Поскольку алхимия ведет человека к завоеванию вечного бытия, вполне возможно сравнить ее с мистицизмом, однако астрология и алхимия в XII - XIII вв. рассматриваются не как оккультные или магические науки, но исключительно, как науки о природе и окружающем мире, наравне с физикой и геометрией. Большинство известных нам мыслителей и ученых этого времени занимались алхимией, или писали о ней: Михаил Скотт, Альберт Великий, Вильгельм Овернский, Варфоломей Английский, Иоанн Пекхэм, Джованни Фиданца, известный, как Бонавентура, Роджер Бэкон, Арнольд из Виллановы и Раймонд Луллий. Отношение к алхимии все равно было весьма неоднозначным и варьировалось в зависимости от того, какой смысл, вкладывался разными авторами в определение этой науки. Однако все авторы этого периода характеризуют алхимию, как многоаспектное искусство, главная роль которого отводится сотериологической задаче избранного адепта, так как осуществить все то, что предназначено для Великого Делания, для сознательного преображения сущего, посредством идеи Творца, может только он.

Основной теоретической базой для занятий алхимией являлась герметическая философия, особенность которой была в объединении трех составляющих абсолютной мудрости: умозрительное познание мира (размышления), практическое его изучение (опыт) и религиозная практика (служение богу). Главной трудностью для постижения алхимиком тайн мироздания являлась традиция символитической и аллегорической шифровки алхимических трактатов. Как уже описывалось выше, причиной подобной традиции является герметический принцип сокрытия от профанов сокровенных знаний, которые могут быть использованы ими неправильно.

Цели настоящих адептов алхимии (в более поздней традиции - артистов) были вполне конкретными. Расцвет алхимии ознаменован появлением огромного количества суфлеров - алхимиков низшей ступени, кого мотивировала лишь жажда обогащения посредством трансмутации металлов, но в данном случае нас интересуют цели лишь настоящих адептов алхимической науки. Для них в первую очередь целью было - разгадать загадки мироздания и исцелить больное тело, привести его в состояние совершенства, и посредством этого возвратить окружающий мир в то состояние гармонии, которое было до грехопадения Адама и Евы. «Задача человека - воссоздать бренный мир в своём образе и найти в этом воссозданном мире иное выражение божественного единства и божественной простоты» Newman W. R. Alchemical and Baconian views on the art/nature division, reading the book of nature. Kirksville, 1998. P. 81-90.. Алхимия являлась лишь инструментом для того, чтобы открыть план, по которому устроен мир и вечно изменяющаяся природа. Человек, по утверждению алхимиков, был больше, чем его деяния. Человеческий разум являлся самым совершенным выражением мысли Творца, более совершенным, чем растения и животные, чем земля, небо и море. Человек - микрокосм всех вещей. Он сотворен по образу и подобию божьему и функция человека состоит в том, чтобы воссоздать мир явлений по этому подобию, и найти в том, что воссоздал еще одно проявление божественного единства и божественной красоты. «Одно - это все. Все по Его [слову] и в Нем все», «Две природы - одна сущность» Berthelot. M. Les Origines de I'Alchimie. P., 1885. P. 178.. «Природа Делания одновременно в простом и сложном… оно может получить тысячи имен, но суть останется одна» Ibid. P. 277.. Алхимики, достигшие успеха в Великом Делании назывались инструментом в руках божьих. В процессе Делания их воля сливается с волей Творца, и достигает совершенства потому, что совершенен бог. В его творениях нет изъяна. Всякую грязь можно «смыть, отстирать, излечить», отсюда в более поздней алхимической традиции появляется понятие «прачки», как человека, вымывающего несовершенство из окружающего мира.

Задачи, которые нужно было решить на пути к этим целям, тоже отличались конкретикой. Самой первой задачей, как уже говорилось, было преображение самого адепта в процессе Великого Делания для того, чтобы стать достойным того знания, которое откроется ему, когда он будет духовно готов. Второй - поиск «первоматерии» (prima materia), ингредиента, без которого было невозможно совершать дальнейшие этапы Великого Делания. Третий - создание Философского Эликсира, способного превращать любое больное «тело» в здоровое и совершенное, и средств управления этим Эликсиром. Помимо этого алхимики пытались изготовить универсальный растворитель - алкагест: совершить палигинез; выявить из каждого вещества его «квинтэссенцию»; искусственно изготовить золото. Алхимики называли золото - идеальным металлом. Другие металлы ржавеют в земле, растворяются в едких жидкостях и подвержены коррозии, золото же остается неизменным в земле и нетронутым в кислотах. Золото являлось идеальным «здоровым» металлом, и если постичь закон выздоровления - трансмутации «больных» металлов, то возможно постичь и иные аналогичные процессы Pouchet F.A. Histoire des sciences naturelles au moyen вge: ou, Albert le Grand et son йpoque considйrйs comme point de dйpart de l'йcole expйrimentale. P., 1853. P. 656.. Все это становилось возможным через двенадцать основных алхимических операций соответствующих двенадцати зодиакальным созвездиям. Мистическая связь алхимии и астрологии имела для адептов огромное значение. «Мы верим, что Всемогущий даровал планетам ту власть, которая происходит, как верили древние, от самих звезд» Bernardus S. Experimentarius. UMT. no: Burnett C. What is the «Experimentarius» of Bernardus Silvestris // Archives d'histoire doctrinale et littйraire du Moyen Ages. 1977. № 44 P. 116.. Возможность влиять на «подлунный мир» планетам дал сам Создатель.

Несмотря на то, что алхимия включала в себя компонент в виде партиципационной магии, адепты ее были весьма набожны. Работа в алхимической лаборатории была неотделима от поста и молитвы. Алхимический символизм отличен от теологического, что наталкивает некоторых исследователей на определение алхимии как «мистицизма без бога». Но при детальном изучении алхимических трактатов становится понятно, что подобное утверждение несправедливо, ибо алхимия, как герметическая наука полностью ориентирована на трансцендентный источник всякого бытия. Многие из алхимиков этого периода полагали, что тайну герметических знаний люди получили от Всевышнего, а процесс получения Философского Эликсира - это путь к спасению, тесно переплетающийся с христианской моралью. Трактат «Книжица об алхимии» начинается со слов: «Вся мудрость исходит от Господа нашего и всегда с ним и ныне и присно, и во веки веков. И да возлюбит каждый эту божественную мудрость, взыщет и вымолит ее и разумение у Того, кто дарует разум и мудрость, изобильно, каждому, не укоряя, не попрекая, Он - высочайшая высота и глубочайшая глубина любого знания. Он - сокровищница всякого знания, Он - сокровищница всей мудрости. Вот почему «все сущее - от Него, через Него и в Нем»: без Него ничто не может быть сделано, без Него ничто не может быть совершено. Честь и слава Ему во веки веков. Аминь.

Итак, приступая к этому рассуждению, я, уповая на помощь и благоволение Того, Кто первопричина и Кто исток всякого блага и любви, прошу Его сподобить скудные мои знания частице божественного Духа, дабы я оказался в силах освободить свет, сокрытый во мраке, и повести тех, кто погружен в пороки, по тропе истины. Да поможет мне в предприятии, что я замыслил, Тот, Кто вечно пребывает на высочайшей высоте высот. Аминь» Alberti Magni, Ratisbonenis Episcopi, Ordinis Praedicatorum. Opera Omnia. P.,1898. Vol. XXXVII. P. 546.. Далее автор рассуждает о субъективном постижении алхимического процесса, «данного ему по милости Божьей» Ibid. P. 547., и только потом приводит рецепты осуществления трансмутации. «Бог знает, что за радость испытал я. Никогда о своих делах не болтал я зря, но воздавал благодарность Господу нашему Богу за столь великую милость, явленную мне через Сына Его, Спасителя нашего Иисуса Христа, которого я молил, чтобы озарение даровал он мне через Духа Святого и дал мне сил воспользоваться даром этим во славу и честь Его» Zacharias Dionysius. P., 1550.. «Это соль, благословеннейшая и наисовершеннейшая из всех солей, тайна ее изготовления превосходит человеческое разумение, и один только Бог может открыть ее избранному» Helmont J.B. van. Ortus Medicinae. 1648.. «Сын мой, во имя Господа нашего, претерпевшего жестокую смерть из любви к грешникам, начинай исполнение нашего философского делания, осенив его знаком креста, дабы не сумел дьявол воспрепятствовать твоей работе» Lullus Raimundus. Practica compendiosa artis. 1523..

Занятия алхимией, предполагали, кроме высоких интеллектуальных возможностей, определенную диспозицию души - при отсутствии таковой, практика алхимии представляет серьезную опасность, так как адепт был всецело, как духовно, так и физически вовлечен в процесс создания Философского Эликсира. Он сам являлся частью и главным ингридиентом этого процесса. Алхимическую мудрость был способен понять только избранный, человек, которому она откроется, через проводника или учителя. Под «проводником» в этот период адепты понимают «божественный Дух» Alberti Magni Ratisbonenis Episcopi, Ordinis Praedicatorum. Opera Omnia. P.,1898. Vol. XXXVII. P. 546., который по милости господней снизойдет на алхимика, если тот будет достаточно усердно молиться и душа его будет открыта богу «Философ» в Золотом трактате говорит, что получение «лимонной тинктуры» из «красного корня» не может быть достигнуто «ни заботой, ни высвобождением из красноты, ни занятиями». Герметический философ должен источать «божественную мудрость», даруемую свыше, тогда он получит «лимонную тинктуру и никакую другую», то есть алхимик достигает добродетели для получения лимонной тинктуры непосредственно через Творца. (Gilson E. The Christian Philosophy of St. Thomas Aquinas. N.Y., 1956. P. 231). Однако тут можно увидеть явное противоречие: несмотря на то, что алхимическое искусство открывалось только тем, кому открыл его сам бог «А вы, сыны беззакония, лелеющие дурные намерения, держитесь подальше от этой науки, ибо она -- ваш враг и ваша погибель, кою она всенепременно навлечет на вас, поскольку Божественное провидение никогда не позволит, чтобы вы пользовались этим Божьим даром, сокрытым от вас и запретным для вас». (Jabir Ibn Hayyan and His Kitab Al-Ahjar. Book of Stones. Springer., P. 3)., алхимики все же боялись того, что их знание откроется недостойным, тем, кто будет использовать силу, полученную благодаря алхимии не во благо, а во зло. Такого рода опасения весьма характерны для герметической традиции приверженцев христианства. Автор «Книжицы об алхимии», предположительно Альберт Великий, или кто-то из его учеников, обращаясь к читателю своего трактата, пишет следующее: «Я прошу тебя и заклинаю тебя именем Творца всего сущего утаить эту книгу от невежд и глупцов. Тебе я открою тайну, но от прочих утаю эту тайну тайн, ибо наше благородное искусство может стать предметом и источником зависти. Глупцы глядят заискивающе и вместе с тем надменно на наше Великое Делание, потому что им самим оно недоступно. Поэтому они и полагают наше Великое Делание отвратительным, но верят, что оно возможно. Снедаемые завистью к делателям сего, они считают тружеников нашего искусства фальшивомонетчиками. Никому не открывай секретов твоей работы! Остерегайся посторонних! Дважды говорю тебе: будь осмотрительным, будь упорным в трудах твоих и при неудачах не расхолаживайся в рвении своем, помня о великой пользе, к коей ведет твой труд» Alberti Magni Ratisbonenis Episcopi, Ordinis Praedicatorum. Opera Omnia. P.,1898. Vol. XXXVII. P. 558.. Позже под «проводником» начинают понимать реального человека, который, оценив готовность ученика к получению тайных знаний, дал бы ему ключ к пониманию алхимических текстов и идей Фламель Н. Алхимия. СПб., 2001. С. 65..

Алхимия предполагает веру, и как уже говорилось выше - почти все мастера настаивают на практике молитвы. Бдения алхимика были самым тщательнейшим образом связаны с молельней. Во многих алхимических трактатах время, необходимое на совершение того или иного действия в атаноре или реторте выражено в молитвах или псалмах, которые должен прочесть адепт, пока в лаборатории происходит некий химический процесс. Прочитав определенное количество раз определенные молитвы, алхимик мог быть уверен в том, что время, необходимое для протекания той или иной операции прошло. А поскольку от скрупулезной четкости и правильности производимых действий зависел успех Великого Делания, то и правильность и порядок совершения молитв были крайне важны. Выражая в своих работах, таким образом, время, алхимики могли быть уверены в том, что недостаточно религиозно подкованный человек не сможет правильно выполнить все необходимые для получения Философского Камня действия, а достаточно религиозный - лишний раз вознесет хвалы к богу и подготовит свою душу к результату Великого Делания. Это в первую очередь и отличало настоящих адептов от суфлеров. И если в лаборатории алхимика можно увидеть специальное место, предназначенное для молитв, если алхимик «благоухал, скорее, лампадой, нежели лабораторией» Prelude to Chemistry. London, 1939. P. 43, значит, к суфлерам его уже точно отнести нельзя.

Однако, многие исследователи, в частности Серж Ютен в своей работе «Алхимия», утверждают, что набожность алхимиков была особого рода и окружающими людьми воспринималась, как странность. Если все добропорядочные горожане ходили в церковь к заутрене и вечерне, то алхимик проводил часы в коленопреклонном положении в одиночестве в своем доме. Простой народ не отличал «христианских алхимиков» от «натуральных магов», но первые прилагали большие усилия, чтобы буквально откреститься от вторых.

Поскольку многие алхимики не только в философских рассуждениях, но и в лабораторной практике пытались «охристианить» свое учение, как и все ученые мужи этого периода, в алхимических трактатах XII - XIII вв. изобилуют религиозные термины и отсылки к Священному Писанию, а также упоминаются библейские персонажи и места. Первую попытку осмыслить христианские черты в алхимии сделал доктор медицины Петр Бонус Ломбардский из Феррары. Его трактат «Новая жемчужина» (Pretiosa margarita novella), написанный между 1330 г. и 1339 г., представляет собой схоластическое собрание аргументов за и против алхимического искусства. Петр Бонус подходил к проблемам алхимии «с пером, а не с алембиком в руках, с грудой старых книг, а не металлов и химикатов» Bonus Petrus. Pretiosa Margarita Novella de thesauro, ac pretiosissimo philosophorum lapide. 1546. Cap. XLVI, поэтому сочинение его скорее отражает общественное восприятие алхимии современниками. Он был уверен в необходимости проверять спекулятивные рассуждения практикой и опытом, по примеру Роджера Бэкона, но тут же оговаривался, что «нельзя дать достаточных естественных причин существованию философского камня - в него надо верить, как в чудеса христианства» и пояснял, что «Великое Деяние есть продолжение Божественного труда спасения» Bonus Petrus. Pretiosa Margarita Novella de thesauro, ac pretiosissimo philosophorum lapide. 1546. Cap. XLVI.. Попытки Петра Бонуса приспособить религиозный слой алхимии к христианству, перетолковывая по-новому алхимическую символику, пытаясь внедрить в мифологию алхимии элементы христианской мифологии, были неспроста. В XII - XIII вв. алхимия уже имела весьма широкую популярность в Европе, и необходимо было обеспечить ей разумное сосуществование с церковным учением, хотя бы на базе теоретических основ.

Успех Великого Делания определялся тем, удалось ли алхимику отдать всего себя творчеству, раствориться в своем деле, проникнуться им, жить им. Древний герметический девиз «Молись, читай, читай, читай, перечитывай, трудись и обретешь» (Ora, lege, lege, relege, ora, labora et ivenies) Hutin S. L'alchemie. P., 1961. P. 21. свидетельствует о том, что истинный алхимический труд действительно был не только физическим, но и духовным. Для адепта алхимии реализация Великого Делания не была банальным достижением чисто практического результата (получения золота) по завершении материальных процессов - для него это являлось исполнением поистине священного акта, алхимическое Великое Делание было подобно церковной мессе. Ibid. P. 57. Часто в ходе лабораторных опытов прибегали к почти литургической музыке, ладану и другим ритуальным действиям, что имело целью изгнание «демонических духов», а также помогало адепту в медитациях. Также алхимиками проводилась аналогия между страстями Христовыми и этапами последовательных трансформаций Философского Камня. Bonus Petrus. Margarita preciosa novella. 1546.

Также теория первоматерии или первовещества была тесно связана, с пониманием алхимиками идеи бога. Алхимики исходили из пантеистических представлений о боге, отождествляли бога и истину, которую они и искали в результате своих изысканий с веществом. Первоматерия - это истина, бог - идеал. Совершенство формы рассматривалось как наибольшее подобие самого бога. Первоматерия - вещество, из которого произошло все на земле, идеальное, совершенное вещество. Поиск первоматерии, необходимого ингредиента для создания Философского Камня был по сути своей поиском бога, поиском истины, открыв которую алхимик обретет бессмертие и знание всех тайн Вселенной. Джон Ди в комментариях к «Посланию…» пишет «…и я подтверждаю, что всякое благородное знание можно познать благодаря алхимии… корни которой, должно быть, относятся к истоку всех вещей» Epistola fratris Rogerii Baconis, de secretis operibus artis et naturae, et de nullitate magiж. Opera Johannis Dee Londinensis e pluribus exampliaribus castigata… cum notis quibusdam partim ipsius Johannis Dee, partim edentis. Hamburg, 1618. P. 79.

Алхимики полагали, что существуют три мира: материальный, человеческий и божественный. Три мира характеризуются наличием трех элементов: «первичной материи», «человеческой души» и «тинкториального духа». «В мире материальном мы имеем серу, меркурий и соль, начала всех вещей, и одну совершенную материю, из которой произошли все начала; в мире человеческом, или микрокосме, - тело, дух и душу, объединенные в человеке; в мире божественном - три лица Святой Троицы в Едином Боге» Пуассон А. Теории и символы алхимиков. М., 1995. С. 50.. Образ Гермеса Трисмегиста - триединого божества, легендарного основоположника алхимии, также напоминал христианского триединого бога. Это вполне соответствовало расхожему в те времена мнению, что «истинная» религия, то есть христианство, была известна и в древности. Многие алхимики считали, что некоторые библейские персонажи имели отношение к алхимическим опытам, на что постоянно ссылались в своих трактатах. К тому же были прецеденты, когда церковники не были против толкования отдельных мест из Священного Писания в пользу развития алхимии.

Алхимия рассматривает духовные возможности адепта с космологической точки зрения и трактует душу как «субстанцию», которую необходимо очистить, растворить и заново кристаллизовать, ровно так же, как и несовершенный металл в тигле для того, чтобы превратить его в золото. Это достигалось очищением внутренней природы человека и приближением к человеку идеальному, праведному, обладающему определенными возможностями, более высокими, чем у обычных людей. Реализация Великого Делания для алхимика зависела от успеха того, сможет ли он освободить и очистить свою душу. Для этого ему нужны были медитация, пост, молитва, более того, ему нужна помощь Святого Духа Юнг К. Психология и алхимия. М., 1997. С. 421. Путь богопознания и путь выделения первовещества путем очищения материи химическими способами - это идентичный процесс. В «Книжице об ахимии» материальному делу постоянно примешивается духовное деяние, к действию - священнодействие. Они сливаются в единый ритуал и неотделимы друг от друга. Целью всего ритуала было получить полный контроль над «человеческой душой», в первую очередь своей, если удавалось это сделать, то удалось бы осуществлять и контроль над «духом», а следовательно и «телом», что позволило бы осуществить любые преобразования материального. Свойства духа скрыты и определяются ощущениями. Свойства тела же - явны, это их цвет, вес, запах, текстура, твердость, текучесть, горючесть или холодность и так далее. Неизменность и тех и других свойств есть лишь обман, который не может постичь неподготовленный ум; достигший же истинного познания - видит и истинные свойства окружающих вещей.

Итак, все сущее состоит из первоматерии, которая является божественной истиной, из которой состоят все вещества во Вселенной. Далее существуют четыре элемента, но не такие, какими их принято понимать сейчас. Четыре элемента - это скорее четыре состояния бытия, нежели четыре состояния конкретного вещества. Природа конкретного вещества определяется действием состояния первичной материи и духа предмета, на взаимодействие в нем элементов из которых сформированы все тела во Вселенной. Для всех веществ есть некоторые общие условности, которые в зависимости от разницы их взаимодействий порождают различие веществ.

Все в природе стремится к простоте, все перемены являются лишь проявлением простоты и единства. Познание четырех элементов, четырех свойств вещества является шагом к познанию первичной материи, простейшими формами которой они являются, а также к познанию бога и истины. Первоматерия скрыта в четырех выражениях себя. Четыре внешние формы внутреннего единства, которые природа заложила во все вещи, скрыты пестрым покрывалом внешних свойств вещества. Творения бога не содержат изъяна, то всякое несовершенство лишь мнимо, а, следовательно, его возможно излечить, трансмутировать. Идея превращения металлов вытекает из теологии, из идеи Демиурга, который дал совершенную душу всем свои творениям. Порча - это внешние, обманные свойства, которые должны лишь подстрекать пытливый ум искать истинную, срытую простоту, которая откроется только тем, кто не увлекся в исследовании интересной сложности поверхностных явлений. Осознание той границы, которая проходит между истинными, внутренними свойствами и ложными поверхностными есть первый шаг на пути к истинному знанию. Далее - внешние свойства должны быть подвергнуты пыткам до тех пор, пока не раскроют то, что они скрывают. Когда же эти тайны становятся открытыми - ученый должен взять их под свой контроль, и тогда он сможет осуществить за короткое время те изменения, на которые у природы уходят века. Это и называется трансмутацией веществ, понятие механизма которой дает знание о том, как устроены все вещи во Вселенной. Однако адепт не должен надеяться сделать что-то сверхъестественное. Все его манипуляции возможны только в том случае, если они следуют природе.

Итак, осуществив трансмутацию, человек приобретает свободу. Свободу от голода, усталости, вредной работы, забот и постоянных мыслей о завтрашнем дне. Он освобождает свой ум от забот о рутинной повседневности и может полностью посвятить себя интеллектуальным занятиям, постижению мира. Но тут он находит, что жизнь слишком коротка, чтобы воспользоваться всеми открытыми благами, как только адепт приоткрывает дверь абсолютного знания, приходит смерть и нужно оставить все это, чтобы вернуться к богу. И действительно, на то, чтобы постичь тайны алхимического искусства, чтобы достичь чистоты разума, алхимик должен был трудиться в своей лаборатории десятки лет. Учитывая среднюю продолжительность жизни в Средние века - не удивительно, что они не могли в полной мере успеть насладиться своими знаниями. Отсюда следует естественный вывод - чтобы постичь весь мир Божий - человеческий век должен быть продлен. Отсюда еще одно свойство Философского Эликсира - не только исцеление «больных» металлов, но и исцеление человеческого тела от старости.

Фундаментальное расхождение между алхимическим мировоззрением и христианским заключается в различном понимании концепций вины. Церковь признавала первородный грех и заявляла, что единственный путь к спасению лежит через примирение с оскорбленным Богом-Отцом, которое произошло, когда Сын добровольно принес себя в жертву и был распят на кресте, смыв своей кровью Адамов грех. Однако алхимики были уверены в том, что не только человечество до сих пор страдает от последствий первородного греха, но и все мироздание, и первостепенная задача алхимика - избавить мир от негативных его последствий - вылечить с помощью медикамента, в роли которого и выступает Философский Камень. В результате мир должен возвратиться в блаженное состояние совершенства, якобы существовавшее до всеобщего грехопадения.

Алхимики утверждали, что природа сама собой направлена на достижение совершенства. Чтобы достичь его ей необходимо обрести покой и неизменность и тогда она сама собой отчистит самое себя. Однако люди не могут оставить в покое природу, они строят города, возделывают землю, охотятся на животных, вырубают лес. Значит задача человека - алхимика - помочь природе, лишенной естественного покоя, вернуться в состояние гармонии.

Подводя итог, картину мира алхимиков можно представить таким образом: в начале мира его Творец и первооснова это неизменная и вечная первоматерия или Бог, понимаемый ими в пантеистическом ключе. Алхимики считали свою миссию исполнением божественной воли, постоянно обращаясь к богу за поддержкой в своих молитвах. Бог же и давал в итоге алхимику откровение, когда алхимик становился готовым к тому, чтобы получить сокровенное знание. Ни теологизирование, ни химическое ремесло по отдельности нельзя вычленять из алхимической науки. Одно неизменно связано с другим и невозможно иначе.

Несовершенные металлы больны, охвачены порчей, так же как и больное, стареющее человеческое тело, также как и грешная, порочная человеческая душа - все это итог грехопадения первых людей. Алхимическое искусство способно их возродить, исцелить, довести до совершенства. С одной стороны получается, что алхимик, таким образом, содействует церкви, выполняя функцию, возложенную на нее, выступает, будто рукой самого бога на земле, от которого он и получил свои знания. С другой же стороны, не уподобляется ли сам алхимик богу? Ведь только Творец имеет подобную власть, даже священник, отпуская человеку грехи, является лишь проводником, очищает душу от грехов только сам бог. Алхимики в своих трудах не претендовали на такое подобие, и наоборот всячески подчеркивали, что они в своей работе лишь слуги, а не господа.

Из всего вышесказанного можно увидеть, что концепции средневековой алхимии не только не противоречили в основных своих положениях христианским догматам и общим тенденциям философии XII-XIII вв., наоборот, как любое культурное явление того времени, отражали и дополняли их. Алхимические проблемы и задачи, которые ставили перед собой алхимики в это время, почти не отличались от того, что волновало их предшественников: греков и арабов, что неудивительно, учитывая склонность алхимической традиции к консерватизму. И, несмотря на это, адепты алхимии в своих стремлениях и мотивациях были вполне типичными представителями научной мысли первого периода классического Средневековья.

Глава 3. Попытка интерпретации основных проблем алхимии в трудах Роджера Бэкона

3.1 Жизненный путь Роджера Бэкона

О жизни Бэкона, из-за нехватки источников, достоверно известно немного, и большая часть его биографии получена методом вычленения фактов из его же собственных трудов и францисканских хроник XIII-XIV вв. Большая часть этих сведений находится в «Францисканской хронике 1370 г.», однако, эти свидетельства зачастую отрывочны и до сих пор вызывают оживленные дискуссии исследователей Наиболее полные исследования посвященные биографии Бэкона: Alessio F. Mito e scienza in Ruggero Bacone. Milano, 1957; Brewer J. S. Preface // Fratris Rogeri Baconi Opera quaedam hactenus inedita / Ed. by J.S. Brewer. L., 1859. P. III-LXXXIX; Charles E. Roger Bacon: sa vie, ses ouvrages, ses doctrines. P., 1861; Crowley T. Roger Bacon: The problem of the soul in his phylosophycal commentaries. Dublin, 1950; Easton S. Roger Bacon and his Search for a Universal Science. Oxford, 1958; Lindberg D. Introduction // Roger Bacon's philosophy of nature / Ed. by D. Lindberg. Oxford, 1983. P. XV-LXXXI; Maloney T. Introduction // Bacon R. Compendium of the study of theology / Ed. Th. Maloney. Leiden; N.Y., 1988. P. 1-30; Thorndike L. A history of magic and experimental science. N.Y., 1958. Vol. II. P. 619-691; Woodruff F. Roger Bacon: The biography. Oxford, 1938; Roger Bacon. Essays contributed by various writers on the occasion of the commemoration on the seventh centenary of his birth / Collected and edited by A.G. Little. Oxford, 1914; Roger Bacon and sciences / Ed. by J. Hackett. Oxford, 1997. P. 11-67.. Сколько-нибудь полного обзора литературы, посвященной жизни и творчеству Роджера Бэкона, нет и по сей день, хотя существует достаточно полная библиография Бэкона с 1848 по 1995 гг. Существует лишь несколько очерков некоторых этапов изучения проблем, связанных с именем Бэкона. Стоит отметить, что биография Бэкона заключает в себе множество спорных моментов, и доскональное ее изучение является темой для отдельного обширного исследования.

Можно с достоверностью сказать, что он родился в состоятельной семье, предположительно, знатного рода «ille famosus clericus frater Robertus Bacon de ordine Minorum, natione An- glicus, de generosa prosapia incolarum comitatus Dorsettiae, juxta Ilchestyr». (Rous J. Historia rerum Angliae / Ed. Heme. Oxonii, 1716. P. 29, 82), в Англии Бэкон называет Англию «своей страной». (Bacon R. Opus tertium // Fratris Rogeri Baconi Opera quaedam hactenus inйdita. L., 1859. P. XVI). в период с конца 1210-х - начала 1220-х гг. Более точную датировку дать, увы, невозможно. О детстве и юности Бэкона нет почти никаких сведений. Известно лишь, что он получил начальное образование и поступил в Оксфордский университет Бэкон учился там в то время, когда стали появляться новые переводы античных, арабских и еврейских авторов, развивались университеты, в которых читались новые курсы лекций, основанные на естественнонаучных сочинениях Аристотеля и его «Метафизике» Statuta Antiqua Universitatis Oxoniensis / Ed. S. Gibson. Oxford, 1931. P. LXXXVIII-CII.. Оксфордский университет был в 1230-1240-х гг. одним из крупнейших в Европе центров науки, но главным университетом оставался Парижский. Именно туда перебрался Бэкон после нескольких лет обучения в Оксфорде. Он читал лекции по философии в Парижском университете на кафедре свободных искусств Bacon R. The «Opus Majus» / Ed. with introduction and analytical table by J.H. Bridges. 3 volumes. L.; Edinburg, 1897-1900. Vol. I. P. 55 .. Первые сочинения ученого - лекции - комментарии к Аристотелю Bacon R. Opera hactenus inйdita Rogeri Baconi / Ed. by R. Steele. Fase. 1-16. Oxford, 1905-1940.. Бэкон был магистром искусств, но не был доктором богословия, несмотря на интерес к предмету, так как имел сильное предубеждение против умозрительных методов, использовавшихся его коллегами в Университете. До конца 1240-х гг. научные изыскания Бэкона были сосредоточены на традиционных темах схоластического обучения (теология, философия и так далее), в рамках которого он преподавал в Парижском университете. Там он не показал тенденции к его позднему увлечению астрологией и алхимией. А в своих ранних лекциях Бэкон даже отказывает в признании алхимии, и утверждает, что трансмутации металлов невозможны. Но в какой-то момент его интересы изменились, и в мировоззрении произошли радикальные перемены. Бэкон начинает интересоваться естественнонаучными исследованиями в области физики, медицины, астрономии, астрологии, алхимии, а также математики и языкознания и отходит от стандартов, принятых в Университете. Увлеченность этими отраслями знания впоследствии вылилась в его теорию универсальной науки, видение которой лежит в основе всех его поздних трудов. Наиболее распространенное предположение Steele R. Introduction in Secretum Secretorum // Fase. V. Secretum. P. VIII.

Easton S. Roger Bacon and his Search for a Universal Science. Oxford, 1958. P. 75-77, 103-104, 176. о том, почему изменятся сфера интересов Бэкона, заключается в том, что это происходит после его знакомства с трактатом «Тайна Тайных» (Secretum secretorum), в XIII в. считавшимся произведением Аристотеля, а после и целого ряда сочинений, посвященных астрологии и алхимии, которые были весьма популярными темами среди интеллектуалов этой эпохи. Эта литература, а также знакомство ученого с некоторыми людьми, практиковавшими астрологию и алхимию, сильно повлияли на взгляды Бэкона, касаемые преимущества определенных наук.

Около 1247 -1250 г. Бэкон возвращается в Оксфорд и через некоторое время вступает в орден францисканцев. Можно сделать предположение, что он надеялся на то, что это даст ему новые возможности и преимущество в занятии чистой наукой, не отвлекаясь на преподавание Thorndike L. A history of magic and experimental science. N.Y., 1958. Vol. II. P. 620.

Lindberg D. Introduction // Roger Bacon's philosophy of nature / Ed. by D. Lindberg. Oxford, 1983. P. XX.. Однако орден только поначалу благосклонно относился к научным занятиям своего нового брата, и Бэкону пришлось искать покровителя на стороне. Для этого он пишет три своих самых знаменитых труда, адресованных Папе Клименту IV, который покровительствует работе монаха. После смерти Папы жизнь Бэкона в ордене ухудшилась Bacon R. Opus tertium // Fratris Rogeri Baconi Opera quaedam hactenus inйdita. L., 1859. P. XCIII.. В своих последних сочинениях он описывает мрачную картину своей жизни в монастыре. Бэкона, по его же словам, подвергли аресту, не давали заниматься работой, морили голодом Ibid. P. XCIV.. Что было причиной такого отношения монахов к ученому точно неизвестно. Бэкон умер в период примерно с 1292 по 1294 гг., оставив после себя огромное количество сочинений. Джон Ди в комментариях к «Посланию…» пишет о необычайному трудолюбию Бэкона и восхищается тем, какое количество фундаментальных трудов тот оставил после себя. Бэкон в «Послании…» пишет о том, что когда творишь Великое Делание «нельзя спать, так как перед тобой великая тайна, приносящая богатства» Epistola fratris Rogerii Baconis, de secretis operibus artis et naturae, et de nullitate magiж. Opera Johannis Dee Londinensis e pluribus exampliaribus castigata… cum notis quibusdam partim ipsius Johannis Dee, partim edentis. Hamburg, 1618. P. 67. (речь идет не только о материальном, но и о духовном богатстве). Сколько мог длиться процесс Делания, сколько алхимику приходилось терпеть отсутствие сна - на данный момент можно только предполагать.

3.2 Основные философские и научные взгляды Роджера Бэкона

На формирование воззрений Бэкона, в том числе его взглядов на алхимию, как и на его современников, значительное влияние оказали античные и арабские авторы. С одними он соглашался и много почерпнул из их сочинений, с другими полемизировал. Собственную эпоху Бэкон оценивал, как эпоху упадка. Он крайне критично относился к ученым своего времени, не боялся спорить с ними, и, особенно подвергал сомнениям их авторитеты.

В процессе своих научных исследований Роджер Бэкон проникся идеей создания всеобъемлющего учения, основанного на естествознании и опыте, призванного воспрепятствовать дальнейшему распространению греха и невежества среди своих современников. Эта идея легла в основу концепции так и не написанного им «Главного сочинения» (Opus или Scriptum Principale), эдакой энциклопедии наук. Ее предполагаемый объем и трактовка положений представленных Бэконом, приводит к мысли о том, что он был не столько философом, сколько многосторонним ученым-эрудитом. Тенденция к такому обобщению наиболее ярко проявилась именно в XII - XIII вв., когда целый ряд авторов пишет свои сочинения в жанре сумм, энциклопедий и компендий. Универсальное учение Бэкона должно было включать в себя и охватывать все области науки - от лингвистических до астрономических и быть своеобразной энциклопедией всеобъемлющего знания, ориентированной на достижение вполне прагматических целей. Бэкон - единственный из западноевропейских алхимиков, кто разрабатывал алхимию в контексте универсальной науки и общих понятий.

Бэкон считал, что истинное знание едино и дано человечеству богом, и в этом он не был оригинален. Для ученого есть только одна мудрость, а науки лишь инструмент для ее постижения. Одной из главных своих задач он видел коренную реформу всей системы современного ему учения, и как следствие - образования и научных институтов, а также содействие в развитии естествознания и техники в будущем.

Все его философские положения, как и любого из его современников, пронизаны соображениями религиозного характера. Также во всех трудах Бэкона прослеживается мысль о том, что постичь мудрость самостоятельно человек не может, истина может открыться ему только через божественное озарение. В качестве доказательства этого он приводит в пример нескончаемые споры своих современников о природе универсалий. Сам он в этом споре придерживался позиций умеренного реализма, считая, что универсалии существуют реально в самих вещах, отрицая, в отличие от Фомы Аквинского, их существование до вещей. Однако и от платоновской линии Бэкон отходит, утверждая, что единичные предметы существуют реально и обладают реальным бытием. В этом отношении ученый приближается к умеренному номинализму, однако не делает окончательного вывода, считая, что универсалии существуют в самих вещах; так же реально и человек, познавая этот мир, познает содержащиеся в вещах универсалии.

Основным препятствием для достижения мудрости для Бэкона являются ложные авторитеты. Причину слепой веры авторитетам без должной проверки оных, он объяснял тем, что за ней скрывается лишь плохое знание языков и математики как «ключа всех наук». В этом плане Бэкон является новатором в свою эпоху, когда вся культура была наполнена доверием к книге и преданию. Однако, писал он, не стоит отвергать все авторитеты, как источник знания, стоит лишь опасаться неверных. Но именно эти неверные авторитеты и таят в себе самую большую опасность, поэтому Бэкон призывал к уничтожению книг, претендующих на авторство известных ученых, однако, не обладающих ни мудростью их, ни стилем.

Он считал, что научное знание может вести к спасению, достижению вечной жизни, даже если это познание передается не христианами, и ведет к нему, но предпосылкой для этой открытой мудрости науки служит христианская мораль «ибо вся мудрость от Бога» Bacon R. The «Opus Majus» / Ed. with introduction and analytical table by J.H. Bridges. 3 volumes. L.; Edinburg, 1897-1900. Vol. I. P. 14.. Бэкон писал, что любой мудрец достоин уважения, и пользоваться необходимо всем оставленным предыдущими поколениями людей наследием. Фома Аквинский также настаивал на том, что необходимо в процессе познания использовать опыт предыдущих поколений. Бэкон питал большое уважение к трудам греческих философов и часто цитировал в своих трудах арабских мыслителей, в первую очередь Авиценну, аль-Машара и аль-Хайсама Hackett J. Roger Bacon on scientia experimentalis // Roger Bacon and sciences. Oxford, 1997. P. 286.. Он пишет, что Моисей, Авраам и другие еврейские патриархи были подлинными основателями науки, открытой им богом, в силу их святости. Даже древние язычники: Аристотель, Платон, Авиценна и другие, своими образцовыми жизнями «достигли тайн мудрости и овладели всеми науками. Но христиане, не открыли ничего стоящего, а причина в том, что они не обладают их нравом. Поскольку не престало мудрости стоять рядом с грехом, но требуется ей совершенная добродетель» Hackett J. Roger Bacon on scientia experimentalis // Roger Bacon and sciences. Oxford, 1997. P. 291.. То есть помимо того, что знания идут от бога, из слов Бэкона можно сделать вывод, что и о добродетели и нравственности человека можно судить по тому, насколько он преуспевает в умственной деятельности, чем выше его способности, тем, значит, человек ближе к богу.

Отсюда следует необходимость изучения различных языков, о которой говорит Бэкон. Он упирает на то, что все творения ученых нужно изучать в оригинале, чтобы не допускать ошибок, к которым приводит низкое качество перевода изучаемых книг, а также отсутствия в латинском языке множества важных терминов.

У Бэкона часто встречаются высказывания обобщающего гносеологического свойства. Он пишет о том, что человек будет искать истину до конца времен, потому что окончательное совершенное состояние его мыслей не сможет наступить никогда.

Как и перед всеми его современниками, перед Бэконом стоял вопрос об отношении естественного знания к «превосходным творениям» - ангелам, душам и небесным телам «…quanto sunt nobiliores tanto sunt nobis minus notae». (Bacon R. Opus tertium // Fratris Rogeri Baconi Opera quaedam hactenus inйdita. L., 1859. P LXXI).. Бэкон признавал метафизику той областью знания, которая изучает эти возвышенные объекты. «В метафизике не может быть иного доказательства, кроме как через следствие, так что духовные вещи познаются через телесные следствия и Творец - через творение» Bacon R. The «Opus Majus» / Ed. with introduction and analytical table by J.H. Bridges. 3 volumes. L.; Edinburg, 1897-1900. Vol. I. P. 80.. То есть астральный, бестелесный мир человек может изучить только через наблюдение мира материального, но все же внешний опыт человеческих чувств недостаточен для познания духовных предметов, для этого нужен опыт духовный. Церковь не могла допустить такого изучения, даже если бы оно было возможно, однако Бэкон в своем послании к Папе пытается доказать пользу подобных изысканий. Он стремился к философской интерпретации образов Писания, приближаясь в этом отношении к Аверроэсу.

В своих трудах Бэкон пытается представить не только теоретические идеи, но и конкретные практические методы, их подтверждающие. Для него также большую роль играет важность практического, материального результата применения наук, направленного на улучшение человеческой жизни. Большое место в трудах Бэкона, занимает учение об опытном знании, которое играет ключевую роль в его системе наук. Опыт, по мнению Бэкона, играет особую роль в познании и призван для проверки заключений теоретических наук, предоставления фактического материала для них и для самостоятельного исследования природы независимо от теории. Это опыт человеческий и философский. «Опытная наука» (scientia experimentalis) может открыть «великолепные истины в областях других наук, к которым эти науки никаким путем прийти не могут» Bacon R. The «Opus Majus» / Ed. with introduction and analytical table by J.H. Bridges. 3 volumes. L.; Edinburg, 1897-1900. Vol. II. P. 202., оно выступает одновременно в двух ипостасях: получает посредством опыта новые данные о природе и в то же время руководит различными науками.

Однако этот опыт не есть экспериментальная наука в том значении, в котором его привыкли понимать мы. Опыт - это все, что испытывает человек, познавая реальность с помощью ощущений, как внешних, так и внутренних. Бэкон вовсе не призывает отказываться от всего того, что не было проверено опытным путем. Авторитет Священного Писания и Предания для него незыблем, потому что существует праопыт, которым бог наделил святых отцов и пророков. Он открыл им науки через внутреннее озарение (как открывает он их верующим и сейчас). Ветхозаветные патриархи и пророки знали всю истину и все науки, поэтому их авторитет непогрешим. Греческие же философы, в частности Аристотель, заимствовали от них только часть этих истин. Бог сообщает людям только часть своей истины для познания, смешивая ее с ложью, каждому человеку по уровню его моральной чистоты. Опираясь на опыт, человек может вычленить крупицы этой истины, но в полном ее объеме, она может быть доступна только единицам. Опираясь на такие заключения, Бэкон активно критикует сочинения античных авторов и деятелей умозрительных наук за возможность ошибки заключений или использование несовершенного опыта «Scientia autem experimentalis docet certifican omnes conclusiones naturalis philosophiae per experientiam, quod non potest naturalis philosophia tradita in libris Aristotelis apud latinos vulgatis». (Bacon R. Prologue // Roger Bacon's philosophy of nature. A critical edition with English translation, introduction and notes of De multiplicatione specierum and De speculis comburentibus / Ed. by D. Lindberg. Oxford, 1983. P. 349).. Сколь ни ясны были бы рассуждения о всесжигающем действии огня, «дух удовлетворится и успокоится» лишь тогда, когда это действие он наблюдает и тем более ощущает сам Bacon R. The «Opus Majus» / Ed. with introduction and analytical table by J.H. Bridges. 3 volumes. L.; Edinburg, 1897-1900. Vol. II. P. 294..

Важнейшим для Бэкона является внутренний опыт, схожий по его словам с идеей озарения у Августина, позволяющий получить истинное знание, не искаженное несовершенным человеческим восприятием и разумением. Перечисляя ступени внутреннего опыта, по которым человек поднимается до прямого мистического видения бога, Бэкон следует в русле христианской традиции и подчеркивает ведущую роль божественного озарения - Руки Божьей, ведущей человека по пути духовного совершенствования и открывающей перед ним истинное знание Bacon R. Opus tertium // Fratris Rogeri Baconi Opera quaedam hactenus inйdita. L., 1859. P. LXXX- LXXXI.. Благодать веры и божественное вдохновение необходимы не только для познания духовных предметов, без них остаются непонятыми и аспекты, относящиеся к области телесных предметов.

Нельзя говорить о том, что Бэкон вообще не признавал ценности познающего разума. Он называл три пути познания - авторитет, рассуждение и опыт. Опыт он ставил на первое место, мотивируя это тем, что доводов недостаточно для обретения истины, ссылки на авторитет пригодны для этого еще меньше, опыт же позволяет получить достоверное знание Bacon R. Tractatus in quo fit sermo de experientia in communi // Hackett J. The meaning of experimental science in the philosophy of Roger Bacon. Philosoph. Doct. diss. Toronto, 1983. P. 276..

В трудах Бэкона большое значение уделено математике, в которую он включал геометрию, арифметику, астрономию и музыку (акустику в современном понимании). Как одному из инструментов познания мира. Ее роль в этом познании и в существовании других наук признавалась им решающей. Математика «остается предельно достоверной и несомненной, поэтому с ее помощью следует изучать и проверять все остальные науки». В этом можно увидеть влияние францисканцев, собратьев по ордену, которые больше тяготели к платоновской философии, чем к аристотелевской. Аристотель отделял математику от других наук, а Платон, наоборот, считал математику введением во все науки.

Физику Роджер Бэкон делил на ряд отдельных дисциплин, в число которых входит оптика, астрология, медицина, техника и в том числе - алхимия. Впервые им была высказана мысль о том, что логика не дает ничего научному знанию, и является только наукой об умении правильно выражать свои мысли, это лишь наука о словах.

Главный момент в истолковании отношений теологии и философии, веры и знания у Бэкона - это стремление к ликвидации конфликта между этими дисциплинами. Знание и вера представляют собой результат первоначального божественного откровения и поэтому не могут противоречить друг другу.

Можно сделать вывод, что Бэкон обладал не типичными для средневекового ученого взглядами: индивидуалист, не признающий авторитетов, критически настроенный относительно всех и вся. Его убеждения сформировались под влиянием увлечения эмпирическими исследованиями. При всем этом образ мышления Бэкона не отличается от большинства его современников, о которых мы можем судить по написанным ими трактатам. Он весьма религиозен, во главе всего ставит бога, Писание и Предание - единственное, что остается для него неприкосновенным.

3.3 Проблема интерпретации алхимических воззрений в трудах Роджера Бэкона

Роджер Бэкон еще при жизни приобрел прочную репутацию человека, связанного с герметическими науками и увлеченность его алхимическим искусством не вызывает у исследователей никаких сомнений. Бэкон изучал ремесло Гермеса удивительно всесторонне для человека его эпохи. Автор «Книжицы об алхимии», считал «брата Роджера» знатоком алхимии и приписывал ему герметическое сочинение «О способе составить лекарство путем пропорционального сочетания элементов» (De modo componendi medicinam per aequationem elementorum) Альберт Великий. Малый алхимический свод // Знание за пределами науки. Мистицизм, герметизм, астрология, алхимия, магия в интеллектуальных традициях I-XIV вв. М., 1996. С. 156-165.. В 1385 г. Петр из Трау писал об алхимических чудесах, которые творил «брат Роджер, именуемый Бэконом». В XVI-XVIII вв. было опубликовано огромное количество сочинений алхимического толка, приписываемых Бэкону.

Бэкон, так же, как и большинство его современников определяет алхимию, которую именует «scientia» как равноправную науку о природе и окружающем мире, относящуюся к опытному знанию, в той же степени, что и остальные дисциплины. В доказательство этого он приводит, во-первых тот факт, что все результаты алхимических процессов можно проверить экспериментально, а во-вторых то, что именно оно придает алхимии смысл. В «Зеркале алхимии» (Speculum Alchimiae), которое часто приписывают авторству Бэкона, дается следующее определение алхимии: «Алхимия - есть искусство или наука о том, как изготовить или создать определенный вид медицинского препарата, который называется Эликсир, и который, проецируясь на больные металлы или любое другое несовершенное тело… совершенствует их в высшей степени…» Bacon R. Speculum Alchemiae. L., 1702, P. 22

Бэкон пишет, что хотя Аристотель, беспрекословный авторитет для всех ученых того времени, ничего не писал об алхимическом искусстве, его труды необходимо изучить для понимания натурфилософии, алхимии и медицины. Бэкон пишет о том, что именно из аристотелевских трактатов стоит вычленять знания, которые могут помочь улучшить понимание самой сути алхимии и процессов, которые она изучает. Помимо Аристотеля, Бэкон признает полезность многих арабских авторов, сочинения которых он активно использовал в своих алхимических исследованиях, о чем можно судить если не по прямым ссылкам, то по схожести некоторых идей, аллегорий и терминов.