Проблемы институционального строительства

При этом помимо изменения общих количественных показателей, меняется и качественный состав баллотирующихся партий. Если в 2012 и 2013 гг. больше всего списков и кандидатов из новых партий выдвинули «Коммунисты России», «КПСС», Российская экологическая партия «Зеленые», «Гражданская позиция», «Демократическая партия России», «Родина», «Социал-Демократическая партия России», «Союз горожан» и «Гражданская платформа» (больше, чем в 50% субъектов, проводящих выборы), то в 2014 году только партии «Родина» и «Коммунисты России» выдвинули списки или кандидатов более чем в 50% субъектов, проводящих выборы. «Гражданская платформа» участвовала только в выборах в четверти регионов. Таким образом, можно предположить, что корректировка 2014 года оказала куда более существенное влияние на участие в выборах партии «Гражданская платформа», чем партий «Родина» и «Коммунисты России», представительство которых на выборах осталось тем же самым.

Гипотеза 2: ряды новых партий пополнят не только представители оппозиционных элит, но и инкумбенты.

Основанием для формулирования нами данной гипотезы о миграции старых региональных элит в новые партии служит теория, которая говорит нам о том, что в режимах электорального авторитаризма упадок правящей партии приводит к поляризации элит Brownlee J. Ruling … . Выборы в Государственную Думу РФ 2011 года продемонстрировали падение популярности «Единой России»: только в 28 субъектах федерации партия власти набрала больше 50% голосов, в 32 субъектах федерации - меньше 40% голосов и в 1 субъекте - меньше 30% голосов. Кроме того, исследования российской партийной политики подчеркивают неестественность консолидации региональных элит вокруг одной партии, произошедшей в начале 2000-х годов и по сути, являющейся искусственным, «навязанным консенсусом», эффективность которого с течением времени падает: «члены «Единой России», представляющие различные группировки региональной элиты, все чаще сталкиваются друг с другом на выборах» Росс К. Партии в российских регионах: вымирающий вид? //Неприкосновенный запас. - 2012. - №. 1. [Электронный ресурс]: издательство «Новое литературное обозрение». URL: http://www.nlobooks.ru/node/1788#sthash.tYNeFCV8.dpuf (дата обращения: 22.05.14) .

Анализ кандидатов, баллотировавшихся от новых партий, приводит нас к выводу о том, что кандидаты зачастую представлены старыми элитами и инкумбентами, которые активно возглавляют списки новых партий. Партии «Гражданская платформа» и «Родина» собрали больше всего политических тяжеловесов (особенно по сравнению с другими новыми партиями, предлагавшими один и тот же список кандидатов во всех субъектах - так называемая «пакетная технология» Региональные и местные выборы 8 сентября 2013 года: тенденции, проблемы и технологии / А.Кынев, А.Любарев, А.Максимов. - Москва: Фонд «Либеральная миссия», 2014.).

На выборах в Ивановской области в 2013 году в списке «Родины» было два инкумбента, избиравшихся от «Единой России» (однако ни одному не удалось переизбраться), на выборах в Волгоградской области инкумбент от «Единой России» возглавил список, а на выборах 2014 года в Хабаровском крае в список партии вошли многие кандидаты, участвовавшие в праймериз «Единой России», но не набравшие необходимого количества голосов. Помимо «мигрантов» из партии власти списки Родины» пополняли и другие инкумбенты. В Архангельской области на региональных выборах 2013 года в список Родины вошел руководитель фракции «Справедливой России» в региональном парламенте (не удалось переизбраться), а в Иркутской области руководитель фракции «Справедливой России» в региональном парламенте возглавил список «Гражданской платформы» и прошел в парламент. В целом, замечена тенденция, что в 2013 году списки «Гражданской платформы» возглавляли бывшие мэры, спикеры региональных парламентов (Ивановская обл., Республика Бурятия, Республика Калмыкия). Однако в 2014 году «Гражданской платформе» с гораздо меньшим успехом удавалось привлекать инкумбентов и политических тяжеловесов в свои ряды: единственный список партии, выдвинутый на региональных выборах 2014 года, возглавили два бизнесмена и начальник службы безопасности, не располагающие никаким политическим капиталом и малоизвестные в регионе. Однако кандидаты в одномандатных округах от «Гражданской платформы» на выборах в 2014 году по-прежнему как и в 2012 и 2013 годах представляли собой людей, имеющих опыт политической деятельности (так, весьма примечательны кандидаты от партии в одномандатных округах на выборах в Московскую государственную думу). Та же самая участь постигла и партию «Альянс зеленых и социал-демократов», несмотря на слияние в январе 2014 года с рядом партий, в результате чего сопредседателем партии стал Г.Гудков: единственный список, который выдвинула партия, возглавили 2 бизнесмена и безработная.

Помимо этого продолжалась миграция элит внутри старых системных партий. Так, летом 2013 года в Республике Саха разгорелся скандал, когда руководитель регионального исполкома «Единой России» заявил, что больше 20 членов «Единой России» баллотируются по спискам «Аграрной партии», «Гражданской платформы», «КПРФ», «ЛДПР», «Справедливой России» и «Российской партии пенсионеров за справедливость» См., например, Региональные и местные выборы 8 сентября 2013 года: тенденции, проблемы и технологии / А.Кынев, А.Любарев, А.Максимов. -Москва: Фонд «Либеральная миссия», 2014. С.84., что, кроме всего прочего, противозаконно. Решением ЦИК Якутии или по личным заявлениям все были исключены из списков.

Всё это свидетельствует о том, что помимо высокой электоральной волатильности в российской партийной системе присутствует и такой феномен, который мы бы назвали внутриэлитной волатильностью: от выборов к выборам баллотируются одни и те же кандидаты, однако каждый раз меняя партийную принадлежность. В результате партийной реформы 2012 года данная тенденция только усилилась: появление новых партий стимулировало миграцию региональных элит из партии в партию. Особенно интересными нам представляются случаи перехода руководителей фракций парламентских партий на текущих выборах в новые партии. Такое решение представляется нам нерациональным, ведь переизбраться по списку от партии, лидером фракции которой инкумбент был в парламенте предыдущего созыва, более вероятно, чем от новой партии. А.Кынев, А.Любарев и А.Максимов, анализируя выборы после партийной реформы 2012 года, говорят об «оттоке представителей региональных и местных элит практически из всех системных партий» Там же.. В ряде случаев, есть основания полагать, что инкумбенты, избранные от парламентских партий, на выборах 2012-2014 гг. баллотировались от новых партий по причине конфликта с руководством партии, в интересах самореализации и с иными мотивами. Однако, на наш взгляд, такое поведение инкумбентов может рассматриваться как проявление нелояльности к прежней устоявшейся системе, допускающей в парламенты ограниченный набор партий, а соответственно, и к режиму в целом. Появление новых партий в какой-то степени нарушило монолитность региональных элит, искусственно объединенных под крылом регионального отделения «Единой России» и других парламентских партий. По мнению А.Кынева, А.Любарева и А.Максимова Там же. участие региональных политических элит в выборах от новых партий свидетельствует о расколе внутри элит и поиске новых политических союзников. В итоге, на первых выборах после партийной реформы 2012 года возможностью попробовать свои силы воспользовались не только оппозиционные силы, но и старые региональные элиты, а новые партии уже на первых выборах получили поддержку и опору в региональных элитах. На наш взгляд, это произошло потому, что региональные элиты в России в принципе склонны диверсифицировать политические риски. Поэтому появившимся окном возможностей после либерализации партийного законодательства 2012 года воспользовались не только оппозиционные силы, долго ждавшие возможности регистрации, но и региональные правящие элиты. Феномен смены партий политическими элитами характерен и для других стран Heller W. B., Mershon C. Party switching in the Italian Chamber of Deputies, 1996-2001 //Journal of Politics. - 2005. - Vol. 67. - №. 2. - P. 536-559; Turan Э. Changing Horses in Midstream: Party Changers in the Turkish National Assembly //Legislative Studies Quarterly. - 1985. - P. 21-34; Shabad G., Slomczynski K. M. Inter-party mobility among parliamentary candidates in post-communist East Central Europe //Party Politics. - 2004. - Vol. 10. - №. 2. - P. 151-176.. Одним из факторов, усиливающим миграцию кандидатов между партиями, является рост политической неопределенности Sayarэ S. Non-electoral sources of party system change in Turkey. - 2008. P. 414.. В случае с Россией нам представляется, что новый институциональный дизайн партийной системы привел к росту политической неопределенности, что привело к смене многими кандидатами и инкумбентами своей партийной принадлежности.

Трудно утверждать, что данное последствие партийной реформы представляло серьезную угрозу сохранения у власти текущего политического режима. Безусловно, переход инкумбентов из партии власти в другие партии (в том числе и в новые) свидетельствует о процессе некоторой деконсолидации элит. Однако, в то же время, упрощенные процедуры регистрации партий создают возможность кооптировать потенциальные контрэлиты в новые партии, тем самым, заставляя их функционировать в рамках существующего политического порядка и не искать способов по изменению данного порядка. Организованные партии с открытым членством и явными лидерами проще поддаются контролю, чем уличный протест.

Гипотеза 3: В условиях освобождения всех новых партий от сбора подписей и упрощения процедуры регистрации партии самовыдвиженцы станут редким феноменом.

Мы предполагаем это потому, что после партийной реформы 2012 года самовыдвиженцы остались единственными участниками электорального процесса, вынужденными собирать подписи для выдвижения. Сбор подписей - процедура дорогостоящая, требующая затраты немалого количества временных и иных ресурсов, при этом отнюдь не гарантирующая допуск к выборам (критерии для проверки достоверности подписей очень строгие, а отсев на стадии проверки достоверности подписей высокий). Кроме того, новые партии являются крайне дифференцированными по критерию идеологии и представляемых групп интересов (от партии идеолога религиозного движения «Звенящие кедры России» до партий пенсионеров и военных), что открывает более широкие возможности для выдвижения от партий. Помимо этого сами партии были заинтересованы в переходе к ним самовыдвиженцев и активно привлекали всех желающих, т.к. ощущали недостаток кандидатов (поэтому зачастую использовалась «пакетная технология» выдвижения, подразумевающая выдвижение одних и тех же кандидатов на выборах разного уровня в различных субъектах), что естественно для партии, существующей год или и того меньше и еще не имеющей широкой сети активистов в регионах. Всё это, на наш взгляд, делает для кандидата стратегию выдвижения от партии более рациональной, чем стратегию самовыдвижения.

Тем не менее, эмпирика показывает, что и после реформы 2012 года самовыдвиженцы были активно представлены во всех субъектах РФ, где проводились выборы, кроме того, получали мандаты и проходили в парламенты. На выборах 2013 года в законодательные органы субъектов федерации самовыдвиженцы прошли в парламенты Республики Башкортостан, Республики Бурятии, Республики Саха, Республики Хакасия, Забайкальского края, Архангельской области и Иркутской области. В 2014 году самовыдвиженцы прошли в меньшее число парламентов (Республика Алтай, Республика Татарстан и Москва), однако общее количество зарегистрированных самовыдвиженцев было колоссальным. Сравнение числа кандидатов от партий без льгот по сбору подписей и кандидатов-самовыдвиженцев на выборах в региональные парламенты 2014 года В данном случае мы анализировали данные, представленные в следующей работе. Региональные и местные выборы 2014 года в России в условиях новых ограничений конкуренции / А. Кынев, А. Любарев, А. Максимов. -- Москва : Фонд «Либеральная Миссия», 2015. -- 372 с. показывает, что во всех субъектах (за исключением Волгоградской области) самовыдвиженцев было больше, чем кандидатов от всех новых партий вместе взятых.

После анализа статистических данных, мы решили посмотреть, кто баллотировался в качестве самовыдвиженцев, и были ли на выборах интересные случаи. Для начала мы решили посмотреть состав прошедших в региональный парламент кандидатов-самовыдвиженцев в Республике Татарстан, т.к. в данном регионе самое большое число самовыдвиженцев получило мандаты (26% от всех мест, распределяемых по мажоритарным округам). Среди самовыдвиженцев в Татарстане 4 инкумбента. Двое из них и на предыдущих выборах выдвигались как самовыдвиженцы, ни в одной партии не состоят и ни к одной фракции в парламенте не примкнули (это два очень влиятельных бизнесмена Барышев Л.А. и Махеев В.Е.). Интересно, что в округах данных кандидатов «Единая Россия» не выставляла своих кандидатов. Нам удалось выяснить, что на предыдущих выборах «Единая Россия» выбрала другую стратегию - выдвинула своего кандидата в округе Махеева В.Е. и потерпела поражение. На этих выборах данный кандидат от «Единой России» уже выдвигался как самовыдвиженец и, наконец-то, прошел в парламент (уже присоединился к фракции «Единой России»). Также нам показалось интересным, что в округе Барышева Л.А. выдвигался еще один кандидат-самовыдвиженец (член партии «Единая Россия»), однако, собрав подписи, кандидат снял свою кандидатуру. Еще два инкумбента - самовыдвиженца являются членами «Единой России», в новом парламенте примкнули к фракции партии.

В Республике Башкортостан на выборах в региональный парламент в 2013 году 6 кандидатов-самовыдвиженцев стали депутатами. Среди них 1 инкумбент - депутат Аблязов И., ранее баллотировавший от «Единой России», сейчас не входит ни в одну из фракций и 2 кандидата с большим политическим капиталом - министр финансов Р.Башкорстан и руководитель секретариата Курултая.

Все 3 кандидата-самовыдвиженца в Республике Алтай - бизнесмены, в партиях не состоят, ни к одной из фракций в парламенте не примкнули. В округах кандидатов была сильная конкуренция (разрыв от десятых процента до 20 процентов), однако не с представителями партии власти, а с самовыдвиженцем, кандидатом от «Патриотов России» и инкумбентом, ныне баллотирующемся от «РПР-Парнас».

В целом, тот факт, что новые кандидаты и, тем более, инкумбенты выбирают стратегию самовыдвижения свидетельствует о неразвитости партийной системы и наличии серьезных проблем в системе. Ведь то, насколько часто кандидаты в одномандатных округах аффилируют себя с одной из партий, является одним из критериев определения развития партийной системы Ishiyama J. T., Kennedy R. Superpresidentialism and political party development in Russia, Ukraine, Armenia and Kyrgyzstan //Europe-Asia Studies. - 2001. - Vol. 53. - №. 8. - P. 1181..

Помимо этого мы выявили еще одну интересную тенденцию: в ряде регионов самовыдвиженцы после избрания складывали полномочия. Этот феномен кажется нам достаточно странным в силу нескольких причин. Во-первых, как уже нами оговаривалось выше, процесс самовыдвижения - достаточно ресурсоемкий, требующий немалых временных и материальных вложений. Кроме того, риск отсева крайне велик (в некоторых регионах достигает 100%). Во-вторых, на дополнительных выборах после сложения полномочий депутатом-самовыдвиженцем места обычно достаются кандидату от «Единой России». В Удмуртии мы зафиксировали 2 таких случая, в Башкортостане - 1 случай.

Гипотеза 4: в тех субъектах РФ, где новые партии получат больше всего голосов, будет наблюдаться существенное падение поддержки «Единой России».

Несмотря на тот факт, что многие политологи утверждали, что партийная либерализация была проведена для того, чтобы новые партии (в том числе, большое количество спойлерских проектов, направленных на «КПРФ» и «Справедливую Россию») отнимали голоса у всех парламентских партий кроме «Единой России», мы формулируем данную гипотезу. Для этого у нас есть основания. Мы строим данную гипотезу на базе теории С.Мейнверинга и соавторов Mainwaring S., Espaсa A., Gervasoni C. Extra system electoral volatility and the vote share of young parties //Paper for the annual meeting of the Canadian Political Science Association. - 2009. - Vol. 28. [Электронный ресурс]: официальный сайт Canadian Political Science Association. URL: http://www.cpsa-acsp.ca/papers-2009/Mainwaring.pdf (дата обращения: 07.01.15) относительно электоральной волатильности. Они предлагают разделять электоральную волатильность на два типа: внутрисистемная и сверхсистемная. Под сверхсистемной электоральной волатильностью понимается ситуация, когда устоявшиеся партии теряют голоса, вместе с этим новые партии получают голоса; под внутрисистемной электоральной волатильностью понимаются те ситуации, когда голоса избирателей мигрируют только между устоявшимися партиями. Cверхсистемную электоральную волатильность измеряют как долю голосов, полученных новыми партиями. Согласно проведенному авторами исследованию с выборкой из 585 случаев высокая сверхсистемная электоральная волатильность (т.е. доля голосов, полученных новыми партиями) свидетельствует о недовольстве избирателя всеми системными партиями. Дополнительным фактором, стимулирующим рост сверхсистемной электоральной волатильности, является повышение партийной фрагментации. Т.е. в условиях повышения партийной фрагментации все системные партии теряют голоса, в том числе и партия власти. Тогда, согласно данной теории в тех субъектах РФ, где уровень сверхсистемной волатильности (т.е.уровень поддержки всех новых партий) наиболее высок, уровень поддержки «Единой России» должен быть меньше, чем на предыдущих выборах.

Сначала мы подсчитали сверхсистемную электоральную волатильность во всех регионах, в которых прошли выборы в региональные парламенты в период 2012-2014 гг., и выделили среди них субъекты с наиболее высокими показателями на примере которых и будем проверять гипотезу. Cверхсистемную электоральную волатильность мы вслед за С.Мейнверингом измеряли как долю голосов, полученных новыми партиями. Самые высокие показатели сверхсистемной электоральной волатильности наблюдаются в следующих регионах: Ненецкий автономный округ, Смоленская область, Республика Бурятия, Архангельская область, Республика Алтай, Иркутская область, Республика Калмыкия, Владимирская область, Ярославская область, где новые партии в совокупности получили больше 20% голосов. Таким образом, мы можем говорить о том, что в данных субъектах избиратели были заинтересованы в появлении новых партий больше всего. Интересно, что большую часть данного кластера составляют субъекты, выборы в которых прошли в 2013 году: только в 2 субъектах, попавших в кластер, выборы проходили в 2014 году и ни 1 из субъектов, в которых выборы состоялись в 2012 году, не попал в данный кластер. Это говорит нам о том, что если сравнивать по годам, то наиболее высокие показатели сверхсистемной электоральной волатильности (т.е. уровень поддержки новых партий) характерны для выборов 2013 года (за исключением Республики Башкортостан и Кемеровской области). Таким образом, появление новых партий имело наибольший эффект на выборах 2013 года.

Согласно нашей гипотезе в тех субъектах РФ, где новые партии получили больше всего голосов, уровень падения поддержки «Единой России» будет существенным. Проверим гипотезу на регионах, выделенными нами для анализа. Действительно, во 8 из 9 субъектов, попавших в данный кластер, на последних выборах в региональные парламенты произошло падение поддержки «Единой России», т.е. гипотеза подтверждается эмпирикой (см.Табл.2). Исключением стала только Республика Алтай, где несмотря на то, что все новые партии в сумме получили больше 20% голосов, результаты партии власти остались без изменений. Возможно, это связано с тем, что одновременно с выборами в парламент проходили выборы главы субъекта. Интересно, что в субъектах с наиболее высоким уровнем оттока голосов в новые партии «Единая Россия» имеет самые низкие результаты: связь между процентом голосов за «Единую Россию» и новые партии - сильная отрицательная (corr(UR; E-S vol.)= -0.85) (см.Табл.3), что также подтверждает нашу гипотезу о том, что участие в выборах большого количества новых партий влияет на все системные партии, в том числе и на партию власти.

Таким образом, наша гипотеза подтвердилась. Несмотря на наличие административного ресурса и других возможностей манипуляции, участие большого количества новых партий влияет на все системные партии, в том числе и на «Единую Россию». В обратную сторону наша гипотеза не работает: не во всех регионах, где на последних выборах произошло падение поддержки партии власти, новые партии в совокупности получили большое количество голосов. Т.е. низкая поддержка партии власти в регионе отнюдь не означает, что новые партии смогут получить данные голоса. Это объясняется тем, что в данных регионах старые системные партии по-прежнему получают большое количество голосов (см.Табл.4).

Безусловно, участие большого количества партии в выборах не представляло угрозы доминированию «Единой России» в региональных парламентах, т.к. в условиях поляризации предложения партий голоса избирателей рассеиваются и большинству партий не удается преодолеть заградительный барьер. Наоборот, в силу специфики используемого в большинстве регионов метода распределения мандатов Империали большое количество голосов, не допущенных к распределению мандатов (wasted votes), увеличивает число мандатов правящей партии. Т.е. в условиях оттока большого количества голосов в новые партии (в выделенном нами кластере - это в среднем 20%), правящая партия теряла голоса по сравнению с прошлыми выборами, однако не только сохраняла все места в парламенте, но и наращивала их Golosov G. The September 2013 Regional Elections in Russia: The Worst of Both Worlds. -2014. -Regional & Federal Studies. - №24:2. -P.229-241.. Тем не менее, снижение уровня поддержки партии власти является серьезным ударом по легитимности партии и выборов в целом. Тогда, корректировка партийной реформы 2014 года (следствием которой стало резкое сокращение числа партий, выдвигающих списки на выборах) возможно, предпринималась для того, чтобы вернуть легитимность партии власти и выборам в целом. В исследованиях С. Мейнверинга и его соавторов средняя сверхсистемная электоральная волатильность рассматриваемых партийных систем составляла 5.8 Mainwaring S., Espaсa A., Gervasoni C. Op.cit.. В случае с российскими регионами среднее равно 12.8, что является достаточно высоким показателем.

3.3 Сопоставление эффектов и последствий партийной реформы 2012 года и корректировки 2014 года

Резюмируя данную главу, перечислим основные результаты и следствия реализации партийной реформы 2012 года и поправки 2014 года.

· В 2012 и 2013 годах больше 80% зарегистрированных партий участвовало в выборах. Причем, наблюдалась положительная динамика: на выборах в 2012 году кандидатов или списки выдвинуло 84% зарегистрированных партий, на выборах в 2013 году - 90% зарегистрированных партий.

· На выборах 2014 года уже меньше 50% зарегистрированных партий выдвинули кандидатов или списки.

Таким образом, после корректировки 2014 года меньшее количество зарегистрированных партий принимает участие в выборах; при этом нельзя говорить о том, что и процесс партостроительства замедлился (с сентября 2014 года по май 2015 года зарегистрировано еще 7 новых партий). Возможностей для участия в выборах у новых партий после 2014 года стало гораздо меньше, тем не менее, новые партии продолжают появляться.

· В 2012 и 2013 годах явным лидером среди новых партий на выборах в региональные парламенты была «Гражданская платформа» (кандидаты от партии прошли в парламенты в 4 субъектах; все остальные новые партии получили места максимум в 1 субъекте).

· В 2014 году из новых партий на выборах в региональные парламенты лучше всех выступила партия «Родина» (кандидаты от партии прошли в парламенты в 4 субъектах). «Гражданская платформа» не прошла ни в одном субъекте.

Изменение расстановки сил после корректировки 2014 года связано с тем, что «Гражданская платформа» в новых условиях смогла выдвинуть список только в 1 субъекте. В отличие от «Родины», у которой в большинстве случаев не было проблем ни на стадии сбора подписей для выдвижения кандидатов, ни на стадии проверки достоверности подписей (выдвинуто и зарегистрировано 9 списков). Кроме того, сокращение числа выдвигаемых списков от «Гражданской платформы» остановило процесс перехода представителей региональных элит и инкумбентов в новую партию: партия все еще продолжает кооптировать региональных политических тяжеловесов, однако в гораздо меньших масштабах по сравнению с 2012 и 2013 гг.

В целом, не только «Гражданская платформа» в 2014 году столкнулась с трудностями на стадии выдвижения списков. Масштабы отсева были колоссальны. Интересно, что кандидатов и списки от новых партий отсеивали даже чаще, чем самовыдвиженцев. В среднем, 77% кандидатов, выдвинутых новыми партиями, не были зарегистрированы Региональные и местные выборы 2014 года в России в условиях новых ограничений конкуренции / А. Кынев, А. Любарев, А. Максимов. -- Москва : Фонд «Либеральная Миссия», 2015. -- С.182. .

· В ряде регионов уже на выборах 2012 и 2013 года применялись манипулятивные стратегии, нивелирующие эффект от отмены нормы о необходимости сбора подписей для выдвижения партиями кандидатов.

Ряд экспертов возлагали большие надежды на норму, разрешившую всем зарегистрированным политическим партиям выдвигать списки и кандидатов без сбора подписей. Ожидалось, что с введением этой нормы региональные избирательные комиссии лишатся возможности отказывать партиям в регистрации кандидатов и списков Golosov G. V. The 2012 Political … P. 6.. Однако реальность показала, что отказы в регистрации кандидатов и списков на выборах 2012-2013 гг. всё равно были частым явлением. Региональными избирательными комиссиями в процессе регистрации кандидатов было реализовано несколько стратегий. Во-первых, выборы в новой институциональной среде изменили основания для отказов: в условиях, когда партиям не нужно было собирать подписи для выдвижения списков и кандидатов, причиной отказов всё чаще становились ошибки технического характера в документах. Во-вторых, отказы получали не только новые партий, но и партии, имеющие опыт выдвижения (такие как «Яблоко», «Патриоты России» и даже «КПРФ»). В-третьих, участились отказы в регистрации сильных кандидатов не от партии власти в одномандатных округах, и получила распространение практика регистрация списка, однако с исключением из списка ключевых кандидатов (так было со списками «Гражданской платформы» в Ивановской области и в Республике Саха, со многими партиями во Владимирской области). Некоторые регионы были особенно успешны в реализации данных стратегий: в них случаев отказов в регистрации списка или кандидатов было в разы больше, чем в среднем по всем субъектам, участвовавшим в выборах. Такими субъектами являются: Владимирская, Кемеровская, Рязанская, Тюменская области и Республика Хакасия Региональные и местные выборы 8 сентября 2013 года: тенденции, проблемы и технологии / А.Кынев, А.Любарев, А.Максимов. -Москва: Фонд «Либеральная миссия», 2014. С.129..

Заключение

Проведенный в данной работе анализ показывает, что изменение партийного и избирательного законодательства 2012 года (партийная реформа) существенно повлияло на электоральные процессы в современной России. Данное влияние имеет комплексный характер.

Во-первых, в результате партийной реформы 2012 года резко выросло предложение партийных списков и кандидатов. Причём помимо новых партий в условиях освобождения от сбора подписей стали активнее выдвигать списки и кандидатов и старые партии (например, «Патриоты России» и «Яблоко»). Во-вторых, новые партии оказались востребованы среди избирателей. Безусловно, по отдельности каждая новая партия получала недостаточное количество голосов для того, чтобы преодолеть заградительный барьер (за редким исключением), однако, появление широкой альтернативы привело к оттоку голосов от всех системных партий, в том числе, и от «Единой России». В-третьих, участие большого количества новых партий при достаточно высоком заградительном барьере привело к тому, что в ряде регионов доля потерянных голосов (не допущенных к распределению мандатов) была на уровне 30%. Таким образом, выборы в новых условиях, с одной стороны, обеспечивали более широкое политическое участие, с другой стороны, становились менее легитимными из-за роста доли потерянных голосов. В-четвертых, в ряде регионов появление новых партий было воспринято прежними элитами и инкумбентами как возможность для переизбрания и самореализации. В результате миграции инкумбентов из системных партий в новые партии партийные списки новых партий возглавляли кандидаты с большим политическим капиталом в регионе, что обеспечивало новым партиям попадание в региональные легислатуры. Во многих субъектах РФ уже на первых выборах новые партии получили поддержку и опору в региональных элитах. Данный эффект партийной реформы 2012 года представляется крайне опасным для сохранения режима, т.к. является угрозой для монолитности элит. В-пятых, партийная реформа 2012 года привела к появлению сильных партий с «ярко выраженными политической программой и лидерами» Любарев А. Либерализация условий регистрации политических партий: итоги прошедшего года /Аналитический доклад. 03.04.2013. [Электронный ресурс]: сайт Комитет гражданских инициатив. URL: http://komitetgi.ru/analytics/444/ (дата обращения: 15.05.2015)., которым даже в условиях электоральных барьеров удавалось проходить в региональные легислатуры. Таким образом, изменения 2012 года сделали режим уязвимым: расширив возможности политического участия, оставили мало инструментов для контроля данного участия. В результате чего региональным избирательным комиссиям приходилось изощряться, чтобы не допустить к регистрации отдельных крайне «неудобных» кандидатов. В условиях отмены нормы о сборе подписей для выдвижения, легальными методами отсеять кандидата или список можно было, только применяя стратегию «излишней придирчивости и формалистичности» Региональные и местные выборы 8 сентября 2013 года: тенденции, проблемы и технологии / А.Кынев, А.Любарев, А.Максимов. -Москва: Фонд «Либеральная миссия», 2014. С.130. (отказы в регистрации по причине употребления буквы «е» вместо «ё» или указание «среднее профессиональное образование» вместо «среднее специальное» и др.).

В результате корректировки партийной реформы в 2014 году многие из перечисленных выше эффектов партийной реформы 2012 года были нивелированы.

Во-первых, возврат нормы о необходимости сбора подписей для выдвижения (причем в более жесткой форме) привел к резкому сокращению числа партий, принимающих участие в выборах. С 2014 года количество партий, участвующих в выборах, диспропорционально числу зарегистрированных партий: только половина зарегистрированных партий приняла участие в региональных выборах 2014 года. Мы предполагаем, что выборы 2015 года продемонстрируют дальнейшее снижение числа партий, участвующих в выборах при продолжающемся росте числа зарегистрированных партий. Таким образом, новые партии появляются и после корректировки 2014 года, однако, их возможности для участия в выборах существенно ограничены. Выборы больше не обеспечивают широкого политического участия. Во-вторых, так как новые политические партии после корректировки 2014 года выдвигают гораздо меньше партийных списков, масштабы перехода старых региональных элит и инкумбентов в новые партии существенно уменьшились. В-третьих, против особенно успешных политических проектов, проявившихся на выборах 2012 и 2013 гг., были приняты особые меры по дискредитации (например, раскол внутри «Гражданской платформы» и выход И.Прохоровой, М.Прохорова и ряда членов из Политического комитета партии). В-четвертых, возврат нормы о сборе подписей для выдвижения вернуло режиму широкие возможности для контроля политического участия: масштабы отсева кандидатов и списков от новых партий колоссальны - достигают 80-90%. В-пятых, возврат нормы о сборе подписей создает преференции для системных партий, причем не только парламентских. Так, партия «Яблоко», в силу того, что баллотировалась на выборах в Государственную Думу в 2011 году и получила больше 3% голосов, освобождена от необходимости сбора подписей для выдвижения кандидатов. Возможно, политический режим решил расширить основание своей поддержки за счет построения некой коалиции со старыми партиями, с которыми, очевидно, более удобно взаимодействовать, чем с новыми. Наш вывод подтверждается и результатами последнего исследования, проведенного А.Кыневым Кынев А. Партийные финансы: как «оппозиция» догоняет «партию власти». - Журнал «Forbes». - 14.05.2015. [Электронный ресурс]: официальный портал журнала «Forbes». URL: http://www.forbes.ru/mneniya-column/vertikal/288267-partiinye-finansy-kak-oppozitsiya-dogonyaet-partiyu-vlasti (дата обращения: 14.05.2015): с 2014 года существенно изменилась разница в объемах финансирования системных партий. Если до 2014 года «Единая Россия» лидировала по объему частных средств, поступивших на счет партии, в 2014 году по данному показателю «ЛДПР» приблизилась к показателям «Единой России, чего никогда ранее не наблюдалось. Также увеличились объемы финансирования «КПРФ» и партии «Яблоко».

Изучив влияние партийной реформы 2012 года и корректировки 2014 года на электоральные процессы в регионах России, мы утверждаем, что корректировка 2014 года, вернувшая норму о сборе подписей для выдвижения, была весьма логичным решением для сохранения режима. Эффекты партийной реформы 2012 года явно создавали вызов сохранению режима в той форме, в которой он есть. При этом, на наш взгляд, решение не изменять партийное законодательство, но изменить норму избирательного законодательства, было чрезвычайно эффективным. Путем институциональной манипуляции электоральной системой режим повлиял и на партийную систему тоже. Возврат одной нормы почти полностью нивелировал все положительные эффекты партийной реформы 2012 года. При этом партии по-прежнему существуют в большом количестве и появляются новые партии, однако, возможностей для участия в выборах у новых партий почти нет.

Таким образом, пример партийной реформы 2012 года в России может служить отличной иллюстрацией для теорий по институциональному строительству в недемократических режимах. Теория говорит нам о том, что у недемократического режима есть больше возможностей для контроля результатов институциональных изменений путем внесения постоянных изменений в институциональный дизайн для того, чтобы «формировать мир таким образом, чтобы победить» Riker W. The Art … P.IX (Preface). и «сдерживать» Ibid. институты от производства эффектов, демократизирующих режим. Российский случай полностью подтверждает теорию. Как только партийная реформа стала приводить к росту конкуренции и производить эффекты, демократизирующие (пусть в малой степени) режим, немедленно были приняты изменения, нивелирующие данные эффекты. Новый институциональный дизайн просуществовал меньше двух лет. Нам представляется, что на пример корректировки партийной реформы 2012 года можно выделить общие черты для всего процесса институционального строительства в России в целом.

В завершении нашей работы хотелось бы привести яркую метафору относительно авторитарной либерализации советского общественного и политического деятеля Шуни Гельмана: «Либерализация - это разжатый кулак, но рука - та же самая, и в любой момент она снова может сжаться в кулак» Цит.по Brownlee J. Authoritarianism in an Age of Democratization. - Cambridge University Press, 2007. P.8. . К сожалению, данная метафора актуальна для нашей страны до сих пор: в отношении российской партийной системы кулак режима был разжатым только 2 года, а в 2014 году сжался вновь.

Библиографический список

политический электоральный институт партийный

Книги

1. Brownlee J. Authoritarianism in an Age of Democratization. - Cambridge University Press, 2007.

2. Duverger M. Political Parties: Their Organization and Activity in the Modern State. - Wiley, New York, 1951.

3. Friedrich C. J., Brzezinski Z. K. Totalitarian Dictatorship and Autocracy. - Cambridge, MA: Harvard UP, 1965.

4. Huntington S. The Third Wave: Democratization in the Late Twentieth Century.Norman: University of Oklahoma Press, 1991. P. 174-180.

5. Lindberg S. I. Democracy and elections in Africa. - JHU Press, 2008.

6. Norris P. Electoral engineering: Voting rules and political behavior. - Cambridge University Press, 2004.

7. Powell G. B. Elections as instruments of democracy: Majoritarian and proportional visions. - Yale University Press, 2000.

8. Riker W. The Art of Political Manipulation. -- New Haven, 1986.

9. Sakwa R. The crisis of Russian democracy: the dual state, factionalism and the Medvedev succession. - Cambridge University Press, 2010.

10. Sayarэ S. Non-electoral sources of party system change in Turkey. - 2008. P. 414.

11. Schedler A. Electoral authoritarianism: The dynamics of unfree competition. - 2006.

12. Schedler A. Patterns of repression and manipulation towards topography of authoritarian elections, 1980-2002. - Centro de Investigaciуn y Docencia Econуmicas, Divisiуn de Estudios Polнticos, 2006. URL: http://libreriacide.com/librospdf/DTEP-189.pdf

13. Кынев А. Выборы региональных парламентов в России 2009-2013. От партизации к персонализации //Москва. - 2014. С.10.

14. Региональные и местные выборы 2014 года в России в условиях новых ограничений конкуренции / А. Кынев, А. Любарев, А. Максимов. -- Москва : Фонд «Либеральная Миссия», 2015. -- 372 с.

15. Региональные и местные выборы 8 сентября 2013 года: тенденции, проблемы и технологии / А.Кынев, А.Любарев, А.Максимов. -Москва: Фонд «Либеральная миссия», 2014.

Статьи

1. Birnir J. Stabilizing party systems and excluding segments of society? The effects of formation costs on new party foundation in Latin America //Studies in Comparative International Development. - 2004. - Vol. 39. - №. 3. - P. 3-27.

2. Bischoff C. S. Electorally unstable by supply or demand?--an examination of the causes of electoral volatility in advanced industrial democracies //Public Choice. - 2013. - Vol. 156. - №. 3-4. - P. 537-561.

3. Boix C., Svolik M. W. The foundations of limited authoritarian government: Institutions, commitment, and power-sharing in dictatorships //The Journal of Politics. - 2013. - Т. 75. - №. 02. - P. 300-316.

4. Case W. Manipulative Skills: How Do Rulers Control the Electoral Arena? // Electoral Authoritarianism: The Dynamics of Unfree Competition, ed. Andreas Schedler. - Boulder and London: Lynne Rienner Publishers. - 2006. - P. 95-112.

5. Collier D., Levitsky S. Democracy with adjectives: Conceptual innovation in comparative research //World politics. - 1997. - Vol. 49. - №. 03. - P. 430-451.

6. Colomer J. M. It's parties that choose electoral systems (or, Duverger's laws upside down) //Political Studies. - 2005. - Т. 53. - №. 1. - P. 1-21.

7. Diamond L. J. Thinking about hybrid regimes //Journal of democracy. - 2002. - Vol. 13. - №. 2. - P. 22;

8. Gandhi J., Przeworski A. Authoritarian institutions and the survival of autocrats //Comparative Political Studies. - 2007. Vol. 40 N. 11. P.1288.

9. Gandhi J., Przeworski A. Cooperation, cooptation, and rebellion under dictatorships //Economics & Politics. - 2006. - Т. 18. - №. 1. - С. 15.

10. Gandhi J., Reuter O. J. The incentives for pre-electoral coalitions in non-democratic elections //Democratization. - 2013. - Vol. 20. - №. 1. - P. 137.

11. Gel'man V. Regime Changes in Russia: Trajectories of Political Evolution1 //Russia 2025: Scenarios for the Russian Future. - 2013. - P. 144, 157-158.

12. Genckaya O. F. The Impact of Party Regulation on Small Parties and Independent Candidates in Turkey //Working Paper Series on the Legal Regulation of Political Parties. - 2014;

13. Gill G. The Decline of a Dominant Party and the Destabilization of Electoral Authoritarianism? //Post-soviet affairs. - 2012. - Vol. 28. - №. 4. - P. 454.

14. Golosov G. The September 2013 Regional Elections in Russia: The Worst of Both Worlds. -2014. -Regional & Federal Studies. - №24:2. -P.229-241

15. Golosov G. V. The 2012 Political Reform in Russia //Problems of Post-Communism. - 2012. - Vol. 59. - №. 6. - P.6.

16. Grumm J. G. Theories of electoral systems //Midwest Journal of Political Science. - 1958. - Т. 2. - №. 4. - P. 357-376.

17. Heller W. B., Mershon C. Party switching in the Italian Chamber of Deputies, 1996-2001 //Journal of Politics. - 2005. - Vol. 67. - №. 2. - P. 536-559;

18. Helmke G., Levitsky S. Informal institutions and comparative politics: A research agenda //Perspectives on politics. - 2004. - Vol. 2. - №. 04. - P. 725-740.

19. Ishiyama J. T., Kennedy R. Superpresidentialism and political party development in Russia, Ukraine, Armenia and Kyrgyzstan //Europe-Asia Studies. - 2001. - Vol. 53. - №. 8. - P. 1181.

20. Koesel K. J., Bunce V. J. Putin, Popular Protests, and Political Trajectories in Russia: A Comparative Perspective //Post-Soviet Affairs. - 2012. - Vol. 28. - №. 4. - P. 403-423.

21. Lauth H. J. Informal institutions and democracy //Democratization. - 2000. - Vol. 7. - №. 4. - P. 21-50

22. Levitsky S., Way L. The rise of competitive authoritarianism //Journal of democracy. - 2002. - Vol. 13. - №. 2. - P. 53.

23. Magaloni B. Credible power-sharing and the longevity of authoritarian rule //Comparative Political Studies. - 2008.P.24.

24. Magaloni B. Voting for Autocracy: Hegemonic Party Survival and its Demise in Mexico // Preprint in Stanford University. URL: http://www.sscnet.ucla.edu/polisci/cpworkshop/papers/Magaloni.pdf

25. Magaloni B., Kricheli R. Political order and one-party rule //Annual Review of Political Science. - 2010. - Vol. 13. - P. 124-125.

26. Mainwaring S., Espaсa A., Gervasoni C. Extra system electoral volatility and the vote share of young parties //Paper for the annual meeting of the Canadian Political Science Association. - 2009. - Vol. 28. URL: http://www.cpsa-acsp.ca/papers-2009/Mainwaring.pdf

27. Mozaffar S., Scarritt J. R. The puzzle of African party systems //Party Politics. - 2005. - Vol. 11. - №. 4. - P. 399-421;

28. Norris P. Choosing electoral systems: proportional, majoritarian and mixed systems //International political science review. - 1997. - Vol. 18. - №. 3. - P. 297.

29. Riker W. H. Duverger's law revisited //Electoral laws and their political consequences. - 1986. - P. 19-42.

30. Rose R., Munro N., White S. Voting in a floating party system: The 1999 Duma election //Europe-Asia Studies. - 2001. - Vol. 53. - №. 3. - P. 419-443.

31. Sakwa R. The dual state in Russia //Post-Soviet Affairs. - 2010. - Vol. 26. - №. 3. - P. 185-206;

32. Schedler A. The nested game of democratization by elections //International Political Science Review. - 2002. - Vol. 23. - №. 1. - P. 109.

33. Schedler A. The new institutionalism in the study of authoritarian regimes //Totalitarismus und Demokratie. - 2009. - Vol. 6. - №. 2. - P. 339.

34. Scott J. C. Patron-client politics and political change in Southeast Asia //American Political Science Review. - 1972. - Vol. 66. - №. 01. - P. 91-113;

35. Shabad G., Slomczynski K. M. Inter-party mobility among parliamentary candidates in post-communist East Central Europe //Party Politics. - 2004. - Vol. 10. - №. 2. - P. 151-176.

36. Turan Э. Changing Horses in Midstream: Party Changers in the Turkish National Assembly //Legislative Studies Quarterly. - 1985. - P. 21-34;

37. Weingrod A. Patrons, patronage, and political parties //Comparative studies in Society and History. - 1968. - Vol. 10. - №. 04. - P. 377-400.

38. Анохина Н. В., Мелешкина Е. Ю. Пропорциональная избирательная система и опасности президенциализма: российский случай //Политические исследования. - 2007. - №. 5. - С. 8-24.

39. Гельман В. Режим, оппозиция и вызовы электоральному авторитаризму в России //Неприкосновенный запас. - 2012. - №. 4. Электронный ресурс. http://magazines.russ.ru/nz/2012/4/ge4.html

40. Гельман В. Я. Политические партии в России: от конкуренции-к иерархии //Полис. - 2008. - Т. 5. - С. 135-152.

41. Голосов Г. В. Сфабрикованное большинство: конверсия голосов в места на думских выборах 2003 г //ПОЛИС: Политические исследования. - 2005. - №. 1.

42. Голосов Г. Электоральный авторитаризм в России //Pro et contra. - 2008. - Т. 12. - №. 1. - С. 22-35.

43. Кынев А. В. Политические партии в российских регионах: взгляд через призму региональной избирательной реформы //Полис. - 2006. - №. 6. - С. 145-160

44. Кынев А. Избирательная реформа Владимира Путина и региональные выборы //Неприкосновенный запас. - 2006. - №. 6.

45. Любарев А. Либерализация условий регистрации политических партий: итоги прошедшего года /Аналитический доклад. 03.04.2013. [Электронный ресурс]: сайт Комитет гражданских инициатив. URL: http://komitetgi.ru/analytics/444/ (дата обращения: 15.05.2015).

46. Панов П. В. Выборы в России: институциональная перспектива //Полис. - 2008. - Т. 5. С.99-112.

47. Росс К. Партии в российских регионах: вымирающий вид? //Неприкосновенный запас. - 2012. - №. 1. URL: http://www.nlobooks.ru/node/1788#sthash.tYNeFCV8.dpuf

48. Турченко М. С. От смешанных к мажоритарным? О логике изменения региональных избирательных систем в современной России // Полития: Анализ. Хроника. Прогноз. 2014. № 2. С. 84-96.

Материалы конференций

1. Geddes B. Why parties and elections in authoritarian regimes? // Annual meeting of the American Political Science Association. - 2005. URL: http://www.daniellazar.com/wp-content/uploads/authoritarian-elections.doc.

2. Brownlee J. Ruling Parties and Regime Persistence: Explaining Durable Authoritarianism in the Third Wave Era //University of Texas. Typescript. -2005. URL: http://www.researchgate.net/profile/Jason_Brownlee2/publication/228467400_Ruling_Parties_and_Regime_Persistence_Explaining_Durable_Authoritarianism_in_the_Third_Wave_Era/links/0046353bab10e383bb000000.pdf

Законы и иные правовые акты

1. Федеральный закон от 11.07.2001 N 95-ФЗ (ред. от 03.02.2015) "О политических партиях". Ст. 37.П.1-2.

2. Федеральный закон Российской Федерации от 2 апреля 2012 г. N 28-ФЗ "О внесении изменений в Федеральный закон "О политических партиях"". 4 апреля 2012 г. в "РГ" - Федеральный выпуск №5746. URL: http://www.rg.ru/2012/04/04/partii-dok.html

3. Федеральный закон Российской Федерации от 2 мая 2012 г. N 40-ФЗ "О внесении изменений в Федеральный закон "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" и Федеральный закон "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации". 4 мая 2012 г. в «РГ» - Федеральный выпуск №5772. URL: www.rg.ru/2012/05/04/gubernatori-dok.html (дата обращения 12.02.2015).

Другое:

1. Послание Президента Федеральному Собранию. 22 декабря 2011. http://kremlin.ru/events/president/news/page/217

Приложение

Табл. 1. Сверхсистемная волатильность на выборах региональных парламентов в субъектах РФ 2012-2014 гг. (Год: 2 -2012; 3 -2013; 4- 2014).

	Extra-system Volatility	Год
Республика Северная Осетия-Алания	10.25	2
Удмуртская Республика	8.25	2
Краснодарский край	10.92	2
Пензенская область	8.3	2
Саратовская область	5.09	2
Сахалинская область	8.84	2
Республика Башкортостан	4.73	3
Республика Бурятия	20.68	3
Республика Калмыкия	22.06	3
Республика Саха	17.46	3
Республика Хакасия	14.99	3
Забайкальский край	16.83	3
Архангельская область	20.81	3
Владимирская область	22.49	3
Ивановская область	16.34	3
Иркутская область	21.44	3
Кемеровская область	3.77	3
Ростовская область	9.56	3
Смоленская область	20.41	3
Ульяновская область	14.26	3
Ярославская область	26.46	3
Республика Алтай	20.84	4
Кабардино-Балкарская Республика	5.94	4
Карачаево-Черкесская Республика	0	4
Республика Марий Эл	9.91	4
Республика Татарстан	4.17	4
Республика Тыва	5.48	4
Хабаровский край	9.31	4
Брянская область	10.93	4
Волгоградская область	10.15	4
Тульская область	8.62	4
Ненецкий автономный округ	16.45	4

Табл.2. Регионы с наиболее высокой сверхсистемной электоральной волатильностью.

	Год выборов	ЕР 2014/2013	ЕР 2010/2009	Потеря голосов
Ненецкий автономный округ	2014	45.62	64.76	19.14
Смоленская область	2013	41.17	51.27	10.1
Республика Бурятия	2013	43.34	62.87	19.53
Архангельская обл.	2013	40.69	51.85	11.16
Алтай	2014	44.7	44.43	-0.27
Иркутская область	2013	42.36	49.45	7.09
Калмыкия	2013	51.34	54.58	3.24
Владимирской области	2013	44.33	51.27	6.94
Ярославской области	2013	42.25	50.02	7.77

Табл.3. Связь между процентом голосов за «Единую Россию» и новые партии.

	ЕР 2012-2014	Extra-system Volatility	Corr.
Архангельская обл.	40.69	20.81
Брянская обл.	71.9	10.93		-0.85577
Владимирская обл.	44.33	22.49
Волгоградская обл.	60.1	10.15
Забайкальский край	43.09	16.83
Ивановская обл.	55.77	16.34
Иркутская обл.	42.36	21.44
Кабардино-Балкарская Р.	65.3	5.94
Карачаево-Черкесская Р.	Не участвовали новые партии
Кемеровская обл.	86.21	3.77
Краснодарский край	69.47	10.92
Ненецкий автономный округ	45.6	20.4
Пензенская обл.	70.64	8.3
Р.Алтай	44.7	20.84
Р.Башкортостан	76.06	4.73
Р.Бурятия	43.34	20.68
Р.Калмыкия	51.34	22.06
Р.Марий Эл	65.4	9.91
Р.Северная Осетия	44.2	10.25
Р.Татарстан	84.2	4.17
Р.Тыва	84	5.48
Р.Хакасия	46.32	14.99
Ростовская обл.	62.45	9.56
Саратовская обл.	77.92	5.09
Саха	47.41	17.46
Сахалинская обл.	50.18	8.84
Смоленская обл.	41.17	20.41
Тульская обл.	66	8.62
Удмуртская Р.	53.19	8.25
Ульяновская обл.	57.62	14.26
Хабаровский край	57.1	9.31
Чеченская Р.	85.94	1.45
Ярославская обл.	42.25	26.46

Табл.4. Доля голосов системных партий помимо «Единой России».

	КПРФ	ЛДПР	СР	Патриоты	Правое дело	Яблоко	Сумма
Забайкальский край	14.15	13.4	10.45	NA	NA	NA	38
Р. Хакасия	14.4	16.55	3.9	3.8	NA	NA	38.65
Р.Саха	12.8	6.3	16	NA	NA	NA	35.1
Сахалинская обл.	18.3	8.4	7.2	1.3	3	2.9	41.1

Размещено на Allbest.ru