Психологические аспекты ведения переговоров с террористами

оценивает информацию о личности, планах, намерениях и поведении террористов, прогнозирует варианты их действий;

путем разъяснения уголовно-процессуальных последствий содеянного, а также использования средств морально-психологического воздействия на волю и сознание склоняет террористов к отказу от продолжения их действий;

принимает участие в оперативных играх с террористами с целью создания максимально благоприятных по месту и времени условий для действий группы захвата.

Илларионов В.П. изучая практику переговоров с террористами, указывает на два наиболее характерных периода их ведения, которые заметно отличаются друг от друга содержанием, положением сторон, эмоциональной окраской:

1. Первоначальный;

2. Последующий.

Наиболее сложным, с психологической точки зрения, является первоначальный период переговоров. Он характеризуется внезапностью действий террористов, их стремлением подавить волю представителей правоохранительных органов, навязать им удобные для себя формы диалога. При этом в ход идут разного рода оскорбления, угрозы, шантаж, предъявляются ультимативные требования о выполнении условий в краткие сроки.

Наиболее правильной тактической линией правоохранительных органов в такой экстремальной ситуации является демонстрирование психологической устойчивости, снятие эмоционального напряжения, затягивание переговоров для того, чтобы выиграть время для всестороннего уточнения обстоятельств возникновения криминальной ситуации и осуществления разведывательных (диагностических) поисковых мероприятий. Цель этих мероприятий - выяснение личности террористов, их численности, наличия судимостей у них, возрастных, физических, психических и других особенностей, а также получение сведений о намерениях и связях террористов, видах и количестве оружия у них. Одновременно выясняются число захваченных заложников, их установочные данные, местонахождение, отношения с террористами, состояние здоровья. Проводится рекогносцировка для выбора наиболее целесообразной формы дальнейшего ведения диалога (устной, письменной, с использованием технических средств связи и усиления звука, через посредников, с помощью переводчиков).

С учетом собранной информации принимается решение о задействовании сил и средств, включая специальные средства и оружие, для обеспечения безопасности и возможного пресечения преступных действий силой. Их развертывание должно явиться аргументом, подтверждающим решимость принять меры, направленные на задержание террористов и освобождение заложников, на ведение переговоров с позиции силы. Главное здесь - не растеряться, не становиться на путь панических обещаний, успокоить сторону, выдвигающую незаконные требования, ввести разговор в русло длительного обсуждения. При этом надо иметь в виду, что и для террористов высказываемые ими угрозы (убийства, например) носят, как правило, «демонстративный» характер, можно сказать, рассчитаны на испуг представителей правоохранительных органов. На пути реализации угроз лежат соображения террористов о том, что именно угрозы (а не их исполнение) являются по существу единственным способом достижения их целей.

Психологическое обеспечение этого периода переговоров с террористами предполагает использование технологий установления психологического контакта, создание на основе получения исходной информации их психологического портрета, разработку на этой основе сценария дальнейших действий.

Второй период ведения переговоров с террористами связан с рассмотрением конкретных требований или условий, которые выдвигают террористы, и внесением логических элементов в переговоры. Сам этот факт в значительной степени предопределяет известную пассивность позиции террористов, ибо им приходится рассматривать различные варианты решений, предлагаемые правоохранительными органами, соглашаться с ними или отвергать их. В то же время правоохранительные органы получают возможность мобилизовать необходимые силы и средства, которые воспринимаются террористами как угроза, крушение их замыслов. Иными словами, начало второго периода переговоров нередко является залогом успеха. Однако положение подчас усугубляется тем, что террористы (особенно лица, захватившие заложников) продолжают «психологическую атаку», навязывают тактику «митингового» обсуждения, создают трудности в конкретном рассмотрении предмета переговоров.

Наиболее оправдывает себя здесь тактический контрприем - предложение террористам выделить своего представителя (посредника) для обсуждения в более спокойной обстановке выдвинутых ими условий. Террористы обычно опасаются, что их представитель может вне контроля соучастников пойти на поводу у сотрудников правоохранительных органов. Эти сомнения необходимо рассеять, предложив террористам самим определить, где и когда может быть установлен контакт с их представителем, как они будут информироваться о ходе переговоров. Замечено, что выделение террористами представители обычно направляет переговоры в более спокойное русло.

Также во втором периоде переговоров возможен перехват у террористов инициативы в диалоге. Это обеспечивает повышение эффективности психолого-педагогического воздействия на террористов, склонение их к отказу от противоправного поведения. В результате они снижают свою активность в переговорах, делают паузы для ответа на предложения стороны, захватившей инициативу в диалоге, теряют последовательность в своих утверждениях и требованиях, занимают оборонительную позицию, начинают прислушиваться к доводам и суждениям другой стороны. Главным доводом во всех переговорах, связанных с захватом заложников, должна быть постоянно подчеркиваемая для террористов в различной интерпретации мысль о том, что диалог с ними имеет смысл лишь в том случае, если они гарантируют жизнь и здоровье заложникам. В противном случае применение силы закона является правомерным и неотвратимым, вплоть до использования оружия на поражение. На протяжении всего времени переговоров необходимо поддерживать у террористов убеждение в возможном удовлетворении их требований, чтобы удержать их от насилия по отношению к заложникам или от совершения ими других преступных намерений.

Эти два периода переговоров с террористами могут быть детализированы. Выделение в них ряда этапов позволяет более свободно ориентироваться в ходе диалога с террористами, способствует достижению большей логичности и последовательности ведения такого диалога, повышает профессионализм в осуществлении переговоров с террористами, помогает более быстрому получению необходимых результатов. Рассмотрим эти этапы (при этом учтена точка зрения В. Илларионова):

1. Диагностическо-разведывательный. В ходе этого этапа обобщается первоначальная информация о возникновении криминальной ситуации, требующей ведения переговоров, принимается решение об их ведении, выделяются переговорщики, собираются дополнительные данные о создавшемся конфликте, определяется тактика ведения диалога с террористами, устанавливаются контакты с ними, достигается стабилизация обстановки. Ставится задача срочно разобраться в следующих вопросах:

с кем именно ведутся переговоры;

как данные лица характеризуются в целом;

каковы выдвигаемые требования;

кто конкретно захвачен в качестве заложников.

2. «Захват позиций». В ходе этого этапа организуется задействование сил и средств, обеспечивающих общественную безопасность, прорабатывается возможность разрешения конфликта силой, изыскиваются меры психолого-педагогического воздействия на террористов и склонения их к отказу от противоправного поведения. Здесь важно не спасовать перед натиском угроз террористов, получить выигрыш во времени для обдумывания и принятия последующих мер.

3. Предусматривает выдвижение условий разрешения конфликта и обсуждение путей и способов удовлетворения выдвинутых требований. В этот период ведется активный поиск компромиссов в целях решения главного вопроса, то есть сохранения жизни заложников. Для него характерна бескомпромиссная психологическая борьба.

4. Характеризуется формированием окончательной позиции сторон, достижением полного или частичного соглашения по рассматриваемому кругу вопросов, определением путей реализации конкретных пунктов договоренности. Вырабатывается тактика переговорного процесса.

Отмечено, что в практике наиболее сложным является первоначальный этап переговоров. Наиболее рациональной тактической линией поведения в быстро меняющейся экстремальной ситуации являются демонстрирование работниками правоохранительных органов психологической выдержки, попытки снизить чрезмерное эмоциональное напряжение, затягивание переговоров с тем, чтобы выиграть время для всестороннего уточнения обстоятельств происшествия и предъявления контраргументов.

На всех этапах переговоров надо постоянно иметь в виду возможность уменьшения числа заложников, в первую очередь женщин, детей, больных и пожилых людей, используя для этого все поводы. Каждый освобожденный заложник - успех, достигнутый переговорщиками. Выделение указанных периодов и этапов позволяет более конкретно определять формы и методы психологического воздействия на террористов, добиваясь большей его эффективности.

Переговорщик, то есть лицо, которое непосредственно ведет переговоры, устанавливает первичный контакт с террористами, выявляет их требования и договаривается о способе поддержания связи. Наиболее желательно вести переговоры с теми террористами, которые могут конкретно что-то решать, то есть желательным переговорщиком со стороны террористов должен быть руководитель или один из влиятельных членов бандформирования. При этом целесообразно использовать средства усиления речи. Если террористы выдвинут требования о предоставлении им пищи, воды, медикаментов, то переговорщик соглашается с этим, одновременно выявляя количество террористов и заложников. В обмен он должен настойчиво требовать освобождения части заложников по признакам возраста, пола и состояния здоровья.

При ведении переговоров важно поддержание постоянного словесного контакта с террористами, чтобы каждый момент иметь возможность должным образом прореагировать на любой предпринимаемый шаг.

Во время переговорного процесса довольно часто приходится сталкиваться с чисто коммуникативной стороной процесса переговоров. Сложность экстремальной ситуации (в отличие от стандартного коммуникативного процесса) состоит в том, что:

1. Действует прессинг времени;

2. Неверный шаг может привести к человеческим жертвам;

3. Ситуация может оцениваться неоднозначно.

Последняя характеристика имеет и чисто вербальную составляющую, то есть необходимость наращивания доверия в ситуации, когда этого доверия может и не быть. Для описания ее можно ввести понятие зон исчезновения доверия. Если в стандартной коммуникативной ситуации есть презумпция доверия, поскольку речь идет о максимальном приближении к действительности, то в ситуации с заложниками постоянно происходит "выветривание" доверия. Между переговорщиком и террористом, между террористом и заложниками и даже между переговорщиком и заложниками (и не только в случае «стокгольмского синдрома», иногда заложники преувеличивают действия террористов, чтобы принудить оперативный штаб отдать приказ уничтожить террористов).

Из анализа собранных материалов можно выделить определенные правила, которых следует придерживаться во время переговоров с террористами. Условно классифицирую их на:

1. Группу «нельзя»;

2. Группу «необходимо».

Нельзя:

начинать переговоры без точной оценки экстремальной ситуации и без продуманного плана их ведения;

использовать в переговорах непроверенные данные, которые могут быть легко опровергнуты;

привлекать к переговорам лиц, не вызывающих доверия у террористов;

преуменьшать значение уже содеянного;

давать нереальных обещаний;

вести споры на религиозную тематику;

вести переговоры в таком ключе, чтобы создавалось впечатление о достигнутом прогрессе и что обе стороны в выигрыше;

предлагать террористам больше того, что они просят (за исключением разумных альтернативных вариантов);

уклоняться от рассмотрения незначительных просьб террористов;

форсировать переговоры о выдаче больных заложников, а также раненых, женщин, детей;

устанавливать жесткие сроки исполнения договоренностей;

подталкивать захватчика к крайним мерам;

демонстрировать силу во время переговоров.

Необходимо:

учитывать, что переговоры с лицами, захватившими заложников - это гуманное и исключительно трудное дело;

стремиться получить основные данные о личности террориста;

индивидуализировать террористов, дать каждому из них какое-нибудь имя либо обращаться так, как он этого хочет;

стремиться к личному контакту, называть себя по имени;

строить общение с террористом на доступном для него интеллектуальном уровне;

внимательно слушать террористов и показывать, что их слышат, понимают то, что ими было сказано;

избегать вопросов, на которые может быть дан односложный ответ;

стараться избегать категорических отрицательных ответов;

оценить приверженность террориста тем целям, которые побудили его к преступлению;

при любом обещании выполнить пожелания террористов, давать им понять необходимость и логичность получения уступок взамен;

уклоняться от передачи им оружия, взрывчатых, отравляющих, химических веществ, боеприпасов или новых заложников, освобождения лиц, причастных к террористической и иной преступной деятельности из мест лишения свободы;

проявлять гибкость, выдержку, терпение, не допускать нервозности, сохранять психологическую устойчивость, не проявлять внешне чрезмерного беспокойства за судьбу заложников;

подавлять в себе неприязнь к террористам, не реагировать на оскорбления и другие эмоциональные проявления террористов;

говорить доходчиво, убедительно, приноравливаясь к интеллектуальному уровню лиц, захвативших заложников;

стараться избегать эмоционально окрашенных высказываний;

воздержаться от разговора и действий, которые могут вызвать обиду, раздражение и агрессивность террористов, не выдвигать ультиматумов, чтобы не вызвать ожесточенного сопротивления с их стороны;

проявлять осторожность в случаях, когда с террористами хотят поговорить их друзья или родственники;

возобновлять прерванные переговоры с террористами лишь спустя некоторое время, чтобы дать им возможность успокоиться, но без риска утраты инициативы переговорщиком.

Следует иметь в виду, что, если конечной целью ведения переговоров является штурм, то лицо, ведущее переговоры, зная об этом, использует искусные психологические манипуляции, которые могут способствовать успеху, снизив уровень готовности, настороженности террористов.

При установлении личного контакта, то есть непосредственного общения с террористами рекомендуется следующая тактика:

получить устные заверения террористов в том, что они не попытаются предпринять агрессивных действий;

при приближении к террористам обратить внимание на наличие у них достаточного пространства в месте укрытия и оценить, насколько возрастет их напряжение при подходе переговорщика;

не начинать переговоров, если переговорщика держат под прицелом;

добиться, чтобы оружие было опущено;

стараться переходить к сути проблемы только по истечении некоторого времени и при установлении взаимопонимания и доверия между переговорщиком и террористами;

не соглашаться на прямое общение сразу с несколькими захватчиками;

при общении стараться смотреть террористам прямо в глаза;

никогда не поворачиваться к террористам спиной;

всегда оставлять себе путь к отступлению.

В этой связи стоит заметить, что обеспечение личной безопасности переговорщиков - важнейшая задача лиц, осуществляющих руководство переговорной деятельностью в экстремальных условиях совершения террористической акции. Бытующие на Западе рекомендации по предпочтительности ведения переговоров «лицом к лицу» зачастую неприменимы в нашей стране и регионе в целом из-за непредсказуемости поведения террористов. В этих случаях использование возможностей средств связи позволяет держать на дистанции группу ведения переговоров и террористов. Не допускается распространение информации о лицах, принимающих участие в ведении переговоров с террористами.

Начало переговоров может считаться успешным, если никто не убит, количество угроз в адрес заложников уменьшается, увеличивается продолжительность каждого разговора с террористами, сокращается количество упоминаний о применении насилия.

Последующие этапы переговоров связаны с рассмотрением конкретных условий, которые выдвигают террористы.

Тактика ведения переговоров во многом определяется мотивами захвата заложников. Мотивы основываются на трех различных причинах, а именно:

1. Криминогенных;

2. Психогенных;

3. Политических (национальных, религиозных и т.д.).

Криминогенный мотив имеет место, например, когда террорист или террористы застигнуты на месте происшествия подоспевшими правоохранительными органами.

Психогенный мотив проявляется у террористов с неустойчивой психикой, страдающих временными либо патологическими нарушениями. Они считают захват заложников реальным средством решения возникшей в их воображении проблемы. Это действие воспринимается ими в качестве допустимой разрядки эмоционально-напряженного состояния.

Политический мотив захвата заложников имеет место у фанатичного приверженца определенной идеологии (религии), стремящегося исправить по своим меркам существующую в его представлениях несправедливость; у враждебно настроенного террориста, готового во имя торжества своих идеалов на любой шаг, даже самопожертвование.

Борьба с этой категорией захватчиков представляет наибольшую трудность. Несмотря на то, что террористы - чаще всего решительно настроенные люди, на которых обычные логические доводы не действуют, практический опыт подсказывает, что в ответ на их первоначальные требования могут быть предложены альтернативы, содержащие, с политической точки зрения определенные уступки.

Здесь имеют большое значение наработанные психологической наукой и педагогикой методы убеждения, внушения (вербального и невербального), стимулирования, психологического давления.

Убеждение как главный метод психолого-педагогического воздействия предполагает использование возможностей разъяснения, опровержения, приведения доказательств. Логическая аргументация позволяет показать лицам, совершающим террористический акт, бессмысленность их противостояния силам правопорядка. Обращение к эмоционально-волевой сфере нередко бывает весьма действенным приемом психологического воздействия и весьма успешно используется во многих случаях переговоров с террористами. Вызов альтруистических эмоций, чувства страха позволяет преодолеть психологические барьеры, удерживать террористов от достижения преступных целей. Поскольку многие террористические акции совершаются группой лиц, важно разобраться с индивидуальными психологическими особенностями каждого участника группы, использовать имеющиеся в их среде конфликты, нейтрализовать тех, кто занимает наиболее агрессивную позицию.

Анализ психологических особенностей взаимоотношений, возникающих между террористами и их жертвами, выявил так называемый «стокгольмский синдром». Положительная сторона синдрома - снижение опасности посягательств на жизнь и здоровье жертв преступления, увеличение возможности их освобождения террористами, а отрицательная - использование террористами жертв преступления для оказания воздействия на органы правопорядка (дезинформация и др.).

Установление контакта состоит в стремлении говорить с террористом на его же языке. Вопросы должны строиться так, чтобы получать развернутые ответы, а не только «да» или «нет». Следует избегать негативных ответов со своей стороны, делая, по крайней мере, вид, что вы пытаетесь решить проблему именно так, как хочет этого террорист. Не следует употреблять слов «террорист», «заложник», чтобы не увеличивать напряжение, а также слово «сдаваться», что для него значит провал. Всегда следует торговаться. Даже если требование террориста невелико, все равно за его выполнение его в ответ следует просить нечто от него самого.

Уильям Юри в принципе вводит многие похожие требования как основу проведения стандартных переговоров с террористами. Так, он считает, что для установления доверия необходимо признавать чувства оппонента. «Не игнорируйте эмоции оппонента. Его нападки часто вызваны гневом; "каменная стена" часто скрывает страх; пока вы не рассеете эти эмоции, аргументы разума не будут услышаны». Или такое его правило: «В самом конце проявите щедрость. Подавите естественное искушение сцепиться из-за последней крошки. Профессиональный специалист по переговорам о заложниках говорит: «Мы припасаем немного гибкости под конец, потому что любим, проиграть им последний раунд. В конце мы становимся покладистей, чем они ожидали, потому что хотим, чтобы они считали себя молодцами». Интересно, что все эти правила двигаются четко в эмоциональной сфере, будучи попыткой, успокоить оппонента. Так и воздействие на террориста через его собственную семью или родственников, поскольку их он будет слушать без того предубеждения, с каким он слушает чужого человека. Правда, Дуайн Фусельер считает, что нужно с большой осторожностью использовать возможность для разговора террориста с родственниками. Дело в том, что преступник может специально вытребовать кого-то, чтобы на его глазах совершить убийство или самоубийство, поскольку он считает, что именно они довели его до такого состояния.

У. Юри также приводит мнение специалиста по переговорам, который считает весьма важным невыполнение первого требования, чтобы "сбить" террориста с чувства автоматического подчинения всех ему. В связи с этим, переговоры с террористами должны вести несколько человек, чтобы более объективно оценивать происходящее. В команде обязателен психолог, который может использоваться только как консультант, но не переговорщик.

Чтобы установить контакт и завоевать доверие террориста, переговорщик "переходит" на символическую систему террориста. Целью ведения такого рода переговоров является формирование у террориста чувства, что переговорщик действительно хочет помочь ему найти выход из его трудной ситуации. Происходит столкновение двух символических миров. Переговорщик выступает как переводчик, который пытается перевести террориста в новый символический мир. И уже в его рамках его искать альтернативные решения проблемы.

Террористы часто уменьшают охрану, когда ощущают, что они достигли успеха в переговорах. При планировании захвата следует уступать по каким-то важным для террориста требованиям. И это тоже планируемый перевод террориста в иное эмоциональное состояние.

В целом столкновение символических миров происходит не только в такой жесткой ситуации, как захват заложников. Это также может быть более привычная для нас ситуация политического конфликта. И конфликтологи заняты процессами разрешения конфликтов в разнообразных контекстах. Ситуация переговоров с заложниками считается успешной, когда проходит выполнение следующих стадий:

1. Никого не убили со времени начала переговоров;

2. Уменьшилось число эмоциональных инцидентов (к примеру, вербальных угроз по отношению к заложникам);

3. Длительность каждого разговора с захватчиком увеличивается, его напряжение, скорость речи уменьшаются;

4. Заложники освобождаются;

5. Сроки ультимативных требований проходят.

Такая коммуникация получает прикладную задачу установления доверия. Дуайн Фусельер устанавливает следующие параметры, которые с истечением времени начинают действовать в пользу освобождения заложников:

1. Увеличивается нужда в основных человеческих потребностях - еде, воде, сне и т.п.;

2. Напряженность падает;

3. Люди, остыв, начинают думать более рационально и менее эмоционально;

4. Формируется «стокгольмский синдром»;

5. У заложников возрастают возможности для исчезновения;

6. Собранная информация позволяет принимать решения на более качественном уровне;

7. Увеличивается связь и доверие между переговорщиком и террористом;

8. Ожидания и требования террориста могут уменьшаться;

9. Инцидент может исчезнуть сам по себе, поскольку иногда террористы отпускают заложников, ничего не требуя взамен.

При подготовке данной работы, было проанализировано интервью со специалистом в области подготовки профессиональных переговорщиков доктором Адамом Дольником «Новой Газете». Он считает, что переговорщик должен уметь вовремя взять инициативу в свои руки, иначе, как только среди заложников появятся жертвы, переговоры становятся практически невозможными. И тогда переговорщик уходит на второстепенную позицию, то есть он ведет переговоры только для того, чтобы дать время спецподразделениям подготовить силовую операцию.

Эффективен тот переговорщик, который умеет слушать и задавать «хорошие вопросы». В ответ на невыполнимое требование - освободить каких-то лиц - переговорщик должен спросить, почему выдвигается это требование? Кажется, что ответ на этот вопрос очевиден. Все знают ответ на этот вопрос. Но переговорщик все равно задает этот вопрос. И террористы начинают говорить о нарушении прав человека, об идеях исламского государства и т.д. и т.п. Тогда переговорщик "вытягиваете" террористов на разговор об их собственном индивидуальном опыте, то есть что случилось именно с ним. В этом случае, возможно, террорист расскажет, почему он совершает эти действия. Если террорист говорит об этом заложникам, то они скажут это и переговорщикам по телефону. Конечно, воспоминания сделают террориста злым и эмоциональным. Но тогда у переговорщика появляется шанс сказать: «Я СОЖАЛЕЮ». Переговорщик при этом не сдает никаких позиций, говоря это, однако он показывает, что понимает, почему террорист злится. Но в то же время, переговорщик говорит ему, что никакие обстоятельства не могут оправдать убийство детей, женщин и т.д.; взорвать какие-то материальные, духовные ценности и т.п. Позже в переговорном процессе переговорщик уже имеет возможность оказывать на террориста психологическое влияние, убеждать его выпустить хотя бы самых маленьких заложников.

Возможно, это звучит несколько примитивно. Да и невозможно, конечно, дать какие-то жесткие правила: ведь в каждой ситуации все происходит по-разному. Но в общих чертах это один из примеров того, как должен выстраиваться переговорный процесс.

В случае возникновения «стокгольмского синдрома» ситуация развивается "в оба конца". И что очень интересно политики ненавидят стокгольмский синдром, потому что заложники выходят и начинают защищать террористов, а всю вину валят на правительство. Переговорщики же, напротив, любят стокгольмский синдром. Переговорщик просто обязан провоцировать, поощрять формирование этого синдрома любыми способами, потому что, если террористы и заложники будут нравиться друг другу, то тогда меньше шансов для совершения заложниками той или иной глупости, которая повлекла бы жесткие действия террористов. А террористам, в свою очередь, будет крайне трудно решиться на убийство заложников, к которым они испытывают симпатию. Способ сформировать стокгольмский синдром - заставлять террористов и заложников взаимодействовать друг с другом.

Нельзя относиться к переговорному процессу как к пустой формальности: только бы создать себе алиби, мол, мы сделали все возможное, предложили им то-то и то-то, а они не приняли наши предложения. Что еще мы могли сделать?

Все дело в том, что людям, которые месяцами готовились к этой операции (захвату заложников), нельзя сказать через некоторое время после захвата, что они могут беспрепятственно уйти. Они же называют себя смертниками, которые готовы умереть за свою цель. А тут им говорят, что они могут идти домой. Конечно, они не согласятся! Если бы это предложение было сделано им, скажем, месяца через три после захвата, их реакция могла бы быть другой. Логика примерно такая - людям, захватившим заложников, кажется, что у них огромная власть. И они могут попросить миллион долларов и самолет. Спустя же 12-15 часов они попросят лишь гамбургер и мопед. Это и есть смена ожиданий и целей, смена иерархии потребностей (приоритетов). Переговорный процесс - это процесс понижения требований и нужд террористов. Поэтому для переговорщиков очень важно время. Чем больше времени тянется ситуация, тем больше возможностей достичь соглашения или освободить большее количество заложников.

Это - вопрос тактики переговоров. Если переговорщик ставит вопрос так - "все или ничего", то он, несомненно, зайдет в тупик. Например, если террористы потребовали привести какого-нибудь человека, с которым им хотелось бы поговорить, нужно сделать все возможное, чтобы он приехал поскорее. Их снимает телевидение, террористы смотрят телевизор и знают, что он приехал. Тогда переговорщик говорит: «Вы хотели, чтобы он приехал. Он здесь, готов говорить с вами по телефону». Террористы вероятнее всего ответят, что он должен войти в захваченный объект. Переговорщик отвечает: «Он смелый человек, он готов сделать все, чтобы спасти заложников (при этом акцентируя какую именно категорию: дети, женщины и т.д.), но руководитель оперативного штаба не позволит ему войти без гарантии, что его не убьют», требуя при этом публичной гарантии их безопасности. Если террористы дают такие гарантии, то вопрос становится чисто политическим (или личной ответственностью того, кого террористы вызвали на переговоры): «пускать или нет». Проще говоря, переговорщик постарался воздействовать на террористов, открыто их спросив: «Этот человек приехал, вы хотите убить его? Вы за этим его позвали?» И если бы террористы гарантировали его безопасность, то переговорщик просит, чтобы они как-то продемонстрировали свою добрую волю. Например, очень хорошее требование - выпустить всех детей до 7 лет.

Здесь возникает вопрос: «можно ли верить террористам?». Адам Дольник на этот вопрос ответил так: «Исходя из личного опыта и многолетнего изучения поведения террористов, да. Они очень рациональные люди. Они знают точно, что они делают. Они готовы выполнить свои обещания. Тем более что, если они не сдержали бы свое слово и убили бы кого-то из тех, кого они потребуют привезти, то я смог бы использовать это для того, чтобы окончательно дискредитировать их перед всем миром, выставить как банальных убийц. Но они не банальные убийцы. В этом все дело.

Тактика при «тупике» переговоров. Анализ требований, выдвигаемых террористами, позволяет определить мотивы преступных действий и три категории выдвигаемых условий:

1. Непротивоправные, приемлемые (выслать комиссию для проверки жалоб, представить возможность выступить в СМИ, предъявить претензии к государственным и иным органам, добиться возвращения долгов, разрешить бытовые конфликты и т.д.);

2. Противоправные, приемлемые (добиться выезда за рубеж, получить выкуп, транспортные средства и т.д.);

Противоправные, неприемлемые.

В случае упорного выдвижения террористами неприемлемых условий, когда переговоры зашли в тупик, то есть стороны не нашли взаимоприемлемых решений, договоренность не достигнута, используется технология переговоров «для прикрытия» (оперативная игра).

Такое положение в основном возникает, когда возможный вред от принятия выдвигаемых террористами условий превышает уровень того вреда, который уже достигнут в результате учиненных преступных действий. Осознание тупика переговоров влечет за собой постановку вопроса о применении силы, если речь идет о сохранении жизни заложников. Упорство террористов может быть сломлено насильственными мерами, но эти меры возможно осуществить лишь в наиболее удобный момент, когда обстановка максимально способствует сохранению жизни и здоровья заложников, а также в определенной степени самих террористов. Кроме того, данная акция должна непременно гарантировать безопасность сотрудников правоохранительных органов и других лиц. В этих целях и используются переговоры для прикрытия. Суть переговоров прикрытия продолжение диалога с террористами для создания ситуации, при которой можно наиболее эффективно и безопасно осуществить операцию пресечения преступных действий. Переговоры становятся прикрытием успешной реализации намеченных планов использования имеющихся у правоохранительных органов сил и средств. Вести подобные переговоры надо так, чтобы террористы не почувствовали изменения тональности диалога, не догадались о принятом решении подавить их сопротивление силой. Здесь возможны из тактических соображений фиктивное согласие на выполнение определенных требований, демонстрация выполнения выдвинутых террористами условий и т.д. Чем больше контраст между успокаивающей манерой ведения переговоров и внезапностью решительного применения силы, тем эффективнее результат.

Кроме ситуаций «тупика» переговоров, имеют место факты, когда диалог для прикрытия ведется при изначально принятом решении применить силу. Как правило, это связано с тем, что террористы уже осуществили преступные действия против заложников (убийства, ранения, истязания). Переговоры для прикрытия незаменимы в случаях ведения диалога с террористами, когда их местонахождение неизвестно (угрозы совершить террористические акты, передаваемые по каналам связи, при похищении людей и др.).

Заключение

терроризм переговоры заложник психологический

На первый взгляд может показаться, что переговоры об освобождении заложников - это скорее продукт импровизации, интуиции, находчивости, чем результат предварительных заготовок и сформированных навыков натренированности. Это далеко не так. Экспромт и сообразительность в условиях острого дефицита времени и обостренного нервного напряжения не всегда могут помочь. Практика западных стран показывает, что только заблаговременно и тщательно осуществляемая целевая подготовка, научный подход к выбору необходимых путей и средств решения проблемы способны с самого начала переломить неблагоприятный ход событий и добиться желаемого результата. Но справедливости ради, необходимо отметить, что в каждом конкретном случае специфика переговорного процесса имеет свои отличительные черты и характер, предполагающие индивидуальный подход. Данное обстоятельство должно исключить шаблонность, избитые методы и приемы проведения переговоров с террористами.

Нужно заметить, что инициатива переговоров всегда на той стороне, которая психологически лучше готова к ним. Это своего рода психологическая борьба сторон, в которой последний довод - это применение силы.

Изучив материалы, можно констатировать, что система подготовки переговорщиков, вне всякого сомнения, должна носить комплексный характер с привлечением психологов, социологов, экономистов, политологов, юристов, представителей силовых структур. Динамичность, насыщенность и обязательная креативность должны стать основополагающими принципами, столпами этой системы. Западные специалисты доказали, что переговорщики - это не очередная команда психологов, которая раздает советы, а оперативное подразделение, которое в качестве инструмента своей работы использует диалог. Исходя из этого, можно сделать справедливый вывод о том, что при решении задач борьбы с терроризмом хороший переговорщик ценится не меньше, чем хороший оперативный работник.

На мой взгляд, в террористических актах с политической подоплекой переговорщику желательно прислушаться к тому, что хотят террористы, выразить определенное согласие с имеющимися фактами, проникнуться доверием и при этом дать четко понять, что никакие благие цели не предусматривают кровопролития непричастных мирных граждан.

Стоит обратить внимание и на формирование у переговорщика «идеологического иммунитета», то есть он должен противостоять тем идеям, которые ему будут насаждать, и которым он будет сочувствовать.

Хочу особо подчеркнуть, что вступление в переговоры с террористами - это канал влияния, еще один способ получить разведывательную информацию, улучшить тактические позиции, что в последующем позволит добиться преимущества над противником. Кроме того, ведение переговоров - это путь спасения хотя бы нескольких человек, даже если проблема не будет решена полностью. По-моему, ради этого стоит вести переговоры.

Список использованной литературы

1. Конституция Республики Узбекистан. Т., 2008.

2. Закон Республики Узбекистан «О борьбе с терроризмом» от 15.12.2000. № 167-II.

3. Каримов И.А. Узбекистан на пороге ХХI века: угрозы безопасности, условия и гарантии прогресса. Т., 1997.

4. Александрович А.П. Психологические аспекты ведения переговоров с лицами, захватившими заложников. М., 2008.

5. Знаков В.В., Турок Е.М. Понимание и переживание террористической угрозы // Вестник Московского Университета. Серия 14. ПСИХОЛОГИЯ. № 1. 2010.

6. Илларионов В.П. Переговоры с преступниками (правовые, организационные, оперативно-тактические основы). М., 1994.

7. Котенев И.О. Психологическая диагностика постстрессовых состояний у сотрудников органов внутренних дел. - М., 1997.

8. Андреев Н.В. Психологическое обеспечение переговорной деятельности сотрудников ОВД в экстремальных условиях. М., 1997.

9. Андреев Н.В. Тренинга по переговорной деятельности. М., 1997.

10. Почепцова Г.Г. Информационная война. Основы военно-коммуникативных исследований. Санкт-Петербург, 1999.

11. Почебут Л.Г. Социальная психология толпы. Санкт-Петербург, 2004.

12. Дробижева Л.М., Паин Э.А. Политический терроризм и экстремизм // Век толерантности. Научно-публицистический вестник. М., № 5. 2003.

13. Ольшанский Д.В. Психология терроризма. М., 2002.

14. Соснин В.А., Нестик Т.А. Современный терроризм: Социально-психологический анализ. М., 2008.

15. Юри У. Преодолевая нет, или Переговоры с трудными людьми. М., 1993.

16. Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М., 2001.

17. Fuselier G.D. A practical оverview of hostage negotiations. FBI, 1986.

18. Grice P. Studies in the way of words. Cambridge, 1989.

19. Grimland M., Apter A., Kerkhof A. The phenomenon of suicide bombing: A review of psychological and nonpsychological factors // Crisis. 2006. Vol. 27. № 3

20. Moghaddam F.M. The staircase to terrorism: A psychological exploration // Amer. Psychologist. 2005. Vol. 60. № 2.

21. Post J. M. When hatred is bred in the bone: Psycho-cultural foundations of contemporary terrorism // J. of Political Psychol. 2005. Vol. 26. № 4.

22. Todd A., Wilson J.C., Casey Sh.N. Comparing British and Australian fear of terrorism pre and post the Iraqi war // Psychiatry. Psychology and Law. 2005. Vol. 12. № 1.

23. Психологическое обеспечение специальных операций органов внутренних дел по освобождению заложников: метод, рекомендации. М., 1995.

24. Материалы форума «Психология и психопатология терроризма. Гуманитарные стратегии антитеррора». Санкт-Петербург, 23-25.05.2004.

25. Ежеквартальный научно-информационный журнал МИР И СОГЛАСИЕ. М., 2006. № 2 (27).

26. Российская газета - Федеральный выпуск № 3607 от 19.10.2004.

27. Новая Газета. № 36 от 18.05.2006.

28. Новая Газета. № 66 от 30.08.2007.

Размещено на Allbest.ru