Конструирование гражданской идентичности средствами символической политики (на материалах ЮФО)

а) в финансовой области - выделение средств Чечне для поддержки социально значимых сфер (пенсии, здравоохранение, образование, правоохранительная система), но при оговариваемых федеральным центром условиях использования и контроля средств;

б) совместную разработку и реализацию программ восстановления и развития Чеченской Республики;

в) подключение к восстановительной работе в Чечне средств Российской Федерации и других внебюджетных средств;

г) использование потенциала полномочного представительства и создание органов власти в Чечне;

д) в сфере транспортировки нефти - обеспечение работы нефтепровода через Чечню;

- пропагандировать новые организационно-правовые подходы (общекавказских механизмов выхода из этнополитических конфликтов, так как внутринациональный потенциал выхода уже исчерпан);

- не допустить нарастания напряженности в относительно благополучном западном секторе Кавказского региона (Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия, Адыгея, Краснодарский край);

- осуществить мораторий на изменение территориальных границ субъектов Федерации;

- обеспечить свободное расселение и проживание граждан любой национальности на любой территории;

- активизировать работу с политическими элитами, общественностью в Центре и регионах, с религиозными деятелями основных конфессий для консолидации усилий перед угрозой экспансии религиозного экстремизма, отвергающего идеи межнационального и межконфессионального сотрудничества, строительства в России гражданского общества.

Особая опасность для целостности России проистекала из того обстоятельства, что некоторые российские политики не только не замечают назревающей опасности на Северном Кавказе, но и содействуют развитию событий именно в этом направлении. Причем руководствуются они разными соображениями. Одни видят в лозунгах суверенизации продолжение демократических процессов, другие исходят из известного правила политической игры: «чем хуже, тем лучше». И как бы само собой подразумевается, что следует поощрять национальные конфликты ради получения дополнительных аргументов в подтверждение тезиса о несостоятельности политического курса правительства. Третьи, вроде лидера ЛДПР В. Жириновского, просто использовали ситуацию в целях повышения популярности. Четвертые не желали упустить случая получить что-то от той «золотой жилы», которая открывалась в связи с формированием рынка оружия. Все эти мотивы и обстоятельства делали превращение огромной территории Северного Кавказа в зону военных действий вполне реально.

Стоит также отметить и роль политических реформ в появлении конфликтов на Северном Кавказе.

Проблема взаимоотношений «центра» с «периферией» существует практически в любом сколько-нибудь значительном государстве. Всегда присущая и России, она приобрела особую актуальность с образованием империи - колоссальной по протяженности, пестрой в этническом, экономическом культурно-цивилизационном плане. Еще со времен Киевской Руси славянское население Восточно-Европейской равнины жило в окружении и тесном соседстве с самыми разными этносами. И общение между ними далеко не всегда было враждебным. Так же и с Северным Кавказом в 18 - первой половине 19 веков. На протяжении всего времени существования различного рода отношений России и этого региона не было такой критической ситуации как сейчас. Поэтому стоит рассмотреть политику Российской империи в отношении ее южной части, чтобы понять, какие наше правительство сделало промахи, чего не учло в своих действиях по отношению к Северному Кавказу и возможные перспективы преодоления.

При всех, порой грубейших, просчетах политики «центра» на Северном Кавказе в ней, в конечном счете, брал верх прагматизм. Россия скорее сама приспосабливалась к «периферийным» реалиям, нежели приспосабливала их к какому-то единому управленческому стандарту. До начала 1860-х. гг. Россия старалась ограничиваться минимальным вмешательством во внутреннюю жизнь горцев. Она не трогала и патриархальный порядок. О приспособительной политике «центра « также свидетельствует учреждение на Северном Кавказе во второй половине 19 в. так называемого «военно-народного» управления, которое осуществлялось с учетом обычаев, законов и ментальных особенностей горских народов. Оно было задумано как переходная стадия к «стандартному» (для России) имперскому образцу, что, конечно, не умаляет значения этой «региональной» стратегии. Более того, «переходная стадия» затянулась фактически до установления советской власти, ибо царское правительство понимало опасность форсированной имперской унификации, хотя и поддавалось время от времени искушению применить ее. Кроме того, Россия поддерживала на Северном Кавказе те общественные силы, в которых видела лояльность к себе.

В 1845 г. было образовано Кавказское наместничество - особая форма управления, призванная максимально учесть региональную специфику. Это «государство в государстве», как правило, возглавляли умные и гибкие прагматики, хорошо изучившие край, испытывавшие интерес и уважение к населявшим его народам. Они считали, что объединение с империей насилием - непродуктивно и чревато обратным результатом. Нужны также взаимопонимание, взаимотерпимость, взаимовыгода. Важно понимать, что Кавказ не способен в принципе стать абсолютно русским, т.к. его этнический и культурный мир имеет многовековую историю своего формирования. Он может стать частью империи, но при этом требовать к себе особого подхода и особой осторожности.

Как бы ни критиковали царскую политику на Северном Кавказе, ее в большинстве случаев хотя бы проводили компетентные люди. Среди них были те, кого сегодня считают «профессиональными кавказоведами». К их советам прислушивались и в Тифлисе, и в Петербурге. Широко бытовала практика представления докладных (аналитических) записок на самый высокий уровень власти с почти полной гарантией того, что она не будет оставлена без внимания. Причем автором такой записки мог быть любой человек, от рядового чиновника, до лица, приближенного к императору.

Да, политика России на Кавказе, как и всякий сложный процесс, осуществлялась путем проб и ошибок (подчас грубейших) Васильев В.А. Оппозиция как социальное явление // Социально-политический журнал. 1996. № 5. С.42.. Но в ней, при всех огрехах, системное начало преобладало над стихийным. Была конечная цель, более или менее четкое представление о методах ее достижения и личности, профессионально пригодные для того, чтобы реализовать задуманное.

С 16 в. правящий класс и господствующее сословие в России стали приобретать многонациональные черты благодаря соответствующей государственной политике. Нерусские этно - социальные элиты (и не только элиты) психологически все глубже ощущали некую «гражданственную» принадлежность к империи Панарин A.C. Россия в условиях политической нестабильности // Вопросы философии. 1995. № 9. С. 18. . В них на протяжении истории постепенно развивалось, помимо этнического самосознания и ментальности, имперско-державное сверхсознание и сверхментальность.

Сложная динамическая структура русско-кавказских отношений знала все: ненависть и приязнь, насилие и добрую волю, подозрительность и доверие, противоречия и компромиссы, откровенную глупость и нечаянные заблуждения. Эти отношения никогда не были только «белыми» или только «черными». Несмотря на катастрофический кризис, хаотическое течение событий и всеобщее смятение в умах, которыми хотели воспользоваться сепаратистские силы - внутренние и внешние (в 1917-1921 гг.) - кавказские народы остались с Россией. И, похоже, дело тогда шло не о случайно упущенном шансе, а о принципиально нереализуемой на тот момент возможности. В 1917-1921 гг. Кавказ, провозгласив независимость, спасался не от России, а от хаоса и угрозы гибели. Среди местных элит и населения сохранялась пророссийская ориентация Гадло А.В. Этническая история Северного Кавказа IY-X вв. - Л., 1979. С. 54..

Придя к власти большевики поставили на управляющие должности своих людей (членов партии). Таким образом, в России революционной трудящиеся «кавказской национальности» испытывали к русским собратьям по классу гораздо больше симпатии и солидарности, чем к «собственной» партийной номенклатуре. В свою очередь, и партийно-советские чиновники разных национальностей понимали друг - друга лучше, чем «свои» народы. К этому можно прибавить объединяющую роль советской экономики, культуры, идеологии, образа жизни, русского языка и т.д.

Большевики умело воспользовались, помимо всего прочего, исторической инерцией русско-кавказского взаимотяготения и добились высочайшего уровня слитности Кавказа с Россией в рамках СССР. Межэтнические противоречия, там, где они потенциально существовали, довольно эффективно противостояли многие сдерживающие факторы.

Усилившиеся в СССР в 1980 г. кризисные симптомы, при всей их очевидности, возможно, свидетельствовали, как и в других странах, не о летальном процессе, а о наступлении «болезненной» стадии в жизни «нормального» организма, для преодоления которой нужны диагноз, лечение и время. Как бы там ни было, конфликт «центра» с «периферией» (в том числе закавказский), сыгравший свою роль в судьбе СССР, изначально выражался в борьбе между правящими элитами, имевшие собственные корпаративно-клановые интересы. По мере обострения этой борьбы она стала опускаться «опускаться» с сверху вниз, захватывая все более широкие социальные слои, распространяясь и на межэтническую сферу Востриков С.В. Национальная государственность. - М., 1996..

После распада СССР едва ли не самой взрывоопасной частью была концепция суверенизации национальных республик, краев и областей России под лозунгом: «Берите столько независимости, сколько унесете». Но все видно забыли, что сфера национального вопроса весьма чувствительна, поэтому эта своеобразная версия приватизации возбудила волчий аппетит этнократии и вызвала помутнение народного сознания на почве стремления приватизировать все: жизненное пространство предков, природные богатства, исторические права на то и другое, равно как и на наднациональные культурные архетипы, эпос, одним словом, на «великое» прошлое. Эпидемия суверенитета повлекла за собой, особенно на Северном Кавказе, территориальные споры и вооруженные конфликты между народами, которые провоцировались местными, быстро радикализировавшимися элитами. Последние, эксплуатируя мифовосприимчивую природу массового сознания, внушали народу небылицы о его роли в мировой истории(естественно, они сыграли свою роль в этой истории, но не надо ее преувеличивать ) и его законных, освященных тысячелетиями правах на тот или иной ареал обитания, несправедливо присвоенный другими. Самое интересное, что российские политики, в частности Ельцин, не учли тот факт, что, если «национально освободительное» движение против «советской империи» дало благодатные результаты, то почему бы не пойти дальше и не освободить «угнетенные» народы Российской Федерации. Получается, что Кремль сделал все мыслимое и немыслимое, чтобы чеченский лидер Д. Дудаев глубоко проникся этой логикой. Ельцин не терпел, когда на его верховную власть покушаются. И, когда Дудаев «взял» для Чечни обещанный суверенитет, президент усмотрел в этом в первую очередь покушение на эту власть, а затем уже(как политический лидер, который не хочет быть предан забвению) - на целостность России(чего ему не позволяли терпеть другие).

Война в Чечне считается самой роковой ошибкой российского руководства, которая привела к обострению кризиса федерализма в России вообще и к тупиковой ситуации в чеченском вопросе в частности. В глазах многих децентрализация становится единственным путем спасения в условиях, в условиях, когда российское руководство не справляется со своими властно - управленческими функциями.

По всей видимости, для «центра» кое-что все-таки стало очевидным: ни в советское время, ни в постсоветское он не обременял себя изучением Кавказа. Реформы, проводимые царской Россией по ее органическому слиянию с Северным Кавказом не были завершены. Видно Кремль просто не хотел обременять себя лишними заботами(ведь его предшественники «ухаживали» за Кавказом, как за растением, которое в любой момент может погибнуть). Однако есть все-таки попытки со стороны Москвы смягчить внутриструктурные противоречия в российском федеральном организме. Одна из них - административно-правовое уравнивание республик, краев, областей путем «повышения» одних и «понижения» других до статуса «субъекта федерации». Все-таки эта мера не устранила фактического неравенства между «субъектами» Гельман М. Русский способ. Терроризм и масс-медиа в третьем тысячелетии. - М., 2003. С. 40..

Тяжелейшие последствия реформ в России - общие для всех регионов, кроме Москвы, особенно болезненно воспринимаются на национальных «окраинах». Возникает психологическое ощущение несправедливости, что «хуже, чем у нас, быть не может». И это часто бывает именно так. Если вспомнить политику царского правительства, то там все было наоборот: особое внимание «периферии», а бремя улучшения «окраин» ложилось на русский народ. Конечно, что касается преобладающей нации они переборщили, но политику на Кавказе вели правильную(не без ошибок, конечно) Нечипоренко JI.A. Терроризм как проявление социальных конфликтов в обществе: Курс лекций. - М., 2006. С. 32..

В общем ощущается острая нехватка умных и мудрых политиков, которые отличались бы упреждающим мышлением, видением еще плохо видимых источников опасности, особым прагматизмом, подчиняющим себе чувства, эмоции, вкусы и предрассудки. И, кроме того, тонким чутьем на подвохи судьбы, предельно обостряющимся в ситуациях, когда нежелание «унизится» в малом чревато еще большим унижением.

В течение всего времени существования у России «периферии» такого ужасного положения не было. Возможно, виновата советская эпоха, которая воспитала новый класс управленцев с новой идеологией: «греби» под себя, пока «кормушку» не отобрали. Чтобы это исправить понадобится не один десяток лет с сильной центральной властью, которая бы сначала блюла интересы России, а потом уже свои, четкая и результативная социально - экономическая политика, очень гибкая и нестандартная модель взаимоотношений «центра» с «периферией», допускающая наличие разных типов федеративных связей - от самых тесных до весьма свободных. И пусть субъекты Российской федерации называют себя как угодно, но только в составе России.

Крайней осторожности, тонкого и тонкого расчета требует Северный Кавказ, особенно его восточная часть. Кремлю не помешало бы определить для себя порядок приоритетов в чеченском и северокавказском вопросах: что нуждается в немедленном адекватном ответе, с чем можно повременить, а на что лучше вообще закрыть глаза. Нужно напрочь отказаться от силового подхода к проблемам, где есть хоть ничтожный шанс иного решения. Вместе с тем действовать беспощадно против террористической и криминальной экспансии, под каким бы идеологическим прикрытием она ни осуществлялась. А кремлевское правительство, видно боясь обвинений в имперской политике, показывает ее худшую разновидность - бурную бездеятельность.

Для урегулирования чеченского вопроса нужна спокойная, тонкая и методичная работа по его урегулированию. Надо вспомнить, что такими делами во времена дореволюционной России занимались высокие профессионалы. Это, я думаю, не случайно. Таким образом, требуется тщательнейший отбор «игроков» с устойчивой психикой, большим запасом терпения и сил, прекрасным «видением поля».

Просматривается два направления развития общекавказской политики. Первое достижение большей координированности действий различных федеральных ведомств. Второе развитие связей между самими северокавказскими субъектами. Естественно, что эти два направления должны быть взаимосвязаны. Для решения проблем на Северном Кавказе была создана Ассоциация экономического развития регионов Северного Кавказа при активном содействии федеральной власти. Есть попытки объединить: Кабардино-Балкария, Адыгея и Карачаево-Черкессия создали парламентскую ассамблею.

Что касается узаконения чеченской независимости, то пока эта идея практически не реализуема. В первую очередь потому, что нет безопасной технологии ее решения в сложившейся ситуации.

Однако сейчас есть видимость, что есть в нашей стране та определенность, которая позволила приступить к длительной и тяжелой государственной работе и получить первые плоды.

Сегодня в деле противодействия религиозно-политическому экстремизму и терроризму настоятельно требуется комплексный подход, который включал бы в себя меры регулирующего, запретительного и профилактического характера. Как показывает анализ соответствующего международного и национального опыта, наиболее эффективными в этой области мерами являются совершенствование правовой базы, укрепление и совершенствование деятельности спецслужб, усиление борьбы с финансированием религиозно-политического экстремизма и терроризма, а также активизация разъяснительной и пропагандистско-идеологической работы.

Органы государственной власти РФ и северокавказских субъектов Федерации должны расширить взаимодействие государственных органов и религиозных объединений по всем направлениям сотрудничества, в первую очередь в активизации борьбы с проявлениями религиозно-политического экстремизма и терроризма, борьбе с преступностью, в духовно-нравственном оздоровлении Северокавказского общества Нечипоренко JI.A. Терроризм как проявление социальных конфликтов в обществе: Курс лекций. - М., 2006. С. 43..

Муниципальные органы власти должны уделять особое внимание воспитанию населения в духе национальной и религиозной терпимости, непринятия идеологии религиозно-политического экстремизма и терроризма.

Главный упор в стратегии противодействия религиозно-политическому экстремизму и терроризму следует делать на улучшении социально-экономической ситуации в регионе, так как это способствует урегулированию социально-политических конфликтов и существенно сужает социальную базу религиозно-политических экстремистов и террористов Патрушев Н.П. Особенности современных вызовов и угроз национальной безопасности России // Журнал российского права. 2007. № 7. С. 10..

Одновременно следует принимать решительные меры по перекрытию каналов финансирования экстремистов и террористов из-за рубежа и из местных источников.

В плане блокирования терроризма, как уголовного проявления, следует совершенствовать правовую базу, укреплять и совершенствовать деятельность специальных служб, а также активизировать идеологическую работу, укрепить международные аспекты этноконфессиональной политики РФ на Кавказе, предпринять энергичные меры, препятствующие использованию Северного Кавказа в качестве «перевалочной базы» для распространения различных экстремистских течений ислама, питающих сепаратизм, терроризм.

В связи с тем, что усилия, предпринимаемые государственными и общественными институтами по борьбе религиозно-политическим экстремизмом и терроризмом, не оказались адекватными остроте проблемы и бесчеловечные теракты продолжаются, требуется комплексный подход к осуществлению противодействия религиозно-политическому экстремизму и терроризму, при котором предусматривались бы меры не только регулирующего и запретительного, но и профилактического характера Нечипоренко Л.A. Терроризм как проявление социальных конфликтов в обществе: Курс лекций. - М., 2006. С. 49. .

В исламе на Северном Кавказе, Дагестане существует серьезный потенциал клерикализма, понимаемого как тенденция к достижению политических и иных нерелигиозных целей религиозными средствами Нуруллаев A.A. Религиозный фактор в национальных процессах // Государственно-церковные отношения в России: Курс лекций. - М.:РАГС, 1994.Ч. 1. С. 100..

Такое положение дел является питательной средой для политического экстремизма и радикализма, внешне принимающего мусульманские религиозные формы и, возможно, антироссийскую направленность.

Исламский радикализм на Северном Кавказе неоднороден: имеются как экстремистское течение, не идущее ни на какой компромисс, так и умеренный, бытовой радикализм. Если с первым надо вести бескомпромиссную борьбу, в том числе и насильственными методами, то со вторым надо пойти на диалог, найти общие точки соприкосновения.

Возможная легитимизация умеренного исламского радикализма в республике и перевод решения противоречий между сторонниками исламского радикализма и традиционного ислама, в том числе и суфизма, из военно-политической в религиозно-теологическую плоскость может способствовать снятию накопившегося потенциала радикализации всего спектра исламистских движений и предотвращению их выхода на ультрарадикальные позиции.

Таким образом, основные неудачи государственной политики на Северном Кавказе вызваны методами управления. Нередко, поддерживая межнациональные противостояния, местные власти не только сохраняют свои привилегии, должности, но и используют нестабильность ситуации для выбивания дополнительных средств из федерального бюджета, которые затем расходуются чаще всего не по целевому назначению. Как уже было сказано, губительную роль играет исторически сложившийся в кавказской политике стереотип о том, что горцы уважают силу, поэтому управление делами на Кавказе осуществляется, как правило, военно-административными методами. Поэтому российским властям необходимо в корне изменить подходы к кавказской политике.

Заключение

Человечество на пороге XXI века представляет собой систему, состояние которой во многом определяется характером взаимодействий более чем 4000 народов, объединённых в отдельные социальные организмы.

Поэтому проблема организации жизнедеятельности народов в едином социально-экономическом и политическом пространстве традиционно является одной из наиболее сложных. Её решение всегда будет зависеть от сложившихся в политическом сознании представлений о природе наций, об их положении в структуре социального организма.

Но залогом мирного сосуществования наций должны стать выверенные практикой многих стран современного мира следующие принципы политической линии многонациональных государств:

1) Реальное равенство всех проживающих в данном государстве народов, которое в процессе государственного строительства должно быть отражено в праве, в организации аппарата управления;

2) Создание органов самоуправления в каждом социально-этническом комплексе при соответствующем волеизъявлении;

3) Мобильное решение проблем общественного производства, духовной жизни и культуры;

4) Постоянный анализ и контроль над процессами, происходящими в духовной жизни этноса, в национальном самосознании народов того или иного региона;

5) Проведение постоянной, гибкой идеологической работы, воздействие на самосознание народов, с одной стороны, идеей образа, с которым конкретный народ идентифицирует себя, а с другой, - идеей возможности и необходимости совместного бытия, наличия общих интересов со своими иноэтническими соотечественниками.

Значимость названных принципов можно подтвердить конкретным примером - этнополитической ситуацией в самом многонациональном регионе Российской Федерации - на Северном Кавказе.

На сегодняшний момент одной из самых тревожных проблем современной России является именно обострение межнациональных конфликтов. В частности происходит дискредитация отдельных национальных культур и даже народов. И особенно остро стоит вопрос с народами Северного Кавказа. Предвзятость в отношении всего народа, агрессия и даже ксенофобия часто формируются посредствам СМИ и информации, размещенной на полях сети Интернет. Стереотипность восприятия выходцев с Северного Кавказа, широко обсуждаемая на форумах и в социальных сетях, формируют неправильный взгляд на современную молодежь. Мы являемся свидетелями резкого обострения межнациональных конфликтов в республиках Северного Кавказа за последние десятилетия: грузино-абхазский, осетино-ингушский, чечено-российский конфликты.

Более того, следует считать, что в целях нормализации этнополитической ситуации на Северном Кавказе, как со стороны официальных властей, так и со стороны общественных организаций, следует обращать пристальное внимание на два основополагающих аспекта:

1) С учётом специфики национальной структуры населения Северного Кавказа и её связи с национальным составом населения сопредельных государств, серьёзного внимания требует их политика (в первую очередь, Турции) в ходе межнациональных конфликтов в регионе и реакция законно избранных властей республик и Российской Федерации в целом.

2) В общественно-политической жизни народов Северного Кавказа возросла роль ислама (за исключением большей части Северной Осетии). В соответствии с тем местом, которое занимает мусульманская религия в исторической памяти горцев, она активно влияет не только на содержание национальных интересов, рост национального самосознания, но и на лозунги, методы политической борьбы, символы, цели и задачи отдельных партий и общественных движений.

Понятно также, что интересы сохранения единства и территориальной целостности северокавказских республик и страны в целом, недопустимости их распада требуют решительной борьбы против националистического и религиозного экстремизма.

Решение же национального вопроса в национальной политике не будет окончательно достигнуто, пока существуют этносы. Но современное человечество в состоянии гармонизировать национальные отношения, и соблюдая определённые условия, граждане Российской Федерации сумеют преодолеть комплексы национализма и ксенофобии, приводящие к политическому экстремизму, с одной стороны, и тормозящие свободное развитие факторов национальной самодостаточности, - с другой.

Для стимуляции положительных и нейтрализации негативных моментов в Российском полиэтническом государстве необходимо давать простор для естественного, объективного формирования факторов гармоничного развития наций, при которых самоопределение, в том числе и политическое, может и должно осуществляться на бесконфликтной основе.

Расхожим стереотипом, которым руководствуются в политической практике на Северном Кавказе является мнение, что «на Кавказе понимают только язык силы». Это в корне неверное мнение, ибо силу, не подкрепленную нравственной опорой, скорее презирают, нежели, уважают. Поэтому, в регионе столь, важное значение имеют символические жесты и акции, демонстрирующие уважение к традиционным институтам и ценностям, вековым общественным нормам.

Дополняет общую картину генезиса радикальных или деструктивных настроений, практика силовых структур в Чечне и правоохранительных структур в соседних республиках. Это, один из мощных факторов, играющих заметную негативную роль в воспроизводстве отчуждения, оппозиционности и пополнения рядов мусульманских радикалов. Разумеется, свою роль играют и пиарно-политическая практика властей и некоторых представителей официального духовенства. Поэтому, в первую очередь актуальна разработка соответствующих подпрограмм для информационной, правоохранительной, политической и конфессиональной составляющей, как ключевых звеньев-подсистем, для решения вышеуказанных задач.

Суммируя сказанное, хочется отметить, что нынешняя власть во многом смогла стабилизировать ситуацию на Северном Кавказе. В республики наблюдается прирост населения, растет уровень жизни. Однако смогло ли российское правительство действительно решить эту сложную и конфликтную ситуацию, либо же просто «кормить» республики деньгами, лишь бы они молчали (до поры до времени), покажет время.

конфликт кавказ терроризм политический

Список использованной литературы

1. Абалкин Л. О национально-государственном интересе России // Вопросы экономики. - 1994. - № 2. - С. 5-11.

2. Авксентьев А.В. Ислам на Северном Кавказе. - Ставрополь, 1984.

3. Авксентьев А.В., Авксентьев А.А. Этнические проблемы современности и культура межнационального общения. Ставрополь, 1993. - АКАК. - Т. 12. - 397 с.

4. Авксентьев В.А. Этнические проблемы Северного Кавказа в контексте общероссийских и мировых этнических проблем // Известия вузов Сев.-Кав. регион. Общ. Науки. - 1998. - № 2. - С. 32-35.

5. Алексеев С.С. Социальная ценность права в советском обществе. - М., 1971. - 202 с.

6. Андреев А. Этническая революция и реконструкция постсоветского пространства //ОНС. - 1996. - № 1. - С. 161-169.

7. Арутюнян С.М. Нация и ее психический склад. Краснодар, 1966. - 185с.

8. Арутюнян Ю.В., Дробижева Л.M. Советский образ жизни: общее и национально-особенное // Советская этнография. - 1976. - С. 26-32.

9. Аширов Н. Ислам и нации. - М., 1975. - 363 с.

10. Баранов Е.Г. Нациопатия источник конфликтов //ОНС. -1996. - С. 67-71.

11. Барановский К. О феномене цивилизованного национализма //Дружба народов. - 2000. - № 3. - С. 156-158.

12. Беджанов М.Б. Развитие национальных отношений на современном этапе. - Краснодар, 1990. - 192 с.

13. Беджанов М.Б. На пути национального возрождения. - Майкоп, 1992. - 212 с.

14. Беджанов М.Б. Общественный кризис и проблемы национального возрождения. - Майкоп, 1995. - 177 с.

15. Беджанов М.Б. Проблемы национальных отношений на Северном Кавказе и пути их решения. - Майкоп, 1997. - 224 с.

16. Болоскова Т. Диаспора: фактор конфликта или сближения? // Дружба народов. - 2000. - № 3. - С. 159-167.

17. Васильев В.А. Оппозиция как социальное явление //Социально-политический журнал. - 1996. - № 5. - С.39-44.

18. Востриков С.В. Национальная государственность. - М., 1996. - 341 с.

19. Гадло А.В. Этническая история Северного Кавказа IY-X вв. - Л., 1979. - 326 с.

20. Гараджа В. Политика и религия // Наука и религия. - №3. - 1991. - С.12-19.

21. Гельман М. Русский способ. Терроризм и масс-медиа в третьем тысячелетии. - М., 2003. - 280 с.

22. Герейханов Г.П. Религиозная ситуация на Северном Кавказе и ее учет в управленческой деятельности органов и войск ФПС России (философско-политологический анализ): Автореф. канд. филос. наук. - М.: АФПС, 1999. - 24 с.

23. Горбунов Ю.С. Терроризм и правовое регулирование противодействия ему. - М.: Молодая гвардия, 2008. - 460 с.

24. Дасаниа Д.М. Абхазо-адыгские народы сегодня: актуальные проблемы и пути их решения // Международная научно-практической конференция «Южный Кавказ: перспективы безопасности и сотрудничества в регионе» (Москва, 24 октября 2012 г.).

25. Дробот Г.А. Международный терроризм как объект изучения // Социально-гуманитарные знания. - 2008. - № 1. - С. 59-86.

26. Ефимов М., Михайлов И. Чеченская война. Работа над ошибками. М.: Яуза, Эксмо, 2009. - 336 с.

27. Жириков A.A. Политическая стабильность российского государства (этнополитичесий анализ). - М., 1996. - 238 с.

28. Иванов С.Б. Обеспечение национальной безопасности как необходимое условие развития России. - М.: КомКнига, 2006. - 224 с.

29. Казенин К.И. Грузино-абхазский конфликт: 1917-1992. - СПб., 2003. - 219 с.

30. Клюшина Е.В. Политическая стабильность постсоветской России: основания, возможности, решения: Дисс. канд. социол. наук. - Казань, 2000. - 157 с.

31. Кодин М.И. Российский политический процесс: соц.-философ. аспекты. - М.: Наука, 2008. - 222 с.

32. Кокунов К. Национальные вызовы, угрозы и риски безопасности // Обозреватель. - 2007. - № 12. - С. 97-102.

33. Котанджян Г.С. Этнополитология консенсуса конфликта: цивилизационный аспект национальной безопасности. Многогранная глобализация. - М., 1992. - 315 с.

34. Кочетков А.П. Актуальные проблемы политического процесса в современной России. - М., 2002. - 126 с.

35. Керимов Г.М. Шариат. Закон жизни мусульман. М.: «Леном», 1999. - 300 с.

36. Курбанов Г.М. Религия и политика террора. - Махачкала: «Народы Дагестана», 2002. - 253 с.

37. Леонова О.Г. Социокультурные вызовы глобализации // Актуальные проблемы современной социологии и политологии: Сб. статей. - М.: МАКС Пресс, 2008. - Вып. 2. - С. 121-126.

38. Лукьянов А.Г. Этноконфессиональная ситуация в Северо-Кавказском регионе как угроза национальной безопасности России (философско-политологический анализ): Дисс. канд. полит.наук. - М., 2004. - 202 с.

39. Макаревич Э.Ф., Карпухин О.И. Глобальные коммуникации и культурно-политическая экспансия //Социально-гуманитарные знания. - 2007. - № 4. - С.27-36.

40. Макеев A.B. Государственная безопасность России на современном этапе // Государственная безопасность России: История и современность. - М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2004. - С. 694-760.

41. Малашенко A.B. Исламское возрождение в современной России. - М., 1998. - 209 с.

42. Маркедонов С.М. Конфликты на Кавказе: советская прелюдия // Неприкосновенный запас. - 2011. - № 4. - С. 25-29.

43. Международный терроризм: борьба за геополитическое господство / Под ред. A.B. Возженикова. - М.: Эксмо, 2007. - 378 с.

44. Мунтян М.А. Политические перемены, политическое развитие и политическая модернизация.

45. Мухин Г.В. Политика обеспечения военной безопасности России в условиях трансформации международных отношений. - М.: ВА РХБЗ, 2006. - 172 с.

Размещено на Allbest.ru