Миф как одна из основополагающих структур сознания и бытия человека

В самом общем виде можно сказать, что К.Леви-Строс попытался отыскать в древнейших мифах универсальные структуры управления обществом.

По К.Леви-Строссу, в мифах проявляется врожденная человеческая способность к систематической абстракции реального опыта, установлению взаимосвязи между его элементами. Он представляет миф как структурное образование, связывающее языковой пласт культуры с ее более общим уровнем, непосредственный социальный опыт с его символическим выражением. Формы религиозных верований, ритуалы, термины родства, мифология были проанализированы им как специфические языки.

Структуралистское истолкование мифа в самой общей форме можно охарактеризовать так: миф представляет собой код, который должен быть расшифрован. Расшифровка удается тогда, когда в бесчисленных вариантах мифа обнаруживаются определенные и постоянно повторяющиеся образцы, имеющие логическую природу. Они служат, прежде всего, порядку, распределению и различению многообразия при помощи образных схем, которые в сфере мифического заменяют собой понятия. Кроме того, они находятся в разнообразных оппозициях друг к другу, в чем проявляется диалектическое постижение действительности; логические конституенты мифа, которые Леви-Строс называет мифемами, поняты вместе с тем как возможности разрешения данных противоречий.

Основной вывод, сделанный Леви-Стросом в результате применения структурного метода, - утверждение «сверхрационализма», понимаемого им как гармония чувственного и рационального мировосприятия, как универсальной категории для любой культуры, однако утраченной современной цивилизацией, и в настоящее время присущей только первобытному мифическому мышлению.

Миф оказывается в этом смысле уже не выражением примитивного, непосредственного, алогичного или иррационального уровня развития человечества; напротив, миф в понимании структуралистов имеет свою собственную и исключительно отчетливую рациональность.

К.Хюбнер отмечает, что структурализм, как и трансцендентализм, ищет лежащую в основе мифа онтологию, его, т.с., априорную систему координат. Всякий предмет, всякое событие, всякое восприятие связываются с ней, встраиваются в нее и обрабатываются в ней. Речь идет о системе координат именно потому, что все обретает свой смысл и значение лишь в отношении с ней, и она дана априори, поскольку предшествует всякому опыту и делает его возможным. Трансцендентализм и структурализм также и дополняют друг друга. Ведь они имеют дело с различными системами координат: трансцендентализм - с той, от которой зависит конституирование предметов, а структурализм - с системой, управляющей логическими отношениями предметов между собой, даже если эти системы перекрещиваются. Однако конституирование предметов является все же, как правило, предпосылкой для их логических отношений Хюбнер К. Истина мифа // .

Но для структурализма, в противоположность Кассиреру, научная онтология не представляет собой более высокого, в сравнении с мифом, уровня, но обе являются равноценными, они суть лишь различные способы духовной и материальной обработки действительности.

Ограниченность структурализма в том, что он имеет дело в основном с логическими формами, которыми миф пытается пронизать действительность, в то время как рассмотрение его конститутивных содержаний отступает, скорее, на второй план. Структурализм задается вопросом не об истинностном содержании мифа, а о том, в чем его внутренняя логическая связь и тем самым его рациональность. При таком подходе в мифы народов, живших в его рамках просто вкладывается нечто, что соответствует нашей современной склонности к компьютеру, к научной рациональности. Т.о. здесь могут наблюдаться элементы произвола. Уже редукция мифа к простейшим, вырванным из целостной связи предложениям производит впечатление искусственной и зауженной перспективы. Что же касается самой логики, которая должна быть выявлена в группировке данных предложений и в формальной структуре мифического повествования, то она имеет явно диалектический характер. А диалектика была плодом как раз антимифологического рационалистического движения, и, во-вторых, она в мифических цивилизациях еще не приобрела той состоящей из тезиса, антитезиса и синтеза формы, которая коренится лишь в спекулятивной метафизике XVIII века.

Представители интерпретации мифа как нуминозного опыта считают, что он есть выражение божественной реальности. согласно их точке зрения, Боги неизменно пронизывают все сферы бытия - природу, мир человека. А мифы, священные ритуалы и обряды являются воспоминанием и точным повторением человеком того, что в древности совершали сами Боги. Эти священные прасобытия есть вечно настоящее или постоянно и идентично повторяющееся. Поэтому центром мифа является архетип. Наиболее влиятельные в рамках нуминозной интерпретации мифа работы М.ЭЛИАДЕ (1907-1986), например, «Аспекты мифа» М.Элиаде. Аспекты мифа / Пер. с фр. - М.: Академический Проект, 2000.. М. Элиаде считает, что центом мифа является архетип. Этот архетип может воспроизводиться в культе, песнопении, речитативе и пр. и продолжать действовать, как и ранее. М.Элиаде прослеживает фундаментальные архетипические черты мифического сквозь всю историю культуры до сегодняшнего дня. Одними из таких прасобытий он считает, например, постоянно повторяющиеся жизнь, смерть и воскресение Христа. Но М.Элиаде обнаруживает архетипические, и в силу этого мифические, глубины не только в церкви, но и, к примеру, в Круглом столе короля Артура или в идее Грааля. Позже эти формы полностью утрачивают нуминозное содержание и наполняются чисто профанным. Элиаде подытоживает: «Мы можем сказать, что современный человек сохранил в себе, по крайней мере, некоторые остатки «мифологического поведения», даже если речь идет лишь о его превращенных формах. Поэтому, - делает он вывод, - «...определенные аспекты и функции мифического мышления являются конституентами человека».

Множество работ по теме мифа, философских, филологических, культурологических, имеется также и в РОССИИ. В нашей стране накоплен достаточно ценный материал, возможности которого еще в полной мере не осознаны, и пока не востребованы. Неоспоримый вклад в изучение славянской мифологии внесли такие ученые как: А.Н.Афанасьев (1826-1871), Ф.И.Буслаев ПРИМЕЧАНИЕ: Буслаев Фёдор Иванович - русский филолог и искусствовед, академик Петербургской Академии наук (1860), представитель мифологической школы. (1818-1897), А.А.Потебня (1835-1891) Потебня Александр Афанасьевич - выдающийся русский языковед, литературовед, философ, первый крупный теоретик лингвистики в России. Член-корреспондент Императорской санкт-петербургской академии наук. Осн. Работы: О нек. Символах в славянской народной поэзии. Харьков, 1860; Мысль и язык, 1862; О мифическом значении некоторых обрядов и поверий, 1865. - представители интерпретации мифа как поэзии и «прекрасной видимости».

Мыслители «серебряного века» (Вл. Соловьёв (1853-1900), Н.А.Бердяев (1874-1948), С.Н.Булгаков (1871-1944), Вячеслав Иванов (1866-1949), Л.Шестов (1866-1938), Б.П.Вышеславцев (1877-1954), А.Ф. Лосев (1893-1988), П.А. Флоренский (1882-1937) и др.) видели в мифе не вымысел и фантазию, а отображение реальности духовной жизни. Так, А.Ф.Лосев обосновывал понимание мифа как наиболее реального и полного (целостного) осознания действительности, диалектически необходимой категории сознания и бытия вообще. Примечательно, что в русской философии «серебряного века» в целом утвердилось представление о мифе как сознании, присущем не только древнему человеку, но современному. В то же время в западной философии господствовал иной взгляд на миф. Как своеобразная форма мировосприятия он считался принадлежностью древней и, с известными оговорками, средневековой истории. С этой точки зрения, существование мифа в современную эпоху мыслилось лишь как архаический пережиток, рудимент древнего, примитивного мышления, обреченного на исчезновение. Этот взгляд доминировал почти до ХХ века. Но, естественно, не был единственным.

Миф в трактовке философов «серебряного века» есть наиболее реальное и полное осознание действительности, форма сознания, свойственная человеку даже на высочайшей ступени культурного развития (и именно на ней в первую очередь!). Разрушение мифа приводит не к господству рациональности, а к утверждению другого мифа. И когда на смену высокому мифу приходит низкий - беда: цивилизация идет вперед, но культура рассыпается.

Однако и здесь мы находим неизбежную ограниченность понимания мифа. Представители философии «серебряного века» подлинными и истинными считают только высокие христианские мифы, которые выражают и изображают глубочайшие, центральные, единственные реальности духовного мира и духовного опыта. Все же остальные мифы определяются русскими религиозными философами как языческие, не выражающие истинных сакральных ценностей.

Особо крупный вклад в развитие философского учения о мифе сделан А.Ф.ЛОСЕВЫМ. Он кардинально онтологизирует миф, стремится дать его бытийное понимание и оправдание. А.Ф.Лосев начинает онтологический дискурс с категории бытия и показывает, что логическая его экспликация завершается выведением мифа, являющегося выразительной формой бытия, или его творческой энергией. А.Ф.Лосев приходит к выводу о наличии шести тезисов, поочерёдно феноменологически детализирующих понятие мифа:

«...1. Миф не есть выдумка или фикция, не есть фантастический вымысел, но - логически, т.е. прежде всего диалектически, необходимая категория сознания и бытия вообще (выделено нами - К.Е.).

2. Миф не есть бытие идеальное, но жизненно ощущаемая и творимая вещественная реальность (выделено нами - К.Е.).

3. Миф не есть научное, и в частности, примитивно-научное, построение, но - живое субъект-объектное взаимообщение, содержащее в себе свою собственную, вненаучную, чисто мифическую же истинность, достоверность, принципиальную закономерность и структуру (выделено нами - К.Е.).

4. Миф не есть метафизическое построение, но - реально, вещественно и чувственно творимая действительность (выделено нами - К.Е.), являющаяся в то же время отрешённой от обычного хода явлений, и, стало быть, содержащая в себе разную степень иерархийности, разную степень отрешённости.

5. Миф не есть ни схема, ни аллегория, но символ; и, уже, будучи символом, он может содержать в себе схематические, аллегорические и жизненно-символические слои.

6. Миф не есть поэтическое произведение, но - отрешённость его есть возведение изолированных и абстрактных вещей в интуитивно-инстинктивную и примитивно биологически взаимоотносящуюся с человеческим субъектом сферу, где они объединяются в одно неразрывное, органически сросшееся единство». Лосев А. Ф. Диалектика мифа. // Лосев А. Ф. Миф. Число Сущность. М. 1994. С. 71-72.

На основе диалектического метода А.Ф.Лосев приходит к более ясному и чёткому определению мифа. «...Миф - такая диалектически необходимая категория сознания и бытия (1), которая дана как вещественно-жизненная реальность (2) субъект-объектного, структурно выполненного (в определённом образе) взаимообщения (3), где отрешённая от изолированно-абстрактной вещности жизнь (4) символически (5) претворена в до-рефлективно-инстинктивный, интуитивно понимаемый умно-энергийный лик (6)». Там же. С. 73. Более кратко: миф есть интеллигентно данный символ жизни, необходимость которого диалектически очевидна. Ещё яснее: миф есть символически данная интеллигенция жизни. Для Лосева, символически осуществленная интеллигенция есть личность, и, следовательно, миф есть личность, личностное бытие или образ бытия личностного, лик личности. В том только смысле, как «энергийное самоутверждение личности», «...утверждение в её выявительных и выразительных функциях», «...образ, картина, смысловое явление личности». Там же. С. 99.

К числу крупных достижений отечественных учёных относят также сочинения С.С.Аверинцева (1937-2004), В.Н.Топорова (1928-2005), В.В.Бибихина (1938-2004) и других авторов. Среди множества новейших работ, посвященных проблемам мифологии, внимания заслуживает монография российского философа и культуролога А.Ф.КОСАРЕВА «Философия мифа: Мифология и ее эвристическая значимость» Косарев А.Ф. Философия мифа: Мифология и её эвристическая значимость. - М.: ПЭР СЭ; СПб.: Университетская книга, 2000.. Ключевым звеном авторской концепции является положение, согласно которому человек живет одновременно в трех реальностях: физической (мир вещей), метафизической (мир отношений) и трансцендентной (мир смыслов). Мифы как раз и отображают указанную триединую реальность. При этом, по Косареву, древние мифологические сюжеты и образы остаются актуальными, так как могут служить моделями для построения современных научных теорий и философских учений.

Будучи продуктом бессознательного коллективного творчества, миф в полной мере воплотил в себе и диалектику бытия, и диалектику мышления, и диалектику душевной жизни человека. Знания, добытые в таком опыте, не укладываются на плоскость рассудка и передаются в виде мифических образов, доступных для восприятия масс. Большинство людей воспринимает мифологическое повествование буквально, значительно меньшее число людей - иносказательно (символически), и только совсем немногие понимают их истинный смысл. «Мифологическая истина, стало быть, заключена в мифологических образах, глубокий мистический смысл которых понимается лишь немногими посвященными» Там же. С. 106..

Автор задаётся вопросом: Какова онтология мифа? Для решения этой проблемы Косарев обращается к исследованию генетической памяти и «измененных состояний сознания» и приходит к выводу, что онтологическим основанием мифа является сплав двух реальностей - эмпирической (чувственной, физической) и внеэмпирической (сверхчувственной, метафизической). Внеэмпирическая реальность может быть представлена как своеобразный слепок с реальности эмпирической: это - утекающая в прошлое эмпирическая реальность, запечатленная в соматических (физиологических) структурах. События, происходящие во времени, отпечатываются в соматических структурах рядом друг с другом и «выпадают» из потока времени. Информация о событиях упаковывается (кодируется) соматическими структурами в разное время, но, будучи упакована, она существует в них одновременно: прошлое, настоящее и, возможно, будущее оказываются здесь рядом. Таким образом, перед нами вырисовывается состояние, которое мы называем вечностью. Вечность, следовательно, находится не только в каком-то недоступном нашему восприятию и нашему пониманию мире, а внутри нас. Вечность - образование не вещественное (хотя она и воплощается в веществе), а информационное (структурное).

Первая реальность является отражением и проявлением второй. Первая протекает во времени, во второй царит вечность. Первая воспринимается внешними органами чувств, вторая - внутренними. Первая познается сознанием (разумом), вторая - подсознанием (иррационально, интуитивно). Мифологическое же мышление символически соединяет эти две реальности в одну мифическую реальность. «Именно поэтому, - считает Косарев, - герои мифов действуют одновременно и в прошлом, и в настоящем, могут одновременно находиться и там и здесь, утверждать и то и другое. Мифологическое мышление позволяет наполнять мыслительные формы любым содержанием, а вечность любыми событиями» Косарев А.Ф. Философия мифа: Мифология и её эвристическая значимость. - М.: ПЭР СЭ; СПб.: Университетская книга, 2000. - С. 149.. Автор решается предположить, что миф, в сущности, соединяет в себе даже не две, а три реальности. Третья реальность - надэмпирическая (мистическая, трансцендентная). Ее изучением занимаются религия, теософия, такие квазинаучные дисциплины, как астрология, алхимия, парапсихология и пр.

Поскольку мы ставим целью, рассмотрение мифа как структуры бытия человека, целесообразно всё многообразие сторон, ракурсов и аспектов его рассмотрения разделить на два: миф как знание; и миф как структура сознания, укоренённая в бытии человека.

Миф как знание может быть рассмотрен как рассказ, легенда, притча, наконец, как литературно-художественное произведение, повествующие о чуде. Чрезвычайно интересно и поучительно изучать удивительные мифы древности различных народов мира, составляющие сокровищницу памятников их истории и культуры. К сожалению, у современного российского читателя более на слуху мифы и легенды древней Греции, нежели древнеславянские придания и сказки. Богатейшим собранием фольклорного устного творчества русского народа является, например, книга выдающегося русского учёного А.Н.Афанасьева - «ПОЭТИЧЕСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ СЛАВЯН НА ПРИРОДУ» Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. Происхождение мифа, метод и средства его изучения. // Афанасьев А.Н. Славянская мифология. - М.: Эксмо; СПб.: Мидгард, 2008. - 1520 с. - (Гиганты мысли)., написанная им в период с 1865 по 1869 гг. А.Н.Афанасьев был сторонником сравнительного метода изучения мифов. Современное сравнительное изучение мифических повествований разных народов показало учёным, во-первых, что часто существуют весьма сходные мифы в самых различных частях мира. И, во-вторых, что круг мифических тем и сюжетов затрагивает широчайший, буквально «глобальный», круг коренных вопросов мироздания: о происхождении мира, человека, социальном устройстве, тайнах рождения и смерти и другие.

Более углубленный подход к феномену неизбежно приводит к постановке проблемы о мифе как формы сознания и структуры бытия человека. При таком подходе миф выступает перед нами уже не как сумма или даже система «наивных» рассказов древних, а как нечто фундаментальное в наших способах представления мира и бытия в нём. Что и позволяет рассматривать миф как структуру сознания и бытия человека, как некое структурно-синтетическое основание человеческой жизни.

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ МИФА как формы знания:

Н.С.Автономова в работе «Рассудок - разум - рациональность» Автономова Н.С. Рассудок - Разум - Рациональность. - М.: Наука, 1988. - 287. - С. 179-181. отмечает следующие черты мифа:

1. Простота, схематизм;

2. Феноменализм объяснительных схем. Видимость и сущность в мифе практически не различаются, причинно-следственные связи крайне упрощаются, часть замещает целое, поверхностные взаимосвязи могут быть приняты за глубинные, каких-либо эмпирических или иных критериев различения одних и других нет;

3. Антропоморфизм. Поскольку первобытный миф возникает на такой стадии развития познания, когда науки или сколько-нибудь развитой философии еще не существует, постольку в мифе полностью отсутствует критико-рефлективная позиция, дающая средства разграничения объекта и субъекта, самого знания и способов его получения и передачи. Мифическое знание верифицируется ссылками на авторитет, на прецедент, на божественную волю. Главное же здесь то, что те или иные состояния сознания, а также цели, желания, интересы, потребности человека неявно проецируются вовне, отпечатываются на «внешней» картине событий, действий, явлений (слово «внешний» поставлено в кавычки, поскольку никакого разграничения внешнего и внутреннего здесь пока еще нет и быть не может);

4. Синкретический характер мифа. Он есть нерасчлененное целое, в котором представлены моменты эстетического (образность), этического (моральная рецептурность - предписывание определенного способа поведения в тех или иных условиях), познавательного (вычленение тех или иных повторяющихся черт действительности). Так, основу мифической образности, поведенческой морали мифа, мифической картины природных или социальных явлений составляют аппозиции типа «высокое - низкое», «сырое - вареное», «растительное - животное» и т. п. Несомненно, что фиксация элементарных бинарных оппозиций стала позже фундаментом более глубокого взгляда на мир: так, в мифах античности бинарные противопоставления осмысляются уже не просто как противоположности, но как единства противоположностей, что уже говорит о возникновении и постепенном развитии элементов диалектического мышления;

5. А-историзм. Вневременной, или, иначе, «естественный», самоподразумеваемый характер мифа. Под А-историзмом имеемся в виду восприятие мифа как единственно возможного, вечного течения событий и как единственно верного изображения этих событий;

6. Панацеизм - практические рекомендации мифического мышления. Та или иная последовательность практических действий человека воспринимается как иллюзорное восполнение социальных конфликтов, неуправляемых и непонятных природных процессов, считается способом их преодоления, исправления, укрощения, подчинения и т. д.

Особо хочется подчёркнуть такие черты мифических конструкций, как:

- доступность восприятия, а также образность, символичность изложения и, следовательно, легкость запоминания и передачи информации.

- универсальный, вневременной характер, базирующийся на непреходящей экзистенциальной значимости для человека.

- не проверяемость мифа. Он происходит скорее из глубин чувственности, неосознанного, фундамента, который может быть противопоставлен мышлению, поэтому не постигается в понятиях и не поддается логической проверке, поэтому о нем нельзя сказать, истинен или ложен.

- он есть чувственно-наглядная, алогическая, дологическая, форма знания.

Миф как структура сознания, выступает также и как структура веры. Такое его понимание связано с тем, что сам миф и его функционирование возможно лишь только тогда, когда он находит основание в сознании человека, в структурах его веры. Человек имеет способность верить. И пока он верит, миф существует, находится в нём - «хозяйничает» в его сознании, а, следовательно, задаёт, организует его жизнь. Таким образом, условием бытия мифа как формы сознания является человек, способный в него верить. Миф, это то, во что человек должен поверить безусловно и безоговорочно, отождествив себя с тем, во что верит. Так миф существует в человеке, а человек находится в нём, исходит из него, находит в нём опору своего бытия, не дающую ему утонуть в окружающей его реальности.

Миф соединяет в себе рациональное и иррациональное. Рациональное, поскольку без него не может мыслить себя человек, миф создаёт успокаивающее ощущение управляемости и понятности окружающего мира. Но иррациональное в мифе еще важнее, поскольку затрагивает в человеческой душе те «болевые» точки, которые находятся вне сознания человека, вне его рационализма. Миф не поддаётся верификации. О нем нельзя сказать, истинен он или ложен. Логическим критериям истины он не подвластен. Как только человек поверил в миф, так и «попал» в него. Эффективность воздействия мифа связана с априорно заданной его истинностью. Мифологическое не проверяется. Если ему нет соответствия в действительности, то в этом вина действительности, а не мифа. Тогда начинает препарироваться и подгоняться действительность, а не миф. Мифологическое может быть исправлено только на своем уровне Г.Г. Почепцов. Теория коммуникации- М.: «Рефл-бук», К.: «Ваклер» - 2001. - 656 с. С. 97..

Миф как основа бытия в том, что от него зависит суть и стиль жизненного самоощущения личности. Особенно отчётливо это проявляется в идеях об устроенности бытия, задающих основные принципы поведения и интерпретации, подспудно или явно крепящих целые эпохи культурного развития мифотворческих формаций. Эти принципы поведения и интерпретации и задают жизненную мифологему личности. Их практическое подтверждение и проверка придают мифологеме прочность и долговечность определения жизненных ориентаций и стимулов поведения. Миф возникает из стремления найти твердые основы бытия и рецепты практического действия в этом мире. Здесь принципиальное значение для интерпретации мифа имеет понятие «архе», обычно переводимое с греческого как «начало», «основа». Это, по существу, элемент традиции, то самое, что воспроизводится в мышлении и деятельности последующих поколений. Архе интерпретируется как онтологическая структура, которая, подобно кантовским априорным формам, которые, будучи истолкованы исторически, всякий раз наполняются новым содержанием. Жизнь всякого древнего мифа в современную эпоху есть также воспроизведение архе - в мышлении, ритуале и всякой иной деятельности, внешне, казалось бы, не связанной с мифом. Архе - не просто основа или начало, это скорее структурно-синтетическая конструкция жизни. Функционирование этой синтетической структуры обеспечивает поддержание некоторых устоев жизни - политических, экономических, социальных, нравственных. Изживаясь, архе приобретает негативный характер, точно также как и традиции, мифы, обычаи, являющиеся формой проявления архе, приобретают негативное содержание. Архетип, лежащий в основе жизнедеятельности того или иного народа, проявляется, как правило, в мессианских мифах, способствующих поиску народом своей идентификации. Слом этих мифов или их мутность имеют своим результатом утрату жизненной силы народа и, в конечном счёте, его гибель. Россия сегодня активно стремится обрести свою идентификацию. Это возможно только на пути возвращения к древним, давно засыпанным истокам её мифов, породившим всё богатство великой русской литературы девятнадцатого века.

Особо важен антропологический миф. Мотивирующий структуру жизни антропологический миф, выступает первоисточником всей области мифических структур бытия человека. При этом положение мифа как «априори», вне доказательства, вне конкретно-продуктивного осмысления, неосознанности придаёт ему статус сакральности, непостижимо-абсолютной полноты истины.

Прояснение онтологического статуса мифа связано с обнаружением того, что миф бытиен, а не эпифеноменально привходящ. Онтологическое существо мифа проявляется в его вплетённости в структуры бытия человека, которое и выступает конкретной явью развёрнутого смысла мифического, его рупором. Реальность мифа в том, что он образует контекст и структуру жизненного мира, в неизбывности и неуничтожимости мифа, а вовсе не в его «существовании вне и независимо от сознания». Миф так же реален, как и другие социально-исторические онтологии - не меньше, но и не больше. Иное дело, что он еще и первичен, пронизывает все иные формы человеческой жизни, в которых он может внешне затухать и вытесняться на периферию. И в то же время реальность мифа сама имеет мифический характер - миф реален, прежде всего, для человека, живущего в нем.

Динамика осуществления живого мифа проявляется в коллизиях живых людей, в них и имплицитно через них в социальной истории. Обыденная жизнь людей предстаёт как область постоянно творимого мифа. Современному цивилизованному человеку трудно понять это из-за привычки и предрассудка отождествлять миф с вымыслом, повествованием, алогическим. Это плоское понимание мифического, в котором оно выглядит фантастикой, полной символов и не лишенной нравственного назидания, напрочь отделённой от нынешнего прагматичного и трезвого, научно организованного мира. При этом современный человек не хочет замечать, насколько долговечнее и прочнее были ориентации предыдущих мифотворческих формаций. Исходя из опыта современности, они забывают, что именно доверие к настоящему является глубочайшей, существеннейшей особенностью мифа (не случайно даже вечность всегда осознавалась вечным настоящим, а настоящее каждодневья всегда таило в себе возможность прорыва к вечности или, респективно, к «последним», безукоризненным и завершенным решениям).

Но именно так можно показать миф как действительность, как суровую житейскую школу. Она позволяет безошибочно ориентироваться, практически и этически точно согласовывать свое поведение со структурой этого бытия-концепции и потому - выживать. Миф, если уж он живое существо, - обязан защитить себя в присущем ему окружении. Наглядно-трезвую простоту существования мифа, его будничную закалку не очень хочется признать из-за экзотичного синкретизма, в котором миражи сознания соединяются с непосредственной фактичностью. В исследованиях К.Леви-Стросса Леви-Стросс К. Неприрученная мысль. М., 1994. С. 384 показано, почему первобытный человек выступает простой функцией культурных универсалий, их сети. Он не может иметь ни постоянного естества, ни даже постоянной роли. Человек тут - выражение диктата полностью внешних для него структур бытия, устойчиво воспроизводящихся. Ради совпадения со строем мироздания он напряженно-деятельно играет роль его сегодняшней ячейки, неся этические модусы и характер поведения, соответствующие его тотему, клану, полу, возрастной группе, последнему имени и типу тезауруса. Человек «традиционных обществ» не обладал бы иначе способностью блестящей и устойчивой ориентацией в своей концептуально-жизненной реальности. Исследователи таких обществ показывают, как миф выступает подлинным организатором живого поведения, настоящим импульсом всяких человеческих действий. Именно мифом творится жизни орнамент такого человека.

Т.о., одна из функций мифа заключается в том, что он выступает таким структурно-синтетическим организующим основанием жизни человека. Человек живет в пространстве господства мифа. Какой миф - такая и жизнь. Труд, отдых, уклад семейной жизни - всё это сообразуется согласно мифам. М. Элиаде в этой связи заметил, что функция мифа состоит преимущественно в том, чтобы развивать отдельные модели всех человеческих ритуалов и всю значительную человеческую деятельность, идет ли речь о рекомендациях в еде, браке, работе или воспитании, искусстве или мудрости. Тем самым мифы образуют парадигмы всех значимых человеческих действий.

Выступая мировоззренческой универсалией человеческого бытия, мифическое выполняет роль селекции и трансляции исторического опыта, воспроизводства образа жизни и особенностей цивилизационного развития.

Мифическое видение мира и его восприятие на протяжении длительного времени господства мифологического мышления определяло образ мысли, «категориальную структуру сознания», и нормы поведения, в которых сочетаются сознательные и бессознательные моменты.

Исходя из всего сказанного, можно дать общую характеристику мифологического сознания. Оно характеризуется противостоянием научно-логической рациональности, непосредственностью, неотрефлектированностью мировосприятия. Что, с одной стороны, делает миф уязвимым для рациональной критики, с другой же - выводит его из её пространства. Отсюда устойчивость мифологических представлений и трудность борьбы с ними. Для рационального переубеждения человек уже должен допустить, что мифологическое объяснение происходящего не является единственно возможным и может оказаться недостоверным. Мифологемы устойчивы во времени и в разных культурных и социальных условиях дают разные манифестации. Отсюда проистекает актуальность мифологического сознания для любой культурной эпохи, меняется лишь степень его социальной престижности и сфера широкого распространения.

Постоянной областью реализации мифологического сознания является повседневность, где бытование старых и генерирование новых мифов является постоянным и интенсивным. Эта мифология выражается в современном фольклоре (городской фольклор, связанный с городской мифологией, псевдорелигиозный фольклор, отображающий мифологическую интерпретацию религии, профессиональный фольклор, связанный с профессиональной мифологией и т.д.). Бытовая мифология существует по весьма старым мифомагическим принципам, например, смешения каузальной и пространственно-временной смежности (отсюда происходит масса суеверных практик-примет, «счастливых», «несчастливых» и проч.). Страхи, включая массовые, также обусловлены не рациональным анализом их возможных причин, а мифологическим осмыслением происходящего и актуализацией мифологем (напр., мифологемы катастрофы).

На различных этапах мифотворчества эти особенности проявляются по-разному. Выделяют минимум четыре глобальных типов и этапов мифотворчества:

Первый - домифический, этап возникновения содержательного ядра мифа, когда параллельно и взаимоотраженно складывались разрозненные версии картины мироздания и соответствующие их фрагментарному синкретизму формально-натуралистические нравственные регулятивы.

Второй, уже развитый мифотворческий тип есть всеохватная космоантропная парадигма античного мира, с ее иерархийной унитарностью и соответствием микро- и мезокосмоса вырастающей из Первобездны физической вселенной. Именно по отношению к этой парадигме наиболее оправданы поиски единого бытийного корня мифического.

Третий тип глобального мифотворчества связан со становлением христианской традиции. Складывается христианский мифологический комплекс. В христианской мифологеме творения провозглашается уникальная ценность каждой личности, автономность, её независимость как бытийного центра, хотя и включенного в общий сценарий творения.

Четвёртый этап - миф современной цивилизации, рационально сконструированный, гибкий и мобильный.

бытие миф общественный сознание

ГЛАВА 2. ЧЕЛОВЕК В ПРОСТРАНСТВЕ МИФА И СИМУЛЯКРА

§ 2.1 Ремифологизация и демифологизации как особые периоды (циклы) функционирования общественного сознания

Сохраняет ли миф обозначенное выше значение и смысл для современного человека и вообще на всех этапах развития человеческой истории?

История развития человеческой культуры на всем её протяжении, так или иначе, соотносилась с мифологическим наследием первобытности и древности. Но в целом её эволюция шла в направлении «демифологизации» ПРИМЕЧАНИЕ: Термин «демифологизация» введён Р.К.Бультманом, который поставил задачу очищения христианской религии от мифов. Обозначает процесс «очищение» знания от мифов, которые рассматриваются как выдумки, заблуждения примитивного ума.. Процесс демифологизации обозначает течения мысли интеллектуальных кругов, стремящихся к «очищению» знаний и искусства от мифов, которые рассматриваются как выдумки, заблуждения примитивного архаично-отсталого ума.

Вершинами процесса демифологизации можно считать Просвещение XVIII века и позитивизм ХIХ века. Бурное развитие в это время науки наносит мощный удар по господству мифа. Но и в ХХ веке ещё многие философские школы также рьяно и упорно занимаются демифилогизацией. Это поветрие затронуло даже христианскую мысль Запада, в особенности протестантскую теологию, и нашло наиболее четкое выражение в «программе демифологизации» Бультман Р. Новый Завет и мифология//Вопросы философии. 1992. № 11. виднейшего лютеранского богослова Рудольфа Бультмана ПРИМЕЧАНИЕ: Рудольф Карл Бультман (20.08.1884-30.07.1976) - немецкий лютеранский теолог, один из основоположников диалектической теологии..

Попытки «освободить» христианство от мифа были крайне отрицательно восприняты русскими мыслителями. Они говорили о нелепости и тщетности этих попыток, поскольку религиозные учения основаны на мифе и без него мертвы. Свое мнение Бердяев выразил четко: «Мифологичности христианства пора перестать стыдиться и пора перестать освобождать христианство от мифа. Никакая богословская и метафизическая система понятий не может скрыть мифологичности христианства. Именно в мифологичности своей христианство и есть величайшая реальность. Оно превращается в абстракцию, освобождаясь от мифа» Бердяев Н.А. Филос. свободного духа. М.,1994. - С. 61.. В христианских мифах русские философы видели выражение величайших реальностей, первофеноменов духовной жизни: «Христианская религия мифологична, как всякая религия, - пишет Н.А.Бердяев, - и христианские мифы выражают и изображают глубочайшие, центральные, единственные реальности духовного мира и духовного опыта» Бердяев Н.А. Филос. свободного духа. М.,1994. - С. 60.. Когда же сознание претендует окончательно освободиться от мифов религиозных, оно подчиняется мифам антирелигиозным, - считали русские философы. Материализм также есть своеобразное мифотворчество - оно живет мифом о материи и материальной природе. Позитивизм живет другим мифом - мифом о науке. Эти мифы, хотя и не выражают глубоких реальностей духовной жизни, все же являются определенными этапами духовного пути Бердяев Н.А. Филос. свободного духа. М.,1994. - С. 97.. Поэтому миф может быть и в искусстве, и в науке, и в философии.

Все эти мифы (за исключением высоких мифов христианства) определяются русскими религиозными философами как языческие, поскольку не выражают истинных сакральных ценностей. Особую категорию среди языческих мифов образуют так называемые «современные социальные (политические) мифы», о которых писали Н.А. Бердяев, Б.П. Вышеславцев, А.Ф. Лосев и др.

Начиная с 10-х гг. ХХ в. общество сталкивается с резкой «ремифологизацией», противостоящей демифологизирующему процессу в целом. Этот бурный процесс, захватывает различные стороны европейской культуры. В его основе оказалось формирование нового апологетического отношения к мифу как вечно живому началу, выполняющему практическую функцию и в современном обществе. «Реабилитации» мифа в сознании европейского культурного общества немало способствовали идеи (философия жизни Ф.Ницше, А.Бергсона), опыт психоанализа З.Фрейда и К.Юнга, а также этнологические теории и философски-духовные искания, углубившие и разнообразившие традиционное представление о мифологии (русские философы «серебряного века», Дж.Фрейзер, Л.Леви-Брюль, Б.Малиновский, К.Леви-Стросс, Э.Кассирер и др.). По своему масштабу она значительно превзошла романтическое увлечение мифом, имевшее место в начале ХIХ в., о котором пишет К.Хюбнер, и мы упоминали в предыдущей главе.

В первой главе мы видели, что отмеченные исследователи стали рассматривать миф не в «обычном» принятом значении слова, как «сказку», «вымысел», «фантазию», а так, как его понимали в первобытных и примитивных обществах, где миф обозначал как раз «подлинное, реальное событие» и, что еще важнее, событие сакральное, значительное и служащее примером для подражания.

В соответствии с таким пониманием, культурные константы, образовавшиеся в мифических структурах в форме архетипов, служившие способом сохранения, удержания и устойчивости традиции, а также её дальнейшего творческого развития, не исчезли и в настоящее время. При этом речь шла не о возрождении «пережитков» первобытного менталитета, а о том, что некоторые аспекты и функции мифологического мышления образуют важную составляющую самого человеческого существа. По мнению М.Элиаде, «миф описывает различные, иногда драматические, мощные проявления священного (или сверхъестественного) в этом мире", а его "господствующая функция состоит в том, чтобы предоставить модели для подражания во время... любых значимых действий».

Однако это видение мифа было мало популярно в собственно философских кругах. Апология мифа звучала лишь в философском творчестве немногих представителей европейского иррационализма, тогда как в русской философии господствовал тезис о неувядающей силе мифотворчества.

Т.о., можно сделать вывод, что, несмотря на то, что с течением времени по власти мифа наносится существенный удар наукой, тем не менее, миф не исчезает из нашей жизни, и сохраняет своё значение, прежде всего, как основополагающей структуры бытия человека. Т.о., победа науки над мифом оказалась временной и иллюзорной. И речь может идти лишь о новом современном глобальном этапе мифотворчества. Один миф может сменить другой, но человек никогда не остается без мифов. Как написал Арсений Гулыга: «Миф - форма сознания, свойственная человеку, как свойственны ему другие формы сознания. Разрушение мифа приводит не к господству рациональности, а к утверждению другого мифа. Когда на смену высокому мифу приходит низкий - беда: цивилизация идет вперед, но культура распадается» Гулыга А. Миф как философская проблема //Античная культура и современная наука. - М., 1985. С. 275..

И действительно, современная эпоха мифологизирована не менее, чем архаика. Процессы мифологизации мы обнаруживаем на каждом шагу. Только проявления бытия мифа сейчас приобрели модерные формы, определяемые техническими средствами. Сам процесс изобретения и распространения мифов имеет благодаря масс-медиа глобальные масштабы. Как отмечает Н.С.Автономова ПРИМЕЧАНИЕ: Автономова Наталия Сергеевна (29 июня 1945, Рязань) - советский и российский философ, историк европейской философской мысли новейшего времени, переводчик философской литературы. Доктор философских наук, член-корреспондент Академии гуманитарных исследований., «любое элементарно-бытовое событие может быть истолковано во вселенских масштабах, приобретая, несмотря на всю свою малость и ничтожность, значение чего-то возвышенного. Замечательную штуку сыграл с людьми придуманный ими миф: исчезнув - он сохранился, будучи выдумкой - стал реальнее любой реальности, эфемерный продукт человеческой фантазии - он продолжает оказывать отнюдь не фантастическое воздействие на всю его жизнь. Как это возможно?» Н.С.Автономова. Миф: хаос и логос // Заблуждающийся разум?: Многообразие вненаучного знания / Отв. ред. и сост. И. Т. Касавин - М.: Политиздат, 1990. - С. 30-57. - С. 32..

Интерес к мифу в наши дни может быть различным: научный, поэтический, обыденный:

· Научное исследование мифов в этнографии, фольклористике и пр - научное расчленение и объяснение мифологических пластов в культуре, ломка их незыблемости и обнаружение их исторического характера.

· Художественно-эстетическая реконструкция

Среди причин нарастания процесса мифологизации можно отметить:

- бессознательная имитация, слепое воспроизведение собственной истории, мифологических архетипов, а также осознанная художественно-поэтическая реконструкция на основе романтической увлечённости мифическим.

- дискредитация науки, неспособной решать жизненно значимые вопросы человеческого бытия.

- нарастание процессов секуляризации, оставивших человека без опоры и утешения. Как отмечает Н.С.Автономова, в этом смысле функция современного мифа, существующего и функционирующего преимущественно на уровне обыденного сознания, компенсаторная: он должен дать опоры для понимания мира и действия в мире, восстановить утерянное единство слога-дела-мысли Автономова Н.С. Рассудок - Разум - Рациональность. - М.: Наука, 1988. - 287. - С. 181..

- раздвоенность современного человека, утрата им идентификационной целостности, стремление к синтезу мировоззрения в условиях расколотого сознания. Иллюзорным путем такого поиска для пронизанного обыденным сознанием мышления и оказываются апелляция к первобытной синкретичности мифа как подлинной целостности, или же конструирование подобных "синкретизмов" на материале современного сознания.

- рост национально-этнического самосознания и поиск национально-этнической самоидентификации с тенденцией к воссозданию, переосмыслению мифического архетипа, а также формированию нового мифа в её границах.

- стремление использовать особенности мифологической формы знания в целях манипуляции сознанием и поведением широких слоёв населения в интересах управляющего меньшинства. В этом смысле она является следствием искусственного навязывания мифопорождающих представлений о действительности или косвенного внедрения в подсознание человека готовых мифов, построенных идеологами и предназначенных для массового употребления. Встаёт вопрос о безопасности мифологизации обыденной жизни, построения новых мифов.

Анализ современной ремифологизации приводит нас к необходимости выделять её позитивную и негативную стороны. В своём позитивном плане - это возрождение общекультурного интереса к мифологическому мировосприятию с целью найти некие фундаментальные свойства бытия в ситуации дискредитации науки, неспособной решать жизненно значимые вопросы, и нарастания процессов секуляризации, оставивших человека без опоры и утешения. Это новое обращение к мифу есть попытка восстановления цельности субъективного и объективного, стремление по-новому осмыслить и переосмыслить первоэлементы мифологического сознания с целью формирования новой, отвечающей современности, модели мира и представления о нём.

В негативном аспекте ремифологизация выступает как искусственное конструирование и навязывание ложного иллюзорного сознания и поведения широким слоям населения с целью его манипуляции. При этом массовое сознание, подвергаясь глубокому психологическому воздействию со стороны средств массовой информации, является благодатной почвой для конструирования новой мифологии, так как связано с проявлениями коллективного бессознательного. Электронные средства массовой информации объединяют людей таким образом, что каждый выступает не только в качестве потребителя, а также в качестве соучастника телевизионного и тому подобного мифотворчества. Вот почему нам представляется обоснованным вывод о том, что современная массовая культура стала не только индустрией развлечения, но и индустрией по производству и распространению ложных иллюзорных мифов.

Анализируя процесс современной ремифологизации, учёные всё чаще приходят к выводам, что миф тоже может быть рассмотрен как рациональность, но только особого типа. В разное время, вспомним, доказать это пытались многие учёные, начиная с Кассирера, далее структуралисты, русские философы. Пишут об этом сегодня отечественные учёные См., например, Автономова Н.С. Рассудок - Разум - Рациональность. - М.: Наука, 1988. и западные коллеги См., например, Хюбнер К. Рациональность мифического // Истина мифа. Часть III. М., 1996..

Поставленный ремифологизацией вопрос о рациональности мифа рассматривается как вызов нашей эпохе, опирающейся на убеждение - миф, что рациональность является принадлежностью исключительно науки. И научная форма истолкования мира - единственно приемлемая и превосходящая все другие, является победой света разума над мраком предрассудков и иррациональности. Однако, проведя детальное исследование мифа, К.Хюбнер показывает, что система мышления и опыта составляющая миф, также является рациональной.

Нам думается, что современная смена циклов демифологизации и ремифологизации общественного сознания можно представить как процесс смены стилей рациональности, особенности которого рассматривались нами в ряде статей См., например: Кириллова Е.А., Викторук Е.Н. Критика «Критики научной рациональности как следствия трансформации стиля мышления» // Актуальные проблемы философии: Сб. научных работ студентов и молодых учёных по итогам межвузовской научно-практической конференции. - Красноярск: СибГТУ, 2010. - 120. - С. 91-97; Кириллова Е.А. Классическая рациональность и мужской стиль мышления в науке; Кириллова Е.А. Проблемы моделирования хроноскопа // Студенческая наука - взгляд в будущее: мат-лы Всерос. студ. науч. конф. Ч. 2 / КрасГАУ. - Красноярск, 2008..

На рубеже ХХ-ХХI вв. философы, социологи и науковеды активно обсуждают проблему научной рациональности. А в философии науки она стала одной из самых злободневных. В то же время в философии науки последнего периода сложилось крайне критическое отношение к рациональности вообще, и научной, в частности. Рассмотрению причин этой чуть ли ни повсеместной критики научной рациональности посвящена статья О.В. Гуторович Гуторович О.В. Критика научной рациональности как следствие трансформации стиля мышления// «Современная философия науки: состояние и перспективы». Сб.н.тр. М.: Изд-во. РАН, 2003., которую мы подвергли тщательному рассмотрению См.: Кириллова Е.А., Викторук Е.Н. Критика «Критики научной рациональности как следствия трансформации стиля мышления» // Актуальные проблемы философии: Сб. научных работ студентов и молодых учёных по итогам межвузовской научно-практической конференции. - Красноярск: СибГТУ, 2010. - 120. - С. 91-97.. Она показывает, что индустриальная цивилизация - рациональная (скажем вернее, демифологизированая), ключевую роль в которой играет наука. Т.е. эта рациональность носит научную форму. Но в ХХ в. научно-рациональная цивилизация порождает проблемы, ставящие под вопрос само существование человечества. При этом наука бессильна в их решении, более того, сама становится источником многих затруднений, ведя западную цивилизацию к неизбежному закату и гибели. Беспокойство о судьбе этой цивилизации, о перспективах науки, и научно-рационального стиля мышления и вызывает столь глубокий интерес к проблеме.

Наука, т.о., сегодня перестаёт быть образцом рациональности. Между рациональностью и наукой более не ставится знак равенства. Ссылаясь на статью П.П.Гайденко «Проблема рациональности на исходе ХХ века» Гайденко П.П. Проблема рациональности на исходе ХХ века//Вопросы философии. 1991, № 6., О.В.Гуторович утверждает, что рациональность и научность не одно и то же, высказывает предположение о складывании нового стиля мышления, ориентированного на вненаучные картины мира, приоритет в котором отдаётся чувственно-конкретной форме знания. В подтверждение правомерности своего предположения автор приводит ещё одну бытующую сегодня гипотезу о том, что человечество, подобно маятнику, постоянно переходит из фазы предпочтения рационального мышления и науки в фазу упадка рационализма и усиления тяги к мистическому, и приводит примеры из истории: Классическая Греция VI в. до н.э., с одной стороны, и конец правления Перикла, - с другой, когда господствовали всевозможные культы, магические врачевания, мифы, астрологические прогнозы. «Видимо, и современное человечество вступило в завершающую фазу расцвета рационализма, начало которой было положено веком Просвещения», - заключает она. И хотя данное утверждение вряд ли может претендовать на научную строгость и объективность, нам оно представляется весьма занятным. Итак, маятник человечества качнулся сегодня от рационализма в сторону мистицизма. Если это так, то, что оно сулит человечеству? Может быть новое средневековье, как утверждает УМБЕРТО ЭКО? В романе «Маятник Фуко» изданном в 1988 г., Эко даёт блестящий пародийный анализ культурно-исторической сумятицы современного интеллигентного сознания. Предупреждает об опасностях умственной неаккуратности, порождающей чудовищ, от которых лишь шаг к фашистскому мракобесию. В работе «Средние века уже начались» Эко Умберто Средние века уже начались. http://anthropology.ru/ru/texts/eco/midages.html писатель говорит, что с недавнего времени о нашей эпохе с разных сторон начали говорить как о новом Средневековье, и рассматривает самый мрачный вариант развития событий. Также и в других работах Эко Умберто Наука, технология и магия http://www.zip.org.ua/2007/09/magic/ У.Эко показывает, какие сегодня происходят странные вещи: урезаются средства, отводимые на науку, а общественность совершенно не возмущается урезанием. Общественность возмутилась, если бы закрыли больницу или повысили цены на лекарства, однако она остается невозмутимой, когда прикрывают долгие и медленные научные исследования. Потому что цепь последствий и причин длинная, опосредованная, а не «раз-два-три», как в волшебстве и мистике, к которой сегодня тяготеет общественное сознание. Даже некоторые правители по официальным сообщениям Белого дома, советуются с магами и астрологами, и в своих позициях иногда ближе к человеку с улицы, чем к человеку из лаборатории. Причины этого У.Эко видит, в частности, в мистическом подходе масс-медиа.