкретной данностью, с которой имеет дело исследователь. Поэтому новое знание, как считают постмодернисты, появляется не в результате взаимодействия познающего субъекта и объекта, а в результате диалога между текстами, в ходе сопоставления мнений и взглядов познающих субъектов по той или иной проблеме.

В рамках постмодернистского стиля мышления процесс гуманитарного познания рассматривается как диалог между текстами. В ходе такого диалога возникает специфическая власть языка, способного своими внутренними средствами создавать самодовлеющий "мир дискурса", в котором презентуются представления автора о реальности.

В рамках таких дискурсивных практиках, по мнению постмодернистов, происходит созидание альтернативных картин изучаемой реальности. Это делает невозможным существование каких бы то ни было общезначимых критериев истины. Поэтому о природе самой истины, по мнению постмодернистов, ничего нельзя сказать с определенностью, или, как писал Р. Рорти, "она такова, каковой нам позволят описать ее нам подобные". По мнению постмодернистов, можно сколько угодно анализировать и сравнивать различные точки зрения, однако нет той архимедовой точки опоры, которая позволила бы судить, действительно ли одна из точек зрения представляет собой "истину". Поэтому с позиций постмодернизма ценность той или иной точки зрения определяется способностью ее, хотя бы временно, вызывать творческий порыв.

Вместе с тем сам субъект познания никогда не свободен от мира, которому он принадлежит. Поэтому, как считают постмодернисты, познание, осуществляемое с помощью знаков и символов, обусловлено исторической и культурной предрасположенностью людей, и испытывает воздействие - часто бессознательное - человеческих интересов. Поэтому субъект познания будет неправ, если возомнит, будто бы он способен преодолеть груз всех предрасположенностей своей субъективности и субъектности (Тарнас Р.).

В связи с этим один из основоположников постмодернизма Р. Рорти предлагает заменить модернистскую теорию познания, этот, по его словам, "предрассудок" эпохи Просвещения, претендовавший на получение объективной истины, "риторической философией", основанной на принципе "диалога - беседы". Поскольку категории науки и ее тексты не отражают окружающего мира, а являются порождением рефлексирующих субъектов, то истину, как полагает Р. Рорти, познать нельзя, но более или менее "правдоподобный отчет" о ней можно дать с помощью диалогового метода.

В целом для постмодернистов в гуманитарном познании характерна тенденция к "свободному плаванию" без всякой привязки к "реальному" миру. С их точки зрения бессмысленно искать различия между событиями и дискурсами, в которых они представлены. В постмодернистской парадигме гуманитарное знание рассматривается не как "отражение" внетекстовой реальности, а как субъективное выражение интересов и потребностей, стереотипов восприятия и мышления самого исследователя, "вписанного" в гипертекст современности. Постмодернисты, признавая несводимость и постоянство плюралистичности человеческих миров, в процессе гуманитарного познания исходят из признания собственного "суверенитета" по отношению к производству знаний. Они выступают в роли прежде всего интерпретаторов, задача которых состоит в том, чтобы облегчить коммуникацию между социокультурными сообществами.

В постмодернистской парадигме окончательно преодолевается разделенность субъекта и предмета гуманитарного познания, поскольку признается непосредственная "вовлеченность" исследователя в изучаемые тексты. В постмодернизме до логического конца была доведена идея индивидуализации и гуманизации гуманитарного познания, сформулированная в рамках неклассической науки. В результате "субъектно-объектные" или "субъектно-субъектные" отношения для постмодернистов потеряли всякий когнитивный смысл и были заменены провозглашением субъекта в качестве репрессивной инстанции по отношению к производству знаний и альтернативных картин мира. В гуманитарном познании исчезли всякие авторитеты, кроме мнения самого автора, базирующегося на принципе "affirmo - ergo est" ("утверждаю - значит, так есть").

Таким образом, особенность постмодернистской парадигмы гуманитарного познания составляет сознательно формируемый плюрализм, реализуемый в практике когнитивной деятельности как положительная задача. В этом плане постмодернизм предоставляет большие возможности для когнитивного творчества, которое, однако, может завершиться виртуализацией изучаемой реальности. В этом случае исследователь создавая свою реальность, начинает творить ее, веря в то, что ему удобно.

Основу постмодернистской эпистемологии составляет идея конструктивизма. В отличие от объективизма, который придерживается принципа реконструкции, конструктивизм базируется на ином принципе: реальность производится множеством видов социальной практики, в том числе и познавательной, обусловленных культурой. Поэтому истинность или ложность гуманитарных знаний зависит от социальных контекстов, в которых они выступают. Истинность или ложность гуманитарных знаний определяется соответствием суждений социально санкционированным понятийным схемам, охватывающим всю сферу культурного опыта, которому приписывается статус фактуальности. Окончательным арбитром истинности (ложности) выступает общая система идей, образующих конкретную культуру (Агафонова М. Ю.). В связи с этим когнитивная стратегия постмодернистской парадигмы гуманитарного познания состоит в том, чтобы, завязав диалог с иными культурами (текстами), "озвучить" эти культуры, которые без помощи исследователя остались бы "неуслышанными".

Постмодернист, исходя из собственного "суверенитета" по отношению к производству значений и утверждению "истин", выступает в роли интерпретатора, задача которого - облегчить коммуникации между сообществами и традициями. Процесс проникновения в чуждые культуры происходит одновременно с трансляцией собственного культурного опыта ("великого интертекста"). Поэтому, в отличие от представителей неклассической науки, постмодернист является не просто зрителем, наблюдающим за развитием спектаклей на жизненной сцене, но и их режиссером. Тем самым в рамках постмодернистской парадигмы исследователь не "воспроизводит" реальность в виде системы знаний, претендующих на истину, а "производит" ее, используя возможности различных тропов.

Таким образом, в постмодернизме абсолютизируется роль автора, работы которого, проникнутые духом интеллектуальной индивидуальности, представляют собой презентацию собственного опыта. Более того, по мнению постмодернистов, автор и не должен пытаться репрезентировать что-либо, кроме своей практики. В связи с этим постмодернизм, с одной стороны, - это предельная субъектность в производстве гуманитарного знания. С другой - постмодернизм несет в себе печать дегуманизации гуманитарного знания. Это обусловлено тем, что в постмодернистской эпистемологии особое место отводится проблемам интертекстуальности.

В широком смысле ннтертекстуальность - это "взаимозависимость между порождением или рецепцией одного данного текста и знанием участника коммуникации других текстов". При этом предполагается, что в ходе интертекстуальности происходит как бы растворение суверенной субъектности автора текста в текстах-сознаниях, составляющих "великий интертекст". Поскольку смысл текста, обусловленный "великим интертекстом", связан с лингвистической структурой языка не меньше, а больше, чем с намерениями автора, то любое утверждение, будто автор может точно передать "свой" смысл читателю, повисает в воздухе. Это означает ничто иное, как понижение статуса автора текста и сворачивание его субъектности.

Мир, пропущенный через призму интертекстуальности, представляет огромный текст, в котором все когда-то уже было сказано, а новое возможно только по принципу калейдоскопа: смешение определенных элементов дает все новые комбинации. Так, для Р. Барта любой текст - это своеобразная chambre d'echos ("эхокамера"). В связи с этим автор, по мнению постмодернистов, не может поручиться, что правильно выразил свою мысль, он не в состоянии проконтролировать дальнейшую судьбу своего текста и защитить его от неправильного понимания. В связи с этим автор текста, по образному выражению М. Пфистера, "превращается в пустое пространство проекции интертекстуальной игры". Игры, носящей, по мнению постмодернистов, бессознательный характер, и поэтому порождающей имперсональный текст, помимо сознательной волевой деятельности индивида. В этом смысле Р. Барт говорит о "смерти автора". В результате и происходит дегуманизация гуманитарного познания.

Более последовательно проблемы гуманизации гуманитарного познания решаются в неоклассической науке, в которой научная субъектность приобретает новое качество. Эта наука формируется в контексте культуры "неоглобализма", которая рассматривает культурное многообразие как conditio sine qua non ("непременное условие") существования "человечества в целом". Культура "неоглобализма", базирующаяся на методологии нового универсализма, характеризуется, с одной стороны, активизацией дихотомического стиля мышления, а с другой - стремлением к синтезу разных "оппозиций": глобального и локального, универсального и уникального, гомогенного и гетерогенного, социоцентристского и антропоцентристского, социологистского и номиналистского, номотетического и идиографического.

Неоклассическая модель научного познания складывается на основе критического, реалистско-синкретического стиля научного мышления. Неоклассики рассматривают постмодернизм как угрозу интеллектуальной деятельности вообще и критикуют его за его субъективистский, индивидуалистско-релятивистский стиль мышления, основанный на идеях конструктивизма.

Неоклассики критикуют также неклассическую модель научного познания за односторонность ее номиналистско-идиографического стиля мышления, считая, что субъективизм и релятивизм в гуманитарных науках усугубились в связи с популярностью в них социокультурной проблематики, приведшей по существу к отказу от объективно-каузального объяснения научных фактов.

Неоклассики критикуют и классическую эпистемологию за крайний объективизм, элиминирующий специфику гуманитарного познания, отвергающий всякую структурирующую роль текста и языка в гуманитарном познании. Критикуют они и представления классиков о методологическом плюрализме как эпистемологическом недостатке гуманитарных наук. Неоклассики критикуют представителей классической науки в целом за то, что последние, выступая против постмодернистской академической моды, фактически проповедуют новейшую форму "когнитивного абсолютизма", в котором "очищенный" мир разума представляет собой абстрактный, теоретизированный мир, существующий по своим имманентным законам, а научная нейтральность и объективность выходят за пределы человеческого действия и приобретают форму религиозной веры. Поэтому классическая эпистемология, считают неоклассики, не приложима к непосредственному, живому познанию.

Эпистемология, по мнению неоклассиков, должна обращаться не к абстракции субъекта, но к целостному человеку познающему и интерпретирующему, а богатство познавательного опыта ставит проблему возможного синтеза многообразных когнитивных практик на основе принципа доверия субъекту познания.

Неоклассическое гуманитарное познание базируется на такой научной рациональности, которую можно рассматривать как производную от современных представлений о рациональном мышлении, специфика которого, по мнению некоторых исследователей, заключается в том, что рациональное мышление выступает не как констатирующее рациональное сознание, а как нечто проектно-конструктивное. Рационален тот, кто способен взглянуть на действительность, как она есть, тот, кто построил определенный образ этой действительности. В этом "образе-реальности" неразрывно слиты представления о действительности с самой действительностью, как таковой. В современном проективно-конструктивном рациональном сознании реальностью выступает не налично-данная ситуация как она есть, не бытие, а становление, та проблемная ситуация, в которой мы присутствуем. Поэтому современная рациональность - это прежде всего восприятие тех рамочных условий проблемной ситуации, в которой мы существуем. В связи с этим современная рациональность предполагает плюрализм различных позиций и рефлексию, и в этом плане можно говорить о рационально-рефлексивном сознании (В.С. Швырев).

Неоклассическая рациональность - это рациональность, которая сформировалась в результате синтеза таких установок, как поиск истины в классической науке и установление зависимости объясняемых характеристик предмета исследования от его методологии в неклассической, и дополнения их осмыслением ценностно-целевых ориентаций субъекта научной деятельности в их соотнесении с социальными целями и культурными ценностями. Поэтому неоклассическая рациональность предполагает рефлексию над ценностными основаниями научной деятельности, выраженными в научном этосе (Степин В. С.). В гуманитарном познании неоклассическая рациональность проявляется в интеграции истины и нравственности, а это дает возможность интерпретировать гуманитарное исследование не только как целерациональную, но и ценностно-рациональную когнитивную деятельность.

Формирование неоклассической науки сопровождается переходом от одномерных интерпретаций реальности к многомерным на основе синтеза "положительных" когнитивных установок классической и неклассической моделей научного исследования, а также с учетом всего того ценного, что содержится в постмодернизме. При этом в неоклассической науке постепенно утверждается представление о методологическом синтезе как процессе "культурного диалога" и становления нового научного знания, учитывающего "все существующие возможности и вбирающего в себя весь творческий процесс как таковой, а не его конечный результат". В связи с этим Л.М. Баткин считает, что методологическая критика в научном познании должна вестись не ради "отрицания и уничтожения оппонента, а ради помещения себя в его смысловой горизонт, а его - в собственный смысловой горизонт".

В рамках становления новой научной субъектности формируется особый тип научного гуманитарного сознания, который может быть описан следующими тезисами:

1) реальность как внешний для исследователя "мир" сама по себе не дает никаких гарантий адекватности научного знания; о ней можно говорить на разных языках, в контексте различных теорий, с учетом различных перспектив;

2) научное гуманитарное познание, протекающее при определенных культурно-когнитивных условиях, обусловлено стилем мышления сообщества, к которому принадлежит ученый, и его интенциональными когнитивными установками;

3) ученый-гуманитарий, веря в целесообразность (или смыслосообразность) реального мира, создает картину реальности в виде системы когерентных понятий и логически непротиворечивых умозаключений так, что, будучи поставленной на место реального "мира", эта картина посылает такие же личные его "послания", как и сам "мир";

4) научные знания как репрезентации "реального мира" не являются его "репродукциями", "отражениями", поскольку эти репрезентации несут на себе "почерк" познающего; эти знания, зависимые от контекста и перспективы, имеют статус конструкций, они концептуально относительны, их нельзя априори защитить от скептических возражений;

5) исследователь, создавший "картину реальности", может утверждать, не опасаясь фактических опровержений, что он в действительности познал некую сторону "реального мира", хотя это утверждение не может быть никогда прямо доказано.

В рамках такого гуманитарного сознания научное исследование приобретает онтологическую "скромность": оно утрачивает социальную реальность "саму по себе" в той мере, в какой эта реальность трансформируется в знаки, символические формы и тем самым в разные "картины реальности", из которых ни одна не может быть признана единственно правильной. "Мир" начинает встречать ученых в разных ипостасях, которые исследователи выбирают для конкретной научной "встречи".

Такое новое гуманитарное сознание позволяет по-новому реализовывать научную субъектность, преодолевая когнитивные односторонности. Это выводит процесс гуманизации гуманитарных наук на новый уровень, позволяющий целостно реализовывать творческий индивидуально-личностный потенциал ученого-гуманитария.

Литература

1. Агафонова М.Ю. Проблема насилия в познании. Ростов н/Д, 2002.

2. Адамский А.И. Проектирование региональных программ развития образования. Лимассоль. 2005

3. Виноградова Н. Гуманистичность высшего образования // Высшее образование. 2011. № 3.

4. Герасимов Г.И. Трансформация образования - социокультурный потенциал развития российского общества. М., 2005

5. Гусинский Э.Н., Турчанинова Ю.И. Образование личности. М., 1994.

6. Догалаков А.Г. Гуманитаризация науки и образования и современная математика // adogalakov. narod.ru/trudy/ A_G_Dogalakov/staty/ human_math.html

7. Долженко О.В. Очерки по философии образования. М., 1995.

8. Ермакова Л.И. Непрерывное образование: социальная практика дополнительного профессионального образования. М., 2004.

9. Зинченко В.П., Моргунов Е.Б. Человек развивающийся. М., 2004.

10. Каган Ф., Белугина Г. Гуманитарная среда в техническом вузе // Высшее образование. 2010. № 14.

11. Лубский А.В. Гуманитаризация гуманитарных наук, или становление научной субъектности // Гуманитарный ежегодник.7. Ростов н/Д; М., 2008.

12. Микешина Л.А. Философия познания. Полемические главы. М., 2002.

13. Михайлов Ф.Т. Проект КОЦ как альтернатива ведомственной системе образования // Философские исследования. 1993. № 2.

14. Михайлов Ф.Т. Основание теории образовательной деятельности // Философские исследования. 1993. № 2.

15. Розов Н.С. Философия гуманитарного образования. М., 1993.

16. Сериков В.В. Образование и личность. М., 2009.

17. Степин В.С. Саморазвивающиеся системы и постнеклассическая рациональность // Вопросы философии. 2013. № 8.

18. Тарнас Р. История западного мышления. М., 1995.

19. Тубельский А.Н. Школа самоопределения. М. 1994.

20. Турченко В.Н. Гуманизация и гуманитаризация науки // Гуманитарные науки в Сибири. 1997. № 1.

21. Федоров И.Б., Еркович С.П., Коршунов С.В., Липский Б.И., Берулава М.Н. Высшее профессиональное образование. Мировые тенденции. М., 1998.

22. Христочевский С.А. Информатизация как средство гуманитаризации общества // Высшее образование. 2011. № 5.

23. Черкасова М.А. Непрерывное образование: концепция и опыт. Новочеркасск, 2005.

24. Чуркин А.Н. Возможна ли Сорбонна в России? // Первое сентября. 2001. № 83.

25. Шадриков В.Д. Философия образования и образовательные политики. М., 1994.

26. Шаталов В. Искусство педагогических парадоксов // Первое сентября. 2001. № 7.

27. Шевелева С.С. Открытая модель образования (синергетический подход). М., 1997.

28. Щедровицкий П.Г. Очерки по философии образования. М., 1993.

Размещено на Allbest.ru