Неосознаваемые формы высшей нервной деятельности

38

ВВЕДЕНИЕ

Психология, как и любая наука, отличается особенностями своего предмета. Трудность состоит в том, что явления, изучаемые психологией, издавна выделялись человеческим умом и отграничивались от других проявлений жизни как особые явления. Их относили к области душевной жизни, противопоставляемой реальным событиям и фактам. Эти явления группировались под названиями «восприятие», «память», «мышление», «воля», «чувства» и др., в совокупности образуя то, что именуется психикой, психическим, внутренним миром человека, его душевной жизнью и т.д.

Психика как отражение действительности в мозгу человека характеризуется разными уровнями. Высший уровень психики, свойственный человеку, образует сознание. Понятие "сознание" употребляется в психологии, психиатрии и других науках в смысле, отвечающем его основным характеристикам: совокупности знаний об окружающем мире, различении субъекта и объекта, обеспечения целеполагающей деятельности, включения в состав определенного отношения. При этом психиатры, перед которыми постоянно возникает вопрос о наличии, сохранении или нарушении сознания у больного, под сознанием понимают заключенные в психике данного человека возможности отдавать отчет о месте, времени, окружающей обстановке, состоянии и образе действий собственной личности.

«Низший» уровень психики образует бессознательное. Бессознательное - это совокупность психических процессов, актов и состояний, обусловленных воздействиями, во влиянии которых человек не дает себе отчета. Оставаясь психическим (отсюда ясно, что понятие психики шире, чем понятия "сознание", "сознательное"), бессознательное представляет собой такую форму отражения действительности, при которой утрачивается полнота ориентировки во времени и месте действия, нарушается речевое регулирование поведения. В бессознательном, в отличие от сознания, невозможен целенаправленный контроль человеком тех действий, которые он совершает, невозможна и оценка их результата.

В область бессознательного входят психические явления, возникающие во сне (сновидения); ответные реакции, которые вызываются неощущаемыми, но реально воздействующими раздражителями ("субсенсорные" (чувствительные), или "субцептивные", реакции); движения, бывшие в прошлом сознательными, но благодаря повторению автоматизировавшиеся и поэтому более неосознаваемые; некоторые побуждения к деятельности, в которых отсутствует сознание цели, и др. К бессознательным явлениям относятся и некоторые патологические явления, возникающие в психике больного человека: бред, галлюцинации и т. д. Было бы неверно на том основании, что бессознательное - это противоположное сознанию, приравнивать его к животной психике. Бессознательное - это столь же специфически человеческое психическое проявление, как и сознание, оно детерминировано общественными условиями существования человека, выступая как частичное, недостаточно адекватное отражение мира в мозгу человека.

Прежде чем говорить о современных возможностях экспериментального изучения и физиологического анализа неосознанных форм психической деятельности человека, необходимо сделать замечание общего, методологического характера. Если мы признаем, а мы признаем, диалектическое единство психического и физиологического, то следует считать, что психическое есть субъективное выражение, особая сторона, особое качество тех же целостных мозговых процессов, которые выражаются объективно в виде различных физиологических реакций. Поэтому проблема изучения высшей нервной (психической) деятельности человека может успешно решаться на основе всестороннего учета и сопоставления внутреннего психологического содержания, «субъективных показаний сознания» (словесный отчет), которые в принципе всегда объективно опосредованы с данными одновременной регистрации так называемых объективных реакций: поведенческих, вегетативных, биоэлектрических. И второе замечание методологического характера. Понятие бессознательного -- это гносеологически (теоретически познавательная) необходимая категория. Отрицание бессознательного с неизбежностью закрывает естествоиспытателю путь для выявления причинных связей, причинных отношений между отдельными явлениями психической жизни человека, так как сознание, как уже упоминалось, характеризуется перерывами, нередко отсутствием видимых связей между отдельными ее элементами. Понятие бессознательного, заполняя пробелы между сознательными явлениями, позволяет изучать все психические функции человека, вплоть до самых высших форм.

Из множества неосознаваемых форм высшей нервной деятельности наибольший научный интерес представляет явление так называемого неосознаваемого восприятия, когда внешний раздражитель, не осознаваемый субъектом, вызывает поведенческие, эмоциональные, вегетативные, биоэлектрические реакции или же изменяет ту или иную психическую деятельность человека. Поэтому в своей работе я оставила в стороне вопросы неосознаваемости интероцептивных раздражителей, вызывающих «темное чувство», или реакции человека, которые им не осознаются, в частности так называемое автоматизированное поведение, когда с упрочением навыка все большая часть поступающей извне информации не доходит до сознания, а обрабатывается и переключается на эфферентную систему на более низких уровнях нервной организации.

Из наблюдений психологов, психиатров известно, что в определенных случаях неосознаваемые внешние сигналы, если они один или несколько раз совпали с сильным эмоциональным возбуждением, могут через месяцы и даже годы вызывать так называемые безотчетные эмоциональные переживания или даже невротические реакции, когда повод, в настоящее время их вызвавший, остается скрытым от сознания субъекта. Чувство фрустрации (психического переживания неудачи, возникающее при наличии реальных или мнимых непреодолимых препятствий на пути к некой цели) является особенностью любого общества. В простейшем случае фрустрация возникает, когда обстоятельства препятствуют осуществлению желаемого. Обстоятельства, конечно, могут быть объективными: я хочу пить, а воды поблизости нет. Однако чаще фрустрации возникает как следствие противоречия личных желаний человека и ограничений и запретов. В случаях длительных сильных переживаний отрицательных эмоций, например при продолжительных конфликтных жизненных ситуациях, физически очень слабые, но эмоционально значимые сигналы, в частности словесные, через временные связи участвующие в нервной организации данной эмоции, ведут к специфической адаптации нашего поведения. Возбуждение структур лимбической системы по обратной связи приводит к возбудимости неокортекса - облегчению или подавлению функциональной активности корковых нейронов. Эти восходящие неспецифические влияния на неокортекс (новую кору) со стороны лимбической системы лежат в основе изменений восприятия эмоциональных стимулов, в частности в основе явления «психологической защиты», поскольку вытеснение сильных провоцирующих тревогу импульсов часто сопровождается противоположной тенденцией: формированием защитной реакции.

Психическая дезадаптация под влиянием социальной фрустрированности или социально-стрессовых расстройств может с высокой вероятностью привести к невротическим или психосоматическим расстройствам с клинически очерченной симптоматикой (тревожными, депрессивными, астеническими и т.п. проявлениями) и поэтому изучение самого явления «психологической защиты» становиться жизненно необходимым.

Формирование защитной реакции может предохранить человека от такого поведения, которое наверняка приведет к возникновению тревоги. С другой стороны, формирование защитной реакции может иметь и опасные социальные последствия в силу ее иррациональной интенсивности. Изучение защитных механизмов не может помочь самому человеку управлять ими, поскольку, если бы человек полностью осознавал механизм действия той или иной «психологической защиты», последний не мог бы выполнять свою защитную функцию, а психологам может послужить вспомогающим материалом в диагностике индивидуальных личностных особенностей человека.

В соответствии с вышеизложенным целью настоящей работы является исследование основных предпосылок и закономерностей возникновения временных связей с помощью неосознаваемых раздражителей, являющихся основой явления «психологической защиты», а так же изучение самого явления «психологической защиты» для дальнейшего его использования в работе.

Основные задачи исследования:

1. Изучить неосознаваемые процессы в психике человека, в частности явление, так называемого неосознаваемого восприятия.

2. Описать этапы формирования временных связей, в результате воздействия неосознаваемых раздражителей.

3. Изучить явление «психологической защиты».

4. Описать методику ИЖС (индекс жизненного стиля) и рассмотреть возможности ее использования для определения индивидуальных особенностей личности, а в дальнейшем, для выявления нарушений психической адаптации на ранних этапах.

Практическая значимость результатов исследования методики ИЖС (индекс жизненного стиля). Знание факторов, оказывающих неблагоприятное влияние на психическое здоровье людей, представляет возможность целенаправленной разработки психопрофилактических программ.

Методика исследования индекса жизненного стиля - методов психологической защиты может оказать значительную помощь в выделение критериев отграничения начальных форм пограничных нервно-психических расстройств помогает выявить лиц, страдающих этими расстройствами, уже на начальных этапах заболевания, что позволяет предотвратить неблагоприятную тенденцию в динамике пограничных состояний. Так же представляет интерес опыт применения врачами Психологического института им.В.М.Бехтерева, лаборатории психологии на большом материале исследования больных с различными формами нервно-психической, психосоматической и соматопсихической патологией в соотношении с апробированной методикой «Тип отношения к болезни».

Знания о методике жизненного стиля - механизмах психологической защиты могут быть использованы при изучении курса «Медицинская (клиническая) психология».

ГЛАВА 1.

НЕОСОЗНАВАЕМЫЕ ФОРМЫ ВЫСШЕЙ НЕРВНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

(краткий анализ литературы по теме).

В условиях обычной жизни на человека постоянно действует масса внешних раздражителей. По мере взросления конфликт между потребностями индивида и нуждами группы становятся внутренними, образуя между собой в мозгу ассоциации, временные связи. При этом на органы чувств одновременно или в определенной последовательности падает множество раздражителей различной модальности и значимости. В условиях взаимовлияний афферентных систем (Орбели, 1949) происходят временные изменения возбудимости отдельных анализаторов -- повышение одних и понижение других. При этом могут создаваться такие функциональные отношения в ЦНС, при которых ответные реакции организма на часть внешних раздражителей осуществляются на «бессознательном уровне», без осознания человеком этих раздражений.

1.1 Физиологический анализ «бессознательного» в психике человека.

Физиологические эксперименты показывают, что зрительный словесный раздражитель, который не осознается человеком, вызывает электрический ответ в коре больших полушарий, причем имеется четкое отличие в величинах вызванного потенциала на «нейтральные» и «эмоциогенные» слова (на эмоциогенные слова реакция больше). Следовательно, и в том случае, когда словесный раздражитель не осознается, в коре головного мозга может осуществляться анализ и синтез его семантических свойств.

Физиологическое изучение подобных реакций человека на неощущаемые звуковые раздражения впервые было проведено в нашей стране Г. В. Гершуни и его сотрудниками (Гершуни и др., 1945; Гершуни, 1949). При сопоставлении порогов ощущения и порогов различных реакций (расширение зрачка, кожно-гальваническая реакция--КГР, реакция депрессии альфа-ритма, дыхательная реакция) было показано, что звуковые раздражения на 6--12 дБ ниже порога слышимости могут вызывать объективно регистрируемые реакции). Гершуни (1947) было выделено два типа реакций. Первый тип реакций на неощущаемые звуки -- вегетативные или биоэлектрические -- наблюдался при стойком понижении возбудимости слуховой сенсорной системы травматического или истерического генеза, т. е. при явлениях патологии головного мозга. Ко второму типу относились «субсенсорные реакции» у здорового человека, возникающие в условиях одновременного раздражения слухового и зрительного анализаторов. Диапазон «субсенсорной зоны», т. е. разность порога КГР или биоэлектрической реакции и порога слухового ощущения, может заметно колебаться в основном за счет повышения или понижения сенсорного порога при изменениях функционального состояния ЦНС, например при изменении внимания, фармакологических воздействиях, утомлении (Гершуни, 1950). На основании своих экспериментальных исследований Гершуни (1947) пришел к заключению о том, что уровни организации нервной деятельности, необходимые для осуществления условно-рефлекторных реакций и возникновения ощущений, не идентичны, хотя и близки. Было высказано предположение о том, что ощущения отражают более высокую, чем простые условные рефлексы, степень организации нервных процессов.

Исследователи, работающие с неосознаваемыми сенсорными раздражениями, нередко получали противоречивые данные, порой ставящие под сомнение сам факт существования эффекта неосознаваемых внешних раздражителей. Так, например, наряду с работами, в которых возможность образования условной реакции на неосознаваемые сенсорные раздражения не вызывают у их авторов сомнений (Гершуни, Короткий, 1947), публикуются данные о невозможности образования подобной реакции у здорового человека (Wilcott, 1953). Весьма противоречивы также наделавшие в свое время много шума сообщения о том, что раздражители, в частности словесные, не доходящие до сознания человека, могут существенно изменять его поведение, влиять на реакции выбора или внушать определенные действия. Сопоставление методических приемов, используемых в различных работах, привело к мысли о том, что для проявления эффекта неосознаваемых раздражителей необходимо, во-первых, чтобы они были эмоционально значимы, и, во-вторых, чтобы уровень мотивации или эмоционального напряжения был достаточно высок.

Из наблюдений психологов, и особенно психиатров известно, что в определенных случаях неосознаваемые внешние сигналы, если они однажды или несколько раз совпадали с сильным отрицательным эмоциональным возбуждением, могут через месяцы и даже годы вызывать так называемые безотчетные эмоциональные переживания или даже невротические реакции, когда повод, в настоящее время их вызвавший, остается скрытым от сознания субъекта (Ганнушкин, 1964). Эмоция или невротическая реакция возникают как бы беспричинно. Безотчетные эмоции, вызываемые неосознаваемыми раздражителями, -- довольно обычное явление при многих невротических состояниях и ряде других нервно-психических заболеваний. На эмоционально лабильного человека может действовать «такая масса совершенно не учитываемых мелочей, что иной раз даже сам больной не в состоянии понять, почему ему было тоскливо, и какая неприятность заставила его удалиться от веселого общества, в котором он только что беззаботно смеялся» (Ганнушкин, 1964, с. 134). Безотчетные эмоции могут возникать и у практически здоровых людей в экстремальных условиях, при напряженной работе, особенно требующей быстрых переключений внимания, умственном утомлении и т. д.

Этого рода психические явления были воспроизведены в многочисленных экспериментах. Например, у нормальных людей порог опознания неприятных «табу» - слов (бранных, неприличных) при их тахистоскопическом предъявлении явно повышен по сравнению с нейтральными, т. е. обычными словами. При этом «табу» - слова вызывают КГР при таких коротких экспозициях, когда обследуемые еще не могут правильно назвать их. Если обследуемые высказывают догадки об этих «табу» -словах, такие догадки обычно не связаны с данным слов.

Феномен повышения порога осознания эмоциональных слов был получен экспериментальным путем (Lazarus, МсСlery, 1951). У здоровых взрослых людей предварительно вырабатывалась оборонительная условная реакция на отдельные слоги при электрокожном подкреплении. После этого измеряли пороги зрительного опознания. Пороги опознания слогов, на которые была выработана оборонительная реакция, были явно выше, чем на другие нейтральные слоги, хотя какой-либо разницы в степени употребления этих слогов в прошлом не было и нельзя считать, что обследуемый подавляет свою реакцию. Фарес (Рhares, 1962) повторил эти исследования, однако в его наблюдениях пороги опознания слогов, наоборот, понижались, если до этого на них вырабатывали реакцию избежания. Диксон и Лир (Dixon, Lear, 1964) отмечали как повышение, так и понижение порога опознания эмоциональных слов по сравнению с нейтральными. Голдстен и Химмелфарб, (Gоldstein, Нimmelfarb, 1962) отмечали повышение порогов опознания тахистоскопически предъявляемых эмоциональных слов.

Пороги опознания нейтральных и эмоционально значимых слов измерялись у добровольцев -- взрослых людей со сверхценными идеями ревности (Костандов, 1977). У всех обследуемых пороги опознания эмоциональных слов, имеющих отношение к их конфликтной жизненной ситуации, значительно отличаются от порогов опознания нейтральных слов. Наблюдается как понижение, так и повышение порогов опознания эмоциональных слов. Последнее бывает чаще, приблизительно в 2/3 случаев. Пороговая разница между нейтральными и эмоциональными словами может быть весьма существенной, например: величина порога опознания эмоционального слова в некоторых случаях превышала порог опознания нейтральных слов более чем в два раза.

В случаях повышения порога опознания эмоционально значимых слов, слогов или других раздражителей (например, изображение лица) удается не только регистрировать различные биоэлектрические и вегетативные реакции на стимулы, еще неосознаваемые субъектом, но и отметить их влияние на мотивацию, оценку обследуемым величины или характера предъявляемых в последующем на надпороговом уровне тест-объектов, на содержание представлений, образов, фантазий, на мнемонические способности, на принятия решения о выборе реакции (Костандов, 1977). Многочисленные факты говорят о том, что подпороговый эффект неосознаваемых раздражителей, в частности эмоциональных слов, проявляется только в случаях повышения порогов их опознания. Как справедливо писал Спенс (Spence, 1967), подпороговые восприятия и «защита восприятия», т. е. повышение порога осознания, -- это две стороны одной проблемы. Поэтому физиолог, пытающийся исследовать нервные механизмы бессознательного, постоянно и неизбежно сталкивается с необходимостью выявления критических изменений в мозговых процессах, связанных с фактом осознания внешнего раздражителя.

Работ, посвященных изучению нейрофизиологических механизмов бессознательных психических явлений, относительно мало. Диксон (Dixon, 1972) объясняет повышение порога опознания эмоциональных слов тем, что происходит предсознательная (prior to awareness) оценка предъявляемых стимулов, в результате чего изменяется уровень корковой активности. В своих исследованиях автор сопоставлял изменения альфа-, бета- и тета- корковой электрической активности, которые предшествовали осознанию эмоциональных и нейтральных слов. ЭЭГ регистрировалась в течение всей процедуры определения порогов зрительного опознания слов, т. е. при постепенном увеличение интенсивности стимулов. У одной части обследуемых наблюдался высокий порог опознания эмоциональных слов по сравнению с нейтральными, у другой -- более низкий.

Оказалось, что амплитуда альфа-активности, регистрируемой до осознания эмоционального-словесного стимула, положительно коррелирует с величиной порога осознания: при высоком пороге отмечается синхронизация ЭЭГ в затылочной области, при низком -- уменьшение синхронности. Эти данные, по мнению их автора, подтверждают гипотезу о нервном механизме пороговых изменений восприятия эмоциональных слов как результате предсознательного изменения уровня корковой активности, осуществляемой ретикулярной формацией ствола мозга. Эта гипотеза в общем не вызывает возражений, однако она не объясняет, каким образом ЦНС «узнает» слово еще до того, как оно осознается. Что это за сверхчувствительный механизм, который на основании информации, не достигающей уровня сознания, способен оценить эмоциогенное значение семантического раздражителя-слова и затем повысить или понизить порог его осознания? Этот кардинальный вопрос связан непосредственно с проблемой изучения нервных механизмов «психологической защиты», а следовательно, и бессознательных психических явлений.

Очевидно следует признать существование в мозгу чувствительного механизма, реагирующего на физически очень слабые, но психологически для данной личности весьма значимые раздражители. Функционально-структурная организация этого механизма не обеспечивает осознание эмоционально значимого раздражителя; но его активация может приводить к целому ряду биоэлектрических и вегетативных реакций, а также к изменению некоторых психологических состояний. Выяснение роли лимбической системы (совокупности ряда структур головного мозга) в образовании условных реакций с эмоциональной окраской дало основание для построения гипотезы о нервном механизме эффекта неосознаваемых эмоционально значимых сигналов (Костандов, 1968, 1977, 1983).

Временные связи между условным стимулом и раздражением, вызывающим эмоциональную реакцию, у нормального животного или человека образуются одновременно как в неокортексе (новой коре), так и в старой коре (Бериташвили, 1968). Основанием для такого представления служит, во-первых, то, что раздражение любого рецептора вызывает электрический ответ не только в неокортексе, но и в старой коре; во-вторых, эмоциональная реакция, вызываемая стимуляцией структур лимбической системы, в частности старой коры, легко связывается с любым индифферентным (безучастным) раздражением. Таким образом, при каждом условном раздражении структуры лимбической системы активируются не только первично, но и опосредованно через неокортекс. Активация из неокортекса в лимбической системе определенного комплекса интегрирующих механизмов эмоциональной реакции приводит к развитию соответствующих соматовегетативных реакций и эмоционального переживания.

Лнмбическая система при ее непосредственном раздражении электрическим током или активировании условным раздражителем в свою очередь действует на неокортекс, повышая или понижая его возбудимость. Влияние структур лимбической системы на функциональную активность неокортекса было показано в экспериментах на животных (Ониани, 1980; Симонов, 1981). Эти восходящие влияния могут изменять -- улучшать или ухудшать -- восприятие внешних раздражителей. Как полагает Мак-Лин (МсLean, 1970), нарушения восприятия могут быть в результате дисфункции внутри самой лимбической системы или же они должны быть результатом влияний лимбических пертурбаций (внезапных нарушений нормального хода) на первичные сенсорные области или так называемые ассоциационные области.

Всякий раз, когда в условиях конфликтной ситуации на человека действует ряд раздражителей, вызывающих отрицательные эмоции и организуется активное или пассивное оборонительное поведение, образуется или активируется сложная система временных связей не только между нейронами неокортекса, воспринимающими условное и безусловное раздражение, но одновременно между сенсорными и гностическими элементами неокортекса, с одной стороны, и интегрирующими механизмами отрицательной эмоции в лимбической системе -- с другой.

Можно думать, что в случаях длительных и сильных отрицательных эмоций наибольшие изменения происходят в нервных кругах, связанных с эмоциональным поведением. При повторных действиях сигналов данного эмоционального состояния активация соответствующих нервных кругов должна значительно облегчаться вследствие пластических изменений в синапсах и в постсинаптической мембране (Бериташвили, 1968). В этих случаях даже при очень слабой афферентной импульсации, например, от кратковременного воздействия эмоционального словесного раздражителя, возможна активация временных связей между неокортексом и лимбической системой, отражающих данную конфликтную жизненную ситуацию.

Таким путем у людей при определенных состояниях или обстоятельствах могут развиваться так называемые безотчетные, «беспричинные», «эндогенные» эмоции без осознания их причины или повода, когда человек не в состоянии понять, почему у него изменилось нестроение. Можно думать, что в этих случаях эмоциональные реакции развиваются на основе условнорефлекторной эмоциональной памяти без участия специфически человеческой словесно-логической памяти.

И. С. Бериташвили (1968) выделяет особую форму памяти -- эмоциональную, когда определенное эмоциональное состояние воспроизводится без отображения эмоциогенных раздражителей в образах пли словесных символах. В нормальных условиях у высших позвоночных животных это воспроизведение эмоционального состояния осуществляется и регулируется нервными импульсами из сенсорных элементов неокортекса, воспринимающих и перерабатывающих информацию из внешнего мира. Но сама эмоциональная память обеспечивается, как считает И. С. Бериташвили (1968), соответствующими изменениями в структурах лимбической системы, составляющих интегративный нервный механизм эмоционального поведения.

1.2 Выработка временных связей с помощью неосознаваемых раздражителей.

Определяющая роль эмоций в действии неосознаваемых раздражителей на высшие корковые функции человека была показана в ряде исследований. Так, например, оказалось, что остаются в памяти и влияют на функцию воспроизведения только те неосознаваемые словесные раздражители, которые связаны с преобладающей" в данный момент мотивацией или же с определенным эмоциональным напряжением (Spеncе, 1967). У здоровых людей удается выработать временную связь между неосознаваемым признаком зрительного индифферентного раздражителя и произвольной двигательной реакцией» т. е. без участия эмоционального возбуждения (Костандов, Арзуманов, 1978). Эффект этой положительной временной связи выражается в постепенном, на протяжении одного опыта (т. е. 20--25 мин) сокращении скрытого периода двигательного ответа.

Сокращение скрытого периода произвольной двигательной реакции обусловлено условнорефлекторной активацией процесса принятия решения. В результате образования временной связи между неосознаваемым стимулом и «аппаратом» принятия решения выбор положительной или тормозной реакции, по-видимому, в значительной мере осуществляется до восприятия второго стимула. Это обстоятельство приводит к существенному, на 60 мс и более, сокращению времени реакции.

Сокращение времени реакции, происходящее на протяжении одного опыта, и отсутствие динамики этого показателя при повторных опытах в разные дни дают основание считать, что временная связь вырабатываемая в произвольной двигательной сфере с помощью неосознаваемого зрительного раздражителя, сохраняется только в кратковременной памяти человека. По всей вероятности, не происходит консолидации следов памяти образовавшейся временной связи, т. е. Не осуществляется переход из краткосрочной памяти в долгосрочную, как это отмечается при осознании раздражителей. При образовании подобной временной связи не принимают участия факторы, необходимые, по общепринятому мнению, для закрепления информации в долгосрочной памяти: фокусированное внимание и мотивационно-эмоцнональное возбуждение.

Большое значение фокусированного внимания для регистрации воспринимаемой информации в долгосрочной памяти несомненно. Так, в нормальных условиях избирательное внимание необходимо для образования энграммы (фиксированного эмоционального воспоминания). По мнению Пенфилда (Реnfield, 1975), только события, привлекающие внимание человека, остаются в памяти, а все, что им «игнорируется», не сохраняется в виде энграммы. Однако, как показывают результаты опытов с неосознаваемыми эмоциональными стимулами, у человека безучастия фокусированного внимания на «бессознательном уровне» можно выработать временные связи, которые фиксируются в долговременной памяти (Костандов, 1983).

Может ли временная связь, которую выработали между двумя неосознаваемыми зрительными раздражителями, быть достаточно стойкой, т. е. фиксируется ли она в долгосрочной памяти? Для ответа на этот вопрос на следующий день после основного опыта проводили эксперименты с угашением, т. е. многократно предъявляли условный стимул без сочетания его с «подкрепляющим» раздражителем. Эти пробы показали, что условный раздражитель, неоднократно предъявляемый изолированно, без подкрепления, в течение многих дней продолжает вызывать соответствующие изменения коре.

Таким образом, временные связи, выработанные с помощью неосознаваемых стимулов, могут запечатлеваться в долгосрочной эмоциональной памяти. Они чрезвычайно стойки, долго не угасают. Эти данные делают понятными с физиологической точки зрения давние наблюдения психиатров относительно стойкости эмоциональных переживаний или невротических реакций в случаях, когда их повод остается для субъекта неосознанным.

В описанных экспериментах показано, что характер коркового ответа на условный стимул в значительной степени определяется свойствами и значимостью второго, или «подкрепляющего», раздражителя. Современные представления об организации мозговых функций позволяют считать, что сопряженное перераспределение корковой активности в процессе становления и укрепления временной связи осуществляется путем вовлечения через лимбическую систему активирующих и тормозных систем ствола мозга и таламуса. В исследованиях у человека особенно четко проявляется, что изменения вызванного потенциала на условный раздражитель, связанные со значимостью и осознаваемостью «подкрепляющего» словесного раздражителя, могут произойти только после коркового анализа его семантических свойств.

На основании экспериментальных фактов и логических рассуждений было высказано предположение о том, что понижение или относительное повышение физиологической активности в корковой зоне условного раздражителя происходит по механизму обратной связи (Костандов, 1983). При действии условного стимула возбуждение распространяется не только по прямым временным связям к нейронным комплексам второго в ассоциации «подкрепляющего» стимула, но и от этих последних через корково-лимбико-корковые связи осуществляется влияние на корковую зону, воспринимающую сигнальный раздражитель.

Как уже отмечалось, характер восходящих неспецифических влияний на «корковый пункт» условного раздражителя в значительной мере определяется психофизиологическими свойствами «подкрепляющего» стимула, его осознаваемостью и эмоциональной значимостью. Если «подкрепляющий» раздражитель эмоционально значим и осознается, то, как выше было показано, изменения коркового ответа на сигнальный раздражитель сложны и, возможно, являются результатом одновременного действия на корковые элементы сигнального раздражителя тормозных и активирующих неспецифических влияний. По-видимому, наблюдаемое в этих случаях облегчение обусловлено включением дополнительной обратной связи через лимбическую систему, в которой интегрируются нервные механизмы эмоциональных реакций. Эта дополнительная обратная связь по своему характеру положительная, и действие ее вызывает относительное облегчение позднего вызванного потенциала на условный раздражитель, которое можно наблюдать при сопоставлении результатов проб с индифферентными и эмоциональными словами. О том, что это облегчение относительное и наряду с активирующим влиянием в том случае также существует тормозное действие на корковые структуры, воспринимающие сигнальный раздражитель, говорят пробы с отменой «подкрепляющего» эмоционального раздражителя, когда вызванный ответ существенно увеличивается.

В случае, когда «подкрепляющий» стимул не осознается, дополнительная обратная связь, образуемая с участием эмоционального компонента этого стимула, оказывает тормозное влияние на структуры, принимающие условный стимул. Действие, оказываемое на корковые структуры посредством отрицательной обратной связи, более диффузное (рассеивающее), чем в случаях, когда «подкрепляющий» раздражитель осознается. Полученный факт также говорит о том, что дополнительная обратная связь, выработанная при участии лимбических структур, определяется кортикофугальными импульсами. Последние в свою очередь, можно думать, формируются в результате возбуждения, развивающегося в ответ на сигнальный раздражитель и распространяющегося по прямым временным связям к нейронным комплексам «подкрепляющего» эмоционального стимула.

Участие лимбической системы в обратной связи при образовании ассоциации между двумя последовательно действующими стимулами может выражаться в локальных облегчающих влияниях на корковые зоны, воспринимающие сигнальный раздражитель, и в более диффузном угнетении активности неокортекса. Как известно, из структур лимбической системы осуществляются как возбуждающие, так и тормозные влияния на новую кору. В результате деятельности такого рода модулирующих обратных связей неокортекс в соответствии с сигнальной эмоциональной значимостью раздражителя влияет на лимбическую систему и через нее изменяет свою возбудимость. Таким образом, имеется достаточно данных считать, что сопряженное перераспределение корковой активности в процессе становления и укрепления временной связи осуществляется путем вовлечения через лимбическую систему активирующих и тормозных систем ствола мозга и таламуса. Подобное перераспределение восходящих активирующих и тормозных влияний имеет важное функциональное значение -- это один из нервных механизмов регуляции восприятия эмоционально значимой информации в непрерывном ряду действующих на организм раздражителей.

ВЫВОД.

Как показывают результаты опытов с неосознаваемыми эмоциональными стимулами, у человека без участия фокусированного внимания на «бессознательном уровне» можно выработать временные связи, которые фиксируются в долговременной памяти. Таким образом, для сохранения в долгосрочной памяти человека временной связи, вырабатываемой на «бессознательном уровне», обязательно участие эмоционально-мотивационного компонента. По-видимому, в случаях включения в механизм временной связи дополнительной эмоциональной активности из структур лимбической системы происходит фиксация следов сочетаемых неосознаваемых зрительных стимулов в долгосрочной памяти.

Факт угнетения коркового вызванного ответа на условный стимул, связанный с неосознаваемым эмоциональным словом, позволяет с физиологических позиций объяснить явление «психологической защиты». Это «загадочное явление» можно рассматривать как результат действия образовавшейся тормозной обратной связи. В этом случае условные раздражители, связанные с отрицательными эмоциональными переживаниями, в результате действия подобной временной обратной тормозной связи могут перестать осознаваться вследствие повышения порога их восприятия.

ГЛАВА 2.

БЕССОЗНАТЕЛЬНЫЕ ПСИХИЧЕСКИЕ ЯВЛЕНИЯ ИЛИ МЕХАНИЗМЫ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ЗАЩИТЫ.

2.1 Причины возникновения и развития защитных механизмов.

Одной из наиболее важных областей современной деятельности психологов, психотерапевтов, психиатров, врачей других специальностей является диагностика, квалификация и коррекция пограничных нервно-психических и психосоматических нарушений, состояний психической дезадаптации и социально-стрессовых расстройств, а также саморазрушающего поведения и личностных реакций на эмоционально напряженную профессиональную деятельность. В особенности остро встает вопрос об исследовании факторов риска указанных расстройств и состояний, выявлении донозологических (предболезненных) форм с целью первичной профилактики, учитывая многообразие причин снижения качества жизни людей.

Следует отметить, что неумение самостоятельно разрешать конфликтные, кризисные ситуации, внутриличностные и семейные конфликты, также нередко приводит психически здоровых людей к психической дезадаптации, фрустрированности.

Конструктивный эффект фрустрации и конфликта.

Фрустрация и конфликт обычно рассматриваются как явления, вредные для человека. Меньший акцент обычно делается на том факте, что вызванное фрустрацией или конфликтом напряжение может способствовать достижению цели, фокусируя внимание индивида более твердо на конкретном мотиве, действующем в данный момент. Несущественные, отвлекающие аспекты воспринимаемого субъектом мира отходят на второй план, а привлекательность еще не достигнутой цели усиливается.

Перечисленные эффекты ведут к прямым попыткам достичь цели путем интенсификации. В определенных пределах, чем больше препятствия, тем больше мобилизация сил для их преодоления, а сила мотива достигает максимума. Интенсификация усилий нередко приводит к преодолению препятствий или к разрешению конфликта.

Но если препятствия слишком велики часто может последовать приспособительное действие другого типа. Фрустрированный человек может обрести новый взгляд на ситуацию в целом и пересмотреть свои предыдущие действия, направленные на достижение цели. Усилившееся напряжение может проявить незамеченные ранее аспекты ситуации, в особенности в связи с необходимостью предпринять более широкий поиск обходных путей. Однако умеренное увеличение напряжения часто приводит к нахождению нового пути к цели и к преодолению фрустрации, уровень напряжения не должен быть слишком высок.

Так же как индивид может найти альтернативный путь для достижения цели, он может обнаружить и альтернативную цель, удовлетворяющую потребность или желание. Воздействие роста напряжения может проявиться в том, что расширение поля поиска решения приведет к осознанию возможности подходящей замены цели. Многие факторы определяют, что будет воспринято как подходящая замена; не самую последнюю роль играет в этом простая доступность.

Однако цель-замена редко имеет свойства, идентичные таковым изначальной цели, или оказывается вполне равной ей по желаемости. Принятие альтернативной цели возможно только через компромисс, и, таким образом, изначальное напряжение может остаться неразрешенным. В этом случае могут произойти более существенные изменения ситуации, как, например, переоценка ситуации, которая может привести к тому, что элементы, казавшиеся изолированными, оказываются объединенными и гармоничными. В целом, такая переоценка ситуации означает привлечение человеком новых элементов или расширение воспринимаемого контекста проблемы. Переоценка ситуации может происходить неожиданно, но может быть и более постепенной в ситуации хронической фрустрации.

Деструктивное воздействие конфликта и фрустрации.

В случае, когда конструктивные пути выхода из ситуации фрустрации не приводят к достижению цели, напряжение продолжает усиливаться. Когда оно достигнет уровня, при котором эффект уже не способствует деятельности, направленной на достижение цели, а носит разрушительный характер. Для этого есть несколько причин. Во-первых, рост мобилизации энергии может оказаться так велик, что она превысит уровень, необходимый для выполнения задачи; можно стараться чересчур, что приведет к нарушению тонкой координации усилий. Во-вторых, чрезмерное напряжение может привести к когнитивной ограниченности, т.е. сужению восприятия ситуации, концентрации внимания на ограниченном числе факторов, часто являющееся следствием сильного напряжения, которое сопровождается ухудшением адаптационных возможностей решения проблемы или достижения цели. Человек настолько концентрирует свое внимание на перекрытых путях достижения цели, что не видит возможности альтернативных путей или другой подходящей цели. Рост напряжения при этом часто сопровождается эмоциональным возбуждением, препятствующим рациональным процессам размышления и выбора, человек впадает в панику и теряет контроль над ситуацией.

Психическая дезадаптация под влиянием социальной фрустрированности или социально-стрессовых расстройств (Александровский Ю.А., 1992) может с высокой вероятностью привести не только к невротическим или психосоматическим расстройствам с клинически очерченной симптоматикой (тревожными, депрессивными, астеническими и т.п. проявлениями), но и к дестабилизации ремиссий при психической патологии.

Толерантности к фрустрации.

Существует определенная пороговая величина уровня напряжения, превышение которой ведет к качественно иным воздействиям на поведение. Можно назвать эту величину толерантностью к фрустрации, т.е. способностью переносить фрустрацию без деструктивных последствий. Он может продолжать свои усилия по достижению цели, искать новые пути ее достижения или альтернативную цель, стремиться сделать достижимый и рациональный выбор. Но при дальнейшем увеличении напряжения он может оказаться выведенным из душевного равновесия и не в состоянии конструктивно справляться с проблемной ситуацией - в этом случае происходит превышение уровня толерантности к фрустрации.

Толерантность к фрустрации является переменной величиной, зависящей от величины напряжения, особенностей личности человека и типа ситуации. Один и тот же человек в различных обстоятельствах оказывается способным выдержать разную степень напряжения. Два разных человека в одинаковой фрустрирующей ситуации могут проявить совершенно различную толерантность к фрустрации. Частично толерантность зависит от того, что человек испытал, а также от того, что он предвидит в ближайшем будущем.

Защитные механизмы и конфликт.

Само существование конфликта или выбранный данным человеком путь его разрешения могут подвергнуть человека опасности наказания или осуждения со стороны общества, болезненного чувства вины или угрозы потери самоуважения. Все это вызывает чувство тревоги, могущее стать доминирующим. Важнейшее значение связи между конфликтом и тревогой заключается в том, что тревога приводит к появлению различных защитных последствий фрустрации, которые могут быть описаны как способы действий, направленных на уменьшение или избавление от тревоги. По этой причине они и называются - защитными механизмами.

В теории личности защитные механизмы рассматриваются как неотъемлемое и всепроникающее свойство человека. Они не только отражают общие свойства личности, но и в весьма важных аспектах определяют ее развитие. Если защитные механизмы почему-либо не выполняют свои функции, это может способствовать возникновению психических нарушений, о чем уже говорилось ранее. Более того, характер возникшего нарушения часто определяет особенности защитных механизмов человека.

Формирование защитной реакции может предохранить человека от такого поведения, которое наверняка приведет к возникновению тревоги; часто оно предотвращает и антисоциальное поведение. С другой стороны, формирование защитной реакции может иметь и опасные социальные последствия в силу ее иррицаональной интенсивности.

Поверхностное знание о феномене формирования защитной реакции приводит к излишне легкому возникновению скептического взгляда на мотивы человека. Если вещи могут выглядеть прямо противоположно тому, что есть на самом деле, как можно судить об истинной мотивации в каждом данном случае? Ответ заключается в том, что формирование защитной реакции, как и любой защитный механизм, возникает только во вполне определенных обстоятельствах. Различие может быть обнаружено по признаку очевидного преувеличения соответствующих проявлений (например, у Шекспира: «Леди протестует чересчур») - человек становиться фанатичным гонителем греха в силу бессознательного влечения к греховным (с его точки зрения) действиям. Но противоречие, утрированное поведение не всегда служит определителем формирования защитной реакции. Нужно изучить человека и обстоятельства, в которых он находиться, чтобы с уверенностью интерпретировать особенности его поведения как показатель формирования защитной реакции.

Современное понимание нарушений психической адаптации (Березин Ф.Б., 1988; Беребин М.А., Вассерман Л.И., 1994; Вассерман Л.И., Беребин М.А., 1997) предполагает адекватное использование методов психологической диагностики скрытых эмоциональных нарушений, доминирующих социально-фрустрирующих факторов и межличностных конфликтов, индивидуальных механизмов переработки стресса и психологической защиты, которые в специальной литературе обозначаются понятием «индекс жизненного стиля»(Plutchik R., 1979; Клубова Е.Б., 1994).

Важность изучения ИЖС - механизмов психологической защиты особенно возрастает в связи с развитием психотерапии, ее внедрением практически во все области клинической и профилактической медицины. Поиск содержательных «мишеней» для психологической коррекции личность и ее патогенных поведенческих стереотипов - одна из наиболее сложных и ответственных задач медицинского психолога и психотерапевта.

Одним из способов диагностики механизмов психологической защиты является моделирование в эксперименте различных ситуаций на вербальном уровне с помощью специализированного опросника, разработанного на концептуальной (а не эмпирической) основе и стандартизированного в соответствии с принятыми правилами.

Работа по адаптации методики ИЖС полностью еще не завершена. Большой эмпирический и клинический материал требует дополнительного анализа на основе методов многомерной статистики. Вместе с тем, приводимые материалы представляют интерес для врачей и психологов не только расширить свои представления о сферах применения методики ИЖС, но и реально использовать ее для диагностики механизмов психологической защиты в научных исследованиях и клинической, психотерапевтической практике. Несомненно, однако, что изолированное использование этой методики (как и других специализированных опросников) не дает исчерпывающей информации о механизмах психологической защиты личности. Большая надежность и эффективность психологической диагностики личностных защитных механизмов, вероятно, будет достигнута при сочетанном использовании ИЖС с проективными методиками.

2.2 Механизмы психологической защиты: краткий очерк истории и обзор литературы по теме.

Понятие психологической защиты обязано своему происхождению психоаналитической теории и ее основателю - З.Фрейду. Впервые оно было введено в 1894г. С тех пор более 100 лет идея защитного механизма является наиболее часто и продуктивно используемой как в психотерапевтической практике, так и при построении и анализе различных теорий личности. В преобразованных формах идея психологической защиты используется практически во всех психотерапевтических школах. З.Фрейд относил ПЗ к вторичным психологическим процессам, противопоставляя их в определенной степени первичным (воображение, сновидение, грезы). Первоначальная разработка этой темы связана с изучением генеза (происхождения, причины) невротических симптомов и либидо. Механизмы психологической защиты выступали как средства разрешения конфликта между сознанием и бессознательным. Впоследствии, исходя из разработанной теории личности (Оно, Эго, Супер-Эго), МПЗ рассматривались как функции Эго, отвечающие за интеграцию и адаптацию при угрозе целостности личности. По З.Фрейду защитные механизмы являются врожденными; они запускаются в экстремальной ситуации и выполняют функцию «снятия внутреннего конфликта». Дочь З.Фрейда Анна Фрейд попыталась обобщить и систематизировать знания о МПЗ, накопившиеся к середине 40-х годов 20 века. В базовую концепцию З.Фрейда были внесены определенные коррективы: акцентировалась роль механизмов защиты в разрешении внешних, т.е. социогенных конфликтов: механизмы защиты рассматриваются как продукты развития и научения; наконец, формируется представление о том, что набор защитных механизмов индивидуален и характеризует уровень адаптированности личности. А.Фрейд, К.Хорни (1993). E.Alexander (1950, 1980) рекомендует теорию МПЗ без обращения к понятию «Оно» с его инстинктивными влечениями, на его место они ставят борющиеся между собой стремления к безопасности и удовлетворению, конфликт между которыми вызывает вытеснение. При этом К.Хорни использует МПЗ А.Фрейд, которые она классифицирует по рубрикам реактивных образований и проекций.

Современное психоаналитическое понимание МПЗ строится в основном на теориях динамического направления. Классически ориентированные психоаналитики одной из движущих сил личности признают страх (тревогу). Эта традиция берет свои истоки у З.Фрейда и его последователей и продолжается до сегодняшних дней. Различают три вида страха: страх реальности (страх Эго перед внешним миром), невротический страх (страх Эго перед Оно) и страх нравственного порядка (страх Эго перед Супер-Эго). Страх заставляет человека предпринять что-либо, либо эффективными способами избежать тревожащей зоны, подавить опасный импульс, подчиниться голосу совести, либо в случае травматического страха человек прибегает к иррациональным способам, так называемым защитным механизмам (А.Фрейд, 1993).

Несмотря на то, что многие авторы выделяют общие аспекты, теории МПЗ, до сих пор не существует систематизированных знаний об этих глубинно-личностных свойствах. Ряд авторов вообще говорят о том, что психологическая защита - наиболее противоречивый вопрос психологии, приводя следующие аргументы: отсутствие общепринятых определений и классификаций, единого мнения по поводу их количества, критериев разделения, дифференцированности на нормальные и патологические, понимания их роли в формировании расстройств личности и невротических симптомов (Якубин А., 1982; Савенко Ю.С., 1974). В качестве примера ниже приводится список из тридцати четырех типов психологической защиты, составленный после обобщения всего лишь 2 классификаций (Урсано Р. и др., 1992; Блюм Г., 1996): вытеснение, отрицание, перемещение, обратное чувство, подавление (первичное, вторичное), идентификация с агрессором, аскетизм, интеллектуализация, изоляция аффекта, регрессия, сублимация, расщепление, проекция, прожективная идентификация, всемогущество, девалюация, примитивная идеализация, реактивное образование (реверсия или формирование реакции), замещение или субституция (компенсация или сублимация), смещение, интроекция, уничтожение, идеализация, сновидение, рационализация, отчуждение, катарсис, творчество в качестве защитного механизма, инсценирование реакции, фантазирование, «заговаривание», аутоагрессия и др.