Миф как одна из основополагающих структур сознания и бытия человека

Симулякры отныне «берут верх над историей» - пишет Бодрийяр, и «ликвидируют нас вместе с историей» Там же. С 94.. Поэтому Бодрийяр описывает наше время, как время «уже состоявшегося» виртуального Апокалипсиса. Реальность поглощена симулякрами и более не является референтом чего бы то ни было. Но «Нашим апокалипсисом является само наступление виртуальности, которое лишает нас реального события апокалипсиса» Там же. С. 23. Сегодня всякий может свободно пережить, коль скоро ему это будет угодно, «конец света», например, в виртуальном пространстве видеоигр, становящихся все более и более реальными (что превосходно обыграно в культовом фильме наших дней «Матрица»), или в наркотических видениях. Но именно это и делает всех нас максимально зависимыми, т.к. удаляет от единой Истины, которая делает свободными. Разрушен, деконструирован самой «виртуальной жизнью» основополагающий принцип монизма, лежащий в основании классической рациональности, и диалектика - которую Бодрийяр называет последним «симулякром» классического рационализма, сопряженного исторически с первым и вторым «порядками» симулякров - не в состоянии разрешить проблему утраченного единства. Диалектика лишь формально упорядочивает его... Диалектизировать... теорию и практику, или же означающее и означаемое, язык и речь - все это тщетные попытки тотализации Там же. С 360.

В работе «Общество потребления: его мифы, его структуры», предшествующей «Символическому обмену и смерти», уже находятся изложенные идеи. Бодрийяр рассматривает эволюцию человечества в трех этапах: «первобытное» общество; бужуазно-капиталистическая цивилизация; и современная стадия «постмодерна», для которой характерно замещение культурных и экономических ценностей симулякрами. Последняя стадия - это посткапиталлистическое состояние, характеризующееся «концом» исторически сложившихся институтов, привычных человеку по стадии «политической экономии» (производству, политическому представительству, революционному движению, диалектике). «Конец» заключается в их незаметном замещении подобиями, обозначающими их в реальную величину и в реальном времени Жан Бодрийяр. Символический обмен и смерть. - М.: "Добросвет" 2000 - 387 стр.

Современное общество Бодрийяр рассматривает как «общество потребления» Ж. Бодрийяр. Общество потребления: его мифы, его структуры. 1970., которое создает мифические миры. Мифическая составляющая современного общества является его неотъемлемой частью, его сутью. Как такая сложная структура может быть одновременно и собой и мифом, при этом мифом о себе самом? По утверждению Бодрийяра, «общество потребления» «в себе самом есть свой собственный миф». Как это происходит? Идея «потребления» как миф утверждается в коллективном представлении.

Но «общество потребления» мы обнаруживаем не только на субъективном уровне, оно так же имеет воплощение, особенно в странах запада, в виде «практик потребления». «Общество потребления» есть специфическая форма организации современных социальных практик. «Практика потребления» - это то равнодушие, с которым люди потребляют знаки, довольствуясь ими. «Знаки и сообщения исчерпывают то, что мы потребляем, поскольку содержание сообщений и означаемые нам безразличны» Ж. Бодрийяр. Общество потребления: его мифы, его структуры. С.???. Человек отстранен от мира под прикрытием знаков. Он отстранен от культурных, экономических ценностей, замещаемых универсально распространившимися симулякрами. Симулякр начинает заменять в сознании человека место истинного знания, старательно вытесняя последнее.

Безмятежность потребления симулякров, говорит Бодрийяр, основана на том эмоциональном удовлетворении, которое получает человек, например просматривая новости. Он приводит в качестве примера потребление западным телезрителем репортажей о войне во Вьетнаме. Находясь с одной стороны, на безопасном расстоянии от видимых действий, потребитель в то же время как бы присутствует в гуще событий, эмоционально заводится. Благодаря массовым коммуникациям, реальный мир воспринимается совсем не реально. Впрочем, так же и сам индивид теряет реальное ощущение себя, своего образа. Ему неоткуда посмотреть на себя, нет той стороны, что не заполнена вещами, знаками. Бодрийяр здесь приводит метафору витрин - оптических конструкций потребления. Витрины заменили человеку зеркала. Они не отражают смотрящего в них, но навязывают созерцание множества вещей, знаков.

В книге «Симулякры и симуляция» (1981) в первой главе, «Прецессия симулякров», Бодрийяр задаёт определение симуляции как «порождения, при помощи моделей, реального без истока и реальности: гиперреального». Симулякр есть продукт процесса симуляции, которая скрывает отсутствие «подлинной реальности». «Дефицит реальности» у Бодрийара - это не дефицит вещей и поступков. Напротив, он пишет об их нарастающем «перепроизводстве» в качестве знаков реального. Утрата реальности - это утрата ценностного наполнения вещей и поступков, утрата различения знака-образа и референта-реальности.

Бодрийяр различает четыре последовательные фазы отношения между знаками и реальностью:

1. образ является отражением подлинной реальности;

2. он маскирует и извращает подлинную реальность;

3. он маскирует отсутствие подлинной реальности;

4. он не имеет никакой связи с какой бы то ни было реальностью.

Бодрийяр описывает разнообразные симулякры, замещающие реальность. Например, в главе «Гипермаркет и гипертовар» он показывает, как гиперпространство товаров производит во многих отношениях новую социальность. «Стоит посмотреть, как он централизует и перераспределяет целый район вместе с его населением, как он концентрирует и рационализирует расписание дня, маршруты движения, поведение людей - создавая гигантское движение вперед и назад, чрезвычайно похожее на движение постоянных пользователей пригородным транспортом, которые в определенные часы поглощаются и выбрасываются обратно своим местом работы» Ж. Бодрийяр. Симулякры и симуляция. - С.40..

Мифы - симулякры используются сегодня, например, для симуляций инноваций, технологического прогресса, демократии и т.п. Вычлененные из архаичных мифических структур, они включаются в любые комбинации с бытовыми предметами и жестами и служат знаками, маркирующими эти комбинации как «художественное творчество».

Собственно политический процесс покинул заседания партийных и правительственных комитетов, составляющих программы реформ, распределяющих функции и контролирующих их выполнение. Покинул он и межфракционные переговоры, и партийные митинги. Политика ныне творится в PR-агентствах, в телестудиях и на концертных площадках. Управление и политика в конце XX в. разошлись точно так же, как разошлись производство и экономика.

Следствием становится изменение характера политического режима - массовой демократии. В ходе выборов больше не происходит сколько-нибудь существенная смена чиновников-экспертов, которые осуществляют рутинную работу по управлению в «коридорах власти». Меняются так называемые публичные политики, то есть те, кто буквально работает на публику. В наиболее развитых странах Запада это уже почти аксиома. Наличие у кандидатов на выборные государственные посты четкой идеологической позиции, попытки следовать заявленным курсом реформ становятся попросту социально опасными в условиях благополучного и стабильного общества.

Замена реальных политических позиций и действий их образами сохраняет модернистскую политику в виде симулякров и обеспечивает успех тем кандидатам, чей имидж, а вовсе не программа или действия, зримо воплощает ценности Свободы и Прогресса. Дифференциация деполитизированных профессиональных управленцев и носителей имиджа - публичных политиков суть очевидный симптом симуляции и виртуализации главных институтов народовластия - выборов и собственно государства. Поскольку симулякры замещают реальные поступки политиков и волеизъявление граждан, постольку исполнение социальных ролей политиков - кандидатов и «государственных мужей», а также роли избирателя становится мнимыми, ложно-иллюзорными.

Утратившие реальность многопартийность и парламентаризм симулируются экспертами-консультантами и имиджмейкерами как удобная и привычная среда состязания политических образов. Партии, возникавшие как представители классовых, этнических, конфессиональных, региональных интересов, превратились в «марки» - эмблемы и рекламные слоганы, традиционно привлекающие электорат.

Императив использования приверженности «марке» движет процессом симуляции партийной организации политической борьбы. Там, где «марка» - давняя традиция, атрибуты образа «старых добрых» либералов, социал-демократов или коммунистов старательно поддерживаются, даже если первоначальные идеология и практика принципиально изменились и продолжают трансформироваться. Там, где «марка» отсутствует, партии и движения создаются и распадаются с калейдоскопической быстротой в стремлении найти привлекательный имидж. Создание привлекательного образа обеспечивает успех в борьбе за власть.

§ 2.4 Особенности процесса мифологизации общественного сознания в современном российском обществе

Сегодня современное российское общество мифологизировано не менее чем архаичное. В России процесс ремифологизации особенно обострился на фоне всеобщего кризиса. Наблюдается активное оживление «неомифологических» устремлений в искусстве, художественной литературе, науке и обыденном сознании. Так в рамках «альтернативной истории» рисуются дивные картины исторического прошлого нашей родины и глобального исторического процесса, отмеченные вторжением в повседневность потусторонних или сверхъестественных сил.

Общественное сознание, в котором мы сегодня живем в России, это по преимуществу сознание мифологическое. Специалисты сегодня отмечают в России, как, впрочем, и во многих других странах, сильно возбужденное мифологическое сознание. И это неудивительно. Мы переживаем процесс распада империи и одновременно попытку её реставрации. В этих условиях неизбежно нарастает процесс мифологизации сознания и традиционализации общественной жизни. Почти весь комплекс социальных проблем приобретает этнические и религиозно-мифологические окраски.

Распад традиционных социальных и политических структур, упадок культуры, характерный для кризисных периодов общественного развития, с особой силой проявился в современной России, что привело сегодня не только к утрате чувства общности, но и к трагическому феномену «распада русской души», отмечаемому многими мыслителями. В такие периоды, естественно, происходит оживление мифотворческих способностей человеческого сознания, миф завоевывает умы и чувства людей благодаря присущему ему от природы качеству - способности дать целостную картину мира. Но миф, как уже отмечалось, может быть подлинным, прекрасным, высоким, целительным, а может быть и грубым, низким и губительным, мертвящим. Каким будет миф новой России? Речь идет об основном мифе, способном сплотить страну, воссоздать утраченную общность. Или это будет неподлинный мёртвый миф - превращённая форма - симулякр, навязывание и господство которого губительно для нашего общества. Можно сказать, что сегодня идёт борьба мифов за быть или не быть России. Если мы хотим обрести ориентиры на будущее (которые столь необходимы в наше время!), то должны разобраться в своем прошлом и настоящем. Россия сегодня активно стремится обрести свою самоидентификацию. Это возможно только на пути возвращения к древним, давно засыпанным истокам её мифов, породившим всё богатство великой русской культуры девятнадцатого века.

Процессы мифологизации мы сегодня можем обнаружить, буквально, на каждом шагу. Например, наша литература, Гоголь, Достоевский? Это не что иное, как художественное оформление русского мифа или центральной русской идеи - идеи мессианства. Она прочитывается буквально во всей гениальной русской литературе. Это же следует сказать и относительно русской религиозной философии. Мифы русской идеи, столь популярные в отечественной мысли XIX - начала ХХ веков, стали вновь актуальны сегодня на исходе ХХ - начале XXI веков.

Представляется интересным обратиться к образу мифа, который господствовал в отечественной философии «серебряного века» и был порожден яркими выразителями русской идеи. Традиционно именно в рамках русской идеи осмысливались своеобразие исторической судьбы России, её миссия и призвание в мире.

Само существо русской идеи образует ряд теснейшим образом связанных идей: Всеединства, Софийности, Богочеловечества, Соборности, добавим сюда же идею Всеславянства, которые можно охарактеризовать как Мифы. О философских мифах много писал Н.А. Бердяев. Однако, следует подчеркнуть ограниченность понимания русскими религиозными философами «истинного мифа» рамками религиозно-христианского этапа мифотворчества. Что же касается предыдущих этапов (домифического и античного - языческих по своей природе), а также современного, то они рассматривались ими как языческие, не выражающие истинных сакральных ценностей. Следовательно, глубже и дальше христианских мифов они не идут. Не случайно, поэтому Владимир Соловьёв критически отнёсся к идее - мифу Всеславянства Н.Я.Данилевского и его замечательному произведению «Россия и Европа», назвав последнее нелепым и несуразным.

В искусстве ХХ века мифологизм оказался универсальным языком описания сущностных законов природного и социального бытия, вечных моделей общественного и личного поведения человека (в силу природной символичности). Таков в современной литературе своеобразный жанр «фэнтези» - синтез воображения и фантазии с реальностью, старого мифа с его новым толкованием, новым мифом.

В 90-е годы прошлого столетия произведения, относящиеся к стилю «фэнтези», стали появляться и в России, в основе которой - русская или славянская мифопоэтическая картина мира, по-новому реконструируемая, осмысливаемая и представляемая. Чаще всего эти произведения представлены в жанре «романа-мифа», в основе которого - художественный синтез разнообразных и разнонаправленных традиций. Это может быть «историзированный миф» или мифологизированное историческое предание, мифо-«философский» роман или мифологизированный роман-эпопея, в который включаются традиционные и нетрадиционные символы и образы, используются принципы мифологического моделирования, а сюжеты носят мифологический характер. При этом часто в основу кладется коллизия, позволяющая реализовать вечную, «общечеловеческую» этико-философскую истину, а мифологические образы оказываются способом выражения человеческих качеств, свойств, норм поведения. Таков, например, продолжающий создаваться цикл Ю.Никитина «Трое из леса», «Гиперборей», «Вещий Олег», «Царьград», и другие. Эти «трое из леса» будучи постоянными героями цикла, связывают воедино многообразие пространств, глубину времен, а также всю «жить» и «нежить» описываемого мира. Мифическая структура позволяет автору «раздвигать» пространственно-временные границы цикла до бесконечности.

Современная литература, как правило, использует, древний миф в качестве "арсенала" сюжетов, которые переосмысливаются в свете новых представлений о мире, удерживает ряд мифологических моделей, которые трансформируются, включаясь в новые формы и структуры.

Очевидно, что начиная с 80-х годов, в русской литературе стала актуальной потребность построить новую целостную модель мира и человека в нём с высокой степенью обобщения и безусловного приятия, что предполагает активное развитие условных форм отражения действительности. Распространенность мифологической картины мира в современной молодежной прозе - свидетельство обостренного интереса к вопросам бытийного характера, стремления выйти на более широкий уровень обобщения, вплоть до моделирования цельной картины мира и человека, подтверждение ранее отмеченного усиления философского, интеллектуального потенциала литературы.

Идеологи и политики сегодня часто пользуются мифом для более успешной мобилизации чувств и инстинктов масс. Но псевдомифы лишь потому имеют такой успех, что они идут, по-видимому, навстречу «мифической потребности» человека. Неподлинные мифы, т.о., тоже имеют отношение к реальности, ибо они пробуждают глубоко укоренившиеся формы представлений, даже если они при этом наполняются новым содержанием и поэтому рассматриваются отстраненно. Политические демагоги используют такой подлинный мифический потенциал сообразно со своими целями и даже злоупотребляют им. Они умело пробуждают определенные ассоциации, затрагивающие всё еще живые, хоть и вытесняемые формы опыта. Это воздействие тем интенсивнее, чем сильнее было вытеснение, искавшее лишь клапан, чтобы вздохнуть полной грудью. Например, Гитлер мастерски смог употребить миф о рейхе и нации глубоко уязвленный Версальским договором в качестве движителя своих расистских и антисемитских псевдомифов.

Поэтому, борясь с псевдомифами, - призывает К.Хюбнер, - не следует забывать, что существуют также подлинные мифы, которые всё еще образуют одно из оснований современных национальных государств и соответствуют самым глубинным человеческим чувствам. До сих пор неясно, как можно от них полностью отказаться, не разрушая современного политического ландшафта. Поэтому неверно утверждать, что только всеохватывающая демифологизация политической жизни указывает путь к истине, свободе и миру. Чем сильнее блекнет ошибочная вера в то, что всякий миф ведет к политической катастрофе, тем вернее будут продолжать действовать и в будущем те мифы, политическое значение которых несокрушимо и в созданных по демократическому образцу странах.

Проблема превращённых форм мифа приобретает особое значение, когда возникает вопрос о нарушении нормального функционирования систем общества, или о такой общественно-исторической ситуации сознания, в которой ясно ощущается необходимость их слома. Превращенная форма мифа страшна не столько потому, что она скрывает от нас истину или видимость выдает за сущность. Беда в том, что человек с удовольствием (особенно, если ему выгодно) поддается на обман, начинает верить в иллюзии. Он даже строит на ложных мифологизированных отношениях свои расчеты и модели бытия в этом мире.

В противовес просветительским предрассудкам Маркс, и Ленин постоянно обращали внимание на факт, что возникшие идеи, представления, мифы и иллюзии устранимы не столько идейной критикой, сколько практическим опытом измененной реальной деятельности, опытом классов и социальных групп. Анализируя превращённые формы сознания, Маркс разработал предметно-редуктивный способ анализа сознания, как эффекта игры отношений в реальных общественных системах, способ как обнаружения первичных предметностей, «смыслов» сознания, так и классифицирования затем всех вторичных образований, которые своими систематизациями и объяснениями на деле лишь развертывают уже наличные и сознанием положенные свойства этих особых предметов. Поэтому анализ Маркса имел перед собой задачу:

1) восстановить первичные образования сознания по их предметам, а не по тем отношениям, которые выступают в идеологических систематизациях;

2) понять внутренний ход самого рационализированного рассуждения, развертывая его из скрытой зависимости «логической» мысли от свойств той объективной видимости, тех квазипредметов, которые образовались в структурных механизмах социальных систем.



ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В заключение хочется ещё раз подчеркнуть следующие моменты.

Мир бытия человека имеет многоструктурный, слоисто-ячеечный характер. Человек существует не только в разных материальных, вещно-предметных, социально-институциональных, но и духовных, универсально-мировоззренческих, культурно-символических и знаковых пространствах и горизонтах: творит мифы, создает мир искусства, науки и философии, погружается в структуры веры.

В современной философии сложилось много различных подходов и направлений анализа сущности и структуры человеческого бытия, но задача исчерпывающего раскрытия его глубинных оснований, учёта, систематизация и классификации основополагающих структурных компонентов жизни человека далека от разрешения. Отсутствуют и строгое определение понятия «основополагающие структуры бытия человека», несмотря на то, что оно повсеместно используется. Исходя из смысла, вкладываемого в это понятие современными философскими направлениями и подходами, мы предложили его рабочее определение, из которого исходили в своём исследовании: Сущностные основополагающие структуры бытия человека - это такие глубинные структурно-синтетические основания, константы и универсалии его жизнедеятельности, которые:

- определённым образом организуют её;

- предопределяют способ его существования;

- задают устойчивые взаимосвязи с окружающим миром.

Организуя жизнедеятельность человека, эти структуры задают человеку определённый образ жизни и мысли, труда и отдыха, семьи, быта и повседневного поведения. Эти структуры имеют как материальный, вещно-предметный, социально-институциональный, так и духовный, универсально-мировоззренческий и культурно-символический характер.

Духовные универсальные структуры бытия человека, согласно исследованиям В.С.Стёпина, обнаруживают себя как:

· устойчивая форма селекции и трансляции социально-исторического опыта;

· категориальная структура сознания в ту или иную историческую эпоху;

· предельно обобщенная картина человеческого жизненного мира, посредством которой вводится представление о человеке и мире и фиксируется шкала ценностей, принятая в определенном типе культуры

Одной из таких духовных универсалий человеческого бытия, безусловно, является структура мифа.

Феномен мифа сегодня изучают представители разных дисциплин - религиоведы, этнографы, философы, литературоведы, лингвисты, историки культуры. При этом зачастую многими исследователями он рассматривается как древняя сказка, предание, фантазия архаичного мышления. Специфика философского подхода в том, что он стремится к раскрытию сути мифа как универсально-мировоззренческой и культурно-символической структуры сознания, укоренённой в бытии человека, и тем самым задаёт проблеме его исследования онтологические параметры.

Изучив историю формирования взглядов на миф как важнейшую структуру духовного бытия человека, мы поняли, что такой анализ мифа начинается с ритуально-социологической его интерпретации в середине 19 века. Затем его продолжают представители психоаналитической концепции (Карл Юнг), далее существенный вклад вносит Э.Кассирер, а в середине 20 века представитель структурализма - К.Леви Строс. И наконец, нынешняя интерпретация мифа как нуминозного опыта (М.Элиаде), рассматривающая центром мифа архетип, который есть выражение божественной реальности.

В России философская интерпретация мифа осуществлялась представителями философии «серебряного века», прежде всего А.Ф.Лосевым.

Несмотря на то, что отмеченные направления мысли внесли большой вклад в прояснение и построение философской онтологии мифа, эта работа не завершена в виду сложности изучаемого феномена.

На наш взгляд, всё разнообразие философских интерпретаций мифа, можно сгруппировать по двум линиям: миф как форма знания; и миф как структура сознания человека, укоренённая в его бытии (ритуал-социологическая, трансцендентализм, структурализм, А.Ф.Лосев, нуминозная трактовка). Что, в свою очередь, выражает два основных аспекта проблемы мифа - гносеологический и онтологический, находящихся в неразрывном единстве. Разумеется, это единство допускает теоретическое вычленение и специальный анализ онтологического или, наоборот, гносеологического аспекта и даже формулировку их в виде особых вопросов.

Суть гносеологического вопроса проблемы мифа как формы знания состоит в следующем: Возможно ли мифопоэтическое познание, мыслящее образами, воображаемыми сказаниями и преданиями, равносильное логическому познанию, мыслящему в формах понятий, суждений и умозаключений? И тут, как мы видели, возможны две крайние т.з. относительно истинности и достоверности мифической формы знания: 1. Миф есть наиболее реальное и полное осознание действительности, форма знания, свойственная человеку даже на высочайшей ступени культурного развития (например, русская философия); 2. Миф - вымысел, фантастика, сказка, плод примитивного отсталого ума.

Если на этот вопрос дается утвердительный ответ, значит, для познания мира существует два равномощных способа постижения - Логос и Мифос, и, в случае устранения одного из них, функцию познания берет на себя другой.

В онтологическом плане миф следует описать как подлинную и максимально конкретную реально существующую структуру, укоренённую в материальном и духовном бытии человека. Попытки сделать это, мы видели в философских концепциях. Ритуал-социологическая интерпретация на основе обширных этнографических исследований обосновывает укоренённость мифа в бытии человека посредством ритуала, обряда и традиции, свода правил и принципов поведения. Она объясняет истоки мифа и ритуала как естественно спонтанный процесс становления жизни самого человека. Карл Юнг, структуралисты, М.Элиаде укоренённость мифа обосновывают с помощью раскрытия его глубинного архетипического содержания, которое, в свою очередь, понимается по-разному.

Принципиальное значение здесь для онтологической интерпретации мифа имеет понятие «архе». Это, по существу, элемент традиции, то самое, что воспроизводится в мышлении и деятельности последующих поколений. Архе интерпретируется как глубинная онтологическая структура и содержание мифа. Это не просто основа или начало, это скорее структурно-синтетическая конструкция жизни. Её функционирование обеспечивает поддержание определённых устоев жизни - политических, экономических, социальных, нравственных. Культурные константы, образовавшиеся в мифических структурах в форме архетипов, служившие способом сохранения, удержания и устойчивости традиции, а также её дальнейшего творческого развития, не исчезли и в настоящее время, образуют важную составляющую существа человеческой жизни. Бытие всякого древнего мифа в современную эпоху есть также воспроизведение архе - в мышлении, ритуале и всякой иной деятельности, внешне, казалось бы, не связанной с мифом.

Реальность мифа в том, что он образует контекст и структуру жизненного мира, пронизывает все формы человеческой жизни (в которых он может затухать и вытесняться на периферию, но только внешне и временно), в его неизбывности и неуничтожимости. И в то же время реальность мифа имеет мифический характер - миф реален, прежде всего, для человека, живущего в нём.

В работе мы пришли к выводу, что миф как форма знания и структура сознания имеют различный набор основных черт, часто противоположных друг другу (см.: табл. №№ 1, 2).

Анализируя процесс ремифологизации, мы показали, что он имеет как позитивную, так и негативную стороны, отметили, что он поставил вопрос о рациональности мифа. Начиная с Кассирера и структуралистов, исследователи стремятся обосновать, что система мышления и опыта, составляющая миф, так же является рациональной. Но эта рациональность отличается от научной. Так, в отличие от Фейерабенда, К.Хюбнер признает, что правила и стандарты рациональности обусловлены исторической традицией, и не ограничиваются наукой. Он показывает, что миф, который противопоставлялся науке как нечто иррациональное, на деле имеют свою особую рациональность.

Мы предположили, что новый формирующийся сегодня вненаучный стиль мышления в снятом виде должен содержать и научную и мифологическую рациональность, тем самым воплощая диалектику старого и нового стилей мышления, Мифоса и Логоса, о которой писал ещё А.Ф.Лосев. Оба компонента целостного разума - Логос и Мифос, научный и вненаучный стили рациональности могут успешно дополнять друг друга, и совсем не обязательно их противопоставление. Т.о., включение мифогенеза в архитектонику разума будет способствовать преодолению дуализма исторических стилей мышления. Возможно, это и есть основа преодоления двухвекового дуализма природы и культуры.

В исследовании мы показали, что миф, будучи духовным продуктом сознания, может быть рассмотрен как его первичные образования, «первичные предметности сознания» - «превращённая квазипредметная форма реальности»; и вторичные образования сознания - «превращённая форма сознания». Из первичного миф превращается во вторичное образование сознания - превращённую форму. Последняя в процессе неоднократного превращения превращений, утратив всякие следы и нити, связывающие её с объективным реальным содержанием, превращается в симулякр. Происходит трансформация предметного содержания мифа, замещение его образами-симуляциями. От него остаётся одна форма, симулирующая первичное предметное содержание мифической структуры.

Т.о., возникает основание различать мифы подлинные и неподлинные, настоящие и ложные. Подлинный миф позволяет выделить его прафеномен, знаковым инобытием которого он является, возникает спонтанно, естественно исторически, передаваясь из поколения в поколение. Неподлинные ненастоящие формы мифа - это мифы-превращённые формы и мифы-симулякры. Они не возникают спонтанно и не вырастают исторически, а сознательно формируются идеологами с определёнными целями. Своими систематизациями и классификациями идеологи окончательно выхолащивают первичные предметности сознания. Неподлинный миф в любой форме (идеологической, политической, религиозной и т.п.) лишь орудие, с помощью которого одна группа или класс оглупляет другие, для того чтобы лучше угнетать их («опиум для народа»). Сегодня идеологи и политики также часто пользуются мифом для более успешной мобилизации чувств и инстинктов масс. Но псевдомифы лишь потому имеют такой успех, что они идут, по-видимому, навстречу «мифической потребности» человека, и, следовательно, имеют какое-то отношение к реальности, которую они симулируют и замещают.

В наши дни подобного рода мифами-симулякрами изобилует общественное сознание. СМИ создают всё новые псевдомифы - мнимые образы, мобилизующие и стимулирующие развитие потребительских способностей человека. Миф перестаёт быть формой отражения окружающей реальности, а всё более становится виртуозно сработанной легендой, созданной с целью воздействия на общественное сознание, превращается в симуляцию. Вычлененные из архаичных мифических структур, мифы-симулякры и превращённые формы включаются в любые комбинации с бытовыми предметами и жестами и служат знаками, маркирующими эти комбинации. Великие предания древности беззастенчиво и цинично используются для оправдания современной безнравственности, ориентации на безудержное потребление, определение выбора одежды, еды, косметики, партнёра и т.п. Такого рода замещение сегодня можно наблюдать практически во всех сферах жизни современного человека. Особенно широкий размах эти процессы имеют в политике. Борьба за политическую власть сейчас - это не борьба партийных организаций или конкуренция программ действий. Это борьба образов - политических имиджей и рейтинга, которые создают имиджмейкеры, пресс-секретари и «звезды» шоу-бизнеса, рекрутируемые на время политических кампаний. Утратившие реальность многопартийность и парламентаризм симулируются экспертами-консультантами и имиджмейкерами как удобная и привычная среда состязания политических образов. Партии, возникавшие как представители классовых, этнических, конфессиональных, региональных интересов, превратились в «марки» - эмблемы и рекламные слоганы, традиционно привлекающие электорат.

Сегодня в России специалисты отмечают сильно возбужденное мифологическое сознание. Особенно глубоко процесс ремифологизации обострился в России на фоне всеобщего кризиса, когда наблюдается активное оживление «неомифологических» устремлений в искусстве, литературе, науке и обыденном сознании. В их основе русская или славянская мифопоэтическая картина мира, по-новому реконструируемая, осмысливаемая и представляемая. Это может быть «историзированный миф» или мифологизированное историческое предание, мифо-«философский» роман или мифологизированный роман-эпопея, в который включаются традиционные и нетрадиционные символы и образы, используются принципы мифологического моделирования, а сюжеты носят мифический характер.

Так в рамках «альтернативной истории» рисуются дивные картины глобального исторического процесса и прошлого нашей родины, отмеченные вторжением в повседневность инопланетных, потусторонних или сверхъестественных сил. Появились неомифологические философские произведения. Из них особой популярностью среди населения пользуются произведения Бабикова Ю.А. (Что происходит с планетой Земля; Реклостер «Земля-2»; Расшифровки пиктограмм (кругов на полях) и т.д.), Николая Левашова и др. Сегодня у нас есть левашовцы, крикоровцы, всеясветники и т.п. В художественной литературе - это произведения в стиле жанра «фэнтези». Таков, например, продолжающий создаваться цикл Ю.Никитина «Трое из леса». Эти «трое из леса», будучи постоянными героями цикла, связывают воедино многообразие пространств, глубину времен, а также всю «жить» и «нежить» описываемого мира. Мифическая структура позволяет автору «раздвигать» пространственно-временные границы цикла до бесконечности. Таков же «фэнтези» - цикл Владислава Петровича Крапивина «В глубине великого кристалла», и многие другие.

Политические демагоги пытаются использовать позитивный потенциал этого процесса сообразно со своими целями и даже злоупотребляют им, порождая негативную сторону ремифологизации российского общественного сознания. Поэтому мифы современной России существуют и как подлинные, прекрасные, высокие, целительные, и как грубые, низкие и губительно мертвящие. Каким будет миф новой России? Речь идет об основном мифе, мифе - национальной идее, способной сплотить страну, воссоздать утраченную общность. Россия сегодня активно стремится обрести свою самоидентификацию. Если мы хотим обрести ориентиры в настоящем и на будущее (которые столь необходимы в наше время!), то должны разобраться в своих истоках. Это возможно только на пути возвращения к древним, давно и глубоко засыпанным истокам наших мифов, породивших всё богатство великой русской культуры девятнадцатого века.

Намеченные в данной работе направления и аспекты исследования, естественно, не могут исчерпать всего содержания темы. Работа представляет собой лишь авторский вариант исследования её основных направлений и предполагает дальнейшее изучение и осмысление проблемы.



СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

По теме дипломной работы опубликовано 9 научных статей:

1. Кириллова Е.А. Что такое историческое знание?// Студенческая наука - взгляд в будущее: материалы Всероссийской студенческой научной конференции. Ч. 4 / Красноярск: КрасГАУ, 2007 - 262 с. С. 68-70.

2. Кириллова Е.А. К вопросу о космическом в истории людей. // Студенческая наука - взгляд в будущее: материалы Всероссийской студенческой научной конференции. / Красноярск: КрасГАУ, 2008. - 302 с. С. - 7-9.

3. Кириллова Е.А. Идея хроноскопа в современном историческом познании. // Студенческая наука - взгляд в будущее: материалы Всероссийской студенческой научной конференции. /КрасГАУ, Красноярск, 2008 (?).

4. Кириллова Е.А. Классический тип рациональности и мужской стиль мышления в науке. // Актуальные проблемы философии, социологии, политологии и психологии: материалы ХII Международной студ.-асп. науч. конф. (15-16 октября 2009 г.) / Перм. гос. ун-т. - Пермь, 2009. - Вып 12. - 447. -С.44-48.

5. Кириллова Е.А., Викторук Е.Н. Критика «Критики научной рациональности как следствия трансформации стиля мышления» // Актуальные проблемы философии: Сб. научных работ студентов и молодых учёных по итогам межвузовской научно-практической конференции. - Красноярск: СибГТУ, 2010. - 120. - С. 91-97.

6. Кириллова Е.А., Викторук Е.Н. Различение этики и морали в учении ПОЛЯ РИКЁРА. // Актуальные проблемы философии: Сб. научных работ студентов и молодых учёных по итогам межвузовской научно-практической конференции. - Красноярск: СибГТУ, 2010. - 120. - С. 28-32.

7. Кириллова Е.А., Викторук Е.Н. Дж. МУР - основоположник метаэтики // Актуальные проблемы философии: Сб. научных работ студентов и молодых учёных по итогам межвузовской научно-практической конференции. - Красноярск: СибГТУ, 2010. - 120. - С. 65-70.

8. Кириллова Е.А., Викторук Е.Н. Современные теории сознания и его взаимодействия с окружающим миром // Этика и бизнес: философские, методологические и мировоззренческие аспекты - 2010. Сб. статей студентов и аспирантов по итогам ХII межвузовской научно-практической конференции (Красноярск, 14 декабря 2010 г.) - Красноярск: СибГТУ, 2010. - 115. -С. 21-29

9. Кириллова Е.А. Миф в современной политике // Студенческая наука - взгляд в будущее: материалы Всероссийской студенческой научной конференции. / Красноярск: КрасГАУ, 2011. (в печати).

Основные положения и результаты исследования апробированы на:

1. Студенческая наука - взгляд в будущее: Всероссийская студенческая научная конференция (28 марта 2007), Красноярск: КрасГАУ, 2007.

2. Студенческая наука - взгляд в будущее: Всероссийская студенческая научная конференция (25 марта 2008), Красноярск: КрасГАУ, 2008.

3. IХ Историко-философские чтения: межвузовская научная конференция молодых учёных, аспирантов и студентов (22 апреля 2009). Красноярск, СФУ: историко-философский факультет, 2009.

4. Студенческая наука - взгляд в будущее: Всероссийская студенческая научная конференция (25 марта 2009), Красноярск: КрасГАУ, 2009.

5. Актуальные проблемы философии, социологии, политологии и психологии: ХII Международная студ.-асп. науч. конф. (15-16 окт. 2009), ПермГУ, Пермь, 2009.

6. Актуальные проблемы философии: межвузовская научно-практическая конференция. - Красноярск: СибГТУ, 2010.

7. Студенческая наука - взгляд в будущее: Всероссийская студенческая научная конференция (30 марта 2011), Красноярск: КрасГАУ, 2011.

I. Книги:

Однотомное издание

1. Автономова Н.С. Рассудок - Разум - Рациональность. - М.: Наука, 1988. - 287.

2. Андрей Великанов. Симулякр ли я дрожащий или право имею - М.: Новое литературное обозрение. 2007. -272. ил.

3. Античная литература. Греция. Антология. М., 1989.

4. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. Происхождение мифа, метод и средства его изучения. // Афанасьев А.Н. Славянская мифология. - М.: Эксмо; СПб.: Мидгард, 2008. - 1520 с. - (Гиганты мысли).

5. Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика: Пер. с фр. / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Г. К. Косикова.- М.: Прогресс, 1989 -616.

6. Бердяев Н.А. Смысл истории. М., 1990.

7. Бердяев Н.А. Филос. свободного духа. М.,1994

8. Боброва С.П. Мифологическое сознание как система. - Иваново, 2002.

9. Боброва С.П. Системные аспекты исследования мифологического сознания. - Иваново, 2003. (Монография).

10. Бодрийяр Ж. Общество потребления. Его мифы и структуры. М.: Культурная революция; Республика, 2006.

11. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. - М.: "Добросвет" 2000 - 387.

12. Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М., 1991.

13. Голосовкер Я.Э. Логика мифа. - М., 1987.

14. Гурин С.П. Маргинальная антропология. Саратов, 2000.

15. Косарев А.Ф. Философия мифа: Мифология и её эвристическая значимость. - М.: ПЭР СЭ; СПб.: Университетская книга, 2000.

16. Крапивин В.П. В глубине великого кристалла. М.: ЭКСМО, 2009. - 1184.

17. Левашов Н. Неоднородная вселенная. Сан-Франциско, 2002. - 347.

18. Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. М.: Атеист, 1930

19. Лосев А.Ф. Самое само: Сочинения. - М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, 1999. - 1024. Серия: «Антология мысли».

20. Малиновский Б.Магия, наука и религия. - М., 1998

21. Медынский В.Р. О русской демократии, грязи и «тюрьме народов». Изд. 4-е, исправленное и дополненное. М.: ЗАО «ОЛМА Медиа Групп», 2010. - 624. (Мифы о России)

22. Медынский В.Р. Особенности национального пиара. РRавдивая история Руси от Рюрика до Петра - М.: ЗАО «ОЛМА Медиа Групп», 2010. - 624.

23. Мелетинский. Е. М. Поэтика мифа. М., 1995.

24. Мифология. Большой энциклопедический словарь/Гл. редактор Е. М. Мелетинский. - 4-е изд. - М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. - 736.

25. Мифы народов мира: Энциклопедия. В 2 т. М., 1991 - 1992.

26. Новейший философский словарь. Постмодернизм / Главный научный редактор и составитель А.А.Грицанов. - Мн.: Современный литератор, 2007. - 816.

27. Осадченко Ю.С., Дмитриева Л.В. Введение в философию мифа. М., 1994.

28. Пивоев В.М. Миф в системе культуры. Петрозаводск, 1991.

29. Потебня А.А. Философия языка и мифа. - М., Правда, 1989.

30. Почепцов Г.Г. Теория коммуникации. - М.: «Рефл-бук», К.: «Ваклер», 2001. - 656.

31. Пятигорский А. Мифологические размышления. Лекции по феноменологии мифа. - М., 1996.

32. Ростовцева Т.А. Философия общественного сознания: Опыт феноменологического анализа: Учеб. Пособие / Крас ГУ. Красноярск, 1996.

33. Стеблин-Каменский М.И. Миф. Ленинград 1976.

34. Стёпин В.С. Философская антропология и философия науки. М., 1992

35. Тайлор А.Б. Первобытная культура : Пер. с англ. - М.: Политиздат, 1989. - 573.

36. Токарев С. А. Ранние формы религии. М.: Политиздат, 1990.

37. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического. - М., 1995.

38. Философский энциклопедический словарь/Гл. редакция: Л.Ф. Ильичев, П.Н. Федосеев, С.М. Ковалёв, В.Г. Панов - М.: Сов. Энциклопедия, 1983. -840.

39. Фрезер Д.Д. Золотая ветвь.- М.,1980.

40. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. - М., 1978.

41. Хюбнер К. Истина мифа. М., 1996.

42. Чанышев А. Н. Начала философии. М., 1982

43. Шелер Макс. Положение человека в космосе//Избр. произв. М.,1994; В сб. Проблема человека в западной философии: Переводы. - М.: Прогресс, 1988

44. Элиаде М. Аспекты мифа. Ульяновск, 1995.

45. Элиаде М. Космос и история. - М., 1987.

46. Элиаде М. Священное и мирское. М., 1994.

47. Юнг К.Г. Душа и миф. Шесть архетипов. Киев, 1996.

Многотомные издания

1. Левинтон Г.А. Инициация и мифы. Мифы народов мира. М., 1980. Т. 1.

2. Маркс К. Введение. (Из экономических рукописей 1857-1858 годов). Соч., т.12.

II. Автореферат диссертации

1. Боброва С.П. Мифологическое сознание: Методологические проблемы исследования семиотического компонента. Автореферат диссертации на соискание учёной степени доктора философских наук, Иваново 1997.

2. Круглова И.Н. Онтологические и культур-антропологические основания феномена жертвенности в контексте генезиса символа судьбы. Автореферат диссертации на соискание учёной степени доктора философских наук, Томск 2010.

III. Электронные ресурсы

1. Бодрийяр Жан. Симулякры и симуляция. http://exsistencia.livejournal.com/

2. Буктеров М. Диалектика мифа в учении А. Ф. Лосева. http://liternet.bg/publish6/ mbukterov/dialektika.htm

3. Леви-Стросс К. Отношения симметрии между ритуалами и мифами соседних народов. 2004. Библиотека РГИУ. http://www.i-u.ru/biblio/archive/levi_simmetriya/

4. Фурс В.Н. Радикальная социальная теория Жана Бодрийяра. http://www.nir.ru/sj/sj/sj1-02furs.html

5. Хюбнер К. Истина мифа. М., 1996. /Hyubner_Istina_mifa.248921.fb2

6. Эко Умберто Средние века уже начались. http://anthropology.ru/ru/texts/eco /midages.html

7. Эко Умберто Наука, технология и магия http://www.zip.org.ua/2007/09/magic/

IV. Статья из журнала (сборника)

2. Боброва С.П. Логика мифологического текста. (О работах О.М. Фрейденберг и Я.Э. Голосовкера) // Межвузовский сборник научных трудов «Мышление и текст». - Иваново, 1992.

3. Бультман Р. Новый Завет и мифология//Вопросы философии. 1992. № 11.

4. Вюнанбюрже Ж.-Ж. Принципы мифопоэтического воображения.

5. Гайденко П.П. Проблема рациональности на исходе ХХ века//Вопросы философии. 1991, № 6.

6. Гулыга А. Миф как философская проблема //Античная культура и современная наука. - М., 1985.

7. Гуторович О.В. Критика научной рациональности как следствие трансформации стиля мышления// «Современная философия науки: состояние и перспективы». Сб.н.тр. М.: Изд-во. РАН, 2003.

8. Леви-Стросс К. Структура мифа // Вопросы философии. 1970, № 7.

9. Леви-Строс К. Структура мифа. Санкт-Петербург 1992 г.

10. Лесков Л.В. Реванш мифологии. Философия нестабильности // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. №3, 2001. С. 40-61. - С. 45-47.

11. Мамардашвилли М.К. Анализ сознания в работах Маркса //Вопросы философии, 1968'6. -С. 14-25.

12. Мосейко А.Н. Коллективное бессознательное и мифология современных этнических отношений // Современная политическая мифология: содержание и механизмы функционирования. - М., 1996.

13. Психология мышления. Под ред. Ю.Б. Гиппенрейтер и В.В. Петухова. М: Изд-во МГУ, 1980. С. 130-140.

14. Романенко Ю. М. Философия в отсвете мифа: метафизика как поэтика мыслеобразов // Метафизические исследования. Вып. 15. СПб.: Алетея, 2000. С. 69-76.

15. Туровский М.Б., Туровская С.В. Мифология и философия как формы знания // Философские науки. 1991, №10.

16. Феррони В. В. Теория «Симулякров» Ж. Бодрийяра: «Ностальгия по настоящему»//Вестник ВГУ. Серия 1, Гуманитарные науки. 2001. № 2.

17. Юрганов А.Л. Опыт исторической феноменологии // Вопросы истории. 2001, № 9. С. 9-12.

V. Статья из книги

1. Мамардашвилли М.К. Превращенные формы (О необходимости иррациональных выражений)

2. Мамардашвилли М.К. Форма превращенная //Философская энциклопедия. Т.5. М., 1970. -С. 86.

3. Тахо-Годи А. А. Миф у Платона как действительное и воображаемое. // Платон и его эпоха. М. 1979.

4. Токарев С. А., Мелетинский Е. М. Мифология // Мифы народов мира. Энциклопедия. Т.1. М., 1991.

5. Топоров В. В. Мировое дерево. // Мифы народов мира: Энциклопедия. М., 1980. - Т. 1. - С.389-406.

VI. Глава из книги

1. Автономова Н.С. Миф: хаос и логос // Заблуждающийся разум. Многообразие вненаучного знания. М., 1990.



ПРИЛОЖЕНИЕ

Табл. 1. Черты мифа как формы знания

№	МИФ КАК ЗНАНИЕ
1	Простота, схематизм, образность, доступность восприятия. Символичность изложения.
2	Легкость запоминания и передачи информации.
3	Безсомнительное знание, которое вне доказательств
4	Иррациональный, алогический, дологический, характер.
5	Феноменализм объяснительных схем. Видимость и сущность в мифе не различаются, причинно-следственные связи крайне упрощаются, часть замещает целое, поверхностные взаимосвязи могут быть приняты за глубинные - то, что характеризует превращенные формы
6	Антропоморфизм. Те или иные состояния сознания, а также цели, желания, интересы, потребности человека неявно проецируются вовне, отпечатываются на "внешней" картине событий, действий, явлений.
7	Мифическое знание верифицируется ссылками на авторитет, на прецедент, на божественную волю.
8	Синкретичность. Миф есть нерасчлененное целое, в котором представлены моменты эстетического (образность), этического (предписывание определенного поведения в тех или иных условиях), познавательного (вычленение тех или иных повторяющихся черт действительности).
9	Фиксация элементарных бинарных оппозиций типа: "высокое - низкое"; "далекое - близкое"; "свое-чужое", "растительное - животное".
10	Панацеизм - практические рекомендации мифического мышления.
11	Чувственно-наглядная форма знания.

Табл. 2: Черты мифа как бытийственной структуры

№	МИФ КАК СТРУКТУРА СОЗНАНИЯ
1	Выступает структурой веры. Как только человек поверил в миф, так и «попал» в него.
2	Продукт коллективного бессознательного, выступающего его основой. Удовлетворяет потребность человека в трансцендентально-обобщённом основании мировоззрения. Происходит скорее из глубин чувственности, неосознанного, фундамента, который может быть противопоставлен логическому мышлению, поэтому нелегко постигается в понятиях.
3	Связь с обрядом и ритуалом. Культурно-деятельная, знаково-символическая форма обычаев и традиций, организующих жизнь человека и общества.
4	Специфическая логика, отличная от формальной логики современной науки. Особая вненаучная рациональность (в разное время доказать это пытались многие учёные, начиная с Тайлора, Кассирера, далее структуралисты, русские философы).
5	«…мифы образуют парадигмы всех значимых человеческих действий» (М.Элиаде).
6	Доверие к чуду, чудесным превращениям, доверие к настоящему (не случайно даже вечность всегда осознавалась вечным настоящим, а настоящее каждодневья всегда таило в себе возможность прорыва к вечности или, респективно, к «последним», безукоризненным и завершенным решениям).
7	Не поддается логической проверке, поэтому о нем нельзя сказать, истинен он или ложен. Априорно заданная истинность. Мифологическое не проверяется. Если ему нет соответствия в действительности, то в этом вина действительности, а не мифа. Тогда начинает препарироваться и подгоняться действительность, а не миф. Мифологическое может быть исправлено только на своем уровне Логическим критериям истины он не подвластен.
8	Миф как действительность - суровая школа жизни, позволяющая безошибочно ориентироваться, практически и этически точно согласовывать свое поведение со структурой этого бытия-концепции и потому - выживать.
9	Он выступает подлинным структурно-синтетическим организующим основанием жизни человека, организатором его живого поведения, настоящим импульсом всяких человеческих действий. В первобытном обществе человек живет в пространстве господства мифа, какой миф - такая и жизнь. Труд, отдых, уклад семейной жизни - всё это сообразуется согласно мифам.
10	Выступая мировоззренческой универсалией человеческого бытия, мифическое выполняет роль селекции и трансляции исторического опыта, воспроизводства образа жизни и особенностей цивилизационного развития.
11	Мифическое видение мира и его восприятие на протяжении длительного времени господства мифологического мышления определяло образ мысли, «категориальную структуру сознания», и нормы поведения, в которых сочетаются сознательные и бессознательные моменты.
12	Универсальный, вневременной характер, базирующийся на непреходящей экзистенциальной значимости для человека.
13	А-историзм. Вневременной, или, иначе, "естественный", самоподразумеваемый характер мифа. Под А-историзмом имеемся в виду восприятие мифа как единственно возможного, вечного течения событий и как единственно верного изображения этих событий.
14	Будучи структурой сознания человека, миф есть реальность его внутреннего мира, которая существует для него столь же непреложно, как и всё то, что существует вне и независимо от его сознания. Эта внутренняя субъективная реальность лично для человека зачастую имеет не менее важное значение, чем какие-либо материальные вещи вне его.

Размещено на Allbest.ru