Инженер – техносфера - социум

Исходя из всех этих соображений, по мысли Ридлера, и должно строиться инженерное образование, цель которого "выработать научно образованных и общеобразованных практических инженеров". А.Ридлер подчеркивает важную роль соединения техники не только с наукой, но и с искусством (прежде оно соединялось лишь с ремеслом). Именно в этом случае она сможет называть себя "со справедливой гордостью" "технэ, т.е. искусство, умение и творческое применение". Это фактически призыв возвращаться к древнегреческому "techne", в котором всякое ремесло органически соединялось с искусством, на новой основе научной техники. А.Ридлер предлагает ввести как общеобразовательный предмет в высших технических школах "историю инженерного дела", "но не как хронологию, а как историю культуры и культурных средств".

Исходя из всего вышеизложенного, Ридлер следующим образом формулирует назначение высших технических школ: не только следовать за прогрессом, но и идти впереди, указывая дорогу; играть для техники руководящую роль; сделаться центром воспитания для производительного творчества; служить вместе научному, практическому и хозяйственному воспитанию.

Первые философы техники

Рождение философии техники обычно связывают с именем Эрнста Каппа, который написал труд «Основные черты философии техники» (1877), переизданный в ФРГ спустя столетие, и чаще всего отсчет ведется именно с этого времени.

Эрнст Капп (1808-1896) был первым, кто совершил смелый шаг - в заголовке своей работы он соединил вместе два ранее казавшиеся несовместимыми понятия «философия» и «техника». В центре его книги «Основные черты философии техники» лежит принцип «органопроекции»: человек во всех своих созданиях бессознательно воспроизводит свои органы и сам познает себя, исходя из этих искусственных созданий.

По мнению П.К. Энгельмейера, этот принцип Каппа не выдерживает критики. "В самом деле лишь ограниченное число доисторических орудий, вроде молотка и топора, можно, пожалуй, рассматривать как проекции наших конечностей. Но уже для стрелы принцип Каппа становится под знак вопроса; а колесо доисторической повозки уже не имеет прототипа в животном организме, а потому принцип проектирования органов к машине уже совсем неприложим. Капп насильно, чисто диалектически, распространяет свой принцип на машину; но здесь его аргументация до крайности слаба. Он говорит, например: "Хотя общая форма паровой машины мало, даже совсем не похожа на человеческое тело, но отдельные органы похожи". Какие? Капп благоразумно умалчивает, ибо одно упоминание о цилиндре с поршнем, о коленчатом вале, вращающемся в подшипнике, отрицает проектирование органов как принцип создания механизмов" [107, с. 120]. В своей книге "Технический итог XIX-го века" Энгельмейер высказывается еще более резко, считая, что одна десятая часть книги Э.Каппа имеет цену, называет ее хотя и исторической единицей, но отрицательной [108, с. 99-100]. Сегодня отношение философов техники к идеям Э.Каппа иное. Особенно в связи с развитием идей философской антропологии и многими отрицательными последствиями, связанными с современной техникой, которые во времена Энгельмейера не были еще столь очевидными.

По Каппу, орудия и оружие суть продолжения (проекции) человеческих органов. (Эта идея не принадлежит Каппу, она высказывалась многими: от Аристотеля до Эмерсона; но Капп впервые дал ей систематическую разработку). Итак, немецкий философ пишет о бессознательном воспроизведении человеком самого себя в орудиях. Бессознательным идеалом изобретения является человеческий орган, силу которого необходимо увеличить. Форма орудия исходит из формы соответствующего органа. Примеры: железная дорога - кровообращение, телеграф - нервная система, и др.

Человек не только бессознательно воспроизводит свои органы, но и познает затем сам себя, исходя из этих искусственных созданий. До Каппа никто не применял такого рода теории к технике. Эта концепция - одна из первых в ряду версий технологической антропологии. В чем же суть основных идей Э. Каппа? Основаниями его философии техники являются «антропологический критерий» и «принцип органопроекции».

Формулируя свой антропологический критерий, Капп подчеркивает: каковы бы ни были предметы мышления, то, что мысль находит в результате всех своих исканий, всегда есть человек. Поэтому содержанием науки в исследовательском процессе вообще является ничто иное, как возвращающийся к себе человек. Капп считает, что именно в словах древнегреческого мыслителя Протагора - «Человек есть мера всех вещей» - был впервые сформулирован антропологический критерий и сформировано ядро человеческого знания и деятельности. Именно благодаря тому, что человек мыслит себя в природе и из природы, а не над ней и вне ее, мышление человека становится согласованием его физиологической организации с космическими условиями.

Осмысливая понятие внешнего мира человека, Капп замечает, что для него недостаточно слова «природа» в обычном понимании. К внешнему миру, окружающему человека, принадлежит также множество вещей, которые являются его созданием. Будучи искусственными произведениями, в отличие от естественных продуктов природы, они образуют содержание мира культуры. Капп проводит четкое разграничение «естественного» и «искусственного»: то, что вне человека, состоит из созданий природы и созданий человека.

Этот исходящий от человека внешний мир является, с точки зрения Каппа, реальным продолжением его организма, перенесением вовне, воплощением в материи, объективированием своих представлений, т.е. части самого себя, нечто от своего собственного «Я». Это - отображение вовне, как в зеркале, внутреннего мира человека. Но созданный человеком искусственный мир становится затем средством самопознания в акте обратного перенесения отображения из внешнего мира во внутренний. В том числе и таким способом человек познает процессы и законы своей бессознательной жизни. Короче говоря, «механизм», бессознательно созданный по органическому образцу, сам служит для объяснения и понимания «организма». В этом и состоит суть принципа органической проекции Эрнста Каппа.

Фридрих Дессауэр.

Известный философ-неотомист Фридрих Дессауэр (1881-1963) интересовался проблемой происхождения техники и ее сущности. Общая ссылка на «природную душу» не удовлетворяла философа, он не соглашался с тем, чтобы рассматривать технику как простое применение законов природы. Разумеется, техника, связанная с законами природы, не может не считаться с ними, то есть не может выйти за их пределы. В технике обнаруживается какой-то автономный смысл. Она служит воплощением иных установлений.

В первой половине XX века был опубликован ряд работ Дессауэра (1881-1963): «Техническая культура?» (1908), «Философия техники. Проблема реализации» (1927), «Душа в сфере техники» (1945). В 1956 г. была издана его книга «Споры вокруг техники».

По мнению Дессауэра, научно-техническое знание, благодаря развитию современной промышленности, становится способом бытия человека в мире. Он полагает, что к трем критикам И. Канта (критике чистого разума, морального поступка и эстетического восприятия) следует добавить четвертую - критику технической деятельности. Именно в процессе технической деятельности, считает Дессауэр, человек устанавливает положительное отношение с кантовской «вещью в себе». Сущность техники, с его точки зрения, проявляется не в промышленном производстве (которое лишь воспроизводит в массовом порядке результаты открытий и изобретений) и не в технических устройствах как таковых (которые лишь используются потребителями), но в самом акте технического творчества. Анализируя акт технического творчества, Дессауэр приходит к выводу, что оно осуществляется в полной гармонии с естественными законами и при «подстрекательстве» со стороны человеческих целей; эти законы и цели являются необходимыми, однако недостаточными условиями изобретения. Артефакты (т.е. технические устройства), которые предстоит изобрести, нельзя обнаружить в мире явлений; для этого разум должен перейти границы опыта и устремиться к трансцендентальным «вещам-в-себе», которые соответствуют техническим объектам.

Дессауэр постулировал существование неких верховных, предусмотренных технических идей, которые не рождаются в человеческом разуме, а лишь улавливаются им. Технические идеи, по его мнению, не что иное, как мысли Бога, проявление светлого разума творца. Предмет техники может существовать материально, но он может обнаружить себя и в мире идей, в области «возможного бытия». «Первоначальным бытием» предмета техники является его «возможное бытие» как идея Бога, а конечной ступенью - познанное бытие. Признавая обусловленность техники природными предпосылками, Дессауэр, тем не менее, отвергал существование исторических, общественных факторов в оценке генезиса и развертывания техники. Она рассматривалась им как самостоятельный феномен, имеющий неизменную специфику. Когда мы говорим о технике, утверждал он, как о целостности, то имеем в виду нечто постоянное, непреходящее, небренное, находящееся вне течения времени. Говорить о прогрессе техники, по его мнению, можно только относительно единичных объектов техники.

Дессауэр не считал автоматизацию новым явлением технического прогресса. Напротив, он полагал, что она планомерно развивается с древних времен, будучи неизменным результатом действия вечных законов самой техники.

Природу изобретения Дессауэр трактует в духе неотомистской философии, как реализацию человеком божественной идеи. Техническое творчество предполагает встречу человеческого сознания со сферой «пред-данных решений технических проблем». Изобретение не есть просто выдумка, произвольный продукт человеческого воображения. Оно формирует условия для материального воплощения трансцендентальной реальности (для «существования сущности»), олицетворяет реальное бытие идей. Техника понимается Дессауэром как становление высших возможностей бытия посредством людей.

Развиваемая этим философом трактовка моральной значимости техники не ограничивается соображениями практических выгод и пользы. Создание техники, по Дессауэру, соответствует кантовскому категорическому императиву или божественной заповеди. Современная техника не должна восприниматься как средство облегчения условий человеческого бытия - она есть «участие в творении», «величайшее земное переживание смертных». Техника создается людьми, однако ее могущество превышает все их ожидания. Дессауэр считает, что автономные последствия, преобразующие мир, свойственны только технике и что это свидетельствует в пользу взгляда на технику как на трансцендентную моральную ценность.

Мартин Хайдеггер.

В статьях Мартина Хайдеггера (1889-1976) ставится широкий круг проблем, имеющих непосредственное отношение к философии техники, - возникновение и специализация наук, связь науки и техники, планетарное расположение научной технологии, ее будущее.^[1]

Хайдеггер толкует технику в духе Дессауэра, как некую первооснову, человеческое начало. Согласно мыслителю, техника есть способ самореализации человечества. Она первична по отношению к обществу.

Философ резко порвал с традицией европейской философии техники, которая акцентировала свое внимание на непосредственных, «очевидных» достояниях прогресса. Он показал, что последствия вторжения техники многообразны и в отдаленной перспективе даже трудно предсказуемы. Технологическая предопределенность едва ли не фатальна для человека в том смысле, что содержит в себе некую непредсказуемую заданность мышления, поведения, сознания. Мыслитель показал, что техника не просто конструирует «технический мир». Она подчиняет своему диктату едва ли не все пространство бытия. Присущая ей логика проникает в социальное и человеческое измерение истории. Ее инструментальный разум поражает все сознание эпохи.

Хайдеггер пытается проникнуть в суть техники для того, чтобы освободиться от власти техники. «Техника не то же самое, что суть техники, - пишет Хайдеггер. - Мы никогда не почувствуем своего отношения к сущности техники, пока будем просто пользоваться ею... или избегать ее. Во всех эти случаях мы еще рабски прикованы к технике, безразлично, утверждаем ли мы ее с энтузиазмом или отрицаем. В самом злом плену у техники, однако, мы оказываемся тогда, когда видим в ней что-то нейтральное; такое представление, особенно популярное сейчас, делает нас совершенно слепыми к ее сущности».

Про-из-ведение - это и есть перевод потаенного в непотаенное. Таким образом, техника - не простое средство. Техника - вид раскрытия потаенного, тайного, еще не случившегося. Техника - способ перевода потаенного, иного мира в непотаенное, наш мир. Техника - область выведения из потаенности, область осуществления некой истины. Истину Хайдеггер понимает в ее греческом смысле - как «непотаенность», «самоявленность» (алетейа). В этом смысле техника - важнейший способ обнаружения глубинных свойств бытия.

У Хайдеггера техника - важнейший способ обнаружения глубинных свойств бытия. Она позволяет выявить то, что сокрыто в нем, должно быть угадано и представлено в подлинном, неискаженном лике. Через сущность техники человек говорит с бытием, слышит его зов. Но импульс может быть угадан неверно, ибо техника провоцирует человека на ложное самораскрытие. По мнению Хайдеггера, бытие невозможно без человеческого существования. Человек преображает вещи, переводя их из состояния «наличности» в состояние «сподручности». Техника вырастает из природного материала, но она входит в экзистенциальную структуру бытия человека, который обладает способностью объектировать свои замыслы. Техника, по мнению Хайдеггера, уходит корнями вглубь, в сферу истины.

Слово «техника» по происхождению - греческое. «Технэ» - название не только ремесленного мастерства, но и высокого искусства. Такая «технэ» относится к про-из-ведению. Со времен Платона «технэ» также употреблялось рядом с «эпистемэ», - оба слова обозначали «знания» в широком смысле, умения разбираться в чем-то. Знание приносит ясность, открывает истину. «Технэ» обнаруживает то, что само себя не производит, еще не существует в наличии. «Это раскрывание потаенного заранее собирает образ и материал корабля и дома воедино в свете пред-видимой законченности готовой вещи и намечает, исходя из этого, способ ее изготовления». Решающая суть «технэ», таким образом, не в операциях и манипуляциях, а в вышеназванном раскрытии.

Хайдеггер согласен, что против такого определения может быть вдвинуто возражение, что оно годится для греческой мысли и ремесленной техники, но не годится для современной техники.

В чем же сущность современной техники?

Это тоже раскрытие потаенного, раскрытие тайны, - но на сей раз оно происходит не в про-из-ведении, а в производстве. Производство всегда несет в себе с самого начала установку на вос-производство, на увеличение производительности, на массовость. Производство ставит перед природой требование быть поставщиком - энергии, которую можно запасти и хранить.

Природа ставится на службу.

Выведение из потаенности, которым охвачена современная техника, теперь не носит характер уникального произведения искусства. Это теперь добывающее производство.

Но человек не распоряжается потаенностью.

Человек с самого своего рождения принадлежит к миру уже существующему, набравшему обороты, к миру непотаенного, к этому миру. Человек еще изначальнее, чем природа, он вовлечен в производство. Как и природа, он принадлежит к этому состоянию службы, к «состоящему-в-наличии». Но потому, что человек изначальнее, чем природа, вовлечен в этот круг, он не бывает просто ресурсом, он участвует в поставляющем производстве. Но и здесь он - пешка. Он всегда уже в этом мире, в мире непотаенного, явного. Он всегда уже им захвачен, и поступает так, и создает, участвует в производстве так, как диктует ему этот мир, это производство. Ему диктует по-став.

Таким образом, существом современной техники правит по-став, сам не являясь ничем техническим. Термин по-став происходит от слова «ставить», «поставление», «поставка». По-став - это добыча, а не осуществление тайны. По-став - это понуждение, понуждение природы и человека; свободное распоряжение природой, тайнами, человеком. Здесь больше нет мистического, охраняющего отношения, - а есть свободное распоряжение, поставление, переработка и хранение. По-став, как потребительское отношение, как представление о том, что необходимо «брать». Брать все так, как будто это только для того уже и существует в наличии, как будто нет никакой тайны про-из-ведения, а только по-став, - и есть суть современной техники.

Кроме того, распространяется видимость, что все предстающее человеку так или иначе поставлено им. Человек изменяет все вокруг, не оставляя ничего естественного. Начинает казаться, что человеку повсюду предстает уже только им созданное, то есть только он сам.

Каждое существо на земле - тайна. По-став грозит втянуть человека в поставляющее производство, массовое клишированное воспроизводство - как единственный способ раскрытия потаенного, существования. Он толкает человека на риск отказа от своей свободной сущности и тайны. По-став втягивает человека в гонку поставляющего производства, - затмевая событие выхода из потаенности, из тайны (создание вещи) и подвергая риску самые корни нашего отношения к существу истины. Существо техники грозит тем, что всякое раскрытие потаенного сведет к поставляющему производству.

Карл Ясперс.

Близки к Хайдеггеру размышления известного немецкого философа, одного из крупнейших экзистенциалистов Карла Ясперса (1883-1969). В работе «Истоки истории и ее цель» философ рассматривает технику как новый фактор мировой истории. Он призывает к осознанию современной эпохи и приходит к выводу, что лишь в масштабе истории становится понятным, какие глубокие изменения, подготовленные в течение двух последних веков, произошли в наше время. Эти изменения не сравнимы ни с чем, что известно людям из истории прошедших пяти тысячелетий.

В книге «Истоки истории и ее цель» осмыслению техники посвящен специальный раздел - «Современная техника». Ясперс начинает с описания кризиса. «Нынешний век, - пишет философ, - век техники со всеми вытекающими отсюда последствиями, которые, по-видимому, не оставят на земле ничего из того, что на протяжении тысячелетий обрел человек в области труда, жизни, мышления, символики. Природа меняет облик под воздействием техники, и, обратно, на человека оказывает воздействие окружающая его среда. Перед лицом непокоренной природы человек представляется относительно свободным, тогда как во второй природе, которую он технически создает, он может задохнуться. Техника превратила все существование в действие некоего технического механизма, всю планету - в единую фабрику. Произошел полный отрыв человека от его почвы, от отзвука подлинного бытия. Значимость вопроса - к чему может прийти человек - стала настолько велика, что техника стала сегодня центральной темой».

Главной чертой техники является ее рассудочность. Согласно мыслителю, техника является частью общей рационализации, начавшейся в XVII веке. Техническое мышление распространяется на все сферы человеческой деятельности. Существует представление об абсолютном превосходстве механической предначертанности, исчисляемости и надежности над человеческой нелогичностью и ненадежностью. А поскольку смысл техники - освобождение от нерациональной власти природы, поверхность земного шара на наших глазах превращается в машинный ландшафт.

По Ясперсу «техника возникает, когда для достижения цели вводятся промежуточные средства». Все, что задумано для осуществления какой-либо деятельности, должно быть построено по образцу машины, - т.е. должно обладать точностью, логичностью и т.п. Самая большое воздействие оказывает самая совершенная и большая машина.

Вследствие уподобления всей жизненной деятельности работе машины, общество превращается в одну большую машину, организующую жизнь людей. Все, связанное с душевными переживаниями и верой, допускается лишь при том условии, что оно полезно для цели, поставленной перед этой общественной машиной. Человек сам становится одним из видов сырья, подлежащего целенаправленной обработке. Поэтому традиция, в той мере, в которой в ней коренятся абсолютные, вечные и нелогичные требования, уничтожается, а люди в своей массе уподобляются песчинкам.

Когда люди оторваны от традиции, лишены корней, они могут быть использованы наилучшим образом. Если традиция хранит их в нерациональном, историческом, целостном, то исчезновение культурной традиции - это самый верный и легкий способ манипуляции. Горизонт человеческой жизни сужается, как по отношению к прошлому, так и по отношению к будущему. Когда человек теряет традицию, он начинает жить лишь настоящим. В пустоте и усталости от бессмысленного труда действуют только инстинкты, потребность в развлечении и сенсации. Игры и развлечения становятся технически организованными.

Х. Ортега-и-Гассет.

Испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет (1883-1955) в связи с анализом техники указывал на двойственность человека - он отличен от природы и вместе с тем посредством техники он с ней сливается.

По мысли Ортеги-и-Гассета, современный мир сделали возможным три фактора: либеральная демократия, экспериментальная наука и индустриализация. (Причем, второй и третий факторы, по Ортеге, можно объединить под именем «техники».) Согласно испанскому мыслителю, либеральная демократия и техника так неразрывно связаны между собой, что одна немыслима без другой. «Нужно было бы найти специальное слово, более широкое понятие, обнимающее и ту, и другую, - пишет философ. - Это слово было бы подлинной характеристикой XIX века». В конце концов, все сводится к технике, утверждает Ортега.

По Ортеге, современная техника возникла из сочетания капитализма с опытными науками. Не всякая техника научна. Только современная европейская техника покоится на научной базе, и отсюда ее отличительная черта - возможность безграничного развития. Техника иных стран и эпох - Месопотамии, Египта, Греции, Рима, Востока - всегда достигала какого-то предела, перейти который она не могла; и по достижении его начинался упадок.

Испанский философ задумывается о будущем техники. Техника и наука, утверждает он, - одной природы. Стало быть, и судьбы той и другой взаимосвязаны. Наука угасает, когда люди перестают интересоваться ею бескорыстно, ради нее самой, ради основных принципов культуры. Когда этот процесс отмирает (что, по Ортеге, как раз происходит в современности), - техника может протянуть еще короткое время, по инерции, пока не выдохнется импульс, сообщенный ей чистой наукой. Жизнь идет с помощью техники, но не от техники. Техника сама по себе не может ни питаться, ни дышать, она - не causa sui (то есть причина самой себя), но лишь полезный, практический осадок бесполезных и непрактичных занятий. Ортега приходит к заключению к заключению, что интерес к технике никоим образом не может обеспечить ее развитие или даже сохранение.

Наука, искусство, техника и все остальное могут процветать только в бодрящей атмосфере, созданной ощущением власти. Как только оно угаснет, европеец начнет падать все ниже. Он утратит ту несокрушимую веру в себя, благодаря которой он так смело и упорно овладевал великими, новыми идеями. Он станет непоправимо будничным. Неспособный более к творческому взлету, он погрязнет во вчерашнем, обыденном, рутинном и превратится в педантичное, надутое существо, подобно грекам периода упадка или эпохи Византии.

Н.А. Бердяев.

Любопытные размышления над проблемой техники встречаем у крупного русского мыслителя Николая Александровича Бердяева (1874-1948). Н.А. Бердяев, в частности, обратил внимание на социальные функции техники. Проблемами воздействия техники на социальное бытие современного человека философ интересовался на протяжении всей своей творческой жизни. Поэтому отдельные высказывания о роли техники можно найти практически во всех работах Бердяева, включая его знаменитую книгу «Смысл истории», вышедшую в 1923 году. Концентрированное изложение своих мыслей по этим проблемам он дал в большом очерке «Человек и машина», опубликованном в журнале «Путь» за 1933 год. Специально технике посвящена одна из глав последнего, изданного посмертно, крупного произведения Бердяева - «Царство духа и царство Кесаря». Кроме того, социальные и философские аспекты техники рассмотрены в статье «человек и техническая цивилизация», вышедшей в последний год жизни мыслителя.

В своих произведениях Бердяев неоднократно подчеркивал, что вопрос о технике стал в начале XX в. вопросом о судьбе человека и судьбе культуры. «В век маловерия, в век ослабления не только старой религиозной веры, но и гуманистической веры XIX в., - единственной сильной верой современного цивилизованного человека остается вера в технику, в ее мощь и ее бесконечное развитие» - писал Бердяев в работе «Человек и машина».

Русский мыслитель считал, что власть техники неразрывно связана с капитализмом. Эта власть родилась в капиталистическом мире, а сама техника стала наиболее эффективным средством развития капиталистической системы хозяйства. При этом коммунизм перенял от капиталистической цивилизации ее беспредельный гипертехницизм, и создал религию машины, которой он поклоняется как тотему. Тем самым обнаруживается глубокое внутреннее родство между атеистической верой коммунизма и безрелигиозностью современного мира.

Бердяев полагал, что господство техники открывает новую ступень действительности: «новая реальность», воплощением которой является машина, по своей сути отличается от природной как неорганической, так и органической реальности. Специфический характер реальности, созданной машинной технологией, виден в том воздействии, которое последняя оказала, с одной стороны, на жизнь человека, а, с другой, - на окружающую среду. Это воздействие является результатом нового типа организации, которую Бердяев называл «техносистемой» и рассматривал как некий рыхлый агломерат экономических, промышленных и технологических ассоциаций, распространяющих свое влияние на весь мир. Различные элементы техносистемы не имеют общего управления, действуя отчасти в конкуренции, а отчасти - в кооперации друг с другом. Ими руководят не столько конкретные личности, сколько с трудом опознаваемые анонимные и безличные управляющие силы. Деятельность техносистемы ведет к интеграции и унификации в масштабах земного шара различных укладов жизни, человеческих ожиданий и потребностей. Именно в этом смысле можно, по Бердяеву, рассматривать техносистему как «новую ступень действительности».

Альфред Эспинас в своей книге "Возникновение технологии", которая представляет собой сборник его работ, помещенных в разных философских журналах (начиная с 1890 года), формулирует понятие технологии. "Эспинас прямо заявляет, что говорит о полезных искусствах. Технологией он называет некоторое будущее учение об этих искусствах, которое выделит их основной характер исторически и потом даст возможность извлечь основные законы человеческой практики в некоторую "общую праксеологию". Таким путем составится новое учение о человеческой деятельности, которое станет рядом с учением о познании, столь многосторонне разработанным, и тем самым заполнит пробел, - отсутствие "философии действия" [107, с. 121].

А. Эспинас подчеркивает, что ни одно изобретение не может родиться в пустоте; человек может усовершенствовать свой способ действия, только видоизменяя средства, которыми он уже предварительно обладал. Не бессознательная практика, а лишь зрелые искусства порождают технологию. Каждое из таких искусств предполагает специальную технологию, а совокупность этих частных наук (т.е. этих технологий) естественно образует общую, систематическую технологию. Вот эту-то общую технологию Эспинас и именует праксеологией, которая представляет собой науку о самых общих формах и самых высших принципах действия всех живых существ. Общая технология - это наука о совокупности практических правил искусства и техники, развивающихся в зрелых человеческих обществах на определенных ступенях развития цивилизации.

По мысли Эспинаса, технология обнимает три рода проблем, в зависимости от трех точек зрения, с которых можно рассматривать технику. Во-первых, можно производить аналитическое описание ремесел в том виде, в каком они существуют в данный момент и в данном обществе, определяя их разнообразные виды, и затем сводить их с помощью систематической классификации к немногим типам. Это соответствует статической точке зрения на технику, в результате чего сформировалась морфология технологии. Во-вторых, можно исследовать, при каких условиях и в силу каких законов устанавливается каждая группа правил, каким причинам они обязаны своей практической деятельностью. Это динамическая точка зрения на технику, результатом которой является физиология технологии. Наконец, в-третьих, комбинация динамической и статической точек зрения дает возможность изучать зарождение, апогей и упадок каждого из этих органов в данном обществе или даже эволюцию всей техники человечества, начиная от самых простых форм и кончая самыми сложными, в чередовании традиций и изобретений, которое составляет ритм этой эволюции.

Фред Бон в 1898 году издал свое концептуально-аналитическое исследование "О долге и добре" [120], из названия которого было бы трудно установить ее связь с нашей темой, если бы слова "философия техники" не были бы внесены в заголовок одной из глав этой книги. В предисловии, ссылаясь на Канта, он выдвигает в качестве главной задачи философии анализ и точную формулировку понятий, которые употребляются в обыденном языке, выступает против "поверхностного способа, которым из идентичности слов заключают об идентичности значений или предполагают эту идентичность само собой разумеющейся" [120, с. 2]. При этом он подчеркивает, что "метод концептуального анализа с целью выяснить содержание понятий и установить его недвусмысленным образом и оберечь его в будущем от некорректного употребления является столь же древним, как и сама философия" [120, с. 2-3]. Уже Сократ, "отец философии", использовал его в своем знаменитом "маевтическом" искусстве задавать вопросы. Аналогичную задачу ставит перед собой и Фред Бон с целью анализа понятий "долг" и "добро".

В термине "долг" (долженствование) Бон выделяет два значения: долг категорический и долг гипотетический. Эти две разновидности мы можем, в полном согласии с Боном, назвать долгом нравственным и долгом техническим. К познанию первого ведет, по Бону, вопрос: "Что я должен делать?". Здесь спрашивающий интересуется общим направлением своей деятельности, своего поведения. Ответом на этот вопрос будет, по Бону, некоторое приказание, заповедь или завет, а смысл такого завета раскрывается следующими предложениями: "Ты должен делать то, что тебе приказывают", или: "Ты должен делать то, что служит к удовлетворению интереса того, кто приказывает". Совокупность всех таких приказаний, по Бону, относится к "философии нормики", которая отличается от этики только несколько большим объемом, но которая вся тоже построена на "категорическом императиве" [106, с. 104]. Второе значение понятия "долг" является гипотетическим, или техническим. Здесь речь идет уже не об общей нормировке поступка, а об указании средства или пути к достижению цели. Ответом в этом случае будет уже не приказ, а завет или совет, который может быть или выполнен, или не выполнен по желанию вопрошающего. В этом и заключается, по мнению Ф.Бона, компетенция философии техники. Глава, посвященная данной теме, называется у него "О вопросе "Что я должен делать, чтобы?" (философия техники)".

Вопрос "Что я должен делать?" никогда не возникает совершенно изолированно от предшествующих объяснений цели, которую этот долг обусловливает, или последствий этой цели. Типичный пример такой постановки вопроса: "Что я должен делать, чтобы эта машина действовала?". На такого рода вопросы невозможно ответить с помощью одной какой-либо науки. Часто это не под силу и технике в целом. И хотя «наш век часто употребляется с эпитетом "технический"», "мало кто имеет представление о том, что такое техника" [120, с. 61]. Фред Бон пытается выяснить сущность техники и технического.

Среди крупнейших мыслителей нового времени царит, по его мнению, неясность, рассматривать ли науку или технику как определенную дисциплину, расположена ли между ними еще какая-то область, как квалифицировать так называемые "нормативные" науки и т.д. Ясно одно, что техника невозможна без лежащей в ее основе науки. Чтобы выяснить суть технического и развести технику и науку, Фред Бон анализирует структуру научного и технического высказывания. Первое может быть выражено в общем виде следующим образом: «Если "a", то "b"»; второе - «Если хочешь (получить) "b", то должен вызвать "a"». "То, что в науке выступает как условие и обусловленное, как причина и действие, в технике принимает вид средства и цели" [120, с. 63].

Ф. Бон предупреждает от неверного представления о том, будто бы отдельной технической специальности всегда соответствует одна наука (например, электротехнике - только теория электричества). Напротив, никогда невозможно было бы построить паровую машину лишь на основе знания теории теплоты; можно точно знать все законы индукции, но не быть в состоянии сконструировать динамомашину. Другими словами, невозможно на основе высказываний какой-либо одной науки построить техническое высказывание. Для этого необходимо собрать отдельные высказывания многих наук и связать их друг с другом. Ф.Бон здесь интересует чисто концептуальный аспект: исследование того, какие высказывания науки превращаются в технические высказывания.

Бон различает технику в узком и широком смысле. Техника в узком смысле - это покоящаяся на высказываниях физики и химии промышленная или инженерная техника. Расширение этого понятия происходит, если двигаться от техники неорганической, основанной на точных науках, к органической технике (земледелие, скотоводство, врачевание и т.д.) и от техники естественных наук к технике наук о духе (политике, педагогике и т.д.). При этом он выделяет общий признак всякой техники - указатель средства для достижения данной цели [120, с. 81]. Короче говоря, по Бону, любая целенаправленная деятельность имеет свою технику.

Фред Бон касается также очень важного вопроса разграничения понятий "техника" и "практика". Он отмечает, что наука часто противопоставляется технике как теоретическая область практической, что неверно. По его мнению, наука и техника совместно строят здание теории и как таковые противостоят практике. Практика - это любая профессиональная деятельность, в то время как техника дает лишь руководство к осуществлению этой деятельности. Причем техника отличается от науки главным образом лишь иной формой высказываний и другой организацией материала. С его точки зрения, рабочий, монтер, чертежник, конструктор, преподаватель школы и исследователь составляют в промышленной технике один непрерывный ряд. Трудности в разграничении сфер науки, техники и практики заключены в том, что эти три ступени бывают обыкновенно многократно переплетены в одной и той же персоне. Очень интересно, чем Фред Бон завершает свое исследование.

Литература по дисциплине

Основная

1. Организационная культура и лидерство [Текст]: учебник / Э. Шейн; [пер. с англ.]. - 3-е изд. - СПб. [и др.]: Питер, 2007. - 336 с. (3 экз.: 2+1)

2. Организационная культура компании [Текст]: учеб. пособие для вузов / Т. О. Соломанидина. - М.: ИНФРА-М, 2007. - 624 с. (1 экз. в ч/з)

3. Открытия и изобретения, о которых должен знать современный человек [Текст]. - М.: РИПОЛ КЛАССИК, 2002. - 384 с. (2 экз.: 1+1)

4. Психология влияния [Текст]: учеб. пособие / Т. М. Харламова. - 2-е изд., перераб. - М.: Флинта: МПСИ, 2008. - 112 с. (2 экз.: 1+1)

Дополнительная

1. Аль-Ани Н.М. Философия техники: очерки истории теории (уч. пособие). - СПб, 2004. - 184 с. (в электронном виде на диске Z)

2. Инженерная и профессиональная психология [Текст]: учеб. пособие для вузов / Ю. К. Стрелков. - М.: Академия;: Высш. шк., 2001. - 360 с. (3 экз.: 2+1)

3. Мушик Э. Методы принятия технических решений [Текст] / Э. Мушик, П. Мюллер; пер. с нем. - М.: Мир, 1990. - 208 с. (2 экз.: 1+1)

4. Организационная культура в таблицах, тестах, кейсах и схемах [Текст]: учеб.-метод. материалы / Т. О. Соломанидина. - М.: ИНФРА-М, 2007. - 395 с. (1 экз. в ч/з)

5. Основы инженерной психологии [Текст]: учеб. для вузов / Б. А. Душков, А. В. Королев, Б. А. Смирнов; под ред. Б.А. Дущкова. - М.: Академ. Проект; Екатеринбург: Деловая кн., 2002. - 576 с. (5 экз.: 4+1)

6. Патентоведение [Текст]: учеб. для вузов / [Артемьев, Е.И.], [Рясенцев, В.А.], [Доркин, А.И.] и др.; под ред. В.А. Рясенцева. - 3-е изд., перераб. и доп. - М.: Машиностроение, 1984. - 352 с. (1 экз. в ч/з)

7. Поликарпов B.C. История науки и техники. Учебное пособие для студентов высших учебных заведений. Ростов-на-Дону: «Феникс», 2004. - 352 с. (в электронном виде на диске Z)

8. Половинкин А. И. Основы инженерного творчества [Текст]: учеб. для втузов / А. И. Половинкин. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Машиностроение, 1988. - 360 с. (1 экз. в ч/з)

9. Практикум по инженерной психологии и эргономике [Текст]: учеб. пособие для вузов / С. К. Сергиенко, В. А. Бодров, Ю. Э. Писаренко и др.; под ред. Ю.К. Стрелкова. - М.: Академия, 2003. - 400 с. (2 экз.: 1+1)

10. Практикум по теории управления [Текст]: учеб. пособие для вузов / [Васильев, Ю.В.], [Парахина, В.Н.], [Ушвицкий, Л.И.] и др.; под ред. Ю.В. Васильева. - Изд. 2-е, доп. - М.: Финансы и статистика, 2007. - 304 с. (5 экз.: 4+1)

11. Психология инженерного труда [Текст]: учеб. пособие для вузов / Н. Н. Грачёв. - М.: Высш. шк., 1998. - 333 с. (1 экз. в ч/з)

12. Философия науки и техники: уч.пособие / Степин В.С., Горохов В.Г., Розов М.А., 2004. http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Science/Step/12.php (в электронном виде на диске Z)

13. Фундаментальные и прикладные исследования в условиях НТР [Текст]: [сборник] / АН СССР, Сибир. отд., Ин-т истории, филологии и философии. - Новосибирск: Наука, 1978. - 352 с. (1 экз. в ч/з)

14. Хрестоматия по инженерной психологии [Текст] / под ред. Б.А. Душкова. - М.: Высш. шк., 1991. - 286 с. (2 экз.: 1+1)

Размещено на Allbest.ru