Этико-правовой морализм русской философии права

Глубоко ошибаются также те мыслители, которые пытаются внедрить правопорядок и государственность, игнорируя право личности. Право и государство теряют всякий смысл без развитой системы правосознания, а правосознание соответственно бессильно и бесплодно вне сферы своего приложения: публичного и частного права. Связь между гражданством и личной свободой есть связь взаимной обусловленности: человек лишенный права на внешнее самоопределение никогда не станет гражданином. Обратный процесс не менее опасен: вчерашнему рабу свободу предоставить теоретически можно, но это высшее духовное благо для одних может сказаться опаснейшим ядом, губительным для индивидуума и народа. Результатом этого будет являться не вывод ненужности свободы, а о необходимости систематической внутренней подготовки к ней. «Свобода совести священна, но она мертва и безразлична для того, кто живет без веры и убеждений. Свобода слова есть драгоценное средство для оформления духа, но как предоставить ее человеку, способному произносить лишь хулу и оскорбления? Свобода печати не есть право распространения лжи и клеветы; свобода собраний не есть право злоупотребления своей собственностью».¹⁴⁹

Правопорядок невозможен без правосознания, а правосознание требует духовной автономии. И обратно: только духовная автономия обусловливает здоровое правосознание, и только такое правосознание способно вынести бремя внешней свободы.

Освободить человека не значит разнуздать его, в данном случае необходимо научить свободному признанию своих прав и обязанностей. Свободу нельзя получить из третьих рук, ее можно приобрести только самому в самостоятельном, напряженном борении за свою духовную автономию.

Вторая основа правосознания, это способность человека к внутреннему самоуправлению, духовной и волевой самодисциплине.

Сущность взаимного духовного признания состоит в следующем. Правоотношение состоит из четырех элементов: субъектов, объекта, взаимных прав и обязанностей, юридических фактов. Нас в данном случае интересуют субъекты и взаимные права и обязанности. Субъекты права могут быть таковыми лишь при наличии такого качества как дееспособность, понимаемого как способность осуществлять своими действиями предоставленные законом права и обязанности. Однако правовые отношения невозможны и без признания каждым субъектом прав и обязанностей своего контрагента. Иначе говоря, юридическая гарантированность прав и свобод превращается в фикцию без доверия людей друг к другу.

По этой причине следует рассматривать правопорядок как систему взаимного духовного признания. Следует отметить, что такое признание осуществляется не только правом; оно лежит в основании любого духовного общения людей.

В основе акта духовного признания человека лежит признание за ним духовного достоинства и права на автономию. В результате этого возникают взаимное уважение и взаимное доверие. Взаимное уважение лежит в основе как частного, так и публичного правоотношения.

В частном правоотношении, где ни одна сторона не властвует над другой, но обе подчиняются правовому авторитету: царит идея свободного и равного соглашения о взаимных правах и обязанностях. Договор о правах не имеет смысла без взаимного уважения: согласиться на заключение договора значит, в первую очередь признавать духовную автономию и духовное достоинство человека, т.е. уважать его. Контрагент, не уважающий своего контрагента, творит нелепое дело: заключая договор, он сам не верит, что он его не заключает; он не придает ему значения, не ценит его и не считает себя обеспеченным.

В публичном правоотношении, где одна из сторон имеет полномочие на власть, другая - обязанность подчинения, взаимное уважение еще более необходимо. Гражданин должен уважать свою власть как творческий источник права, так как тот, кто духовно признает право и чтит его достоинство, не может не узнавать волю, уполномоченную создавать закон и применять его. Достоинство права переносится на того, кто его императивно устанавливает; власть воспринимается как компетентный судья в вопросе о «лучшем» и «худшем», правосознание власть предержащего является живым критерием юридического «добра» и «зла». В нормальном публичном правоотношении личность узнает в распоряжениях власти свой собственный голос и волю; благодаря этому гражданин сохраняет в лояльности свою автономию и уважает свою власть так, как он уважает себя. Гражданину естественно не отрывать себя от своей власти и не противопоставлять себя ей: он должен чувствовать себя в ней и ее в себе, передавая это в слове «мы», «наше». И тогда он переносит в нее чувство собственного достоинства и испытывает ее достоинство, ее честь, ее славу как свою собственную.

С другой стороны и власть должна видеть в своих гражданах достойных и желанных сотрудников в деле государственного строительства; она доверяет их воле и их признанию; она рассчитывает на их поддержку и не боится их свободной инициативы: доверием граждан она утверждает свое доверие к себе. Таким образом, сущность третьей аксиомы правосознания: взаимное доверие субъектов права друг к другу.

И.А. Ильин связывает решение проблемы правового нигилизма, прежде всего с возрождением на качественно новом уровне правосознания, которое способно поднять правовую культуру до небывалых высот.

Духовно верное правосознание дано в зачатке каждому человеку за исключением душевнобольных. Развиваясь, оно превращается в один из важнейших факторов исторического процесса.

Жизненность и прочность любого государства зависит от духовного здоровья и силы народного правосознания.

Правосознание способствует приобретению значения правовой нормы, а, следовательно, и ее жизненной эффективности. Через правосознание правовая сила получает свою санкцию, свое освещение и теряет свой одиозный характер. Иначе говоря, правосознание есть тот благородный источник, в котором перерождаются и бесправная сила и бессильное право: право становится благородной силой, а сила становится силой правоты.

Правосознание жизненно необходимо праву. Если право устанавливает внешний порядок деятельности людей, то правосознание помогает внутреннему признанию его. Иначе говоря, для того, чтобы получать все выгоды современной демократии, необходимо иметь адекватное ей правовое сознание.

Право как система социальных норм регулирующих поведение людей носит абстрактно - отвлеченный характер, не может предусмотреть все многообразие жизненных ситуаций. В этом случае общественные отношения регулируют правосознание, с привлечением 3-х его основополагающих аксиом.

Правосознание важно и как средство обновления права. Первая глава нашего исследования была посвящена дуализму положительного и естественного права, в основе которого лежит борьба за справедливое право. Оптимально разрешить эту проблему может только развитое правосознание. Ильин говорил, что «... новый мир должен создать новое правосознание, покоящееся на любви к духу и на воле к безусловному благу». Ильин И.А. Родина и мы. Смоленск, из-во «Посох», 1995. - С.434.

Из вышесказанного следует, что только развитое правосознание способно определить границы подлинной духовной автономии индивида, которая одновременно и не посягала бы на прерогативы государственной власти, а была важной составляющей процесса поиска оптимальной правовой системы.

3. Философско-правовой морализм русского революционного народничества

Изучая русскую философско-правовую и этическую традицию, вряд ли можно дать объективную оценку, ограничиваясь лишь рассмотрением трудов по вопросу соотношения права и морали на категориальном и понятийном уровнях, принадлежащих русским мыслителям только либерального направления, изучение теоретического наследия которых на сегодняшний день приобрело особую актуальность в отечественной философско-правовой и этической мысли. Однако, не стоит забывать о том, что и в других направлениях русской философской мысли, например в народническом позитивизме также изучались и анализировались подобные проблемы. Современные исследователи, например Г.Ч. Синченко, отмечают, что исконные теоретические проблемы права в русской философии обсуждались в общем контексте с нравственными и религиозными началами жизни. Синченко Г.Ч. Русское столетие философии права. // Вестник Омского университета, 1998, Вып. 1.

Необходимо отметить, что в 70-е годы XIX века в рамках теоретических построений, авторами которых были виднейшие представители революционного народничества, такие как, например М.А. Бакунин, П.Л. Лавров, Н.К. Михайловский и др., идея философского осмысления вопросов права и государства, справедливости и свободы в этическом контексте начала активно проникать в русскую философскую традицию. Можно сказать, что народники привнесли некую особую нравственно-критическую традицию в осмысление государства и права, которая отражала социально-нравственную сторону развития русской философской мысли в целом.

Народническое понимание права как социального явления, как особого начала в регуляции общественной жизни базировалось на субъективном осмыслении внутреннего потенциала человека, стремящегося к прогрессу и нравственному развитию. Основой критики идеи торжества права как универсального начала социального бытия выступало представление о праве как о навязанной доктрине поведения состоятельным меньшинством в своих корыстных интересах. На этой основе формировались этические основания критики народниками права и государства, однако встаёт вопрос, приводила ли эта критика к полному отрицанию государственно-правовых начал (М.А. Бакунин), или давала возможность понимания возможного постепенного отождествления права и морали с последующим доминированием последней с целью построения нового справедливого солидарного общества (П.Л. Лавров).

Как же мыслители народнического направления определяли понятие права? Здесь необходимо обратится к творчеству П.Л. Лаврова известнейшего представителя русской позитивистской мысли, в трудах которого был сформулирован свой особый подход к поставленной проблеме. Необходимо будет определить, как рассматривалось мыслителем соотношение категорий права и справедливости в рамках его теории этического антропоцентризма.

П.Л. Лавров критикует существующие на тот период времени понятия права, он считает, что в целом, право как система норм выступает как техническое, нормативно-рекомендательное обеспечение выполнения идеи справедливости и возможности физического и духовного развития каждого, но зачастую оно напротив функционирует для угнетения большинства во имя интересов меньшинства. Мыслитель, используя критическую методологию, пытается выявить соотношение понятий справедливости, права и возможного торжества солидарности в обществе, наталкивается на целый ряд серьезных противоречий. Критическая мысль для П.Л. Лаврова это особое проявления рационального творчества личности. «критическое мышление в отличие от догматического и от скептического, ставит себе задачею разделить весь комплекс приобретений и продуктов мысли на классы и области, в которых мысль в различной степени утверждает, отрицает и сомневается, на основании строго разбора причин, для этого существующих как в самих условиях нашего мышления, так и в приложении этих условий к различным приобретениям и продуктам этого мышления». Отсюда очевидны и справедливы обязательные требования к определенному интеллектуальному и духовно-нравственному уровню развития исследователя. Право как идея для П.Л. Лаврова не норма, не структура определённого социального действия, это в первую очередь право на критику, на поиск истины и справедливости, руководствуясь субъективным пониманием этих категорий.

Мыслитель связывает понятие права с понятиями справедливости и достоинства личности, а также в критическом осмыслении Он писал: «Прежде всего о праве. Или прогресса нет, или он есть воплощение в общественные формы сознания лжи и несправедливости. Я сознаю истину и справедливость в иных формах, чем те, которые налицо, указываю на ложь и несправедливость в том, что есть, и хочу бороться против этой сознанной лжи и несправедливости. Где право, отрицающее мое право на это? В живых личностях? Но пусть они докажут мне, что я ошибся; пусть спорят со мной; пусть борются со мной; это их право; я его не отрицаю; но и я имею право им доказывать, что они ошибаются, имею право с ними спорить и бороться».

Отсюда следует, что право по Лаврову может существовать как торжество личной борьбы личности за справедливость, нравственность и достоинство, это присуще естеству человека, но не как само воплощение той же справедливости. Это подчёркивали некоторые исследователи его теории прогресса.См. подробнее: Казаков А.П. Теория прогресса в русской социологии конца XIX века. Л., 1969. - С.74. Лавров П.Л. Философия и социология. Избр. произв.: В 2 т. М., 1965. Т. 1 С. 337. Право это есть возможность критики и последующего развития мысли на этой основе, вот каково должно быть главное его не нормативно-формальное а концептуальное содержание.

Далее, стоит отметить, что в целом понятие справедливости в учении П.Л. Лаврова также основывается на понимании человеческого достоинства как торжества индивидуального рационального сознательного начала. Достоинство личности Лавров понимает как некое «идеальное Я», которое создаётся человеческим сознанием, наряду с образом своего действительного «Я»: «Фантазия создает перед человеком вне его «действительного Я» другое, идеальное «Я», которое остается относительно постоянным при беспрестанном изменении чувств, желаний и душевных состояний человека. Это идеальное Я - личное достоинство человека». Источник чувства справедливости Лавров видит в способности человеческого сознания к творчеству, которое: «расширяет личный идеал достоинства по мере расширения человеческих отношений». Там же. С. 356. С течением исторического времени происходит, рост достоинства личности, стремление получить больше пользы для себя, которое, в конечном счёте ведёт к осознанию необходимости справедливых взаимоотношений .

Далее мыслитель продолжает, что ни в обществе, ни в истории нет начала, отменяющего право на критику существующих предписаний, если они противоречат внутреннему убеждению личности. Это право понимается как право естественное, продукт индивидуальной деятельности личности однако подробной характеристики П.Л.Лавров данному понятию не даёт. Он вопрошает о том где существует право: «.В целом обществе? Но это абстракт, который, как абстракт, против меня, существа реального, не имеет ровно никакого права; а в своем реальном содержании распадается на личности, имеющие не более права, как и я. В истории? Но все реальное содержание истории заключается опять-таки в деятельности личностей. Из них одни умерли, и против меня, живого, мертвецы никакого права не имеют; другие живы и имеют права столько же, как и я» Лавров П.Л. Исторические письма. Письмо 13 Государство. //Философия и социология. Избр. произв.: В 2 т. М., 1965. Т. 2.

И далее философ-позитивист заключает: «.Итак, права бороться за истину и справедливость никто отнять у меня не может, если я сам не отниму его у себя во имя вреда, который может выйти из моей деятельности; во имя недоверия к моему личному разуму ввиду исторического разума общества; во имя моего бессилия ввиду громадных сил организованного общества» Там же.. Какая может быть опасность от того, что личность укажет обществу на ложь и несправедливость в его формах и будет стремиться воплотить в жизнь истину и справедливость? Если личность будет говорить и меня не послушают, если её действия будут безуспешны, то пострадает по мысли П.Л. Лаврова только она. Если личность послушают и общество «.устроится с большею истиною и справедливостью, то это будет не вред, а наивысшая польза» Там же..

П.Л. Лавров не наделяет и не предписывает содержанию правовых норм императивного предназначения, он лишь пытается соизмерить возможное существование права и с возможно глубоким нравственным убеждением личности, которое для мыслителя носит, безусловно, императивный характер. Мораль не просто должна быть ведущим началом в регуляции общественного поведения, она более эффективно реагирует на изменения в обществе, так как не имеет писаной, фиксированной формы.

Необходимо отметить, что Лавров не отрицал положительную роль права и закона в общественном развитии, однако и отмечал проблемы в рассмотрении закона как наиболее эффективного социального регулятора. Он говорил: «.закон сделался преобладающим началом, и по праву началом прогрессивным. Он обеспечил жизнь слабого от произвола сильного. Он, закрепив договоры, дал общине возможность свободного и широкого экономического развития. Он был одним из могущественнейших орудий для воспитания в людях понятия об их нравственной равноправности, о человеческом достоинстве вне всяких случайных обстоятельств происхождения, имущества и т. п. Но и закон не всегда был и есть элемент прогрессивный» Лавров П.Л. Исторические письма. Письмо 9 Знамёна общественных партий //Философия и социология. Избр. произв.: В 2 т. М., 1965. Т.2 - С.139.. Возникает вопрос, почему закон не всегда является прогрессивным элементом для общественного прогресса.

П.Л. Лавров отмечает, что в любом законе есть «наклонность к застою», которая неизбежно развивается с усилением в обществе так называемого «формального элемента закона», он полагал, что в первую очередь «закон есть всегда буква; жизнь общественная в своем непрерывном органическом развитии неизбежно разрастается в категории несравненно более разнообразные, чем мог предвидеть законодатель, и перерастает быстро условия, при которых законодатель, даже самый добросовестный, написал свою формулу. Тот, кто захочет во что бы то ни стало втискивать все разнообразие жизни в установленные формулы кодекса, будет не прогрессивным деятелем» Там же, С. 140. На этой основе критика закона становится трудно осуществимой и он теряет значение для дальнейшего общественного развития. Эволюция критической мысли, у личности происходит от чувств к разуму: при недопущении критики мысль формирует догматический элемент, мешающий нравственному прогрессу личности.

Право, закреплённое и предписанное к исполнению, если оно не отвечает убеждению личности может быть пересмотрено, или даже отвергнуто. Поэтому результат торжества нравственного убеждения может быть признан как некий особенный феномен естественно-правового бытия: «Нравственно лишь действие, согласное с убеждением; развивающим элементом в личности можно считать лишь действия, совершаемые согласно убеждению; но договор может требовать от меня действий, которые были согласны с моим убеждением, когда я подписывал договор, и стали не согласны, когда приходится его исполнить». Лавров П.Л. Исторические письма. Письмо 12 Договор и закон. //Философия и социология. Избр. произв.: В 2 т. М., 1965. Т. 2 , - С.181

Нужно отметить, что у П.Л. Лаврова, несмотря на его, изначально позитивистскую философскую позицию было свое особое понимание проблемы договора, как начала государственно-правовых отношений.

Рассматривая договор как воплощение предписанного нормативного права, существующего в обществе, Лавров полагает, что договор является прогрессивным началом лишь в том случае, когда он «ограждает слабейшего от произвольного изменения ценности со стороны сильнейшего». Когда более умный, более знающий, более богатый человек заключает договор с менее умными, менее знающими, менее богатыми, то нравственная обязательность договора должна лечь всею своею тяжестью на первого». Там же, С. 181 Простые люди могли не понять, принятых условий договора, могли не иметь возможности от них уклониться. Поэтому каждое подобное обстоятельство, «.уничтожая справедливость договора, подрывает и его нравственную силу. Исполнение его может быть важно в глазах общества для поддержания общественного порядка, государственного закона, священного обычая, но никак не справедливости».

Если «.договор выходит из пределов условий прогрессивного развития - именно из условий справедливости, - когда он требует от обеих договаривающихся сторон или от одной из них таких услуг, которые не подлежат вовсе оценке или невознаградимы никакою ценностью» - то в этом случае, по мысли П.Л. Лаврова наступают самые тяжёлые последствия права предписанного в содержании любого договора. Другими словами, это лишает человека свободы выбора. В.В. Богатов отмечал, что у П.Л. Лаврова: «Требование свободы личности (через осознание) есть требование свободы от фатального, предопределенного действия среды на личность». См. Богатов В.В. Философия П.Л.Лаврова. М., 1972, - С.65 Понятие о законах функционирования общества позволяет личности соотнести степень справедливости общественных порядков, в которых эта личность живет и действует, с идеальным образом. И однажды поняв несправедливость общественного устройства, личность может считать себя свободной восстать против кажущегося ей социального зла.

П.Л. Лавров заключает, что весь нравственный и юридический смысл договора заключён в обязанности человека выполнить условие, обдуманно на себя принятое, закреплённое в договоре. Но государственный договор, считает философ, заключают как бы одни лица, а его действия распространяется и на других. Честность требует исполнения договора, содержание и условия такого договора критически мыслящая личность должна обязательно выполнить, но такой поступок будет лицемерный и лживый. В этом случае «Заключение договора одним лицом от имени других, вовсе не имеющих понятия о заключаемом договоре, но тем не менее обязанных исполнять его, нарушает самые элементарные требования справедливости, следовательно, противоречит понятию о прогрессе». Лавров П.Л. Исторические письма. Письмо 12 Договор и закон. //Философия и социология. Избр. произв.: В 2 т. М., 1965. Т. 2 - С. 182.

Мыслитель пытается разрешить проблему действенности и легитимности государственного договора во временном и пространственном контексте, обозначая приоритетное начало нравственного развития личности и ставя моральное предписание для социального действия выше правового начала. Он вопрошает: «Насколько можно признать справедливым контракт, заключенный одним поколением и обязывающий ряд последующих поколений до тех пор, пока им не вздумается разорвать этот контракт насильственно или валить его кровью?». Там же, С. 183. Договор как и закон содержит в себе в первую очередь формальную сторону. Цель и содержание договора менее зависит от «внутреннего убеждения договаривающихся, а более от разных пунктов закона в отношении, например, сроков подачи бумаг, числа и свойства свидетелей, слова, написанного так или иначе, и т.п.». По этому П.Л. Лавров утверждает, что даже «самый законный договор может быть в сущности самым бесчестным делом, как самое честное условие может быть незаконно». Там же, С.184 Закон становится прогрессивным элементом и нравственною силою лишь тогда, содержит в себе два особых положения, раскрывающих его содержательную сторону.

Первое положение, по мнению философа, гласит, что всякий договор, требующий услуги, которая предполагает искренность, точно так же как всякий договор, связывающий волю человека на жизнь или на значительный период времени, сам по себе преступен.

Во втором случае можно отметить, что договор, даже заключаемый относительно услуг, допускающих оценку, справедлив лишь тогда, «когда договаривающиеся стороны одинаково поставлены в отношении понимания договора и возможности не заключать его». Следовательно, законодательство, чтобы быть нравственным, должно запрещать все безусловные договоры (то есть договор без возможности его расторжения) а во всех иных случаях должно обеспечивать договаривающимся возможность заявить свою искренность пред самым исполнением договора или уклониться от его исполнения.

Отсюда П.Л. Лавров, делает вывод, что начало справедливости в таких договорах, полностью отсутствует, они предполагают лишь одно: существование сильной организации или большинства лиц, для которых договор выгоден. Торжество нравственного начала и индивидуального развития личности в этом случае невозможно. Таким философ видит торжество государства, детерминированного правом, который выразился в его антиутопии «государства знающего», как особой системы самосохраняющего начала, и не признающую индивидуальную мораль личности, естественное право на критику, а лишь жёстко предписывающую свои нормы поведения. Это отмечал в своих работах отечественный исследователь В.Г. Графский.

Стоит определить, в чём основное содержание принципа справедливости в антропологической этике П.Л. Лаврова. Прежде всего, он определяет справедливость как осознание человеком своего равноправия в различной деятельности с другими людьми, осознание достоинства других личностей, рожденное состраданием в рамках нравственной деятельности. Он пишет: «Отчеканенная формула справедливости гласит: «Каждому по его заслугам, каждому по его достоинству».

Некоторые исследователи учения П.Л. Лаврова отмечали его особенное понимание личной и общественной справедливости. Философ исследует справедливость, как понятие в рамках личности не связанной с обществом. Как нравственный принцип справедливость рассматривается им только в контексте взаимосвязи личности и общества, исторического прогресса. Лавров задаёт вопрос, как же должен поступать человек, чтобы быть справедливым, чтобы общество, в котором он живёт, тоже было справедливым? Справедливость - подчеркивает в этой связи Лавров, есть - « основной принцип нравственной деятельности». Этот принцип включает в себя:

1. необходимость оценки чужого достоинства, или самоценности личности, другого «Я». Для этого необходимо знание людей, истории, национальных особенностей, что достигается в результате направленной интенции на другую личность, другое «Я»;

2. оценка чужого достоинства связана с убеждениями личности: осознания равноценности моего и другого «Я». П.Л. Лавров утверждает:

«Чужое достоинство, это мое достоинство». Человек обязан жертвовать ради другого человека случайными выгодами, низменными благами, даже в случае жизненной необходимости: «.все, что я признал равноправным со мной, должно быть для меня святыней, которую я должен уважать, или святыню собственного защиту чужого достоинства, Как для последнего я обязан жертвовать случайными выгодами низменными благами, даже в случае нужды жизнью, так и в защиту чужого достоинства вошедшего в мое убеждение, я должен бросаться на борьбу, чтобы из этого не вышло»;

3. после того, как личность осознала для себя справедливость, как необходимый элемент своего существования, она не должна делать какие- либо послабления для себя, или отступления. П.Л. Лавров утверждает: «Немножко справедливым быть нельзя, как можно быть более или менее знающим, твёрдым в своих мнениях, страстным . Кто несколько отступает от справедливости в своих чувствах и действиях, тот совершенно несправедлив».

В тоже время осознание справедливости есть продукт не только разумной деятельности человека, он связано в представлении П.Л. Лаврова в изначальной потребности личности в наслаждении. Однако, эта потребность не просто увязывается с вопросом о том, что есть истинное наслаждение, оно также дает размышления о его формах существования.

П.Л. Лавров заключает, что каждая личность, не знающая о справедливости, о праве, о юридическом начале, стремится наслаждаться на счет всего окружающего. Следствием этого является «усвоение всего, что доступно силам личности; и не только мгновенное усвоение того, что служит или может служить к наслаждению, но стремление удержать в своем исключительном владении подобные предметы истекает из того же начала. Это стремление усвоить и удержать усвоенное есть источник собственности, которая, следовательно, как видели, не заключает в себе ничего относящегося к юридическому началу, к вопросу о справедливости. Но из этого же источника усвоения вещи в личности, не признающей чужого исключительного права собственности, выходит воровство.».

Говоря о других представителях народнической традиции нужно сказать о том, что другой видный представитель революционного народничества М.А. Бакунин основывал свои взгляды на том, что существует изначальное право любого человека на торжество личной свободы. Это свобода не просто выбора, а некого духовного творчества, в том числе творчество обычаев и норм поведения. Поэтому категория свободы занимает ведущее место в его этических и философско-правовых исканиях. Все же юридические законы представляются как внешне навязанные, игнорирующие естественные для человека законы, порабощающие человека. Однако исчерпывающей формулировки этического закона свободы М.А. Бакунин не формулирует. Графский В.Г. Бакунин. - М.: Юрид. лит., 1985.- С.72

Свобода отдельных личностей выступает при этом как некий априорный принцип, определенным образом сочетаемый в концепции мыслителя с принципом равенства, справедливости, солидарности, а также некоторыми другими принципами и требованиями программы анархизма, важнейшим среди них стало в конечном итоге требование разрушения государства, и писаных позитивных законов. Такие законы представляются несовместимыми с равенством и свободой людей и общностей.

В.Г. Графский отмечал, что в трудах М.А. Бакунина отсутствует сколько-нибудь развернутый анализ объективных условий, необходимых для утверждения свободы. Свобода, как и благоденствие, писал М.А. Бакунин, может осуществляться в социальной среде лишь с учетом неизменных естественных законов, управляющих этой средой. Свобода индивида, по определению М.А. Бакунина, есть не что иное, как «отражение его человечности или его человеческого права в сознании всех свободных людей, его братьев, его равных».

Со всей определенностью идеолог русского анархизма указывал также на тесную взаимосвязь реальной свободы с реальной возможностью удовлетворять материальные и духовные потребности. Кроме того, подчёркивается взаимозависимость свободы индивидуальной и свободы коллективной. «Коллективная свобода и благосостояние реальны лишь тогда, - утверждал М.А. Бакунин, - когда они представляют собою сумму индивидуальных свобод». Необходимо увидеть то стремление которое желает выразить мыслитель, а именно: признать свободу главной ценностью, которую может сдержать лишь невозможность коллективного преумножения.

Сопоставляя индивидуальную и коллективную свободу, М.А. Бакунин видел в достижении реальной свободы для каждого подлинную цель истории, а в уважении человеческого достоинства личности выражается высший нравственный закон. Государство закрепляет за собой «право силы» - «победоносную аргументацию ружья с наведенным курком», так Бакунин раскрывает сущность государственно-правового принуждения. И все же это всесильное государство не может обойтись в своей деятельности без моральной санкции (одобрения) подданных, т. е. народных масс. Поэтому массы, даже если они «укрощены силой государства», тем не менее, должны еще затем быть приведены «к моральному признанию его (государства) права».

Еще один деятель народнического направления в философии и социологии Н.К. Михайловский утверждал, что личность имеет право свободного выбора линии собственного поведения и деятельности, а значит, имеет собственную моральную позицию и может самостоятельно оценивать самостоятельные явления. Однако личность имеет сильную тягу к подражанию. Неумолимая тяга людей к коллективному подражанию возникает у них в особой социальной ситуации: при подавлении их индивидуальности и неизбежного в этих условиях появления «героя», увлекающего остальных любым действием - преступным или милосердным, нравственным или имморальным.

Правовые нормы, закреплённые государством, предписывает человеку образец поведения, не давая разъяснения его необходимости, заставляя подражать и не делать свой моральный выбор. Герой, у Михайловского, это личность, присваивающее себе право на образец подражания на торжество своей индивидуальности, без оглядки на существующие правовые нормы, и подражание в итоге может приобретать самые крайние формы, поскольку всецело опираются на моральный выбор героя. Например, явление самоубийства, которое, по мнению Н.К. Михайловского: «благодаря своему резкому и мрачному характеру несколько более изучено с интересующей нас стороны. Разумею самоубийство. Здесь значение примера и подражания не подлежит никакому сомнению». Однако это тоже борьба за сохранение индивидуальности, которая выражается в стремлении к свободе, к личной неприкосновенности, к равноправности, к солидарности, к взаимопомощи. Человек присваивает себе право этой борьбы, психологически противопоставляя возможность подражать самому с возможностью быть образцом для подражания.

Необходимо отметить, что для идеологов народничества было характерно противопоставление традиционного представления о праве и возможности нравственного развития, поиска истинной справедливости и свободы морального выбора личности. Причём критически мыслящая личность сама выбирает путь морального творчества, поэтому мораль - это главный социальный регулятор, критически осмысленный и точный. Однако из вышеизложенного также следует, такая недооценка права, в императивном смысле более значимого для жизни общества приводит отнюдь не к моральному прогрессу, а постепенной трансформации самого понятия о нравственности, а в дальнейшем к правовому нигилизму и имморализму.

Таким образом, можно заключить, что в целом, в русской философии к концу XIX века сложилась особая традиция рассмотрения проблемы соотношения права и морали. У представителей как либерально-правового, так и народнического направления этические категории выступали как определяющее начало к осмыслению совершенствования идеи права. Однако, применяя сходные категории, их осмысление и значение было различным. Представители народнической философии, пытались показать приоритет индивидуального морального творчества, на основе критики существующего нормативного содержания права, тем самым, недооценивая конструктивное значение последнего. Представители философско-правового направления, считали, что личность должна решать грандиозную задачу поиска, раскрытия в себе и дальнейшее осуществление нравственного закона, а затем воплощения его в жизни общества.

правосознание морализм народничество

Литература

1. В.Г. Кузнецов и др.: Философия. - М.: ИНФРА-М, 2004

2. Жоль К.К.: Введение в философию, или Пропедевтика к философии (философия для любознательных). - М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2014

3. Жоль К.К.: Введение в философию. - М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2004

4. Нерсесянц В.С.: Философия права. - М.: НОРМА, 2004

5. Смазнова О.Ф.: Право и время. - Великий Новгород: НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2004

6. Мелешко Е.Д.: Идея синтеза морали и права в теории федерализма А.С. Ященко. - Тула: ТГПУ им. Л.Н. Толстого, 2013

7. Нерсесянц В.С.: Философия права. - М.: НОРМА, 2003

8. Нерсесянц В.С.: Философия права. - М.: НОРМА, 2003

9. СПбГУ, Философский фак-т; Отв. ред.: А.Ф. Замалеев, Ю.Н. Солонин: Философия в Санкт-Петербурге (1703-2003). - СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2013

10. Алексеев С.С.: Восхождение к праву. Поиски и решения. - М.: НОРМА, 2012

11. За ред. О.Г. Данільяна; Рец.: В.В. Шкода, О.В. Петришин: Фiлософiя права. - Київ: Юрiнком Iнтер, 2012

12. Лейст О.Э.: Сущность права.

Размещено на Allbest.ru