Исторические особенности формирования девиантного поведения в СССР в 1920-1930-е гг.

Большое значение для эскалации городского хулиганства имело употребление алкоголя и в известной степени наркотиков. Показательно, что особо высокие темпы рост хулиганства принял после «легализации» в 1925 году советской водки «рыковки», когда население страны буквально захлебнулось алкоголем. В 1920-е гг. 61,5 % семей хулиганов составляли те из них, в которых пил отец, 10,7 % - в которых пила мать, столько же - в которых пили оба родителя. Сами хулиганы того времени на 95,5 % были пьющими, причем 62 % среди них пили постоянно, а 7 % принимали наркотики Панин С.Е. Хозяин улиц городских. Хулиганство в Советской России в 1920-е годы //Вестник Евразии. 2003. №4. С. 49..

В конце 1920-х годов сформировался новый тип хулигана - «свой парень» Там же. С. 51.. Теперь нарушителями выступали молодые строители и производственники, внешне мало отличавшиеся от других рабочих, недавно покинувших деревню, еще не усвоивших нормы городской жизни, но нутром почувствовавших, какие возможности представляет им новая среда обитания для свободного времяпрепровождения Лебина Н.Б. Повседневность 1920-1930-х годов: «борьба с пережитками прошлого» // Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал: В 2 т. Т. 1. От вооруженного восстания в Петрограде до второй сверхдержавы мира / Под общ. ред. Ю.Н. Афанасьева. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т. 1997. С. 257.. Однако при этом масштабы хулиганства ничуть не уменьшились.

Хулиганы хозяйничали на улицах городов, что волновало горожан края, которые требовали от властей серьезных мер противодействия. Хулиганская романтика захватывала широкие слои подрастающего поколения, о чем уже с волнением заговорили в начале 30-х годов сначала в ЦК комсомола, а затем и в ЦК ВКП(б). Было решено ужесточить меры борьбы с преступностью. А с конца 1934 г. после убийства С.М. Кирова, почти всем правонарушениям приписывался политический характер, поэтому и факты хулиганства расценивались теперь как преступления против устоев социализма. Эти идеи активно насаждались среди широких слоев населения. Постановлением ЦИК и СНК СССР от 29 марта 1935 г. «О мерах борьбы с хулиганством» максимальный срок наказания был поднят до 5 лет. Борьба с нарушением общественного порядка как с классово чуждым явлением вменялась новым уставом ВЛКСМ, принятым в 1936 г., в обязанность комсомольца Там же. С. 264..

Человек, оскорбивший словом или действием стахановца, привлекался уже не за хулиганство, а за контрреволюционную агитацию и пропаганду. Драка же с передовиком производства вообще могла быть рассмотрена как попытка теракта. 1937 г. еще больше развязал руки правоохранительным органам. Практически все дела о хулиганстве стали проходить по 58 статье - контрреволюционные преступления.

Идейные мотивы приписывались и деятельности хулиганских группировок. Их действия стали квалифицировать как политическое преступление. Именно поэтому в ряде крупных городов в 1936-1937 гг. не было возбуждено ни одного дела по фактам группового хулиганства. Большинство преступлений, совершенных группой в несколько человек, расценивалось как участие в контрреволюционных организациях и, естественно, рассматривалось согласно статье 58 (пункт 12), призванной осуждать за антисоветскую деятельность.

И тем не менее хотя статистика уголовных преступлений на короткий период времени улучшилась, хулиганство полностью, даже при столь серьезных мерах, ликвидировано не было. Однако массовое хулиганство практически исчезает с улиц советских городов. Этому способствовали не только репрессивные меры по отношению к этому феномену, предпринятые советской властью с 1935 г., а также некоторое повышение общего культурного уровня населения, что делало хулиганство не таким «модным».

С первых лет существования советская власть приступила к решению проблем беспризорности и подростковой и молодежной преступности. Государство находило возможность так или иначе решать наиболее острые проблемы детских и подростковых девиаций и их наиболее распространенных причин, таких как беспризорность, выделяя для этого немалые финансовые средства. В 1920-е гг. эту политику по ликвидации отклоняющегося поведения можно условно назвать «помощью», тогда как с 1930-х гг. - «исправлением». Репрессивная политика с середины 1930-х гг. привела лишь к спаду многих опасных проявлений отклоняющегося поведения, однако, ни в коей мере не могла решить эту проблему полностью.

3. Особенности отклоняющегося поведения в сфере семейно-брачных отношений

На протяжении столетий семья оставалась самым прочным звеном общества. Но в коммунистическом обществе планировалось уничтожение, как брака, так и семьи. Поэтому основными идеями большевиков при приходе к власти в области брачно-семейных отношений были «свобода любви», коммунизация быта, эмансипация женщин и общественное воспитание детей. Однако столь радикальные взгляды на брак и семью не стали официальной господствующей семейной идеологией и политикой. Руководство страны, хотя и выступая за сохранение семьи как социального института, рассматривало семейные отношения как общественное и государственное дело. Таким образом, семья, с одной стороны, наследовала прежний авторитарно-патриархатный стиль внутрисемейных отношений, а с другой, стремительно модернизировалась под воздействием трансформационных импульсов нового государства.

В Советской России широкое распространение получили идеи о ведущей роли в жизни человека коллективных, а не семейных интересов. Семейный быт противопоставлялся общественному, а молодежи навязывалась мысль о никчемности связей внутри семьи. Идея неизбежного отмирания и разрушения семьи пропагандировалась в средствах массовой информации, таким образом, государство пропагандировало размывание семейных ценностей, что провоцировало дестабилизацию института семьи Юрина Т.В. Анализ социальных последствий политики советской власти в 1920-е гг. и 1930-е гг. в области семьи, материнства и детства // Исторические записки. 2011. № 15. С. 141..

В 1920-х гг. существовало три типа семей: во-первых, «рабочая целина», т.е. семьи, сохранявшие во всей неприкосновенности старые устои замкнутого дореволюционного быта; во-вторых, «первые борозды» или те семьи, куда так или иначе (через школу, детскую организацию, комсомол, партию и т.п.) входила новая революционная культура; в-третьих, «новь» - семьи, где в целом прижился новый бытовой уклад. Большинство семей к середине 1920-х гг. относились ко второму типу Орлов И. Б. Советская повседневность: исторический и социологический аспекты становления… С. 96. .

Период советской истории до середины 1920-х гг. часто называют временем радикального переустройства института семьи и сексуальной революции в России. Он характеризуется либеральным законодательством и легитимацией ряда запрещенных в имперский период индивидуальных, в том числе сексуальных, прав и свобод.

Советская власть в 1917 г. декретом «О гражданском браке, детях и ведении книг актов гражданского состояния» утвердила единую процедуру гражданской, светской регистрации брака, отменив церковную регистрацию, бытовавшую до революции в качестве единственно легитимной и легальной. Было узаконено формальное равенство женщин и мужчин во всех сферах жизни, в доступе к работе, образованию, социальным услугам и благам. Эмансипации женщин во многом способствовали введение облегченной процедуры развода и легализация абортов. В 1917 г. с принятием декрета «О расторжении брака» процедура развода стала светской и доступной. Дела о разводах, возбужденных в одностороннем порядке, были переданы из церковного ведения в ведение местных судов. Принятый в 1920 г. Кодекс законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве упрощал процедуру развода: по взаимному согласию он происходил в ЗАГСе, а по заявлению одного из супругов - в суде. В суде дела слушались без участия заседателей, а в случае неявки обоих супругов - заочно Рабжаева М.В. Историко-социальный анализ семейной политики в России XX века // Социологические исследования. 2004. № 6. С. 91..

Постановление Наркомата здравоохранения и Наркомата юстиции 1920 г., разрешавшее искусственное прерывание беременности в медицинских учреждениях, было первой в европейской истории практикой легализации абортов. Введение бесплатного аборта в медицинском учреждении с обеспечением «максимальной безвредности» для здоровья было своеобразным благом для большинства российских женщин, живших в нужде, страдавших от сложностей быта и отсутствия постоянного и надежного партнера. Так, в 1925 г. 60,4% женщин, сделавших аборт в Ленинграде, объясняли свой поступок крайней нуждой Рабжаева М.В. Историко-социальный анализ семейной политики в России XX века // Социологические исследования. 2004. № 6. С. 91.. Однако потребность в бесплатных абортах была столь велика, что в Ленинграде в 1924 г. вышло постановление о формировании абортных комиссий, которые устанавливали очередность на производство бесплатной и легальной операции аборта в медицинских учреждениях.

Внимание общественных деятелей уделялось даже таким проявлениям межличностных отношений, как ревность. А.М. Коллонтай, российская революционерка, государственный деятель и дипломат, подготовила доклад о вреде ревности, и хотела, чтобы Совет Народных Комиссаров утвердил отмену ревности декретом, но до декрета не дошло Юрина Т.В. Анализ социальных последствий политики советской власти в 1920-е гг. и 1930-е гг. в области семьи, материнства и детства // Исторические записки. 2011. № 15. С. 141..

Согласно кодексу 1918 г. брак не создавал общности имущества супругов, а подавляющее большинство женщин в 1920-х гг. не работали и не имели собственных доходов, поэтому в случае развода они оставались ни с чем. Ситуация изменилась только в 1926 г., когда был принят новый Кодекс о браке, семье и опеке (КЗоБСО), заменивший раздельность супружеского имущества его общностью. Теперь супруги, не имевшие самостоятельного дохода, получали права на часть имущества семьи. Помимо этого Кодекс вводил единый брачный возраст для женщин и мужчин - 18 лет (Декрет о браке 1917 г. устанавливал возрастную норму для женщин в 16 лет, а для мужчин - в 18 лет). Он также упрощал процедуру развода: развод производился в ЗАГСе, а не в суде, и в заявительном одностороннем порядке (второму супругу лишь сообщалось о факте развода, его присутствие при разводе было необязательным), а также восстанавливал институт усыновления. Хотя брачно-семейное законодательство облегчило и упростило процедуру развода, в первое время расторжение брака все же не превратилось в норму повседневной жизни в городе. Но к концу десятилетия сложившийся семейный уклад подвергался все большему разрушению: численность официальных разводов в городе увеличилась примерно вдвое Орлов И. Б. Советская повседневность: исторический и социологический аспекты становления… С. 99. . Стоит отметить, что в 1924 г. на 1000 разводов приходилось с продолжительностью брака менее года - в Минске - 260, Ленинграде - 159, в то время как, например, в Берлине этот показатель был равен 11 Шафаревич И. Социализм. URL: http://www.sevastianov.ru/prochie-statji/igorj-shafarevich.-sotsializm-5.html (дата обращения: 19.10.13)..

В 1925 г. на каждые 100 браков по Москве приходилось около 41 развода, в 1926 - 47,7, в 1927 - 74,16. Провинция «отставала» по этим показателям: в 1927 г. коэффициент разводимости в Москве был 9,3%, по европейской части России - 2,7% Юрина Т.В. Анализ социальных последствий политики советской власти в 1920-е гг. и 1930-е гг. в области семьи, материнства и детства // Исторические записки. 2011. №15. С. 141..

Стоит отметить большую демографическую диспропорцию, сложившуюся после войн и голода. В 1926 г. на 1 000 женщин в возрасте 25-29 лет приходилось 839 мужчин, следовательно, большое число женщин навсегда лишилось возможности иметь семью Харчев А.Г. Социалистическая революция и семья // Социологические исследования. 1994. № 6. С. 91.. И это притом, что параллельно шел интенсивный процесс роста добровольного безбрачия.

И всё же в 1920-е гг. в семье сохранялось много старых традиций и обычаев. Например, вопреки декларациям, не установилось фактическое равенство женщин, которые в основном оставались связанными ведением домашнего хозяйства и воспитанием потомства. При проведении Всесоюзной переписи 1926 г. почти всегда главами семей жены называли мужей. Сохранялась и высокая ценность детей как помощников в домашних делах. Также нельзя утверждать о полном отрицании процедуры религиозного освящения брака рабочих в 1920-е гг. Для семейных отношений горожан были характерны патриархально-авторитарные устои и новые ценностные установки, медленно разрушающие старые традиции и обычаи Орлов И. Б. Указ. соч. С. 102. .

В советской деревне в 1920-е гг. нередким явлением стали браки «самоходкой», «самокруткой». Парень отказывался сватать девушку по выбору родителей до тех пор, пока они не уступят, либо покидал отчий дом для самостоятельной женитьбы. Девушка же в случае несогласия родителей с ее выбором грозила вообще не выходить замуж. Но чаще всего она тайком ночью забирала свое имущество и переходила в дом своего будущего мужа, выходя утром работать на его поле Рожков А.Ю. Молодой человек и советская действительность 1920-х гг.: формы повседневного протеста // Способы адаптации населения к новой социально-экономической ситуации в России: Сб. статей. М.: Моск. обществ, науч. фонд, 1999. С. 138..

Образовавшийся дефицит нравственности в 1920-е гг. начинает стремительно заполняться новыми коммунистическим идеалами. В первых рядах наступавших на «буржуазную семью», несомненно, находилась студенческая молодежь (более 70% студентов находились в возрасте до 25 лет). Несмотря на все эксцессы ценность семьи на всем протяжении 1920-х гг. в студенческой среде, как и в советском обществе в целом оставалась достаточно высокой: в 1927 г. в браке состояло 31,8% студентов и 25,4% студенток. Принципиально отрицательно к браку среди студентов в 1927 г. относились всего 8,9% мужчин и 16,1% женщин. Но падение престижа брака очевидно: в 1922 г. принципиальных противников семейной жизни среди опрошенных студентов не было, а среди студенток процент сторонниц безбрачия не превышал 8,4% Орлов И. Б. Советская повседневность: исторический и социологический аспекты становления. М.: ГУ-ВШЭ, 2010. С. 105..

Шло также разрушение такой семейной ценности, как любовь. В 1922 г. кратковременные связи имели 88% студентов-мужчин и более 50% женщин, причем только 4% мужчин объясняли это любовью, а 54% - половой потребностью. Правда, у женщин фактор любви в половых отношениях был более высоким - 49% Орлов И. Б. Советская повседневность: исторический и социологический аспекты становления. М.: ГУ-ВШЭ, 2010. С. 106. . Но общей направленностью настроений являлась свободная и общественная любовь в свободном и общественном государстве.

Стремление молодежи к полной половой свободе в действительности выражалось в отказе от стабильного брака и создания полноценной семьи. На перекрестке этих тенденций вырастала студенческая коммуна, где «девушка, вступающая в половую связь, не отвлекается от общественной жизни» Цит. по: Орлов И. Б. Советская повседневность: исторический и социологический аспекты становления. М.: ГУ-ВШЭ, 2010. С. 107. . Так как семья трактовалась как пережиток прошлого, основанного на частной собственности, то новая «социалистическая семья» воспринималась, прежде всего, как свободное сожительство супругов. В 1927 г. в свободном браке, таком популярном в студенческой среде, проживало 16,5% студентов и 31,7% студенток Там же. С. 107. .

Легкомысленное отношение к браку вело к увеличению числа внебрачных связей: в 1922 г. внебрачные связи имели 62% московских студентов. Хотя через пять лет этот процент снизился до 26%, но мотивы измен мало изменились: если у студентов на первом месте стояла «случайность», иногда подкрепляемая опьянением, а уменьшение влечения к супруге занимало второе место, то у студенток, наоборот, эти причины менялись местами Там же. С. 110..

Интересны сведения о том, с кем юноши и девушки вступили в первый сексуальный контакт: всё еще была устойчива традиция вступления женщин в дебютную связь с мужем, а мужчин - со случайной знакомой; в то же время наблюдается новое явление: женщины расширяют круг партнеров за счет женихов и сожителей, тогда как мужчины сокращают контакты с проститутками. Ни для кого, в общем-то, не была секретом вовлеченность юношей в сексуальную практику вне рамок брака. Иное дело - девушки. Их сексуальные контакты до революции до юридического оформления брака резко осуждались религиозными и светскими институтами, к нарушителям этого запрета применялись жесткие санкции. Но в 1920-е гг. данные свидетельствуют: среди студенческой и рабочей молодежи почти каждая вторая женщина имела означенный опыт Голод С.И. Что было пороками, а стало нравами. Лекции по социологии сексуальности. М., 2005. С.40-41. .

Стоит отметить, что наряду с падением престижа брака произошла девальвация не только ценности семейной жизни, но и ценности родительства. Семейные роли женщины критиковались и принижались Юрина Т.В. Анализ социальных последствий политики советской власти в 1920-е гг. и 1930-е гг. в области семьи, материнства и детства // Исторические записки. 2011. №15. С. 141. .

В целом семейная идеология тех лет характеризовалась двумя важнейшими принципами: декларированным стремлением к достижению равенства возможностей мужчин и женщин в профессиональном плане и равенства ответственности в семейной жизни и в родительстве; принципиальной открытостью публичных дискуссий о семье, любви, сексе. Однако это было лишь декларированное равенство, ибо реалии семейных практик при облегчении процедуры развода вели к полному переносу ответственности за детей на женщин. Легализовывались разные формы семейных союзов, таких как гражданский брак, гомосексуальные союзы, тройственные союзы, семьи-коммуны, и т.д. Рабжаева М.В. Историко-социальный анализ семейной политики в России XX века… С. 91-92. .

Но в середине 1920-х гг. начинается конец политики сексуальных свобод и социального экспериментаторства в сфере семьи. Этот период, охвативший не только вторую половину 1920-х гг. но и все 1930-е гг., характеризуется введением репрессивного законодательства в отношении семьи, сексуальности и ответственности женщин и мужчин за сексуальные отношения и родительство Там же. С. 93..

В 1930-е гг. получила широкое распространение малая нуклеарная семья. Постепенно менялся и характер внутрисемейных отношений: происходил отход от модели авторитарно-патриархатных отношений к более демократичным и равноправным, как между супругами, так и между родителями и детьми. Изменение отношения к детям выражалось в изменениях репродуктивного поведения супругов (репродуктивный период регулировался и сужался контрацептивными практиками, а количество детей снижалось до одного-двух), а главное - в становлении семьи детоцентристского типа Рабжаева М.В. Историко-социальный анализ семейной политики в России XX века // Социологические исследования. 2004. № 6. С. 93..

На ужесточение законодательства немало повлияло и вышеупомянутое «чубаровское дело», когда в прессе поднялась такая волна, что отношение к либеральным свободам стало меняться. К этому времени криминал в Ленинграде в основном был взят под контроль, а общество вышло из состояния аномии и стало относиться к подобным преступлениям против личности как к нетерпимым девиациям.

Ужесточение моральных норм и ограничение сексуальных свобод сказались и на отношении к абортам. В 1926 г. были полностью запрещены аборты женщинам, забеременевшим впервые или перенесшим эту операцию менее полугода назад. Попутно, с середины 20-х гг. началась кампания против абортов, в ходе которой осуждался эгоизм нерожающих женщин, вред операции аборта для женского организма. Следующим шагом по пути ограничения доступности аборта стало введение платы за эту операцию Там же. С. 92-93.. В 1936 г. выходит постановление «О запрете абортов, увеличении материальной помощи роженицам, установлении государственной помощи многосемейным, расширении сети родильных домов, детских яслей и садов, усилении уголовного наказания на неуплату алиментов и некоторых изменениях в законодательстве о разводе». Постановление содержало требование, что все беременности должны заканчиваться родами; сам аборт объявлялся запрещенной медицинской услугой, за которую предусматривалась уголовная ответственность и для самой женщины, и для врача, и для всех лиц, выполнявших посреднические функции.

В 1930-х гг. шел процесс привлечения женщин на производство. В то же время, советское государство не обладало ресурсами для создания системы полного социального обеспечения и постройки достаточной сети детских учреждений. Поэтому резко обострилась проблема детской безнадзорности, наряду со старой проблемой беспризорности детей. Безнадзорность - отсутствие или недостаточность контроля над поведением и занятиями детей и подростков, воспитательного влияния на них со стороны Юрина Т.В. Анализ социальных последствий политики советской власти в 1920-е гг. и 1930-е гг. в области семьи, материнства и детства // Исторические записки. 2011. № 15. С. 142. . Однако в Конституции 1936 г. были прописаны изменения положения и роли женщины в обществе и семье. Женщине предоставлялись «равные права с мужчиной во всех областях хозяйственной, государственной, культурной и общественно-политической жизни» Конституция СССР 1936 г. URL: http://constitution.garant.ru/history/ussr-rsfsr/1936/red_1936/3958676/. (дата обращения: 15.12.13).. Возможность осуществления этих прав обеспечивалась «предоставлением женщине равного с мужчиной права на труд, оплату труда, отдых, социальное страхование и образование, государственной охраной интересов матери и ребенка, государственной помощью многодетным и одиноким матерям, предоставлением женщине при беременности отпусков с сохранением содержания, широкой сетью родильных домов, детских яслей и садов» Там же. (ст.122).

В 1936 г. был принят комплексный законопроект об укреплении семьи. Устанавливалось уголовное наказание за отказ в приеме на работу беременной женщины, также работодатели обязывались сохранять за беременной прежнюю зарплату с переводом ее на более легкую работу, в последние 6 месяцев. Матери с семью детьми должны были получать пособие в размере до 2000 р. в год в течение пяти лет, а после рождения 11 детей - 5000 р. единовременного пособия и по 3000 р. ежегодно в течение 4-х лет. Затруднялась процедура развода в результате требования личного вызова в ЗАГС и отметки в паспортах для обоих разводящихся супругов и повышения платы за регистрацию развода до 50 р. за первый развод, 150 р. - за второй и 300 р. - за каждый последующий Юрина Т.В. Указ. соч С.143..

В 1930-е гг. в семейном воспитании детей появлялись новые и возвращались некоторые традиционные элементы, стала развиваться идеология «счастливого советского детства». Размеры алиментов повышались до одной трети заработка отсутствующего родителя на одного ребенка, половины на двух и 60% на трех и более детей; санкция за неуплату алиментов увеличивалась до двух лет лишения свободы Юрина Т.В. Анализ социальных последствий политики советской власти в 1920-е гг. и 1930-е гг. в области семьи, материнства и детства // Исторические записки. 2011. № 15. С. 143..

В это же время происходит деэротизация советского общества и политизация сферы интимной жизни. И. В. Сталин был нетерпим к любым «отклонениям» как в области искусства, духовной жизни, так и во взаимоотношениях между полами, осуществляя вмешательство государства в сферу сугубо личных, сексуальных и семейных отношений.

Ярким примером является отношение власти к гомосексуализму. Отношение к гомосексуализму в том или ином обществе связано с характерным для него уровнем сексуальной тревожности: чем больше страха и тревоги вызывает сексуальность как таковая, тем враждебнее люди относятся к гомосексуализму 50/50: Опыт словаря нового мышления/Под общ. ред. М. Ферро, Ю. Афанасьева. - М.: Прогресс, 1989. С. 156.. Октябрьская революция отменила прежние законы, запрещавшие гомосексуальные контакты между взрослыми людьми по добровольному согласию. В анкете 1922 г. студентов московских университетов было зафиксировано 2 случая гомосексуализма у девушек Гельман И.Г. Половая жизнь современной молодежи. Опыт социально-биологического обследования. М., Пг.: Госиздат, 1923. С. 122.. В 1930-е гг. признаться в подобном было бы уже опасно. Начавшаяся черная полоса нажима со стороны правящих элит показала, что власть стала воспринимать несовместимость гомосексуализма с прокреативной деятельностью Голод С.И. Семья: прокреация, гедонизм, гомосексуализм // Журнал социологии и социальной антропологии. 2012. Т. 15. № 2. С. 34. . В 1934 г., в период начинающихся сталинских репрессий, карательное законодательство было восстановлено, причем статья 121 Уголовного кодекса РСФСР иногда использовалась и для расправы с инакомыслящими. Критика этого закона в печати не допускалась 50/50: Опыт словаря нового мышления/Под общ. ред. М. Ферро, Ю. Афанасьева. - М.: Прогресс, 1989. С.157.. Одной из самых устойчивых и традиционных форм девиантного поведения является проституция. Под проституцией обычно понимается вступление за плату в случайные, внебрачные сексуальные отношения, не основанные на личной симпатии, влечении Гилинский Я.И. Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других «отклонений». СПб.: Юрид. центр Пресс, 2004. С. 107. .

В годы гражданской войны в столичных городах и крупных промышленных центрах число проституток заметно сократилось В. И. Ленин 9 августа 1918 г. в письме к председателю Нижегородского губернского Совета Г. Ф. Федорову рекомендовал «...навести тотчас массовый террор, расстрелять и вывезти сотни проституток» Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 50. М., 1970. С. 142.. В годы военного коммунизма в некоторых регионах проституток приравнивали к преступникам, дезертирам трудового фронта и помещали в концентрационные лагеря. Облавы и высылка проституток в первые годы Советской власти были распространенным явлением Панин С.Е. Борьба с проституцией в России в 1920-х годах // Вопросы истории. 2004. № 9. С. 115..

Но сохранению проституции способствовали кризис семейных отношений и распад многих семей, вызванный войной, экономической разрухой и деструктивной деятельностью новой власти. Безусловно, основной причиной, толкавшей в послереволюционной России женщину на путь торговли своим телом, были голод, нищета и безработица. В годы гражданской войны и военного коммунизма такой любовью можно было расплатиться за продуктовые карточки более высокой категории, за ордер на жилплощадь, за место в вагоне и т.д.

В 1920 г. в Петрограде насчитывалось по приблизительным подсчетам 17 тыс. проституток и около 300 притонов. Но рост проституции не был лишь столичной болезнью. Он активно проходил и в провинциальных городах Панин С.Е. Борьба с проституцией в России в 1920-х годах // Вопросы истории. 2004. № 9. С. 113.. Отметим, что основными потребителями услуг проституток были рабочие. Если в 1920 г., согласно результатам опросов, в Петрограде к услугам проституток прибегало 43% рабочих, то в 1923 г. продажной любовью пользовался уже 61% мужчин, трудившихся на фабриках и заводах Орлов И. Б. Советская повседневность: исторический и социологический аспекты становления. М.: ГУ-ВШЭ, 2010. С. 112. . С первых лет существования советской власти проблеме проституции уделялось большое внимание. Декларируемое отношение большевиков к проституции было зафиксировано в «Тезисах по борьбе с проституцией» 1921 г., где она, по сути, признавалась «пережитком позорного прошлого». Но в 1920-е гг. само занятие проституцией, согласно действовавшему в то время законодательству, не являлось ни преступлением, ни правонарушением. Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. содержал две статьи, устанавливавших уголовную ответственность за деятельность в сфере сексуальной коммерции. Ст. 170 определила в качестве наказания за «принуждение из корыстных или иных личных видов к занятию проституцией, совершенное посредством физического или психического воздействия» Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. URL: http://constitutions.ru/archives/5341. (дата обращения: 13.10.13)., лишение свободы на срок не ниже 3 лет. Ст. 171 предусматривала аналогичное наказание за «сводничество, содержание притонов разврата, а также вербовку женщин для проституции» Там же.. Уголовный кодекс редакции 1926 г. содержал лишь одну статью - 155, предусматривавшую лишение свободы на срок до 5 лет с конфискацией всего или части имущества за «принуждение к занятию проституцией, сводничество, содержание притонов разврата, а также вербовку женщин для проституции» Уголовный кодекс 1926 г. URL: http://www.kodeks-luks.ru/ciws/site?tid=0&nd=901757374&nh=0&ssect=1. (дата обращения: 13.10.13).. Внутренние инструкции Наркомата внутренних дел (НКВД) разрешали сотрудникам милиции и уголовного розыска привлекать проституток лишь как свидетелей, предписывалось относиться к ним корректно и уважительно Панин С.Е. Борьба с проституцией в России в 1920-х годах // Вопросы истории. 2004. № 9. С. 114..

Работу по контролю за проституцией начала Венерологическая секция Народного комиссариата здравоохранения (НКЗ). Она выработала положение «О мерах борьбы с проституцией», которое было циркулярно направлено Губернским исполнительным комитетам (ГИКам) для всех их отделов и Губернским профессиональным советам. Вслед за появлением циркуляра в 1922 г. создается Центральный Совет по борьбе с проституцией Там же. С. 116..

В 1920-е гг., леча больных и стремясь предупредить новые заболева-ния, венерологические диспансеры разъясняли широким массам опасность случайных половых сношений, опасность половой связи с проституцией. На фабриках и заводах, в клубах молодежи, через стенную газету, в домах санитарного просвещения - всюду вы-ступали врачи с лекциями и беседами о том, как вести правильную половую жизнь Голод С.И. Семья и брак: историко-социологический анализ. СПб.: Петрополис, 1998. С. 86..

К 1924 г. местные Советы (губернского, краевого и областного масштабов) по борьбе с проституцией были созданы во всех регионах советской России. Свою деятельность Советы видели в консолидации усилий всех заинтересованных учреждений для борьбы с проституцией. Уездные Советы были созданы в 21 губернии. Единственным источником финансирования местных Советов стали гонорары за лекции и сборы в ходе проведения двухнедельников помощи безработным женщинам. Деятельность этих организаций была, главным образом, направлена на ресоциализацию женщин. В регионах организовывались мастерские, артели, общежития и столовые для безработных и беспризорных женщин. Предпринимались попытки защитить женщин от сокращения. В 1924 г. Кубано-Черноморский совет организовал «Дом помощи трудящимся женщинам», при котором было намечено открыть производственные мастерские Панин С.Е. Указ. соч. С.116..

Статистикой установлено, что наибольший процент прости-туток происходил из бывшей домашней прислуги. Нередко также бывало, что проституцией начинают заниматься крестьянские девушки, впервые попадающие в город. В фабрично-заводских центрах большое число проституток про-исходило из рабочей среды. По материалам обследования 623 московских проституток, произведенного в 1924 году, видно, что 60% из них были пролетарского происхождения Голод С.И. Семья и брак: историко-социологический анализ. СПб.: Петрополис, 1998. С.114.. Чаще всего им было по 18-19 лет, они были малограмотные или с низшим образованием, почти все незамужние, вдовы или разведенные, почти все употребляли алкоголь, а многие и наркотики. И практически все они болели венерическими заболеваниями Гилинский Я. И. Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других «отклонений». СПб.: Юрид. центр Пресс, 2004. С. 109-119. .

С середины 1920-х гг. началось изменение подходов административных органов к проблеме борьбы с проституцией. С их подачи рождается идея о социально-паразитическом элементе, составной частью которого являются профессиональные проститутки, не способные исправиться, к которым следовало применять нетрадиционные методы воздействия Панин С.Е. Указ. соч. С. 116.. Наиболее показательным фактом в изменении позиции административных органов в деле борьбы с проституцией, ее подмене борьбой с проституткой, стало формирование института тайной регистрации проституток, создание на основании агентурных сведений специфических досье на отдельных женщин. При этом сведения должны были собираться лишь негласным путем Там же. С.117..

Во второй половине 1920-х гг. понимание проституции как антиобщественного поведения, навязанного индивиду внешней средой, привело к разочарованию в некоторых методах социального контроля за проституцией, в первую очередь, в трудоустройстве проституток. Трудно проходил процесс их адаптации в трудовых коллективах. В сознании рабочих сохранялся стереотип отношения к ним, как к людям второго сорта. Иногда они сами давали повод к недовольству: часть проституток, устроенная на работу через Советы, так и не бросила свое занятие. Острая ситуация с безработицей, сохранявшаяся в конце 1920-х годов, лишь осложнила дело. Активные члены Совета были разочарованы тем, что не видят результатов своего труда, реализации своих предложений, поэтому часть из них покинули свои посты Панин С.Е. Борьба с проституцией в России в 1920-х годах // Вопросы истории. 2004. № 9. С. 117.. Многие компоненты социального контроля за проституцией переданы в ведение общественности. В некоторых фабрично-заводских комсомольских организациях крупных городов были созданы комиссии содействия борьбе с проституцией, создавались на промышленных предприятиях и ячейки общества по борьбе с проституцией, куда записывали на основе коллективного членства Там же. С. 118..

В конце 1920-х гг. ярко проявились две тенденции в области борьбы с проституцией. Первая из них связана с попытками жесткого воздействия на потребителей продажной любви. Было принято решение публиковать в газете имена и фамилии мужчин, уличенных в связях с проститутками. Вторая тенденция проявилась в смене акцентов изучаемой борьбы. Предпринимались попытки перейти от борьбы с проституцией, к борьбе с проституткой. 29 июня 1929 г. ВЦИК и СНК РСФСР приняли постановление «О мерах по борьбе с проституцией». Оно констатировало недоработки в этой области и указало на необходимость приступать в 1929/30 г. к организации учреждений трудового перевоспитания (профилактории, трудовые колонии и так далее) Там же..

Осенью 1927 г. по предложению Наркома юстиции РСФСР Белобородова была осуществлена принудительная очистка Москвы от проституток. 400 проституток отправились «строить социализм» на Соловки, в бывший монастырь. Сюда же в конце 1920-х гг. были высланы 80 проституток из Ленинграда Панин С.Е. Борьба с проституцией в России в 1920-х годах // Вопросы истории. 2004. № 9. С.118.. С началом 1930-х гг. не без воздействия институтов власти сексуальная деятельность на фоне предыдущего десятилетия стала более «приглаженной» и стандартизованной. По-видимому, такое впечатление складывается не в последнюю очередь в результате сужения исследовательского поля и дефицита информационных источников не в малой степени из-за наступившей эры советского террора. В апреле 1931 г. Политбюро ЦК ВКП(б) установило ответственность перед советским судом и партийными контрольными органами политических редакторов за выпуск к печати антисоветских материалов, искажающих советскую действительность. А уже в 1935 г. был сделан вывод о ликвидации проституции в СССР Мирошниченко М. И. Отечественная историография конца 1970-х - 2010-х гг. О втором этапе борьбы с проституцией в СССР // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2011. № 2. Ч. 2. С. 132.. Поспорить с такой «реальностью» было нельзя.

Революционное крушение идеалов, отрицание основополагающих принципов и человеческих ценностей, в частности религии, привели к «новой морали» вседозволенности, безнаказанности, безответственности, всколыхнули низменные человеческие чувства и настроения, которые приобрели безудержную силу. В тенденциях, которые возникали в сфере сексуальной жизни и брачно-семейных отношений, проявились разрушительные силы, обуздать которые новое государство было не способно, а отчасти и не стремилось, так как цель политики всходила из главного постулата: «разрушить все до основания» и на «развалинах» построить «новое». Когда это «новое» перестало устраивать власть, она перешла к реакционной политике, полностью контролируя интимную сферу жизни граждан, небезрезультатно стараясь искоренить любые отклонения от новых установленных «норм».

Заключение

Общество не может развиваться без девиантности. Но отклоняющееся поведение во все времена виделось как опасность для общества, тем более что распространяться оно может на все сферы человеческой жизнедеятельности. Глобальные перемены ведут к перестройке психологии человека (в том числе и молодого), его взглядов, убеждений, привычек, нравственных ценностей и социальных ролей. И если для одних преобразования не столь болезненны, то для других они становятся личной трагедией, приводящей к дезадаптации и девиации. Именно такой была ситуация в Советской России 1920-х гг. - тяжелой, неоднозначной: бедность, плохое питание, потеря жизненной ориентации, массовое недовольство, открытый и латентный протест, проявления аномии. И именно 1920-е гг. «пестрят» огромным числом людей с девиантным поведение, которое порой приобретало самые одиозные формы.

Ужасы Гражданской войны, быстрые перемены политической и социальной действительной привели к увеличению количества граждан, нуждающихся в средствах ухода от реальности, таких как алкоголь и наркотики. Власть долгое время не могла найти верного пути по ликвидации этого «зла», то послабляя, то ужесточая «алкогольную» политику. Глубокая интегрированность потребления алкоголя в жизнь различные слоев населения вызывала беспокойство властей, которые на местах, нередко и сами им злоупотребляли. Борьба с пьянством в Советской России приносила больше поражений, чем побед. И, в конце концов, обнаружилась неэффективность запретительной политики, наступил «кризис наказания». Утопия всеобщей трезвости была похоронена. В 1930-х гг. официальная антиал-когольная политика сделала крутой поворот: не сумев побороть пьянство, власть сделала алкоголь существенным фактором пополнения казны денежными средствами.

Новая власть рассматривала наркоманию, как «наследие проклятого прошлого». Это способствовало тому, что 1920-е гг. стали временем либерального отношения к наркоманам. В середине 1930-х гг. изучение наркомании в России было прекращено, и за ее развитием просто перестали следить. На протяжении многих десятилетий в нашей стране было не принято говорить о наркомании в советском обществе ничего, кроме того, что «у нас ее нет». Но это не соответствовало действительности, так как ясно, что и 1930-х гг. население не отказалось от наркотиков, и нар-комания, как социальное явление, продолжала существовать.

В 1920-е гг. происходил быстрый рост хулиганства в городах. Хулиганство было феноменом времени. Причины этого явления в первую очередь крылись в тяжелом социальном наследии предшествующего десятилетия. Но немалую роль сыграли и «запаздывание» репрессивной машины государства, долгое время не видевшего в хулиганстве серьезной опасности, и пропагандистская политика режима, внушавшего рабочей молодежи представление о социальном превосходстве и тем самым фактически воспитывавшая в ней чувство вседозволенности и безнаказанности. Лишь в 1930-е с началом жесткой репрессивной политики волна хулиганства пошла на спад, однако проблемы, связанные с хулиганством молодежи в городах, оставались исключительно острыми на протяжении всей советской истории. Новая власть стремилась управлять личностью во всех сферах: производственной, общественно-политической, интимной. Под контролем находился и вопрос жизни и смерти. Самоубийство в определенной степени является свидетельством свободного выбора человеком своей судьбы, что не могло устраивать советское государство, относясь даже к ним с жестких идеологических позиций. В 1920- е гг. проблема суицида активно изучалась наукой и общественностью, а в 1930-е гг. о фактах самоубийства даже перестали писать. Потрясения и сдвиги в советском обществе не могли не отразиться на главной ячейке общества - семье. Революция способствовала коренной ломке мещанского быта и основ христианской этики, вследствие чего и возник активный поиск нестандартных нравственных принципов. В 1920-е гг. в советском обществе началась «гражданская война» за «свободу» от семейных ценностей. Семейная политика большевиков была скорее антисемейной, разрушающей основы семьи. Ослабление влияния государственных структур на семейно-брачные отношения, с одной стороны, и внедрение образа нового советского человека, не обремененного семейными обязательствами, привело к негативным последствиям - увеличению числа разводов, сокращению рождаемости, разрушению института семьи. Подобные тенденции в 1930-х гг. заставили руководство государства переосмыслить направление социальной политики и произвести переход от идей радикального переустройства института семьи и «сексуальной революции» послереволюционного периода к установкам на сохранение семейных ценностей, охрану семьи, поддержание материнства и детства. «Сексуальная революция», неустоявшаяся мораль 1920-х гг., кризис семьи, голод, безработица и многие другие причины способствовали расцвету, по мнению властей, еще одного далеко не лучшего «наследия прошлого» - проституции. Полностью беспомощной оказалась советская система и в своей попытке бороться репрессивно-политическими мерами с проституцией, поэтому в 1930-е гг. началась борьба с проститутками. Карательные органы действовали строго и решительно, и к концу 1930-х гг. полностью победила тенденция насильственного, репрессивного искоренения проституции.

Социальную политику 1920-30-х гг. можно охарактеризовать словом «нетерпимость». Руководствуясь ею, тоталитарное общество уничтожало культурные течения, научные направления, своих идейных противников с тем же рвением, что и девиантов. В 1920-30-х гг. - одна, из главных задач большевиков - борьба с «пережитками прошлого». Все противоречия и тупики политики предопределялись вульгарным пониманием природы человека, пренебрежительным отношением к личности. Хулиганство, пьянство, проституцию, самоубийство и другие девиации советское государство предпочитало рассматривать лишь с политической точки зрения. Опыт советской истории показал, что нетерпимость при отсутствии законов, охраняющих права любой личности, даже склонной к асоциальному поведению, гораздо более опасна для морального здоровья общества, нежели терпимость, имеющая юридические основания.

Список использованных источников и литературы

Источники

Дюркгейм, Э. Норма и патология / Э. Дюркгейм // Социология преступности. Современные буржуазные теории: Сборник статей: Перевод с английского. - М., 1966. - С. 39-44.

Дюркгейм, Э. О разделении общественного труда / Э. Дюркгейм. - М., 1996.

Дюркгейм, Э. Самоубийство. Социологический этюд / Э. Дюркгейм. - СПб., 1912.

Конституция СССР 1936 г. URL: http://constitution.garant.ru/history/ussr-rsfsr/1936/red_1936/3958676/. (дата обращения: 15.12.13).

Ленин, В.И. Полное собрание сочинений / В.И. Ленин. - Т.50.- М., 1970.

Мертон, Р. К. Социальная структура и аномия / Р. К. Мертон // История социологии XX в.: университетский курс. Хрестоматия. - М., 2007. URL: http://www.twirpx.com/file/330787/ (дата обращения: 15.12.13).

Парсонс, Т. Социальные системы / Т. Парсонс // История социологии XX в.: университетский курс. Хрестоматия. - М., 2007. URL: http://www.twirpx.com/file/330787/ (дата обращения: 15.12.13).

Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. URL: http://constitutions.ru/archives/5341. (дата обращения: 13.10.13).

Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. URL: http://www.kodeks-luks.ru/ciws/site?tid=0&nd=901757374&nh=0&ssect=1. (дата обращения: 13.10.13).

Шибутани, Т. Социальная психология / Т. Шибутани. - Ростов-на-Дону, 1999.

Литература

50/50: Опыт словаря нового мышления /Под общ. ред. М. Ферро, Ю. Афанасьева. - М.: Прогресс, 1989.

Буторина, А. А. Маргинализация и аномия как тенденция социальной стратификации современного российского общества / А. А. Буторина // Вестник интегративной психологии. - Ярославль, М., 2006. - № 4. - С. 80-82.

Гельман, И.Г. Половая жизнь современной молодежи. Опыт социально-биологического обследования / И. Г. Гельман. - М., Пг.: Госиздат, 1923.

Гилинский, Я. И. Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других «отклонений» / Я. И. Гилинский. - СПб.: Юрид. центр Пресс, 2004.

Гилинский, Я. И. Социология девиантного поведения и социального контроля / Я. И. Гилинский // Социология в России. - М., 1996. - С. 485-514.

Гилинский, Я. И. Социология девиантного поведения и социального контроля: краткий очерк / Я. И. Гилинский // Рубеж (альманах социальных исследований). - 1992. - № 2. - С. 51-68.

Гилинский, Я. И. Социология девиантного поведения как специальная социологическая теория / Я. И. Гилинский // Социологические исследования. - 1991. - № 4. - С. 72-78.

Гилинский, Я. И. Социология девиантности (новеллы и перспективы) / Я. И. Гилинский // Социологические исследования. - 2009. - № 8. - С. 70-73.

Голод, С. И. Семья: прокреация, гедонизм, гомосексуализм / С. И. Голод // Журнал социологии и социальной антропологии. - 2012. - Т. 15. - № 2. - С. 20-38. 

Голод, С.И. Семья и брак: историко-социологический анализ / С. И. Голод. - СПб.: Петрополис, 1998.

Голод, С. И. Что было пороками, а стало нравами. Лекции по социологии сексуальности / С. И. Голод. - М., 2005.

Гурвич, И.Н. Социальный контроль алкоголизации/ И. Н. Гурвич // Социальный контроль над девиантностью. СПб.: Филиал Института социологии РАН, Балтийский институт экологии, политики и права, 1998. - С. 32-45.

Гурвич, И.Н. Употребление алкоголя в России: история, статистика, психология / И. Н Гурвич, Н. Горячева, О. Левина, Х. Мустонен., В. Одинокова, T. Паккасвирта, М. Русакова, Ю. Симпура. - СПб., 2008.

Девиантность и социальный контроль в России (ХIХ-ХХ вв.): Тенденции и социологическое осмысление / Под ред. Я. И. Гилинского. - СПб., 2000.

Ковалева, А. И. Аномия / А. И. Ковалева // Знание. Понимание. Умение. - 2005. - № 4. - С. 155-156.

Комлев, Ю.Ю. Социология девиантного поведения: Учебное пособие / Ю.Ю. Комлев, Н.Х. Сафиуллин. - Казань: КЮИ МВД России, 2006.

Кравченко, А.И. Социология девиантности / А. И. Кравченко. М.: МГУ, 2003.

Кривошеев, В. В. Короткие жизненные проекты: проявление аномии в современном обществе / В. В. Кривошеев // Социологические исследования. - 2009. - № 3. - С. 57-67. 

Кривошеев, В. В. Особенности аномии в современном российском обществе / В. В. Кривошеев // Социологические исследования. - 2004. - № 3. - С. 93-97.

Лебина, Н.Б. Повседневная жизнь советского города: Нормы и аномалии. 1920-1930 годы / Н.Б. Лебина. - СПб., 1999.

Лебина, Н. Б. Повседневность 1920-1930-х годов: «борьба с пережитками прошлого» / Н.Б. Лебина // Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал: В 2 т. Т. 1. От вооруженного восстания в Петрограде до второй сверхдержавы мира / Под общ. ред. Ю.Н. Афанасьева. - М.: Российск. гос. гуманит. ун-т. 1997. - С. 244-291.

Махмутов, Т. А. Маргинальность в общественных трансформациях / Т. А. Махмутов. - М., 2003.

Мирошниченко, М. И. Отечественная историография конца 1970-х-2010-х гг. О втором этапе борьбы с проституцией в СССР / М.И. Мирошниченко // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. - 2011. -№ 2. - Ч. 2. - С. 131-135.

Осипова, О. С. Девиантное поведение: благо или зло? / О. С. Осипова // Социологические исследования. - 1998. - № 9. - С. 106-109.

Орлов, И. Б. Советская повседневность: исторический и социологический аспекты становления / И.Б. Орлов. - М.: ГУ-ВШЭ, 2010.

Панин, С.Е. Борьба с проституцией в России в 1920-х годах / С. Е. Панин // Вопросы истории. - 2004. - № 9. - С. 113-119.

Панин, С.Е. Потребление наркотиков в Советской России (1917-1920-е годы) / С. Е. Панин // Вопросы истории. - 2003. - № 8. - С. 129-134.

Панин, С.Е. «Пьяная» преступность в России в 1920-е годы / С. Е. Панин // Социологический журнал. - 2002. - №4. - С. 92-102.

Панин, С.Е. Хозяин улиц городских. Хулиганство в Советской России в 1920-е годы / С. Е. Панин //Вестник Евразии. - 2003. - №4. - С.45-53.

Покровский, Н.Е. Понятие аномии и его смысловые грани / Н. Е. Покровский, Г.В. Иванченко // Универсум одиночества: социологические и психологические очерки. - М., 2008. - С. 189-192.

Рабжаева, М.В. Историко-социальный анализ семейной политики в России XX века / М.В. Рабжаева // Социологические исследования. - 2004. - № 6. - С.89-97.

Рожков, А.Ю. «В Москве я слышал одно, здесь вижу другое...»: Красноармеец 1920-х годов: картины мира и социальный облик / А.Ю. Рожков // Социологические исследования. - 2000. - №10. - С.76-83.

Рожков, А.Ю. Борьба с беспризорностью в первое советское десятилетие / А.Ю. Рожков // Вопросы истории. - 2000. - № 1. - С.134-139.

Рожков, А.Ю. Молодой человек 20-х годов: протест и девиантное поведение / А.Ю. Рожков // Социологические исследования. - 1999. - № 7. - С. 107-114.

Рожков, А.Ю. Молодой человек и советская действительность 1920-х гг.: формы повседневного протеста / А.Ю. Рожков // Способы адаптации населения к новой социально-экономической ситуации в России: Сб. статей. М.: Моск. обществ, науч. фонд, 1999. - С. 128-143.

Слуцкий, Е.Г. Беспризорность в России: вновь грозная реальность / Е.Г. Слуцкий // Социс. - 1998. - № 3. - С. 117-121.

Тощенко, Ж. Т. Парадоксальный человек: феномен общественного сознания и социальной практики / Ж. Т. Тощенко // Вестник Российской Академии Наук. - 2006. - № 8. - Т. 76. - С. 683-691.

Феофанов, К. А. Социальная аномия: обзор подходов в американской социологии / К. А. Феофанов // Социологические исследования. - 1992. - №5. - С. 88-92.

Хагуров, Т.А. Введение в современную девиантологию/ Т.А. Хагуров. - Ростов н/Д - Краснодар, 2003.