Размещено на http://www.allbest.ru

11

Размещено на http://www.allbest.ru

План

Введение

Глава I. Оптимизм и пессимизм Лейбница

Глава II. Оптимизм и пессимизм Шопенгауэра

Глава III. Оптимизм и пессимизм Ницше

Заключение

Список литературы

Введение

Оптимизм и пессимизм (лат. наилучший и наихудший) - два противоположных отношения к ходу событий: Оптимизм - это убеждение и вера в лучшее будущее, в возможность торжества добра над злом, справедливости над несправедливостью; Пессимизм же проявляется в воззрениях, согласно которым события идут к худшему, в упаднических настроениях, в отсутствии веры в торжество добра и справедливости. В истории философии оптимистическое мировоззрение, так или иначе, проповедовали многие мыслители: например, Аристотель, Эпикур - в древности, Лейбниц - в новое время. Последний считал, что существующий мир является лучшим из всех возможных миров. Абсолютный оптимизм Лейбница в конечном счете приводил к оправданию зла, несчастий, бед в жизни. Пессимизм обосновывали немецкие философы-иррационалисты Шопенгауэр и Э. Гартмли, итальянский поэт Дж. Леопарда. П. характерен для мировоззрения отживающих классов, например для современной буржуазии. Крайности оптимизма и пессимизма пытались преодолеть представители мелиоризма - воззрения, признающего зло неизбежным, но считающего, что мир можно улучшить при помощи человеческих усилий. Этот термин был введен в 19 веке английской писательницей Дж. Элиот и французским философом Дж. Селли. Сторонники мелиоризма считают, что улучшить мир можно лишь путем индивидуального совершенствования, путем просветительства. Марксистская теория утверждает исторический оптимизм, основывающийся на научном предвидении будущего коммунистического общества, познании законов общественного развития.

Глава I. Оптимизм и пессимизм Лейбница

Лейбниц (1646-1716) был одним из выдающихся умов всех времен, но как человеческим существом им трудно восхищаться. Правда, он имел те добродетели, которые каждый хотел бы найти в рекомендациях будущего служащего: он был трудолюбив, бережлив, воздержан и честен в денежных делах. Но у него совсем не было тех возвышенных философских достоинств, которые были так характерны для Спинозы. Его лучшая мысль не доставила бы ему популярности, и он оставил свои рукописи, в которых излагалась эта мысль, неопубликованными. А то, что он опубликовал, имело целью заслужить одобрение государей и государынь. Следствием этого является то, что есть две системы философии, каждую из которых можно рассматривать как представляющую взгляды Лейбница: одна, которую он открыто провозглашал, была оптимистичной, ортодоксальной, фантастичной и мелкой; другая, которую постепенно извлекли из его рукописей относительно недавние издатели, была глубокой, ясной, во многом сходной с философией Спинозы и удивительно логичной. Именно популярный Лейбниц изобрел теорию, что наш мир - лучший из всех возможных миров (к чему Ф.Г. Брэдли добавил сардоническое замечание "и все в нем - это необходимое зло"); именно на этого Лейбница Вольтер дал карикатуру в образе доктора Панглосса. Было бы неисторично игнорировать этого Лейбница, но другой сыграл значительно большую роль в философии.

Лейбниц родился за два года до окончания тридцатилетней войны в Лейпциге, где его отец был профессором нравственной философии. В университете он изучал право, а в 1666 году в Альтдорфе получил степень доктора, там же ему предложили профессуру, от которой он отказался, сославшись на то, что "имеет в виду совершенно иное". В 1667 году он поступил на службу к епископу Майнцскому, который, как и другие западно-европейские князья, находился в постоянном страхе перед Людовиком XIV. С одобрения епископа Лейбниц сделал попытку убедить французского короля лучше вторгнуться в Египет, нежели в Германию, но ему вежливо напомнили, что священная война против неверных вышла из моды со времен Людовика Святого. Широкие круги общества о его проекте не знали до тех пор, пока его не открыл Наполеон, когда он в 1803 году (спустя четыре года после своего неудачного египетского похода) захватил Ганновер. В 1672 году в связи с этим планом Лейбниц выехал в Париж, где и провел большую часть времени из последующих четырех лет. Его парижские знакомства имели большое значение для его духовного развития, так как в это время Париж стоял во главе мира и в области философии и в области математики. Именно там в 1675-1676 годах создал он исчисление бесконечно малых величин, не зная предшествующую, но не опубликованную работу Ньютона по этому же самому вопросу. Работа Лейбница впервые была опубликована в 1684 году, а работа Ньютона - в 1687 году. Последующий спор относительно приоритета был неблаговидным и позорным для обеих сторон.

Лейбниц был тайным советником юстиции курфюрстов Ганноверского и Бранденбургского, а также Петра Великого; имел чин имперского тайного советника и титул барона «Священной Римской империи». В области философии политики Лейбниц был скорее практиком, чем теоретиком. Лишь немногое в его сочинениях может быть отнесено к теории политики. Лейбниц обладал редким даром политического предвидения. Он осознал, в чем состоит суть европейской стратегии, и на три века предвосхитил ее современное понимание. Европа того времени страдала от разрушительных последствий Тридцатилетней войны. Но имя интересов объединенной Европы приходилось останавливать французов, без чего нельзя было удержать турок от похода на запад. Достижению единства мешали религиозные разногласия. Лейбниц считал своей задачей примирить соперничавшие группировки. С этой целью он написал множество трактатов и писем по вопросам, вызывавшим разногласия, -- о природе, о милости Господней, о таинстве евхаристии и т.п. В них он пытался найти рациональную основу для дискуссии и, как он надеялся, для согласия. Можно сказать, что этой же цели служит вся философия Лейбница, хотя мысль о том, что сложным для понимания метафизическим построениям (таким, например, как в работе «Об искусстве комбинаторики») все же суждено сгладить противоречия, свидетельствует скорее об оптимизме Лейбница, нежели о том, что он нашел путь к религиозной и политической гармонии.

Лейбниц выделяет в “Теодицее” (в подобном различении заметно влияние Августина) три типа зла:

I) метафизическое;

2) моральное;

3) физическое.

Метафизическое зло связано с конечностью смертных существ, а следовательно, их несовершенством. Моральное зло -- это совершаемый человеком грех, когда он не выполняет целей, для которых предназначен. И причина такого зла не в Боге, а в человеке. Однако в общем плане сотворения выбор мира, в котором предусмотрено существование Адама, могущего грешить, должен рассматриваться в сравнении с другими возможными вариантами по позитивности.

Относительно физического зла Лейбниц пишет: “Можно сказать, что Бог часто наказывает за какую-либо вину для достижения определенной цели: например, предотвращение большего зла либо достижение большего блага. Наказание служит средством исправления или примером; зло зачастую помогает заставить больше любить благо, а иногда способствует усовершенствованию того, кто его терпит: так посеянное в почву зерно подвергается чему-то вроде разложения для того, чтобы прорасти. Этим прекрасным сравнением пользовался для примера сам Иисус Христос”.

Эта грандиозная концепция составила основу “оптимизма Лейбница”, ставшего предметом оживленных дискуссий на протяжении всего XVIII столетия.

Относительно физического зла Лейбниц пишет: "Можно сказать, что Бог часто наказывает за какую-либо вину для достижения определенной цели: например, предотвращение большего зла либо достижение большего блага. Наказание служит средством исправления или примером; зло зачастую помогает заставить больше любить благо, а иногда способствует усовершенствованию того, кто его терпит: так посеянное в почву зерно подвергается чему-то вроде разложения для того, чтобы прорасти. Этим прекрасным сравнением пользовался для примера сам Иисус Христос".

Эта грандиозная концепция составила основу "оптимизма Лейбница", ставшего предметом оживленных дискуссий на протяжении всего XVIII столетия.

До чего же странен оптимизм Лейбница... Опять же - не то, чтобы ему не хватало бедствий, да и лучшее цветет не иначе, как на руинах платоновского Блага. Если мир этот и существует, то не потому, что он является лучшим, а скорее, наоборот, он - лучший, потому что существует, потому что он таков, каков есть. Философ пока еще не следователь (им он станет в эмпиризме), а еще менее - судья (он им станет с появлением Канта и суда Разума). Это адвокат, и адвокат Бога, следуя слову, изобретенному Лейбницем - "теодицее" - он защищает Дело Бога. Разумеется, оправдание Бога перед лицом зла всегда было одним из общих мест в философии. Но барокко стало эпохой длительного кризиса, когда обычное утешение уже не годилось. Происходит крушение мира, именно это крушение должен реконструировать адвокат с предельной точностью, но на другой сцене, в соотнесении с иными принципами, способными его оправдать (отсюда и юриспруденция). Глубине кризиса должна соответствовать и острота оправдания: мир должен быть наилучшим не только в общем и целом, но и в подробностях или во всех случаях.

Наконец, о концепциях современной метафизики основанных на идеях "наименования" (символического конструирования), которые, исходя из метафизики "бытия жизни", не столько обращают внимание на то, что "вне человека", сколько сосредоточивают свое внимание на возможностях "выйти за пределы физики" "внутри" человека и символически конструируемого им "из своего нутра" ("самобытия") мира человека. Такой "выход", "мета", "транс" связывается прежде всего с тем, что человек всему в мире должен "дать Имя" как бытию жизни, а не как формальному обозначению, что превращает имя в "текст". Ничто в данном случае может, конечно, подниматься как проблема о возможности или неизбежности уничтожения бытия как жизни и истины, но главное для "метафизиков наименования" в другом Ничто как проблема о возможности или неизбежности уничтожения бытия как жизни и истины - это проблема о возможности или неизбежности уничтожения бытия "истинной жизни имени" в жизни культуры, нравственности, эстетическом и других сферах символически-коммуникативных действий людей, а прежде всего в истинной жизни языка.

Так поставленные проблемы в равной степени могут быть источником "смеси" оптимизма и пессимизма в самых неожиданных сочетаниях.

Глава II. Оптимизм и пессимизм Шопенгауэра

Шопенгауэр, немецкий философ-идеалист. Родился Шопенгауэр 22 февраля 1788 г. в г. Данциг в семье представителя старинной торговой фирмы. В 1799 г. поступает в частную гимназию Рунке, а через десять лет -- сначала на медицинский, а затем -- философский факультет Гёттингенского университета.

Шопенгауэр еще не использовал термина "нигилизм": он говорит о пессимизме. Этот пессимизм, прежде всего, и главным образом распространяется на оценку бытия, того, что есть: этот, по Лейбницу, "лучший из миров", воплощенная Логика, предстал перед взором Шопенгауэра как нечто в основе своей неразумное, не как "воплощенная мысль", а как "деяние", базированное не на разуме, а на желании и воле. Если даже разум и не расценивается Шопенгауэром как что-то "второстепенное", он в его концепции основательно потеснен и обесценен, по сравнению с идеалистическим рационализмом, свойственным его предшественникам.

Однако, при всей важности этих перемен в понимании предмета философии и ее предназначения, а также в способах представления философских идей, в том, что и до сих пор принято называть "категориальным аппаратом" философии, он все-таки был скорее "разведчиком" новых путей и провозвестником последующих, весьма радикальных, преобразований в философском сознании - настолько радикальных, что сами участники этого процесса характеризовали его не иначе, как "коренной переворот".

Шопенгауэр первым в ХХ веке дал философское обоснование пессимизму, все его рассуждения о бессмысленном человеческом существовании звучали в первой половине века, когда общество шло вперед в экономике, культуре, образовании.

Вся жизнь сплошное страдание и разочарование. Человек под влиянием воли все время чего-то желает: комфорта, здоровья, продления жизни. Которые каждый день нужно завоёвывать неустанным трудом, постоянной борьбой с нуждой. Но желания не когда не удовлетворяются, а если удовлетворяются, то приносят с собой равнодушие и скуку. И жизнь мы пытаемся сохранить, постоянно имея в подсознании смерть: жизнь есть нечто такое, что надо «отстрадать». Есть лишь две разновидности людей, которые перестали быть рабами воли; победили в себе желания и стремления - это гении в искусстве и святые в земной жизни.

Когда человек, поднятый силой духа перестает рассматривать мир как предназначение, обусловленное законами причинности в пространстве и во времени, когда он всей мощью этого духа отдается созерцанию, наполняет свое сознание спокойным поведением окружающего мира, вещей, объектов.

Погрузившись в такое созерцание личность - это уже не индивид, а чистый, безвольный, безболезненный, вневременный субъект познания.

Существование гения состоит в способности к такому созерцанию, а так как последнее требует полного забвения своей личности, то гениальность по Шопенгауэру, есть ни что иное, как полнейшая объективность.

Обыкновенный человек не способен к продолжению созерцания он замечает веши лишь постольку, поскольку они имеют отношение к его воле и ему остается довольствоваться или не удовлетворенными желаниями или в случае их удовлетворения скукой. У каждого человека есть три высшие блага жизни: здоровье, молодость, свобода. Пока они у нас есть, мы не осознаем, не проникаем их ценностью, а осознаем только тогда, когда их уже утратили, ибо они только отрицательные величины.

Жизнь человека Шопенгауэр рассматривает в категориях желания и удовлетворения. По своей природе желание - это страдание, и так как удовлетворение желания скоро насыщает человека, то он уже не стремится удовлетворить свое желание и, если достигает его, то это не дает ему возможности насладиться достижением своей цели. Таким образом, удовлетворение потребности приводит к пресыщению и скуке, возникает отчаяние. Счастье - это не блаженное состояние, а только избавление от страдания, но это избавление сопровождается новым страданием, скукой. Страдание - это постоянная форма проявления жизни, человек может избавляться от страдания лишь в конкретном его выражении. Таким образом, в мире господствует мировое зло, которое неискоренимо, счастье иллюзорно, а страдание неотвратимо, оно коренится в самой "воле к жизни". Поэтому для Шопенгауэра оптимизм - это просто насмешка над страданиями человека

Пессимизм приходит к другому развитию. Космическая воля зла; воля вообще зла и в любом случае является источником всех наших бесконечных страданий. Страдание - существенная часть всей жизни, и оно возрастает при каждом увеличении познания. У воли нет фиксированного конца, который, будучи, достигнут, принес бы удовлетворение. Хотя смерть в конце концов все равно победит, мы преследуем наши безуспешные цели, «так стараемся выдуть мыльный пузырь как можно больше, хотя отлично знаем, что он лопнет». Такой вещи, как счастье, не существует, потому что неосуществленное желание причиняет боль, а достижение приносит лишь пресыщение. Инстинкт понуждает людей производить потомство, что вызывает к жизни новые возможности для страдания и смерти; вот почему с половым актом связан стыд. Самоубийство бесполезно; учение о переселении душ, даже если оно и не является истинным буквально, все же выражает истину в форме мифа.

Его пессимизм дал возможность людям пристраститься к философии, не убеждая себя в том, что все зло может быть оправдано. В этом отношении, как противоядие, этот его пессимизм было полезным. С научной точки зрения оптимизм и пессимизм в равной мере вызывают возражения: оптимизм принимает или пытается доказать, что Вселенная существует, чтобы доставлять нам удовольствие, а пессимизм - что Вселенная существует, чтобы причинять нам неприятности. Научно нет никаких доказательств правильности ни того, ни другого взгляда. Вера в пессимизм или оптимизм - это вопрос темперамента, а не разума, однако среди западных философов более распространен оптимистический темперамент. Поэтому полезен и представитель противоположной партии, так как он выдвигает соображения, которых иначе не заметили бы.

оптимизм пессимизм философия зло

Глава III. Оптимизм и пессимизм Ницше

Немецкий философ Фридрих Ницше родился 15 октября 1844г. в день рождения прусского короля. Он был серьезным уравновешенным мальчиком. Несмотря на молодые годы, совесть его была чрезвычайно требовательной и боязливой. Страдая от малейшего выговора, он не раз хотел заняться самоисправлением. Мальчик знал, что среди товарищей пользуется престижем. "Когда умеешь владеть собой, поучал он важно сестру, то начинаешь владеть всем миром". Он был горд и твердо веровал в благородство своего рода. Им владел тиранический инстинкт творчества. В 12 дней написал историю своего детства. Фр. Ницше хотел поступить в Пфорта. Ему дали стипендию, и он покинул свою семью в 1858 г. Он редко принимал участие в играх, так как не любил сходиться с незнакомыми ему людьми. С раннего детства у него было инстинктивное влечение к письменной речи, к видимой мысли.

Ницше был совершенно прав, утверждая, что оптимизм и пессимизм -- это болезни духа Обесславленные слова. Долой изношенные до скуки слова "оптимизм" и "пессимизм"! Со дня на день уменьшается повод употреблять их; лишь болтуны нынче все еще не могут обойтись без них. Ибо к чему непременно быть оптимистом, если уже не приходится защищать Бога, который должен был создать лучший из миров, будь он сам благом и совершенством, - и какой мыслитель нуждается теперь в гипотезе Бога? - Но точно так же отсутствует и всякий повод к пессимистическому вероучению, если не нуждаешься в том, чтобы досаждать адвокатам Бога, богословам или богословствующим философам, и подчеркнуто защищать противоположное утверждение: что зло властвует, что страдание превышает удовольствие, что мир есть неудачное создание, проявление злой воли к жизни. Но кто еще заботится теперь о богословах - кроме самих богословов? - Если отвлечься от всякого богословия и борьбы с ним, то ясно, что мир не хорош и не дурен - и еще менее есть "лучший" или "худший" из миров - и что понятия "доброго" и "злого" имеют смысл лишь в применении к людям, да и здесь, пожалуй, неправомерны в их обычном употреблении. От хулящего и славословящего миропонимания мы во всяком случае должны уклониться.

Он рассматривал сострадание как слабость, с которой надо бороться: Задача в том, чтобы достичь тон огромной энергии величия, которая сможет создать человека будущего посредством дисциплины, а также посредством уничтожения миллионов недоделанных и неполноценных и которая сможет все же устоять и не погибнуть при виде страданий, тем самым создаваемых, подобных которым никогда не видели раньше.

Ницше, несмотря на трагический характер его философии, требует такого утверждения жизни и бытия, которое оставалось бы посюсторонним по отношению и к оптимизму, и к пессимизму.

В творчестве и личной судьбе Ницше наиболее драматично отразился кризисный характер переходной эпохи на рубеже 19 - начала 20 столетия, выразившийся в тотальной утрате веры в разум, разочаровании и пессимизме.

Можно догадаться, на каком месте был тем самым поставлен великий вопросительный знак о ценности существования. Есть ли пессимизм безусловно признак падения, упадка, жизненной неудачи, утомлённых и ослабевших инстинктов - каковым он был у индийцев, каковым он, по всей видимости, является у нас, «современных» людей и европейцев? Существует ли и пессимизм силы? Интеллектуальное предрасположение к жестокому, ужасающему, злому, загадочному в существовании, вызванное благополучием, бьющим через край здоровьем, полнотою существования? Нет ли страдания и от чрезмерной полноты? Испытующее мужество острейшего взгляда, жаждущего ужасного, как врага, достойного врага, на котором оно может испытать свою силу? На котором оно хочет поучиться, что такое «страх»? Какое значение имеет именно у греков лучшего, сильнейшего, храбрейшего времени трагический миф? И чудовищный феномен дионисического начала? И то, что из него родилось, - трагедия? - А затем: то, что убило трагедию, сократизм морали, диалектика, довольство и радостность теоретического человека - как? не мог ли быть именно этот сократизм знаком падения, усталости, заболевания, анархически распадающихся инстинктов? И «греческая весёлость» позднейшего эллинизма - лишь вечерней зарёю? Эпикурова воля, направленная против пессимизма, - лишь предосторожностью страдающего? А сама наука, наша наука, - что означает вообще всякая наука, рассматриваемая как симптом жизни? К чему, хуже того, откуда - всякая наука? Не есть ли научность только страх и увёртка от пессимизма? Тонкая самооборона против - истины? И, говоря морально, нечто вроде трусости и лживости? Говоря неморально, хитрость? О Сократ, Сократ, не в этом ли, пожалуй, и была твоя тайна? О таинственный ироник, может быть, в этом и была твоя - ирония?

Заключение

В результате рассмотрения некоторых идей философов выявилось своеобразное противоречие между "пессимизмом" разума и достаточно уязвимым "оптимизмом" метафизики, указывающей на возможность лучшего. Однако, не менее уязвим и "оптимизм" научного рационализма, противопоставленный "пессимизму" якобы "умершей" метафизики. Все дело в том, что и как под этим понимать. Следует, вероятно, согласиться с Хайдеггером, что для выхода из глобального кризиса человечества наших дней недостаточно уповать на помощь со стороны "сверхчеловека", что без возникновения независимого от желания человечества "потрясающего события", идущего от Бытия люди не перестроят свою жизнь. Но что это будет за событие? Вероятно что-то человечески-онтологическое, объективно-субъективное. В этом смысле тезис о том, что сознательно используя свои рациональные к нерациональные возможности, человечество из имеющегося налицо кризиса само никогда не выберется, оказывается не столько пессимизмом, сколько как раз оптимизмом, хотя и умеренным. Подчеркивая иллюзорность счастья и неотвратимость страдания, коренящегося в самой воле к жизни с ее бессмысленностью и вечной неудовлетворенностью, Шопенгауэр -- в противовес Лейбницу -- называл мир «наихудшим из возможных», а свое учение -- «пессимизмом».

Список литературы

1. Гуревич П.С. Этика А. Шопенгауэра // Знание. Сер. Этика. 1991. № 9.

2. Водолагин А.В Метафизика Г.В.Лейбница: Современные интерпретации М.: Изд-во РАГС при Президенте РФ, 1998

3. Зотов А.Ф. Современная западная философия. М. 2005.

4. Нарский И.С. Западноевропейская философия ХVП века. М. 1974.

5. Ницше Ф. Так говорил Заратустра. М. 1990.

6. Пассмор Дж. Современные философы. М. 2002. Гл. 5.

Размещено на Allbest.ru