Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

• Введение
• 1. Понятие и характер воли в философии Шопенгауэра
• 2. Соотношение воли и интеллекта у Шопенгауэра
• 3. Взаимодействие интеллекта с волей через интуицию в философии Шопенгауэра
• Заключение
• Список использованной литературы

Введение

В сфере философии классическим выражением романтического мироощущения стала философия Артура Шопенгауэра. Основной его труд - «Мир как воля и представление», в котором он резко критикует философию Гегеля, причем происходит это в момент наивысшей славы последнего. Он излагает свою собственную, альтернативную философию. Сдав труд в типографию, он уехал в Италию уверенный в успехе, но его возвращения никто не заметил. Он вернулся в Берлин и назначил свои лекции на то время, когда Гегель читал свои, но аудитория не перетекает к нему, тогда он удаляется жить в свой особняк и живет со своими собаками, разочаровавшись в человечестве. Шопенгауэр прожил долгую жизнь. В середине XIX века начинается признание своей философии, а к концу XIX века он становится модным философом. Это показывает, что он опередил свое время.

В названном труде Шопенгауэр осуществляет поворот обратно к Канту от Гегеля, принимая кантовскую аргументацию в пользу того, что наше познание предопределено априорными формами познания (даже если мы воспринимаем мир в пространстве и времени - это только человеческое восприятие, причинно-следственное восприятие так же является только человеческим миропониманием).

Шопенгауэр принимает эту аргументацию и говорит, что то, что мы по наивности принимаем за реальный мир, есть лишь субъективное представление, а поэтому: «Жизнь и сновидение - это страницы одной и той же книги и если встать на точку зрения вне жизни и сна (сравнить со стороны жизнь и сон) то мы не найдем в их существе определенного различия и должны будем вместе с поэтами признать, что жизнь - это долгое сновидение».

Европейскому рационализму Шопенгауэр противопоставил иррационализм, то есть торжество слепой веры, жизненных побуждений, культ абсурда. Все это стало платформой для дальнейшего развития философии жизни. Новая философия обратилась к жизни как первичной реальности, целостному органическому процессу, который вообще предшествует разделению мира и духа, бытия и сознания. Вот почему в философии Шопенгауэра впервые в европейской традиции первенство отдается не разуму, а воле. По мнению современного исследователя творчества Шопенгауэра П.С. Гуревича, «Философия жизни повлияла на творческую деятельность и культуру в целом. Оно возвестило по сути дела закат культуры. В романах Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого влияние Шопенгауэра обнаружилось в исследовании глубинных мотивов человеческого поведения, в глубоком изучении внутреннего мира человека».

1. Понятие и характер воли в философии Шопенгауэра

Credo своей философии определил сам Шопенгауэр: «Я бросаю вызов всякой философии с ее оптимизмом». Ко времени Шопенгауэра идущая от Лейбница просветительская формула оптимизма «наш мир наилучший из всех возможных миров» уже утрачивала свой авторитет, хотя еще была действенной философия Гегеля, трактующая историю как земное шествие мирового Разума, в котором бедствия и страдания индивидов не имеют существенного значения.

Возражая всем оптимистам, Шопенгауэр заявляет, что «в худшем из всех возможных миров, пребывающем во зле», живет страдающий и жалкий человек. Все его миро- и жизнепонимание проникнуто пессимизмом. Считается, что именно он, наряду с английским поэтом Колдриджем, стал автором термина «пессимизм», хотя пессимизм как мировоззрение сопровождал человечество на всем пути его развития. Шопенгауэр же дал развернутое обоснование пессимизма как всеобъемлющей системы в европейской философии.

Философ не жалел черных красок в изображении бедствий мира и страдающего в нем человека. И в интеллектуальном, и в эстетическом, и в нравственном отношении мир ничем не может порадовать, утверждает Шопенгауэр, в целом мир «похож на тюрьму». Как философ приходит к такому заключению? Основные принципы своей философии он изложил в труде «Мир как воля и представление» (1819). Шопенгауэр сам указывает на источники, помогающие ему в построении его философской системы: Кант, Платон, древнеиндийская философия (брахманизм и буддизм). Принимая кантовское деление мира на феномены (явления) и ноумены («вещь в себе»), он пытается преодолеть непоследовательность кантовского идеализма. Кант считал, что «вещь в себе» - скрытая сущность - есть объективная данность, существующая вне сознания и независимо от него. Воздействуя на нашу чувственность, она порождает все доступные нам явления. Но сама «вещь в себе» непознаваема. Это неприемлемо для Шопенгауэра. Отправная точка его рассуждений: «Мир - мое представление», - такова истина, которая имеет силу для каждого живого и познающего существа, хотя только человек может привнести ее в рефлективное, абстрактное сознание». Весь окружающий нас мир явлений - это совокупность чувственно-интуитивных представлений субъектов-людей. Все, что принадлежит и может принадлежать миру, говорит Шопенгауэр, подчинено этой обусловленности субъектом и существует только для субъекта, поэтому мир, прежде всего, и есть представление. Существование мира как представления «висит на единственном волоске», и этот волосок - каждое человеческое сознание, в котором он, мир, существует. Но сам субъект как таковой тоже обусловлен объектом. Сознание без предмета не есть сознание, утверждает Шопенгауэр. Они соотносительны. Представление есть единство, которое будучи расчленено нами, «распадается» на объект и субъект. Однако философа мучит вопрос: «неужели этот мир не более, как представление, не есть ли он «сновидение или призрачный мираж, или он еще нечто другое», а в таком случае, «что же он такое?». И Шопенгауэр утверждает, что кроме воли как явления (воли моего тела) находится мир «вещей в себе», который есть некая безосновная метафизическая воля. Эта воля находится вне времени и пространства, «потому не знает множества и, следовательно, едина». Если у Канта «вещь в себе» непознаваема, то шопенгауэровская воля как «вещь в себе» познаваема или хотя бы узнаваема. Шопенгауэр пытается свести весь мир явлений к тому явлению, где «вещь в себе» выступает более ясно и зримо. А это - мы сами. В отличие от Канта он считает, что мы, с одной стороны, познающий субъект, а с другой - объект познания, «сами - вещь в себе». Проникнуть «в собственную внутреннюю сущность вещей» мы можем только изнутри. «Вещь в себе как таковая может достигнуть сознания только совершенно непосредственно, в силу того, что она сама осознает себя» как хотение, как воля. «Вещь в себе», ставшая вещью для нас, - это я, мое «хотение», моя воля. Это внутренний путь самосознания к «вещам в себе», не нуждающийся ни во внешнем опыте (как у Канта), ни в рассудочном суждении (как у Платона). «Я хочу» срывает оболочку с того, что «я есть», открывает нам выход из мира как представления в мир как волю. Она и есть «единственная реальность, единственное первоосновное, метафизическое начало в таком мире, где все остальное - только явление, т.е. не более как представление.

Тут получается противоречие: выходит, что сама «вещь в себе» (воля) явилась в мир явлений, хотя она должна быть «различна» от своего явления. И тогда Шопенгауэр вводит деление: воля как наше представление о «вещи в себе - воля в нас» и воля как «вещь в себе», никак не представимая и ни на что непохожая. Шопенгауэр утверждает, что прежде всего в нашем собственном сознании воля выступает как первичное и основное, интеллект -вторичен, производен. Потому для философа «истинная сущность человека не в сознании, а в воле».

Неожиданно он антропоморфизирует волю, характеризуя ее как волю к жизни. Частые при этом ссылки на инстинкты животных преследуют цель подчеркнуть слепоту, стихийность, бессознательность изначальных порывов воли. И сам мир (взятый как «вещь в себе») есть слепая, безосновная «воля к жизни», которая дробится в бесконечном множестве объективаций воли. Она не имеет ни плана, ни конечной цели. Это ненасытное «слепое влечение, темный, глухой позыв». Воля находится в состоянии вечной неудовлетворенности, она вынуждена пожирать самое себя, так как кроме нее ничего нет. Она - голодная воля.

Высшей из объективаций воли, говорит Шопенгауэр, является человек, существо, наделенное разумным познанием. Каждый познающий индивид сознает себя всей волей к жизни, все прочие индивиды существуют в его представлении как нечто зависящее от его существа, что и служит источником эгоизма. «Главная и основная пружина в человеке, как и в животном, есть эгоизм», - утверждает Шопенгауэр, понимая под эгоизмом всякий поступок, последнею целью которого служит благо и зло самого действующего или какого-нибудь другого, являющегося при «поступке пассивной стороной». Значит, каждый человек, гоняющийся за своим счастьем (а это основное желание эгоиста, «атом воли к жизни»), «должен быть дьяволом для другого». Более того, всякое счастье дается случайностью лишь на неопределенное время и может быть отнято в следующий час. Счастье, по Шопенгауэру, всегда негативно, так как «блаженство непродолжительно, а потому жажда наслаждений и восторгов жизни становится источником страданий человека. Значит, стремление к счастью - родник несчастья, а сама жизнь, насыщенная волей к жизни, есть страдание».

В гл. 44 «Метафизика половой любви» и гл. 46 «О ничтожности и страданиях жизни» второго тома философ рисует безрадостную картину человеческих страданий и пессимистических рецептов освобождения от них. Жизнь людей уныла, коротка и полна постоянных тревог, горьких разочарований и мучений. Она «предстает как беспрерывный обман в малом и великом», «как ничтожность благ», как неустранимое зло». Истина состоит в том, утверждает Шопенгауэр, что «существование мира должно не радовать, а печалить нас, что его небытие следовало бы предпочесть бытию, что мир - нечто иное, чего, в сущности, не должно быть». Несчастье - удел человека, так как он сам источник всех постигающих его бед. «Откуда же Данте взял бы материал для своего Ада, как не из нашего действительного мира?» - вопрошает Шопенгауэр. Он возводит страдание в абсолют, перефразируя формулу Теренция: «Я человек и ничто человеческое мне не чуждо», в - «Я человек и страдание для меня неизбежно». Свой пессимизм философ обосновывает ссылками на этическое значение трех своих категорий: «время» означает, что все желания, надежды, стремления тщетны, ибо все, что нам дорого, «венчается смертью»; «пространством» определены столкновения интересов людей, в основе которых эгоизм; «причинность» создает качание «маятника» человеческих страданий. Все хлопочут, суетятся, чего-то добиваются, к чему-то стремятся, но где же конечная цель всего этого, в чем она состоит? И Шопенгауэр отвечает, что этого понять нельзя. Он говорит, что воля к жизни разыгрывает великую трагедию и комедию на свой счет. «Судьба пожелала присоединить к горестям нашего бытия еще и насмешку, - наша жизнь, заключая в себе всю скорбь трагедий, лишает нас при этом достоинства трагических персонажей и неизменно заставляет проходить через все события жизни в виде пошлых комедиантов».

Так люди становятся заложниками обманчивой и разочаровывающейся мировой воли к жизни, которая «в пылу увлечений вонзает зубы в собственное тело». Ни личная жизнь, полная лицемерия и эгоизма, ни социальная жизнь, разъедаемая завистью, подлостью, фальшью, ни_история, представляющая бессмысленное сплетение событий, не могут, утверждает философ, предотвратить трагедии страданий. Ведь «сам мир есть мировой приговор», и, иначе по Шопенгауэру, пока мир существует, быть не может.

Человек, сознавая, что воля к жизни - истинное проклятие, приходит к убеждению, что ее отрицание - единственное спасение, избавление от страданий. Выход состоит в добавочном развитии жизненной энергии (воли), которую нужно устремить против воли как таковой («вещи в себе»). Но человек может найти волю только в окружающих его явлениях (в особенности в себе самом), поэтому ему остается одно: обратить свою, человеческую волю, против самой себя.

Так, с устранением смысла жизни возникает вопрос о смысле и значении смерти. Если сама воля - это бессмысленное желание жить и «желать желания жить», то вопросом вопросов становится: как умереть по-настоящему, подлинно - и для своей собственной вдвойне бессмысленной жизни, и для универсальной воли к жизни?

Шопенгауэр формулирует нравственные принципы «истинности» смерти, «подлинности» небытия, основой которых является идеал: от воли к жизни к воле к смерти. Он отрицает самоубийство как решение вопроса, так как оно «не есть отрицание воли, оно, напротив, ее решительное утверждение», а самоубийца именно потому перестает жить, «что не может перестать хотеть». Отрицание же воли, считает философ, заключается не в том, чтобы избегать страданий, а в том, чтобы отвергать наслаждение жизнью. Ведь сама по себе смерть, с точки зрения Шопенгауэра, есть не зло, а добро: «Смерть имеет то хорошее, что представляет конец жизни, т.е. страданий, а потому самоубийство дурно не тем, что приводит к смерти, а тем, что его стимулирует неспособность к страданию, которое и есть жизнь. «Самоубийца любит жизнь, он только недоволен условиями, при которых она ему дана».

Только аскетизм, самоотречение, избавление от самолюбия, от служения Я, чтобы перестать чего-либо хотеть, угождать себе самому - путь умерщвления не жизни, а воли к жизни. И тогда человек будет принимать каждое страдание как неизбежное. Более того, познав, что страдание в нем самом самое истинное, человек «должен и на бесконечные страдания всего живущего взирать как на собственные и усвоить себе страдание всего мира». В этом и есть «подлинность» небытия, понятого Шопенгауэром как «небытие вечно живущей воли».

В отличие от Канта, Шопенгауэр считает, что можно проникнуть сквозь субъективные представления к объективной основе мира, которую составляет мировая воля. Мировая воля есть «Бесконечное и бесцельное стремление, хотение, страсть». Если субстанция, лежащая в основе мира по Гегелю - логическая мысль, то здесь - это динамика страсти. Воля Шопенгауэра - не человеческая воля, а некий поток энергии, лежащий в основе мира. Энергия этой воли, застывая, порождает мировые идеи, которые существенно отличаются от Гегелевских - это не категории, как у Гегеля, а некие нематериальные образцы реальных явлений, типа платоновских эйдосов.

Таким образом, онтология (учение о бытии) Шопенгауэра включает в себя три уровня: мир, как представление, мировые идеи, мировая воля. Отсюда вытекает и шопенгауэровская гносеология (наука о познании): мир как представление познает наука, тот есть наука - это низшая форма познания, она ограничена миром субъективных представлений о мире. Искусство же, в отличие от науки, способно проникнуть к объективной основе мира сквозь субъективное представление, постигая вечные абсолютные идеи, благодаря тому, что субъект искусства и способ художественного познания принципиально отличаются от субъекта науки и научного мышления.

Мировая воля, по Шопенгауэру, всегда самотождественна во всех своих проявлениях. Все предметы реального мира суть результаты объективации воли. Но степень этой объективации в разных предметах и сферах бытия различна. На низших ступенях мироздания - в неживой и живой природе - воля выражается как глухой позыв, влечение, а на высшей - в человеке - как сознание. Мир на этой ступени бытия становится вместе с тем и представлением, со всеми его формами, объектом и субъектом, временем, пространством, множеством и причинностью.

Но философ впадает в противоречие: с одной стороны, его этика призывает к состраданию, а с другой - призывает к самоистреблению, к погружению в Нирвану - ничто - к всеобщей смерти. Ибо если сохранится хоть один субъект, то в его представлениях мир продолжит свое существование, и задача устранения страданий останется нерешенной.

2. Соотношение воли и интеллекта у Шопенгауэра

В философии Шопенгауэра воля - это сила, благодаря которой появляются существа, живущие в пространстве и времени. Воля есть то, что еще не свершилось, но уже стремится к существованию, становится бытием, реализуется во множестве разных воплощений. Сама она, по словам Шопенгауэра, не подчинена законам пространства и времени и не может быть познана. Но ее реальные обнаружения интеллект способен воспринимать.

Шопенгауэр подразделяет волю на сознательную, связанную с интеллектом, и бессознательную, существующую вне связи с интеллектом. В человеке действуют оба вида воли, а во внешнем мире - только бессознательная воля. Интеллект, сам того не сознавая, функционирует не по рациональному плану, но по указаниям воли, которая является единой энергетической основой всех личных воль и самого объективного мира. Для воли интеллект - это всего лишь орудие воли к жизни. Интеллект утомляется, а воля неутомима. Но воля Шопенгауэра познаваема, хотя ее познание возможно не на основе разума и рассудка, а на основе некоей мистической интуиции, «чистого» созерцания. Чем изощреннее познание, тем сильнее страдания; чем человек умнее, тем невыносимее его жизненные мучения. При этом гений страдает больше всех. Поэтому освобождение от волевой зависимости, считал философ, не только открывает человеку путь к познанию сущностей, но и избавляет его от страдания. Понятие страдания - важнейший компонент в метафизике Шопенгауэра. Освобождение от страдания, считал он, возможно путем познания, через возвышение над волей, путем погружения в самое себя, через созерцание идей. С одной стороны, оно делает доступными человеческому познанию скрытые идеи, обнажающие сущность всего сущего, а с другой - ведет к освобождению от страданий, поскольку «поднимает» человека над волей.

Воля первична по отношению к интеллекту. Она - госпожа, а он - ее орудие. Интеллект можно сравнить с фонарем, который освещает воле путь, но сам его не прокладывает. Воля слепа и нуждается в поводыре, который сам по себе бессилен сделать хоть один шаг. Отношение воли к интеллекту можно сравнить со слепым, которые несет хромого на своих плечах.

Высшее благо человека, полагает Шопенгауэр - это его личность, то есть то, что ему дала природа, что воплощено в его телесности, его ум и способности, которые он развил. Все остальное - чины, богатство, приобретенные в годы жизни, славу и величие в глазах окружающих - Шопенгауэр оценивает как ложные ориентиры счастья.

У Шопенгауэра воля не принадлежит человеку. Она - основа мира, некое изначальное побуждение. Феномены всеобщей воли последовательно развертывают себя во времени. Они обнаруживают себя закономерно, в постоянных формах, в соответствии с теми неизменяющимися формами, которые Платон назвал Идеями. Так рождается вереница воплощений от элементарных существ до высших. Каждая ступень волевого феномена отстаивает свое право, что и порождает борьбу за существование.

На протяжении многих веков мораль предлагала человеку конкретные ориентиры поведения, нередко выраженные в житейской мудрости, философском обосновании, религиозном прозрении. Однако немецкий философ А. Шопенгауэр усомнился в том, что существуют обязательные нормы, без которых человеческое поведение невозможно оценивать как нравственное. Он создал новую традицию в этике, которая нашла своих последователей в лице Ф. Ницше, С. Кьеркегора, представителей философии жизни и экзистенциализма. Эти мыслители отвергли нормативность морали. Шопенгауэр полагал, что нет и не может быть в этике каких-то заведомых установлений, законов, предписаний. Нравственный опыт каждого человека настолько уникален, самобытен, что его никак невозможно подвести под общую заповедь, норму, императив.

Будучи придатком воли, интеллект обладает способностью познавать. Это дает ему известное преимущество перед волей. Порою он направляет волю. Но именно в этой несообразности, выступающей из рассуждений немецкого философа, и обнаруживается противоречивость человеческой природы. В человеке заложено несколько программ и наивно полагать, будто они соотнесены, гармонизированы в некоей сфере ума или воли. Напротив, уникальность человека проявляется именно в этой изначальной, «рассогласованности».

Но это опровергается самим шопенгауэровским осмыслением свободы воли. Она обнаруживается, по мнению немецкого философа, не в отдельных поступках и воплощениях воли, а в самой ее направленности. Конкретный индивид может быть эгоистом. В этом случае его действия, вполне естественно, пронизаны мотивами себялюбия. Но эмпирический характер может быть иным. Если человек перестанет быть эгоистом, окажется, допустим, альтруистом, принципиально другими станут и его поступки.

Однако действительно ли отрицание этических норм (антинорматизм) ведет к абсолютному ценностному разброду? Можно ли утверждать, что, освобождая этику от норм, философы отвергли вместе с ней и нравственность? Опыт последних столетий показал, что это далеко не так. Напротив, именно полемически заостренное радикальное отвержение готовых предписаний для нравственного человека произвело настоящую революцию в этике, на многие десятилетия определившую ее развитие. Если классический рационализм (т. е. вера в разум) наделял человека всепроникающим сознанием, которое помогало ему найти верный ориентир для собственных поступков, то новейшая философия Х1Х в. как раз лишала человека такой путеводной нити. Она вообще порождала крайне критическое отношение к любым предустановленным нравственным предписаниям.

Основываясь на Аристотеле, который в «Никомаховой этике» разделил блага человеческой жизни на три группы: внешние, духовные и телесные, Шопенгауэр разрабатывает собственное представление о том, из чего, вообще говоря, складывается различие в судьбах людей. Он развивает концепцию, которая стала основой для многих последующих, в том числе и современных истолкований человеческого бытия.

Подлинной, глубоко скрытой сущностью мира является Воля. Она абсолютно свободна. Она представляет собой слепое, бессознательное стремление, исключающее всякие цели, всякое достижение, всякое удовлетворение. Воля оказывается источником борьбы и несогласия, всепожирающая Воля движет мир изнутри. Что касается интеллекта, то он обслуживает Волю.

Вследствие природных свойств нашего интеллекта понятия должны образовываться путем отвлечения от наглядных представлений, причем последние должны предшествовать понятиям. Если дело действительно принимает такой оборот, как это бывает с теми, для кого личный опыт служит и учителем, и книгой, то человек прекрасно знает, какие наглядные представления подходят под каждое из его понятий и замещаются им: и те и другое он познает вполне отчетливо и приобретает правильную точку зрения на все происходящие перед ним явления.

Различия интеллектуальной жизни людей зависят от степени развитости их интеллекта. Как правило, интеллектуальная деятельность возможна тогда, когда человек свободен от забот по добыванию средств существования и имеет свободное время для занятия ею. «Обладание досугом, - считает философ,- не только не свойственно обыкновенной судьбе, но и чуждо натуре обыкновенного человека, ибо его естественное назначение - в том, чтобы тратить свое время на добывание необходимых им средств для существования его самого и его семьи».

Только тогда, когда человек, стремящийся к интеллектуальному развитию имеет еще и свободное время, он будет жить жизнью высшего порядка, «именно жизнью, избавленной от обоих противоположных источников человеческого страдания, от нужды и от скуки, иными словами от тревожной заботы о своем существовании и от неспособности переносить досуг (т.е. сами свободное существование) ...».

Шопенгауэр не рассматривает человека как личность в общепринятом значении этого слова. Сущность человека, по Шопенгауэру, проявляется трояким образом: во-первых, в том, «что такое человек есть»; во-вторых, в том, «что человек имеет»; в-третьих, в том, «чем человек представляется».

В философии Шопенгауэра присутствует несколько способов познания мира. Сочетание чувственно-рационального и интуитивного познания создают картину мира, в котором живет человек. Кажется, что здесь можно поставить точку, но в трудах Шопенгауэра мы обнаруживаем и третий способ познания, названый им «чистым созерцанием», Этот путь познания направлен не к миру представлений и не к воле, а к идеям. Чтобы разобраться, что это за «идеи» и откуда они взялись, снова обратимся к онтологии Шопенгауэра, Мировая воля едина и вечна, предметы, которые мы постигаем чувствами и разумом, многообразны и скоротечны. Шопенгауэр для объяснения образования многого из единого в своей философии выдвигает теорию объективации. Так же, как воля индивида стремится к утверждению себя, что Шопенгауэр называет волей к жизни, к такому же утверждению стремится и мировая воля. Объективация и есть процесс утверждения мировой воли. В результате объективации и возникает весь окружающий мир и человек.

У объективации есть несколько ступеней:

· Сначала воля порождает идеи, сродни тем, что в своих диалогах описал Платон. Они ещё не являются предметами, так как независимы от закона основания, они образцы для будущих объектов.

· На следующем этапе возникают самые простые объекты, которые мы встречаем в неживой природе.

· Далее объективация идет по степени усложнения и заканчивается на человеке, который есть высшая ступень объективации мировой воли.

В обычном своем состоянии, утверждает Шопенгауэр, интеллект человека познает не столько сами вещи, сколько связи и отношения, в которые они включены. Познавательные способности при этом полностью поставлены на службу индивидуальной воле, которая так же, как и мировая воля, одержима бесчисленными страстями и желаниями, и познание есть не более чем средство их удовлетворения. В этом месте вещь сама по себе неважна, интересует только то, как она может послужить удовлетворению потребностей индивида. Это и есть познание по закону основания.

Но познавательные способности человека выходят за эти рамки. Идеи есть объективация воли в наиболее чистом виде, они еще не искажены пространственно-временными отношениями, но они уже могут быть представлением, а значит, могут быть познаны. Но чтобы это познание состоялось, необходимо освободиться от служения воле и посмотреть на вещь вне ее связей и отношений, «когда, таким образом, объект выходит из всяких отношений к чему-нибудь вне себя, а субъект - из всяких отношений к воле, - тогда то, что познается, представляет собой уже не отдельную вещь как таковую, но идею, вечную форму, непосредственную объектность воли на данной ступени, И именно оттого погруженная в такое созерцание личность уже не есть индивид, ибо индивид как раз растворился в этом созерцании, но это чистый, безвольный, безболезненный, вневременной субъект познания», как пишет Шопенгауэр.

В обычном состоянии интеллект человека познает не столько сами вещи, сколько связи и отношения, в которые они включены. Познавательные способности при этом полностью поставлены на службу индивидуальной воле, которая так же, как и мировая воля, одержима бесчисленными страстями и желаниями, и познание есть не более чем средство их удовлетворения. В этой ситуации вещь сама по себе неважна, интересует только то, как она может послужить удовлетворению потребностей индивида. «Так как именно закон основания ставит объекты в это отношение к телу и через него к воле, то и познание, служащее воле, будет единственно проникнуто стремлением постигать в объектах именно те отношения, которые установлены законом основания, то есть следовать за их многообразными сочетаниями в пространстве, времени и причинности. Ибо только ими объект интересен для индивида, то есть имеет отношение к воле. ...и если устранить все эти отношения, то для познания исчезнут и самые объекты, потому что оно не восприняло в них ничего другого». Это и есть познание по закону основания.

Но познавательные способности человека выходят за эти рамки. Все вещи, которые мы познаем по закону основания, есть результаты объективации мировой воли. Эта объективация происходит не напрямую, между волей и вещью есть промежуточное звено - идеи. Идеи есть объективация воли в наиболее чистом виде, они еще не искажены пространственно-временными отношениями, но они уже могут быть представлением, а значит, могут быть познаны. Но чтобы это познание состоялось, необходимо освободиться от служения воле и посмотреть на вещь вне ее связей и отношений, «когда, таким образом, объект выходит из всяких отношений к чему-нибудь вне себя, а субъект - из всяких отношений к воле, - тогда то, что познается, представляет собой уже не отдельную вещь как таковую, но идею, вечную форму, непосредственную объектность воли на данной ступени. И именно оттого погруженная в такое созерцание личность уже не есть индивид, ибо индивид как раз растворился в этом созерцании, но это чистый, безвольный, безболезненный, вневременной субъект познания». «Индивид как таковой познает лишь отдельные вещи, чистый субъект познания - только идеи».

«Мы можем, поэтому прямо определить искусство как способ созерцания вещей независимо от закона основания, в противоположность такому рассмотрению вещей, которое придерживается последнего и составляет путь опыта и науки». О том, что искусство Шопенгауэр ставил выше науки, мы уже говорили, но оно имеет еще одну роль. Пока индивид находится во власти воли, он постоянно испытывает страдания, которые есть следствие невозможности удовлетворить все свои желания. Совершенствуя познавательные способности в рамках закона основания, развивая науку, мы удовлетворяем все больше и больше потребностей, но на их место сразу же приходят другие, и все остается по- прежнему. Другое дело, когда речь идет о созерцании идей: «Освобожденное познание возносит нас так же далеко и высоко над всем этим, как сон и сновидение: исчезают счастье и несчастье, мы уже не индивид, он забыт, мы только чистый субъект познания ... Тогда остается только мир как представление, а мир как воля исчезает». Нет воли, нет и страдания, так как страдание заключено в воле, «чистый субъект познания» не страдает. В освобождении человека хотя бы ненадолго из мира страданий Шопенгауэр и видит значимость искусства.

Интересно, что сам Шопенгауэр познание идей не считает отдельным способом познания, а рассматривает как дополнение к познанию мира представлений.

В то же время представляется очевидным, что эти объекты познания и способы их постижения различны:

1. идеи, как отмечает сам Шопенгауэр, находятся вне причинно-следственных связей, они не воспринимаются органами чувств, а значит, находятся за пределами мира представлений.

2. идеи вечны и неизменны, а предметы изменчивы, появляются и исчезают.

3. чувственно-рациональное познание, если следовать философии Шопенгауэра, сугубо субъективно. Субъект познает в объекте только то, что ему интересно, а познающий и познаваемое строго разделены. Познание же идей, по утверждению Шопенгауэра, объективно, ибо объект и субъект сливаются в нем.

4. различны результаты двух способов познания. Если познание по закону основания дает нам опыт и науку, то «чистое созерцание» - искусство.

5. «чистое созерцание» не может быть признано рациональным способом познания, так как основная функция разума по Шопенгауэру - абстрактное мышление, или создание понятий, понятия же формируются на основании опыта. Но идеи напрямую не связаны с опытом и не являются абстракциями. Познание идей противоречит принципам самого разума. Из выше сказанного мы делаем вывод, что «чистое созерцание» и познание по закону основания являются разными способами постижения мира.

Нельзя также познание идей причислить к интуитивному познанию. Цель последнего - постижение воли, а первого, наоборот, оторваться, уйти от волевого начала.

Как видим, в философии Шопенгауэра дуалистическая система мира и три формы постижения этого мира, что противоречиво. Выстроив дуалистическую систему мира, Шопенгауэр столкнулся с проблемой соединения двух частей. Нужна была связь между волей и представлением, и роль связующего звена исполнили идеи. Но по своим характеристикам идеи вышли отличными как от воли, так и от представлений, они вполне могли бы претендовать на то, чтобы быть отдельной составляющей мира. У Шопенгауэра уже была проблема соединить волю и представления, и если бы он признал за отдельную сущность еще и идеи, то пришлось решать вопрос о связи идей и воли, идей и представлений, что привело бы неизбежно к появлению новых сущностей. Возможно, поэтому Шопенгауэр предпочел закрепить за идеями роль перехода между двумя мирами и оставить все как есть.

3. Взаимодействие интеллекта с волей через интуицию в философии Шопенгауэра

Теория идей играет важную роль в онтологии и гносеологии Шопенгауэра, позволив ему обосновать эстетику, но одновременно порождает ряд внутренних проблем.

Интуиция многостороння и богата, она не может сравниться по краткости и быстроте с абстрактным понятием, которое быстро все охватывает: поэтому исправление таких предвзятых понятий будет доведено ею до конца лишь впоследствии или же не будет никогда. Ибо какая бы сторона понятий ни оказалась в противоречии с интуицией, однако показание последней будет все равно сейчас же отвергаться как одностороннее, мало того, даже признаваться ложным, и глаза останутся закрытыми, лишь бы только не тронуть предвзятого понятия. Отсюда происходит то, что многие люди всю жизнь носятся с пустыми понятиями, грезами, химерами, плодами воображения и предрассудками. Такие люди никогда не пытались собственными силами вывести из интуиции и опыта основательные понятия, ибо им все было дано готовым; это-то и делает их, делает бесчисленное множество людей столь плоскими и пошлыми.

Надо стараться исследовать естественную последовательность накопленных знаний, чтобы затем методически знакомить по ней детей с вещами и отношениями мира, не допуская проникновения в голову пустых понятий, вздора, которые потом часто трудно бывает изгнать. При этом прежде всего следует остерегаться, чтобы дети не употребляли слов, с которыми у них не связано никаких ясных понятий.

Но самое важное заключается в том, чтобы представление предшествовало понятиям, а не наоборот, что составляет обыкновенное, но и столь же печальное явление, как если бы дитя являлось в мир ногами наперед или как стих с рифмой в начале. В то время, когда душа ребенка очень бедна наглядными представлениями, ему внушают уже понятия и суждения, вернее - сущие предрассудки: этот готовый аппарат применяют затем к интуиции и опыту, вместо того чтобы выводить из него интуицию и опыт.

Итак, следовало бы вместо этого придерживаться в детстве естественного хода в развитии познания. Ни одно понятие не должно сообщаться иначе, как с помощью интуиции, по крайней мере, ему не нужно верить, не опираясь на последнюю. Тогда дитя имело бы немного понятий, но зато основательные и верные. Оно научилось бы применять к вещам свою собственную мерку, а не чужую. Ребенок избавился бы тогда от тысячи химер и предрассудков, на уничтожение которых при иных условиях должна будет пойти лучшая пора его последующего житейского опыта и жизненной школы; и дух его привык бы навсегда к основательности, ясности, собственному суждению и беспристрастности.

Именно потому, что рано впитавшиеся заблуждения по большей части неистребимы, а способность суждения достигает зрелости позднее всего, нужно освободить детей до шестнадцатилетнего возраста от всяких наук, в которых возможны крупные заблуждения, т. е. от всякой философии, религии и всякого рода общих взглядов, и направлять их внимание лишь на такие науки, в которых или совсем невозможны ошибки, как в математике, или же ошибки мало опасны, как в языках, естествознании, истории и т. д.; вообще, в каждом возрасте следует изучать лишь такие науки, которые ему доступны и вполне понятны. Детство и отрочество - пора, удобная для собирания данных и специального, основательного изучения частностей; напротив, от суждения в общем нужно тогда воздерживаться и отбрасывать конечные объяснения. Нужно оставить пока способность суждения, как предполагающую зрелость и опыт, в покое и остерегаться приходить ей на помощь, внушая предрассудки, ибо через то она навеки будет парализована.

Напротив, на развитие памяти, ввиду того, что в юности она обладает наибольшей силою и цепкостью, нужно преимущественно обращать внимание, однако с самым заботливым, основанным на тщательном размышлении выбором материала.

Хорошо заученное в юности удерживается навсегда; поэтому нужно извлечь из этого драгоценного дара как можно больше пользы. Если мы припомним, как глубоко врезались в нашу память лица, которых мы знали в первые двенадцать лет своей жизни, как неизгладимо запечатлелись в ней также все происшествия того времени и вообще большая часть того, что мы в ту пору испытали, слышали, изучили, то вполне естественна будет мысль обосновать воспитание на этой восприимчивости и цепкости юной души, причем все воспринимаемые впечатления должны быть расположены строго методически и систематически, согласно с предписаниями и правилами. Но так как человеку дарованы лишь немногие годы юности и так как емкость памяти вообще, а тем более индивидуальной, всегда ограничена, то все внимание нужно обратить на то, чтобы наполнить память лишь наиболее существенным и важным в каждой области, исключив все лишнее. Такой выбор материала должен быть сделан по зрелому рассуждению наиболее выдающимися умами и знатоками каждой специальности, а результат этого выбора прочно установлен. Основная мысль такого выбора - как бы просеять то, что необходимо и важно знать человеку вообще и в каждом отдельном ремесле или специальности. Познания первого рода должны быть в свою очередь разделены на расширяемые постепенно курсы или энциклопедии - смотря по степени общего образования, какая предполагается у каждого лица согласно с его внешними обстоятельствами: начиная с курса, ограничивающегося существенно необходимым первоначальным обучением, и кончая совокупностью всех учебных предметов философского факультета. Выбор познаний второго рода опять-таки нужно предоставить истинным знатокам известной специальности. Все вместе образовало бы специально составленный канон интеллектуального воспитания, который, конечно, подлежал бы некоторой ревизии каждые 10 лет. Благодаря таким мерам юношеская сила памяти была бы использована с возможно большею выгодой, а развивающаяся позднее сила суждения получила бы превосходный материал.

Зрелость познания, т. е. та степень совершенства, до которой достигает познание у каждого человека, заключается в том, что между всеми абстрактными понятиями известного лица и его интуитивным пониманием устанавливается надлежащая связь, так что каждое из его понятий, непосредственно или косвенно, покоится на некотором интуитивном основании, и лишь тогда понятие получает реальную ценность, а, с другой стороны, каждое данное наглядное представление это лицо может правильно подвести под соответствующее понятие. Зрелость сама - дело опыта, и, следовательно, времени. Так как мы приобретаем свои интуитивные и абстрактные познания по большей части обособленно друг от друга, первые - естественным путем, вторые - путем хорошего или дурного обучения и от других лиц, то в юные года наблюдается по большей части мало соответствия и связи между нашими фиксированными в одних словах понятиями и нашим реальным, путем интуиции добытым познанием. Понятия и интуиция лишь постепенно сходятся и исправляют друг друга: но лишь тогда, когда они окончательно срастаются друг с другом, познание вступает в пору зрелости. Эта зрелость совершенно не зависит от большего или меньшего совершенства способностей каждого в иных отношениях, ибо такое совершенство основывается не на связи между абстрактным и интуитивным познанием, а на степени интенсивности того и другого.

Самым необходимым занятием для человека практики является достижение точного и основательного познания того, что, в сущности, происходит в мире; в то же время это - и самое длительное занятие, ибо оно продолжается до глубокой старости, не приходя к завершению, тогда как в науках можно уже в юности постичь в совершенстве наиболее существенное. В познании первого рода мальчик и юноша должны, как новички, брать первые и наиболее трудные уроки; но часто даже зрелый человек имеет еще много что к ним прибавить. Это уже сама по себе значительная трудность дела еще удваивается романами, которые представляют ход вещей и человеческих поступков в не соответствующем действительности виде.

философия шопенгауэр воля интеллект

Заключение

Сущность человека, для Шопенгауэра, это прежде всего - воля. Воля, как сущность человека, при характеристике важнейших своих проявлений не может быть рассмотрена лишь как духовное образование. Для Шопенгауэра, сущность человека раскрывается лишь по отношению к миру, который может быть рассмотрен как воля и как представление. Первичным, главным в человеке является воля, разум же как функция мозга предстает как вторичное. При этом Шопенгауэр доказывает преобладание воли над сознанием. Сознание - нечто физическое; воля - нечто метафизическое; сознание - это проявление, воля - это сущность; сознание - нечто случайное, воля - нечто незыблемое; сознание - свет, воля - теплота. Его творчество пронизано пессимизмом: воля, желание и бесконечные стремления человека, считал философ, - упираются в несовершенство мира, и это превращает жизнь человека в неисчерпаемое страдание. Но если воле и разуму отводится различная роль в жизни человека (с признанием определяющего начала воли над разумом), то не ясно, каким образом она может осуществлять свои действия вне разума и каким образом может функционировать разум, находясь вне зависимости от воли. Поэтому вряд ли правомерным будет признать волю неизменной. Шопенгауэр отмечает, что характер человека значительно изменяется от внешних причин, а с изменением характера происходит перерождение воли.

Составными частями духовного мира людей, по мысли Шопенгауэра, являются воля и интеллект. Духовная жизнь людей, по Шопенгауэру, связана с интеллектом. Интеллектуальная жизнь представлена различными ступенями развития. К низшим ее стадиям Шопенгауэр относит простое собирание и описание насекомых, минералов, монет и т.п., а к высшим - творчество мысли, поэзии и философии. В свою очередь, степень различия отношения к окружающему миру зависит от развития интеллекта людей.

Шопенгауэр не просто уменьшил роль разума за счет эмоций и, главное, абсолютизированно понимаемой им воли, он оспорил само понятие разума как области осознанной деятельности человеческого сознания, введя в него бессознательно-иррациональные моменты. Интеллект, согласно Шопенгауэру, сам того не сознавая, функционирует не по своему рациональному плану, но по указаниям мировой воли, которая признается единой энергийной основой всех личных воль и самого объективного мира: интеллект же - это лишь орудие воли к жизни у человека. Интеллект утомляется, а воля неутомима. Реальна только одна космически громадная воля, которая проявляется во всем течении событий Вселенной: мир - только зеркало этого воления, выступающее как представление.

Список использованной литературы

1. Гуревич П. С. Искусство счастья в этике Шопенгауэра // Шопенгауэр А. Афоризмы житейской мудрости. М.: 1990

2. Трубникова Н. Н. Об издании произведений А. Шопенгауэра в России //Шопенгауэр А. Собр. соч. в 6 тт. Т. 1. М. 2001

3. Франк С.Л. Духовные основы общества. Введение в социальную философию. - М., 2008. - 732 с.

4. Фролов И.Т. Введение в философию: Учебник для высших учебных заведений: В 2 ч. М.: ДРОФА, 2007. - 400 с.

5. Шопенгауэр А. О воспитании // Шопенгауэр А. Собр. соч. в 6 тт. Т. 5. М. - С. 485-489. М.: 2001

6. Якушев А. Философия: конспект лекций - М.: Приор-издат, 2009. - 224 с.

Размещено на Allbest.ru