Шестой день творения в свете биологической науки

Протопресвитер И. Мейендорф, анализируя греческую и византийскую патристическую традиции, находит несомненный консенсус в том, что обе традиции отождествляют наследие грехопадения с наследованием смертности, а не греховности; “греховность видится лишь производной от смертности” ¹⁴.

Греческий богослов Х. Яннарас изгнание первых людей из рая и отлучение от “древа жизни” называет трагедией, которая, однако, сопровождается некоторым особенным деянием Бога. В этом деянии раскрывается Божественная любовь - любовь, стремящаяся преодолеть необратимость падения, поставить пределы порожденному им злу, придать относительный характер непоправимому: “И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные, и одел их” (Быт. 3,21). Кожаные ризы, в которые Бог одел первых людей, по мнению Х.Яннараса, символизируют нашу биологическую ипостась, облекающую личностную инаковость человека. Богослов подчеркивает разницу личностного бытия человека до и после грехопадения: “До грехопадения все биологические энергии проявлялись и действовали в человеке исключительно как выражение образа Божия: именно он конституировал личностную инаковость и способ осуществления жизни через единение в любви. После грехопадения ипостась человеческого субъекта становится биологической, и природные психосоматические энергии служат поддержанию жизни, сведенной к индивидуальному выживанию. Человек не утратил окончательно личностных свойств, не перестал быть образом Божиим, но отныне этот образ скрыт “кожаными одеждами” безрассудства, подверженности тлению и смерти” ¹⁵.

Смертное одеяние свидетельствует одновременно о безмерной любви Божией к человеку и о провиденциальном характере этой любви. Допуская смерть, Бог ограничивает ее действие рамками биологической индивидуальности, устанавливая предел извращения жизни и ее подверженности тлению - дабы зло не было увековечено. Х. Яннарас пишет, что “смерть разрушает не самого человека, но его тленное облачение. Она не в силах посягнуть на его личность, призванную Богом к бытию; все, на что она способна - это разрушить обманчивую жизненную ипостась, биологическую индивидуальность, в которую человек был облачен вследствие грехопадения. Смерть, это порождение греха, обращается против eго кажущегося торжества, проявляющегося в автономии биологического индивидуума. Смерть разрушает грех, губя тленную оболочку и высвобождая экзистенциальные возможности человеческой личности” ¹⁶. Итак, даже после грехопадения перед личностью человека открыт путь к тому, чтобы реализовать себя как ипостась жизни - не биологической, призрачной, смертной, но нетленной и вечной жизни. Эта новая возможность человеческого бытия будет явлена Самим Богом, воплощение Которого станет предпосылкой спасения и обновления человеческого рода.

“Животноподобие” в человеке.

Животноподобие в человеке, в свете вышесказанного, приобретает двоякий характер. Связь с животным миром в человеке изначала имела место и не имела негативного значения. Сам Творец создал Адама из того же самого вещества - земли - которая, по его Слову, произвела и животных. Очевидно, такое устроение имело цель - сохранить связь человека с миром, дабы через него могла освящаться вся природа, все творение. Грехопадение усилило животноподобие через первое врачевство - кожаные одежды - ибо личное бытие человека стало биологическим, причем в такой степени, что привело научную мысль к идее происхождения человека из животного мира.

Святитель Василий Великий в “Шестодневе” исследует создание разных видов животных, и в частности, о водных животных пишет следующее: “Да изведут воды гады душ живых по роду…У рыб собственное свое назначение, собственная своя природа, отдельная пища, своеобразная жизнь. Поэтому ни одно из плавающих животных не может сделаться ручным и вообще терпеть прикосновения руки человеческой…Естество плавающих причастно, по-видимому, жизни менее совершенной, по самому своему обитанию в грубой воде. И слух у них тяжел, и видят тупо, потому что смотрят сквозь воду; у них нет памяти, ни представления, ни понятия о свычке. Посему слово как бы показывает, что в водных животных плотская жизнь управляет душевными движениями; а в животных, живущих на суше, так как жизнь у них совершеннее, все владычество вручено душе… Позна вол стяжавшего, и осел ясли господина своего (Ис. 1:3), но рыба не может знать того, кто ее кормит”. Следующие слова святителя, несомненно, противятся всяким теориям эволюции видов: “Никакое время не повреждает и не истребляет свойств в животных. Напротив того, природа их…протекает вместе со временем”. И далее: “Бог наш ничего не создал как избыточествующего сверх потребности, так и недостаточествующего в чем-либо нужном”. Он призывает уважительно относиться к Творению: “Не презирай рыб потому, что они совершенно безгласны и неразумны; но бойся, чтобы тебе не сделаться и неразумнее рыб, чрез противление постановлению Творца”.

Свт. Григорий Нисский полагает, что в Творении человек занял место среднее между Богом и низшею тварью. “Человеческая природа есть середина между двумя крайностями, отстоящими друг от друга, природой божественной и бесплотной, с одной стороны, и жизнью бессловесной и скотской”. Известно, что свт. Григорий негативно относился к определению человека как микрокосмоса, когда “сравнением со здешним миром пытались возвеличить человеческое, и говорили, что человек есть маленький мир (мйксьн…кьумпн), составленный из тех же стихий, что и все…В чем же, по церковному слову, величие человека? Не в подобии тварному миру, но в том, чтобы быть по образу природы Сотворшего”.

Следующие слова святителя относятся, несомненно, к состоянию человека после грехопадения. “Чем бессловесная жизнь пользуется для своего сохранения, то, привнесенное в человеческую жизнь стало страстями. Ведь гневом сохраняются хищники, сластолюбие спасает многородящих животных; трусость - слабого и страх - легкоуловимого более сильными, а прожорливость более тучного”. “Человек носит двойственное подобие противоположному: боговидностью разумения преображаясь в божественную красоту, а от стремлений, возникающих от страсти, имея особенности, свойственные скотскому”. “Расположение к гневу сродно влечению бессловессных, но возрастает в союзе с помыслами. Отсюда и ненависть, зависть, ложь, коварство, лицемерие. Все это от злого земледелия ума”.

Святые Отцы не оставили систем своего богословствования и склад мышления их был иной. Отцы если и не знали многого, что стало известно нам, все же были глубже в своих прозрениях. До конца познать глубину Отцов можно, по его авторитетному мнению, только приобщаясь их духовному опыту, а не при схоластическом, теоретическом изучении. Антропологические воззрения свв. Отцов не были системными; часто в суждениях ими не отделяется состояние человека до и после грехопадения, поэтому для рационалистов и эмпириков-экспериментаторов, каковыми в большинстве являются научные работники, мнения свв. Отцов могут не иметь соответствующей авторитетности.

Тайна человека, его внешнего животноподобия, может быть раскрыта только через исследование понятия человеческой личности. Жизнь животных инстинктивна, даже при том, что свт. Василий Великий допускает наличие у животных особого рода душ, существование животных неличностно. Отсутствие разума, волевого начала, способности к целеполаганию, религиозной жизни и многих других личностных характеристик, несмотря на внешнее сходство биологических потребностей или устроения тела (животноподобие), существенно ограничивает истинность гипотезы кровного родства (единосущия) животных и человека.

Генезис невидимого и видимого мира, и, в особенности, человека был актом Божественной Премудрости, так что извращение дара Божественной свободы в обоих мирах не уничтожило творение, ибо в творении человека имманентно имелась возможность врачевания Творцом падения первых людей. Откровение об этой возможности есть уже в первых трех главах книги Бытия. Таким существенно важным откровением о логосном принципе творения и будущем Боговоплощении является: сотворение человека по образу Божьему (Быт. 1,27), сотворение человека в двух ипостасях - мужчины и женщины - Семя которой, как известно, стерло главу змия, обетование человеческому роду Спасителя после грехопадения Адама (Быт. 3,15); акт Божественного Промышления, (“благословение” по Нелласу Панайотису, “лекарство” согласно Николаю Кавасиле) - первое врачевание грехопадения - облечение в кожаные одежды (Быт. 3,21); сотворение (рождение от Адама) Евы девственницей, ибо только через девственное рождение мог воплотиться Бог, дабы частично воспринять “кожаные одежды” (тленность, смертность и безукоризненные страсти), совлечься их через нетление произволения и этим вернуть человеку возможность обужения.

Первое врачевание - кожаные одежды - имело внешние последствия в том, что человек стал “скотоподобен” (Мефодий Олимпийский, Григорий Богослов), причем до такой степени, что в XIX веке возникла научная идея кровного родства человека и животных.

4. Наука о происхождении человека

Научный антропогенез и приматология

Животноподобие в человеке с развитием опытно-научного отношения к миробытию и с одновременным отказом от познавания духовного мира и Богопознания, привело к тому, что связь человека с тварным миром стала пониматься не как сюндесмон, но как связь биологическая; царственное положение человека в таком познании стало вершиной эволюционного процесса, раскрывающегося как развитие от низшего животного мира к миру более высокому, социальному. Социальность в организации человеческих особей универсальной теорией эволюции не отрицается, но выводится из предпосылок, которые имеют противоречивый характер.

Антропогенезу в эволюционной теории в настоящее время уделяется немного внимания. В частности, в учебнике по дарвинизму для студентов биологических специальностей университетов антропогенезу отведено 29 из 335 страниц (8,6%). Очевидно, в этом выражается научная позиция, которая полагает для себя совершенно ясной и неопровержимой теорию происхождения человека от животных - общего предка с человекообразными обезьянами. Некоторые умозаключения из упомянутого руководства заставляют, однако, сомневаться в обоснованности такого отношения к происхождению человека. Упоминая главный фактор эволюции - естественный отбор - авторы вводят некое ограничение сего отбора: “Несомненно, на ранних этапах развития общества должен был существовать отбор, направленный к возникновению способности ставить превыше всего интересы племени, жертвовать собственной жизнью ради этих интересов. Это и было предпосылкой возникновения социальности, о чем говорил еще Дарвин - “…те общества, которые имели наибольшее число сочувствующих друг другу членов, должны были процветать больше и оставить после себя более многочисленное потомство” ¹⁸. Именно отбор по “генам альтруизма” вывел человека в люди! В основе возникновения Человека разумного как вида лежат альтруистические наклонности, определявшие преимущество их обладателей в условиях коллективной жизни.

Таким образом, постулируется, что эволюция человека определялась не жестокой борьбой за выживание в условиях недостатка пищи, пещер для укрытия от холода или даже превращением подручных камней и палок в орудия труда, а альтруистическими наклонностями. Такое умозаключение более чем странно. Дарвин мог говорить о сочувствии у членов племени, поскольку пытался соединить в своем мировоззрении знания богослова (известно, что он готовился к пастырскому служению) и опыт естествоиспытателя, мог высказывать предположения как апологет Шестоднева (до некоторого момента в его жизни так и было - и это признают эволюционисты), но апология отбора по генам альтруизма - это уже апология неестественного отбора!

Отечественные ученые - специалисты в области антропогенеза - склонны критиковать Дарвина. М. Ф. Нестурх пишет: “Огромное значение фактора труда осталось малозаметным для Дарвина, хотя в разделе о естественном отборе он и говорит о применении нашими предками различных предметов в качестве орудий. Поэтому Дарвин допускает ошибку, когда приписывает естественному отбору основную роль не только в процессе становления человека, но даже в жизни современного человечества”. Далее автор указывает: “Большинство гипотез буржуазных ученых обладают тем коренным недостатком, что биологизируют процесс антропогенеза. Дарвин не вполне избежал этой опасности; но положительные стороны его трудов, его материалистическое учение об эволюции и об антропогенезе в неизмеримой степени покрывают и которые недостатки его эволюционной теории” ¹⁹. Гипотез антропогенеза насчитывается более десятка. Перечислим их по названиям:

1. Дарвинизм (1871); 2. Трудовая Энгельса (1896); 3. Доместикационная Е. Фишера 4. Эндокринная Кизса (1926); 5. Фетализационная Луи Болька (1926); 6. Ортогенеза Вейдкенриха (1947); 7. Тарзиальная Ф. В. Джонса (1929); 8. Тарзиальная Т. Осборна (1930). 9. Симиальная Ф. Амегино (1934); 10. Ологенизма Ж. Монтадона (1934). 11. Моногеническая гиббоидная А. Шульца (1950); 12. Моногетическая шимпанзоидная Г. Швальбе (1923), Вейнерта и Грегори (1951); 13. Полигенетическая Г. Кляча (1936).

Среди отечественных ученых трудовой теории антропогенеза противопоставлялась теория номогенеза Л. С. Берга. Примечательно, что трудовая гипотеза Энгельса, предложенная в конце 19-го века второй после Дарвина, в 20-м веке, по крайней мере, 12 раз пересматривалась учеными-европейцами, которые, по-видимому, не хотели считать трудовую деятельность гипотетического “предка” человека и обезьян органо-, рече- и мыслеобразующим фактором антропогенеза.

Трудовая гипотеза (или как считают сами последователи - теория) нашла благодатную почву в условиях государственного атеизма. Фундаментом все-таки был дарвинизм: убедившись в наличии эволюционного процесса в мире растений и животных, Дарвин логически пришел к мысли о том, что сам человек должен был появиться путем эволюции из низших форм. И Дарвин это доказал, собрав предварительно громадное количество фактов. Изгнав идеи телеологической целесообразности и неизменности из учения о животных и растениях, Дарвин доказал, что и человек не составляет исключения, а является продуктом эволюции животного мира. Человек вовсе не результат чудесного творения: тот, кто не смотрит подобно дикарю на явления природы как на нечто бессвязное, не может больше думать, чтобы человек был плодом отдельного акта творения.

Трудовая гипотеза происхождения человека, несмотря на явные противоречия и основанная не на фактах (которыми могут быть, например, костные останки), а на предположениях, стала общепринятой в нашей стране. Предполагается, например, что переход наших предков к пользованию орудиями произошел еще в плиоцене, вероятно, в процессе добывания пищи и при защите от врагов. Этот переход явился формой чисто биологического прогрессивного приспособления наших предков в борьбе за существование и оказался для них чрезвычайно выгодным.

Складывается впечатление, что ученые ищут не Истину, а выгоду: Созданная Энгельсом трудовая теория антропогенеза является верным оружием в борьбе против всех антиматериалистических гипотез антропогенеза и против всяких религиозных измышлений о сверхъестественном происхождении человека: труд - источник всякого богатства, утверждают политико-экономы. Он действительно является таковым наряду с природой, доставляющей ему материал, который он превращает в богатство. Но он еще и нечто бесконечно большее, чем это. Он - первое основное условие всей человеческой жизни, и притом в такой степени, что мы в известном смысле должны сказать: труд создал самого человека. Ф.Энгельс в “классическом” произведении “Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека” пишет: “Рука, таким образом, является не только органом труда, она также и продукт его…Но рука не была чем-то самодовлеющим. Она была только одним из членов целого, в высшей степени сложного организма. И то, что пошло на пользу руке, пошло на пользу всему телу, которому она служила”.

По мнению Энгельса, усложнение функциональной деятельности и строения руки оказало в силу закона соотношения органов известное положительное влияние на развитие головного мозга, которое, с другой стороны, стимулировалось влиянием первоначального звукового языка и позже членораздельной речи. Язык и речь развились в небольшом коллективе первобытных людей прежде всего в силу необходимости взаимного общения, вытекающей из существа трудовой деятельности.

Откуда взялся закон (по Максиму Исповеднику - логос) соотношения органов? Как социальное может изменять биологию, если биология одновременно является условием и предпосылкой социальности?

Дарвин был более последователен. Например, он полагал, что “ближайшим предком человека была древняя человекообразная обезьяна типа шимпанзе. В качестве все более и более древних предков Дарвин называет: низшую обезьяну примитивного строения, полуобезьяну, низшее плацентарное млекопитающее, примитивное сумчатое, однопроходное, далее пресмыкающееся, или рептилию, амфибию, двоякодышащую рыбу, ганоидную рыбу, ланцетника, наконец, общего предка ланцетника и асцидий. Эта родословная человека в общем является верной и по настоящее время с тем отличием, что известно гораздо больше стадий, которые к тому же несравненно лучше изучены”.

Примечательно, что апологеты трудовой теории антропогенеза напрасно обвиняют Дарвина в невнимании к социальным вопросам в происхождении человека. Он, например, цитирует некоего герцога Аргайля, который утверждал, что организация человека отклонилась от организации животных в сторону большей физической беспомощности и слабости - уклонение, которое из всех других всего меньше можно приписать естественному подбору (нагота, незащищенность тела, отсутствие когтей, слабая физическая сила, слабое обоняние, медленность в беге, потеря способа влезать на деревья и проч.). Дарвин объясняет смысл этого: “Свирепое животное, обладающее большим ростом и силой и способное, подобно горилле, защищаться от врагов, по всей вероятности, не сделалось бы общественным. Последнее обстоятельство всего больше помешало бы развитию у человека его высших духовных способностей, как например, симпатии и любви к ближним. Поэтому для человека было бесконечно выгоднее произойти от какой-либо слабой формы”. Вот где корни “генов альтруизма” современных эволюционистов.

М. Ф. Нестурх подчеркивает, что “особенное внимание Дарвин уделил рудиментарным органам и образованиям атавистического порядка, которые как бы противоречили общему характеру строения человеческого тела. Противоречили они и телеологическим объяснениям его “совершенства”.. То есть, рудименты у Дарвина как бы противоречили совершенству человека, у его последователей таковые образования уже однозначно свидетельствуют против телеологии, то есть Божественного принципа целеполагания в Творении, который входит в понятие образа Божия в человеке как проявление человеческого сознания и его личностного бытия.

Следует отметить, что научное понятие “рудиментарные органы” является весьма неоднозначным. До середины ХХ века рудиментом слепой кишки считался червеобразный отросток, хирурги даже проводили профилактическую аппендектомию новорожденным, чтобы предотвратить возможное воспаление (аппендицит - наиболее часто встречающаяся болезнь в неотложной хирургии) и тем самым снизить смертность от этого заболевания. В последствии выяснилось, что аппендикс имеет свою важную функцию и входит в иммунную систему организма. Ученики упомянутых хирургов показали, что среди пациентов их учителей у 84% развились раковые опухоли. Примерно то же происходило с удалением миндалин. В настоящее время понятие “рудиментарный орган”, как считают многие учение, пора упразднить. Между тем, эволюционисты продолжают считать наличие рудиментов доказательством эволюции видов.

Обратимся к сочинению известного ученого, лауреата Нобелевской премии И. И. Мечникова “Этюды о природе человека”, которая вышла в свет через десяток лет после работы Ф.Энгельса о роли труда в превращении обезьяны в человека. И.И.Мечников в упомянутой книге проанализировал дисгармонии в устройстве человека по отдельным анатомическим системам. Автор пишет: “В человеческом организме не одни только пищеварительные органы представляют большую или меньшую степень естественной дисгармонии в строении и в отправлениях. Великий немецкий физиолог Иоганн Мюллер более полувека тому назад доказал, что поправка абберации нашего глаза, по-видимому, наиболее совершенного из наших органов, далеко не полна. Другой великий немецкий ученый, Гельмгольц, заметил, что точное изучение оптической организации глаза привело его к большому разочарованию. “Природа, - говорит он, - как будто намеренно собрала противоречия с целью разрушить все основы теории предустановленной гармонии между внешним и внутренним мирами”. Не один глаз, но и все другие аппараты, посредством которых мы знакомимся с внешним миром, представляют большую естественную дисгармонию. В этом кроется причина неуверенности относительно источников нашего познавания. Память, эта способность сохранять следы психических процессов, развивается гораздо позднее многих других отправлений нашего мозга. Если бы человек рождался с такой же более высокой степенью развития, как новорожденная морская свинка, он, вероятно, гораздо лучше понимал бы рост своего познавания реального мира” ²⁰.

Для раскрытия темы сотворения человека Богом и, соответственно, сомнительности теорий и гипотез происхождения человека как эволюции некоего животного, исследование И. И. Мечниковым дисгармоний в устройстве человеческого тела дает много поучительных научных фактов. По правилам цитирования авторов редактирование текста запрещается, поэтому медицинская терминология вынужденно сохраняется.

Продолжение цитаты: “Мы не будем останавливаться на этих несовершенствах и дисгармониях нашего сознания и перейдем к изучению органов воспроизведения вида. Как мы видели, главный орган индивидуальной жизни, пищеварительный канал, далеко не доказывает совершенства человеческой природы. Не придем ли мы к более утешительным результатам в этом отношении, исследуя органы воспроизведения? Мы выбрали механизм, посредством которого оплодотворяются цветы - половые органы растений. У последних жизнь всегда обеспечена поразительными по своему совершенству аппаратами и отправлениями. Наблюдается ли то же самое в роде людском? Подобное изучение мужских и женских органов воспроизведения указывает на весьма сложную смесь элементов, имеющих различное происхождение. Части, переданные из очень отдаленной эпохи, находятся рядом со сравнительно недавно приобретенными…

Внутренние половые органы указывают до известной степени на обоеполое происхождение. У мужчин наблюдаются остатки женских половых органов, рудименты матки, фаллопиевых труб. Наоборот, у женщин находят следы мужских половых органов. Следы эти в форме рудиментарных органов (известных под названием органов Вебера, Розенмюллера и т.д.) еще и теперь более или менее часто встречаются у взрослого человека. Они совершенно бесполезны и, как это часто наблюдается относительно атрофирующихся частей, могут давать начало уродствам или опухолям, более или менее вредным для здоровья. Сравнение остатков рудиментарных половых органов у людей и у животных показывает, что у человека некоторые из них исчезли в большей степени, чем у нижестоящих млекопитающих. Так, канал зародышевой почки (известный под названием вольфова тела) только в очень редких случаях встречается у взрослого человека, между тем как он существует в течение всей жизни у некоторых травоядных (в виде органа, называемого каналом Гертнера). Но, несмотря на это, внутренний половой аппарат человека заключает разные зачаточные органы, всегда бесполезные, иногда более или менее вредные для здoровья и жизни. Рядом с этими остатками органов, переставших быть полезными с незапамятных времен, половая система человека заключает и недавно приобретенные части. Последние нам особенно интересны, так как в них можно предполагать значительное приспособление к половому отправлению.

В мужском поле разница между человеком и антропоморфными обезьянами обнаруживается отсутствием одного органа; в женском же нас поражает явлением обратного порядка. Девственная плева, или гимен, составляет настоящее приобретение человеческой породы. С гораздо большим правом, чем “малый гиппокамп”, задняя доля и задний рог больших полушарий, могла бы девственная плева служить аргументом в глазах ученых, во что бы то ни стало добивающихся присутствия какого-либо органа, исключительно свойственного человеку и отсутствующего почти у всех других животных, не исключая человекообразных обезьян.

Недавнее приобретение этой девственной плевы в роде человеческом вполне соответствует позднему развитию ее у женского зародыша. По согласным наблюдениям нескольких исследователей, она появляется только на 19-й неделе беременности, а иногда и позднее.

В прежние времена, когда наукой допускалось, что приобретенные свойства легко передаются по наследству, спрашивали себя, отчего же гимен, разрываемый в течение стольких поколений, не обнаруживает никакой наклонности к исчезновению? Этот пример является одним из тех, которые всего более пошатнули теорию передачи потомству признаков, приобретенных в течение жизни. Несмотря на свою бесполезность для современного человечества, существование девственной плевы тем не менее, очевидно, имеет свою причину. Как было упомянуто выше, наука еще не решила этой задачи” (конец цитаты).

Данные эмбриологии, свидетельствуют о том, что внутриутробно и после рождения имеется принципиальная разница в развитии родовых путей у человека и обезьян. В частности, у человека к шестому месяцу беременности полностью формируется человеческое “телесное устроение”; в то время как обезьяны рождаются с закрытым эпителиальной пробкой вагинальным просветом, который остается таковым до момента половой зрелости. Остатки этой пробки являются гомологичным девственной плеве образованием в тех случаях, когда они обнаруживаются у обезьян (например, гориллы).

Данные научной антропологии, не объяснимые эволюцией

Универсальная теория эволюции в большей степени занималась костными останками и поиском “недостающего звена”, чем сравнительной анатомией человека и человекообразных обезьян. Иначе факт телесных признаков девственности - “ключей девства” или “печати девства” - в человеческом роде не прошел бы мимо ее внимания.

Таким образом, имеется научный факт - один из органов отсутствует у обезьян, но имеется у человека. Какова причина данного отличия? Попытаемся с позиций эволюционистов оценить вышеупомянутую информацию.

Сыграл ли свое значение в формировании у человека ключей девства общественно-полезный труд (по Энгельсу), к которому так и не пришли обезьяны? Очевидно, нет. Общественно-полезная трудовая деятельность вряд ли может сказаться на анатомии половых органов женщины, особенно в возникновении новой структуры; гораздо вероятнее в эволюционном отношении атрофия и исчезновение любой анатомической структуры, не несущей специальной физиологической или физической нагрузки. В качестве гипотезы допустимо предположение, что труд может изменить форму руки, грудной клетки, тазовых костей и даже строение носа прообезьяны-прочеловека через развитие речи, но невозможно себе представить вид трудовой деятельности, которая могла бы изменить устроение родовых органов женщины.

Имела ли значение борьба за существование видов? Как возникло различие в строении родовых путей у так называемого общего предка человека и обезьян? Что, с научной точки зрения, привело к тому, что в человеческом женском роде развились телесные признаки девственности, а у приматов их не образовалось? Если взять за отправную точку главный двигатель эволюции, о котором упоминалось выше - выгоду - то какие преимущества в формировании вида Homo sapiens давало возникновение ключей девства? Может быть, это предупреждало проникновение инфекции в брюшную полость? Вопрос исследован учеными, которые, впрочем, выявили, что для сохранения здоровья гимен не имеет никакого значения. Очевидно, девственная плева не могла иметь никакого значения в борьбе за существование видов и в естественном отборе, иначе таковая была бы и у высших обезьян, поскольку в гипотетической борьбе они выжили!

Как известно, все органы, не имеющие известной науке специальной жизненной функции у человека, огульно заносились в список рудиментов, следовательно, их можно было оставить без научного внимания. Однако, печать девства, по определению самих эволюционистов, не может быть рудиментом, несмотря на то, что встречается у всех членов популяции, но, во-первых, не имеет определенной физиологической функции, каковую обычно в минимальном выражении имеют рудиментарные органы; во-вторых, таковая тогда была бы и у предшественников Homo sapiens. Она не может быть и атавизмом - иначе только некоторые “особи” популяции имели ее, хотя афункциональность ее не противоречила бы науке (по определению понятий “рудимент и атавизм”).

Таким образом, можно констатировать, что у человека (его женского рода) имеется телесная особенность, не встречающаяся у приматов (и вообще в животном мире), которую нельзя отнести к рудиментам или атавизмам, или к новообразованиям эволюционного процесса, якобы существующего в природе. Этот факт не может быть научно объяснен из теории происхождения видов, естественным отбором и прочими движущими силами эволюции.

Количество теорий или гипотез антропогенеза, взаимно противоречащих друг другу, доходит до полутора десятков. Этот факт говорит о том, что истина о происхождении человека из среды животного мира не абсолютна, в любой момент может появиться новый научный факт, который даст повод критиковать предшественника, как это случилось с Дарвином.

Животноподобие в человеке в биологическом отношении (телесном устроении), таким образом, и для научной антропологии становится противоречивым состоянием. Второстепенные, до сих пор остававшиеся без внимания ученых, отличия человека от приматов, разделяют научный антропогенез и приматогенез так, что между ними не остается ничего общего.

О двойственной стороне животноподобия в человеке с точки зрения святоотеческой антропологии сказано выше. Современная богословская интерпретация понятия “кожаных риз”, образа Божьего в человеке, логосность сотворения мира и человека проясняют без гипотез то, что ученых ставит в тупик. Для православной антропологии животноподобие человека двояко, но не противоречиво: ключи девства в женском роде (телесный аспект), наряду с образом Божиим в человеке (духовный аспект), есть свидетельство сотворения человека Богом, свидетельство истинности Шестоднева и грехопадения первого человека (Быт. 1-3). Это свидетельство утверждается новым творением в Воплощении Иисуса Христа.

“Печать девства” как свидетельство ветхого и нового Творения

Воплощение (вочеловечение) Логоса - Ипостаси Святой Троицы - Иисуса Христа совершается как окончательное врачевство падшей человеческой природы, как исцеление разрыва в связи Творца и твари. Первое врачевство - кожаные одежды - не было достаточным; как покров для падшей человеческой природы оно необходимо включало в себя не только последствия грехопадения, но способ наследования греха, поскольку “половое общение, зачатие, рождение, кормление грудью, младенческий и старческий возраст - все это возникает в результате появления в человеке тленности, смертности и страстности”.

После воспитания человека многими способами “Бог, наконец, показывает в отношении к нему великое море человеколюбия. Ибо Сам Творец и Господь берет на себя борьбу за Свое собственное создание, и самым делом становится Учителем. И так как враг прельщает человека надеждою на получение божественного достоинства, то Он снабжается одеянием плоти как приманкою, и выказывает вместе благость и мудрость и праведность, и могущество Божие: благость, потому что Он не презрел немощи Своего создания, но сжалися над ним, простер Руку; праведность же потому, что после того как человек был побежден, Он не делает, чтобы другой победил тирана и не вырывает человека силою из рук смерти, но того, кого некогда смерть порабощает себе через грех, этого Благий и Праведный опять сделал победителем и, что именно было затруднительно, опять привел в первобытное состояние посредством подобного; а мудрость потому, что Он нашел самое благоприличное уничтожение затруднительного… Ибо что больше того, что Бог сделался человеком?” - пишет св. Иоанн Дамаскин ²¹.

Боговоплощение совершается чудесным образом - через Деву - подобно тому, как Ева была рождена из Адама без матери, так Христос рождается от Девы без плотского отца, дабы восприняв человеческое естество с его немощами, пребыть чистым от того, что именуется “растлением произволения”.

О тайне соединения во Христе человеческой немощи и Божественного величия Епифанович говорит, ссылаясь на Максима Исповедника, что она совершенно недомыслима. “Постижима лишь цель (льгпт) ее, именно - наше спасение. Спасение есть соединение с Богом, обожение; спасается все, что соединяется с Богом… Изгоняя из естества греховное рождение, Господь не принял рождения от семени и связанного с ним [рождением от семени] греха. Как чистый от греха, Он мог быть свободным от тления, этого наказания за грех, как свободен был от него и первозданный Адам, но в целях искупления [врачевания] Господь добровольно принял наказание за грех - наше тление, - чтобы Своими неправедными страданиями уничтожить наше праведное наказание. Господь, таким образом обновил законы естества, возродил в Себе естество человеческое, иначе говоря - усвоил безгрешность первозданного Адама, не приняв, однако, его нетления, а с другой - во всем уподобился нам, стал за нас грехом, клятвой, усвоивши тление падшего Адама, без его, однако, греха” ²².

Протопресвитер Е. Аквилонов, ссылаясь на свт. Василия Великого, пишет: “Как первый Адам получил бытие не от сочетания мужа и жены, но образован из земли, так и последний Адам принял тело, образовавшееся в девической утробе, чтобы через плоть быть в подобии греха (Рим. 8,3). А чтобы это необычайное рождение не было решительно невероятным для тех, которые не признают Божия домостроительства, - Творец создал таких животных, у которых может рождать один женский пол без соединения с мужеским” ²³.

П. Евдокимов отмечает, что Новой Евой III Вселенский Собор провозгласил Богородицу. “Женщина получает обетование спасения [Быт. 3,15]: к женщине обращена весть Благовещения [Лк, 1,28], женщине прежде всего является Воскресший Христос [Ин. 20,13] и “жена, облеченная в солнце есть образ нового Иерусалима” [Откр. 12,1]. Библия делает женщину религиозным принципом человеческой природы. Она - уста человечества, которыми смиренное fiat (“да будет мне по слову твоему” [Лк. 1,38]) рабы Господней отвечает на творческое fiat Небесного Отца [Быт. 1]; она является этим свободным “да” всего человечества, которое полагается в дело Воплощения как его необходимое человеческое основание” ²⁴.

Прот. Иоанн Мейендорф отмечает, что “еще со времен Иустина и Иринея первоначальная христианская традиция начала проводить параллель между Быт. 2 и отчетом о Благовещении у Луки и обращать внимание на контраст между обеими девственницами, Евой и Марией, используя противоположность между ними как символ двух возможных вариантов употребления человеком его тварной свободы: в первом случае имело место поражение, Ева поддалась искушению диавольскому, сулившему ей ложное обожение; во втором мы имеем смиренное приятие воли Божией” ²⁵.

Х.Яннарас подчеркивает, что речь идет не просто о согласовании человеческой воли с Божественной. “Речь идет о единственном в своем роде экзистенциальном факте взаимопроникновения жизни нетварной и жизни тварной”. Зачатие Христа “не обусловлено никакой естественной [природной] необходимостью или целесообразностью; никаким вожделением, страстностью, эгоистическим стремлением к наслаждению или инстинктом продолжения человеческого рода…Именно благодаря свободе по отношению к естественной необходимости Пресвятая Богородица остается Девою и после рождения Иисуса” ²⁶.

Краткий обзор высказываний свв. Отцов и современных богословов о Боговоплощении дает право полагать, что изначальная девственность человеческой природы (выше говорилось о сотворении Адама из девственной земли и рождении Евы от Адама без матери) имеет не второстепенное, а сущностное значение в Воплощении Спасителя.

Ключи девства в женском роде есть свидетельство сотворения Богом человека, свидетельство против биологического кровного родства человека и животных Человеческое естество иноприродно животным. Только таким образом объясним факт наличия ключей девства у потомков Адама и Евы. Наличие внешних телесных знаков девства в мужском роде не было необходимо: в Боговоплощении мужчина не мог иметь участия (Быт. 3,15).

Таким образом, святоотеческое богословие логосно преодолевает необъяснимую дисгармонию (И.И.Мечников), перед которой бессильной оказывается научная антропология.

Теории антропогенеза, возникшие в связи с гипотезой Ч.Дарвина о происхождении человека и обезьян от общего предка, являются тупиковыми направлениями в научном познании человека. Современные отечественные ученые прямо противоречат основному принципу эволюции - естественному отбору - заявлением о том, что социальность в первобытных человеческих группах обеспечивалась “генами альтруизма”. Биология и смежные с ней науки (анатомия, эмбриология, биохимия) выявляют такие факты различия телесного устройства человека и обезьян, необъяснимые эволюцией, что вопрос об общем предке, ископаемых останков которого до сих пор не найдено, по-видимому, можно считать закрытым. Исследование животноподобия в человеке выявляет в телесном устроении человека отличия от животных, бесполезные с точки зрения выгоды в эволюции - только для женского рода человека характерна анатомическая структура, которая в богословии именуется “ключами девства” или “печатью девства”.

С позиций святоотеческой антропологии обнаруженные на сей день факты анатомии человека, а также данные эмбриологии, молекулярной биохимии, логично и непротиворечиво объясняют то, на что не может дать ответ научная антропология. Святоотеческая антропология исходит из принципа сотворения человека Богом, следовательно, приведенные факты научного характера свидетельствуют о истинности событий шестого дня Творения (Быт. 1-2) и опровергают единосущие человека и животных (в частности, обезьян).

грехопадение антропология религия наука

5. Религиозное и научное познание Творения

Религиозное познание Творения

Познание Творения (генезиса, а после Воплощения Спасителя - и кинезиса) - обширный по объему раздел церковного предания, усвоение которого, в силу всеобщей рационализации образования и обширности информационных массивов, обрушивающихся на современного человека, значительно затруднено.

В православии познание творения и человека после Откровения Бога в Личности Иисуса Христа, раскрытое в святоотеческом богословии, богословски в главных положениях теоретически завершено. Целостная истина о мироздании в настоящее время представлена православным мировоззрением, которое предполагает познание Истины в форме овладения ею как целожизненным усвоением, с вовлечением в познание всех сил души - веры, разума, воли - имея целью то, что именуется в православии спасением. Это идеальная модель всякого познания, образования и воспитания человека. Модель эта реализуется в семье как “малой церкви”, в православной школе, других церковных образовательных учреждениях и, в наиболее совершенной форме, в Церкви как Теле Христовом (1 Кор. 12,27; Еф. 4,12).

На практике эта модель реализуется по-разному - в силу того, что не всякий в состоянии сделать Богопознание своей целожизненной целью, с другой стороны, упомянутые силы души выражены в каждой человеческой личности неодинаково, вплоть до того, что вера в Бога замещается неверием, разум становится идолом с претензией на то, что способен дать ответ на все возможные вопросы познания, а воля приобретает автономность (“я хочу”), характерную для самоутверждающегося “Я” падшего человека.

Даже в таком крайнем случае сохраняется всеобщая вера в то, что мир познаваем, имеет присущие ему законы развития, которые можно познавать дискурсивным мышлением, но лишь отчасти, поскольку лишь отчасти в познание вовлекаются силы души, которыми познается целостная истина. Это путь науки, через веру во всемогущий разум познающей Божие творение.

Из этого следует, что совершенное религиозное познание мира и человека не является по существу противоположным научному познанию, которое является лишь познанием отчасти, как бы через “тусклое стекло” (1 Кор, 13,12). Истинное отношение религиозного познания и науки можно выразить следующими словами: “При всей сложности взаимоотношений с христианством она [наука] содействует достижению зрелости христианской мысли и лучшему пониманию им скрытой логосности мира, что важно и для внутренней зрелости человека в деле его спасения”. Иными словами, роль истинных наук важна тем, что наука может способствовать целожизненному поиску Истины о мире и человеке, актуализировать все “инструменты” Богопознания - волю, разум и веру в Творца мира и человека.

Протестантское понимание отношения религии и науки

Православное, то есть общепринятое и согласное со святоотеческим Преданием, отношение к научному познанию мира в настоящее время практически отсутствует. Об этом говорилось в первом разделе. Отечественные богословы и ученые живут представлениями об антагонизме, несовместимости религии и науки, разных сферах приложения науки и богословия и т.д. Ученые обсуждают стереотипы в дискуссиях об эволюции, соотношение постулатов веры, эволюционизма, креационизма и естествознания, но трудно четко выявить среди многих мнений узловые проблемы, которые, несмотря на эти стереотипы и противоречащие постулаты, могли бы стать основой диалога. В какой-то мере за это несут ответственность православные богословы, для которых свойственны свои стереотипы и даже заблуждения, по крайней мере, в отношении восприятия научного знания.

Творческий поиск и работа в этом направлении необходима в связи с тем, что легко от веры в несовместимость религиозного и научного познания мира прийти к “протестантским парадигмам”, которые, например, подробно изучены и изложены в книге И. Барбура “Религия и наука: история и современность”.

Автор анализирует способы соотношения науки и религии, модели и парадигмы, сходства и различия, исходя из неправославного учения о творении и человеке. Две цитаты: “Я полагаю, что в эволюционной перспективе мы можем рассматривать и человеческую, и божественную деятельность в личности Христа как продолжение и усиление того, что происходило до Него. Мы можем воспринимать Его как новую стадию эволюции и как новый этап божественной деятельности. Христос как личность (не просто как тело) был частью продолжающегося процесса, который можно ретроспективно проследить через австралопитека и ранние формы жизни вплоть до формирования атомов первозданных звезд”. “Я полагаю, что сегодня, переформулируя христологию, мы должны учитывать смысл классических доктрин [Никейский Символ веры, определения Халкидонского Собора], но использовать для его [смысла] выражения категории отношения и истории, а не сущности. В том, что касается человеческой стороны этого отношения, мы можем говорить о Христе как о человеке, который в своей свободе полностью предал себя Богу. Благодаря открытости Христа Богу, Его жизнь стала для нас проявлением божественных целей…Иными словами, уникальным в личности Христа было его взаимоотношение с Богом, а не Его метафизическая сущность” ²⁷.

Таким образом, святоотеческая христология переформулируется, а точнее сказать, извращается так, что от догмата о Воплощении Спасителя не остается ничего - Христос, по И. Барбуру, есть человек, более всех других открытый Богу и единосущный австралопитеку.

Подобный вывод имеет истоками не достижения западных ученых в исследовании творения, а извращенное протестантское богословие. В пренебрежении к истинным наукам можно дойти до худшего, если не разъяснять терпеливо, что христианское понимание сотворения мира не является общим с иудаизмом и исламом. В предисловии к альманаху Общества креационной науки, например, написано, что мусульмане “как известно, разделяют христианскую концепцию сотворения мира”. Что при этом имел в виду редакционный совет альманаха, остается только гадать. Общеизвестно, что мусульмане в едином Боге отрицают троичность Лиц, а следовательно, и новое творение во Христе.

Креационная наука

Креационизм (лат. - creatio - творение), как мировоззрение, возник одновременно с Откровением о сотворении Богом мира. Креационная наука появилась как узкое понимание креационизма с 60-х годов ХХ века в протестантской среде (Генри Моррис, Джон Уиткомб). Внутри этой науки выделяются два направления. Первое - естественнонаучное - в методологии опирается исключительно на современные научные исследования, результаты которых используются для критики эволюционных теорий. Второе - “библейский креационизм” - использует наряду с естественнонаучными и библейские предпосылки. Но, “поскольку исследования во втором направлении определяются некоторыми допущениями, то они не предназначены для внешней полемики, но важны для развития креационизма как целостной системы знаний”.

Научное познание мира сделало весьма многое для того, чтобы вера в эволюцию была ослаблена. Астрономия, физика, биология, анатомия человека, теория информации и другие науки выявляют факты, противоречащие теории универсальной спонтанной эволюции неживого и животного мира. Креационная наука, таким образом, лишь использует и обобщает то, что ей по праву не принадлежит.

На очень важные вопросы научные креационисты (так же как и эволюционисты) не могут дать ответа. Такими вопросами являются наличие в миробытии тления и смерти, ибо Бог смерти не сотворил, тем более, если живое, то есть смертное, не произошло от неживого. Свт. Василий Великий в беседе от том, является ли Бог причиной зла, говорит: “Так не сотворил Бог смерть, но мы сами навлекли ее на себя лукавым произволением”. Другой наиважнейший вопрос - какую природу воспринял в Боговоплощении Иисус Христос, человеческую или какую-то другую, если естество человека не иноприродно животным? Ограничение по библейским допущениям не позволяет естественнонаучному направлению креационной науки даже ставить такие вопросы на обсуждение.

Главный стереотип мышления ученых-креационистов состоит в том, что большинство их пока остается в рамках первых глав Бытия (генезиса). Необходима смена стереотипа - без проповеди Воплощения Богочеловека и Его нового Творения антропный принцип, геологические особенности формирования золотых россыпей и пр., не могут не вызывать возражений или сомнений у ученых, верующих в случайное происхождение мира, жизни и человека как производного от животных.

Ограничения, относящиеся к христологии, которые сознательно вводят в “проповедь” креационизма апологеты креационной науки, делают ее явлением двусмысленным, фактической попыткой внедрения протестантских идей в трудно складывающиеся отношения ученых и православных богословов.

Вред этой “науки” состоит в том, что она молчит о Воплощении Спасителя, новом творении и новой твари (2 Кор. 5,17), и, в итоге, является апологетикой протестантского понимания Откровения, поэтому неприемлема для православной святоотеческой антропологии. Более того, креационная наука создает угрозу для тройческого богословия, ибо ученые-христиане, не различая библейского креационизма (Библия - не только Ветхий Завет) и креационной науки, говорят о монотеизме, объединяя в этом понятии иудаизм, ислам и христианство.

Научное познание Творения

Эволюция как заблуждение

Теория универсальной спонтанной (самослучайной) эволюции, как система научного объяснения миробытия, является неистинной наукой. Этот вывод следует из внутренней противоречивости этого мировоззрения, невозможности экспериментальной проверки гипотез, выдвигаемых этой “наукой”, невозможности ответить на многие вопросы, которые ставят перед научным познанием мира истинные науки.

Например, та же проблема возникновения тленности в мироздании. Если допустить, что гипотезы о возникновении жизни из первичного бульона верны, то деление одноклеточной амебы - бесполое размножение - не есть смерть амебы, таким образом жизнь возникала без такого явления как смерть (и естественный отбор). Это же относится и к микроорганизмам, в особенности к тем, которые могут образовывать споры и практически бессмертны.

Когда же возникла в случайном эволюционном процессе смерть как основа естественного отбора и условие выживания наиболее приспособленных? Можно ли логично вывести из идеи случайной эволюции необходимость появления смерти менее приспособленных? Если начинать от микробов и одноклеточных амеб, то случайно возникший мир, не имевший в основе возникновения тленности (смертности), должен таковым и оставаться. Почему приспособляемость к среде не “вывела” видов бессмертных макроорганизмов?

Некоторые эволюционисты полагают, что старение и смерть имеют эволюционный механизм. Бессмертие организмов в принципе осуществимо, но нецелесообразно с точки зрения максимизации числа потомков или увеличения доли соответствующего генотипа в последующих поколениях. Экономически выгоднее вложить ресурсы, нужные для этого, в репродуктивный аппарат организмов. Тогда организм, обладая ограниченным запасом прочности, со временем приходит в негодность и умирает. Однако произведенных за время жизни потомков достаточно для сохранения его генотипа в популяции. Можно сказать, что организм представляет собой способ “эгоистичных генов” реализовать себя и размножиться. Что же все-таки привело к возникновению человека: гены альтруизма или гены эгоизма, которые, похоже, обладают даже неким “самосознанием” и используют индивида как средство своего собственного бытия? Псевдонаучность такого умозаключения очевидна, как очевидна тленность окружающего мира (в том числе и вещества, и энергии) и для ученых и для неученых, но она не может быть объяснена логически из случайного характера возникновения живого.

Идея самослучайной эволюции способна продуцировать только гипотезы, некоторые из них увязываются логически, но в узловых вопросах имеются явные логические разрывы, поэтому “теория” универсальной эволюции не имеет всеобщего закона, а следовательно, не является истинным знанием.