Понятие смысла жизни в психологии

Бьюдженталь не соглашается ни с теми, кто считает, что смыслы мы находим в мире как нечто данное, ни с теми, кто считает смысл порождением самой личности, проецируемым в мир. Смыслы, по Бьюдженталю, производны от нашего бытия в мире: мы конструируем смыслы событий, исходя из того, кем мы являемся и чем являются объекты, включенные в это событие. Смыслоутрата или ощущение ее угрозы как раз и является осознанием того, что мир не обеспечивает человека смыслом автоматически. Тем самым на человека ложится ответственность за создание своими действиями осмысленности и сопровождающая эту ответственность экзистенциальная тревога за последствия своего выбора. Хотя смысл у Бьюдженталя уже не выступает как нечто первичное, независимое от личности, он не теряет при этом роли интегративной личностной структуры, характеризующей одно из основных свойств человека: его интенциональность.

В более поздних работах на первый план для Бьюдженталя выходит понятие жизненности: каждый из нас знает, что он живой, и каждый стремится быть более живым, поскольку он знает, что слишком часто он не такой живой, каким мог бы быть и каким он хочет быть. Ключом к нашей более полной, витальной жизненности является смысл. Это «внутреннее зрение», которое позволяет нам осознавать, насколько наш внешний опыт экзистенциально согласуется с нашей внутренней природой. Оно настроено на нашу уникальную жизнь.

Бьюдженталь считает, что полагаться в принятии решений на правила и установления, зависеть от абстрактных принципов (например, «справедливость») и перекладывать ответственность на других -- все это способствует подавлению осознания нашего внутреннего смысла, который нужен нам, чтобы ощущать витальность нашей жизни. Выборы человека должны находиться в гармонии с его внутренним смыслом для того, чтобы они имели для него силу [1, с. 50].

Таким образом, все теоретические подходы к проблеме смысла, представленных в данном разделе, продолжают заложенную Юнгом и Адлером традицию, согласно которой принципиальной особенностью человека является его направленность на поиск и реализацию смысла, тем не менее конкретные представления о смысле и его интегративном воздействии на личность в этих подходах весьма различны. Не удивительно, что все рассмотренные авторы крайне редко ссылаются в своих работах друг на друга. Феникс понимает смысл как нечто чисто объективное, существующее в мире, но уникальное и единственное для каждого субъекта; Ройс -- как субъективное видение, накладываемое на мир, а Бьюдженталь -- как продукт взаимодействия субъекта с миром или как глубинное внутреннее чувство. Феникс говорит о смыслах во множественном числе, Мадди и Ройс -- в единственном, а Франкл и Бьюдженталь объединяют и то и другое. По Франклу, задачей человека является найти и реализовать смысл; по Фениксу расширять и углублять его; по Ройсу, наоборот, стабилизировать; по Мадди создавать смысл в процессе принятия решений, а по Бьюдженталю -- осознавать его и ориентироваться на него[1, с. 50].

Практически у всех авторов смысл выступает как предельная категория, которую невозможно определить в рамках данной конкретной психологической теории, и природу смысла остается лишь постулировать, выводя уже из этих постулатов остальные положения теории. Поэтому те подходы, в которых смысл выступает как высшая интегративная основа личности, характеризующая ее сущность, не могут помочь нам в определении того, что есть смысл, хотя отвечают на целый ряд вопросов, касающихся влияния смысла на поведение и развитие личности.

1.3 Понимание и изучение смысла в деятельностном подходе

В отечественной психологической традиции мы обнаруживаем понятие смысла в работах Л.С.Выготского 1930-х годов. Введя это понятие в своих поздних работах (в частности, в седьмой главе «Мышления и речи») в контексте анализа сознания, Выготский, впрочем, еще сохраняет семантическую его трактовку, используя применительно лишь к вербальным, словесным смыслам. Однако уже в первых (как и во всех последующих) работах А.Н.Леонтьева, посвященных проблеме смысла, это понятие трактуется совершенно иначе. Оно вынесено за пределы контекста я речевого мышления и вообще сознания в плоскость дорефлексивных практических отношений субъекта с миром, в плоскость его реальной жизнедеятельности.

Развитие представлений о смысле в деятельностном подходе можно разделить на три основных этапа [1, с. 103].

Первый этап -- с конца 1930-х годов до середины 1970-х -- это введение А.Н.Леонтьевым понятия смысла (личностного смысла) как объяснительного понятия и его всесторонняя теоретическая и экспериментальная разработка в генетическом, структурном и функциональном аспектах.

Второй этап -- с середины до конца 1970-х годов -- это введение рядом авторов (А.Г.Асмолов, Б.С.Братусь, В.К.Вилюнас, Е.Е.Наси-новская, В.В.Столин, Е.В.Субботский, О.К.Тихомиров) новых, родственных понятий: смысловое образование, смысловая установка, смысловой конструкт, операциональный смысл и др., ознаменовавших переход от одного объяснительного понятия к дифференцированному кусту понятий.

Наконец, третий этап -- с начала 1980-х годов -- этап интеграции этих представлений, знаменующийся возникновением классификаций смысловых образований (Е.Е.Насиновская и др.), синтетических понятий, таких как «динамическая смысловая система» (А.Г.Асмолов), «смысловая сфера личности» (Б.С.Братусь), концепций смысловой динамики (Ф.Е.Василюк), смысловой саморегуляции (Б.В.Зейгарник, В.А.Иванников). Стало возможным говорить о смысловой реальности, включающей в себя самые разные структуры и механизмы [1, с. 103].

Единство и устойчивость рассмотренных представлений, контрастирующие с пестротой подходов к смыслу в западной психологии личности, обусловлены тем, что авторы, участвующие в разработке смысловой проблематики, делают это, исходя из разных теоретических моделей, но опираясь на единые методологические принципы.

Отечественные исследования позволяют сформулировать ряд общих положений деятельностного подхода к проблеме смысла, при всем различии предлагаемых авторами конкретных теоретических моделей [1, с. 104].

1. Смысл порождается реальными отношениями, связывающими субъекта с объективной действительностью. Сама значимость объектов, явлений и состояний, порождающих психологические феномены, относящиеся к классу «значащих переживаний», является не априорной, как это явно или скрыто постулируется во многих западных теориях, но определяется объективным местом и ролью этих объектов, явлений и состояний в жизнедеятельности данного конкретного субъекта. Уникальность системы отношений с действительностью любого индивида обусловливает уникальность системы его смысловых образований.

Непосредственным источником смыслообразования являются потребности и мотивы личности. Конкретизация этого положения требует специального рассмотрения природы и сущности потребностей и мотивов, что будет сделано в последующих главах. Здесь же нам важно отметить, что потребности и мотивы являются как бы связующим звеном между личностью и объективной действительностью.

Смысл обладает действенностью. Он характеризует не только особенности понимания, осознания и концептуализации субъектом действительности, но и выполняет функции регуляции практической деятельности.

Смысловые образования не существуют изолированно, а образуют единую систему. Между частями этого целого возможны конфликтные отношения, но тем не менее все они «сообщаются» друг с другом через ведущие смысловые структуры, образующие ядро личности.

Смыслы порождаются и изменяются в деятельности, в которой только и реализуются жизненные отношения субъекта. Это положение является общим для исследования смысла с позиций деятельностного подхода; вместе с тем, оно нуждается в существенном уточнении. Введенное Ф.Е.Василюком (1984) понятие переживания как внутренней деятельности позволяет распространить этот тезис на процессы, не связанные с внешне наблюдаемой предметнопреобразовательной активностью.

Таким образом, мы видим, что в рамках единого подхода на общем методологическом и теоретическом фундаменте были разработаны достаточно дифференцированные представления о смысловой сфере личности. Вместе с тем, как уже было упомянуто, разрабатывавшие эту проблематику авторы остановились перед задачей интеграции разработанных ими представлений в единую общетеоретическую модель. В результате перед нами оказывается достаточно пестрая и противоречивая картина [1, с. 104].



2. Смысл жизни, как интегральная смысловая ориентация в исследованиях Д.А. Леонтьева

Монография Леонтьева Дмитрия Алексеевича -- доктора психологических наук, профессор факультета психологии Московского государственного университета имени М.ВЛомоносова, специалиста в области психологии личности, психологии искусства, психологии рекламы, теории и истории психологии, психодиагностики, ? плод его двадцатилетней кропотливой аналитической и исследовательской работы. Смыслу жизни, как интегральной смысловой ориентации, посвящен раздел 3.8. монографии Д.А. Леонтьева «Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности».

Проблема смысла жизни относится к числу междисциплинарных. Смысл жизни является одной из традиционных проблем философии и теологии, а также художественной литературы и эссеистики, в которых он анализируется преимущественно с содержательной стороны: в чем состоит смысл жизни, какой смысл жизни можно считать истинным, добрым, достойным. В современной социологии рассматриваются эмпирические вариации вербально формулируемых смыслов жизни у разных индивидов, в разных культурах и социальных группах, их связь с макросоциальными переменными. Вопрос, в чем состоит смысл жизни, не входит в компетенцию психологии. В сферу интересов психологии личности входит, однако, вопрос о том, какое влияние оказывает смысл жизни или переживание его отсутствия на жизнь человека, а также проблема психологических причин утраты и путей обретения смысла жизни. Смысл жизни -- это психологическая реальность независимо от того, в чем конкретно человек видит этот смысл. В психологии смысл жизни изучается преимущественно под углом зрения того, как и под влиянием каких факторов происходит формирование смысла жизни в индивидуальном развитии, и как сформировавшийся смысл жизни или его отсутствие влияет на жизнедеятельность и сознание личности [1, с. 247].

Г.Л. Тульчинский [12, с. 185] выделяет три аспекта проблемы смысла жизни: 1) смысл жизни как социально-идеологическая модель должного; 2) как объективная направленность жизнедеятельности, которая может и не осознаваться; 3) как субъективно осознаваемый смысл. Иные аспекты выделяются И.Ф.Вединым [13, с. 134]: 1) объективные основания смысла; 2) реализация этих оснований; 3) представления о смысле. На уровне индивидуальной личности обе эти схемы сливаются в одну базовую оппозицию: объективная осмысленность жизни -- субъективные представления о смысле. Этой оппозиции соответствуют две традиции в понимании процесса обретения смысла жизни. Они берут начало из работ, с одной стороны, К.Юнга, сформулировавшего понимание смысла жизни как рефлексивной жизненной задачи, на которую человек должен найти ответ, но встает она не перед каждым, и, с другой стороны, А.Адлера, построившего первую развернутую психологическую теорию смысла жизни, исходящую из понимания смысла жизни как психологической структуры, характеризующей объективную направленность жизни, которая складывается у каждого человека к 3--5 годам без участия сознания и задает общую направленность дальнейшей жизни человека, его жизненные цели и жизненный стиль.

В какой-то мере эта оппозиция была преодолена в теории В.Франкла, в которой понятие смысла жизни занимает центральное место. Стремление к поиску и реализации человеком смысла жизни Франкл рассматривает как врожденную мотивационную тенденцию, присущую всем людям и являющуюся основным двигателем поведения и развития личности (об особой потребности в смысле жизни говорит также К.Обуховский). Отсутствие смысла выступает причиной многих психических заболеваний, в том числе специфических «ноогенных неврозов», и разных видов отклоняющегося поведения. Фундаментальным психологическим фактом является широкое распространение в нашем столетии чувства смыслоутраты, бессмысленности жизни, прямое следствие которого -- рост самоубийств, наркомании, насилия и психических заболеваний, в том числе специфических ноогенных неврозов -- неврозов смыслоутраты [1, с. 248].

Хотя смысл жизни каждого человека уникален, существуют и смысловые универсалии -- ценности, представляющие собой обобщенные типичные смыслы. По Франклу, человек не может лишиться смысла жизни ни при каких обстоятельствах; смысл жизни всегда может быть найден. Как показывают исследования, возможностей обрести смысл много. Смысл доступен любому человеку, вне зависимости от пола, возраста, интеллекта, образования, характера, среды и религиозных убеждений, что подтверждается многочисленными эмпирическими данными, полученными В.Франклом и его последователями. То, что придает жизни смысл, может лежать и в будущем (цели), и в настоящем (чувство полноты и насыщенности жизни), и в прошлом (удовлетворенность итогами прожитой жизни) (Леонтьев Д.А.) [14, с. 2]. Чаще всего смысл жизни и мужчины и женщины видят в семье и детях, а также в профессиональных делах [15, с. 8]. Вместе с тем это вопрос не познания, а призвания, человек не изобретает или интеллектуально конструирует смысл своей жизни, а находит его посредством конкретных действий [1, с. 248].

Последнее положение созвучно пафосу «Исповеди» Л.Н.Толстого о поисках и обретении им смысла жизни. После нескольких неудачных попыток найти этот смысл и затем строить свою жизнь в соответствии с ним Толстой понял ошибочность самого подхода. «Я понял, что для того, чтобы понять смысл жизни, надо прежде всего, чтобы сама жизнь была не бессмысленна и зла, а потом уже -- разум, для того, чтобы понять ее... Я понял, что если я хочу понять жизнь и смысл ее, мне надо жить не жизнью паразита, а настоящей жизнью и, приняв тот смысл, который придает ей настоящее человечество, слившись с этой жизнью, проверить его» [16, с. 147, 149]. Другой пример -- драма Родиона Раскольникова, который построил образ себя, основанный на интеллектуально обоснованной идее превосходства. Однако этот образ не выдержал столкновения с реальной жизнью и привел не только к краху задуманного Раскольниковым предприятия, но и к смысловому краху [1, с. 249].

Таким образом, можно утверждать, что жизнь любого человека, поскольку она к чему-то устремлена, объективно имеет смысл, который однако может не осознаваться человеком до самой смерти. Смысл жизни, таким образом, можно в феноменологическом аспекте определить как более или менее адекватное переживание интенциональной направленности собственной жизни. С психологической точки зрения главным является не осознанное представление о смысле жизни, а насыщенность реальной повседневной жизни реальным смыслом. Именно объективно сложившаяся направленность жизни несет в себе истинный смысл, а любые попытки сконструировать себе смысл жизни интеллектуальным актом будут быстро опровергнуты самой жизнью. Вместе с тем жизненные ситуации (или психологические исследования) могут ставить перед человеком задачу на осознание смысла своей жизни. Осознать и сформулировать смысл своей жизни -- значит оценить свою жизнь целиком [1, с. 249].

Возможны четыре варианта отношений между смыслом жизни и сознанием. 1. Неосознанная удовлетворенность. Это жизнь, протекающая гладко и без рефлексии и приносящая чувство удовлетворения, не побуждая к раздумьям о ее смысле. 2. Неосознанная неудовлетворенность. Человек испытывает фрустрацию, пустоту, неудовлетворенность, не осознавая причин этого. 3. Осознанная неудовлетворенность. Человек испытывает чувство отсутствия смысла и активно, осознанно и целенаправленно этот смысл ищет. 4. Осознанная удовлетворенность. Человек в состоянии дать себе отчет в смысле своей жизни, это осознанное представление не расходится с реальной направленностью жизни и вызывает положительные эмоции. Отдельно следует отметить пятый случай -- вытеснение смысла жизни, когда адекватное осознание объективной направленности жизни несет в себе угрозу для самоуважения. Если жизнь человека объективно имеет недостойный, мелкий или, более того, аморальный смысл, то осознание этого ставит под угрозу самоотношение личности. Чтобы сохранить самоуважение, субъект внутренне бессознательно отрекается от истинного смысла своей реальной жизни и заявляет, что его жизнь лишена смысла. На деле за этим стоит то, что его жизнь лишена достойного смысла, а не то, что она не имеет смысла вообще [1, с. 250].

С этой типологией перекликается типология, предложенная Ю.В.Александровой, в которой учитываются три варианта соотношения объективного смысла жизни, соответствующего высшей мотивации, и субъективного, принятого самим человеком. В первом варианте они соответствуют друг другу, во втором объективный смысл вытесняется из осознания, оставляя переживание вакуума, и в третьем он вытесняется из сознания, замещаясь в нем другим -- субъективным смыслом, не совпадающим с объективным [17, с. 140-144]. В последнем случае мы имеем дело с тем, что В.Э.Чудновский характеризует как смыслы-эрзацы, которые «как будто дают возможность человеку легко и быстро достичь удовлетворения жизнью, минуя трудности поиска ее подлинного смысла».

К таким эрзацам относятся, в частности, алкоголизм и наркомания.

Понятие смысла жизни стоит несколько особняком по отношению к другим понятиям, рассмотренным в этой главе -- личностному смыслу, смысловой установке, мотиву, смысловой диспозиции, смысловому конструкту, личностной ценности и динамической смысловой системе. По своему статусу это понятие не является объяснительным конструктом; оно описывает некоторую принципиально важную феноменологию, но в свою очередь нуждается в объяснении. Это следует и из положения В.Э.Чудновского о том, что психологическую основу смысла жизни составляет «структурная иерархия, система больших и малых смыслов» [18, с. 80]. Изложенные в данном разделе соображения дают основание предположить, что смысл жизни представляет собой концентрированную описательную характеристику наиболее стержневой и обобщенной динамической смысловой системы, ответственной за общую направленность жизни субъекта как целого.

В заключение, рассмотрев ряд подходов отечественных и зарубежных авторов к пониманию смысла в психологии, необходимо отметить, что за последние десятилетия понятие смысла (и не в последнюю очередь благодаря подвижнической работе Виктора Франкла) стало одним из наиболее расхожих понятий в психологии и других гуманитарных науках как у нас в стране, так и на Западе. Это слово сейчас очень резонирует с массовыми умонастроениями, обладает специфической притягательностью одновременно и для академических ученых, и для психологов-практиков, и для широкой аудитории. Целый ряд психологических направлений и сообществ, вышедших за рамки основной линии развития «объективной» психологии в XX веке -- экзистенциальная и феноменологическая психология, культурно-историческая и деятельностная психология, диалогическая психология, психология личностных конструктов, позитивная психология, психология саморегуляции -- опираются на понятие смысла как на одно из центральных, хотя от более или менее общепринятого определения смысла мы по-прежнему далеки. Вместе с тем значимость и актуальность проблемы смысла уже не нужно доказывать, как это было всего лишь 10-15 лет назад [19, с. 36].

В статье Д.А. Леонтьева «Новые горизонты проблемы смысла в психологии» намечен ряд векторов, раскрывающих новые аспекты проблемы смысла, привлекающие внимание исследователей в самое последнее время. Они позволяют, с одной стороны, раскрыть новые грани проблемы смысла, а с другой, все более утверждают понятие смысла как центральное понятие современной философской антропологии и психологии личности, связывающее воедино целый ряд разнородных контекстов человеческого существования. Смысл обретает вид все более интегрального и полиморфного понятия, не удерживающегося в жестких границах и постоянно изменяющегося, включенного во взаимодействие с другими смыслами и путешествующего по смысловым мирам [19, с. 37].

В статье Д.А. Леонтьева изложено несколько новых, нетрадиционных подходов к проблеме смысла, преодолевающих, в частности (хотя не отрицающих) концепцию, изложенную в монографии «Психология смысла» [1]. Это связано не только с развитием авторских взглядов, но отражает и динамику проблемного контекста -- статус и популярность проблемы смысла в психологии сейчас намного выше, чем десятилетие тому назад. Вместе с тем оборотной стороной популярности является риск упрощения реальности, со сложностью которой часто не удается совладать. Д.А.Леонтьев считает, что эксплицировав основные неявные проблемы, связанные с понятием смысла, -- такие, как смысловая реальность, экзистенциальный смысл, осмысленность, смысловое поле, смысловой горизонт, -- необходимо по возможности предупредить упрощенное его понимание. Теоретический потенциал понятия смысла неисчерпаем и только начал разрабатываться; этому понятию суждена долгая и продуктивная жизнь [19, с. 45-46].



3. Методики изучения смысла жизни в психологии

В отечественной и зарубежной литературе существует множество методик и тестов, посвященных изучению смысла жизни в психологии. В данном разделе рассмотрены отдельные классические методики русскоязычных авторов, посвященные изучению данной проблемы.

Тест смысложизненных ориентаций (СЖО) является адаптированной версией теста «Цель в жизни» Джеймса Крамбо и Леонарда Махолика. Это методика, разработанная для определения особенностей жизненных установок человека.

Методика СЖО была разработана на основе теории стремления к смыслу и логотерапии В. Франкла и преследовала цель эмпирической валидизации ряда представлений этой теории, в частности представления об экзистенциальном вакууме и ноогенных неврозах. Суть этих представлений заключается в том, что неудача в поиске человеком смысла своей жизни (экзистенциальная фрустрация) и вытекающее из нее ощущение утраты смысла (экзистенциальный вакуум) являются причиной особого класса душевных заболеваний - ноогенных неврозов, которые отличаются от ранее описанных видов неврозов. Первоначально Крамбо и Махолик стремились показать, что а) методика измеряет именно степень «экзистенциального вакуума» в терминах Франкла; б) последний характерен для психических больных и в) он не тождественен просто психической патологии. «Цель в жизни», которую диагностирует методика, авторы определяют, как переживание индивидом онтологической значимости жизни [14, с. 3].

Оригинальная методика в ее окончательном варианте представляет собой набор из 20 шкал, каждая из которых представляет собой утверждение с раздваивающемся окончанием: два противоположных варианта окончания задают полюса оценочной шкалы, между которыми возможны семь градаций предпочтения. Испытуемым предлагается выбрать наиболее подходящую из семи градаций и подчеркнуть или обвести соответствующую цифру. Обработка результатов сводится к суммированию числовых значений для всех 20 шкал и переводу суммарного балла в стандартные значения (процентили). Восходящая последовательность градаций (от 1 до 7) чередуется с нисходящей (от 7 до 1), причем максимальный балл (7) всегда соответствует полюсу наличия цели в жизни, а минимальный балл (1) - полюсу ее отсутствия [14, с. 4].

По имеющимся на сегодняшний день данным, «Цель в жизни» не обнаруживает устойчивых связей с полом, возрастом, уровнем образования, IQ, религиозностью и доходом. В.Франкл рассматривает это обстоятельство, как подтверждение его положения о том, что смысл жизни может быть найден любым человеком [14, с. 4].

Адаптация теста осмысленности жизни на русском языке была впервые выполнена К. Муздыбаевым (ИСЭП АН СССР, Ленинград). К. Муздыбаев воспроизвел без изменения форму теста Крамбо, заменив при переводе некоторые пункты другими. Согласованность отдельных пунктов с суммарным баллом оказалась довольно высокой (корреляция от 0,37 до 0,71), хотя нельзя исключить предположение о сильном влиянии на ответы фактора социальной желательности [14, с. 8].

Другая русскоязычная версия теста осмысленности жизни (ОЖ) была разработана и адаптирована Д.А. Леонтьевым в 1986 - 1988 годах. Версия К. Муздыбаева была взята за основу и видоизменена по следующим трем параметрам: были изменены и упрощены формулировки ряда пунктов с сохранением общего их смысла: вместо общего начала предложения с двумя вариантами окончания формулировалась пара целостных альтернативных предложений с одинаковым началом; ассиметричная шкала градации ответа от 1 до 7 была заменена симметричной шкалой - 3 2 1 0 1 2 3. Последнее было сделано с целью уменьшения «прозрачности» методики и устранения позиционных эффектов, хотя процедура подсчета суммарного балла при этом несколько усложнилась [14, с. 9].

Специальное исследование (Леонтьев, Калашников, Калашникова, 1993) было направлено на выявление факторной структуры русскоязычной версии теста.

В качестве критерия уровня значимости был использован факторный вес 0,40. С учетом этого критерия пункты опросника объединились в факторы следующим образом (некоторые пункты вошли в несколько факторов): 1 фактор - 6 пунктов, которые можно объединить общим наименованием «цели в жизни», т.е. наличие жизненных целей, призвания, намерений в жизни;

2 фактор - 2 довольно разных пункта, которые чисто условно можно объединить общим названием «верность ложному пути» (обязательность выполнения возложенных обязанностей даже при наличии внутреннего протеста);

3 фактор - 6 пунктов под общим названием «интерес и эмоциональная насыщенность жизни»;

4 фактор - 5 пунктов. Общее название «удовлетворенность самореализацией» (выражает ощущение успешности осуществления самого себя в жизни и повседневной деятельности);

5 фактор - 4 пункта. Общее название «Я - хозяин жизни» (выражает ощущение человеком его способности влиять на ход собственной жизни);

6 фактор - 5 пунктов. Общее название «управляемость жизни» (выражает уверенность в принципиальной возможности самостоятельного осуществления жизненного выбора).

Таким образом, не смотря на малый объем опросника (20 пунктов), при факторном анализе выделилось шесть факторов, пять из которых (за исключением второго) хорошо интерпретируются, включают с весом не менее 0,40 от 4 до 6 пунктов каждый и значимо (p<0,01) коррелируют с общим показателем осмысленности жизни. Результаты, полученные при факторизации, позволяют утверждать, что осмысленность жизни личности не является внутренне однородной структурой. Полученные факторы (за исключением второго) можно рассматривать как составляющие смысла жизни личности. При этом они разбиваются на две группы. В первую входят собственно смысложизненные ориентации: цели в жизни, насыщенность жизни и удовлетворенность самореализацией. Эти три категории соотносятся с целью (будущим), процессом (настоящим) и результатом (прошлым). Человек может черпать смысл своей жизни либо в одном, либо в другом, либо в третьем (или во всех трех составляющих жизни). Это лишний раз подтверждает правоту В.Франкла, который отмечает, что смысл всегда может быть найден, и закладывает основу для теоретической и эмпирической типологии смыслов жизни. Два оставшихся фактора характеризуют внутренний локус контроля, с которым, согласно приведенным выше данным, осмысленность жизни тесно связана, причем один из них характеризует общее мировоззренческое убеждение в том, что контроль возможен, а второй отражает веру в собственную способность осуществлять такой контроль (образ Я) [14, с. 12-13].

На основании этих результатов тест осмысленности жизни был преобразован в тест смысложизненных ориентаций, включающий, наряду с общим показателем осмысленности жизни, также пять субшкал, отражающих три конкретных смысложизненных ориентаций и два локуса контроля.

Тест СЖО Д.А. Леонтьева применим также к диагностике актуальных смысловых состояний (АСС), которые представляют собой совокупность актуализированных, генерализованных смыслов, размещенных во временной перспективе (опыт, реальность, цели). Это своего рода переживание ситуации, выполняющее функцию перевода смыслов индивидуальной системы с более низкого уровня на более высокий [20, с.4].

В. Франкл указывал на тот факт, что смыслы скорее обнаруживаются, если они и создаются, то не произвольно, а как ответ на вопросы ситуации: «Смысл - это то, что имеется в виду: человеком, который задает вопрос, или ситуацией, которая тоже подразумевает вопрос, требующий ответа» [9, с.293]. Поскольку смысл - это нечто, что скорее нужно найти, обнаружить, а не придать или придумать, то результат актуализации будет определять уровень внутренней свободы, а, следовательно, и способность индивида принять на себя ответственность за решение в ситуации выбора.

На формирование актуального смыслового состояния влияет способность индивида анализировать и обобщать актуальные смыслы (т.е. значения прошлого и настоящего) и формировать жизненные цели (т.е. проектировать будущее). Адекватное осмысление реальности в настоящем возможно при критическом осмыслении прошлого опыта и относительно индивидуальной цели (т.е. будущего). Посредством синхронизации смысловых локусов происходит расширение границ субъективной реальности, т.е. интеграция личности в новые условия жизни.

Роль ориентировочной реакции в актуальном смысловом состоянии выполняет ценностно-смысловая ориентация личности - интернализованное отношение человека к определенным группам ценностей (материальным, духовным), система его установок, убеждений, предпочтений и целей, выражающаяся в поведении. Как отмечает М.С. Яницкий, ценностные ориентации, определяющие жизненные цели человека, выражают соответственно то, что является для него наиболее важным и обладает для него личностным смыслом. Ощущение смысла, возникнув, дает начало ценностям, которые в свою очередь синэргетически усиливают ощущение смысла и определяют направленность социального поведения.

В кризисной ситуации, когда невозможно подвергнуть смысловой атрибуции какой-либо объект или ситуацию реальности, усиливается внутреннее напряжение, которое сохраняется до тех пор, пока ситуация не будет включена в более широкий паттерн осознавания, в более широкую временную перспективу. Если человек не может извлечь смысл из ситуации или наделить ее смыслом, он наделяет ее не смыслом, но значением, относящимся к одному из его временных локусов, что ведет к фиксации в этом временном локусе, а, следовательно, своеобразному «смысловому десинхронозу». В крайних случаях человек может «вылететь» из всех временных локусов и стать «социальным идиотом» или самоубийцей.

Фиксация индивида на одном временном локусе смысла может объясняться жесткостью и непроницаемостью границ с соседним локусом, что также ведет к невозможности адекватного осознания (осмысливания) объективной реальности. Таким образом, объекты восприятия и осознавания становятся односторонними (бесперспективными), а сами процессы более узкими и ригидными. Личностные смыслы в данном случае носят адаптационный характер. Человек, осознанно или нет, прибегает к различным формам психологической защиты и воспринимает действительность сквозь призму либо прошлого опыта, либо своих представлений относительно будущего, либо его поведение становится респондентным (ситуативным). Иными словами, он не извлекает смысл из ситуации, обобщая и генерализуя смыслы своего опыта и цели, а наделяет ее (аттрибутирует) отдельными смыслами-значениями, находящимися в жестко локализованных временных регионах субъективного смыслового поля.

Если мы уверены, что сущность человека трансцендентна, то должны утверждать, что длительность такой ситуации вызывает неблагоприятные психологические последствия для любой, даже самой необразованной личности. Человек испытывает состояние когнитивного диссонанса и фрустрационную напряженность. Как следствие, он занимает крайне поляризованную оценочную позицию по отношению к элементам объективной реальности и утрачивает (если имел) ощущение себя как субъекта смыслового отношения. Одновременно происходит и деформация системы личностных смыслов [20, с.5].

В норме каждый человек сталкивается с необходимостью менять смыслы и ценности. Иногда это происходит под воздействием очень жестких обстоятельств, но описанный выше механизм позволяет ему меняться, оставаясь самим собой. Именно череда актуальных смысловых состояний, переживаемых временно и носящих статус фаз развития, выполняет функцию генерализации отдельных смыслов различных уровней индивидуальной смысловой системы в высший, смысложизненный уровень, который, в свою очередь, выражается в степени осмысленности жизни в целом.

Однако если индивид в силу неважно каких причин оказывается неспособен развернуть и расширить свою временную перспективу смыслов, его зафиксированное, обездвиженное смысловое состояние приобретает статус личностного свойства и меняет все его остальное психологическое содержание. Это может выразиться и в акцентуировании личностных черт (скорее всего, в первую очередь), и в формировании хорошо диагностируемых пограничных и патологических состояний и синдромов (еще в 1964 г. Крамбо делил испытуемых на три группы: не относящиеся к ноогенному неврозу, относящиеся к нему и «пациенты»).

Тест СЖО, таким образом, как новая концептуализация теории В.Франкла, является, с одной стороны, источником представлений об актуальных смысловых состояниях, а с другой - как психодиагностический инструмент, - средством их выявления и оценки.

Согласно одной из статей, сборника, подготовленной сотрудниками Кемеровского государственного университета А.В. Серым и А.В. Юпитовым [20, с.1] представляющей собой итог работы в рамках «Программы поддержки кафедр» Мегапроекта «Развитие образования в России» Института «Открытое Общество» (фонд Сороса), для того чтобы выявлять актуальные смысловые состояния, не нужно переделывать тест СЖО; необходимо воспользоваться им с этой целью. Тест СЖО позволяет с помощью своих шкал «Цели в жизни» (психологическое настоящее), «Процесс жизни» (психологическое настоящее) и «Результативность жизни» (психологическое прошлое) выделять испытуемых, находящихся в различных смысловых состояниях [20, с.6].

Как было отмечено выше, актуальные смысловые состояния могут оказать серьезное влияние на формирование личности, если станут не актуальными, а «хроническими». Кроме возможности продолжить уточнение описания психологических характеристик человека, находящегося в определенном смысловом состоянии, также целесообразно проверить, какие личностные характеристики подвергаются деформации в первую очередь и насколько. Можно предположить, что прежде всего изменяется конфигурация личностных черт, причем изменения происходят в сторону генерализации и сверхгенерализации. Для этого необходимо также решить задачу разделения испытуемых, отнесенных к определенному классу, на тех, кто переживает данное состояние временно, и тех, кто погружен в него полностью, для кого оно стало частью личности.

Несомненно, полезным направлением является изучение формирования актуальных смысловых состояний в различные периоды жизни, а также в различных социальных группах [20, с.17].

«Поиск смысла в новом тысячелетии» - под таким многообещающим названием 13-16 июля 2000 г. в пригороде Ванкувера на тихоокеанском побережье Канады прошла международная конференция «по позитивной психологии смысла». В качестве ключевых лекторов были приглашены Ирвин Ялом, Джефри Зейг, Дэвид Майерс и Эрнесто Спинелли. Организатором конференции выступил профессор Пол Вонг из местного молодого университета Trinity Western University, проводящий последнее время исследования по смыслу жизни с помощью разработанной им самим оригинальной методики и выпустивший в 1997 году антологию «The Human Quest for Meaning». Пол Вонг с помощью Интернета начал формировать международное сообщество исследователей личностного смысла -- International Network on Personal Meaning [21, с.1-2].

Особо стоит выделить доклад американского психолога Сальваторе Мадди, который рассказал об исследованиях новой введенной и операционализированной им личностной переменной -- hardiness (жизнестойкости). Около 1000 исследований, проведенных с помощью разработанного С.Мадди теста жизнестойкости - Hardiness Survey, обнаружили значимость этой характеристики личности во всех сферах жизни. Жизнестойкость коррелирует со множеством важнейших переменных, начиная от продолжительности жизни при раковых заболеваниях и кончая успешностью карьеры курсантов военной академии.

Д.А. Леонтьев в 2000 г. личностную переменную hardiness предложил обозначать на русском языке как жизнестойкость. Жизнестойкость характеризует меру способности личности выдерживать стрессовую ситуацию, сохраняя внутреннюю сбалансированность и не снижая успешность деятельности. Этот конструкт был выделен в ходе исследований, в которых искался ответ на следующий вопрос: какие психологические факторы способствуют успешному совладанию со стрессом и снижению (или даже предупреждению) внутреннего напряжения?

Понятие жизнестойкости, введенное С. Кобейса и С. Мадди, находится на пересечении теоретических воззрений экзистенциальной психологии и прикладной области психологии стресса и совладания с ним.

Прикладной аспект жизнестойкости обусловлен той ролью, которую эта личностная переменная играет в успешном противостоянии личности стрессовым ситуациям, прежде всего в профессиональной деятельности. Поданным исследований, жизнестойкость оказывается ключевой личностной переменной, опосредующей влияние стрессогенных факторов (в том числе хронических) на соматическое и душевное здоровье, а также на успешность деятельности.

В теоретическом отношении понятие жизнестойкости вписывается в систему понятий экзистенциальной теории личности, выступая операционализацией введенного экзистенциальным философом П. Тиллихом (1995) понятия «отвага быть». Эта экзистенциальная отвага предполагает готовность «действовать вопреки» -- вопреки онтологической тревоге, тревоге потери смысла, вопреки ощущению «заброшенности» (М. Хайдеггер). Именно жизнестойкость позволяет человеку выносить неустранимую тревогу, сопровождающую выбор будущего (неизвестности), а не прошлого (неизменности) в ситуации экзистенциальной дилеммы (Мадди, 2005).

Концепция жизнестойкости, таким образом, позволяет соотнести исследования в области психологии стресса с экзистенциальными представлениями об онтологической тревоге и способах совладания с ней, предлагая практически эффективный, основанный на экзистенциальных воззрениях ответ на одну из наиболее актуальных проблем конца XX века (Мадди, 2004) [22, с.3].

Жизнестойкость представляет собой систему убеждений о себе, о мире, об отношениях с миром. Это диспозиция, включающая в себя три сравнительно автономных компонента: вовлеченность, контроль, принятие риска. Выраженность этих компонентов и жизнестойкости в целом препятствует возникновению внутреннего напряжения в стрессовых ситуациях за счет стойкого совладания со стрессами и восприятия их как менее значимых (отличие от сходных конструктов будет обосновано ниже) [22, с.4].

Мадди различает регрессивное и трансформационное совладание со стрессом. Трансформационное совладание, в отличие от регрессивного, подразумевает открытость новому, готовность действовать и активность в стрессовой ситуации. Он описывает пять основных механизмов, благодаря которым проявляется буферное влияние жизнестойкости на развитие заболеваний и снижение эффективности деятельности (см. рис. 2):

оценка жизненных изменений как менее стрессовых;

создание мотивации к трансформационному совладанию;

усиление иммунной реакции;

усиление ответственности по отношению к практикам здоровья;



Рисунок 1 ? Модель жизнестойкости С. Мадди

С 2002 года Д.А. Леонтьевым и Е.И. Рассказовой с разрешения С. Мадди ведется работа по разработке и апробации русскоязычной версии теста жизнестойкости; на сегодняшний день ее можно считать завершенной.

Англоязычный вариант теста жизнестойкости С. Мадди состоит всего из 18 пунктов. Окончательная (третья) русскоязычная версия, полученная в результате апробации, включает 45 пунктов, содержащих прямые и обратные вопросы всех трех шкал опросника (вовлеченность, контроль и принятие риска) [22, с. 19].

Результаты апробации русской версии теста жизнестойкости позволяют утверждать, что тест жизнестойкости является надежным и валидным инструментом психологической диагностики, результаты которого не зависят от пола, образования и, по всей вероятности, региона проживания человека. Результаты теста жизнестойкости позволяют оценить способность и готовность человека активно и гибко действовать в ситуации стресса и трудностей или его уязвимость к переживаниям стресса и депрессивное состояние. При этом жизнестойкость является фактором профилактики риска нарушения работоспособности и развития соматических и психических заболеваний в условиях стресса, и одновременно способствует оптимальному переживанию ситуаций неопределенности и тревоги. Жизнестойкие убеждения создают своего рода «иммунитет» к действительно тяжелым переживаниям. Важно, что жизнестойкость влияет не только на оценку ситуации, но и на активность человека в преодолении этой ситуации (выбор копинг-стратегий). Эта особенность позволила авторам предположить, что тест жизнестойкости можно использовать и в случае психической травмы -- когда ситуация действительно является угрожающей и тяжело преодолимой, хотя эта гипотеза требует дополнительных исследований.

Тест жизнестойкости показал свою эвристичность и в психодиагностике. Однако при применении опросника в условиях высокой социальной желательности (при приеме на работу и т.п.) следует учитывать более высокие нормативные показатели и не использовать показатель субшкалы вовлеченности [22, с. 36-37].

Опросник «Смысложизненный кризис» включает список из 103 утверждений, характеризующих различные способы отношения человека к собственной жизни. Оценка, в какой степени утверждения справедливы применительно к испытуемому, производится по четырех бальной шкале: 4 - абсолютно верно; 3 - пожалуй, верно; 2 - пожалуй, неверно; 1 - абсолютно неверно. Свои оценки испытуемый вписывает в специальный бланк, напротив номера соответствующего утверждения [23, с. 1-2].

В методике Дж.Амирхана «Индикатор копинг-стратегии» представлено несколько возможных путей преодоления проблем, неприятностей. Испытуемый, ознакомившись с предложенными утверждениями, может определить, какие из предложенных вариантов им обычно используются. Испытуемый должен попытаться вспомнить об одной из серьезных проблем, с которой ему пришлось столкнуться за последний год, и которая заставила его изрядно беспокоиться. Испытуемому также предлагается описать эту проблему в нескольких словах. Далее, читая 33 приведенных в опроснике утверждения, испытуемый выбирает один из трех наиболее приемлемых вариантов ответов для каждого утверждения: «Полностью согласен», «Согласен» или «Не согласен» [24, с. 1].

Методика «Индикатор копинг-стратегии», разработанная Дж. Амирханом, предназначена для диагностики доминирующих копинг-стратегий личности. Методика адаптирована для проведения исследования на русском языке Н.А. Сиротой (1994) и В.М. Ялтонским (1995).

Дж. Амирхан на основе факторного анализа разнообразных конинг-ответов на стресс разработал «Индикатор копинг-стратегий». Он выделил 3 группы копинг-стратегий: разрешения проблем, поиска социальной поддержки и избегания (1990).

«Индикатор копинг-стратегий» можно считать одним из наиболее удачных инструментов исследования базисных стратегий поведения человека. Идея этого опросника заключается в том, что все поведенческие стратегии, которые формируются у человека в процессе жизни, можно подразделить на три большие группы:

1. Стратегия разрешения проблем -- это активная поведенческая стратегия, при которой человек старается использовать все имеющиеся у него личностные ресурсы для поиска возможных способов эффективного разрешения проблемы.

2. Стратегия поиска социальной поддержки -- это активная поведенческая стратегия, при которой человек для эффективного разрешения проблемы обращается за помощью и поддержкой к окружающей его среде: семье, друзьям, значимым другим.

3. Стратегия избегания -- это поведенческая стратегия, при которой человек старается избежать контакта с окружающей его действительностью, уйти от решения проблем.

Человек может использовать пассивные способы избегания, например, уход в болезнь или употребление алкоголя, наркотиков, может совсем «уйти от решения проблем», использовав активный способ избегания -- суицид.

Стратегия избегания -- одна из ведущих поведенческих стратегий при формировании дезадаптивного, псевдосовладающего поведения. Она направлена на преодоление или снижение дистресса человеком, который находится на более низком уровне развития. Использование этой стратегии обусловлено недостаточностью развития личностно-средовых копинг-ресурсов и навыков активного разрешения проблем. Однако она может носить адекватный либо неадекватный характер в зависимости от конкретной стрессовой ситуации, возраста и состояния ресурсной системы личности.

Наиболее эффективным является использование всех трех поведенческих стратегий, в зависимости от ситуации. В некоторых случаях человек может самостоятельно справиться с возникшими трудностями, в других ему требуется поддержка окружающих, в третьих он просто может избежать столкновения с проблемной ситуацией, заранее подумав о ее негативных последствиях [24, с. 5].

В тесте «Шкала общей самоэффективности» Шварцера-Ерусалема-Ромека испытуемому предлагается ответить на несколько вопросов, касающихся уверенности в себе в различных ситуациях [25, с. 1].

В соответствии с теорией А. Бандуры, самоэффективность проявляется в том, как люди чувствуют, думают и действуют. Ее низкий уровень ассоциируется с депрессией, беспокойством и чувством беспомощности. При это часто - низкая самооценка, пессимистические мысли о собственных достижениях. Успех служит лучшим средством терапии недостаточной самоэффективности. Она растет также, когда люди наблюдают, как другие успешно справляются с задачами, и падает, если наблюдаются явные неудачи. Она повышается при восприятии подъема и жажды деятельности и снижается при восприятии тревоги, страха, заторможенности и скованности. Высокая самоэффективность связана с лучшим здоровьем (психическим и соматическим), более высокими достижениями и лучшей социальной интеграцией. Шкала показывает положительные корреляции с показателями самоуважения и оптимизма, отрицательные - со значениями общей и ситуативной тревожности, застенчивости и пессимизма [25, с. 2].

Методика «Жизненное предназначение» О.И.Моткова разработана с целью изучения жизненных ориентаций и особенностей их осуществления в процессе жизнедеятельности [26, с. 1].

Жизненные предназначения - это изначально заданные природные ориентации человека, его общая жизненная направленность, выражающая предрасположенность к определенному типу функционирования, стилю деятельности, типу отношений к себе, людям и Миру в целом. У большинства подростков и взрослых обнаруживается целая система предназначений и вытекающих из них жизненных задач. Они могут заявлять о себе и одновременно, и последовательно. В определенный период жизни на передний план выходит одна или две наиболее актуальные жизненные ориентации и задачи.

Как и другие личностные образования, предназначения имеют полярную, двойственную природу, что нашло отражение и в данной методике, входящей в пакет методик «Гармония» (методики «Базовые стремления», «Образ жизни», «Психологическая культура личности» и др.) для изучения степени гармоничности и действенности базовых и прижизненно организуемых компонентов личности. Методика позволяет выявлять как содержание, так и характер осуществления жизненных предназначений.

В методике «Жизненное предназначение» (ЖП) достаточно высокая степень оптимальности (гармоничности) процесса осуществления жизненных задач определяется через комплекс характеристик локуса контроля, осознанности и действенности предназначений, жесткости и широты жизненных ориентаций. Рассматриваются в первую очередь внутренние факторы, в большей или меньшей степени благоприятствующие организации успешного процесса самореализации предназначений. Оптимальным считается наличие у испытуемого этих особенностей на достаточно высоком уровне. Однако выраженность таких характеристик на близком к максимальному или на максимальном уровне считается уже не оптимальной, а псевдооптимальной, псевдовысокой. Методика в большей степени выявляет, помимо содержания предназначений, факторы, организующие процесс самореализации жизненных предназначений, а также показатель включенности опрашиваемого в их осуществление. Фундаментальная характеристика общей гармоничности и конструктивности жизни личности включает в себя и другие важные аспекты ее мотивации и жизнедеятельности, например, ценностные и процессуальные стороны образа жизни, особенности культурно-психологических стремлений и умений, общекультурных тенденций, и т.п. Минимальный рекомендуемый возраст для работы по методике ? 14-15 лет.

Испытуемый выбирает из предложенных вариантов ответов тот ответ, который в большей степени соответствует его особенностям, и ставит напротив номера вопроса свой ответ цифрой. Таким образом, испытуемый отвечает на все 10 вопросов теста. В результате обработки полученных результатов определяется выраженность как содержательных характеристик жизненных ориентаций испытуемого, так и характеристик организации процесса их осуществления.

При анализе содержания предназначений (ориентаций) выявляются преобладающие жизненные ориентации в четырех полярных парах предназначений: Исполнитель - Творец, Руководитель - Подчиненный, Поддержка себя - Поддержка других, Ситуативная ориентация - Духовная (широкомасштабная) ориентация. Затем определяется, на каком уровне выражена каждая жизненная ориентация [26, с. 3].

Далее определяются важные показатели организации и активности процесса осуществления жизненных предназначений: уровень действенности жизненных предназначений - уровень Джп, т.е. уровень активности процесса их осуществления.

В конце определяется комплексный показатель - гармоничность внутриличностных факторов осуществления жизненных предназначений (Гожп). Это показатель благоприятности выраженности таких характеристик как локус контроля, осознанность предназначений, жесткость направленности предназначений, вера в их осуществление - для реализации своих жизненных ориентаций. Достаточно высокая выраженность благоприятствующих признаков этих факторов говорит лишь о потенциально гармоничных внутренних условиях для реализации предназначений, а не о самом уровне их осуществления, который может быть связан и с необходимыми внешними, материальными и социально-психологическими, условиями.