Симулякры

Опасность такого слияния заключается в выхолащивании не только идеологии, но и самого культурного текста. Даже больше: симулякр делает пустым и само имя объекта или субъекта. Ведь деятельность современного искусства, коммуникации направлена не только на создание новых объектов, но и на присвоение им имен. В этом метафизический и человеческий пафос экзистенциального существования искусства. Суперзнак без имени - ничто. Лосев пишет: «Именем и именами пронизана вся культура сверху донизу, все человеческое бытие, вся жизнь. Без имен жизнь превратилась бы в смерть и неисчерпаемое богатство социального бытия превратилось бы в бытие для слепых и глухонемых. Философия, в которой не решена проблема имени, есть философия слепых и глухонемых. Именем скреплено, освящено и даже создано решительно все, и внутреннее и внешнее. Но что если имя будет лишено своей сущности, смысла, став симулякром? Последствия могут быть непредсказуемы. Проблема имеет даже метафизический оттенок… Симулякр - это соблазн.

Остается лишь смутный подтекст, последнее прибежище памяти, текст же утрачивает в симулякре. Поэтому «традиционалистические» симулякры еще опаснее симулякров, например, попартовских (хотя и являются по сути тем же поп-артом, только с диаметрально противоположными образами и символами). Они имеют разные названия, но схожие «цели».

Главная «ценность» симулякра» не в нем самом, как явлении культурной и психической деятельности, а в манипулировании им наших «интеллектуалов», Происходит объективация симулякров. Попытка развития суперзнака в качественно более высокую категорию (ведь, скажем, «супер-супер знак» выглядит неубедительным уже в самом своем названии), А ведь за каждым понятием, за каждым образом потенциально стоит симулякр! Это ли не трагедия культуры?

Некоторые и саму действительность относят к симулякру. Но это самообман, попытка обезболивания существования… Напрасно… Действительность реальна, и этим только усиливается ее трагедийность и драматичность.

Симулякр в восприятии оказывается даже приспособление суперзнака. Суперзнаки находятся в пограничной зоне с симулякрами. Они испытывают агрессию со стороны симулякра, пребывая в весьма опасном положении. Ситуация неоднозначная и опасная.

Возраст, рассматриваемый как знак в процессе социальной символизации, превращающийся в поколения, связываемый с жесткой конфронтацией в социальной иерархии, относится к миру мертвящей и жесткой определенности объективного и имманентного событию смысла. В стабильном традиционном обществе «старшее, уважаемое поколение» - наверху, а «молодежь, дети» - внизу социальной лестницы. При переходе от архаики к более современному состоянию социума формируется архетип освобождения, выражающий собой внеисторическую потребность самоосуеществления, поиска адекватной среды существования. Апогей такой формы социального бытия - молодежные волнения 60-х годов, романтический и одновременно циничный ответ поколению «отцов». Маргинальность существования Сартра, столь выразительно позировавшего на баррикадах в Париже 1968-го года, позволила ему стать «своим среди чужих, чужим среди своих». Произошло слияние молодости и старости в единое нигилистически-радикальное тело (подобно слиянию героев Б. Полевого Алексея Маресьева, инвалида, лишенного ног, с самолетом, превращения его в мутанта, служащего Войне). Хотя последующие годы показали смягчение возрастных противоречий (лидеры бунта стали старше, заняли свое место в социуме), однако в прежней системе координат «фоновый» протест молодежи олицетворял собой «серьезность» социальных отношений, подлинную иерархичность социального порядка.

В эпоху тотальной симуляции все вышесказанное трансформируется до неузнаваемости: если власть выступает как симуляция самой себя, то сопротивление ей столь же симулятивно; информация не является продуктом производства смысла, а «играет» им, заменяя коммуникацию симулякром общения. Несомненно, старость приобретат свои знаки прежде всего в человеческой телесности, но и здесь человек только и делает , что пытается преодолеть, снять свою телесность, то технически усовершенствуя его, усиливая потенциал и продлевая жизнь своих органов, то ли через измененное сознание освобождаясь от его назойливого влияния. Здесь интересно проанализировать такой важный объект социальных манипуляций и один симулякр, как одежда. Весьма характерен образ туриста и промышленно и информационно развитых стран: как это правил пожилой человек ( средний возраст 60 лет) старательно избегающий своего возраста, одетый в яркую куртку , кроссовки и обязательно с молодежным рюкзаком на плечах. Сам факт его существования (утомительный переезд, ходьба пешком), а также молодежный стиль одежды отводит ему маргинальное положение, уже ни говоря о активной жизненной позиции, что стало редкостью и среди молодежи. Таким образом, сложно идентифицировать Старость или Молодость в чистом виде (25-летние монахи, сознательно порвавшие с обществом: кто они?), слишком много ловушек существует в мире Симуляции: телесность изменяема, ирония и «цитирование» предельно сузили сферу Духа, наркотики и алкоголь заставили говорить о виртуальизированной гиперреальности. В мире амбивалентности, обратимости смысла старость приобретает ярко выраженную символическую роль.

Если обратить внимание на развитие информационных технологий, то не трудно заметить, что конце 90-х годов на передний план выходит специфически новая, форма передачи и восприятия данных, связанная с использованием технологий виртуальной реальности. Термин "виртуальный" восходит к понятию "virtus", использовавшегося в средневековой христианской философии для обозначения актуальной действующей силы. Посредством этой категории схоласты пытались ответить на вопрос: как абсолютные сущности реализуются во временных, частных событиях. Фома Аквинский с помощью понятия виртуальности решал одну из ключевых проблем средневековой философии - каким образом сосуществуют реальности разного уровня, например, душа мыслящая, душа животная, душа растительная Н.А. Носов «Фома Аквинский и категория виртуальности» Виртуальная реальность: философские и психологические аспекты. М. 1997г. с.84.. Дунс Скотт использовал эту категорию в своей концепции реальности, исходя из которой вещи содержат в себе различные эмпирические качества не формально (как если бы вещь существовала отдельно от эмпирических наблюдений), но виртуально, тем самым он пытался преодолеть пропасть между формально единой реальностью, предполагаемой нашими концептуальными ожиданиями и нашим неупорядоченно разнообразным опытом . Термин "виртуальный" использовался тогда для концептуализации событий, существующих временно и в частичной форме, а также для объяснения связи всеобщей абсолютной сущности с активностью единичных предметов.

В дальнейшем термин воскрешают начинает применяться для обозначения мнимых элементарных объектов, так называемых виртуальных частиц. Также понятие "виртуальный" можно связать с распространенным в модальной логике понятием "возможный мир". До конца 70-х годов термин "виртуальность" еще не связывался с ни с электронными, ни с информационными технологиями, о чем свидетельствует толкование, которое можно найти в словаре иностранных слов 1979-го года издания: "Виртуальный - возможный; такой, который может или должен появиться при определенных условиях.

Новую жизнь понятие виртуальность обретает после того, как в употребление входит эпитет "виртуальная реальность", который, как считается, был придуман в Массачусетском Технологическом институте в конце 1970-х годов для обозначения трехмерных макромоделей реальности, создаваемых при помощи компьютера и передающих эффект полного в ней присутствия человека . Первоначально подобные модели применялись в военной области в обучающих целях, например для имитации управления самолетом. В дальнейшем, с легкой руки Жарона Ланье, применившего название "виртуальная реальность" для обозначения нового компьютерного продукта, эпитет получает широкое распространение в качестве маркетингового ярлыка и понятия массовой культуры. Во многом это связано с тем, что термин оказался довольно запоминающимся ввиду необычного сочетания слова "реальность" со словом "виртуальный", ассоциирующегося с чем-то мнимым, воображаемым. С точки зрения деятельностной доминанты современное общество является информационным, специфическим мировоззрением которого становится постмодернизм, что, в свою очередь, позволяет характеризовать его и в качестве постмодерного, то уместней будет анализировать категорию "виртуальности", используя средства постмодернистских философских теорий для раскрытия сущности "виртуальной реальности" воспользуемся теорией симулякров, активно разрабатывающейся в рамках постструктуралистско-постмодернистской парадигмы такими ее представителями, как Ж. Делез, Ж. Бодрийяр и др. Прежде, чем приступить к непосредственному рассмотрению их взглядов, следует отметить, что оттенки смыслового значения понятия "симулякр" или "симулакрум" (от лат. simulare - притворяться), меняется в зависимости от модели применения, а именно, репрезентативной или нерепрезентативной. В контексте репрезентативной модели, наиболее ярко воплощенной Платоном, симулякр следует понимать как копию копии, след следа, удвоение удвоения, которое, также как и копия, претендует на обозначение оригинала, подлинника. Таким образом, для Платона симулякр - это копия копии, искажающая свой прототип, а так как истинность определяется им, исходя из сходства или несходства с идеей вещи, то симулякры лишаются онтологического статуса и осуждаются как подделки, вымыслы, призраки. Характерно, то что, пытаясь исключить из реальности искажающие ее фантазмы-симулякры, Платон первым поставил вопрос о том, что в структуре бытия присутствуют объекты, которые в конце ХХ века мы назвали бы виртуальными. При этом именно им была отмечено то, что симуляция представляет собой бесконечный процесс, подобный "саду расходящихся тропок", где каждый порожденный симулякр является конституирующим для серии других. Придя к выводу, что творчество является либо божественным, творящим природные предметы и их отображения, либо человеческим, творящим искусственные предметы и их отображения (человек, создавая предметы, симулирует деятельность бога), Платон применительно к софистике обращает внимание на создание отображений искусственных предметов, т.е. подражание (симулируются предметы, созданные человеком). Далее, он говорит, что человеческое подражание бывает также двух видов - творящее образы, соответствующие предметам и творящее призраки, им не соответствующие. Софист творит призраки (симулирует подражание), причем призраки он создает не при помощи специальных средств, например, маски, а создает их своим лицом, голосом, телом (симулякр обретает телесность, становится виртуальным). А так как подражание софиста основывается не на знании, а на мнении, он подражает, не зная того, чему он подражает (виртуальная реальность симулякра существует по иным законам), и, причем, даже в своем подражании софист настолько искусен, что никогда не сойдет за простеца, а будет сознательным лицемером (виртуальное бытие умело вводит в заблуждение). Но, последнее, и в своем лицемерии он двуличен - он не преследует никакие общественных и государственных целей, он просто извращает мудрость в частных беседах, запутывая собеседника в противоречиях. (виртуальной реальности чужда социальная действительность).

Таким образом, в рамках репрезентативной концепции симулякр представляется в качестве исключительно искусственной негативной сущности, своего рода ожившей маской арлекина, насмехающейся над действительностью. В тоже время, проинтерпретированный подобным образом отрывок из диалога древнегреческого философа не оставляет сомнения, что внутри репрезентативной модели обнаруживается модель нерепрезентативная, так как симулякры выходят за границы оппозиции подлинник-копия и уже не предполагают соотношения с никакими референтами (конец Софиста - триумф симулякров).

Именно в таком русле рассуждают Делез. За основу своих построений он берет утверждение, что оппозиция модель-копия более не имеет смысла. Само понятие подлинности, соответствия, модели утрачивает смысл, так как, в головокружительной бездне симулякров теряется любая модель. С точки зрения нерепрезентативного подхода к симуляции, последняя представляется имманентной реальности, так как возможность симулякра уже изначально присутствует в структуре бытия. Делез утверждает: "Все стало симулякром. Но под симулякром мы должны иметь ввиду не простую имитацию, а, скорее действие, в силу которого сама идея образца или особой позиции опровергается, отвергается. Симулякр - инстанция, включающая в себя различие как (по меньшей мере) различие двух расходящихся рядов, которыми он играет, устраняя любое подобие, чтобы с этого момента нельзя было указать на существование оригинала или копии" . В отличие от Платона, для Делеза симулякр уже не просто копия копии, ослабевающее подобие, "деградирующая икона". Симулякр - это фантасмагорический образ, лишенный подобия; в противоположность иконическому образу, поместивший подобие снаружи, а живущий различием. То есть по Делезу подобие симулякра представляет лишь внешний эффект, иллюзию, на самом же деле подлинная его сущность в расхождении, становлении, вечном изменении и различии в самом себе.

С помощью теории симулякров Делез опровергает Платона, стремившегося установить соответствие хаотического мира и трансцендентной идеи и, причем, аргументы он находит в самой сердцевине платонизма, в тех фрагментах, где Платон, пытаясь изъять из мира призраки и фантазмы, сам того не желая, придает им особую жизненную силу, поскольку несхожесть, несоответствие не оказываются недостатками, а становятся образцами в которых развивается действительность.

Делезовская трактовка симуляции в дальнейшем поможет нам прояснить сущность виртуальности, но прежде чем перейти к общим заключениям, рассмотрим не менее интересную интерпретацию рассматриваемого феномена, принадлежащую Жану Бодрийяру. Также как и Делез, он полагает, что симуляция начинается с утопии основного принципа репрезентации, утверждающего эквивалентность знака и реальности. По Бодрийяру, симулякр никаким образом не соотносится ни с какой реальностью, кроме своей собственной. Если функция знака - отображать, символа - представлять, в отношении симулякра говорить о каком либо соответствии не имеет смысла. В отличие от Делеза, который разрабатывал преимущественно онтологические аспекты симуляции, Бодрийяр сосредотачивает свое внимание на социальных сторонах этого явления и выдвигает тезис об "утрате реальности" в постмодернистскую эру, на смену которой приходит "гиперреальность". "Знаки" больше не обмениваются на "означаемое", они замкнуты сами на себя. Самоподдержание социальной системы продолжается как симуляция, скрывающая отсутствие "глубинной реальности", под которой Бодрийяр явно подразумевает проблемную картину мира Модерна. В свете концепции кардинального изменения в "способе означивания" логичен вывод Бодрийяра о том, что симуляция модернистски понимаемой социальности стала тотальной практикой в постмодернистскую эпоху . Примечательно, что теоретик постмодерна предлагает рассматривать симуляции как заключительный этап развития знака, в процессе которого он выделяет четыре стадии развития. Первая - отражение некой глубинной реальности; вторая - маскировка и извращение этой реальности; третья - маскировка отсутствия всякой глубинной реальности; четвертая - утрата всякой связи с реальностью, переход из строя видимости в строй симуляции, т. е. обращение знака в собственный симулякр.

Основываясь на теориях Делеза и Бодрийяра, симулякр можно определить как знак, обретающий свое собственное бытие, творящий свою реальность, и, собственно говоря, переставший быть знаком по сути. Это даже не "кентавр знака и тела". На самом деле, симулякр сам есть тело, но тело виртуальное. То есть он также реален как реально любое тело, являющееся референтом, только реален он виртуально. Именно поэтому симулякр не есть знак, но он сам может быть референтом по отношению к представляющему его знаку-симулякру следующего порядка (вспомним делезовские расходящиеся ряды, порождающие симулякры). Симулякр начинается там, где заканчивается подобие. Там же и начинается виртуальная реальность, которая есть не что иное, как пространство симулякров. Пример - тамагоччи, виртуальная игрушка. Высшая степень близости между людьми это - любовь. Дружеские отношения - это некое подобие любви. Привязанность человека к домашнему животному - замещение дружбы с человеком. Животное заменяет виртуальный зверек - пластмассовая коробочка с маленьким экранчиком и несколькими кнопками, легко умещающаяся в кармане. Мы можем сказать, что друг подобен любимому(мой), можем сказать, что собака подобна другу, но говорить о том, что примитивная электронная игрушка подобна собаке - живому существу, объекту дружбы и любви, уже не представляется возможным. Но, тем не менее, виртуальный зверек - реален, он инициирует заботу по отношению к себе, вызывает привязанность, отодвигает чувство одиночества. Итак, там где обрывается цепочка подобия, знак становится симулякром, той самой копией копии, лишенной подобия и живущей различием, о которой писал Делез. И симулякр обретает свое виртуальное бытие, по отношению к которому наша реальность будет конституирующей, порождающей. Но в своей реальности, которую мы воспринимаем как виртуальную, он становится референтом, образцом. Возвращаемся к примеру. Цепочку с тамогоччи можно продолжить. Чем будет являться фотографическое изображение виртуального зверька? Явно, что оно не будет симулякром, ибо представляет собой лишь копию симулякра, и подобие составляет ее сущность. Но если мы поместим изображение виртуального зверька на экран монитора, "оживим" его, сделав кнопки управляемыми, запрограммируем его в соответствии с прообразом, наделим обратной связью, то копия симулякра обретет собственное бытие и, несмотря на внешнее подобие со своим прообразом, в сущности становится чем-то отличным от него, то есть опять станет симулякром, но уже второго порядка. Таким образом, мы получаем симулякр, симулирующий другой симулякр. Этот "эффект вложенных матрешек" наводит на мысль о множестве миров, каждый из которых присутствует виртуально в другом. И, может быть, каждый из них сам по себе обладает полной реальностью, оставаясь в качестве виртуального лишь по отношению к породившему его миру.

Исследователями проблемы виртуальности отмечается, что сама по себе действительность, как природная, так и социальная, может выстраиваться по принципу вложенных, подобно матрешкам, реальностей . Так, например, государство можно рассматривать как виртуальный субъект, существующий в своей собственной виртуальной действительности, каркас которой составляют законы и решения, принимаемые органами власти, причем этот каркас государство вольно менять, как захочет. Однако для хозяйствующих субъектов законы государства не являются виртуальными, они объективны и обязательны для исполнения. Продолжая по аналогии, можно отметить, что хозяйственный субъект творит свою виртуальную среду, которая для его сотрудников и подразделений будет объективной. То есть налицо своеобразная иерархия реальностей, являющихся генетически родственными и образующих разнообразие .

Таким образом, организованное пространство симулякров - особых объектов, "отчужденных знаков", которые в отличии от знаков-копий фиксируют не сходство, а различие с референтной реальностью. В противоположность актуальной действительности, выражающей целостность, стабильность и завершенность, виртуальная реальность является источником различия и многообразия. Таким образом, виртуальность является феноменом, имманентным самой структуре бытия, воплощающим возможность творческой, генерирующей деятельности Н.А. Носов «Психологические виртуальные реальности» М.1994г. с.185..

Существует мнение, что человек изначально погружен в виртуальную реальность и переходит из одного виртуального состояния в другое. То есть виртуальная реальность - это та ресурсная среда, которая вскормила и воспитала человека. Так или иначе, но люди всегда стремились обустроить окружающий мир, создавая свои миры, по сути дела являющиеся виртуальными.

Их виртуальность обусловлена пресловутыми "идолами" человеческого сознания, из-за которых познание вместо отражения реальности имеет результатом ее симуляцию, то есть создание картины мира, мало что имеющей общего с миром, на ней изображенным. В этом смысле "проект модерна" есть не что иное, как самый глобальный из виртуальных проектов, когда-либо осуществлявшихся человеком, перед которым меркнет любая компьютерная реальность.

Информационное общество в полной мере способствовало утверждению виртуальной реальности в качестве общественно значимого феномена, причем значимого до такой степени, что появляются такие эпитеты как "виртуальная цивилизация". Бесспорно, симулякры или виртуальные объекты в различных ипостасях всегда присутствовали в индивидуальной и социальной жизни, но только сегодня они становятся неотъемлемыми характеристиками, во многом определяющими специфический постмодерный лик информационного общества, которое и создало технические возможности для активизации ресурсов, до сих пор остававшихся незадействованных в рамках предшествующей социокультурной парадигмы. Кроме этого, столь бурное развитие ВР-технологий вызвано реальными потребностями в переходе от актуальных к виртуальным способам передачи и освоения информации. В настоящее время мы окружены океаном фактов. Их можно воспринимать как числовые ряды, текст, образы, голос, музыку, но все эти формы актуальны по своей сути, т.е. исключают возможность интерактивного взаимодействия. Виртуально построенные объекты воспринимаются человеком в более "живой" форме, чем объекты актуальные, отгороженные ригидными рамками своей данности и завершенности. Во многом это связано с тем, что виртуальная реальность строится по принципу "обратной связи", что позволяет осуществить максимальное вхождение человека в информационное пространство. Итак, суммируя сказанное, отметим, что причиной виртуализации постмодерного общества является объективная потребность в переходе информационных технологий на новый качественный уровень, а также, имманентная человеку потребность в творчестве, в создании новой реальности, таких миров, по отношению к которым он являлся бы демиургом И.Г. Корсунцев «Философия виртуальной реальности» Виртуальная реальность: философские и психологические аспекты. М.1997г. с.52..

Изменения, произошедшие в обществе в связи с вступлением в эпоху постмодерна, указывают на то, что именно в их контексте следует рассматривать распространение технологий виртуальной реальности (далее - ВР-технологий). Как известно, постмодерная культура рождается на стыке упадка модернистских идеалов и бурного развития цифровых информационных технологий, которые по мере своего совершенствования все в большей степени приобретают виртуальный характер, начиная не отражать, а симулировать действительность. При рассмотрении влияния виртуальной реальности на жизнь общества, наше внимание главным образом будет сосредоточено на тех ее сторонах, которые так или иначе связаны с информационными и электронными технологиями, т.е. тем базисом, на котором вырастает древо постмодерной культуры. Также, считаем нужным оговорить, что настоящее исследование будет строиться исходя из положения о нейтральности любых технологий по отношению к человеку, в том числе и виртуальной реальности. То есть, вопрос о пользе или вреде данного явления будет ставиться в зависимость не от его природы, а от того, как и для достижения каких целей оно используется человеком.

Обзор возможностей применения виртуальной реальности справедливо будет начать с компьютерной области, где, собственно говоря, и "материализовалась" столь долго остававшееся нереализованным желание создавать альтернативные миры без ущерба миру реальному.

Применительно к компьютеру, виртуальная реальность неразрывно связана с графическими технологиями, которые посредством наделенного обратной связью взаимодействия "человек - компьютер" и дают эффект присутствия в неком другом, отличным от действительного, искусственном мире. Виртуальный мир, в котором оказывается человек в результате слияния компьютерной графики с возможностью непосредственного воздействия на события, принято называть киберпространством. Этот термин впервые появляется в 1985 году в научно-фантастическом романе Уильяма Гибсона "Neuromancer", где используется для описания вселенной электронной медитации, в которой сосуществуют миллиарды людей. По мнению ведущего исследователя в данной области, Френсиса Хэмита, киберпространство - это сфера информации, полученной посредством электроники. Минимальное его восприятие осуществляется с помощью экрана монитора и нехитрых управляющих приспособлений типа "мыши" или джойстика. Очевидно, что в рамках данного способа взаимодействия, остается зазор между человеком и киберпространством, то есть идея виртуальной реальности воплощается не полностью, ведь для достижения эффекта полного в ней присутствия необходимо, чтобы интерфейсы были не просто представлением, но замещением во всех смыслах: пользователь должен не просто передвигать "мышь" или другое средство контроля, но поворачивать виртуальную ручку так же, как и реальную. Современные технические разработки уже позволяют достичь прямого контакта с виртуальными объектами. Осуществить такое взаимодействие можно с помощью головного дисплея, создающего трехмерное изображение, и так называемой "перчатки данных", рецепторы которой чутко реагируют не только на положение, но на форму и изгибы руки. При совмещении данных, полученных от перчатки, со стереоскопическим изображением на экране внутри шлема образуется впечатление полного погружения в виртуальную реальность. Таким образом, технологии способны не только сымитировать, но и полностью симулировать действительность. Входя в киберпространство, человек начинает ощущать себя не просто окруженным какими то странными ландшафтами , нереальными телами, но и он сам становится таким телом - симулякром, "развеществленным" телом. Данный факт уже выходит за пределы событий чисто технологического плана, ибо подобный прорыв в области информационной деятельности несет в себе довольно значительные следствия, как для индивида, так и для общества в целом. Посредством ВР-технологий, человек обретает возможность специфически по-новому ощутить бытие, обрести новый телесный образ, и возникает вопрос, как такая трансформация может на него повлиять. Кроме того, по другому следует взглянуть на проблему коммуникации, ведь наделенные виртуальными телами люди могут осуществлять непосредственное взаимодействие друг с другом в киберпространстве, и трудно предположить во что могут вылиться такие неожиданно открывшиеся возможности. Пока что мы сталкиваемся с последствиями переплетения реальной и виртуальной жизни в фантастической литературе и кинофильмах, подобных нашумевшим "Газонокосильщику" и "Нирване", а положение дел, показанное в них, отнюдь не внушает оптимизма. Так или иначе, но действительность оказывается порою гораздо фантастичнее любой научной фантастики, а брать на себя смелость делать футурологические прогнозы, особенно апокалипсического характера - занятие из разряда неблагодарных Н.А. Носов «Виртуальная реальность» . Вопросы философии. 1999г. № 10 с.70.

О чем мы можем говорить сегодня определенно, так это о вхождении в постмодернистскую культуру специфически "новых технологических способов бытия в мире" (Ларри Маккефри).

Смерть субъекта, которую провозгласили постструктуралисты, находит безусловное подтверждение в процессе виртуализации информационных технологий. Субъект в электронную эру уже не может быть описан в парадигме классической философии, и для описания субъективной позиции в контексте киберландшафта современного состояния предлагаются новые термины, например, "техносостояние рассудка" (Брюс Стерлинг), или, "терминальная(конечная) тождественность" (Уильям Берроуз). По мнению Скотта Бьюкетмена, последний эпитет более удачен, так как в нем воплощаются как техно-пророчества Маршалла Маклюэна, провозвестника электронной эры, так и культурные анализы Жана Бодрийяра, теоретика постмодерна. Терминальная тождественность - это безошибочно вздвоенное сочленение, в котором мы находим и конец субъекта, и новую субъективность, сконструированную за пультом компьютера или телевизионным экраном .

Факт слияния субъекта и симулякра, т.е. субъект обращается в собственный симулякр, и физически, телесно оставаясь в действительном мире, он ментально переходит в мир виртуальный, пространство симулякров, где наделяется новым телом, не имеющем ничего общего с телесностью. Можно сказать, имеет место шизофреническое состояние,

расщепление целостности индивида, который одновременно находится в двух пространствах: уютно расположившийся за столом, окруженный компьютером и периферийными устройствами, он, в тоже время, ощущает себя другим существом, движения которого он видит на экране терминала и управляет ими. Эффект двойного присутствия, обладания двумя самостями. Вопрос: умножая самость, не придем ли мы к ее полной вивисекции? Бесспорно, нельзя умалять опасности, связанной с возможностью полного растворения пользователя в киберпространстве, от чего не перестают предостерегать голоса скептиков или противников виртуальных технологий. Действительно, для подобных опасений есть все основания. Новейшие программные и сетевые технологические разработки уже сейчас позволяют сделать пребывание в виртуальной реальности настолько доступным и притягательным, так, что реальный мир с его несовершенством, исканиями и тревогами начинает сдавать свои позиции симулятивному фантасмагорическому миру, где место социальности занимает симуляция. Складывающееся положение дел указывает на то, что мир информационного общества преобразуется в тотальную симуляцию, о чем, собственно, и говорил Бодрийяр в своих социологических построениях.

И все же оставим за собой право смотреть в будущее если не оптимистично, то хотя бы реалистично, не пытаясь "сгустить краски" алармистскими прогнозами. История внедрения технических средств в жизнь общества показывает, что люди всегда изначально пугались подобных новшеств, опасаясь трансформации своей привычной жизни под их давлением в тоже время, общество еще пока не отвергало никаких технологических инноваций, способных хоть как улучшить или изменить способы удовлетворения индивидуальных или социальных потребностей, оно всегда ассимилировало их в свою жизнедеятельность, пытаясь регулировать проявление негативных следствий. Поэтому можно с уверенностью предположить, что, несмотря на свою потенциальную опасность, ВР-технологии будут неуклонно продолжать развиваться и внедряться в жизнь человечества. Тем более, возможности, которые они открывают во многих областях жизнедеятельности человека, фактически являются безграничными. Да и вообще, не следует рассматривать симуляцию и виртуальную реальность как нечто однозначно негативное, ведь как мы уже говорили, удел расставлять ценностные акценты, обращать во зло или во благо - прерогатива самого человека.

Компьютерные ВР-технологии позволяют реализовать самые фантастические желания человека, исполнение которых в реальной жизни было бы невозможным в силу действия физических или социальных законов. Речь идет не только о расширении границ творчества, но и о получении удовольствия от новых ощущений, например, человек может виртуально испытать наслаждение от полета - чувство, которое было доступно ему лишь во снах. ВР-технологии открывают практически бесконечные перспективы в конструировании игровой реальности. По поводу влияния компьютерных игр на процесс формирования и воспитания личности в настоящее время ведется много споров. По мнению одних, подобное времяпровождение влечет за собой лишь деградацию, выключение индивида из социального поля. Другие считают, что посредством виртуальных игр, безболезненно для общества реализуются врожденные желания человека, например, тяга к агрессивности, перверсивные сексуальные наклонности и ряд других маргинальных интенций. Так это или иначе, но особая роль игровой деятельности в жизни людей неоднократно подчеркивалась в различных исследованиях, и у нас нет оснований предполагать, что компьютерные игры, столь пришедшиеся "по вкусу" как детям, так и взрослым, добровольно сдадут свои позиции.

Итак, использования виртуальной реальности для создания игровых пространств хоть и спорно, но, все же в целом оправдано. Главное здесь, да и вообще в любой другой области применения ВР-технологий - соблюсти ту грань, когда симуляция перестает способствовать рождению новых реальностей, а начинает заслонять, маскировать события настоящей жизни. Только тогда, когда симулякры агрессивно начинают вытеснять породившую их реальность, "их нужно собрать где-нибудь далеко от копий, спрятать глубоко под землей, сковать цепями и не выпускать на поверхность". Ярким примером подобной деструктивной симуляции может послужить использование виртуальных технологий при ведении военных действий. Война в постмодерном мире воспринимается не как событие, совершающееся в реальности и разрушающую жизни людей и труды их рук, а как игра в войну, происходящая на компьютерных и телевизионных экранах. "Стиль" ведения современных войн, образцами которых служат Иракская и Югославская кампании, предполагает максимальное отдаление субъекта силового воздействия от жертв и последствий его воздействия. Отгороженные дисплеями от реального театра военных действий, летчики или моряки, запускающие смертоносные ракеты, оказываются полностью выключенными из универсума войны, заполненного ужасом, смертью и отчаяньем. Ситуация такова, что происходит столкновение не с виртуальными событиями в чистом виде, а с какой-то видимостью симуляции, выходящей за рамки пространства симулякров и имеющей вполне определенные и совсем невиртуальные результаты: разрушение и смерть. Освоившие новейшие информационные технологии, "постмодернистские" войны по особому страшны…

Вернемся к позитивным вариантам использования ВР-технологий, получившим развитие в культуре постмодерна. Не ставя перед собой задачу детального рассмотрения технических аспектов применения виртуальной реальности в той или иной области человеческой деятельности, обозначим лишьгенеральные направления. Начнем со сферы экономики. Здесь в первую очередь обращает на себя внимание возможность использования ВР-технологий в производстве, а именно в конструкторской деятельности. В этой области виртуальные технологии становятся незаменимыми до такой степени, что разрушают сложившийся порядок разработки промышленного изделия, предполагавший бесконечный ряд чертежей, моделей испытаний и доработок. Сейчас во многом отпала необходимость создавать дорогостоящие модели, их с успехом заменяют симулякры - виртуальные объекты, а процесс испытания может быть осуществлен, или, если быть точным, симулирован в виртуальном пространстве. Причем, на виртуальной модели можно безболезненно для реальной окружающей среды проводить любые эксперименты, что является немаловажным фактором в контексте культуры постмодерна, где экологическая проблематика занимает особое место. Конечно, применение ВР-технологий в экономике не ограничивается одним лишь дизайном. так, в геологии они успешно задействуются для определения залежей полезных ископаемых, например, поиска нефтяных месторождений, который осуществляется не экспериментальным путем (сомнительным с точки зрения экологии), а с помощью построения виртуальной модели, учитывающей все особенности строения коры земли в выбранной местности и позволяющей путем обработки имеющихся данных получить достаточно достоверные результаты. Виртуальное моделирование природных явлений широко применяется в метеорологии, что позволяет более точно спрогнозировать погоду, ожидаемую в конкретном регионе Земли. В медицине виртуальная реальность используется в процессе обучения мануальной технике ведения операций. Особо выделим градостроительство и архитектуру, где утвердились постмодернистский подход, требующий вписанности создаваемого сооружения в городской и природный ландшафт, а также учета ряда других важных параметров. Виртуальные технологии позволяют добиться максимальной реализации этих установок, и сделать это можно задолго до начала строительства, что оградит от непоправимых последствий.

В сфере образования виртуальные технологии коренным образом преобразовывают процесс освоения информации, что позволяет представить ее в качественно иной форме, создавая эффект включенности в обучающую среду; т.е. деконструируется тип субъект-объектных отношений, выстраивающийся в оппозицию ученик-учитель. Кроме того, они позволяют ввести игровой элемент в ход обучения, что несомненно поможет сделать его более живым и интересным. Современные компьютерные сети могут значительно расширить границы доступного информационного, что в сочетанием с ВР-технологиями, создают возможности для новых форм получения информации. Так, уже стали реальностью виртуальные музеи, с коллекциями которых можно ознакомиться не покидая своего дома; идет стремительное развитие виртуальных библиотек, где представленные в дигатальной форме тексты становятся максимально удобными для пользователя; в виртуальном пространстве создают учебные классы, в которых могут проходить реальные уроки с реальными студентами.

Но наиболее интенсивное вхождение виртуальной реальности мы обнаружим в средствах массовой информации. Именно на основании их виртуализации, мы можем говорить о фактах вытеснения отражения действительности ее симуляцией. Ввиду особой роли масс-медиа в культуре постмодерна, их рассмотрение будет оставлено за рамками данной статьи, так как целесообразней будет посвятить им отдельное исследование.

Этот феномен занимает уже довольно значительное социокультурное пространство в постмодерном обществе, и что в дальнейшем его роль будет неуклонно возрастать. Симуляцию как таковую уже можно рассматривать в качестве специфической характеристики постмодернистского мироощущения. К тому же, посредством виртуальных технологий симуляция вошла неотъемлемым деятельностным компонентом во все подсистемы информационного общества. Причем, виртуальные информационные технологии - это лишь одно из возможных воплощений симуляции, проявления которой можно найти и в сфере межличностных и сексуальных отношений, в искусстве, в политике и т.д. Налицо факт виртуализации сегодняшнего общества, в котором симулятивная деятельность принимает такие масштабы, что позволяет говорить об утрате устойчивости социальных структур и об ощущении призрачности и нестабильности социального бытия в ситуации постмодерн.

Симулякры играют значительную роль в средствах массовой информации. Когда-то Российские средства массовой информации начали себя дискредитировать с того момента, когда телецентр Останкино стал превращаться в некую клоаку, испражняющую через свою шестисотметровую телеиглу преступную рекламу о различных банках и их прибылях. Народ по инерции доверия к СМИ (раз показывают по телевизору, значит это авторитетные организации), вкладывал свои сбережения и прогорал. Тогда десять лет назад телевидение, как некую проститутку, стали пользовать предприниматели аферистического направления. Оно было добрым и давало всем. Лишь бы платили. Всем перепало и политикам, и банкирам, и чиновникам различных мастей, и бездарным теледеятелям и артистам. По нему (телевидению) проходили всем кому не лень, были бы средства. Даже сеансы гипноза, которые всегда были запрещены на телевидении, начали проводиться. Без финансовой стимуляции отдельных теледеятелей здесь, по видимому, не обошлось. И началась “кашпировизация” и “чумакизация” телевидения.

Телевидение в то время напоминало некое поле без дорог и направлений по которому могут пройти все кто угодно, но с деньгами. Это была особая весна в биографии телевидения, во время которой как почки набухали преступными долларами банковские счета посреднических контор, которые были образованы вокруг телевидения. Было много денег. Но там, где деньги там начинаются трагедии. Телевулкан предпринимательства, который проснулся благодаря комсомольскому телепрожектору “Взгляда” облил кипящей лавой Влада Листьева. Эта лава стала растекаться по всей стране. Стали погибать известные и малоизвестные журналисты различных центральных и региональных СМИ.

В это время мы верили в своих кумиров-телеведущих. Кто же мог подумать, что они всего лишь обыкновенные марионетки рыжих зубастых гиен, вскормленных на приватизационных чеках. Сейчас мы уже знаем о телеведущих как о приученных псах, которые запросто могут менять хозяина. Лишь бы платили. Но в то время мы восхищались ими. Кто бы мог подумать, что искренние доренковские, сванидзевские и киселёвские глаза смотрят не на нас, а на телесуфлёр, на котором написано то, что надо говорить. Может быть не зря один талантливый оператор во время конфликта с телеведущим обозвал его “суфлёрщиком”. За что и был уволен.

Телевизионная и газетная туфта как раковая опухоль разрасталась всё больше и больше. Самая многотиражная, авторитетная, народная газета “Московский комсомолец” львинную долю своего объёма отдала на откуп дивизиям столичных проституток. Газета подсела на эти деньги уже без них не выживает. Казалось бы сверхпопулярная газета “Спид-инфо”, призванная бороться за “чистоту сношений”, превратилась в обыкновенную порно-бульварную газету. Несмотря на то, что в её редколлегии сидят уважаемые профессора-сексологи. Конечно, когда деньги закрывают глаза, здесь уже не до науки и нравственности. Вот и появились на обложке этой многомиллионной газеты первые титьки и задницы. Это были только ягодки. Сейчас, газетные киоски на нас глядят этими многочисленными “привлекательными” формами. И вроде бы ничего особенного. На Западе нет таких многотиражных порно-газет. Это обычно небольшие частные издания.

СМИ хотят угодить всем. Комсомольская правда способна на своих страницах уместить и раздетых девушек, и серьёзных политиков, и кроссворды, и объявления аферистов различных калибров. Хотя тут же может представить колонку о том как не обманываться. Духовность и бездуховность соседствуют порой прямо на одной странице. Знавал я одного шизофреника, который говоря высокопарные слова о своём собеседнике тут же плевал ему в лицо и продолжал льстить и хвалить его дальше. Отсутствие направленности в СМИ всегда признак шизофренизации в них. “А мы бульварная газета, пишите проще” - высказывал мне замечания один из работников редакции. Тогда придерживайтесь бульварного стиля и не публикуйте серьёзные аналитические интервью отдельных личностей. А так винигрет, заправленный на ералаше получается.

На что человек не жалеет денег? На здоровье. Выше уже было упомянуто о процессах “кашпировизации и чумакизации” телевидения. Их прекратили. Но всё это в замаскированной форме продолжается и поныне. Рекламируются всякие игрушки-приборы с лампочками, которые якобы излечивают от всех болезней. Люди идут в аптеку и покупают эти мигающие красные лампочки за десять тысяч рублей, но помогают они только тем, кому когда-то помог Чумак своей заряженной водой, то есть внушаемым, да и то на некоторое время. Блефовые средства от обжорства или похудания, от расширения и сужения, от выделения и запоров и т.п. Телеэкран заполонён рекламой различных затычек, пробок, игрушек, поясов, мазей, жидкостей для всех человеческих отверстий и сокрытых мест, которые нам показывают в цветном и увеличенном формате. Рекламируется лавина различных лекарственных препаратов от названий которых специалисты-фармакологи только смеются. Обыкновенные лекарства, но в различных фантиках с замысловатыми нетрадиционными названиями. Словом лекарственный геноцид захлестнул всю Россию, хотя реклама лекарств во всех цивилизованных странах запрещена. Народ пьёт лекарства, развивая в себе лекарственную зависимость. Эта проблема находится на том же уровне, что и проблема наркотической зависимости.

Всё стало лечебным, лишь бы раскупалось. Народ на здоровье не скупится. Вот и посылают (на) бедную старушку из поликлиники в аптеку купить дорогое лекарство, стоимостью в половину её пенсии. Не знает она, что у её любимого терапевта финансовый договор с аптекой. И та идёт, потому что слышала по радио, что это лекарство помогает. Гвардия пенсионеров никогда не подведёт, ведь пенсию платят исправно. О том как обогащают наши пенсионеры СМИ в следующей статье.

СМИ в последнее время энергично взялись за пенсионеров, особенно за столичных. Российское радио целыми днями трезвонит о различных благотворительных фондах, которые могут подарить цветной телевизор и большую кучу денег, но только в том случае если пенсионер подпишет некий договор ренты, позволяющий после смерти, присвоить квартиру умершего пенсионера. Всё это хорошо. Но не знают пенсионеры, что после такого договора они получают пожизненный моральный ущерб. Даже родители, по статистике, с подозрением смотрят на своих детей, ждущих их смерти, чтобы приобрести наследство. В литературе этот психологизм хорошо описан. А тут какой-то кооператив, но с лицензией. Кто они такие чтобы переживать за пожилого пенсионера? Это обыкновенное предпринимательское стервятничество. В конце концов эффективнее этому пенсионеру обменять квартиру на меньшую или в менее престижном районе и на эту вырученную разницу жить оставшуюся жизнь “с телевизором и со своей колбасой”. Не дай Бог эти стервятники начнут открывать свои конторы в Казани!

Телевидение в настоящее время перестало быть открытой системой. Раньше попасть туда на работу можно было с улицы. Сейчас в нём появились элементы клановости, кастовости, родственности связей и т.д и т.п. Неужели самым “крутым” композитором в России является только Игорь Крутой. На какой канал не переключи, везде звучит его музыка. А где новые композиторы и дарования? Получается, что их нет. Конечно это не так. Просто “у Крутого крутые бабки, иных он не пущает” - так один компетентный телевизионщик заявил мне об Игоре Крутом. Музыкальная власть в его руках. Сдвинуть с места богатых, но порой бездарных (не о Крутом) теледеятелей порой бывает очень сложно. Вот и мелькают одни и те же лица на телеэкранах вот уже десять лет и ничего нового. Это опасная загнивающая консервация может своим запахом только отравлять наше сознание. Но, увы! Балом правят деньги. Нужны деньги на раскрутку. Деньги - самый главный цензор. Это опасная деструктивная тенденция. Мы будем слушать не тех, кто талантлив и прав, а тех кто состоятельный, но бездарный.

Единственное успокаивает факт, что роки, металлы и всякие “децелы” поднадоели нашей молодёжи. В ней идёт возвращение к истокам. Вновь становится популярной бардовская песня. Наши дети каким-то третьим чувством догадываются, что в прошлых фильмах и песнях есть какая-то энергетика, которая окрыляет и осветляет душу. С завистью наши дети смотрят на фотографии где их папы и мамы были пионерами, жили в пионерских роскошных лагерях, ходили на различные мероприятия. А почему у нас нет этого, спрашивают они нас?

Если оценить многие популярные наши телепередачи и шоу, то все они дешёвы в финансовом плане. Загоняются в студию большая группа людей и начинается беседа “на лавочки”. Декорации студии и себестоимость таких передач очень низкая, но продаются эти передачи за дорого. Прибыль понятно кому. “Поле чудес” уже давно себя окупило, но до сих пор существует в старых декорациях. Причина в обыкновенной жадности отдельных теледеятелей. Таким образом, в настоящее время на телевидении нет достаточных условий для того, чтобы оно будучи на самофинансировании развивало прогрессивные и “дух захватывающие” проекты, которыми пестрят западные СМИ. Может быть, настало время когда в это финансирование должно уже вмешиваться государство. Может быть, настало время сократить различные многочисленные посреднические телебизнес-конторы, которые своей жадностью не дают развиваться телевидению. Как говорится испытательный срок истёк и пора менять зажравшихся бездарных теледеятелей, которые получают прибыли. Менять на других, более талантливых, которые будут получать большие государственные оклады и будут знать, что их могут всегда поменять в силу развивающегося творческого процесса. Может быть настало время когда тележурналисты не должны быть монстрами и продюсерами, которых трудно стащить с экрана. Может быть в этом главная причина того, что никакие идеологические начинания российского президента не отражаются в передачах. Впрочем, в настоящее время какое-то движение в этом направлении появилось. Но оно весьма робкое.

Президент Путин провозгласил о духовном и нравственном возрождении России и сам своим примером начал рекламировать здоровый образ жизни. Это прекрасно. Но вот беда, после этого сюжета сразу воткнули рекламу о счастливой жизни с бутылкой пива в руке. Это плевок в лицо президенту. Но самое обидное то, что этот плевок наш президент ожидал, но ничего поделать с этим не смог. Трудно стащить наших пивоваров с экранов телевизора. Ведь они, якобы приносят большую прибыль государственной казне, а не лучше ли сосчитать ущерб, который приносит пивной алкоголизм подрастающему поколению, которое потом приходит в более сильным психоактивным веществам. Подсчитать те средства, которые потом будут выделяться из той же самой казны на борьбу с наркотизацией и алкоголизацией населения. Но пока мы пивоваров терпим. Об этом должен знать самый предприимчивый молодой человек Татарстана. Тем более сейчас, он стал депутатом Государственной Думы. Но прислушается ли?

Может быть, настало время оценить ущерб, приносимый деструктивностью СМИ и выделить государственные средства на его обеспечение, компенсирующее утрату денег от деструктивной рекламы. Необходимо чтобы реклама регулировалась (или вовсе отсутствовала) в соответствии с Российской идеологией о духовном и нравственном возрождении нации. Необходимо найти оптимальное решение, способствующее выживанию и процветанию СМИ, но не в ущерб эмоциональному, интеллектуальному и физическому выживанию российского общества.

Главные источники российской культуры катастроф - средства массовой информации и современных телекоммуникаций, компьютер и передовые технологии, а также молчаливое большинство масс.

СМИ и симулякры, излучаемые ими насилуют реальность. Благодараря российским СМИ многие вещи уже начали утрачивать свою подлинность, своё изначальное предназначение. СМИ так обработало нас, что мы потеряли нормальную социальную активность, превратившись в молчаливую массу. И вот уже кажется, что нами можно благодаря СМИ легко манипулировать и управлять. Но это не так. Время покажет, что мы несмотря на то, что легко манипулируемся и обманываемся, всё более и более становимся неуправляемой массой. Поэтому вероятность революций падает, но вероятность катастроф возрастает. Сейчас мы скучно блуждаем по кругу, зациклившись на вещах, которые нас уже утомили. Это происходит потому, что мы, благодаря СМИ, утратили связь с реальностью. В нас нет непредсказуемой психологии. Всё уже предсказано масс-медиа. Они нам рисуют события, которые имеют мнимую достоверность. Эти события в лучшем случае представляются в контексте симулякров, в худшем, сами являются симулякрами. Послушайте высказывания рядовых наших граждан и вы услышите одно и тоже (или скрытую под жалобы тавтологию). Потому, что говорят они благодаря симулякрам, из которых не могут вырваться. Социальность утеряна. На смену пришёл шизофренический субъект, который живёт в своём «мирке», «со своим телевизором, со своей колбасой», «застрявший между Востоком и Западом». Вся социальная активность российских граждан благодаря телевизору проваливается в чёрную дыру безмолвной массы.