Мотивы сна в романах Ольги Токарчук

О необычайности Правека мы узнаём уже с первых страниц романа: "Правек -- это место, которое лежит в центре вселенной" [2, с.5]. Границы Правека также необычны, как и он сам: на севере -- это опасная дорога, на юге -- не менее опасный город, на западе -- это луга, кусочек леса и дворец, на востоке -- река, отделяющая Правек от других земель. Стражниками границ Правека являются архангелы Рафал, Габриель, Михал и Уриель. По такому вступлению ставится понятно, что мы имеем дело с мифическим пространством. В Правеке нам открывается мир, в котором описана жизнь обыкновенных людей, граничащая с жизнью божественных существ.

В "Правеке и других временах" граница между сном и явью зачастую стирается. Сны могут диктовать героям их последующие действия, направлять их. Колоска, наделённая необыкновенным даром, во сне о великой женщине, прабабке, находит здоровье и набирается магического опыта.

Сон как мучение, как напоминание, может преследовать героя на протяжении всей его жизни. В этом случае сон эксплицирует внутренние переживания героя, он говорит о бессилии героя перед тайниками собственной памяти. Например, Михалу снится война: "Он видел не эту, а ту войну. Снова перед глазами у него были огромные просторы страны, которые он некогда прошагал. Должно быть, это был сон, потому что только во сне всё повторяется, словно рефрен. Ему снился тот же самый сон, растянутый, молчаливый, страшный, как колонны войск, как приглушённые болью взрывы" [2, с. 155].

Сны в мире Правека могут выполнять пророческую функцию. Так Колоска, наделённая особым даром ясновиденья, просит прощенья у Флорентинки от имени луны за её сумасшествие:

"- У меня был сон, - произнесла Колоска. - В мои окна постучала луна и сказала: "У тебя нет матери, Колоска, а у твоей дочери нет бабки, ведь так?" - "Так", - ответила я. А она на это: "Есть в деревне хорошая одинокая женщина, которую я когда-то обидела, уже даже не знаю почему. У неё нет ни детей, ни внуков. Иди к ней и скажи, чтобы она меня простила. Я уже стара, и у меня слабый рассудок". Так она сказала. И ещё добавила: "Ты найдёшь её на Горке. Там она проклинает меня, когда раз в месяц я показываю миру свой полный лик". Тогда я спросила её: "Зачем тебе надо, чтобы она тебя простила? На что тебе прощение какого-то человека?" А она мне ответила на это: "Потому что человеческие страдания бороздят тёмные морщины на моём лице. Когда-нибудь я погасну из-за человеческой боли". Так она мне сказала, вот я и пришла" [2, с. 124]

Из-за того, что граница между сном и явью стёрта, обитатели деревни не имеют власти над своими снами. Единственным героем, который научился управлять своими сновидениями, был Помещик Попельский. Научившись управлять снами, он целиком попадает во власть Игры:

"Поскольку в Игре существенную роль играли сны, Помещик Попельский научился видеть сны по заказу. Мало того, постепенно он получал над снами контроль, он делал в них то, что желал, совсем не так в жизни. Он сознательно смотрел сон на заданную тему и немедленно, столь же сознательно, побуждался по другую сторону, будто проходил сквозь дыру в заборе" [2, с.191].

Цена за управление снами -- утрата контроля над собственной жизнью. Так или иначе человеческой судьбой управляет неизведанная божественная сила.

Жизнь для Помещика Попельского потеряла смысл. Чтобы отыскать новый смысл жизни, Попельский играет в игру. Эта игра заключает в себе глубинный смысл познания вселенной. Одной из частей этой игры является сон, через который Попельский должен открыть для себя глубины существования. Он должен научиться чувствовать и думать по-другому: "Одним из первых заданий был сон. Чтобы перейти на следующее поле, Помещик должен был увидеть во сне, что он собака. "Как-то всё же это странно", - размышлял он неудовольствием. Но ложился в постель и думал о собаках и о том, как сам мог быть собакой. В этих картинах он прямо перед тем, как уснуть, представлял себя гончей, которая выслеживает водных птиц и гоняется по пастбищам. Однако ночью его сны делали то, что им вздумается. В них трудно было перестать быть человеком. Определённый прогресс обнаружился в сне о прудах. Помещику Попельскому приснилось, что он оливковый карп. Он плавал в зелёной воде, в которой солнце было лишь расплывчатым пятном света. У него не было жены, не было дворца, ничто ему не принадлежало и ни до чего ему не было дела. Это был прекрасный сон.

В тот день, когда немцы появились у него во дворце, Помещику наконец приснилось под утро, что он собака. Что он бегает по рынку в Ешкотлях и ищет чего-то, сам не зная чего. Выгребает из-под магазина Шенберта какие-то огрызки, объедки и с удовольствием поедает их. Его притягивает запах конского навоза и людские испражнения в кустах. Свежая кровь пахнет, как амброзия" [2, с.141].

Из-за стирания границы между сном и явью герои зачастую не могут отличить, происходит ли это на самом деле или им просто снится кошмар. Так было и с Мисей: "Мися задрожала, и ей вспомнился какой-то давний сон, в котором именно так и было. "Я сплю, - подумала она. - Я лежу на нарах в землянке. Я никуда не пошла. Мне это снится". А потом она подумала, что, наверное, уснула ещё раньше. Ей показалось, что она лежит на своей двойной кровати, а рядом спит Павел. Нет никакой войны. Ей снится длинный кошмар, про немцев, про русских, про фронт, лес и землянки. Это помогло - Мися перестала бояться и вышла на Большак. Мокрые камни на дороге захрустели под её туфлями. Тогда Мися подумала с надеждой, что уснула ещё раньше. Что её утомило монотонное вертение ручки кофемолки и она уснула на скамейке перед мельницей. Ей совсем мало лет, и сейчас ей снится детский сон о взрослой жизни и войне.

- Я хочу проснуться, - сказала она громко.

Аделька посмотрела на неё удивлённо, и Мися поняла, что ни один ребёнок не мог бы увидеть во сне расстрела евреев, смерти Флорентики, партизан, того, что сделали с Рутой, бомбардировок, брошенных домов, паралича матери" [2, с.174].

Сон имеет влияние не только на жизнь, но и на смерть. Зачастую смерть и сон становятся понятиями равнозначными. Божский умерев, понимает, что и его жизнь, и его смерть это всё один сплошной сон:

"Когда Божский умер, то сразу понял, что сделал что-то неправильно, что умер плохо, невнимательно, что, умирая, ошибся и должен будет ещё раз через всё пройти. А ещё он понял, что его смерть - это сон, так же как и жизнь" [2, с.229].

Большое значение для автора играют сны не только людей, но и всех живых существ и даже деревьев. Благодаря сравнению снов людей и снов деревьев, Токарчук оживляет деревья, смерть деревьев на самом деле лишь сон: "Липы, как и все растения, спят вечным сном, начало которого хранится в семечке. Сон не растёт, не развивается вместе с деревом, он всегда тот же самый. Деревья находятся в плену пространства, но не времени. От времени их освобождает сон, который вечен. В нем не растут ощущения, как во сне животных, не рождаются образы, как во сне людей.

То, что люди называют смертью деревьев, это лишь временное нарушение их сна" [2, c. 238].

Важен в мире Правека и сон животных. Они отличаются от людей тем, что чувствуют мир лучше, знают о нём больше, хоть и не понимают течения времени. Бог для них единственный творец-художник, а человек -- его лучшее создание. Мир для животных статичен, они живут "образами мира", которые чувствуют через запахи, прикосновения, вкусы, звуки. В этих ощущениях и чувствах нет смысла, а животным он и не нужен. Подобное ощущение мира человеку даёт сон: в этот момент человек не ищет смысл, теряет чувство времени. Сны животных имеют совершенно иное назначение: "Животные видят сны непрерывно и бесполезно. Пробуждением от этого сна для них является смерть" [2, с. 268]. В эссе "Время Ляльки" автор описывает способ мышления, прочувствование, а также постижение мира животным.

Автор описывает сон как нечто живое, дышащее, изменяющееся. Иногда сон настолько живой и сросшийся с его хозяином, что может постареть вместе с ним. Вместе с Изыдором постарели и его сны: "По ночам он видел свои образы: Руту, такую, какой он её запомнил, и геометрические картины - пустые пространства, а в них многогранные или цилиндрические фигуры. Всё чаще эти образы казались ему потускневшими и мутными, а фигуры - искорёженными и бесформенными. Словно они состарились вместе с ним" [2, С. 304].

Изыдор отличается от всех. Зачастую его признают за больного идиотизмом. Но он, как и Рута, просто необычный ребёнок - они вместе нашли вход в другие миры. Доказательством необычайности Изыдора являются его сны: "Ему не хотелось вставать. Хорошо было просто лежать и видеть сны. А снилось ему всегда одно и то же: огромные пространства, заполненные геометрическими фигурами. Матовые многогранники, прозрачные пирамиды и переливающиеся цилиндры. Они плыли над широкой плоскостью, которую можно было бы назвать землёй, если бы не то обстоятельство, что над ней не было неба. Вместо него зияла большая чёрная дыра. Вглядывание в эту дыру делало сон страшным.

Во сне царила тишина. Даже когда могучие глыбы задевали друг друга, это не сопровождалось никаким скрежетом, никаким шуршанием.

В этом сне не было Изыдора. Был только какой-то сторонний наблюдатель, свидетель событий жизни Изыдора, который жил внутри него, но им самим не был.

После такого сна у Изыдора болела голова…" [ 2, c. 285].

Изыдор составил список, который, по его расчётам, описывал весь мир. Этот список содержал четыре состояния сознания:

Летаргия Глубокий сон Лёгкий сон явь [2, c. 292].

"Четвёрка становилась двойкой, когда спала, как дерево зимой" [2,с.293].

В четырёх составляющих Изыдор видит конструкцию мира - все понятия, законы, состояния он делит на четыре категории. Таким образом, герой объясняет уравновешенность и гармонию системы, которой подчиняется вся вселенная.

Форма света, представленная в "Правеке", с его космическим порядком, круговым временем и замкнутым пространством (показанным через сны), стал упорядоченным подобно модели мифичной. Построению этой модели служат также сны, отражающие облик коллективных мечтаний, опасений и верований, характерных для данного общества. Здесь можно отметить перекличку Ольги Токарчук с такими польскими писателями как И.Новак и Э.Редлиньски.

Теперь рассмотрим функции сна в романе "Последние истории".

Один из постоянных приёмов Токарчук - введение мотива бессонницы: в своих романах писательница приравнивает бессонницу к опустошённости души, её измученности. В "Последних историях" героиня Ида не может заснуть, ведь она постоянно думает о судьбе своей дочери, о смерти мужа, о собственной смерти, о своей усталости. Эти мысли не дают ей покоя и как следствие сна.

Часто сон в произведениях Ольги Токарчук является аналогом смерти. Смерть и сон -- это похожие друг на друга состояния: переход из одной реальности в другую. Ярким примером такого понимания сна является описание умирающего пса в "Последних историях". Несмотря на то, что тяжело больной пёс ещё жив, мы понимаем, что он скоро умрёт. Он кажется спящим, сонным, таким образом автор показывает близость животного к смерти: "Пёс кажется спящим - будто не устоял перед неожиданно возникшим во время прогулки непреодолимым желанием вздремнуть - здесь, сейчас, немедленно" [1, с. 8 ].

Героиня романа "Последние истории" рассуждает о предзнаменовании смерти. Одним из них может быть сон. В этом предзнаминовании отражается связь сна и смерти: "Приметой может быть что угодно. Миллионный волос на гребешке, внезапный приступ головной боли, так же резко отступающий. Сон. Странный, тревожный - или совсем наоборот: сон о собственной смерти" [1, с.110].

Через сон автор показывает прошлое своих героев, чтобы читатель получил целостное представление о персонаже. Ольга Токарчук создаёт психологический портрет своего героя: показывает его чувства и переживания, писательнице удаётся продемонстрировать механизмы работы подсознания, в том числе и в сновидениях. Например, в "Последних историях" автор очень мало рассказывает об одной из своих героинь Иде непосредственно, но часто отсылает читателя к снам о её детстве: "Она лежит навзничь, с закрытыми глазами. Надо принять снотворное. Заткнуть уши восковыми пробками, лечь на бок и подождать, пока начнут действовать таблетки, из которых прорастает во влажную тишину сон. Но таблеток нет и берущей тоже. Она кладёт ладонь на грудь, привычно проверяя, бьётся ли сердце. Тело твёрдое, сопротивляется давлению руки. "Твёрдое, как дерево", - слышит она и видит себя, лет тридцати, бегом спускающуюся с холма. В ситцевом платье с маками, которое мать, когда оно совсем износилось, пустила на тряпки; бежит навстречу девочкам - как их звали, Божена? Ядя? - к развалинам на берегу реки" [1, с.17].

Лёгкую, как пёрышко,

Твёрдую, как дерево,

Понесём её в могилу,

Спящую царевну [1, с. 18].

Иногда писательница показывает через сон неразрывную связь прошлого и будущего. Во сне Ида видит свою маленькую дочь и своих родителей одновременно, но не может наладить отношений ни с родителями ( мать убегает), ни с дочерью (оставляет её во дворе): "Около дома сидят родители. Отец, не глядя на неё, сматывает в клубки шерсть. Мать молодая, похожая на Майю, словно бы взрослая Майя - чужая, вечно отсутствующая. "Ты никогда не приезжаешь, мы тебя уже почти забыли", - укоризненно говорит она. Обиженно встаёт и уходит в дом. Ида идёт следом, смотрит матери в спину, но ей кажется, будто та пытается убежать. Она принимается кружить по комнатам, обращающимся вдруг в бесконечную анфиладу. Внезапно Иду охватывает страх - она вспоминает, что оставила во дворе Майю, свою маленькую дочку. Она хочет вернуться, выбраться из этого лабиринта, но не знает как. Всё окрашивается в синий цвет"[1, с.20].

Герой "Последних историй" Петро является внесюжетным персонажем, его образ раскрывается через сны его жены Иды, в её снах он представлен неоднозначно: "В моих снах Петро двоится, троится, он то молодой, то старый. То ругается, то обнимает. Сегодня мне снилось, что он пьёт горячий чай из своей дурацкой фаянсовой кружки. Над ней поднимается пар, капли оседают на бровях. Потом замерзают и превращаются в сосульки. Петро не может открыть глаз. Будто слепой, идёт ко мне за помощью. Я растерянно оглядываю кухню в поисках нужного инструмента. Петро подсказывает - "лёдник" или что-то вроде, машет рукой в сторону выдвижного ящика. Мол, существует инструмент для снятия сосулек с глаз и у него такой есть. Петро врасплох не застать"[1, c.128].

Мир романов Токарчук зачастую напоминает сон. Для него характерны сказочность, мистичность, возможность выход в другую реальность. Мир сна оказывается открытым и в обыденном "дневном" сознании трактуется как сверхъестественное (при этом возможность общения с "иной сферой" доступна избранным и детям).

С помощью мотива сна автор раскрывает сущность героя, его потаённые желания и проблемы. Через сон мы узнаём прошлое героя, важные моменты его жизни. Сон очень тесно связан у Токарчук со смертью. Сон может быть предзнаменованьем смерти, иногда и жизнь, и смерть -- это сон, как в случае Помещика Попельского. Автор считает, что сон -- это инструкция к процессу умирания, этому необходимо учиться. Вместо уроков физкультуры в школе нам должны преподавать уроки умирания, - считает автор. Многие герои Ольги Токарчук только благодаря сновидениям могут войти в диалог с миром, а именно раскрыть его тайну. Все эти функции мотива сна позволяют нам понять, что сон для Ольги Токарчук -- это единственная существующая реальность. Скорее жизнь больше похожа на сон, даже скорее кошмар (в случае Миси).

В творчестве Токарчук мы наблюдаем использование особых риторических приёмов, стилистики, позволяющей стереть границы между пространством снов и сферой яви. Эта черта характерна и для текстов других авторов, которые свободно опускают границу снов и переходят в действительность. Переход от сна к яви обуславливается сменой языка. Например, метафизичный язык "Правека" обуславливает сны символичные и архетипичные; мрачная, сюрреалистичная Смерть и Cпираль -- образы, возникающие после сна и развивающиеся в течение времени.

Заключение