Следует также отметить, что при разработке агитационно- пропагандистских материалов «Партии регионов» все чаще стал использоваться метод убеждения, в то время как возможностями таких инструментов воздействия, как внушение, эмоциональное заражение и подражание, зачастую пренебрегали. В результате агитация партии власти оказывала ощутимое воздействие либо на ее убежденных сторонников, цементируя их лояльность, либо на людей, в принципе не интересовавшихся политикой. У представителей же прочих электоральных групп контент, создаваемый «Партией регионов», вызывал скорее раздражение. Как следствие, уровень провластных настроений в обществе снижался.

Просчеты в подходе к генерации и поддержанию провластных настроений в итоге дорого обошлись действующей власти. В качестве наглядного подтверждения последнего можно привести данные, полученным экспертами Фонда «Демократические инициативы имени Илька Кучерива» совместно со специалистами Киевского международного института социологии в ходе опроса, проводившегося в период 15 - 25 декабря 2015 г. Если в июне 2010 г. уровень доверия к президенту находился на уровне 22 пунктов, то к августу 2012 г. данный показатель упал до - 12 пунктов (см. Приложение № 3).

Показатель доверия к Верховной Раде снизился за аналогичный период с - 22 пунктов до - 35, в случае Кабинета министров Украины наблюдалась динамика от - 1 до - 28 (см. Приложения № 4 и 5). Лишь в случае судебной ветви власти наблюдался рост доверия населения: данный показатель вырос с - 45 до - 37 (см. Приложение № 6). Однако в то же время следует признать, что данное улучшение носило непринципиальный характер: авторитет судебной власти продолжал оставаться на недопустимо низком уровне.

Уже в ходе выборов в Верховную Раду в октябре 2012 г. администрация В.Ф. Януковича получила первые сигналы о начале надвигающегося кризиса: «Партия регионов» набрала 30 % голосов (на 4, 37% меньше, чем в 2007 г.), в то время как коммунисты сумели получить 13, 18% (против 5, 39% на прошлых выборах), «Свобода» улучшила свои результаты на 2 порядка (с 0, 8% до 10, 4%), партия-неофит «Удар» смогла показать результат в 14%21.

Однако политическое руководство не сделало из этого соответствующих выводов. Как результат, уровень доверия к властным институтам продолжил падать - в мае 2013 г. рейтинг доверия к президенту достиг отметки в - 43 пункта. Для Верховной Рады как института данный показатель на обозначенный период составлял - 61 пункт, для Кабинета министров - 49, для судебной ветви власти - 56 (см. Приложения № 3 - 6).

Существенный рос негатива в адрес институтов власти отображают также результаты проведенного нами мониторинга Интернет-ресурсов. В период июня 2010 г. по август 2012 г. удельная доля положительных отзывов о президенте составляла 15% от общего числа упоминаний о В.Ф. Януковиче, нейтральных - 74%, негативных - 21%. Для хронологического отрезка с сентября 2012 г. по май 2013 г. данный показатель составил, соответственно, 5%, 51 % и 44 %. В случае репрезентации отношения к Верховной Раде, Кабинету министров и судам также был зафиксирован аналогичный тренд. Так, удельная доля позитивных отзывов о верховном законодательном органе сократилась с 7% до 1%, число нейтральных отзывов упало с 37% до 23 %, количество негативных упоминаний выросло с 56% до 76%. Подробно результаты контент-анализа отображены в Приложениях № 7 и № 8.

При этом, как было отмечено и экспертами, и участниками фокус-групп, в обществе стал заметен рост числа эпизодов немотивированной агрессии, а контент СМИ все более отчетливо начал обретать «катастрофический» характер: новостные ленты заполнили сообщения о несчастных случаях, резонансных преступлениях и т.д. Остается неясным, объяснялось ли последнее в первую очередь реальным нарастанием деструктивных настроений в обществе, или же подобные изменения были связаны с намерениями владельцев масс медиа переформатировать повестку дня, подпитывая рост протестных настроений. Однако одно можно утверждать с уверенностью - к лету 2013 г. властные институты не обладали каким-либо авторитетом в глазах большинства граждан Украины, а пассивная неудовлетворенность жителей начала интенсивно конвертироваться в активную форму.

Осенью 2014 г. нарастание кризиса доверия к власти остановило приближение подписания договора об ассоциации с ЕС. Пойдя навстречу «евробюрократам», администрация В.Ф. Януковича удовлетворила запрос, сформированный ею же ранее у населения. Как результат, рейтинг властных институтов начал стремительно расти. Однако решение о приостановлении подписания евроассоциации, принятое в ноябре 2013 г. привело к смене трендов в внутри политической ситуации, кардинально повлияв на динамику провластных настроений населения.

«Замораживание» процесса интеграции с ЕС и, как следствие, создание Евромайдана, безусловно, способствовало росту протестных настроений и падению уровня доверия к власти, начавшей действовать вопреки сформированным у граждан ожиданиям. Но в то же время выход на политическую арену правых радикалов и жесткая антироссийская риторика со стороны значительной части лидеров протестующих способствовала консолидации русскоговорящего населения, а также представителей умеренных и левых взглядов вокруг институтов действующей власти. В результате к декабрю 2013 г. рейтинг доверия к президенту вырос, по сравнению с маем того же года, на 16 пунктов (- 27), Верховной Рады - на 7 пунктов (- 54), Кабинета министров - на 12, 5 пунктов (- 36, 5).

Интересно отметить, что при этом результаты анализа контента Интернет-ресурсов демонстрируют иной результат (см. Приложение 9). Наблюдается резкое увеличение числа негативных упоминаний о властных институтов. В случае президента доля негативных отзывов составила 72%, Верховной Рады - 87%, Кабинета министров - 85%, судов - 72%. Столь существенные расхождения между результатами анализа содержания ресурсов Глобальной Паутины и социологическими данными легко объяснимы: как показали изыскания коллектива исследователей во главе с Е.В. Бродовской, в ноябре - декабре 2013 г. представители резко активизировались в Интернете, пытаясь посредством «накачки» Интернета негативным контентом оживить оффлайн-протест.

У действующей власти имелись существенные шансы переломить ситуацию в свою пользу, однако из-за ряда тактических и стратегических просчетов этот потенциал не был использован в должной мере. Во-первых, в отличии от того же А.Г. Лукашенко, глава Украины не демонстрировал последовательной жесткости в борьбе с неконвенциональной оппозицией, что подрывало веру лояльного населения в силу действующей власти.

Во-вторых, на ситуации резко негативно отразились дефекты кадровой политики В.Ф. Януковича (наиболее ярко последнее можно наблюдать на примере главы администрации президента С.В. Левочкина). Большинство представителей высшего эшелона власти как в центре, так и на местах либо оказались недостаточно компетентны, либо по факту превратились в «пятую колонну», начав активно сотрудничать с оппозицией.

В-третьих, имел место своеобразный «кризис креатива» в использовании политтехнологий, направленных на поддержание лояльности населения к власти. Старые методы значительно уступали приемам формирования протестных установок, попытки же копировать последние в нужном для власти ключе в большинстве случаев ограничивались заимствованием формы без учета содержания либо частичным воссозданием технологии (без воспроизводства принципиально важных элементов). Более подробно данный вопрос будет затронут во втором параграфе денной главы.

В целом же можно сделать вывод, что власти Украины фактически пренебрегли большинством политтехнологических ресурсов формирования лояльного отношения со стороны граждан, положившись преимущество на стратегию переформатирования политического поля страны в выгодном для себя направлении. Как показала практика, данная стратегия не оправдала себя: уровень доверия граждан к властным институтам за время пребывания В.Ф. Януковича резко упал. При этом важно отметить, что политическое руководство Украины не сумело даже использовать выгодные для него изменения политической конъюнктуры - ресурс, легко конвертируемый в рост провластных настроений. Как итог, можно заключить, что практика действующей власти по генерации и поддержанию провластных настроений на данном этапе развития украинского государства является примером того, как не должны действовать представители правящего истеблишмента.

2. Противодействие со стороны оппозиции

Организаторы Евромайдана изначально понимали, что даже при условии наличия прямой и косвенной поддержки со стороны ряда представителей крупного бизнеса и структур системной оппозиции (не говоря уже о помощи со стороны Брюсселя и Вашингтона), их ресурсная база значительно уступает по размерам потенциалу, которым располагает действующая власть. Последнее подразумевало, что любые попытки противодействия поддержанию провластных настроений методами, аналогичными набору инструментов политтехнологов, обслуживающих интересы Банковской, обречены на провал. Соответственно, тактика действий оппозиции априори выстраивалась вокруг применения ассиметричных методов. Последние же представляли собой гибрид классической формы ненасильственных действий (т.е. «цветных революций») с оригинальным опытом, накопленным в ходе реализации соответствующих акций на Украине в предшествующий период, и политтехнологическим наследием событий «арабской весны».

Приступая к работе с толпой, политтехнологи, отвечавшие за организацию Евромайдана, в первую очередь предприняли ряд мер, направленных на максимальное расширение границ сочувствующей митингующим аудитории. С этой целью организаторы Майдана пошли на публичное дистанцирование от системной оппозиции и профессиональных политиков в целом на первом этапе существования протестного движения. Отказ от идентификации с конкретными политическими партиями и публичными политиками позволил лидерам Майдана объединить под своим руководством представителей всех идеологических номинаций, консолидировав их вокруг таких конвенциональных концептов, как антипатия к действующему президенту, ассоциация с ЕС и неприятие планов интеграции с Россией. Помимо того, данный ход позволил организаторам Евромайдана превентивно лишить своих оппонентов столь значимого ресурса, как эксплуатация дискурса «чем Яценюк/Тягнибок/Кличко лучше Януковича»?

Использование последнего позволило бы отсечь от Евромайдана граждан, в принципе не доверяющих системной оппозиции, а также часть ядерного электората последней (не желающего взаимодействовать с идеологическими противниками). Однако дистанцирование лидеров протеста от политических партий и их руководства на первом этапе развития событий лишило провластных активистов подобной возможности.

Копируя данный подход (то есть отказавшись от открытой поддержки В.Ф. Януковича и «Партии Регионов»), представители Антимайдана могли бы значительно снизить свой антиобраз и привлечь на свою сторону часть граждан, не определившихся в своих предпочтениях на момент начала событий. Репрезентация Антимайдана в духе подхода «Янукович - меньшее из двух зол», в особенности при акцентуации таких моментов, как возможные последствия победы Майдана для пенсионеров, молодых семей, лиц, взявших долларовую ипотеку и т.д., позволила бы аккумулировать поддержку даже части протестно настроенных украинцев, в то же время не жертвуя сколь-либо значимой частью сторонников президента. Как организаторы Евромайдана смогли сплотить свою (весьма разнородную) целевую аудиторию вокруг антикоррупционной повестки и темы «европейского выбора», так и их противники могли консолидировать всех противников ультралиберальных реформ, украинского национализма и олигархии. В период «цветной революции» в Югославии победу «Отпору» принесла позиция: «Сначала свергнем Милошевича, а затем будем решать вопрос о власти». Точно также лидеры Антимайдана могли обратиться к украинцам: «Сначала предотвратим государственный переворот, спонсируемый олигархами, а потом уже будем решать вопрос о том, кто будет хозяином здания на Банковой». Однако этого сделано не было.

Параллельно политтехнологами, обслуживающими интересы заказчиков протеста, было осуществлено переформатирование массового сознания при помощи приемов эмоционального заражения и подражания. В частности, участникам акций предлагалось принять участие в ритмичных действиях (например, синхронные прыжки на месте), осуществляемых под музыкальное сопровождение (именно с этим была связана высокая потребность в присутствие на Майдане барабанщиков) и скандирование определенных лозунгов («Банду геть» и пр.). Данная практика, с одной стороны, способствовала сплочению протестующих, выработке у них общей идентичности и чувства сопричастности через своеобразную систему ритуалов, а с другой - приводила участников акции в состояние, при котором уровень их эмоциональности возрастал, а степень критического восприятия снижалась. В результате толпа превращалась в идеальный объект для внушения.

В то же время организаторы митингов активно применяли технологию формирования единой и привлекательной идентичности. Политтехнологи, конструировавшие Евромайдан на первых этапах его развития, позаботились о том, чтобы выработать у участников движения единую идентичность через систему регулярных ритуалов и ярких символов, путем перманентного вовлечения протестующих в различные виды совместной деятельности. Следует также подчеркнуть, что для воздействия на участников протестов использовались одновременно пять каналов восприятия информации: (визуальные, аудиальные, кинестетические, олфакторные, густаторные) вплоть до вкусовых ощущений и запахов. Наглядной иллюстрацией последнего может служить, в частности, брендирование запаха дыма от одежды в качестве характерных черт «евромайдановца». Особое значение придавалось выработке у непосредственных участников протестов чувства сопричастности через взаимные прикосновения, с целью чего постоянно проводились различные игры и конкурсы, групповые танцы.

Формирование общей идентичности митингующих у сочувствующей им Интернет-аудитории проходило за счет организации постоянной видеотрансляции происходящего стрим-каналом «Спільно.TV». Важно отметить, что сотрудники канала принципиально отказались от использования монтажа и в целом предварительной подготовки сюжетов, рассчитывая, что постоянная life-трансляция в итоге выработает у аудитории ощущение прямого присутствия на месте событий.

Также большое значение имела политика в отношении поведения участников протестов: подчеркивалось, «майдановец» должен быть неизменно улыбчив и вежлив, агрессивно настроенных или нетрезвых граждан оперативно удаляли за границы толпы (т.н. «рамку»). Тем самым формировался позитивный имидж участников и сторонников протестов, автоматически усиливавший антиобраз представителей действующей власти и сочувствующих им лиц.

Кроме того, политтехнологи, курировавшие развертывание деятельности Евромайдана, использовали следующий ход: в период начала протестов по социальным сетям начал распространяться призыв к каждому украинцу, желающему присоединиться к протестам, принести с собой немного фруктов и сладостей. Собранные таким образом продукты стали распространяться между участниками в форме подарков, в результате чего взаимное угощенье превратилось в инструмент сплочения и эмоциональной мобилизации «майдановцев».

Привлекательные образ «евромайдановца» был призван не только привести новых людей в ряды протестующих и разрушить негативные стереотипы, формируемые официальными и официозными медиа, но также создать в сознании целевой аудитории образ будущего. Благодаря усилиям политтехнологов Майдан превратился в глазах значительной части граждан в миниатюрную модель будущей Украины, воплощение пути развития, в пользу которого выступали протестующие. Именно поэтому организаторами митинга жестко пресекались даже малейшие случаи бытового хамства или снобизма: даже высокопоставленные представители властных структур, известные шоумены и предприниматели были вынуждены наравне с рядовыми участниками колоть дрова, топить печи и пр. Значение данного направления работы с целевой аудиторией сложно переоценить хотя бы в силу того, что власти Украины не смогли предложить гражданам сколь-либо привлекательного образа будущего: его фактически подменили перманентным воспроизводством реалий текущей действительности. В данном случае реалистичность предложенного протестующими образа будущего не имела значения. Важен был сам факт его наличия.

Следует отметить также повышенное внимание организаторов протеста к формированию визуального ряда, привлекательного для медиа и способствующего росту положительного восприятия массовой аудиторией. В частности, в ходе протестов в Киеве политтехнологи, работавшие над конструированием Евромайдана, специально обращались к своим сторонникам с просьбами приходить на мероприятия, одев какой-либо яркий предмет гардероба. В результате визуальная репрезентация протестного движения в СМИ заметно выиграла: на фоне темных цветов экипировки правоохранителей «майдановцы» начали ассоциироваться с традиционным кинообразом «воинов света». Впоследствии данный эффект был усилен посредством наложения на видеоряд музыки соответствующего содержания.

В частности, особо активно использовалась песня группы «Ляпис Трубецкой» под названием «Воин света, воин добра» (написана в 2012 г., официальный клип начал сниматься осенью 2013 г. до начала протестов). Интересно отметить, каким образом обслуживавшие «Евромайдан» политтехнологи смогли при этом решить проблему, традиционно доставляющую значительные проблемы их коллегам по цеху в ходе официальных выборах, а именно - урегулирование вопроса относительно авторских прав. От лица рядовых активистов (одновременно из разных источников) в социальных медиа были размещены неофициальные кипы и аудиозаписи, в которых песня была обозначена как своеобразный гимн Майдана (к названию трека добавлялись соответствующие пояснения - «Майдан. Небесная сотня», «Киев. Беркут. Майдан» и пр.). В итоге все потенциальные претензии со стороны исполнителей априори перенаправлялись либо руководству социальных сетей, либо рядовым гражданам Украины. Более того, впоследствии, когда песня закрепилась в сознании масс в качестве одного из символов протеста, ее авторам было предложено на коммерческой основе выступить на Украине, чем последние не преминули воспользоваться, открыто поддержав антиправительственные выступления 2013 - 2014 гг. Таким образом, организаторы Майдана сумели, с одной стороны, приобрести в пользование готовый качественный музыкальный продукт, а с другой - получить имиджевые дивиденды за счет официальной поддержки одной из наиболее известных российских рок-групп.

Кроме того, за счет создания приятной для глаза картины протестующие стали привлекать заметно большее внимание со стороны СМИ, так как образуемый ими общий фон (наряду с другими элементами креатива - плакатами, граффити, инсталляциями и пр.) соответствовал представлениям «медийщиков» о том, как должна выглядеть «красивая картинка».

Отдельного внимания заслуживают приемы и методы, направленные на эксплуатацию потребности участников протестов в самореализации. С одной стороны, организаторы протестов предоставили рядовым митингующим возможность ощутить свою сопричастность глобальным политическим процессам. С этой целью, в частности, была организована запись «обращений к потомкам» рядовых «майдановцев». С другой стороны, посредством корпуса волонтеров была предоставлена возможность опробовать свои силы в осуществлении крупных проектов малоизвестным музыкантам и философам, начинающим журналистам и переводчикам, лицам, не работающим по профильной специальности по экономическим соображениям, но испытывающих потребность в самореализации на ранее избранном поприще. В результате организаторы протестов бесплатно получили в свое распоряжения значительное количество специалистов самого разного профиля, привлеченных возможностью либо прорекламировать свои услуги, либо заняться любимым делом, подтвердив статус «мастера». Именно наличие подобных перспектив привлекло в лагерь «майдановцев» значительную часть представителей контрэлиты. В отношении последних можно также отметить наличие такого значимого мотива, как своеобразная месть действующей элите за блокирование доступа в ее ряды или в целом малодоступность социальных лифтов.

Большую проблему для организаторов протестов составляла задача постоянного поддержания на территории палаточных лагерей достаточно репрезентативного количества митингующих: в отсутствие каких-либо стимулов сторонники протеста максимум проводили на Майдане около 2 часов. Как ответ, для поддержания интереса и позитивного настроя участников стали постоянно проводиться различные развлекательные мероприятия. В частности, большой популярностью пользовались хороводы: помимо получения порции эндорфина для рядовых участников, обращение к данной форме взаимодействия людей приносило положительный эффект в виде 1) укрепления общей идентичности и чувства сопричастности протестующих; 2) выработки у них условного рефлекса для создания оцепления в случае столкновения с противниками. Также на территории одного из палаточных лагерей был создан кинотеатр, посетителям которого постоянно показывали популярные художественные фильмы, посвященные темам революции и социального протеста. Еще одним средством привлечения внимания аудитории являлись периодические визиты лидеров общественного мнения и в целом медийных персон. Также систематически проводились концерты, большое внимание привлекала публичная отработка методов сопротивления силовикам. Впрочем, необходимо отметить, что ресурс перечисленных приемов имел свои ограничения по длительности применения: как отмечали сами организаторы протестов, ближе к концу второго месяца существования Майдана митингующие, уставшие ждать уступок со стороны властей, гораздо хуже реагировал на используемые по отношению к ним методы мобилизации и все чаще покидали палаточные лагеря.

Также следует признать, что оппозиционные силы сумели достаточно грамотно организовать (с точки зрения подрыва провластных настроений населения) сумели организовать работу своих силовых структур. Во-первых, боевики Майдана были одеты в повседневную яркую одежду, создавая ощущение контраста на фоне облаченных в однотипную форму темных цветов представителей сил правопорядка. Данное противопоставление, во многом за счет грамотного применения средств визуализации, хорошо укладывалось в формируемый политический миф о «войнах добра» и «армии зла». При этом эффект отождествления с себе подобным поневоле привлекал сочувствие значительной части аудитории на сторону протестующих.

Во-вторых, провластные настроения размывались за счет низкой эффективности действий правоохранителей. Вступая в столкновения с силами «Беркута» и прочих спецподразделений, боевики Майдана действовали весьма грамотно. В столкновении с представителями правопорядка всегда участвовали как группы подготовленных силовиков, так и рядовые участники протеста. Последние могли использоваться как своеобразная приманка для правоохранителей: как только спецподразделения, наступая по принципу веера, пытались рассеять основную часть толпы, расположенные по краям отряды силовиков наносили удары по флангам и тылу правоохранителей, вынуждая их отступить. Отход частей правопорядка преподносился СМИ как поражение властей, что использовалось для формирования у аудитории масс медиа ощущения слабости правящего режима. Равным образом масса рядовых участников могла использоваться как живой щит при отходе боевиков. Последние отступали через бреши в шеренгах митингующих, после чего навстречу силам правопорядка выдвигались группы, состоящие из женщин, детей, стариков, безоружных мужчин. В данной ситуации подобная тактика приносила двойной эффект: с одной стороны, оппозиционные СМИ получали видео- и фотоматериалы, на которых были запечатлены правоохранители, наступающие на толпу рядовых протестующих, с другой стороны, снижался уровень морально-волевой готовности к решительным действия представителей си правопорядка. В отдельных случаях подобная тактика работала в качестве провокативной - многие случаи нанесения травм митингующим объяснялись тем, что использование живого щита приводило к нервному срыву у правоохранителей, теревшим контроль над своими действиями.

В-третьих, провластные настроения во многом подрывал сам факт наличия у оппозиции хорошо подготовленных и организованных боевиков.

Силовые подразделения Майдана были поделены на сотни, десятки и тактические группы из 4 - 5 человек, во главе каждого подразделения стоял командир, координировавший свои действия с остальными «офицерами» по рации, что обеспечивало высокую слаженность действий боевиков. Самооборона Евромайдана и прочие силовые подразделения располагали прекрасной системой разведки (включавшей в себя Автомайдан, посты наблюдения вблизи мест проведения митингов, по отдельным сведениям - беспилотные дроны). Боевики умели слаженно действовать как в рамках расчетов (силовик со щитом - силовик с метательным снарядом), так и в порядке крупных групп. По свидетельствам некоторых правоохранителей, принимавших участие в борьбе с силовиками-«майдановцами», на поздних этапах противостояния боевики предпринимали достаточно успешные попытки по выстраиванию «монолита», копируя действия подразделений «Беркута». Эксперты также отмечали, что отдельные методы боевиков сильно напоминали тактику действий, характерную для «французской школы» подавления массовых беспорядков. Сам факт наличия у «майдановцев» хорошо подготовленных боевиков, неспособность властей оперативно покончить с ними подрывал уверенность как широких масс населения, так и правоохранителей в жизнеспособность действующей власти.

Особого внимания заслуживает вопрос об организации участниками протестов соответствующей инфраструктуры. С самого начала протестов митингующими было создано несколько палаточных лагерей. Их наличие позволило организаторам Евромайдана обеспечить постоянное присутствие на месте проведения протестов достаточно большого количества людей, закрепив за собой значимую с позиций тактики территорию. С одной стороны, к месту проведения перманентных митингов (Майдан Независимости, улица Крещатик, Европейская площадь) прилегал правительственный квартал. С другой стороны, к палаточным лагерям было достаточно легко подъехать, в силу чего митингующие почти не испытывали проблем с подвозом людей, продуктов питания и т.д.

Плюсом месторасположения палаточных лагерей также явилось наличие одновременно нескольких достаточно широких путей отхода. Последнее заметно затрудняло использование против митингующих стандартной тактики подавления беспорядков: постепенного вытеснения толпы в сторону относительно узкого прохода, в котором заранее располагается построенная клином группа правоохранителей. В результате, при оптимальном для сил правопорядка сценарии развития событий, толпа начинает разбиваться на неорганизованные мелкие группы, которые отличаются низко степенью сплоченности и мотивации и потому представляют собой легкую мишень для специальных сил полиции. В случае же Евромайдана реализация данного сценария была изначально затруднена в силу наличия у протестующих нескольких потенциальных маршрутов отступления по широким улицам центра украинской столицы.

Палатки, установленные на занятых протестующими территориях, не использовались в качестве жилых помещений. В них располагались руководящие структуры митингующих, были установлены печки - «буржуйки» для обогрева дежурящих в ночное время активистов и митингующих, попавших под обстрел водометов, хранились дрова, продукты питания, теплая одежда и пр. С наступлением темноты палаточный городок пустел, здесь оставалась лишь небольшая группа протестующих, присутствие которой должно было предотвратить уничтожение инфраструктуры Майдана властями или т.н. «титушками». Киевляне возвращались домой, представители актива Евромайдана, а позднее и члены боевых групп, как правило, ночевали в зданиях, примыкающих к месту проведения протестов (арендованные офисы, помещения, предоставленные волонтерами, захваченные постройки, принадлежащие административным структурам). Жителей провинции, принимавших участие в протестах, обеспечивали жильем, используя метод, опробованный немногим ранее штабом А.А. Навального в ходе выборов мэра Москвы в 2013 г. (поиск мест ночевки для иногородних волонтеров при помощи сервиса «МосВписка»). В случае киевских протестов временное жилье для «майдановцев» искали посредством соответствующих сообществ в социальных сетях, периодически обращаясь к сторонникам протестов, живущих в столице, с просьбой принять у себя участников митингов из регионов.

Отдельно следует подчеркнуть значение такого ресурса, как здания и помещения, расположенные вблизи места проведения митингов. Здесь располагались не только места отдыха «офицеров» Евромайдана, но, как уже было отмечено, базы боевых групп, склады с дымовыми шашками, баллонами со слезоточивым газом, «коктейлями Молотова» и ингредиентами для их изготовления, мастерские по производству боеприпасов. В случае отсутствия этого сегмента инфраструктуры или его захвата силовиками перспективы победы Евромайдана легко могли упасть до нуля.

Последнее прекрасно осознавали координаторы Майдана. В то время как доступ в палаточный лагерь сохранялся относительно свободным для посторонних, занятые протестующими здания находились на положении режимных объектов. Доступ в отдельные помещения разрешался лишь при наличии определенных опознавательных знаков, а склады с боеприпасами и ингредиентами для их изготовления были закрыты даже для самих боевиков. В равной мере был затруднен доступ к размещавшимся здесь же штабам военизированных групп протестующих.

Важным элементом инфраструктуры протеста являлась сеть биотуалетов. Наличие последней не только позволяло обеспечить постоянное присутствие значительной массы людей на Майдане без нарушения норм гигиены, но и обеспечивало митингующих ресурсами для создания «нелетального оружия»: нечистоты упаковывались в двойные пластиковые пакеты для мусора, после чего полученные в итоге «бомбы» с большой эффективностью использовались против сил правопорядка.

Интересно отметить, что на случай, если власти смогут помешать установке биотуалетов, некоторые активисты предложили использовать опыт белорусской оппозиции: установить палатку над канализационным люком и использовать последний в качестве отхожего места.

Большую роль сыграло также строительство сцен. Они использовались и в качестве концертных площадок, и в виде основы для создания кинотеатра под открытым небом, а при необходимости - как наблюдательные пункты или трибуны для выступления ораторов.

Весьма существенную роль сыграла также установка вблизи Майдана видеокамер, благодаря которым координаторы протеста обеспечили бесперебойную онлайн-трансляцию происходящего в сердце протеста через свои каналы на видео-хостингах.

После событий 30-го ноября инфраструктуру протеста дополнило движение «Автомайдан». Объединение автомобилистов, поддерживающих митинги оппозиции, взяло на себя функции разведки (выясняя передвижение подразделений силовиков), блокирования коммуникаций и зданий, используемых правительственными структурами и правоохранительными органами, вывоза мусора и подвоза продовольствия. Координация работы «автомайдановцев» проходила через соответствующие сообщества в социальных медиа и по телефону, при помощи мобильных приложений- коммуникаторов, позволяющих производить бесплатные звонки при наличии подключения к Интернету. От использования раций участвующие в протестах автомобилисты решили отказаться, во-первых, из опасений, что их переговоры будут прослушиваться, и, во-вторых, понимая, что подобное оборудование может быть конфисковано, в отличие от мобильного телефона.

Одновременно возник такой элемент инфраструктуры Майдана, как баррикады. В качестве источника строительного материала для их создания использовались, в частности, местная брусчатка, обломки билбордов, автомобильные покрышки, по некоторым данным - перевернутые машины. С наступлением холодов митингующие укрепили баррикады при помощи залитого водой снега.

Также в качестве подвижных баррикад, по данным ряда источников, митингующие применили сцепленные между собой мусорные баки.

Использование последних позволило расширить тактику использования баррикад: передвижные укрытия могли быть использованы как в ходе атаки, так и психологического давления на противника (путем постепенного перемещения линии баков вперед через равные промежутки времени).

Следует отметить, что организаторы «Антимайдана» и в этом случае пренебрегли опытом своих оппонентов, что негативным образом отразилось на судьбе провластного движения. В частности, одной из причин трагедии, произошедшей в Доме профсоюзов в Одессе стало то обстоятельство, что палаточный лагерь противников Майдана на Куликовом поле не был укреплен, в результате чего атака сторонников оппозиции на расположение провластных активистов прошла с максимальной эффективностью.

Отдельного внимания заслуживает такой вопрос, как инфраструктура, используемая для боевой подготовки митингующих (имеются в виду рядовые участники протеста, а не специально обученные боевики). Изначально подготовка проходила на территории палаточных лагерей, причем в роли инструкторов выступали представители крайне правых организаций, примкнувших к Евромайдану. Затем, по мере роста популярности протеста, свои услуги (на безвозмездной основе) предложили отдельные тренеры и владельцы фитнесс-центров, специализирующихся, в том числе, на обучении спортивным единоборствам. После этого юноши, зачисленные в ряды самообороны Майдана, начали регулярно посещать по вечерам спортивные залы соответствующих секций и клубов.

Высокий уровень организации инфраструктуры Евромайдана не только обеспечивал условия для проведения акций, подрывающих лояльность граждан к действующей власти, но и сам по себе служил мощным средством пропаганды. Способность протестующих создать и защитить столь сложную систему формировало у широких слоев населения представление о силе Майдана, что автоматически конвертировалось в рост числа граждан, не уверенных в силе и решительности Банковой.

Помимо того, представители оппозиции продолжали использовать активную подпитку анти образа представителей действующей власти, и эксплуатацию такого ресурса, как несбывшиеся ожидания граждан, сформированные ранее командой В.Ф. Януковича.

В первом случае упор был сделан на педалирование темы недостатков действующего президента и лиц из его ближайшего окружения - премьер- министра Н.Я. Азарова, генерального прокурора В.П. Пшонки, министра внутренних дел В.Ю. Захарченко, С.Г. Арбузова и т.д. В частности, В.Ф. Янукович был презентован широкой публике как «недалекий», необразованный, т.е. малокомпетентный человек («бывший директор автобазы, поставленный у руля страны») с криминальным прошлым. В случае Н.Я. Азарова акцент был сделан на низком уровне владения главы правительства украинским языком (феномен «азировки»). При этом важно подчеркнуть, что речь идет не о полноценном искажении фактов, а достаточно грамотном использовании просчетов представителей власти, допущенных в ходе публичных выступлений.

В частности, представители оппозиции успешно использовали агрессивное поведение президента на печально известном брифинге в Зоряном осенью 2009 г. (когда Виктор Федорович, отвечая на провокационные вопросы журналиста, заявил своему оппоненту: «Слушай, тебе еще много жить... Языком не болтай»). Также с успехом были использованы эпизоды, в ходе которых глава государства продемонстрировал значительные пробелы в познаниях в области классической литературы.

В отношении последнего необходимо отметить, что, вероятнее всего, речь идет не о последствиях некомпетентности работавших с представителями политического руководства имиджмейкеров и психологов, а игнорировании «государственными мужами» советов специалистов в области публичной политики.

Нельзя обойти вниманием и использование оппозицией для снижения уровня провластных настроений такого ресурса, как длительное время подпитывавшиеся действующей властью ожидания относительно подписания ассоциации с ЕС. Администрация В.Ф. Януковича активно использовала педалирование этой темы, чтобы привлечь на сторону действующей власти жителей западных областей Украины, либеральный и крайне правый электорат. Подписание договора об ассоциации с ЕС позиционировалось едва ли не как полноценная евроинтеграция, своеобразная панацея от всех социально- экономических «болезней» Украины. Тем самым Банковская лишь постоянно подогревала ожидания граждан, в результате чего отказ от евроассоциации привел к трансформации накопленных ожиданий в поток негатива в адрес власти. Оппозиции лишь оставалось систематически напоминать об этом целевой аудитории.

Таким образом, следует признать, что оппозиция сумела найти эффективные, ассиметричные меры борьбы против технологий поддержания провластных настроений, использованных администрацией В.Ф. Януковича. Помимо того, противниками действующей власти были успешно использованы все просчеты действующей власти, включая как негативный политический бэкграунд, так и ошибки, совершенные уже в ходе протестов 2013 - 2014 гг. Следует также признать, что успех оппозиции во многом был обусловлен пониманием и точным учетом особенностей психологии масс, специфики работы масс медиа, наличием креативного подхода к уже известным технологиям ненасильственных действий и активным освоением опыта протестных движений на постсоветском пространстве и в странах Ближнего Востока.

Подводя итоги главы, можно заключить, что в течение рассматриваемого периода уровень провластных настроений на Украине упал до минимума, причиной чего являлась, с одной стороны, недооценка политическим руководством инструментов публичной политики и абсолютизация значения внутриэлитных договоренностей (наряду с административным ресурсом), а с другой - умелое комбинирование организаторами Евромайдана методов «цветной революции» с традиционными приемами эмоционального заражения, убеждения и подражания. При этом важно подчеркнуть, что даже в декабре 2013 г., несмотря на нарастающий кризис, у администрации В.Ф. Януковича оставались хорошие шансы на подъем провластных настроений, однако власти не сумели хотя бы грамотно заимствовать методику своего противника, что в итоге привело к свержению существующего строя.

Глава II. Практика генерации и поддержания провластных настроений граждан после свержения В.Ф. Януковича (февраль 2014 - 2015 гг.)

1. Стратегия и тактика работы с населением

Добившись свержения В.Ф. Януковича, лидеры и организаторы протеста оказались в достаточно сложной ситуации. С одной стороны, специфика положения проистекала из самой природы процесса формирования и поддержания провластных отношений. Как уже было отмечено выше, в условиях общества, затронутого «цветной революцией» или аналогичными процессами, классические механизмы формирования и поддержки провластных установок среди населения могут эффективно работать лишь при наличии нескольких условий.

Во-первых, правящая этноконфессиональная группа (точнее представляющая ее интересы часть истеблишмента) должна решиться рискнуть своим доминирующим положением в рамках существующей системы, в то время как структуры, представляющие ущемленные в своих правах группы населения, оборвут свои связи с внешними акторами. Однако подобное поведение априори подразумевает наличие у двух сторон достаточно высокой степени доверия друг к другу. В условиях текущей конъюнктуры возникновение подобной ситуации на Украине мало возможно, что свидетельствует в пользу наибольшей вероятности варианта развития событий, при котором провластные установки населения будут все больше размываться, а протестные настроения - увеличиваться.

Во-вторых, элиты должны отказаться от использования такого ресурса, как популизм, эксплуатация которого ведет к формированию у населения заведомо завышенных, невыполнимых ожиданий. Ожидать подобного крайне сложно. Практика показывает, что в краткосрочной перспективе обращение к соответствующему спектру политтехнологий сулит акторам существенные политические дивиденды. Наглядным примером в данном случае может служить Радикальная партия О.В. Ляшко. Набрав на выборах в Верховную Раду в 2012 г. чуть более 1 % голосов, данная структура после победы Евромайдана превратилась в одну из маргинальной силы в одну из наиболее влиятельных политических сил Украины: в 2014 г. ее представителям отдали свои голоса 7, 4% избирателей, в 2015 г. - 6, 7 %. Успех соратников Олега Валерьевича объясняется достаточно легко: «радикалы» с равной готовностью жестко критикуют как левые, так и правые или либеральные партии, аккумулируя голоса электората, недовольного партийной системой Украины в целом (в данном случае уместно провести аналогию между Радикальной партией и ЛДПР середины 1990-х гг., получившей поддержку большинства избирателей за счет параллельной критики как реформаторов, так и коммунистов). В подобных условиях отказ от популизма для «Блока Петра Порошенко» или «Народного фронта» означал бы предоставление соперникам важного конкурентного преимущества.

С другой стороны, специфика сложившейся ситуация обуславливалась конкретно-историческими условиями, в которых оказалась постмайдановская Украина. С самого начала правления П.А. Порошенко команда нового главы украинского государства столкнулась с рядом условий, резко ограничивающих доступный для Банковской набор инструментов завоевания, удержания и расширения поддержки со стороны широких масс. С одной стороны, администрация нового президента не могла обещать гражданам каких-либо социальных льгот и преференций - на фоне начала подписания соглашения об ассоциации с ЕС и озвученных МВФ условиях предоставления кредита Украине подобные заверения выглядели бы откровенным популизмом, подрывая доверие населения к власти. Более того, в ходе ожидаемого резкого падения уровня жизни основной части украинцев такого рода действия гарантировано спровоцировали бы еще больший рост недовольства со стороны граждан.

С другой стороны, к концу весны 2014 г. власти уже исчерпали значительную часть столь ценного ресурса, как протестный потенциал населения. Рядовые граждане ждали от государства воплощения в жизнь декларированных ранее намерений: люстрации судебной системы, привлечения к ответственности депутатов Верховной Рады, голосовавших 16 января 2015 г. за пакет т.н. «законов о диктатуре» и пр. Однако реализация подобных планов означала бы нарушение негласных «правил игры», присущих украинской элите. Исполнив желание избирателей, политическое руководство страны перечеркнуло бы ряд кулуарных договоренностей, провоцируя оппозицию пойти на ответные шаги - вброс компромата, саботаж работы Верховной Рады, открытая или негласная поддержка сепаратистов, вывод капиталов за рубеж и т.д.

Помимо того, важно помнить, что оказавшаяся у власти в результате победы Евромайдана часть украинского истеблишмента не менее коррумпирована, чем окружение В.Ф.Януковича. Эффективные антикоррупционные меры неизбежно ударили бы по самим власть предержащим, в то время как их имитация вызвала бы разочарование и раздражение населения. Вариант же люстрации в порядке принесения «сакральных жертв» был изначально маловероятен в силу того, что кандидаты на роль «мальчика для битья», занимающие достаточно высокое положение во властной иерархии, при первых признаках угрозы были вполне способны предоставить СМИ материалы, компрометирующие высшее политическое руководство. В условиях работающей «вертикали власти» и доминирования на политическом Олимпе одной партии подобное было бы невозможно, но фиксируемый ныне на Украине режим соревновательного авторитаризма не предусматривал ни того, ни другого.

Выходом из сложившейся ситуации для украинского руководства стал кризис на Донбассе. Вооруженный конфликт позволил, с одной стороны, возложить львиную долю ответственности за ухудшение положения рядовых граждан на Россию и аффилированные с нею (или считающиеся таковыми) группы влияния внутри Украины. С другой стороны, власти смогли убедить значительную часть населения временно пожертвовать личным благополучием, ссылаясь на условия военного времени, активно используя патриотическую риторику и в широких масштабах эксплуатируя националистический ресурс. В то же время появилась возможность купировать протест, обвиняя оппозиционеров в том, что они «действуют по указке Москвы» или «бьют в спину силам АТО».

Первоначально подобный подход был достаточно эффективен. Однако по мере того, как сообщения об успехах вооруженных сил Украины, начиная с августа 2014 г., сменялись известиями о поражениях, связанных не в последнюю очередь с грубыми ошибками командования, проблемами снабжения и обучения войск и коррупцией в военном ведомстве, рост провластных настроений все больше стабилизировался, а затем и вовсе продемонстрировал тенденцию к спаду. Приостановка активной фазы боевых действий позволила украинскому руководству несколько выправить ситуацию, однако дальнейшие перспективы данного метода формирования провластных настроений крайне невелики. Возобновление крупномасштабных боевых действий, вероятнее всего, не принесет значительных успехов украинской стороне, что приведет к падению рейтинга властей. Заморозка же конфликта спровоцирует ситуацию, при которой нагнетавшийся в обществе джингоистский накал обернется против самого политического руководства страны. Провозглашая войну до победного конца, политик не может завершить ее фактически на условиях status quo ante bellum.

Даже маловероятный вариант украинского «блицкрига» принесет официальному Киеву лишь краткосрочные выгоды: возвращение в состав Украины разоренной войной территории еще больше усугубит нарастающий в стране экономический кризис, а включение в число активных избирателей пострадавших в ходе боевых действий жители Донбасса приведет к увеличению масштабов протестного голосования. Отметим, что в силу данных соображений мирная интеграция самопровозглашенных республик в состав Украины после выполнения Киевом условий минских соглашений также неизбежно обернется падением провластных настроений. В случае подобного можно будет ожидать даже большего падения рейтинга политического руководства: влиятельные националистические круги вряд ли простят власти амнистию «сепаратистов».

В то же время необходимо отметить, что за рассматриваемый период украинские власти достаточно эффективно использовали метод отстройки от непопулярных действий конкретных своих представителей. В качестве конкретного примера в данном случае можно привести действия политического руководства после разгона «финансового майдана» в феврале 2015 г. Глава МВД А.Б. Аваков практически сразу же сделал заявление о том, что действия силовиков не были им санкционированы, лично принес пикетчикам извинения, провел в течение 48 часов расследование произошедшего и еще до завершения последнего уволил нескольких функционеров среднего звена.

Затрагивая вопрос об использовании различных дискурсивных практик при формировании провластных настроений новым руководством Украины, следует обратить внимание на то, что наращивание лояльности к правящему истеблишменту обеспечивалось за счет одновременного использования нескольких каналов.

Во-первых, провластные отношения генерировались посредством формирования позитивного имиджа президента и возглавляемой им партии. В данном случае необходимо в первую очередь указать на высокую периодичность использования слова «единство» и его синонимов в пропагандистских материалах («Краина у нас одна. Едина неделима.

…Гидность каждого украинца. Час единения… Не боротися меж собою, а перемогати»). Также властями подчеркивается чрезвычайный характер ситуации, отсутствие времени на выстраивание диалога различных политических сил («В час угроз - каждый день решающий»). Данный посыл усиливался посредством публичных выступлений главы государства в военной форме и периодической репрезентации соответствующего видеоряда в совокупности с фотоизображениями. Вокруг президента усиленно выстраивался образ вождя-харизматика. Его постоянно демонстрировали в окружении больших масс людей, находящимся в центре внимания. Даже в случае демонстрации агитационно-пропагандистских материалов «Блока Петра Порошенко» прочие лидеры партии демонстрировались короткие отрезки времени, основной акцент делался именно на фигуре Петра Алексеевича.

Равным образом представители действующей власти пытались добиться лояльности населения, подчеркивая, что являются приемниками Майдана. Последнее достигалось в том числе за счет включения в пропагандистские материалы соответствующего видеоряда и музыкальных подборок, а также использования в выступлениях обещаний исполнить «наказы Майдана» - «Здолати крысу»). Интересно отметить, что весьма на кадрах с изображением президента глава государства был запечатлен в момент рукопожатия с «представителями народа»: тем самым электорату демонстрировали близость к рядовому избирателю, отсутствие у П.А. Порошенко снобизма, что, по мысли политтехнологов Банковской, должно было привести к возникновению эффектов отождествления и сопричастности.

Ухудшение социально-экономической ситуации позиционировалось в качестве цены, которую украинцы «платят за свою свободу». При этом подчеркивалось, что исправить ситуацию, «поднять экономику, побороть коррупцию» необходимо обеспечить пропрезидентское большинство в Верховной Раде.

Во-вторых, лояльность к власти обеспечивалась за счет продвижения политического имиджа «Народного фронта» и его лидера А.П. Яценюка. В данном случае имела место как иная стратегия, так и тактика работы с электоратом. В пропагандистских материалах «Народного фронта» не было сделано акцента на фигуре главы партии, всем лидерам общественного мнения, присутствовавшим в рядах руководства объединения, был предоставлен равный объем присутствия в контенте, лозунги подчеркивали коллективный характер обращения к аудитории («Сильна комаенда для складних часив»). В материалах постоянно поднималась тема европейского выбора («Ми будем гидно жити в европейской Украине на Богом данной нам земли», «Право кожного украинца на нормальное европейское житя»). Обращает на себя внимание то, что в роликах «Народного фронта» использовался преимущественно русский язык, в отличие от контента «Блока Петра Порошенко», составленного исключительно на украинском.