Теория познания в естественных и гуманитарных науках в философии Э. Кассирера

В процессе познания действительности у познающего субъекта накапливаются опытные данные, которые в последующем образуют целостную систему взаимоотношений, в процессе которых определяется ценность знания о предмете действительности. Но так как действительность не является неподвижной, то, следовательно, и представления о ней, дающиеся в содержании каждого отдельного понятия могут изменяться в процессе изучения свойств и взаимоотношений между объектами действительности. Кассирер утверждает, что следует учитывать данные уже существующего опыта и сопоставлять их с новыми данными, получаемыми в процессе познания для определения объективности понятия, т. е. его соответствия или несоответствия не только чувственным данным, но и действительности. Анализ данных опыта позволяет выделить его объективные и субъективные стороны, затем проводится анализ их взаимоотношения: каждое опытное высказывание определяет границы своей истинности указывая на определенную точку зрения и ограниченность условий, при которых оно будет истинным.

Таким образом, Кассирер делает вывод, что «... логическое дифференцирование содержаний опыта и их включение в расчлененную систему зависимостей и образует настоящее ядро понятия действительности.». Научный эксперимент позволяет говорить о данных чувственного опыта в соответствии с тем, что подводит все под определенную точку зрения, с которой он их рассматривает и этим сообщает им значение, которым они не обладали в простом чувственном переживании. Кроме того, следует отметить, что в процессе познания данные, передаваемые сознанию чувственным опытом, не просто передаются через мышление сознанию, но обрабатываются, т. е. «видимый» предмет действительности получает сначала абстрактное определение. После определения этого предмета через понятие, мышление представляет набор идеальных понятий о «вещи», находящейся в нашем восприятии, что вызывает ряд представлений об отдельных субъективных и объективных свойствах и отношениях предмета. В результате Кассирер делает вывод, что: «Характерное преимущество эксперимента заключается в том, что здесь в действительности одним разом захватываются тысячи соединений. Ограниченный круг фактов, который один только и доступен нам чувственно, расширяется перед духовным взором до размеров закономерной, естественной связи явлений вообще. Пределы непосредственного показания момента преступаются по всем направлениям; вместо этого выступает мысль об общезначимом порядке, порядке, который равномерно обладает значимостью, как в самом малом, так и в самом большом, и который, поэтому, возможно снова реконструировать, исходя из отдельной точки. Лишь благодаря этому обогащению своего непосредственного содержания, содержание восприятия превращается в содержание физики и вместе с этим в «объективно действительное» содержание.». Далее философ говорит, о том, что сначала казалось изолированным, выступает теперь вместе и взаимно указывает друг на друга; то, что раньше казалось простым, проявляет теперь внутреннею полноту и многообразие, поскольку исходя из него можно достигнуть в непрерывном движении и согласно вполне определенным правилам все новых и новых данных опыта. Связывая отдельные содержания определенными отношениями, мы, говорит Кассирер, сообщаем им ту прочность, которая составляет отличительную черту эмпирической предметности.

Кассирер в заключении говорит о представлении, как о понятии которое, «... указывает на стоящий позади него предмет». Здесь Кассирер обращается к «знаку», как образу «веши» о которой мы имеем понятие, а следовательно и представление в тот момент, когда мы воспроизводим в своем мышлении понятие предмета, хотя в данный момент мы не воспринимаем его посредством ощущений. Знак дает нам некоторое указание на абстрактный предмет, в то время как мы познаем отношения в которых существует данный предмет в действительности. Так же знак может обозначать некоторые свойства присущие предметам действительности в определенной ситуации, причем следует отметить, что в такое понятие-обозначение, как самого предмета, так и свойств (либо отношений в которые вступает) предмет, может носить абстрактный характер, т. е. он будет представляться самим субъектом и иметь значение лишь для самого субъекта.

В процессе познания человек приобретает опыт, который основывается на отношениях, которые обнаруживаются между вещами, их свойствами и функциями при анализе результатов познания. В процессе рассуждения Кассирер говорит: «Возникает закономерный вопрос о том, что представляют ли отношения составную часть бытия или они являются только созданиями мысли; раскрывается ли в них природа вещей или они являются лишь общими формами выражения нашего сознания и, следовательно, значимы лишь для последнего и для круга его содержания?». Решение этого вопроса, по мнению Кассирера, следует искать в общезначимых функциональных формах рационального и эмпирического познания. Эти формы самостоятельно образуют единую систему условий, и лишь в отношении к этой системе получают разумный смысл все высказывания о предмете, об объекте и субъекте, о «Я». Объективность всегда заключена в строгие рамки числа и величины, постоянства и изменчивости, причинности и взаимодействия, т.е. по мнению Кассирера, «... все эти определения представляют собой лишь последние инварианты самого опыта и, следовательно, всякой действительности, которую можно констатировать в нем и через него».

Результатом этого рассуждения об отношениях возникающих между вещами, можно сказать, что они под руководством опыта помогают проследить возникновение особых объектов и явлений. Но следует учесть, что теория познания, которую рассматривает в своей работе Эрнст Кассирер, должна в первую очередь объяснить принципы образования понятий о предметах не только действительности, которая воспринимается посредством ощущений, но и образование понятий о предметах изучаемых естественными науками и в частности математикой. Исходя из этого следует отметить, что если мы рассматриваем теорию образования понятий как основной инструмент нашего познания действительности, то мы с логической необходимостью приходим к тому, что помимо представлений о предметах, их свойствах и структурных связей, которые даются с помощью понятия, нужно исследовать так же и отношения, в которые включен тот или иной предмет. В обыденном познании все сводится к простому рассмотрению предметной действительности, накоплению опытных данных и общего анализа их структуры, конструируемыми мышлением представлениями с существующей действительностью. В научном же познании предметы не всегда существуют в действительности, а лишь представляют собой совокупность абстрактных представлений, законов и закономерностей, которые структурированы и имеют значение лишь в определенной реальности чистых форм, т. е. не существует возможности проверки истинности понятия о предмете, при попытке анализа с помощью научного эксперимента. Для подобных предметов, изучаемых естественными науками есть особая категория отношений. Тот предмет нашего мышления, понятие о котором лежит ту сторону всякого мышления и всего мыслимого, т. е. предмет понятие о котором еще в процессе мышления само себя доказало и привело к новым плодотворным выводам, является действительной формой мышления. Лишь способ доказательства того или иного утверждения создает отличие различных ступеней познания от эмпирического до рационального.

Проанализировав работы самого Э. Кассирера и критиков, можно сказать, что основной задачей было продемонстрировать основные принципы образования теории познания в естественных науках, структуру и функции термина «понятие» в познании действительности. Так же проанализировать саму теорию образования понятий, как структурный компонент теории познания в естественных науках в философии Э. Кассирера.

Если говорить о самом термине «понятие», то он выполняет функцию основного структурного элемента в теории познания для естественных наук, и в частности для математики и проблемного поля исследований ее вопросов, в результате работы, над решением которых у Кассирера появился интерес провести исследование и «определить саму функцию понятия и свести ее к ее предпосылкам». К тому же сам термин довольно легко встраивается в систему существующих научных представлений и не противоречит, а лишь все более и более подтверждает существующие научные теории и законы. Но для самого автора работы «Познание и действительность. Понятие о субстанции и понятие о функции», главным является то, что его теория подтверждает исследования и выводы, которые получились в результате его занятий по философии математики. В своих исследованиях Кассирер стремиться к предельному определению сущности и функции вещей не только действительности, но и понятий, теорий, законов и их структуру в области естественных наук.

В ходе научно-исследовательской работы над проблемами, которые были поставлены во введении, можно сделать вывод, что Кассирер вводит термин «понятие» и занимается разработкой теории образования понятий в естественных науках, для исключения из существующей в науке теории познания различных аспектов (к которым автор относит сенсуализм, психологизм и т.д.), которые, по его мнению «искажают чистое содержание самого понятия», но в тоже время немецкий мыслитель приходит к мысли, что существование «основной формы понятия, для которой в логике не имеется ясного наименования и признания», ведет «на путь нового анализа самих принципов образования понятия».

Результатом этой работы является новый образ термина «понятие», с новыми более точными функциями этого термина и вариативность его применения в естественных науках. Кроме того, в процессе исследования понятия Кассирер выделяет знака, и понимает под знаком мысленное обозначение предмета. При этом следует учесть, что в отличии от более позднего понятия «символа-знака-образа», понятие «знак» является представлением о предмете действительности либо об изучаемом объекте, но в отличии от символа, знак обладает лишь тем смыслом, который изначально вкладывается в него понятием о предмете, а не значением, который этот предмет имеет для познающего субъекта.

Глава 3. Теория познания для гуманитарных наук в философии Эрнста Кассирера

3.1 Основные структурные элементы теории познания для гуманитарных наук Эрнста Кассирера

философия кант кассирер познание

Во второй период своего творчества Кассирер обращается к изучению проблем гуманитарных наук и говорит, что «общая теория познания в ее традиционном понимании и ограниченности недостаточна для методологического обоснования гуманитарных наук. Для достижения подобного обоснования представлялось необходимым принципиально расширить поле деятельности этой теории познания».

Если отвечать на вопрос: «Как возможен переход от построения теории познания в естественных науках к изучению логики гуманитарных наук и созданию на основании этой логики целой теории познания?», то необходимо дать краткое описание творческой эволюции, произошедшей во взглядах Кассирера в период с 1915 по 1923, его истоков и предпосылок.

В основании творческой эволюции взглядов Кассирера большинство исследователей придерживаются мнения, «что философия символических форм исходит из марбургской позиции; они согласны в том, что философия символических форм коренится в учении Канта».

Однако исследователь творчества Кассирера, Петриковская Е.С. отмечает, что: «В работе «Философия символических форм» (1923-1929 гг.) Кассирер оспаривает центральное воззрение марбургской школы, согласно которому математическое и естественнонаучное познание является прототипом и образцом для понимания человеком мира и самого себя. Естественнонаучное мышление - только особая форма выражения творческой энергии духа. Он показал ограниченность общей теории познания и предложил значительно расширить ее, выделив «специфические формы» понимания мира, раскрыл их содержание и функции. Общим понятием становится уже не «познание», а «дух», отождествляемый с «культурой», рассматриваемой как противоположность «природы». Поскольку логическая форма теряет у Кассирера былую универсальность и статус высшего критерия, возникает необходимость в новом принципе всеобщего опосредствования. “Он должен был отрицать панлогизм ортодоксального марбургского направления…и в то же время быть совместимым не только с логической формой, чтобы сохранить лучшие традиции европейского интеллектуализма, но и с очевидной нерациональностью внутренней формы языка, мифа, религии, искусства”».

Д. Ф. Верен, со своей стороны предлагает альтернативную позицию: «Я придерживаюсь в этой статье того взгляда, что философия символических форм идет от Канта только в широком и производном смысле и что ее подлинной основой является философия Гегеля. Я хочу доказать: 1) что Кассирер сам считает «Феноменологию духа» основой своей теории символических форм; и 2) что поставленные комментаторами Кассирера проблемы, касающиеся основной структуры философии символических форм, могут быть в своей большей части решены, исходя из отношения Кассирера к Гегелю. В данной статье предполагается установленным, что теория символических форм Кассирера выходит за пределы марбургского неокантианства, и ставиться вопрос, не выходит ли она также за пределы кантовской философии».

Общей идеей работы Верена, является мысль, что все предыдущие интерпретаторы философии Кассирера, рассматривают его работу «Философия символических форм» лишь как «продукт марбургской философии». И в действительности, сама идея данного произведения описывается Кассирером, как вариант интерпретации «результатов полученных в «Познании и действительности»» для приложения к проблемам гуманитарных наук. Кроме того, многие терминологические связки (например «символические формы как формы выражения духа», «Феноменология познания» и др.), можно, а по Верену и нужно, рассматривать как влияние идей Гегеля на развитие творческих взглядов Кассирера.

С точки зрения К.А. Свасьяна переход Кассирера от теории познания к проблемам гуманитарных наук не случаен. «Как бы то ни было, предприятие по-своему удалось, и, несмотря на трудности перехода, рядом с законченным комплексом философии естественных наук появилась столь же цельная и гораздо более монументальная система культурфилософского мировоззрения. Кассирер второго периода, автор “Философии символических форм” и многочисленных работ на темы лингвистики, мифомышления, искусства, философии истории, политики, в каком-то смысле даже вытеснил свое “марбургское” прошлое, войдя в историю западной философии как “пионер философии символизма” (выражение С. Лангер). Есть нечто странное, симптоматически странное в судьбе этого философа, которому после десятилетий безукоризненно академической работы в сфере логики и методологии научного знания довелось посмертно прослыть “последним из немецких гуманистов”2. Парадокс, достойный внимания: подобной оценки не удостоился ни один из тех современников Кассирера, которые ex professo наращивали себе философскую карьеру на стилистических возможностях “судьбы человека”, презрительно третируя всякое проявление академизма в терминах бесчеловечности. Все-таки не им, экспертам по части “заброшенности”, “ненадежности” и “страха”, суждено было удостоиться титульной грамоты гуманизма; судьбе угодно было вручить ее одному из тех, кто зарекомендовал себя в качестве солиднейшего адепта “неосхоластики”».

С другой стороны можно провести сравнительный анализ взглядов Кассирера и Хайдеггера на проблему интерпретации и понимания трансцендентальной философии Канта и его работы «Критика чистого разума», как это делает О.В. Книжник. Следует уточнить, что в отличие от Верена, который рассматривал эволюцию взглядов Кассирера под влиянием идей немецкой классической философии (Кант, Гегель), в своей статье Книжник рассматривает философию Кассирера уже как результат расширения взгляда «марбургского периода» до «философии символических форм». При этом для Книжника первичной является проблема терминологического аппарата и смысловой трактовки проблемы бытия. На этой основе он проводит сравнительный анализ между экзистенциальной (Хайдеггер) и символической (Кассирер) трактовками проблемы бытия.

В своей статье Книжник отвечает на вопрос о различии понимания и интерпретации философии Канта у Кассирера и Хайдеггера в свете дискуссии на Давосской конференции, проходившей в марте 1929 года. Он подчеркивает схожесть позиций символической (Кассирер) и экзистенциональной (Хайдеггер) трактовок бытия, отмечая, что различие состоит лишь в принципах.

Здесь необходимо уточнить, что в качестве исходных посылок рассматриваются две работы - «Философия символических форм» Кассирера и «Бытие и время» Хайдеггера, при этом Книжник отмечает: «Здесь же, в Давосе, Хайдеггер интерпретирует кассиреровского субъекта как «чистое сознание» по аналогии с неокантианской трактовкой. В таком случае не удивительно, что … Хайдеггер, намеревавшийся вслед за критическим обзором второго тома «Философии символических форм» сделать аналогичную рецензию третьего и сообщивший об этом Кассиреру, так никогда и не осуществил задуманное». Возможно, именно по этому Хайдеггер изначально рассматривает позицию Кассирера «как неокантианскую» и именно поэтому Хайдеггер настаивает на своей позиции: «Я полагаю, что то, что я обозначаю Dasein, не может быть переведено ни одним понятием Кассирера». Кроме того автор статьи отмечает: «для Хайдеггера проблема бытия в «Бытии и времени» выступает как проблема постановки вопроса о бытии: проблемой становится сама возможность спрашиваемости бытийного вопроса. … мы должны ответить на вопрос «Как возможно говорить о бытии? ... Язык, на котором определяется и описывается сущее, оказывается в принципе непригоден для выражения бытийной проблематики. Таким образом, проблема бытия трансформируется Хайдеггером в проблему выражения бытия в языке.

Хайдеггер выбирает третий путь - путь построения нового философского языка, на котором может быть задан бытийный вопрос».

В отличие от Хайдеггера, Кассирер выбирает «… поиск условий возможности языка, говорящего о бытии, создание «трансцендентальной теории смысла», в фокусе которой проблема понимания».

В своей статье Книжник приводит мысль, что для Кассирера основным принципом познания является «символизация» языковой структуры науки и всего других форм познания, в то время как Хайдеггер в поисках основания бытия, предлагает построить «новый язык», который сможет отразить существующую действительность.

Приведенные позиции авторов освещают различные аспекты творческой деятельности Кассирера, но важным является то, что они отмечают «переориентацию» творческих взглядов немецкого философа, результатом которой является его работа «Философия символических форм».

Одной из важнейших заслуг «Философии символических форм» Кассирера является создание общей теории значения, дающей возможность методологического обоснования гуманитарных наук. В предисловии к первому тому «Философии символических форм» находим: «Вместо того чтобы исследовать только лишь общие предпосылки научного познания мира, следует перейти к тому, чтобы однозначно разграничить различные основные формы миропонимания и каждую из них осмыслить как можно точнее с учетом их своеобразных тенденций и их индивидуальности как особых форм духа». По мнению Кассирера, только после того, как будет создано общее «учение о формах духа», станет возможным понимание связи отдельных гуманитарных дисциплин и правильное истолкование их функций. Таким образом, философию символических форм Кассирер считал систематической философией, дающей метод для изучения наук о культуре.

Об этом говорит и К.Ф. Гетманн: «Э. Кассирер в предисловии к «Философии символических форм (1923-1929) мотивирует свой план всеобщей теории форм духовного выражения потребностью дополнить гносеологическую концепцию критицизма, каковую он сам - еще совсем в духе неокантианства - защищал и развивал в работе «Субстанциальное и функциональное понятие» (1910). Теперь же Кассирер объявляет неокантианскую теорию познания односторонне ориентированной на естественнонаучные формы познания и поэтому, требующей дополнения в виде учета наук о духе. Однако намерения Кассирера простираются значительно дальше простого дополнения. Философия символических форм претендует на статус всеобщей реконструкции духовно творящей субъективности, причем производство научного знания, включая и гуманитарно-научное, оказывается лишь одной из многочисленных форм выражения». И здесь, как отмечает Д.Ф. Верен, наиболее ярко прослеживается связь идей «Философии символических форм» Кассирера с идеями «Феноменологии духа» Гегеля, так как «в каждом из трех томов он ссылается на Гегеля там, где знакомит читателя с общей структурой своего мышления».

В качестве основного структурного элемента своей системы, Кассирер вводит термин «символ», который рассматривает как многозначную структуру, с помощью которой в мышлении осуществляется процесс познания. Необходимо уточнить, «что понятие (априори), придающее такую власть чувственным явлениям, соединено у Кассирера с идеями разума (в символических функциях), то станет понятным почему, «исчезает иллюзия первоначального разделения между интеллигибельным и чувственным, между ,,идеей” и феноменом». Такой феномен, «окрашенный чистым (благородным, прозрачным, белым) сиянием вечности», и есть то, что Кассирер называет символом»

В теории познания для гуманитарных наук «символ понимается Э. Кассирером как смысл, проявляющийся в чувственном, чистейшее и свободное измышление, строимое познанием с целью овладеть миром чувственного опыта». Если следовать данному пониманию термина «символ» в той системе познания для гуманитарных наук, которую Кассирер создает в «Философии символических форм», то необходимо учесть, что «гуманитарные науки к началу XX столетия оказались в ситуации интеллектуального парадокса: налицо «богатство фактов» и «анархия мыслей», что свидетельствует о потере «общей линии исследования» человека и его культуры … необходимость преодоления подобного (в том числе и научного) состояния через поиск адекватной системы понимания и объяснения результатов человеческой деятельности. Здесь свою (для Кассирера - основополагающую) роль должна сыграть так называемая «символическая система», по своей сути являющаяся посредником между окружающим миром и отдельной личностью в процессе получения и обработки необходимой информации. Символическое человеческое мышление обладает уникальной возможностью видеть действительные и потенциальные вещи, различая реальное и возможное, где роль символа проявляется в форме “значения”». Однако при решении дилеммы, возникающей при рассмотрении «интуитивного и рационального познания Кассирер однозначно стоит на позициях рационального познания, считая, что интуитивное познание и “рай мистики для нас закрыт”».

Необходимо пояснить, что «под «символической формой» понимаются различные культурные формы (миф, язык, религия, наука и т.д.), являющиеся сферами применения символа; Понятие «символической формы» применяется к пространству, времени, причине, числу и т.д. как к наиболее распространенным символическим отношениям в сфере культурных форм. Наиболее употребительным является понятие символической формы в значении культурной формы. Понятие формы является «динамическим и очень гибким» и поэтому “применимо во всех сферах символического выражения”».

Под символическим понятием Кассирер понимает первичную понятийную деятельность сознания, осуществляющую спонтанную первоначальную организацию восприятий, благодаря которой "чувственный материал упорядочивается целостностью сознания и лишь в нем приобретает свой конкретный смысл". Символическое понятие получает статус трансцендентального в философии Кассирера, а "учение о понятии становится кардинальной проблемой систематической философии. Оно выступает центральным пунктом, вокруг которого движется логика, теория познания, философия языка и психология мышления".

Символ имеет более широкий диапазон действия, он охватывает не только логическое мышление, но и такие функции сознания, как фантазия, представление, восприятие, воспоминание и др., вследствие чего оно распространяется на все области проявления духовной деятельности человека и может служить "основой для понимания культуры".

Символ превращает чувственные впечатления в восприятия благодаря тому, что он упорядочивает их в соответствии с формами нашего созерцания пространством и временем, и организует в соответствии с категориями рассудка. Так из голого становления рождается образ, идея. Характерно для символа то, что он изначально имеет созидающую, а не отражающую силу. Все чувственные данные не просто регистрируются сознанием, а при их восприятии немедленно интегрируются в духовную перспективу смысла и значения, так что единичное данное сознания можно рассматривать лишь, как дифференциал, указывающий на интеграл, а всякая презентация одновременно оказывается репрезентацией. Значение репрезентации как представления о целостности сознания в каждом из его элементов заключается в том, что она не просто отражает мир, а является "конституирующим условием мира".

Итак, символическое понятие лежит в основе всякой интеллектуальной деятельности человеческого сознания, оно характеризует изначальную. активность духа и представляет собой тот базис, который обеспечивает единство всех символических форм, поскольку каждая из них есть выражение определенной духовной функции сознания, есть направление, которое принимает символизирующий акт.

Язык, мифологическое мышление и наука являются с точки зрения Кассирера историческими формами отражения знаний субъекта о предметах, существующих в действительности. Символ выступает в качестве знака-образа, который имеет определенный смысл и значение в рамках единого поля культуры. Кассирер подчеркивает важность символа для процесса познания, но для правильного понимания его смысла необходимо обозначить область его применения. Поэтому для Кассирера первичным является рассмотрение символических форм, в контексте которых будет использоваться данный элемент познания.

В качестве исходной причины для дифференциации символических форм Кассирер принимает тезис о некотором первоначальном многообразии "способов видения", присущих сознанию. Каждый из данных "способов видения" участвует в реализации конкретной символической функции, т.е. в создании конкретных типов "логических отношений", посредством которых оформляется эмпирический материал. Различные типы "логических отношений" продуцируют различные духовные формы. Существенным моментом здесь является то, что все символические формы генерируются сознанием и представляют собой определенные "способы объективации духа, т.е. средства, благодаря которым индивидуальное приобретает всеобщее значение". Символические формы выполняют, следовательно. структурирующую функцию. Они являются "культурными матрицами", по словам Петцольда, в пределах каждой из которых реализуются специфические виды интерсубъективного значения. Поскольку каждая из символических форм являет собой особое направление реализации какой-либо символической функции, по которому дух следует к "своей самоочевидности", то невозможно говорить об иерархии символических форм или их сводимости к одной какой-нибудь форме.

Основным видом объективации символической функции является символ, как выражение "синтеза в многообразном", как единство смысла и чувственности. Несмотря на многообразие форм своего выражения, символ представляет собой внешний материальный результат внутренней деятельности духа как таковой. Символ или знак является необходимым атрибутом сознания, поскольку "идеальные формы узнаются и познаются лишь в совокупности чувственных знаков, которыми они пользуются для своего выражения". Таким образом, будучи воспринятыми, чувственные данные посредством производящей силы духа преобразуются в соответствии с определенной "точкой зрения" и получают символическое содержание, которое фиксируется в знаке. Тем самым символ объективируется, противопоставляясь породившей его субъективной силе. Так, например, в языке единичное языковое значение не исчезает, а фиксируется в языковом символе, который сохраняет это значение. Не только фиксация содержательного момента через звук обозначается в нем, но ему придается определенное мыслительное качество, посредством которого он поднимается над чистой непосредственностью. При этом осуществляется процесс снятия единичного во всеобщем, характерный для любой из символических форм, и единичное, здесь и сейчас данное сознания, приобретает интерсубъективное содержание и тем самым объективное значение. Совокупность определенных знаков и соответствующий их производству особый род деятельности, т.е. та энергия духа, с помощью которой идеальное значение связано с конкретным чувственным знаком и внутренне ему соподчинено, создают специфику каждой из символических форм.

Среди символических форм Кассирер выделяет следующие культурные формы - миф, язык, искусство, а так же религию, науку, технику, право, историю и экономику. Он подчеркивает, что все эти формы не изолированные, случайные творения. Они образуют единый союз. Но этот союз не субстанциальный, а функциональный, в силу того, что он базируется не на описании некой системы объектов, а характеризует структурные принципы, которым подчиняется творческая деятельность человечества.

Исторический анализ форм культуры Кассирер связывает с процессом исторического развития сознания. Схему развития культуры также составляет его представление о трех главных ступенях в развитии духа, которые он для этой цели, подобно Гегелю, описывает в терминах отношения духа к своему объекту. На первой из трех ступеней - в функции выражения - символ неотличим от объекта; на второй - в функции представления - символ и объект разъединены; на третьей - в функции значения - разделение субъекта и объекта преодолено, но объект становится конструкцией символа, символом иного порядка.

Символические формы в своей основе представляются Кассирером, как три важнейшие функции сознания - функцию выражения, функцию представления и функцию значения, при этом философ попытался задать идеальную ориентацию, внутри которой в известной степени обозначил местоположение каждой из символических форм.

С этими тремя функциями сознания у Кассирера ассоциируются миф, язык и наука. Ассоциация эта возможна, поскольку эволюция символических форм представляется Кассирером как определенное число индивидуальных развивающихся форм, основой которых является общее развитие. Выбор на эти три формы пал, вероятно, ввиду важности значения этих трех форм для теории познания в гуманитарных науках. Как кажется Кассиреру, человек переходил от стадии мифологического мышления, в котором он интерпретировал свой опыт посредством образов и обрядов, к стадии, на которой он развивает логический характер языка, и достигает того, что может быть названо миром здравого смысла индивидуальных личностей и вещей, а затем к стадии научного мышления, на которой человек получает способность сводить феномены к переменным величинам в системах формального обозначения. Мифическому сознанию соответствует в основном функция выражения, где символ рассматривается как свойство самой вещи, подобное другим ее физическим свойствам. В результате не различения знака и обозначаемой им вещи мир мифического человека является чувственным миром конкретного, единичного. Языку свойственна функция представления объектов внеязыковой действительности языковыми знаками (именами) при различении самого знака и его денотата. В результате развития языка формируется мир современного человека. Науке присуща функция значения, где понятия, формулы и т.д. не репрезентируют объекты действительности, а создают новую символическую действительность.

Миф, язык и науку, связанные с развитием сознания, можно рассматривать, как этапы прогрессивного становления универсума символических форм. Однако такое представление нельзя абсолютизировать, поскольку: 1) между этими этапами нет резких границ; 2) вектор прогрессивного исторического развития культуры пересекают многочисленные векторы, по которым эти исторические формы взаимодействуют друг с другом. Так, даже на стадии научного мышления сохраняются элементы мышления мифологического, анализ которого был дан Кассирером в "Мифе о государстве".

Единство символической функции сознания обеспечивает модальную связь между всеми символическими формами. Так что можно говорить, о том, что культура развивается скорее не от одной символической формы к другой, а от одной функции к другой посредством преобразования ее отношения к объекту, символические формы рассматриваются как продукты, а не как средства этого процесса. Например, "если сравнивать друг с другом научный и мифический образ мира, то противоречие между ними существует не в том, что они употребляют различные категории в объяснении действительности, но их различие заключено в модальности данных категорий". Так, различая формы мифического и научно-теоретического сознания и характеризуя мифическое сознание не как мышление, а, скорее, как "'чувствование", как мышление, подверженное влиянию аффектов, внешние проявления которого указывают не на строгую аналитическую логику, а на его индивидуалистский характер, как мышление, которое еще не способно различать вещь и значение, как мышление, которое целиком реализуется в сфере конкретного, Кассирер, тем не менее отстаивает ту точку зрения, что в основе обоих видов сознания лежит понятийное мышление и единство любой формы сознания конституируется единством понятий пространства, времени, причинности, величины, числа, взаимодействия и т.д. Отличие их составляет "модальность", т.е. та исторически обусловленная форма, в которой эти понятия себя обнаруживают.

3.2 Функция термина «символ» в языке, мифологическом мышлении и феноменологии познания и его значение для философии Эрнста Кассирера

Для того чтобы выявить архитектонику кассиреровской системы гуманитарного знания, следует принять в рассмотрение два фактора.

Во-первых, вопрос об источнике символических форм. Хотя, по мысли Кассирера, ни одна из символических форм не может приниматься за абсолютное начало, приоритет следует отдать языку, мифу и науке (хотя структурные формы языка пронизывают последние две формы в период их зарождения) как генетически первичным формам, из которых возникают все остальные. Так, например, из способности языка классифицировать понятия и из открытия независимости природы от человеческой воли и существования природных закономерностей возникает, по мнению Кассирера, наука; из культа и объективирующей, поэтической силы языка возникает искусство. При этом «культура есть сочетание различных типов реальности, своеобразных культурных сфер или же функций духа (язык, миф, теоретическое познание). Многообразие символических миров и единство духа - вот основополагающий тезис «Философии символических форм». В подтверждение данного тезиса следует рассматривать текст самого Кассирера: «Все они живут в самобытных образных мирах, где эмпирически данное не столько отражается, сколько порождается по определенному принципу. Все они создают свои особые символические формы, если и не похожие на интеллектуальные символы, то, по крайней мере, равные им по своему духовному происхождению. Каждая из этих форм не сводима к другой и не выводима из другой, ибо каждая из них есть конкретный способ духовного воззрения: в нем и благодаря ему конструируется своя особая «действительность». Это, стало быть, не разные способы, какими некое сущее в себе открывается духу, а пути, повторяемые духом в его объективации, или самооткровении».

Поэтому необходимо детально рассмотреть функцию термина «символ» как основного структурного элемента теории познания для гуманитарных наук, но с учетом того, что в каждой из символических форм, функция и значение символа будут изменяться. Именно этот факт возникающий в процессе познания при рассмотрении истоков и развития гуманитарного знания следует учесть при построении логики гуманитарных наук. При этом, важным является вопрос о принципах исторического и типологического анализа символических форм.

Анализ символических форм и отношений, возникающих между ними в процессе познания можно разделить на три пункта: а) рассмотрение языка, как исторически первичной знаково-образной (символической) структуры; б) рассмотрение мифологического мышления, как исторически первичной формы отражения предметов реальности при помощи символа; в) феноменологии познания, как наиболее развитую историческую форму познания реальности и отражения ее в символе.

Так язык - это в первую очередь феномен, связанный с функцией выражения, хотя не чуждый функции представления. И здесь необходимо отметить, что в общем предисловии к «Философии символических форм» Кассирер ссылается на работы Вильгельма фон Гумбольдта.

По мнению Гумбольдта: «Сущность мышления состоит в рефлексии, то есть в различении мыслящего и предмета мысли. … и в разъятии своего собственного целого; в построении целого из определенных фрагментов своей деятельности; и все эти построения взаимно объединяются как объекты, противопоставляясь мыслящему субъекту.

Язык начинается непосредственно и одновременно с первым актом рефлексии, когда человек из тьмы страстей, где объект поглощен субъектом, пробуждается к самосознанию - здесь и возникает слово, а так же первое побуждение человека к тому, чтобы внезапно остановиться, осмотреться и определиться.

В поисках языка человек хочет найти знак, с помощью которого он мог бы посредством фрагментов своей мысли представить целое как совокупность единств». Если рассматривать введение к первому тому «Философии символических форм», то Кассирер, лишь обозначает фрагменты мышления как «символические формы», но в отношении соотнесенности мышления и языка практически полностью повторяет идеи Гумбольдта, но вместо термина «знак» применяет термин «символ», так как изначально определяет «знак» исходя из своей предшествующей работы «Познание и действительность», где знак строго связан с четко определенной областью значения (область применения знаков в математике, физике, химии). «Символ» же, по мнению Кассирера, имеет множество значений, хотя в языке (письмо) и мышлении он первоначально воспринимается как «знак», но различие следует проводить на уровне смысловой трактовки значения и именно здесь символ проявляет свою сущность, одновременно отсылая к множеству областей знания. Именно поэтому, Кассирер говорит о необходимости классификации символических форм и создания систематической теории познания для гуманитарных наук.

Миф (мифологическое мышление) и наука связаны в первую очередь с функцией значения; о функции представления по отношению к научным понятиям можно говорить лишь в том смысле, что они являются "мнимыми образами" действительности: функция выражения нетипична для науки.

Отношение к символу позволяет проследить частную "идеальную" историю развития каждой из символических форм, в основе которой также лежит парадигма, предполагающая рассмотрение любых понятий, как естественнонаучных, так и символических, в их прогрессирующем отделении от чувственно воспринимаемого и преобразованию воспринятого в соответствии с возможностями, заложенными в данной знаковой системе. Применяя схему "субстанциальное - функциональное" к знаку, Кассирер обнаруживает, что в пределах каждой из символических форм знак также проходит три стадии развития, коррелирующие с развитием сознания. Эти стадии отражают различные уровни познания в пределах возможностей каждой из символических форм и примерно соответствуют кантовским чувственному, рассудочному и разумному уровням познания.

Для Кассирера «язык является формой культуры, в определенном отношении подготавливающей науку». В языке знак начинается с того, что он как можно точнее воспроизводит обозначаемое. Эту стадию Кассирер называет "мимической" стадией развития языка. Здесь символ неразрывно связан со своим чувственным референтом. Освобождение символа от чувственного субстрата начинается на второй стадии развития, которую Кассирер называет "аналогией". Однако первичные посылки второй стадии заключаются именно в языке, так как «без символа нет слов, без слов нет прочности символа». Поэтому, язык представляется в философии символических форм Кассирера как структура реальности, в которой символ приобретает свойство значимости и функцию обозначения предметов реальности.

Миф, как первичная форма абстрактного мышления, подразумевает освоение реальности с помощью пространства и время. Однако следует отметить, что если «геометрическое пространство однородно», то «в мифологическом всегда разделяются две области - сакральная и профанная». Другая форма освоения «время не принимает для него (мифа) форм чистого отношения, в котором моменты настоящего, прошлого и будущего постоянно сдвигаются и переходят друг в друга, напротив, для него жесткий барьер отделяет эмпирическое настоящее от мифологических истоков, не давая им возможности поменяться местами». Обе формы восприятия свидетельствуют о том, что мифологическое мышление является мышлением по аналогии.

Мышление по аналогии не предполагает в качестве условия наличия очевидного сходства между знаком и референтом, эта связь устанавливается за счет внутренней духовной деятельности субъекта. Третьим этапом развития знака является собственно "символическая" стадия. Знак выступает на этой стадии как самодостаточная сущность и не требует референции к чувственному объекту. Функция значения. а не указания на другие вещи или понятия, становится на этом этапе самостоятельной.

В сфере мифа Кассирер также выделяет три стадии развития символического образа - "простое подражание природе", "манера поведения" и "стиль мышления". На первой стадии образ предмета строго задан природным образцом и ограничен рамками наглядного материала, из которого он «изготовляется». На стадии "манеры поведения" образ создается субъективностью мышления рода, племени, т. е. общества и "противостоит силам природы". На стадии "стиля мышления" образ создается субъективностью мышления отдельного индивида, но при этом присутствует и априорные формы знания, выраженные в мифах и легендах. Кассирер пишет о том, что образ на стадии стиля мышления представляет собой высшее выражение объективности, но не простой объективности бытия, а объективности творческой активности познающего духа человека. На этой стадии законы формирования образов не подчиняются законам отражения, а следуют своей собственной логике, которая обусловлена законами построения и объективации данной символической формы, поэтому стиль мышления отражает не природу образа, а свободную и закономерную природу процесса творчества.

Развитие логических и интеллектуальных функций также подчиняется закону триады. Первую стадию познания Кассирер называет "наивным реализмом", исходящим из тождества понятия о вещи самой вещи. На смену ему приходит идеализм, ядро которого составляет убеждение в том, что объективность познания коренится в свободной спонтанности духа, но который оставляет нерешенной проблему применения законов мышления к познанию объективной действительности в виде учения о непознаваемости "вещи в себе". Третья стадия представлена современной наукой, называемой Кассирером критическим идеализмом, отдельные отрасли которой представляют собой интеллектуальные символы. Так, например, математическая физика или теория относительности Эйнштейна не отражают чувственно данную реальность, а оперируют абстракциями, которые создают замкнутые системы символов, функционирующие по собственным законам.

Таким образом, знаковые системы, присущие каждой из символических форм, несмотря на различие видов составляющих их знаков, одинаково подвержены развитию. Соответственно этому развитию идет становление самих символических форм в направлении уменьшения степени их субстанциальности (т.е. зависимости от чувственных представлений). Наряду с процессами складывания индивидуальной самостоятельной символической формы с собственной знаковой системой протекают интегративные процессы, когда знаки по мере увеличения степени их абстрагирования от чувственного субстрата начинают приобретать несвойственные им значения. Так, каждая символическая форма имеет собственную первоначальную систему символов "естественную символику", где знак связывается с определенным типом производящей его энергии и оказывается тем самым укорененным в соответствующей ему форме жизни. Развитие символической формы есть одновременно не только развитие многообразия символов внутри ее, но и изменение их значения за счет выхода за ее пределы. Значение символа зависит от того, в какой системе он употребляется, например, значение некого символа в обыденном языке и в науке может быть совершенно различным.

В заключение можно сказать, что понимание феномена культуры у Кассирера очевидно связано с последовательной аналитикой различных культурных форм как в плане генезиса, так и в структурно-типологическом плане. Заслуга Кассирера состоит в том, что он сумел обнаружить принцип постижения культурного космоса в моментальном акте целостного видения, без которого вряд ли было бы возможным успешное применение аналитических процедур, и связан этот принцип с деятельностью сознания. сделав тем самым возможной постановку вопроса о высшем предназначении человека, в котором проявляется его собственно человеческая сущность.

Заключение

Проанализировав работы самого Э. Кассирера и критиков, можно сказать, что основной задачей было продемонстрировать основные истоки и предпосылки возникновения теории познания в естественных и гуманитарных науках в философии Эрнста Кассирера.

В качестве идейных предпосылок теории познания Кассирера в первой главе была кратко рассмотрена эволюция принципов математического и естественнонаучного знания, представленные в философии Бэкона, Миля, Декарта, Ньютона и в особенности теория познания и трансцендентальный метод Канта, а так же их интерпретация основателем Марбургской школы - Германом Когеном.

Во второй главе были рассмотрены принципы образования термина «понятие» и методика построения теории познания в естественных науках, предложенные Кассирером в работе «Познание и действительность».

В третьей главе была рассмотрена методика построения теории познания в гуманитарных науках и принципы образования термина «символ», а так же приведены примеры «символических форм» и исторические формы мышления.

В качестве итога работы можно сказать, что для Кассирера в его теории познания в естественных и гуманитарных науках фундаментальными являются:

- Проблема построения объективного и всеобщего теоретического знания. Именно с этой целью им были написаны работы «Познание и действительность» и «Философия символических форм»;

- Важным для общей теории познания немецкого мыслителя являются два основополагающих структурных элемента - термины «понятие» и «символ». При это изначально понятие рассматривается как основной структурный элемент естественных (математических) наук, а символ имеет двоякую функцию. Так для теории познания в гуманитарных науках он является структурным элементом, значение которого определяется контекстом той символической формы, в рамках которой он используется; но в тоже время он является структурным элементом культуры, в рамках которой теория познания в естественных науках и теория познания в гуманитарных науках превращаются в общую теорию познания.

Поэтому философия представителя марбургской школы неокантианства Эрнста Кассирера находится в поле исследовательской деятельности различных специалистов, а так же представляет интерес для начинающих исследователей. Творческая деятельность Кассирера мало освещалась в отечественной исследовательской литературе в XX веке по идеологическим причинам, в то время как на Западе проблемы, затронутые в работах Кассирера изучены более подробно. Поэтому выявление её проблематики является одним из первых шагов при масштабном и целостном рассмотрении этого неординарного мыслителя.

Список использованной литературы

1. Бронтвейн К.М. Символическая модель культуры в философии неокантианства: автореф. дис. канд. филос. наук / К.М. Бронтвейн. - М., 1998.

2. Бэкон Ф. Новый Органон. / Ред. А. Дворцов. - М.: Государственное соц.-эконом. издательство, 1938. - 259 с.

3. Верен Д.Ф. Кант, Гегель и Кассирер. Происхождение философии символических форм / Д. Ф. Верен // Эрнст Кассирер. Жизнь и учение Канта. СПб.: 1997. - С. 405 - 420.

4. Гайденко П.П. Анализ математических предпосылок научного знания в неокантианстве марбургской школы. // Зотов А.Ф. Концепции науки в буржуазной философии и социологии: вторая половина XIX - XX веков. - М.: Наука, 1973. - С. 73 -132.

5. Гайденко П.П. Неокантианская концепция научного знания (Коген, Наторп, Кассирер). // Гайденко П.П. Научная рациональность и философский разум. М.: Прогресс-Традиция, 2003. Раздел IV. С. 347-416.

6. Гайденко П.П. Принцип всеобщего опосредования в неокантианстве марбургской школы. // Кант и кантианцы: Крит. очерки одной философской традиции. Отв. ред. А. С. Богомолов. М.: Наука,1978.С. 210-254.

7. Гетманн К.Ф. От познания к действию. Прагматические тенденции в немецкой философии первых десятилетий XX века // Логос. - 1989. - № 1. - С. 19 - 45.

8. Гудимова С.А. Кассирер Э. Миф как форма созерцания // Культурология. - 2004. - № 4. - С. 20 - 26.

9. Гудимова С.А. Кассирер Э. Философия символических форм // Культурология. - 2005. - № 2. - С. 126 - 131.

10. Вильгельм фон Гумбольдт. Избранные труды по языкознанию / Пер. с нем. яз. под ред. и с предисл. д. филол. наук проф. Г.В. Рамишвили. М.: ПРОГРЕСС, 1984. - С 301 - 302.

11. Демидова М.В. Теория человека Э. Кассирера // Власть. - М., 2007. - № 1. - С. 88-91.

12. Демидова М.В. Человек как «animal symbolicum» в философии культуры Э. Кассирера: историко-философский анализ: автореф. дис. … канд. филос. наук / М.В. Демидова. - Саратов, 2007.

13. Длугач Т.Б. Логическое обоснование научного мышления в Марбургской школе неокантианства // Кант и кантианцы: критические очерки одной философской традиции. Отв. Ред. А.С. Богомолов. - М.: Наука, 1978. - С. 155 - 209.

14. Дмитриевская И. В. Принцип системности в философии И. Канта. // Кантовский сборник: межвуз. тем. сб. науч. трудов. Вып. 12. / Отв. ред. Л.А. Калинников; Калинингр. ун-т. - Калининград: Изд-во Калинингр. университета, 1987. - С. 44 - 56.