Вклад Альтюссера в эпистемологию общественных наук

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

1. Структуралистский марксизм Луи Альтюссера

1.1 Перечитывая Маркса: репериодизация и деконструкция

1.2 Вклад Альтюссера в эпистемологию общественных наук

1.2.1 Аналитические структуры: противоречия, сверхдетерминации и под-детерминации

1.2.2 Социентальная природа знания: эпистемология и идеология

2. Философские манифесты Алена Бадью

2.1 Деструкция марксизма

2.2 Метаполитика: Истина и Событие

2.3 Организация: теория и практика

Заключение

Список источников

Введение

Теоретическое наследие К. Маркса в отечественном дискурсе общественных наук оказалось отброшенным, а марксизм отправлен на свалку истории. С одной стороны, забвению этой парадигмы способствовали глобализация и связанный с ней триумф либерально-консервативного политического консенсуса представительной демократии. С другой - этому способствуют обещания развития и стабильности, гарантированные социально-правовыми государствами и капитализмом (современные мыслители, в том числе Ж. Рансьер, Ш. Муфф и А. Бадью именуют это явление «отступлением политического»). В нашей стране господствующая повестка и идеология сменилась в 90-е годы так резко, что «забывать марксизм» пришлось быстро и без оглядки на собственный и зарубежный опыт развития и преемственности этих идей.

В 2006 г. в рецензии на выпущенную годом прежде (и до сих пор, пожалуй, единственную в своем роде попытку русскоязычного автора по-новому и с различных точек зрения представить «марксизмы») одноименную книгу Б. Кагарлицкого в качестве подтверждения можем прочесть: «Марксизм не изучают в университетах. Официальные «ученые» говорят о нем как о чем-то прошлом. Его называют источником зла. И даже «левые» политики предпочитают ему православие и державность». И хотя можно полемизировать с автором данной рецензии, утверждающим далее, что «именно сегодня марксизм переживает свой исторический ренессанс», однако следует признать, что вопрос об адекватной оценке социальных, политических и философских концепций К. Маркса в постсоветском контексте остается по-прежнему открытым.

Авторитарное заполнение государственного культурного и идеологического пространства в ХХ веке «кастрированным марксизмом», а общественные науки «научным коммунизмом», представлявшим карикатуру на теорию, которая изначально была продуктом европейской интеллектуальной традиции и цивилизации, повлекло за собой искажения в ее интерпретации и понимании при перемещении в российский контекст. Мы неизбежно сталкиваемся с двумя крайностями: либо с апологетическим, либо с нигилистическим восприятием философского наследия К. Маркса. А между тем, как отмечает В.И. Фурс: «более корректная аналитическая позиция предполагает понимание того, что «Карл Маркс» это не молитва и не ругательство, а лишь имя одного из опорных философов и социальных мыслителей современности наряду с другими». В этой связи представляется важным обращение к современным западным теориям (второй половины ХХ века), к отдельным авторам, чей творческий путь и опыт можно назвать неомарксистским или пост-марксистским.

Мы обращаемся к двум ключевым фигурам послевоенной интеллектуальной жизни Франции - к Л. Альтюссеру и А. Бадью. Они известны и как влиятельные философы, связанные с просветительской деятельностью Высшей нормальной школы (Йcole normale supйrieure), и как политические активисты, открыто сочувствовавшие марксистским, коммунистическим идеям и левому движению. Движению, которое было во второй половине ХХ в. популярным: сначала из-за деятельности Сопротивления в годы Второй мировой войны, затем ввиду критики «фашистского» режима де Голля, а также благодаря публичной реакции на актуальные международные и внутригосударственные проблемы от дискуссий по проблемам постколониального мира до защиты прав рабочих, молодежи и трудовых мигрантов. И Альтюссер, и Бадью занимались разработкой методологии общественных наук (обоим близок тезис, заявленный Сартром: «Метод это социальное и политическое оружие») , и категориального аппарата, которые могли бы стать универсальными, то есть использоваться как интеллектуалами, так и рядовыми активистами а также отвечать критерию объективной (эпистемологической) строгости и точности. Предполагается также, что при синтезе двух этих подходов и при учете философских выводов Альтюссера и Бадью в контексте данного исследования будет выведена такая аналитическая структура или модель, которая может быть использована исследователем-обществоведом в интерпретации качественных данных, процессов или явлений.

С другой стороны, актуальность заявленной темы связана с тем, что творчество обоих французских философов практически не изучено отечественными исследователями и далеко не все из их работ переведены на русский язык. И «Читая Капитал» (Lire Le Capital) Альтюссера, и «Бытие и Событие» (L'Etre et l'Йvйnement) Бадью до сих пор остаются неизвестными, в то время как в западном академическом дискурсе считаются программными и фундаментальными трудами по философии и политической теории в частности. И хотя мы будем приводить отдельные цитаты, а также переводы понятий, определений и других фрагментов из этих работ, однако в качестве основных источников мы используем: «За Маркса» Л. Альтюссера и работы по метаполитике А. Бадью. Существует множество зарубежных исследований, статей и монографий на английском и других европейских языках, к которым мы обращались за помощью в изучении вопроса рецепции марксизма в творчестве этих авторов. Особенно следует отметить работы: М. Латинена и Г. Гриффитса, Э. Левина, Г. Эллиотта и С. Кюлленберга по Луи Альтюссеру и его теории; О. Фелтэма, А. Барлетт и Дж. Клименс, Н. Хэвлетта и Х. Фэлпса, посвященные Алену Бадью. Среди отечественных исследований, близких к нашей проблематике, нельзя не упомянуть работы Б.Ю. Кагарлицкого, диссертацию И.А. Рисмухамедова, в которой подробно изучается концепция идеологии Альтюссера, и монографию К.Н. Любутина и Н.В. Шихардина, в которой теория этого французского мыслителя рассматривается в связи с творчеством неомарксистов-современников. Ссылки на концепции и идеи Альтюссера и Бадью фигурируют в отдельных текстах Ж. Рансьера, Э. Балибара, С. Жижека, и других известных авторов, что также учтено и использовано в контексте данной работы.

Итак, объектом исследования являются идеи К. Маркса, а предметом - современная политическая эпистемология французских философов, занимающихся разработкой этой темы: главным образом, Л. Альтюссера и А. Бадью. Оксфордский словарь по философии определяет эпистемологию как теорию знания, которая включает проблемы его происхождения и производства, роли опыта и разума, изменения форм знания, способов концептуализации мира и т.д. Из этого следует, что политическая эпистемология занимается проблематикой политики и политического в связи с вопросами методологии ее или его постижения, т.е. в связи с проблематикой знания и истины, которые являются фундаментальными для науки и философии. А. Г. Дугин отмечает, что политическая эпистемология, таким образом, фокусируется на «механизмах и моделях познавательного процесса», то есть на «автономных стратегиях рассудка», которые демонстрируют, каким образом «человеческий разум выстраивает относительно реальности определенную картину», «каким образом человек понимает Политическое, как оперирует с представлениями о нем, как осуществляет свой выбор». Анализ познавательных моделей и парадигм, изучение их специфики является главной задачей политической эпистемологии - резюмирует в этой связи А. С. Панарин.

Цель исследования: изучить рецепцию марксистских идей, концептов и понятий в работах французских современных философов Л. Альтюссера и А. Бадью, а это значит - обнаружить теоретические посылки и аргументацию К. Маркса в контексте их авторских подходов. Иными словами, речь идет о выявлении аспектов (узловых точек, проблематик) продолжения марксистской традиции, с одной стороны, и ее преодоления - с другой.

Отсюда следуют задачи:

1. Выявить и проанализировать эти связующие проблематики как «точки сборки» в современной политической (французской) эпистемологии.

2. Показать трансформации идей К. Маркса в ее пределах и пояснить их причины.

3. В соответствии с этими выводами реконструировать и концептуализировать, проанализировать, а также сравнить авторские подходы к исследованию общества и политики Л. Альтюсеера и А. Бадью.

4. Рассмотреть возможность их взаимного дополнения и обобщения.

В работе использованы: дескриптивный, диахронический и компаративный методы; герменевтический, концептуальный и аспектный виды анализа. бадью альтюссер марксизм деконструкция

1. Структуралистский марксизм Луи Альтюссера

Во второй половине ХХ в. фундаментальный вклад в актуализацию и развитие западного несоветского марксизма внес широко известный на европейском пространстве теоретик Высшей нормальной школы (ENS de Paris) и участник Французской коммунистической партии (с 1948 по 1980 гг.) Луи Альтюссер. Особенно плодотворными в этой связи представляется период 1960х-1970х, когда в журналах «La Nouvelle Critique», «La Pensйe», «Esprit» и «Cahiers de l'ISEA» публикуются его аналитические работы и эссе, составившие сборник под провокационным названием «За Маркса» («For Marx») 1965 г. В этом же году выходит коллективный труд «Читая Капитал», - результат академических научно-исследовательских семинаров - написанный Альтюссером в соавторстве с учениками: Э. Балибаром, Ж. Рансьером, Р. Эстаблет (Establet) и П. Машэри (Macherey). Как отмечает Э. Левин, (Levin) эти работы стали своего рода философскими бестселлерами в среде интеллектуалов, вовлеченных как в университетскую систему, так и в политическую деятельность французской коммунистической партии. В предисловии к работе «За Маркса» 1996 г. Э. Балибар пишет, что на пике пробуждения общественного сознания в связи с глобальной политической повесткой первого и второго послевоенных десятилетий, а также в связи с актуальным дискурсом левого движения, мобилизация которого во Франции 60х - 70х неразрывно связана с такими историческими событиями как ХХ Съезд ЦК КПСС (1956), Кубинская революция (1959), консервативный режим Шарля де Голля, железный занавес, культурная революция в Китае (с 1966 г.), создание «Общей программы союза левых сил» (1972) и др. - в этой связи философские манифесты Альтюссера, призывавшего к ревизии теоретического наследия К. Маркса, чтобы преодолеть обскурантистские интерпретации и ортодоксальные позиции, чтобы вернуться к «самому способу мышления Маркса», - звучали также громко как политический лозунг или призыв. «Альтюссер отлично замаскировал себя, выдавая за провокационные формулировки, конструктивные и оправданные позиции» - пишет Левин, характеризуя прорыв Альтюссера и его творчество как «политическое вмешательство в область теории». Как отмечают отечественные исследователи К.Н. Любутин и Н.В. Шихардин, вступая в ФКП, Луи Альтюссер стал свидетелем все увеличивающегося разрыва с рабочим движением, разрыва между теорией и практикой. В «Позициях» он открыто заявляет, что в равной мере интересуется и политикой, и философией и что одно на самом деле неотделимо от другого, если мы ставим знак тождества между теорией и практикой.

В докладе «Ленин и философия», прочитанном 24 февраля 1968 г. перед Французским философским обществом, Альтюссер выступает уже не только с критикой «воображаемых марксизмов» и ложных посылок, но и с критикой академического сообщества, табуирующего изучение политических идей Ленина и Мао и отказывающегося признать в их рефлексии, а также в мысли Маркса и Энгельса, наличие конституирующей для эпистемологии связи между политикой, наукой и философией.

Эти специфические формы теорий и практик, исторически задействованных в процессе производства либо воспроизводства общественно значимого знания или идеологии, привлекают внимание Альтюссера и становятся объектами его исследования на многие годы. Луи Альтюссер родился в 1918 г. в колониальном Алжире в семье французских переселенцев из среднего класса. В 30х они переехали в Марсель, а позже - в Лион, где будущий философ становится учеником одной из лучших провинциальных школ. В 1939 г. он поступает в Высшую нормальную школу, но не успев отучиться и дня, был призван на военную службу. Пятилетний период с 1940 по 1945 гг. - отмечен пребыванием в концлагере для военнопленных в Северной Германии.

После войны Альтюссер возвращается к обучению и занятиям научно-исследовательской деятельностью, пройдя путь от студента до ключевой фигуры французского интеллектуального сообщества и коммунистической партии . Таким образом, можно сказать, что политическое, вторгающееся в биографию Альтюссера, в значительной степени определяет стиль и модальность его мышления.

Философом был разработан категориальный аппарат и методологический подход, для которых отдельные идеи К. Маркса могли стать отправными точками в развитии самостоятельной теории, направленной на решение иных задач и вопросов, а марксизм мог стать своеобразным «прикрытием»: подобием политической партии или силы в пространстве теоретической борьбы, поскольку, как отмечает Левин в работе «Будущее марксизма: Альтюссер, аналитический поворот и возрождение социалистической теории», прежде чем левое движение 60х гг., после волны «пьянящего общественного оптимизма», постепенно пошло на спад, марксизм пользовался большим авторитетом.

Классифицируя «новые западные марксизмы», М.Н. Грецкий выделяет два ведущих направления: диалектико-гуманистическое и сциентистское, которое базируется на постулатах антидогматизма, антиидеологизма и антиэмпиризма.

В этой связи авторская версия структуралистского марксизма Альтюсера, стремившегося к укреплению научной значимости общественной теории и выступавшего с критикой «философских иллюзий» апологетов гуманизма, историцизма и экономизма , может быть отнесена ко второму направлению, наряду с подходом Г. Делла Вольпе, редуцировавшего философию к методологии, а также с аналитическим марксизмом, стремительно развивавшимся в 70е гг. в США и Великобритании.

Исследование творчества К. Маркса, предпринятое Альтюссером в работах «За Маркса» и «Читая Капитал», интересует нас, во-первых, в плане эпистемологической ревизии и рецепции, а во-вторых, в контексте идей и методологического подхода собственно Луи Альтюссера. Таким образом, отвечая на вопросы о том, какие идеи К. Маркса были заимствованы Л. Альтюссером и каким образом они были трансформированы в рамках его собственной теории, мы сможем ответить на главный вопрос: какой вклад в эпистемологию наук об обществе был привнесен французским философом.

1.1 Перечитывая Маркса: репериодизация и деконструкция

Э. Балибар пишет, что в работах, составивших сборник «За Маркса», Альтюссеру удалось «заставить Маркса говорить больше, чем он действительно сказал» и добавляет: «…или даже говорить нечто совсем иное». В этой фразе содержится нечто большее, чем оценка проделанной Альтюссером работы по интерпретации текстов или реконцептуализации наследия К. Маркса. В этой цитате содержится и указание на исследовательский метод - метод «симптоматического чтения», разработанный Ж. Лаканом - коллегой и другом Альтюссера - в рамках дисциплин лингвистики и психоанализа. Из данного подхода следует, что реконструировать мысль автора следует исходя не только из того, что было им высказано непосредственно в тексте, но и на основании «умолчаний», проблематик и вопросов, им поднимаемых или игнорируемых. Когда автор писал текст, он не догадывался, что высказал в нем больше, чем того желал, а задача интерпретатора сводится, таким образом, к тому, чтобы обнаружить и проанализировать это неосознаваемое, содержащееся в языке. Так Альтюссер, перечитывая Маркса, пишет, что тишина возвращает нас к его собственной речи. В этой связи Эллиотт отмечает, что Альтюссер таким образом пытается обнаружить подлинную мысль Маркса вне-Маркса.

Сопоставление проблематик текстов Маркса и его предшественников (Фихте, Канта, Гегеля, и Фейербаха), под влиянием идей которых он находился на разных этапах жизни, позволяет Альтюссеру добиться важного результата - по-новому периодизировать и классифицировать его труды, распределяя по следующим группам: 1) ранние работы, 2) работы переломного периода, 3) работы периода развития и 4) самостоятельные работы. В итоге мы получаем следующий ключ к прочтению текстов К. Маркса, в котором Альтюссер проводит различия между периодами разнообразных интеллектуальных влияний и воздействий других авторов на его творчество. Таким образом, Альтюссер пытается отделить произведения идеологические, находящиеся в плену предшествующих мистификаций, от произведений Маркса, конституирующих новое знание, внеположное классической немецкой философии, и, по мнению французского теоретика, уже как минимум по этой причине более объективное и строгое в подлинно научном смысле этого слова.

Анализ и сопоставление проблематик необходимы Альтюссеру для выявления и обозначения эпистемологического разрыва, выраженного в текстах 1845 г., и разделяющего идеологический и научный периоды творчества Маркса. Эпистемологический разрыв характеризуется, с одной стороны, низвержением и опровержением теоретических посылок и категорий своих предшественников, с другой - разработкой собственного метода и категориального аппарата (нужно избавиться от идеологических понятий), а также сменой проблематик. Для Альтюссера эпистемологический разрыв у Маркса знаменует собой окончательный переход к новой философии (диалектический материализм) и к новой исторической науке (исторический материализм), которые в свою очередь, определяют саму возможность теории эпистемологической истории, а также методологию исследования теоретических формаций - дисциплин, защиту и обоснование которых принимает на себя Альтюссер. Чтение Маркса в этой связи представляет для французского философа предприятие по поиску прочных оснований и релевантного поставленной задаче понятийного аппарата, с помощью которого можно помыслить реальность идеологических/эпистемологических формаций. Вне марксизма Альтюссер заимствует понятия «проблематики» (Ж. Мартин), относящееся к содержанию теоретической формации, и «эпистемологического разрыва» (Г. Башляр), означающего разделительную черту между ними. Однако идея новой исторической науки, возможность которой рассматривается в работе «За Маркса», не была принята, пожалуй, никем кроме непосредственных учеников Альтюссера (в числе которых был и М. Фуко). Так, например, Эллиотт, посвятивший разбору теории французского автора, пожалуй, одну из наиболее полных монографий, существующих на сегодняшний день, оценивая этот неомарксистский ход, употребляет выражение: «ученичество в теоретической абстракции». «Исторический материализм (Альтюссера) необъясним» , - полагает Элиот: «Альтюссер пишет свою историю так, как если бы он упал с неба, беспрепятственно превращая ее исключительно в интеллектуальную историю: сверх-дискурсивную и не-рациональную. Он совершил ошибку в собственных условиях, будучи не в состоянии идентифицировать какую-либо детерминанту и оценить конструктивную роль немецкого источника марксизма…» .

Итак, эпистемологический разрыв, знаменующий в рамках творческой эволюции К. Маркса окончательное освобождение от идеологии, относится к периоду 1845 г., поскольку в это время написаны знаковые тексты «Тезисов о Фейербахе» и «Немецкой идеологии». О последней Альтюссер пишет: «…это по большей части негативный и критический комментарий к различным формам идеологической проблематики, отвергнутой Марксом. Нужно было проделать немалый труд позитивной рефлексии и разработки, требовался долгий период, в течение которого Маркс произвел, оформил и зафиксировал понятийную терминологию и систематику, адекватные его революционному теоретическому проекту. Лишь постепенно новая проблематика принимала свою окончательную форму».

Теоретическая революция Маркса в интерпретации Альтюссера сопряжена, с одной стороны, с преодолением антропологической проблематики Фейербаха, а с другой - с «переворачиванием» диалектики Гегеля. При этом Альтюссер подчеркивает, что статья «К критике гегелевской философии права» написана прежде, чем Маркс осуществил разрыв с Фейербахом и поэтому во многом повторяет его же претензии к Гегелю.

В статьях «О молодом Марксе» и «О материалистической диалектике» Альтюссеру важно продемонстрировать эти философские импликации и разрывы в свете открытий К. Маркса, которые используются им для дальнейшего развития собственной эпистемологической теории. Так, например, критика раннего идеалистического гуманизма Маркса, воспринятого из антропологической проблематики Фейербаха (отдельно подчеркивается, что антропология в Германии XIX в. развивается как идеологическая дисциплина), кореллирует с концепцией антигуманизма и децентрированного субъекта, а «перевернутая» и «демистифицированная» материалистическая диалектика утверждается в качестве метода, с помощью которого возможно мыслить и анализировать суперструктуры, то есть надстройки.

В «Позициях» Альтюссер пишет: «Маркс говорит только то, что мы должны уметь различать, что различия реальны, несводимы одно к другому, что в употреблении того или иного определения всегда имплицитно содержится базис, что суперструктура является иерархической и что через это неравенство, через эту неравномерную структуру с доминантой, конституируется единство и целостность явления, элементы которого в конечном счете оказываются скрытыми и редуцированными к простому принципу, не отражающему всю сложность». Такой подход в рамках марксистской теории, сопряженный с фактическим признанием субъективистской позиции исследователя или аналитика, был обозначен финским философом и политологом М. Латиненом (Lahtinen) весьма удачным на наш взгляд термином «казуальный материализм».

Но прежде чем перейти к анализу концепций самого Альтюссера, в которых отдельные аспекты рецепции марксизма, обозначенные нами выше, прослеживаются явно, мы остановимся на еще одном моменте, который представляется ценным с точки зрения методологических выводов французского философа по способу прочтения и интерпретации текстов К. Маркса. Выводы эти формулируются на основании критики работ советских исследователей-марксистов. Таким образом, в статье «О молодом Марксе: вопросы теории», написанной в 1961 г., нам представляется пример научного философского диалога, разворачивающегося в год сооружения Берлинской стены:

«Издание Recherches Internationales предлагает нам одиннадцать исследований зарубежных марксистов, посвященных «молодому Марксу». Одна, появившаяся уже несколько лет тому назад (1954), статья Тольятти, пять статей из Советского Союза (три из которых принадлежат перу молодых, 27--28-летних исследователей), четыре статьи из ГДР и одна из Польши. Раньше можно было считать, что истолкование трудов молодого Маркса -- привилегия и крест западных марксистов. Этот труд и «Введение» к нему показывают, что отныне они не одиноки перед этой задачей, ее опасностями и ее наградами».

Резюмировать критику Альтюссера можно к нескольким положениям, отражающим ошибки исследователей текстов К. Маркса:

1) Неразличение хронологических этапов творчества немецкого мыслителя и переоценка его ранних работ, в которых идеологический компонент превалирует над эпистемологическим, то есть преобладает над научной истиной:

«Маркс не делал никакого выбора, когда рождался для мысли и мыслил в том идеологическом мире, который немецкая история сконцентрировала в программе преподавания своих университетов. Именно в этом мире он вырос, именно в нем он научился двигаться и жить, с ним он «объяснился», от него он освободился».

2) Методологический эклектизм, из которого следуют ошибки, искажающие смысл текста:

«…слишком часто практикуют такой тип чтения текстов молодого Маркса, который напоминает скорее свободную ассоциацию идей или простое сравнение терминов, чем историческую критику…».

Сюда относится произвольное обращение с терминами и «выдергивание» их из контекста, а также предвосхищение результата исследования («оценка идей с позиции исторической истины») и его соответствие ожиданиям.

3) Предпосылка, согласно которой история идей и идеология существуют отдельно и как бы в отрыве от действительности. Отсюда следует привычка расчленять марксизм на материалистический и идеалистический.

Сам Л. Альтюссер называет свои претензии к интерпретаторам творчества Маркса политическими (критика догматизма и идеологической предвзятости), теоретическими (методологическая критика) и историческими (критика историцизма), подчеркивая, что марксистская мысль «не существует сама по себе», что идеи и теории вступают друг с другом в спор и обмен, что ревизия марксизма и научная полемика, является условием эпистемологической эволюции и производства нового знания, определяющего и преобразующего вещи. Эпистемология, таким образом, развивается диалектически. Ключевое отличие научного дискурса от дискурса идеологии (мы намеренно не пишем «идеологический дискурс», поскольку по Альтюссеру выходит, что любые теоретические практики в той или иной мере содержат или производят мистификации) заключается в том, что «идеология - это признанное (recognition) знание, а эпистемология - познанное (cognition)».

1.2 Вклад Альтюссера в эпистемологию общественных наук

Итак, на основании анализа текстов К. Маркса и путем деконструкции его теории, Альтюссер в 60х - 70х гг. ХХ в. разрабатывает собственную версию марксизма для решения эпистемологической и философской задачи создания универсальной методологии анализа социальных, теоретических и идеологических формаций. По мнению Левина, Гэйна и Латинена, ключевым открытием Альтюссера стала теория казуальных структур, с помощью которых возможно мыслить природу динамических (общественно-политических) процессов, а также процессы производства знания и идеологии.

Для ответа на эти вопросы он ввел категориальный аппарат, в основу которого легла марксистская материалистическая диалектика и понятие противоречия.

1.2.1 Аналитические структуры: противоречия, сверхдетерминации и под-детерминации

Противоречие является одновременно и базовой единицей структуры, то есть отдельным элементом, и общей характеристикой ее состояния, а также фактором, определяющим ее динамику: эволюционное или революционное развитие общественной формации, знания и идеологии в исторической перспективе. Социальные формации порождают элементы, которые могут быть поняты не только по отношению к целому, но и по отношению к их собственной внутренней динамике. Категория противоречия, принимаемая за единицу теоретического анализа, заимствована из марксистской теории. Сферы социального действия (практики) и логики (теории) тождественны друг-другу в том смысле, что функционируют по одним и тем же законам. В этой связи марксистская теория и эпистемология, по мнению Альтюссера, предоставила понятийный аппарат активных общественных процессов. В качестве примера противоречий Альтюссер приводит конкретный исторический кейс и ленинский способ рефлексии по поводу Октябрьской революции:

«Уже революция 1905 года сделала явной меру слабости царской России. Эта слабость являлась следствием одной специфической черты России тех лет: накопления и обострения всех исторических противоречий, возможных в то время в пределах одного государства».

К числу перечисляемых Лениным противоречий относятся:

1) Противоречие феодального режима эксплуатации

2) Противоречие капиталистической и империалистической эксплуатации

3) Противоречие колониальной эксплуатации и войн

4) Противоречие между уровнем развития капиталистического производства, под которым понимается разрыв между индустриальной промышленностью и сельским хозяйством

5) Противоречия, выраженные в борьбе между классами и группами интересов

Список противоречий, складывающихся в структуру, предопределяющую революционную ситуацию, разумеется, не является исчерпывающим и зависит исключительно от субъекта, мыслящего их. Для Альтюссера становится важным тот факт, что Ленин объясняет суммой многочисленных противоречий ситуацию, в которой оказалась Россия в 1917 г.: в стране с низким уровнем экономического развития произошла прогрессивная социалистическая революция.

Альтюссер заключает, что в марксистской эпистемологии противоречие определяется через разрыв между производительными силами и производственными отношениями и наиболее ярко в определенный исторический момент воплощается в противоречие, которое является доминирующим и фундаментальным, и выражается в борьбе между двумя антагонистическим классами. Под доминирующим противоречием, таким образом, понимается ярко выраженное, артикулированное противоречие, которое господствует в настоящее время на всех уровнях общественной структуры. Оно «действует» в комплексе с другими, менее актуальными и второстепенными противоречиями. Фундаментальное противоречие определяет каждое противоречие, содержащееся в структуре, по отдельности и детерминирует в конечном счете их сумму. Маркс, Ленин и Мао как исторические личности, как политические теоретики и практики в качестве господствующего противоречия выделяли классовую борьбу, что, по мнению Альтюссера, конечно же, не было исчерпывающим, но соответствовало требованиям политической риторики, обращенной к народным массам.

Чтобы противоречие стало активным, необходимы определенные материальные условия (обстоятельства), с одной стороны, и тенденции (модальность) - с другой. Альтюссер подчеркивает, что противоречия и их структуры не являются в марксистской теории чистым феноменом, поскольку они, очевидно, зависят от:

1) Производственных отношений, связанных с материальной действительностью: они определяют сущность и содержание противоречия.

2) Надстроек (суперструктур), обладающих собственной связностью и действенностью.

3) Международной конъюктуры.

Альтюссер приходит к выводу, что противоречие, таким образом, неотделимо от структуры социального тела, формальных условий и от инстанций, которыми оно управляет .

Комментируя данный пассаж, Левин отмечает, что альтюссеровская концепция материалистического понимания противоречия и их неравномерного развития страдает от неисправимой неточности и неясности. Причина, по его мнению, заключается в сомнительных источниках происхождения понятия «противоречия»: с одной стороны - доктрина Мао и ленинская ортодоксия, а с другой - психоанализ Фрейда и Лакана и французский структурализм, процветавший в 60х: «Он [Альтюссер], кажется, принял научность этих источников как само собой разумеющееся, что вряд ли кто-либо будет делать сегодня».

Критика польского интеллектуала Л. Колаковского также направлена против альтюссеровского подхода, лишь претендующего на научность, в то время как на самом деле он лишь теоретизирует «банальный здравый смысл» посредством традиционных марксистский понятий, остающихся все такими же расплывчатыми и неоднозначными с добавлением собственных «излишне сложных неологизмов». Однако, как отмечает Латинен, аналитический метод Альтюссера ставит перед собой иные задачи, и для того, чтобы уяснить эпистемологические намерения французского философа, важно отметить, что он делает попытку развить значение теории для открытия доступа к постижению эмпирического феномена, который утверждается на активном субъективном уровне восприятия. Альтюссер не утверждает, что базис или суперструктура (надстройка) претендуют на статус реальных объектов, когда речь идет о рефлексии субъекта, под которым может пониматься индивид или общество.

Речь скорее идет об аналитической стратегии мышления, которое применяет к обществу метафору казуальной структуры противоречия, предельные границы которой зависят от возможностей субъекта и его текущей онтологической и социальной позиции. Вопрос о предельных границах структуры и доминирующем противоречии является здесь основополагающим. В связи с теорией К. Маркса, - подчеркивает Альтюссер - сущность структуры определяется фундаментальным противоречием капиталистических производственных отношений, то есть антагонизмом между трудом и капиталом. И это противоречие влияет на артикуляцию событий, проявляясь в эмпирической реальности в форме политической полемики и споров.

Латинен отмечает также, что Альтюссер использует концепт «целого» вместо «тотальности», как это было у Маркса или точнее «дифференцированного, а поэтому комплексного и артикулированного целого». К термину «целое» он относит социальную формацию с ее базисом и суперструктурой с ее побочными эффектами и сбоями . Вопреки различиям, части целого не являются изолированными друг от друга или произвольно организованными. Порядок и способ «сборки» частей целого не является результатом чистой случайности, но выражает господствующие отношения (в том числе и отношения господства) внутри структуры. Общественное целое в действительности являет собой одновременно разнообразие и единство: единство, поскольку работает цепная реакция частных эффектов, разнообразие - поскольку эти эффекты не автоматизированы .

Альтюссер полагает, что упоминание Марксом конечной определяющей инстанции (детерминации) играет двойную роль: оно устраняет все механистические объяснения и указывает на функционирование множества различных инстанций в структуре с ведущей детерминантой. Между этими функционирующими как целое инстанциями существуют реальные различия, которые описываются диалектикой. Главная и, таким образом, предельная [Альтюссер использует понятие «в конечном счете», заимствованное у Маркса] детерминация, таким образом, фиксирует реальные различия инстанций, вступающих друг-с-другом в отношения противоречия, обладающих относительной автономией и собственным способом реакций. И эти реакции являются эффектами материального базиса.

Однако под детерминированной структурой Альтюссер понимает не только сумму бинарных оппозиций, но также, как отмечает В. Софронов, он рассматривает ее «как совокупность различных уровней, которые хотя и связаны друг с другом, но также обладают относительной автономией и собственной логикой» . По поводу конечной детерминирующей инстанции у Альтюссера Ф. Джеймисон (Jameson) пишет, что она является ничем иным как способом производства, который содержится на каждом уровне казуальной структуры противоречия с доминантой и добавляет: : «Нужно четко понимать, что для него [Альтюссера] существует только одна структура, а именно способ производства как таковой».

Социальное тело, подобно лакановскому субъекту, как мы уже отмечали выше, - на первый взгляд децентрировано, однако оно сплачивается вокруг суперструктуры, то есть надстройки им производимой. Для анализа отношений (в основе которых - противоречие) внутри социальной формации Альтюссер вводит понятия сверхдетерминации (surdйtermination) и под-детерминации (sous-dйtermination) . Тезис, заявленный им в работе «За Маркса», согласно которому «противоречие принципиально сверхдетерминировано» , таким образом, становится программным в его теории.

Сверхдетерминация определяется автором как «основанная на совокупности различных факторов взаимосвязь, взаимообусловленность процессов и явлений». Альтюссер не изобретает концепт сверхдетерминации, но заимствует его из других дисциплин: психоанализа и лингвистики - «за неимением чего-либо лучшего», как он пишет в работе «За Маркса». Альтюссер полагает, что в рамках этих дисциплин достижимы объективные диалектические коннотации и что их привязка к содержанию, а также преданность формальному методу позволяет избегать методологической эклектики и эпистемологического произвола. Утверждая, что новые слова и понятия необходимы, если мы намереваемся получить новое знание, Альтюссер заключает, что понятие сверхдетерминации, обнаруженное у Фрейда, лучше всего отражает мысль Маркса».

Если З. Фрейд использует проблематику сверхдетерминации как часть теории интерпретации сновидений, то Альтюссер в рамках собственного неомарксистского, подхода использует ее для выявления и анализа «лжи» социальных механизмов и практик, а также противоречий и антагонизмов, оказывающих на них влияние. Более того, французский философ употребляет термин «под-детерминация», который не встречается у З. Фрейда, но который логически выводится из его теории. Э. Балибар отмечает, что для Альтюссера не существует сверхдетерминации без под-детерминации, поскольку они являются нижним и верхним пределами казуальной структуры противоречия, и если сверхдетерминация располагается на виртуальном уровне надстройки, то под-детерминация соотносится с материальным базисом социальной формации и предвосхищает противоречия. При этом, как отмечает Эллиотт, следует помнить, что для Альтюссера, также как и для Маркса, экономическая диалектика не активна в чистом виде, то есть без предварительного «включения» со стороны суперструктуры .

Альтюссер характеризует под-детерминацию как «детерминациию, в которой еще либо нет структуры, либо не установлены внутренние взаимосвязи, «что лишает всякую революцию смысла, приводит к гибели и стагнации революционного движения» - добавляет он при этом. Х. Шарп полагает, что «…именно понятие под-детерминации предполагает интенцию мышления, прогнозирующего непредвиденные последствия столкновений». Д. Макнёрни добавляет, что неопределенность альтюссеровской под-детерминации делает его материализм «случайным». Однако, в свете социального анализа, отмечает Латинен, идея под-детерминации представляется важной, поскольку ее интенция состоит в выявлении причин, по которым в некоторых социальных формациях господствующие антагонизмы и противоречия между уровнями производственных отношений рабочего класса и класса капиталистов в конечном счете не выступают поводами к революции или почему удается их сохранить, контролировать и примирить, то есть принять за естественным образом присущие капиталистической системе.

Стоит отметить, что метод Альтюссера, помимо «сверхдетрминаций» и «под-ддетерминаций» фокусируется и на других конституирующих элементах, в качестве которых выступают, например, политические силы и инстанции в определенных социальных формациях, отношения между ними, а также цели акторов, адаптирующие и меняющие эти отношения. Причина, по которой рефлексия Альтюссера направлена на столь пристальное изучение казуальных структур противоречия, вероятно, заключается в таких формулировках марксистских положений, согласно которым противоречие является двигателем всеобщего развития и классовая борьба, в частности, двигателем истории. Таким образом, Альтюссер развивает на теоретическом уровне данные тезисы К. Маркса, очищая или, выражаясь словами А. Бадью, «отшивая» их от политико-идеологических коннотаций.

Природа целого, описываемого Марксом в интерпретации Альтюссера, и его неравномерность приводят нас к выводу, что эта неравномерность отражается и в структуре со сверхили под-детерминированным противоречием. Разумеется, сверхили под-детерминация возникают не посредством простого сложения или вычитания кванта из общей структуры противоречия, не являются по отношению к нему ней также и простыми исключениями.

В социальных формациях, в рамках которых явно выделяются сверхи под-детерминации, противоречия (как и их конституирующие элементы), они различаются смутно. В этом состоит их специфика: противоречия «уже даны» и «смешаны», т.е. неоднородны. Господствующее экономическое противоречие не может существовать в отрыве от противоречий вторичных, относящихся к другим сферам, и оно не может быть обнаружено где бы то ни было в «чистом» либо исходном виде и смысле.

«По Альтюссеру, все противоречия, составляющие совокупность, взаимно определяют друг друга. Противоречия обуславливают друг друга и обуславливают комплексную совокупность» - пишет исследователь С. Кюлленберг. Латинен добавляет, что противоречия не только взаимообуславливают, но и усиливают друг-друга. Так напрямую пишет и сам автор работы «За Маркса». Латинен объясняет логику противоречий, под-детерминаций и сверхдетерминаций Альтюссера следующим образом:

«Допустим, Y - конкретное частное и очевидное противоречие, которое требует множество противоречий {Х1…Хn} и содержится в нем, в каждой X. В этом случае Y является сверхдетерминацией суб-группы {Х1…Хn}. Например, господствующее экономическое противоречие является центральным сверхдетерминирующим фактором в эволюции второстепенных противоречий, однако ни одно из этих противоречий не может быть объяснено через доминирующее противоречие... Скорее всего второстепенные противоречия выступают в качестве под-детерминаций по отношению к главным противоречиям; то есть, господствующее противоречие не может предопределять вторичные противоречия… В случае, когда мы имеем структуру со сверхдетерминирующим противоречием, вопрос ставится не о влиянии множества противоречий {Х1…Хn} на Y, но а взаимодействии внутри структуры как таковом. Сверхдетерминация управляет второстепенными противоречиями, а они - ей».

Следовательно, противоречие детерминировано различными уровнями и инстанциями социальной структуры. Оно одушевляет общественную формацию, не имеющую центра. Это и может быть названо процессом детерминации. Теоретический подход Альтюссера к анализу социальных процессов в этой связи близок к психоаналитической методологии своего коллеги и близкому другу Ж. Лакану. Так, Эллиотт пишет, что лакановские понятия «смещения» (displaced) и «сгущения» (condensed) соответствуют понятиям под-детерминации и сверхдетерминации. В качестве дополнения можно привести интерпретацию Латинена: «Противоречия, входящие во множество {Х1…Хn} не различаются между собой очевидным образом, поскольку все они являются проявлениями сверхдетерминации Y, и это ярко проявляется в ситуации сгущения».

Таким образом, вводя концепт сверхи под-детерминации противоречия и изучая с этой целью Гегеля и Маркса, Альтюссер не пытался разработать жесткую теорию, но способ анализа и понимания реальных общественных институтов и практик, которые могли бы быть выделены из ряда объектов и изучены в рамках предложенного метода. Ниже мы рассмотрим идеи Альтюссера, касающиеся воспроизводства идеологии, знания, а также идеологических аппаратов государства.

1.2.2 Социентальная природа знания: эпистемология и идеология

Мы уже затрагивали тему эпистемологического разрыва, которому соответствует логика научного открытия, революционная смена проблематик и парадигм и обновление знания. Заимствованный у своего наставника и коллеги Г. Башляра, изучавшего философию науки, этот концепт утверждает, что в определенные моменты наука отбрасывает старые донаучные знания вместе с их идеологической оболочкой, формируя новый теоретический дискурс. Башляр и Альтюссер полагают, что хотя не существует единого научного метода познания и общей эпистемологической теории, а открытия совершаются людьми, чьи познавательные способности ограничены по ряду параметров. Однако объективная истина существует и является достижимой. Научные критерии хотя и приблизительны, а знания неокончательны, (производимы и воспроизводимы) но они обладают собственной действенностью и эффективностью (как и надстройки в марксистской теории), которые подтверждаются успехом научной теории и практики.

Как отмечает Элиот, приблизительно в 1950х г.г. Башляр становится на защиту современных естественных наук и ставит перед собой задачу сделать философию адекватной постоянно развивающейся научной мысли. Ту же задачу преследует и Альтюссер. В работе «Теория, теоретические практики и теоретические формации» он предупреждает об опасности, связанной с превращением марксистской науки в моду на эмпиризм и догматизм. Во втором случае марксизм рассматривается как "абсолют, готового знания, которое не представляет проблемы для дальнейшего развития или исследования"; а во втором - упрощается и сводится лишь к изучению «естественной» реальности. «Идея того, что мы имеем науку» пишет Альтюссер, - «имеет решающее значение для марксистской теории». Первый принцип правильного представления о науке сформулирован в рамках подхода Спинозы и Башляра: они полагают, что наука не отражает непосредственный, то есть чистый эмпирический опыт и практики, и она возможна лишь при условии сомнения в своих уже, казалось бы, подтвержденных знаниях, в своей решимости порвать с ними. Научное знание, таким образом, может быть получено только «в обход» самого объекта, через понятие объекта и его анализ. И прежде знания должна быть создана его концепция. Одним из таких примеров сложного структурированного и многоуровневого объекта, знание о котором не дается нам непосредственно, но через анализ социальной формации, является надстройка, виртуальный центр и, если угодно «душа» общества - идеология.

Альтюссер дает определение идеологии в работах «Марксизм и гуманизм» и «Идеология и идеологические аппараты государства»:

«Оставаясь на уровне самых общих схем, достаточно знать, что идеология -- это система (которая обладает собственной логикой и точностью) представлений (которые могут проявляться в форме образов, мифов, идей или понятий), обладающая определенным историческим бытием и ролью в пределах того или иного конкретного общества. Не входя в рассмотрение проблемы отношений науки со своим (идеологическим) прошлым, скажем, что идеология как система представлений отличается от науки тем, что ее социально-практическая функция господствует в ней над функцией теоретической (или функцией познания)».

Маркс, читавший Гегеля и подвергший критике его идею абсолютного духа, по мнению Альтюссера, был первым кто «распознал» действительное влияние идеологического целого суперструктуры на сферу реального и представил стратегию для ее теоретического постижения. Двойственность идеологии заключается не только в том, что она работает по принципу камеры-обскуры, переворачивающей (или искажающей) образ реальности, но и в том, что она является одновременно и самосознанием общества и его бессознательным. Идеология представляет собой конструкт и конечный продукт множества социальных и дискурсивных практик. Она артикулируется как сверхдетерминация социальной формации, отражая господствующие общественные отношения и способ производства. Балибар отмечает, что альтюссеровское понятие и подход к идеологии, которые оказались совместимы с концепцией общественных отношений К. Маркса, является ведущим мотивом работ, вошедших в сборник «За Маркса».

В работе 1961 г. «О молодом Марксе» Альтюссер формулирует следующие принципы теории идеологической эволюции:

1) Идеологию следует рассматривать как целое, объединенное и детерминированное на высшем уровне своей собственной проблематикой. При этом, из этого целого нельзя извлечь ни одного элемента, не изменяя при этом смысл целого.

2) Смысл идеологии определяется не в связи с отличной от нее истиной, но зависит от его отношения к идеологическому полю, само основание и мутации которого определяются комплексом социальных проблем и социальной структурой.

3) Движущая причина развития единичной идеологии содержится в ее авторе (т.е. в определенном индивиде) и в действительной истории, «которая отражается в этом развитии согласно сложным отношениям, связывающим индивида с историей».

Эти принципы раскрываются Альтюссером далее в работе 1970 г. «Идеология и идеологические аппараты государства». Отправной точкой в рассуждениях автора об идеологии становится тезис: «Необходимое условие производства - это воспроизводство собственных условий». Таким образом автор фактически пытается ответить здесь на вопрос: каким образом идеология, оказывая влияние на материальный мир, сохраняет себя и поддерживает свое существование?

«Все участники производства, эксплуатации и угнетения, не говоря уже о “специалистах по идеологии” (Маркс), должны в той или иной степени “проникнуться” этой идеологией, чтобы “сознательно” исполнять свои обязанности: либо эксплуатируемых (пролетариат), либо эксплуататоров (капиталисты), либо сотрудников эксплуатации (кадровые служащие), либо первосвященников господствующей идеологии (ее “функционеры”) и так далее».

Альтюссер приходит к выводу, что идеологическую субстанцию, которой заполняется реальность, производят либо воспроизводят институциональные практики, требующие подчинения а, следовательно, - порядки угнетающие и эксплуатирующие. Именно эти идеологические практики выступают объектом дальнейшего исследования в неомарксистском подходе Л. Альтюссера. Важно также подчеркнуть, что эти идеологические порядки, находящиеся в прямой зависимости от базисной структуры общественной формации, являются исторически и топологически детерминированными, поскольку в разное время и в разных местах отличными друг от друга являются способы разделения труда и оплаты, профессии, и даже потребности: «Маркс замечает: английскому рабочему нужно пиво, а французскому пролетарию - вино»

Альтюссер заменяет классические марксистские термины базиса и надстройки понятиями «инфраструктура» и «суперструктура» соответственно. К инфраструктуре относятся социальные уровни и инстанции, объединенные общей установкой», то есть формацией. Таким образом, инфраструктура в теоретическом анализе может быть разделена на множество единиц производственных сил и отношений. Суперструктура в теории Альтюссера разделяется на два уровня: юридическо-политический, к которому относятся инстанции государства и права, и идеологический. Суперструктура и инфраструктура взаимодействуют и взаимообуславливают друг друга. Альтюссер пишет также о возможности и даже необходимости введения на теоретическом уровне коэффициента воздействия единиц инфраструктуры на суперструктуру, оставляя эту идею в качестве примечания к будущим исследованиям.

Отталкиваясь от марксистского понимания государства как репрессивного аппарата принуждения и эксплуатации, способствующего самосохранению и закреплению status quo правящего класса, Альтюссер вводит понятие идеологических аппаратов государства, которые хотя и не тождественны аппаратам государственного насилия (правительство, администрация, армия, полиция, суды, тюрьмы), однако, используя «мягкую силу», они (т.е. ИАГ) участвуют в процессе производства или воспроизводства официально господствующей суперструктуры. Альтюссер предлагает классификацию ИАГ с примерами, подчеркивая, что она не является окончательной.