Позитивная форма одиночества как фактор творческой энергии гения

Размещено на http://www.allbest.ru/

Позитивная форма одиночества как фактор творческой энергии гения

1. Философия одиночества

Одиночество обосновалось в нашем доме. Не будем стыдливо скрывать этого ни от себя, ни от других. Как, впрочем, не будем и предаваться панике. Сама жизнь ставит ныне перед нами непростые вопросы, например, как могут люди жить в одиночестве? Ответы на них можно дать лишь с полной мерой трезвости и откровения. Многие люди испытывали одиночество не в изоляции, а в каком-либо сообществе, в лоне семьи и даже среди друзей. Известный американский драматург Теннесси Уильямс признался: «Все мы отбываем заключение в одиночной камере своего Я» [1].

Одиночество как общественный феномен требует широкого осмысления, философского подхода. Теоретическое и художественное осмысление одиночества имеет давние, можно сказать древние традиции. Между тем западное обществознание уже не менее столетия вплотную исследует феномен одиночества во всех его аспектах. Разумеется, нет основания абсолютизировать эти исследования, принимая их за истину высшего порядка, но знать их, думается, было бы весьма полезно. Одиночество как сложное явление имеет многоуровневый и противоречивый характер. Эта противоречивость вытекает из самой сущности человеческого бытия. Человек, с одной стороны, рефлектирующий субъект, индивидуальная личность, испытывающая потребность в автономии и индивидуализации. С другой стороны, он существо общественное, испытывающее потребность в единении с другими людьми.

Все исследователи сходятся на том, что одиночество в самом общем приближении связано с переживанием человеком его оторванности от сообщества людей, семьи, исторической реальности, гармоничного природного мироздания. Но что стоит за понятием «оторванность»? Идет ли речь о физической изолированности или же о нарушении контекста сложных духовных связей, объединяющих личность с ее социальным окружением? Как пишет американский философ Торо Г.Д., выработавший философию добровольного уединения: «Одиночество не измеряется милями, которые отделяют человека от его ближних» [6]. Своеобразной аксиомой всех современных теорий одиночества стало признание того, что физическая изолированность субъекта далеко не всегда соседствует с одиночеством. Оно принадлежит к числу тех понятий, реальный жизненный смысл которых, казалось бы, отчетливо представляется даже обыденному сознанию, однако подобная ясность обманчива, ибо она скрывает сложное, противоречивое философское содержание, как бы ускользающее от рационального анализа [2, с. 8].

История, искусство, литература, различного рода опросы свидетельствуют о том, что варианты одиночества бесконечны. Однако в их разнообразии четко прослеживаются две основные тенденции. Первая тенденция, которая будет рассмотрен ниже в первую очередь, состоит в понимании одиночества как такого негативного или пассивного состояния, которое разрушает человеческую личность.

При этом ее сторонники широко используют такие эпитеты: вынужденное, тяжкое, безысходное, пугающее. Вторая тенденция сопряжена с квалификацией одиночества как творческого, активного, желанного, необходимого, неотъемлемого начала, из которого рождается полноценная личность.

В нашей статье мы подробнее обсудим вторую тенденцию и постараемся показать на примере исторически знаменитых личностей положительный аспект одиночества в их, прежде всего, творческой жизни.

Если учесть обе эти тенденции как стороны единого процесса становления личности, то нельзя не признать, что природа одиночества изначально противоречива, многолика и вряд ли исчерпаема, оборачивающаяся то саморазрушением и подавлением личности, то ее творческим и свободным началом.

Постараемся, используя уже выработанные совокупной общественной мыслью подходы к пониманию природы одиночества и опираясь на современные концепции в исследовании этого феномена, приблизиться к анализу амбивалентной природы одиночества в жизни людей.

2. Одиночество как негативное переживание

Одиночество традиционно рассматривается как негативное переживание. Современный человек ощущает одиночество наиболее остро в ситуациях интенсивного и подчас принудительного общения - в городской толпе, в кругу собственной семьи, в среде друзей. Выдвинутый в 50-е годы американским социологом Дэвидом Рисменом термин «одинокая толпа»[8] превратился в знамение нашего времени. Как же чувствует себя человек, находясь в такой индифферентной социальной среде? Об этом пишет Копнист В.В. в своем стихотворении «Приют сердца»:

В одиночестве постылом, в кругу людства тяжко мне [14].

В ветхозаветной книге Екклессиаста даны убедительные подтверждения тому, что одиночество воспринималось людьми той далекой эпохи как крайне тяжелое состояние. «Человек одинокий, и нет другого; ни сына, ни брата нет у него; и всем трудам его нет конца, и глаз его не насыщается богатством»[4]. Драматизм утраты живительной связи с миром людей пронизывает этот библейский текст, ставший чуть ли не первым отдаленным провозвестником экзистенциалистского пессимизма. И разве не позволительно взглянуть на новозаветный образ Христа как на образ подвижника, в своем нравственном всесовершенстве стоящего недостижимо выше учеников и толпы? И потому Иисус так же одинок в пустыне, как и на шумных улицах Иерусалима. По сути, он одинок и в своей жертвенной смерти [2, с. 10].

3. Положительный аспект

философский одиночество переживание творческий

Однако так ли деструктивно одиночество, как оно кажется? И почему одиночества так бояться в контексте нашей культуры? Природа одиночества многообразна. Некоторые находят в нем утешение. Есть важные доводы в пользу того, что его необязательно страшиться. Несмотря на кажущийся негативный аспект одиночества, оно имеет и положительную форму. Периоды уединений необходимы человеку, и потому он будет их искать. Некоторые люди могут научиться уходить в себя и размышлять в присутствии других, но большинство из нас вынуждено подыскивать себе убежище время от времени. Нехватка таких убежищ - печальная особенность структуры городов. Даже в американском обществе молодые люди были подготовлены своими семьями предстать перед жизнью один на один и рассматривать одиночество как необходимый момент в погоне за достижением успеха. Многие американцы считают, что это независимость. Напомним, что «ориентированная изнутри» личность у Д. Рисмена именно такова[8]. Рассмотрев несколько примеров, мы увидим, что одиночество может быть добровольно принятым и сознательно выбранным, являясь реакцией на идущее извне отражаемое индивидом содержание, и бывает довольно полезным, поскольку имеет амбивалентную природу.

Так об этом пишет российский философ и писатель Хамитов: «Мы постигли две истины одиночества: одиночество есть необходимое условие становления личности, ее неповторимое наслаждение и - высочайшее страдание и зло, избежать которых стремится каждый человек. Две эти истины соединяются в антиномию, разрешение которой возможно только за пределами обыденности человеческого бытия. Ибо обыденность, находящая свое высшее и самодовольное выражение в так называемой взрослости, всегда порождает лишь иллюзии разрушения одиночества» [10, с. 1]. Размышляя об одиночестве, Бердяев указывал, что человек имеет священное право на одиночество, так как через момент одиночества рождается личность, самосознание личности, в одиночестве переживается единственность и неповторимость человеческого «Я» [11]. Стоит отметить следующее интересное наблюдение. Как известно, изоляция, как принято предполагать, должна быть мучительным переживанием и часто ее используют как форму наказания для детей и преступников. Но иногда, к тревоге родителей и общества, изолированные индивиды получали удовольствие от уединения! Вместо чувства обделенности они обретали благодатную возможность для плодотворных открытий и даже для саморазвития. На наш взгляд, уместно здесь упомянуть роман Д. Дефо «Робинзон Крузо». Этот роман можно считать первым выражением впечатляющей «экзистенциалистской» темы человеческого одиночества. Роман в действительности провозглашает в литературе эру субъективного интереса к личности и ее отношению к окружающим. Одиночество, описываемое Робинзоном, представляет тип вынужденного одиночества, которое связывается с печалью и тоской. Из романа очевидно, что внутриличностный мир Робинзона не был разрушен одиночеством. Его одиночество было изоляцией от общества и внешнего мира. На языке социологов это социальная изоляция. Позже этот вид деструктивного одиночества трансформируется в другой вид, который можно считать активным уединением. Так, благодаря этому одиночеству, Робинзон пришел к пониманию смысла собственной жизни и переоценил свое прошлое: «теперь я оглядывался на свое прошлое с таким омерзением, так ужасался содеянному мною, что душа моя просила у Бога только избавления от бремени грехов, на ней тяготившего и лишившего ее покоя. Что значило в сравнении с этим мое одиночество? Об избавлении от него я больше не молился, я даже не думал о нем: таким пустяком стало оно мне казаться» [16].

Оказалось, что если посмотреть на так называемый цивилизованный мир с необитаемого острова, то многие ценности, по мнению Робинзона, кажутся пустыми. Характерно его высказывание в конце его вынужденного пребывания на острове о том, оказаться на острове вовсе не значит уйти из жизни. Таким образом, для Робинзона одиночество было тем испытанием, которое закаляет лучшие качества человека и которое способствует очищению человеческого духа. Также и Паскаль считал, что именно одиночество помогает человеку задуматься о смысле жизни, о назначении человека, о сущем вообще. Кстати, самому Паскалю «прелесть уединения» доставляло радость. Как истинный философ он писал, что истинно великое всегда творится в одиночестве [18, c.123].

Об этом же пишет и Ницше, у которого дух и одиночество слиты воедино. Причем одиночество способствует совершенствованию духа в достижении главной цели - воспитании сверхчеловека. Одиночество здесь не разрушает личность, а наоборот, способствует ее возвышению [19, с.9]. Ярким выразителем идеи того, что одиночество способствует, как творческая сила совершенствованию духа человека является Мустакас. Он автор нескольких популярных книг. Как считает Мустакас, истинное переживание одиночества предполагает противоречие или столкновение с самим собой…Это свидание с самим собой…- само по себе радостное переживание … И свидание, и конфронтация (с самим собой) суть способы поддержания жизни и внесение оживления в относительно застойный мир; это способ вырваться из стандартных циклов поведения [22, c.21-22].

Возможно, что одиночество является той самой незаменимой частью человеческой души, необходимой для раскрытия творческого потенциала личности. Не следует ли признать, повторяя Т. Уильямса, что у художника (человека вообще) нет иного нравственного выбора, кроме создания интимного мира переживания, оказывающегося, по словам американского драматурга, «моим убежищем, моим укрытием, моей пещерой» [1]. Не без основания можно сказать, что подобный взгляд на мир и на человека действительно служит источником художественного и философского вдохновения. Снова приведем слова Т. Уильямса: «Писательское творчество антисоциально, ибо писатель может говорить свободно только наедине с самим собой. Для того чтобы оставаться самим собой, он должен запереться в одиночестве, а для того, чтобы установить контакт с современниками, он должен порвать всякие контакты с ними, и в этом есть что-то от безумия» [1]. Бердяев замечает, что творчество носит не коллективно-общий, а индивидуально-личностный характер, поэтому творец изначально одинок. Под одиночеством Бердяев понимает продуктивное творческое уединение [6, с.66]. Большинству из нас хочется «побыть одному». Даже самые общительные ученые-обществоведы иногда ищут изоляции «подальше от сумасшедшей толпы». Также было замечено, что и люди творчества часто испытывают одиночество, «гении, всегда одиноки [9]». У Копниста В.В. находим: «Гений есть человек, сделавший свое саморазвитие развитием человечества. Это поднимает Гения над его нацией и над человечеством, порождая отчужденное слияние с ними. «Гений поднимается не один, а вместе со своей Музой. Больше того, Муза - это крылья Гения»[10, с. 2]. Далее он продолжает:

«В уединении, которого желаю, в покое проживу», так показывая, что он желает пребывать в отдалении от людей, без общения с ними. Известно, что многие художники требовали изоляции для того, чтобы творить [2, с. 24].

Кроме всего перечисленного, одиночество может конструктивно влиять и на становление такой человеческой добродетели, как сострадание [12], вера [7] и понимание окружающих. О сострадании и понимании окружающих у Тихонова Г.М. читаем следующее: «Кто не способен прийти к самому себе, тот не способен прийти к другим, так как понимание и принятие различных форм переживаний другого человека возможно только тогда, когда человек сам все это на себе испытал» [12]. Некоторые культуры регулярно санкционируют уединение для отдельных индивидов, особенно для священников, и такое санкционированное обществом уединение учит индивида переносить одиночество, и в равной степени привлекает тех, кто стремиться остаться один. Также и в восточной философии практиковалось одиночество. Даосцы, например, считали одиночество необходимой составляющей психологической тренировки. Также и конфуцианство, стержнем учения которого является ревностное отношение к служению общественному долгу и, поэтому требовавшее от своих приверженцев такие качества как твердость характера, целеустремленность и силу воли. А достичь этого можно было лишь в одиночестве. О вере в контексте одиночества можно сказать, что во многих современных религиях одиночество - сильнейший мотивирующий фактор. Потребность в таком типе одиночества, назовем его «продуктивным», характерна для многих религиозных учений. В данном случае одиночество не связано с патологией, а служит источником вдохновения и совершенствования. Поэтому, одиночество - частый «гость» пророков, реформаторов и критиков социальных порядков, особенно если они видят свои расхождения с основными культурными течениями, пытаясь прийти к ценностям, забытым или отвергнутым широкой публикой. Большинство мировых религий считают одиночество необходимым элементом экзистенции человека, нужным для его самосовершенствования. Конфуций весьма одобрительно отзывался о «людях, живущих в уединении и укрепляющих свою волю, чтобы достойно исполнить свой долг» [17, c.30].

Весьма интересно, что положительное отношение Конфуция к одиночеству основывается не том, что это поможет лучше исполнить свой долг перед обществом тем, кто прошел это испытание. Невозможно быть действительно полезным без подлинной коммуникации, которая достигается, согласно представлений немецкого экзистенциалиста К. Ясперса через одиночество. Он утверждает, что в повседневной жизни человек утрачивает свою индивидуальность, отчуждает себя от своей «самости». Это происходит вследствие того, что человек делает все как все, идентифицируя себя со всеми. И как результат - исчезновение «самости». Но «Я» не хочет быть только «каждым», оно стремиться к «самому себе». А для того чтобы противопоставить себя другим, человек должен вступить в состояние одиночества, то есть должен отчуждать от себя других, чтобы оставаться самим собой. Сам он по этому поводу пишет следующее: «Я не могу быть самим собой, не вступая в коммуникацию, и не могу вступить в коммуникацию, не будучи одиноким. Во всяком снятии одиночества коммуникацией возникает новое одиночество, которое не может исчезнуть без того, чтобы не исчез я сам как условие коммуникации» [11]. Это значит, что человек может быть «экзистенцией» только в неповторимой коммуникации с другой «экзистенцией». Условием подлинной коммуникации, по Ясперсу, оказывается одиночество человека. И здесь возникает дилемма. Из исследований Оди понимаем, что одиночество является продуктом коммуникации, а из работы Ясперса, видно, что одиночество способствует коммуникации. Эта дилемма разрешима. Дело в том, что коммуникация у Ясперса выступает одним из конструирующих моментов человеческой личности. Причем он подразделяет коммуникацию на подлинную и на «неподлинную» - «коммуникацию наличного бытия» и «подлинную» - «экзистенциальную коммуникацию». «Неподлинная коммуникация» - это отношение между людьми, лишенные своего «самобытия», то есть между безличными людьми. Причина такого положения, когда человек о общественных отношениях выступает как безличный или заменимый, заключается, по Ясперсу, в том, что человек не осознает себя как «самое себя». А так как человек во всех своих отношениях в «техническом» рационализированном мире не может стать самим собой, то есть проявить себя как личность, то он испытывает неудовлетворенность такой коммуникацией. Поэтому человек стремится к «подлинной коммуникации», то есть таким отношениям, в которых он выступал бы «самим собой».

Условием «подлинной коммуникации» является выделение человека из неподлинного коллектива. Для подлинной коммуникации, согласно Ясперсу, необходимо противопоставление себя «другим и своему миру», другими словами, одиночество человека. Прежде чем вступить в «подлинную коммуникацию» и для того, чтобы «коммуникация» стала «подлинной», человек должен стать одиноким. Человек должен порвать свои социальные связи и отношения. Только теперь он может вступить в такие отношения с другим человеком, которые Ясперс определяет как «экзистенциальную или подлинную коммуникацию». Подлинная коммуникация обретается, когда Я, как осознавшее себя, может противопоставлять себя другому и своему миру. Оно отличает себя и тем самым постигает изначальную независимость [20].

С еще большей убедительностью и эмоциональной пронзительностью об этом пишет немецкий философ Артур Шопенгауэр: «Кто не любит одиночества, не любит и свободы» [3]. Он прославляет одиночество, говоря: «Когда люди вступают в тесное общение между собой, то их поведение напоминает дикобразов, пытающихся согреться в холодную зимнюю ночь. Им холодно, они прижимаются друг к другу, но чем сильнее они это делают, тем больнее они колют друг друга своими длинными иглами. Вынужденные из-за боли уколов разойтись, они вновь сближаются из-за холода, и так - все ночи напролет [3]». Как видно из приведенного выше примера, одиночество подчас бывает необходимым защитным механизмом личной бессознательной жизни человека, когда оно обусловлено дисбалансом между нормами и принципами, господствующими во внешнем мире (это иглы) и интимными устремлениями индивида (потребность в «душевной» теплоте «им холодно»). Одиночество, в этом смысле, есть одна из форм психической фиксации и проявления этого несоответствия.

Это подтверждается и теорией рефлексии Гегеля [15] который показал механизм появления качества через диалектическое взаимодействие внутренних и внешних противоположностей бытия. Согласно этой теории, становится понятным, что в зависимости от одних конкретных результатов притяжения и отталкивания качеств и нарушения гомеостазиса становящееся одиночество может быть добровольно принятым (сознательно выбранным человеком), оказываясь такой реакцией на идущее извне отражаемое индивидом содержание, когда нечто либо добровольно принимает другое и делает его своим внутренним, либо признает его избыточным для самобытия и не способствующим гармонии со средой. В иных случаях одиночество бывает вынужденным - как активное отталкивание не желаемого внешнего содержания в силу явной враждебности этого содержания, его угрозе индивидуальности нечто. Иными словами в чувстве одиночества есть познавательный момент. Одиночество сообщает мне, кто я такой в этой жизни. Выделение феноменального и когнитивного элементов приводит к пониманию того, что одиночество - особая форма само восприятия, самосознания.

И, в конце концов, мы признаем, что здоровое развитие психики требует чередование периодов интенсивного получения ощущений и информации с периодами погруженности в уединение в целях их переработки, поскольку в глубинах нашего сознания происходит гораздо большая часть процесса мышления, чем на уровне линейного мышления, привязанного к внешнему миру.

Выводы

Философское понимание одиночества представляет собой многообразную палитру подходов к этому феномену. Одиночество рассматривается с различных, порой совсем неожиданных сторон. Философы экзистенциалисты считают одиночество необходимым элементом экзистенции человека, более того, глубинной основой индивидуального бытия, выполняющей положительную функцию связи между людьми. Поэтому устранение одиночества или борьба с ним не только невозможна, но и нежелательна. Представители других философских течений, наоборот, указывают на разрушающую патологическую форму одиночества и призывают к избавлению от этого состояния. Здесь мы вновь сталкиваемся с двойственной природой данного явления. Причем одиночество трактуется как в неактивном, так и в позитивном плане с точки зрения его субъективного восприятия, что в корне отличается от трактовки одиночества как физической изоляции.

Данный вывод предполагает, что:

Во-первых, в зависимости от характера случающегося дисбаланса со средой, человек может переживать одиночество, как состояние вынужденное - негативное или благоприятное - позитивное.

Во-вторых, чувство одиночества может способствовать раскрытию творческих потенциалов человека в искусстве, науке и религии. Одиночество может явиться катализатором поиска того, что возвышает и совершенствует человека в его моральных качествах. Как выражается Аврелий Августин, одиночество создает в человеке желание познания Бога, «стремясь к которому человек только и может преодолеть свое пагубное состояние» [5].

И, в-третьих, выясняется, что принцип уединения может рассматриваться как средство самозащиты, так как он подразумевает укрепление духовного потенциала личности, а также ее социальное и творческое возмужание так необходимые для полноценной творческой жизни.

Обобщая вышеизложенное, можно заключить, что одиночество - необходимая составляющая духовного мира человека, обладающая не только отрицательными, но и положительными факторами. Хотя одиночество может иметь болезненный эффект, необходимо преодолеть страх одиночества и научиться позитивно его использовать.

Литература