Юридическая психология

В немецкой судебной психологии и криминологии утвердились психопатологическое и биологическое направления. Основные причины преступлений стали усматриваться в психологических и психопатических факторах: аномалии воли, мышления, неустойчивость настроения и т. п.

Эрнст Зеелинг и Карл Вайндлер сделали одну из первых попыток классификации типов преступников, полагая, что только на этом пути можно выявить подлинные причины преступности. Они выделили восемь типов преступников: профессиональные, имущественные, сексуальные, случайные, примитивно реагирующие, злостные (убежденные), хулиганствующие, не желающие работать. Личностные особенности этих преступников должны изучаться, по их мнению, комплексом наук, - биологией, психологией и психиатрией.

В США юридическая психология традиционно тесно связана с криминалистикой. Эти исследования сосредоточены в университетах, но общее руководство ими осуществляется федеральным министерством юстиции. В пенитенциарно-психологических исследованиях США интенсивно разрабатывается методика обучения социально-конформистскому поведению в обществе. Тюремные психологи объединены в Американской ассоциации психологов исправительных заведений.

В Италии судебная психология традиционно ориентирована на клиническое направление, во Франции - на социально-психологическое и социологическое направления. В Бельгии и во Франции функционируют центры изучения подростковой преступности. Исследование преступности в Японии ориентировано в основном на психиатрию.

Среди социально-психологических факторов преступности в современных исследованиях выделяются дефекты социального контроля, разрушение социальных связей, условия, содействующие криминальному научению, дефекты социализации.

Одной из основных причин девиантного поведения признается отсутствие систематического и целенаправленного обучения социально-конформному поведению (в рамках теории контроля эта проблема разработана Альбертом Рейсом, Айвеном Наем, Мартином Гоулдом и др.). Представители этой теории полагают, что даже вульгарное мышление и заниженный уровень самооценки могут быть криминогенными факторами.

Представители теории стигматизации (клеймения) (Э. Лемерт,
Ф. Сакк, Г. Штейнерт, Э. Шур и др.) считают, что девиантность личности усиливается, если внешне приклеенный ярлык совпадает с внутренней самооценкой личности. В криминально-психологической теории интеракции (межличностного взаимодействия на основе принятия роли другого) разрабатывается проблема значения общественной реакции на поступки отдельного индивида (Г. Беккер, Г. Блумер, Н. Христи и др.).

Общим недостатком вышеуказанных теорий, как считают исследователи, являются их фрагментарность, отсутствие необходимой системности, комплексного подхода к анализу человеческого поведения. Системных исследований по комплексу психолого-юридических проблем сравнительно немного.

Авторами наиболее крупных работ в области зарубежной юридической психологии являются Г. Тох (Правовая и криминальная психология. Нью-Йорк, 1961), О. Липман (Основы психологии для юристов. Лейпциг, 1914), Д. Абрахамсен (Криминальная психология. Нью-Йорк, 1967), бельгийский криминалист и психиатр Р. Луваж (Психология и преступность. Гамбург, 1956), Н. Джонстон (Психология наказания и исправления. Лондон, 1970), Г. Тосб (Психология преступности и уголовного правосудия. Нью-Йорк, 1979) и др. В этих работах широко используются социально-психологические и криминологические идеи французских социологов Габриэля Тарда (1843 - 1904 гг.) и Эмиля Дюркгейма (1858 - 1917 гг.).

Развитию современной юридической психологии содействуют психологически ориентированные криминологические исследования. Отметим среди них работы В. Фокса «Введение в криминологию», К. Уэды «Преступность и криминология в современной Японии», Б. Холыста «Криминология. Основные проблемы», Г. Кайзера «Криминология. Введение в основы», Г. Шнайдера «Криминология» и др.

Смежной кардинальной проблемой юридической психологии и криминологии является социальная и социально-психологическая обусловленность криминального типообразования.

Эта проблема выдвинута на передний план в Институте криминологии при Кембриджском университете (см. «Британский криминологический журнал») и в канадском международном Центре по проблемам сравнительной криминологии при Монреальском университете.

4. История юридической психологии в ХХ столетии

Конец XIX - начало XX века характеризуются социологизацией криминологического знания, когда причины преступности как социального явления начали изучать буржуазные социологи Ж. Кетле, Э. Дюркгейм,
П. Дюпоти, М. Вебер, Л. Леви-Брюль и другие, которые, применив метод социальной статистики, преодолели антропологический подход в объяснении природы преступного поведения, показав зависимость отклоняющегося поведения от социальных условий существования общества. Эти работы были, безусловно, прогрессивным явлением своего времени.

Солидный статистический анализ различных аномальных проявлений (преступности, самоубийств, проституции), проведенный, в частности, Жаном Кетле, Эмилем Дюркгеймом за определенный исторический отрезок времени, показал, что число аномалий в поведении людей всякий раз неизбежно возрастало в период войн, экономических кризисов, социальных потрясений. Это убедительно опровергало теорию «врожденного» преступника.

Указанные факты нашли свое отражение, в частности, в ряде социально-психологических теорий преступности американских социальных психологов этого периода - Р. Мертона, Ж. Старленда, Д. Матса, Т. Сайкса, Э. Глюка и др. В работах данных авторов представлены многообразные подходы к объяснению природы делинквентного поведения за счет различных социально-психологических механизмов и феноменов, регулирующих взаимодействие и поведение людей в группе. Характерная черта различных буржуазных социально-психологических теорий преступности - отсутствие единой методологической платформы, игнорирование социально-экономической детерминированности преступности и других негативных социальных явлений.

Анализу психологии отдельных категорий преступников и психологическому изучению преступления и наказания посвящены работы
Ф. Вульфена «Психология преступника» и П. Кауфмана «Психология преступности». Заметным достижением в развитии юридической психологии была книга Г. Гросса «Криминальная психология» (1905 г.), ставшая продолжением его «Руководства для судебных следователей» и посвященная анализу психологии допроса свидетелей, обвиняемых, психологии судебной деятельности. Автор определял судебную психологию как совокупность психологических знаний, которые могут пригодиться криминалисту. Г. Гроссом был собран значительный материал наблюдений в разных областях судейской деятельности. В структуре судебной психологии он выделял субъективную психологию, под которой понимал психическую деятельность судьи, и объективную, под которой подразумевал психическую деятельность участников процесса, обеспечивающих судье материал для окончательных его выводов и суждений, необходимых для вынесения приговора. Сюда Г. Гросс относил психологию свидетелей, обвиняемого.

Психическую деятельность судьи Г. Гросс подразделял на воспринимающую и конструктивную, воспринимающую затем делил на три части, к первой относя психологическое наблюдение в суде, ко второй - самодисциплину в отношении всех участников процесса, (чтобы психологическое наблюдение было точным), а к третьей - феноменологическое изучение явлений (что дано в непосредственном восприятии и на основании каких принципов можно делать заключения о скрывающихся за теми или иными внешними проявлениями психологических процессах). Конструктивная деятельность судьи состоит из умозаключений и выводов, а также имеющихся у суда сведений по обстоятельствам дела. Приведенные соображения Г. Гросса весьма ценны, они положили начало теоретическому обоснованию в юридической психологии. И хотя речь не шла о судебной психологии как самостоятельной, обособленной науке, теоретические выкладки не подтверждались экспериментальными исследованиями, роль Г. Гросса в развитии юридической психологии бесспорна и значительна.

Французский ученый Клепард в 1906 г. провел анализ основных направлений применения психологии в праве и выделил юридическую психологию как науку, указав, что она занимается психологией судебной деятельности, а криминальная психология является наукой о психологии преступника. Вместе обе эти дисциплины составляют судебную психологию. Таким же подходом отличается и работа Г. Райха «О направлениях психологии». В трудах К. Марбе «Принципы судебной психологии» (1913 г.) и О. Липман «Основы психологии для юристов» (1914 г.) поднимались теоретические и практические вопросы применения психологии в юриспруденции.

Этому же были посвящены и написанные ранее «Сознание обвиняемого» П. Блюнелли (1902 г.), «Экспериментальные исследования о воспитываемости и верности показаний» М. Борста (1907 г.) и др.

Отличительная особенность современного криминологического знания - это системный подход к рассмотрению и изучению причин и факторов отклоняющегося поведения, разработка проблемы одновременно представителями различных отраслей науки: юристами, социологами, психологами, медиками.

Это, в свою очередь, позволяет комплексно подходить к практике предупреждения преступлений. Немалую роль при этом играет психолого-педагогическое оснащение тех социальных институтов, которые на практике осуществляют правоохранительную, превентивную, пенитенциарную деятельность.

Современные биологизаторские криминологические теории далеко не так наивно, как Ломброзо, объясняют природу преступного поведения. Они строят свои аргументы на достижениях современных наук - генетики, психологии, психоанализа. Так, в частности, одной из сенсаций 70-х годов было открытие так называемого синдрома Клайнфельтера: хромосомные нарушения типа 74XYY при нормальном наборе хромосом у мужчин 46ХУ среди преступников встречаются в 36 раз чаще.

Была проведена также проверка гипотезы, согласно которой хромосомные аномалии чаще встречаются не вообще у всех преступников, а прежде всего среди лиц высокого роста. Американский национальный центр психического здоровья в 1970 году опубликовал доклад, включающий обзор 45 исследований предполагаемой связи хромосомных аномалий с преступностью. Исследование проводилось с 5342 преступниками, при этом специально была подобрана группа лиц высокого роста, что якобы чаще всего связано с агрессивным поведением при хромосомных нарушениях. Среди данных лиц лишь у 2 % обнаружены хромосомные нарушения, среди преступников разного роста - у 0,7 %, среди контрольной группы законопослушных граждан, которая составляла 327 человек, - у 0,1 %. По существу, это исследование установило некоторую минимальную связь хромосомных аномалий не столько с преступностью, сколько с душевными заболеваниями.

На Международной конференции во Франции в 1972 году исследователи разных стран высказали единодушное мнение о том, что зависимость между генными нарушениями и преступностью не подтверждается статистически. Таким образом, теория хромосомных аномалий, как когда-то и антропологическая теория преступности, при более тщательном изучении не нашла своего подтверждения и была подвергнута серьезной обоснованной критике.

Особое внимание последователи биологизаторского подхода, в частности, представители фрейдистской и неофрейдистской школ, уделяют объяснению природы такого свойства, как агрессивность, которая якобы служит первопричиной насильственных преступлений. Агрессия - поведение, целью которого является нанесение вреда какому-либо объекту или человеку. Она возникает, по мнению фрейдистов и неофрейдистов, в результате того, что по различным причинам не получают реализации отдельные неосознаваемые врожденные влечения, это и вызывает к жизни агрессивную энергию, энергию разрушения. В качестве таких неосознаваемых врожденных влечений З. Фрейд рассматривал либидо, А. Адлер - стремление к власти, превосходству над другими, Э. Фромм - влечение к разрушению.

Очевидно, что при таком объяснении агрессивность неизбежно должна возникнуть у любого человека с врожденными, сильно выраженными неосознаваемыми влечениями, которые далеко не всегда способны реализоваться в жизни и потому находят выход в деструктивном, разрушительном поведении.

Однако позднее исследователи агрессивности и ее природы как за рубежом, так и в нашей стране (А. Бандуры, Д. Бергковец, А. Басе,
Э. Квятковская-Тохович, С.Н. Ениколопов и др.) существенно изменили точку зрения на природу агрессии и на ее выражение.

Все большая роль в природе агрессии отводится социальным прижизненно действующим факторам. Так, А. Бандуры считает, что агрессия - результат искаженного процесса социализации, в частности, злоупотребления родителей наказаниями, жестоким отношением к детям. Д. Бергковец указывает, что между объективной ситуацией и агрессивным поведением человека всегда существуют две опосредующие причины: готовность к агрессии (злость) и интерпретация, толкование для себя данной ситуации. Индивидуальные психосоматические и половозрастные особенности, связанные с ними отклонения (отставание в умственном развитии, нервно-психические и соматические патологии, кризисные возрастные периоды развития и т. д.) рассматриваются как психобиологические предпосылки асоциального поведения, которые способны затруднять социальную адаптацию индивида, отнюдь не являясь при этом фатальной предопределяющей причиной преступного поведения.

В настоящее время в западной криминологии наибольший удельный вес занимают социально-психологические теории преступности, объясняющие социально-психологические механизмы усвоения так называемой делинквентной морали механизмами нейтрализации морального контроля, защитными механизмами. В этом направлении в социальной психологии США существует целый ряд довольно оригинальных попыток объяснить способы формирования делинквентной субкультуры у несовершеннолетних.

Сюда можно отнести теории «социальной аномалии» Р. Мертона, которая построена на гипотезе об отмирании, отпадении норм морали при делинквентном поведении (социология преступности), «нейтрализации»
Д. Матса и Т. Сайкса, считающих, что преступник в целом разделяет общепринятые нормы морали, но оправдывает свое преступное поведение.

Развитию юридической психологии в первые годы советской власти весьма способствовал большой общественный интерес к вопросам осуществления правосудия, законности, личности преступника и др. В стране начался поиск новых форм предупреждения преступности и перевоспитания правонарушителей. Юридическая психология приняла активное участие в решении этих проблем. В 1925 году в нашей стране впервые в мире был учрежден Государственный институт по изучению преступности и преступника. В течение первых пяти лет существования института опубликовано значительное количество работ по юридической психологии, специальные кабинеты по изучению преступника и преступности организованы в Москве, Ленинграде, Саратове, Киеве, Харькове, Минске, Баку и других городах.

Одновременно велись исследования по психологии свидетельских показаний, психологической экспертизе и некоторым другим проблемам.

Интересные исследования провел психолог А.Р. Лурия в лаборатории экспериментальной психологии, созданной в 1927 году при Московской губернской прокуратуре. Он изучал возможности применения методов экспериментальной психологии для расследования преступлений и сформулировал принципы работы прибора, который впоследствии получил наименование «разоблачитель лжи» (лай-детектор). Значительный вклад в развитие юридической психологии того времени внесли такие известные специалисты, как В.М. Бехтерев и А.Ф. Кони.

Секции криминальной психологии, криминалистической рефлексологии и психологии были образованы на первом и втором Всероссийских съездах по психоневрологии. Уже в первые годы советской власти юристы и психологи настойчиво искали новые формы борьбы с преступностью. Новый общественный строй видел в преступнике прежде всего человека. Этот гуманистический принцип, положенный в основу советского законодательного регулирования вопросов доказывания, естественно, усиливал интерес к психологическим особенностям людей, вовлеченных в орбиту уголовного судопроизводства, вводил психологию в круг проблем, исследование которых было важно для успешного расследования преступлений.

Сущность судебно-психологических изысканий того периода современный советский психолог А.В. Петровский охарактеризовал следующим образом: «В 20-е годы "судебная психология" - это авторитетная и обширная область науки, имеющая предметом изучения психологические предпосылки преступления, быт и психологию различных групп преступников, психологию свидетельских показаний и судебно-психологическую экспертизу, психологию заключенного (тюремная психология) и т. п.».

В те годы в Москве и на Украине были переведены и изданы труды западных ученых Г. Гросса, О. Липмана, Э. Штерна, М. Геринга, Г. Мюнстерберга, А. Гельвига.

Все это, безусловно, не могло не повлиять на судебно-психологические исследования. Так, в работе А.Я. Канторовича «Психология свидетельских показаний» (1925 г.) ощущается влияние немецкого психолога Э. Штерна и его последователей. В 1927 году появилась статья Н. Гладышевского «Наша нормальная неправдивость», в которой автор сделал вывод о том, что органы чувств человека (зрение, слух, обоняние, осязание) несовершенны и, следовательно, причины, порождающие ошибки в показаниях свидетелей, неустранимы. Сходные выводы содержались и в другой статье Гладышевского «Рефлексология свидетельских показаний».

В 1922 г. Кони опубликовал брошюру «Память и внимание», в которой излагались проблемы свидетельских показаний. А.Р. Лурия в ряде своих исследований подверг специальному психологическому анализу сущность свидетельских показаний. Много внимания уделял вопросам психологии свидетельских показаний известный тогда судебный психолог
А.Е. Брусиловский. Следует особо остановиться на исследованиях А.С. Тагера, немало сделавшего для судебной психологии вообще и для психологии свидетельских показаний в особенности. Он считал, что уголовный процесс - это самый подлинный исследовательский процесс, формирование и изучение научных основ его предпосылок не может не дать значительного материала для законотворчества.

17 декабря 1928 г. А.С. Тагер выступил на совете Психологического института с докладом «Об итогах и перспективах изучения судебной психологии». Совместно с А.Е. Брусиловским, С.В. Познышевым, С.Г. Геллерштейном он принимал активное участие в работе I Всесоюзного съезда по изучению поведения человека (Москва, 1930 г.). Съезд имел специальную секцию по судебной психологии, где обсуждались различные вопросы изучения психологических проблем, касающихся борьбы с преступностью.

Были заслушаны доклады А.С. Тагера «Об итогах и перспективах изучения судебной психологии» и А.Е. Брусиловского «Основные проблемы психологии подсудимого в уголовном процессе».

В Московском государственном институте экспериментальной психологии (в настоящее время - Институт психологии РАН) А.С. Тагер возглавлял экспериментальные работы по психологии свидетельских показаний. Он составил программу исследований, которая охватывала формирование показаний свидетелей от процесса восприятия фактов и явлений в различных ситуациях до их процессуального закрепления. Тагер искал формы исследований, вскрывающие особенности формирования показаний с учетом психологических навыков свидетелей, которые зависят от профессии, возраста, эмоциональных состояний и т. д. Но Тагер считал невозможным ограничиться таким дифференцированным исследованием показаний, несмотря даже на их многократное повторение в различных вариантах. По его мнению, массовое дифференцированное исследование должно сочетаться с индивидуально-дифференцированным, учитывать особенности каждого испытуемого, например индивидуальные особенности зрения, слуха, памяти при воспроизведении показаний через различные промежутки времени. А.С. Тагер писал: «Поскольку в исследовании психологии показаний мы в конце концов должны дойти до исследования источников ошибок как в восприятиях свидетелей, так и в сохранении и переработке восприятий, так и репродукции показаний, включая сюда и вопрос о превращении мыслей в слова, постольку мы не можем обойтись без исследования работы каждого испытуемого и сопоставления итогов с его психической продукцией в виде свидетельского показания».

Представляют интерес и работы К.И. Сотонина, в которых освещались психологические аспекты деятельности следователя и судьи, вопросы получения правдивых свидетельских показаний, методы обнаружения в них непроизвольной лжи.

Достижения экспериментальной психологии начинают использоваться в этот период и в судебной практике в России. В частности,
В.М. Бехтерев и его ученики активно занимаются проблемами психологической диагностики преступников и свидетелей. Первым значительным исследованием в области судебно-психологической экспертизы была книга А.Е. Брусиловского «Судебно-психологическая экспертиза: ее предмет, методика и предметы», вышедшая в свет в 1939 году в Харькове. В ней содержатся примеры попыток использования судебно-психологической экспертизы (СПЭ) в уголовном судопроизводстве.

Первоначально, в период становления экспериментальной психологии, попытки использовать ее для нужд юридической практики сводились в основном к разработке методик определения достоверности показаний участников уголовного процесса. Например, А.Р. Лурия в 1928 г., исследуя психические процессы, разрабатывает сопряженную моторную методику с целью диагностики аффективных следов. Эта методика является прообразом детектора лжи, широко используемого сейчас в зарубежной юридической практике.

В работах того периода активно исследовалась личность правонарушителя. Это имело свои положительные стороны, так как позволяло точно и правильно квалифицировать совершенные преступления, учитывая все объективные и субъективные моменты. Но, с другой стороны, претендуя на установление достоверности показаний участников судебно-следственного процесса, эксперт ставил себе задачу определить, насколько правдивы или ложны эти показания. Например, на основе свободного рассказа подэкспертного и ответов на вопросы эксперты-психологи делали выводы о наличии или отсутствии так называемых «симптомов лжи», объективно обусловленных тем или иным типом личности. Предполагали, что субъекты, характеризующиеся холодностью, угрюмостью, циничностью, готовы на заранее обдуманную ложь, искажение фактов. Поэтому ценность показаний таких лиц считалась сомнительной. Как недостоверные рассматривались показания субъектов с комплексами неисполненных желаний.

Следует отметить, что тогда в психологической практике не было эффективных научно обоснованных методик всестороннего исследования личности, и поэтому экспертная задача не могла быть решена. Но не только это являлось главным недостатком СПЭ в тот период. Давая ответ на вопрос о недостоверности показаний подэкспертного, эксперт-психолог преступал границы своих специальных знаний и процессуальных полномочий, вторгаясь тем самым в пределы компетенции следствия и суда.

Уровень практической психологии в то время еще отставал от запросов юридической практики. Психолог не только выявлял достоверность показаний, но и практически определял вину лица, совершившего преступление. Такая неправомерная переоценка компетенции психологической экспертизы приводила к субъективным выводам и вызвала негативное отношение к экспертным психологическим исследованиям вплоть до 60-х годов.

Заблуждения некоторых сторонников судебно-психологической экспертизы в тот период получили вполне заслуженную критическую оценку ведущих юристов. Однако на фоне этой критики не прозвучало конструктивных предложений, которые способствовали бы правильному и строго регламентированному применению психологических знаний в уголовном процессе.

Большинство противников судебно-психологической экспертизы недооценивали еще и то, что психологическая наука широко внедрилась в практическую деятельность. И только в конце 50-х - начале 60-х годов был поставлен вопрос о необходимости восстановления в правах юридической психологии и судебно-психологической экспертизы. Так, в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР № 6 от 3 июля 1963 г. «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних» указывалось на целесообразность проведения судебно-психологической экспертизы при выяснении способности несовершеннолетних полностью осознавать значение своих действий и определении меры их возможности руководить своими действиями. С этого постановления начинается активное использование психологических знаний в следственной и судебной практике. Исследования отечественных юридических психологов позволили на качественно новом уровне ставить и решать психологические задачи применительно к целям следственного и судебного процесса. В 1980 г. было разработано и принято методическое письмо Прокуратуры СССР, посвященное назначению и проведению судебно-психологической экспертизы. В ст. 78 УПК РФ отмечается: «Экспертиза назначается в случаях, когда при производстве дознания, предварительного следствия и при судебном разбирательстве необходимы специализированные познания в науке, в технике, искусстве или ремесле. Вопросы, поставленные перед экспертом, и его заключения не могут выходить за пределы специальных познаний эксперта».

Одной из частных задач судебно-следственного процесса является оценка личности обвиняемого, потерпевшего или свидетеля. В задачу эксперта-психолога может входить общая психологическая характеристика личности (так называемый психологический портрет). Эксперт на основании своих профессиональных знаний выявляет такие свойства и качества личности, которые позволяют сделать вывод о психологическом облике человека. Но его экспертная деятельность, в отличие от деятельности суда и следствия, не носит социально-оценочного характера, а строится на научно обоснованных положениях психологии.

Например, в Германии, Польше и Чехии общая психологическая характеристика личности является необходимым компонентом любого вида судебно-следственного дела. Значительное место в деятельности экспертов-психологов этих стран занимает исследование несовершеннолетних правонарушителей с целью определения их способности нести уголовную ответственность. Согласно немецкому законодательству, при рассмотрении каждого случая противоправных действий несовершеннолетних должно быть установлено, может ли он нести уголовную ответственность за свои деяния. Предпосылкой способности нести ответственность считается достижение подростком, которому уже исполнилось 14 лет, уровня психического развития, позволяющего действовать в соответствии с требованиями общества, сознательно соотносить свое поведение с правилами общежития, нормами и требованиями закона. В законодательстве отразилось, таким образом, представление о том, что большинство подростков к 14 годам обретают способность сознательно контролировать свои действия. Отсутствие или недостаточное развитие способности подростка сознавать значение своих действий и руководить ими психологи связывают не только с болезненным расстройством психики, как это делают судебные психиатры, но и с некоторыми психологическими особенностями здоровых подростков. В предмет судебно-психологической экспертизы включаются также причины и условия, способствовавшие совершению подростком правонарушения, и рекомендации воспитательного характера. Исходя из оценки индивидуально-психологических особенностей подростка, окружающей его социальной среды, эксперт-психолог может рекомендовать поместить несовершеннолетнего в воспитательное или лечебное учреждение, внести предложения по улучшению деятельности органов по делам молодежи, дать конкретные советы родителям и воспитателям.

Судебно-психологическая экспертиза в Германии участвует в предупреждении преступлений несовершеннолетних, в их исправлении и перевоспитании. В других европейских странах, например в Польше, исследованию психолога-эксперта подлежат индивидуально-психологические особенности свидетелей, условия, в которых воспринимались ими определенные факты, содержание показаний и некоторые другие обстоятельства. Экспертному исследованию могут подвергаться только феномены, определяющие уровень развития психологической науки. Одно из условий объективного заключения - научная надежность применения методов специального исследования.

5. Развитие юридической психологии в России

Одним из первых авторов, который обратился к проблемам судебной психологии, был И.Т. Посошков (1652 - 1726 гг.). В своем труде «Книга о скудости и богатстве» он указывал на необходимость учитывать психологию преступников, предлагал различные способы допроса обвиняемых и свидетелей. Он объяснял, как детализировать показания лжесвидетелей, чтобы получить обширный материал для их изобличения, рекомендовал классифицировать преступников во избежание вредного влияния худших на менее испорченных. Много мыслей о судебной психологии можно найти у В.Н. Татищева (1686 - 1750 гг.), автора «Истории Российской с наидревнейших времен». Он считал, что законы часто нарушаются по незнанию, поэтому их необходимо изучать с детства, когда психика ребенка к этому очень восприимчива.

Князь М.М. Щербатов (1733 - 1790 гг.), историк и философ, автор «Истории Российской с давних времен» указывал на необходимость знания законодателем «человеческого сердца» и создания законов с учетом психологии народа. Он один из первых поднял вопрос о возможности досрочного освобождения исправившегося преступника и необходимости привлекать содержащихся в тюрьмах к работам. Щербатов рассмотрел ряд судебно-психологических аспектов и идею гуманизма. В своих трудах автор требовал, чтобы законы разрабатывались с учетом индивидуальных особенностей личности человека, он также один из первых поднял вопрос об условно-досрочном освобождении от наказания. М.М. Щербатов положительно оценивал фактор труда в перевоспитании преступника.

Первый русский философ-материалист А.Н. Радищев (1749 - 1802 гг.), автор «Путешествия из Петербурга в Москву» и «Вольности» значительное внимание уделял изучению социальных корней преступности, разработал программу их криминологического и психологического анализа. В трактате «О законоположении» он выделил показатели, характеризующие как виды преступлений, так и лиц, их совершивших, а также мотивы и причины совершаемых преступлений, предложил меры предупреждения преступлений основывать на показателях психологии преступника. Философ-просветитель и материалист П.Д. Лодий (1764 - 1829 гг.) в работе «Логические наставления, направленные на познание и различение истинного и ошибочного» (1815 г.) и в других трудах пытался обосновать уголовно-правовые понятия с помощью психологии. Он признавал лишь те наказания, которые пригодны как средства психологического принуждения, считая, что наказание должно соответствовать «духу преступления».

Зарождение и развитие юридической психологии в России в конце XVIII - начале XIX в. связано со стремлением прогрессивных ученых и общественных деятелей решать уголовно-правовые проблемы с привлечением психологических данных. Эту позицию занимали, в частности, учителя А.С. Пушкина в Царскосельском лицее А.П. Куницын (1783 - 1840 гг.) и А.И. Галич (1783 - 1848 гг.). А.П. Куницын считал, что целью наказания должны быть исправление и перевоспитание преступников, предупреждение преступлений. Свои соображения в области криминологии и психологии он изложил в трактате «Право естественное», который позже был запрещен и сожжен. А.И. Галич, написавший одну из самых ранних в России работ по характерологии, указывал, что судить преступника должны те, кто знает его психологию, характер, т. е. считал, что судья должен быть одновременно и психологом.

В Европе судебная психология в это время также интенсивно развивалась. В 1792 г. выходит работа К. Экартсгаузена «О необходимости психологического анализа некоторых уголовно-правовых понятий».

Распространение идеи исправления и перевоспитания преступника заставило право для научного обоснования этих проблем обратиться к психологии. Над их решением в начале XIX в. в России работали В.К. Елпатьевский, П.Д. Лодий, Л.С. Гордиенко, Х.Р. Штельцер и др. Однако сама психология, носившая в то время метафизический, умозрительный характер, не могла даже в союзе с уголовным правом разработать достаточно обоснованные критерии и методы изучения человеческой личности.

Ф.В. Ушаков в трактате «О праве и цели наказания» раскрывал психологические условия воздействия наказания на преступника. Главным он считал приведение преступника к раскаянию.

X.Р. Штельцер в 1806 - 1812 гг. читал в Московском университете курс «Уголовная психология» по Ф. Галлю, а после вторжения Наполеона Бонапарта в Россию преподавал этот курс в Дерптском университете.

В первой половине XIX в. вышли работы И. Гофбауера «Психология в ее основных применениях к судебной жизни» и И. Фредрейха «Систематическое руководство по судебной психологии», в которых наряду с освещением с точки зрения психологии личности преступника, вопросов вины и других содержались положения, непосредственно относившиеся к психологии уголовного судопроизводства.

В середине XIX века в России были изданы труды, заложившие материалистический фундамент психологической науки. Это работы
Н.Г. Чернышевского, Н.А. Добролюбова, В.Г. Белинского и др. Значительным явлением для того времени были экспериментальные исследования И.М. Сеченова, описанные в его работе «Рефлексы головного мозга». Однако тогда еще не было объективных условий для широкого применения психологических знаний в правоохранительной деятельности, проведения прикладных психологических исследований в правоведении. Они появились после судебной реформы 1864 г., придавшей судебной системе России отчетливые черты буржуазной: были введены суд присяжных, защита, состязательность процесса, устность и гласность судопроизводства. Эта реформа послужила толчком к дальнейшему развитию прикладных психологических исследований, привлечению психологов в уголовный процесс, стимулом развития науки юридической психологии.

Устность процесса создавала условия для психологического воздействия на присяжных заседателей со стороны адвокатов и прокуроров, а также всей процедуры разбирательства. Возникла необходимость анализа поведения подсудимого адвокатом и прокурором, выяснения причин, мотивов преступного поведения, личностных особенностей, морального облика лица, совершившего преступление. Для решения этих и других вопросов необходимо было обращение к иностранной литературе, посвященной использованию психологии в юриспруденции.

Значительное количество работ по юридической психологии появилось в России в третьей четверти XIX в. Это работы И.С. Баршева «Взгляд на науку уголовного законоведения», К.Я. Яновича-Яневского «Мысли об уголовной юстиции с точки зрения психологии и физиологии», А.У. Фрезе «Очерк судебной психологии», Л.Е. Владимирова «Психические особенности преступников по новейшим исследованиям» и некоторые другие.

В указанных работах высказывались идеи чисто прагматического использования психологических знаний в конкретной деятельности судебных и следственных органов. Так, И.С. Баршев, например, писал, что если судья не знает психологии, то это будет «суд не над живыми существами, а над трупами».

В России уже в первой половине XIX в. предпринимаются попытки обоснования отдельных уголовно-правовых позиций при помощи психологический знаний. В 1806 - 1812 гг. в Московском университете читался курс «Уголовная психология». Интерес к судебно-психологическим проблемам особенно возрос после судебной реформы 1864 года. В 1874 году в Казани публикуется первая монография по судебной психологии «Очерки судебной психологии». Ее автор, психиатр А.А. Фрезе, считал, что предмет судебной психологии - «применение к юридическим вопросам наших сведений о нормальном и ненормальном проявлении душевной жизни». В 1877 году юрист Л.Е. Владимиров выступил со статьей «Психологические особенности преступников по новейшим исследованиям», в которой отмечал, что социальные причины преступности находят отклик в индивидуальных характерах, изучение которых обязательно для юристов.

В конце XIX в. в связи с развитием экспериментальной психологии судебная психология постепенно оформляется в самостоятельную науку. Крупнейший ее представитель Д.А. Дриль указывал, что психология и право имеют дело с одними и теми же явлениями - «законами сознательной жизни человека» (Дриль Д.А. На что должна быть направлена карательная деятельность? Психологический очерк. - СПб., 1881). В другой работе (Психологические типы в их соотношении с преступностью… Частная психология преступности, 1890) Д.А. Дриль, анализируя общие механизмы преступного поведения, приходит к выводу о том, что один из этих механизмов - ослабление у преступников способности «властно руководствоваться предвидением будущего». Глубокой психологической эрудицией отличались судебные речи В.Д. Спасовича и Ф.Н. Плевако.

В 80-х годах XIX в. начинается научная деятельность выдающихся русских психиатров и психологов В.М. Бехтерева, С.С. Корсакова и
В.П. Сербского. В.М. Бехтерев разрабатывал конкретные судебно-психологические проблемы, а С.С. Корсаков и В.П. Сербский выдвинули ряд плодотворных концепций, пограничных между психиатрией и судебной психологией. В это же время к вопросам криминальной психологии обращаются и профессиональные психологи Н.Я. Грот, А.В. Завадский, А.Ф. Лазурский.

На рубеже XIX - ХХ вв. в России остро ставятся проблемы психологического исследования (экспертизы) участников уголовного процесса. В ряде случаев преступность рассматривалась как психопатология. Однако идеи Ч. Ломброзо о врожденной преступности не имели широкого распространения в России и были подвергнуты резкой критике передовыми юристами.

В начале ХХ века в России формируется психологическая школа права, родоначальником которой стал юрист и социолог Л.И. Петражицкий, в 1898 - 1918 гг. руководивший кафедрой истории философии права в Петербургском университете. Леон Петражицкий полагал, что науки о праве и государстве должны базироваться на анализе психических явлений. Однако социальную обусловленность права он подменил психологической обусловленностью. Исследователь утверждал, что реально существуют только психические процессы, а социально-исторические образования - их внешние проекции. Петражицкий, находясь под влиянием фрейдизма, преувеличивал роль подсознательно-эмоциональной сферы психики в поведении людей, в формировании правовых норм. Психологическая школа права исходила из полной совместимости права и психологии, юридическая психология не была осмыслена психологической школой права как пограничная область между правом и психологией. Однако, несмотря на общую несостоятельность психологической школы права, она привлекла внимание юристов к психологическим аспектам права. Идеи Петражицкого оказали значительное влияние на развитие судебной психологии в начале ХХ в.

В 1908 г. по инициативе Бехтерева и Дриля был создан научно-учебный Психоневрологический институт, в программу которого входила судебная психология. В 1909 г. был учрежден Криминологический институт. В судебной психологии наметился круг основных проблем - изучение психики преступников, свидетелей, диагностика лжи и пр.

Исследования по юридической психологии стали интенсивно проводиться в нашей стране в 20-х годах. Были выполнены многочисленные работы по изучению психологии преступников и заключенных, быта преступного мира, закономерностей формирования свидетельских показаний и причин возникновения в них ошибок, по теории и методике судебно-психологической экспертизы (А.Е. Брусиловский, М.Н. Гернет, М.М. Гродзинский, Я.А. Канторович, А.С. Тагер и др.), проведены оригинальные опыты по обнаружению психологическими методами следов преступления (А.Р. Лурия). В это время значительно активизировались научные исследования в области юридической психологии, был уточнен ее предмет, сформулированы юридические принципы (А.В. Дулов, А.Р. Ратинов и др.).

Систему современной отечественной юридической психологии образуют криминальная психология, изучающая психологические механизмы преступного поведения и личность преступника; судебная психология, охватывающая широкий круг вопросов, связанных с судопроизводством, судебно-психиатрическая экспертиза, исправительная психология, разрабатывающая проблемы исправления правонарушителей; правовая психология, изучающая правосознание, принципы его воспитания и причины деформации. В юридической психологии применяются все основные методы психологии (эксперимент, наблюдение, беседа, анкетирование, тестирование и др.), разрабатываются и специфические для данной области знаний методы (например, психологический анализ материалов уголовного дела и др.).

В конце XIX - начале ХХ в. происходят кардинальные изменения в правопонимании и правосознании российского общества. Реформы 60-х годов дали мощный заряд для дальнейшего развития философско-правовых воззрений, формирования либерально-демократического мировоззрения. Крупнейшим представителем русского либерализма второй половины XIX века был Борис Николаевич Чичерин (1828 - 1904 гг.). В «Философии права» и других работах Б.Н. Чичерин утверждал, что право определяет свободу в ее четко очерченных границах. Рассматривая разновидности либерализма, он выступал против «уличного» либерализма, расшатывающего власть и порядок.

Русские либералы конца XIX - начала ХХ в. вступили в острую полемику с утопическими социалистами и русскими марксистами, развивался социологический подход к сущности права (С.А Муромцев, П.И. Новгородцев, М.М. Ковалевский, К.Д. Кавелин, П.А. Сорокин и др.).

Проблема взаимосвязи права, нравственности и религии глубоко изучалась Владимиром Сергеевичем Соловьевым (1853 - 1900 гг.), который выступил крупнейшим пропагандистом правового государства.
В.С. Соловьев считал, что правило истинного прогресса состоит в том, чтобы государство как можно меньше стесняло внутренний мир человека и как можно шире обеспечивало внешние условия для достойного существования и совершенствования людей. Связывая сущность права с нравственностью, В.С. Соловьев определял право как инструмент «принудительного равновесия двух нравственных интересов - личной свободы и общего блага». Прогрессивные правоведы того времени четко разграничивали право и совокупность правовых норм. «Не закон дает силу праву, а право дает силу закону, и законодатель должен не создавать, а находить право, выработанное в сознании общества» (Алексеев А.С. Начало верховенства права в современном государстве. 1910).

Социально-психологическую концепцию права выдвинул Н.М. Коркунов. Следуя учению известного немецкого правоведа Иеринга, Коркунов интерпретировал право как механизм защиты человеческих интересов. Общество он рассматривал как «психическое единение людей». Право же исследователь трактовал как инструмент обеспечения определенного порядка при возникновении конфликтов в межличностных отношениях (Лекции по общей теории права. 1886).

В формировании русской школы социологии, социальной психологии и криминологии выдающуюся роль сыграл Питирим Александрович Сорокин (1889 - 1968 гг.). Родившийся в глухой деревне Турья Костромской губернии, П.А. Сорокин окончил Психоневрологический институт и Петроградский университет, стал доктором социологии и магистром уголовного права, почетным доктором многих американских и европейских университетов. Будучи высланным из советской России в 1922 году, Питирим Сорокин стал деканом факультета социологии Гарвардского университета и президентом международной социологической ассоциации. Классические работы П.А. Сорокина («Современные социологические теории», «Преступление и кара, подвиг и награда» и др.) широко опубликованы в США и во многих европейских странах. Еще в студенческие годы Сорокин сотрудничал с Бехтеревым, Петражицким, Павловым, Ковалевским, Ростовцевым. К социологии он обратился после крупных исследований в области криминологии. Всемирную известность Питириму Сорокину принесла вышедшая в 1914 году его фундаментальная работа «Преступление и кара, подвиг и награда. Социологический этюд об основных формах общественного поведения и морали».

Все правила поведения П.А. Сорокин подразделяет на три группы: дозволенные, запрещенные и рекомендованные. Динамика стереотипов (шаблонов) поведения зависит от социальной и культурной динамики (Социальная и культурная динамика. В 4 т. 1937 - 1941). В силу неодновременности социальной и культурной динамики возникают межгрупповые и внутригрупповые конфликты. Групповое единство либо распадается, либо сохраняется принудительно. «Протестанты» приводятся в повиновение посредством положительных санкций - наград - и отрицательных - кар (наказаний). Нарушение социального шаблона превращается в преступление, а социальная реакция на него - в наказание. С усложнением социальной структуры социума усложняется взаимодействие индивидов и социальных групп, возрастает конфликтность между ними, уменьшается действенность кар и наград. Догматика уголовного права, отмечает П.А. Сорокин, не охватывает всего класса однородных явлений, правоведение должно более тесно смыкаться с социологией и социальной психологией. Следует учитывать, указывает он, что между «официальным законом» и ментальностью общества всегда существует определенное расхождение. И это расхождение тем больше, чем быстрее развиваются социальные процессы.

В 1902 - 1903 гг. выходит двухтомное исследование Г.С. Фельдштейна «Психологические основы учения о виновности». Известный юрист
М.Н. Гернет ввел в свой учебник «Уголовное право» (1913 г.) параграфы «Психология преступника» и «Психология заключенного». Однако во всех работах по судебной психологии до начала ХХ в. психологические положения лишь механически применялись к отдельным правовым явлениям. В русской науке интерес к психологическим проблемам преступности и преступника значительно возрос в конце XIX в. и был связан с научной и практической деятельностью Л.Е. Владимирова, Д.А. Дриля,
С.К. Гогеля, Л.И. Петражицкого, А.У. Фрезе, В.Ф. Чижа, Н.М. Ядринцева и др. В 1871 г. вышла в свет книга А.У. Фрезе «Очерк судебной психологии», в которой впервые был определен предмет судебной психологии (как применение к юридическим вопросам сведений о нормальном и ненормальном проявлении душевной жизни).

Л.Е. Владимиров, профессор, преподававший в Харьковском, Московском и Петербургском университетах, в своих работах «О значении врачей-экспертов в уголовном судопроизводстве» (1870 г.), «Психологические особенности преступников по новейшим исследованиям» (1877 г.), «Психологическое исследование в уголовном суде» (1901 г.) обосновывал необходимость привлечения к судопроизводству экспертов - специалистов по психологии, которые имели бы право знакомиться с материалами дела, обследовать подсудимого, допрашивать участников процесса.

С помощью «медико-психологического» исследования в уголовном процессе, полагал Л.Е. Владимиров, следует устанавливать физическую и психическую эволюцию преступника, возможные отклонения от нормы в психических процессах, определять «свободу воли» и мотивы преступления, семейную обстановку, где формировался преступник и т. п. Он указывал, что преступление может быть результатом психического состояния, поэтому во избежание ошибок в анализе преступления необходимо применять медико-психологическое исследование. Л.Е. Владимиров считал, что как болезнь поражает преимущественно те организмы, гибель которых благоприятна для ее развития, так и социальные причины, порождающие преступления, ищут себе благоприятной почвы в индивидуальном характере. Ошибочным положением в концепции Л.Е. Владимирова было утверждение о том, что эксперт-психолог в уголовном процессе является вторым судьей наряду с судьей-юристом, так называемым «судьей в белом», выводы которого штатный судья не вправе оценивать.

Д.А. Дриль в своей диссертационной работе «Малолетние преступники» (1884, 1888 гг.) указывал, что психология и право исследуют одни и те же явления - законы сознательной жизни человека, и поскольку право не обладает собственными средствами для изучения этих явлений, заимствует их у психологии.

Профессор Петербургского, Варшавского университетов Л.И. Петражицкий в книгах «О мотивах человеческих поступков» (1904 г.), «Введение в изучение права и нравственности. Эмоциональная психология» (1908 г.) и др. утверждал, что реально существуют лишь психические процессы, остальные социально-исторические образования являются лишь их внешними проекциями - «эмоциональными фантазмами». Он полагал, что государственно-правовые и другие науки должны опираться на анализ психологических явлений. Социальный прогресс, развитие права, морали, эстетики, и даже переход от правовой системы рабства к праву «свободного» труда и конкуренции - все это следствие и продукты «прогресса народной психики».

Право Л.И. Петражицкий делил на интуитивное и позитивное. Позитивное - это нормативное право, санкционированное государством. Однако норма становится правом не с момента санкционирования, а после ее осмысления, принятия человеком, выражения им эмоционального отношения к ней.

Интуитивное право противостоит официальному праву, оно более динамично по своей природе, несет в себе определенный информационный код, смысловую субстанцию. Это не воспринятая через сенсорные каналы объективная реальность, а система установившихся ценностных ориентаций, типов переживаний и др. Интуитивное право является абсолютным, а позитивное - относительным.

Психологическая теория права Л.И. Петражицкого традиционно трактовалась советскими специалистами в области теории государства и права как буржуазная, а значит - реакционная. Попытки ее серьезного, непредвзятого анализа предприняты юристами лишь в последнее время. Среди психологов наследие Л.И. Петражицкого исследуется преимущественно в Польше, но, как правило, в узком направлении, например, - применительно к психологии эмоций.

В.Ф. Чиж в книгах «Медицинское изучение преступника» (1894 г.), «Преступный человек перед судом врачебной науки» (1894 г.), «Криминальная антропология» (1895 г.) выступил как продолжатель идей Ч. Ломброзо и его последователей, хотя ряд его идей о необходимости привлекать сведущих в психологии и психиатрии лиц к участию в уголовном судопроизводстве явились ценными и обоснованными.

С.К. Гогель в работах «Суд присяжных и экспертиза» (1894 г.), «Роль общества в борьбе с преступностью» (1904 г.), «Курс уголовной политики в связи с уголовной социологией» (1910 г.) пытался объединить биологический и социологический подходы к исследованию преступления и преступника, приблизился к мысли о необходимости применения специальных психологических знаний в уголовном судопроизводстве.