Волынская епархия между мировыми войнами

Такая готовность уездов приступить к организации епархиальной жизни тревожила как митрополию, так и польские власти. В существующих условиях церковная власть не собирались принимать во внимание разработанную программу реформ. Выступая в церковной прессе с критикой проекта, она сама перешла в наступление: "Проект Статута комитета есть проект подстрекательства церковной организации, до чего не додумались большевики... Гражданская организация мирян, которая управляет духовенством, его, выбирает, увольняет, назначает епископов без каких либо признаков власти... никакого отношения не только до Соборной, но и до церкви не имеет, а только подделка под церковь", - писалось в официальных издательствах [61, с.171].

На съезде благочинных и церковных старост Волынской епархии 15-17 июня 1927 г. в Почаевской лавре по вопросу украинизации констатировалось: "Мы уже перед той страшной границей, за которой начинается разделение; ждать появление своего Липковского долго не придется" [61, с.172].

Высшая церковная власть противопоставила голос общественности в лице Волынского Епархиального Собрании 16-17 июня 1927 г. в Почаеве, по вопросу украинизации богослужения и церковно-приходского строя. Епархиальным собранием была принята резолюция. В ней говорилось, что "богослужебным языком должен быть только церковнославянский; требование выборности духовенства является неканоническим, и поэтому недопустимым; при преподавания в школах Закона Божия молитвы должны быть изучаемы обязательно в их славянском тексте; в Волынской Духовной Семинарии, где пользуются исключительно украинским языком, без допущения русских книг, непременно введение с будущего года русского языка как обязательного в Семинарии наравне с украинским; Собрание просит правительство запретить провокационную деятельность организованную Луцким съездом, как разрушителя церковного порядка; употребление русского языка в проповедях за богослужениями, при преподавания Закона Божия в школах не должно рассматриваться как пользование языком чужого государства, а как употребление языка близкого чадам Православной Церкви в Польше наравне с языком украинским" [19, с.298].

На съезде был прочитан доклад по поводу украинизации. В нем говорилось: "Мы не перед реформой, предполагающей некоторые изменения в лучшую идейную сторону, нет, мы перед коренным изменением всего нашего церковного строя. Вглядитесь внимательно, кто требует этого изменения, и вы увидите, что почти все они никогда до этого не имели никакого отношения к церковным делам, и почти все они не являются хорошими христианами" [37, с.6].

Тысячу лет этот язык развивал благоговейное настроение молящихся, служил для выражения чистых святых чувств, объединял в одну семью всех православных славян, а теперь вдруг становится помехой. Не продолжение ли это той работы, которая начата в 1918 г. и особенно получила благословение от большевиков в 1921 г.? Мы утверждаем, что украинский литературный язык находится пока в периоде образования. Он еще не выработался, находится под разными, часто чуждыми и враждебными влияниями, что имеющиеся украинские переводы богослужебных чинов далеко не совершенны и что они, являясь полезными для уяснения славянского текста богослужений и для домашнего чтения, никогда не дадут отражения возвышенности, святости и мистичности церковной жизни, мыслей и переживаний, как это дает славянский язык. Мы увещеваем, что такой большой акт, как замена богослужебного языка, должен явиться волеизволением Соборной мысли всей Поместной Церкви и как результат всестороннего обсуждения православных ученых специалистов по разным отраслям богословской и исторической науки; а не результатом самочинных выступлений полуграмотных людей с болезненно развитым темпераментом [37, с.8].

Одним из центром антиукраинского движения на Волыни в 20-х - в начале 30-х годах был Ровенский собор и его благочиние. Антиукраинские настроения были и в Мелецком монастыре, в котором епископ Пантелеймон и часть монашества были против украинского языка в монастырских богослужениях [47, с.17].

Украинская Парламентская Репрезентация 17 июля 1932 г. представила митрополиту Дионисию мемориал и имела с митрополитом совещание 12 и 26 октября 1932 г. но эти усилия не привели к результату. Митр. Дионисий заподозрил Репрезентацию в стремлении насильственно ввести украинский язык в богослужение, высказал мнение, что, большинство православного населения Волыни вынуждено защищать свой церковно-славянский язык от натиска депутатов и сенаторов [28, с.431].

Наконец митрополит Дионисий признал поведение членов Украинской Парламентской Репрезентации Волыни не лояльными к отношению к нему и прервал сношение с организацией "Украинское Волынское Объединение" по поводу лишения дотации благочинного М. Сукманского.

Дело Сукманского состояло в следующем: в пределах его благочиния состоялось освящение нового храма. На торжество прибыл и член Украинской Парламентской Репрезентации Волыни, депутат Тележинский. На обеде устроенном духовенству, Тележинский, как только успели пропеть молитву и сесть за стол, разразился крайне грубой речью, полной угроз в адрес благочинного и духовенства. Доводы депутата были те, что духовенство не идет с народом и не служит на родном языке, а на непонятном славянском. Благочинный, желая избежать дальнейших оскорблений, поднялся, и все пропели "благодарим Тя Христе Боже наш..." и разъехались по домам. В скором времени о. Сукманский и еще один священник были лишены Воеводским Управлением правительственной дотации, без объяснения причины. Как видно политики из известной группы сводили свои счеты с духовенством при помощи местной административной власти и таким образом пытаются воздействовать на церковную жизнь [28, с.431].

Особого внимания заслуживает отношение митрополита Дионисия к вопросу об украинизации богослужения. Будучи, сам уроженец коренной России, решительно высказался за возможность с благословения церковной власти украинизации богослужения. Он сам нередко обращался к своей пастве с посланиями на украинском языке, он благословил издание на украинском языке служебника в переводе проф.И. И. Огиенко, он допустил даже в своем кафедральном храме богослужение с украинской выговором. Также вся переписка в Волынской Консистории велась на украинском языке. Все это сделано Владыкой Дионисием не по каким то политическим соображениям, а вследствие его широкого взгляда на жизнь и вещи, вследствие его искреннего убеждения в том, что всякий народ имеет полное и неоспоримое право говорить, писать и молиться на своем родном языке. При неудачных и неблагоприятных для народа обстоятельствах его исторической жизни, поддержать и укрепить национальное самосознание и бытие народа [30, с.14].

Волынский воевода Генрик Юзевский 1932 г. подав прошение в министерство исповеданий, чтобы Польская власть решила вопрос в Синоде ПЦ рукоположить архиерея-украинца из эмигрантов на вакантную уже 9 лет кафедру викарного епископа г. Луцка. Польская власть дала на это согласие и 10 апреля 1932 г. Поликарп Сикорский был хиротонисан в епископа Луцкого. На епископа Поликарпа националисты полагали большие надежды в украинизации Волыни, но по желанию власти его не допускали до административного управления. Епископ Поликарп предпринимал визиты по своим приходам, которые перерастали в манифестации, но вскоре Польская власть запретила эти поездки, опасаясь национального подъема.

С постановлением еп. Поликарпа, в украинских кругах созревала мысль постановлении на Волынскую кафедру епископа украинца. Владика Дионисий занимал в то время Варшавско-Холмскую и Волынскую епархии. Именно с этой целью и возникла "Почаевская манифестация" 28 августа 1933 г. в день памяти обретение мощей преподобного Иова Почаевского, в лавру съехалось множество богомольцев. Предводители "Беспартийного блока сотрудничества с правительством" - Буря и Мстислав Скрыпник, устроили в обители грандиозную демонстрацию. Во время крестного хода, возглавлявшегося митрополитом Дионисием, в сослужении всех православных епископов Польши и сонма духовенства, над молящимися взвилось несколько десятков "жовто-блакитных" флагов, демонстранты развернули плакат с требованием создания Украинской Церкви [68, с.347].

В конце концов, Священный Синод Православной Церкви в Польше во главе с митрополитом Дионисием особым решением 15 апреля 1934 г. отделил Волыно-Кременецкую епархию от Варшавской и назначил туда самостоятельного архиерея в лице Алексия (Громадского), бывшего до этого архиепископом Гродненским и Новогрудским, с викариями Острожским Симоном, и Луцким Поликарпом.

Архиепископа Алексея деревня встретила равнодушно, города враждебно. Во время его проповеди по-украински в Луцке из собора стали, расходится молящиеся. Началась украинизация [13, с. 197].

Архиепископ Волынский и Кременецкий Алексий реорганизовал Волынскую Духовную Консисторию, которую возглавлял адвокат В. Покровский, а с сентября ее возглавил И. Власовский с украинским составом. В этой организации был проведен Епархиальный Собор, в котором взяли участие представители духовенства, православные послы, сенаторы от Волыни, Семинарии. Во вступительном слове арх. Алексей произнес следующее: "Давно все этого ждали, наше собрание является через 14 лет наследником Епархиального Волынского Собрания 1921 г. и ему нужно вспомнить заповеди его и продолжить в новых условиях жизни" [68, с.435].

Интересно, что до революции Алексий в протоиерейском сане был ректором Холмской семинарии и зарекомендовал себя русским патриотом. Состоял в "Союзе архангела Михаила", написал книгу по церковной истории Холмщины, которую справедливо назвали "сплошным гимном русскому политическому и национальному самодержавию". Но в Польше архиепископ Алексий стал одним из ревностных украинизаторов Церкви [83, с.237].

Под руководством архиеп. Алексия после вступление его на Волынскую и Кременецкую кафедру, было организовано в 1934-1935 гг. выборное начало благочинных, организовано Волынский епархиальный миссионерский комитет, началось издательство двухнедельного церковного журнала "Церква и народ" и православного календаря, которые печатались на украинском языке. Служебники, изданные профессором О. Огиенко и Киевской Центральной Радой, были замещены служебниками, изданными Варшавским научным институтом [80, с.30].

В некоторых приходах владыка Алексий пошел на введение в Богослужение украинского языка. Однако преосвященный Алексий в то время успел сделать немного. За годы от Почаевского съезда в 1921 г. до Украинского съезда в Луцке 1927 г. не набралось и 20 храмов, где служили бы на украинском языке. На украинском служилось в Луцке в Крестовоздвиженской церкви, в Ковеле - Благовещенском, Владимире - Успенском Соборе.

Давление украинизаторов особенно усилился после хиротонии на викарную Луцкую кафедру архимандрита Поликарпа (Сикорского), в прошлом начальника канцелярии у Семена Петлюры, рьяного украинского националиста. В июне 1934 г. епископ Поликарп впервые отслужил литургию на украинском языке в Ровенском соборе, при этом грубо обошелся с отказавшим сослужить ему "на мови" настоятелем собора протоиереем Дмитрием Сайковичем. Возмущенные прихожане побили архиерея, при виде бесчинств в храме второй священник отец Частковский упал замертво от сердечного приступа. Отца Сайковича сместили, а на его место поставили священника Яковлева, украинца по происхождению и рьяного поборника всего национального, сумевшего угодить епископу Поликарпу в ревностной украинизации Ровенщины [83, с.236].

Польские власти, боясь проявления национальных чувств, не допускали Поликарпа, до каких либо административных функций. В июле 1937 г. он сделал пастырскую визитацию до сел Шепель, Оздениж, Боголюбы Луцкого уезда. Корреспондент газеты "Украинская нива" так описывает эти поездки: "По дороге в село Шепель владыку встречает почетная охрана с 16 юношами на конях и провожают до села... На встречу вышло все село" [68, с.473].

12 марта 1933 г. в церкви Честного Креста в Луцке настоятель Павел (Пащевский) с благословения владыки Поликарпа впервые на Волыни отслужил панихиду по гетману И. Мазепе, через 200 лет после наложение анафемы.17 апреля того года и в том же храме Поликарп отслужил панихиду по Т. Шевченко на украинском языке [68, с.474].

Очень интересно, что Поликарп в своей кафедре в Луцке в Свято-Троицком соборе служил на церковно-славянском, так как прихожане были против украинского языка.

Некоторые национальные круги ставили условия перед священниками проводить Богослужения на родном языке. С этого повода редактор летописи "Духовный сияч" В. Островский писал: "Украинская православная паства проснулась от сна неизвестности и ставила свои условия и требования неотступно. Кто забыл родной язык, пусть скорее учится. Если не желает порвать связи с паствой, кто этого сделать не может или не хочет, пусть уступит место тем, которые исполнят постановление Синода. Кто боится администрации, то дело языка - внутреннее дело церкви и администрация не имеет права вмешиваться. Итак, где прихожане требуют, чтобы священники Богослужения проводили на родном языке, то они должны исполнять это требование без дополнительных распоряжений" [35, с.12].

Украинизация на Волыни имела негативные стороны, внесла политику в церковную жизнь и сознание части духовенства, попечение о духовном окормлении паствы, было ослаблено политическими страстями. Вслед за духовенством и местной интеллигенцией политизировался и простой народ. "В селах Волыни церковная жизнь резко изменилась, в каждой семье существует два-три различных убеждения по церковному вопросу, родители потеряли влияние на своих детей. Семья и мирное трудовое сельское общество превратились в политические партии; церковный погост - в место для митингов, рукопашных схваток и издевательств над религией вообще. Преступления, пожары, демонстрации безбожников, сектантские выступления множатся с каждым днем" [67, с.63].

В начале 1936 г. по сведениям украинских газет, дело на Волыни представлялось в таком виде: исключительно по-украински служили в 124 церкви, по-украински от времени до времени - в 126, по-славянски, но с чтением Апостола, Евангелия, "Верую" и "Отче наш" по-украински в 99, по-славянски, но с украинским произношением в 26 и переменно по-украински и славянски - 407 [13, с. 197].

Польские власти поощряли украинизацию православной Церкви, видя в этом одно из средств отрыва ее от Москвы. Но впоследствии, особенно после убийства в 1934 г. националистами министра Перацкого, украинское националистическое движение, к которому принадлежали и украинизаторы Церкви, стало вызывать обеспокоенность властей.

1937 г. в Волынской епархии было официально разрешено совершать богослужение на украинском языке. Интересно о вопросе украинизации богослужения пишет прот. Теодорович: "Совершать богослужение можно на каждом языке, но эта принципиальная возможность не должна быть применена к славянам, имеющим свой особенный язык богослужения. Этот язык есть молитвенный символ, связывающий весь славянский мир. Он не совсем ясен для ума, но ведь так и нужно, потому что богослужение есть "обряд, мистерия", требующая вдохновения, проникновенности, которая передается высоким стилем церковного языка" [16, с.5].

Относительно украинизации богослужения можно сказать следующее, что украинизация литургических текстов не была результатом требований широких народных масс. Она была скорее делом исключительно предприимчивых групп украинской интеллигенции в лице организаторов: Бури, Скрипника, Тележинского, Певного, Головатського и др. В этом деле церковно-христианский интерес стоит на втором, если не на третьем месте и является мирским, национальным и политическим. Проводники украинизации равнодушны к религии, мало интересуются храмом, и национальный лозунг переносят на Церковь, как на одно из средств национального воздействия. Они своей настойчивой агитацией украинизировали на Волыни 350 приходов. Но, украинизация была шаткой и вызвала в дальнейшем много метаний в Православной церкви на Волыни [80, с.31].

2.6) В дополнение ко всем неприятностям стали, распространятся слухи, что все приграничное население Украины и Белоруссии не польской нации на 50 километров от польско-советской границы будет выселено вглубь страны. Благонадежными считались только римо-католики. Чтобы избежать высылки, запуганные и малодушные люди принимали католичество. Некоторые выпускники гимназий, опасаясь быть лишенными аттестатов зрелости, тоже переходили в католичество. В крайних Польских газетах все чаще стали выдвигаться лозунги: "Польша для поляков", "в Польше все поляки" [75, с.171].

Большими бедами обернулась начатая Корпусом Охраны Пограничья в 1937-1938 гг. компания насильственного обращения православных в католичество. Активное участие принимали военное министерство и многочисленные Польские организации. Когда же волынским воеводою стал Гавке Новак к акции, присоединилась и местная администрация. Поляки делали невозможным и условия жизни для отказавшихся, при этом смена вероисповедания отождествлялась со сменой национальности. Особенно яркие демонстрации были в с. Гриньки и с. Молотковое Кременецкого уезда, где православные, доведенные до уныния 2-х месячным притеснением польскими пограничниками, были вынуждены принять католичество [45, с.174].

В октябре 1937 г. в селе Гриньки произошло событие, которое позже было использовано как повод для применения террору с целью смены вероисповедования. Польские пограничники праздновали свой профессиональный праздник. Местом действия было выбрано территорию местной школы. Фронтальную стену школы декорировали образами, государственным гербом Польши, портретами президента, маршала и командира КОПу. На следующий день оказалось, что портреты были испачканы и осквернены. Вскоре арестовали 5 лиц, но вину доказали только одного. Г. Матфеев и К. Федевич оценивали инцидент как "достаточно сильная украинская сознательность" [45, с.172].

И. Власовский наоборот писал: "Это событие, которое смотрится как великая провокация, произвело до еще большего волнения и неспокойствия и без того испуганных крестьян" [53, с.139].

Власовский также утверждает и про провокацию, так как декорации остались на ночь в селе, и украинцев было подтолкнуто на плохой умысел [53, с.139].

Пограничники использовали инцидент для ограничения жителей с. Гриньки в гражданских правах, для моральной обработки с целью переведение в католичество. Командир пограничного полка "Здолбунов" С. Гонсерек 27 декабря 1937 г. в отчете главнокомандующему пограничных войск писал: "Одновременно через несколько недель узнавши, что часть жителей села Гриньки осуждает инцидент и не соглашается с сознательными и политически активными украинцами, я приказал командиру пограничной роты "Лановцы" капитану Абрамику Тадеушу, как и всем командирам пограничных рот приступить до ревиндикационной деятельности, возвратить в польское лоно всего того, что было когда-то польским" [48, с.73].

Подобные акции "возвращения" проводились и в других населенных пунктах Волыни: в с. Юськовца Кременецкого уезда, в с. Майков Ровенского уезда, где всех православных с фамилией "ский", "цкий" заставляли переходить в католицизм. В Белозерке "миссионерскую работу" среди православных вели унтер-офицеры. Кандидатами в католичество в Белозерке намечалось свыше 250 православных и над их "обращением" трудилась, кроме указанных унтер-офицеров, почти вся местная католическая интеллигенция. Агитацией занимались учителя, чиновники Волостного Правления, и даже полиция.

Размах намеченного "обращения" православных в католичество был весьма значителен. Первоначально предполагалось в самый кратчайший срок перевести в католичество 350 тысяч человек. Для этой цели Воеводские власти расширили пограничную полосу, включив в нее ряд новых уездов Волынского Воеводства.

Однако вскоре выяснилось, что намеченный план не по силам и не по средствам. Тогда цифру эту сократили до 140 тысяч, но фактически в первый год она едва достигла 4 тысяч, да и те "обращенные" при всякой возможности продолжали ходить в православные храмы и исповедоваться у православных священников [73, с. 196-197].

Когда Волынские православные епархиальные власти командировали на место для ознакомления с положением вещей Члена Волынской Духовной Консистории протоиерея Бриныха и Епархиального Миссионера священника Казновецкого, которые 1-3 января 1938 года посетили православные приходы Грибов, Лановцы и Ненадовку, а также намеревались выехать и в село Гринки, то административные власти и пограничная стража их туда не допустили. От епархиального миссионера священника Казновецкого было отобрано разрешение на право пребывания в пограничной полосе, выданное Кременецким Уездным Старостой. Это разрешение местные власти признали, якобы, подложным и священнику Казновецкому было приказано возвратиться в Кременец и не разрешено было даже переночевать в Лановцах.

По поводу насильственного окатоличения православных села Гриньки посол Степан Скрипник подготовил декларацию к властям, в которой характеризовал политику государства, которая "обижает религиозное и национальное чувства украинского народа,... уничтожает все возможности творческой польско-украинской совместной работы..." [10, с.1].

Волынская Епархиальная Власть сделала распоряжение о присоединении села Гринки к Лановецкому приходу.30 декабря того же года Настоятель Лановецкого прихода и местный Благочинный священник Н. Малюжинский совершил в церкви в селе Гринки богослужение и произнес проповедь. Церковь была переполнена, главным образом, молодежью и "новокатоликами", которые в течение всей Божественной Литургии стояли на коленях и плакали.

В этот же самый день в Гринки прибыл депутат Сейма Сергей Тимошенко, принадлежащий к так называемому Волынскому Парламентскому Украинскому Представительству, но пограничные власти по телефону распорядились отобрать от Тимошенко пропуск, выданный для пограничной полосы, и предложили немедленно покинуть с. Гринки.

Вскоре Волынские Епархиальные Власти получили требование Волынского Воеводского Управления удалить священника Малюжинского из Лановцев. За Гринками пришел черед и других сел с православным населением [73, с. 198].

В волынском селе Жабча местный католический священник желал отнять храм у православных, не имея на то никаких оснований. Но он опирался на вооруженную помощь Польских военных колонистов, размещенных на землях, конфискованных у православных. Колонистам давали по 10 десятин земли на мужскую душу, они размещены были в восточных воеводствах Польши для полонизации этих земель. Ксендз вместе с поляками не один раз являлись в с. Жабча для захвата храма. Православные для защиты церкви заперлись в ней вместе с настоятелем и оставались там, в течение двух недель днем и ночью. Стояли трескучие январские морозы. В воскресенье во время литургии, когда храм был открыт для народа, ксендз вместе с колонистами и полицейскими ворвался в алтарь, священника вывели силою из храма, сорвав с него облачение. Молящихся прогнали из церкви прикладами. Потом уже вне храма произошло столкновение между православными христианами, защищавшими своего настоятеля, и полицейскими, несколько человек было ранено. Храм закрыли и опечатали. Через несколько недель его вернули православной общине, но нескольких православных участников столкновения предали суду и приговорили к тюремному заключению. Эта трагическая история - лишь одна из многих случавшихся тогда повсюду на востоке Польши [83, с.234].

В селе Малые Загайцы местные переселенцы заставляли крестьян подписывать декларации про переход католицизм. "Возвращенные" в этом случае не будут платить долги за землю купленную ими, которую поляки отобрали от Загаецкого монастыря. В противном случае их вышлют за 30 верст от села. Эти и другие преследования набирали все большую силу.

В Ковельском уезде польская оккупационная администрация вместе с католическим клиром решила насадить унию в с. Дубечно еще в 1929 г. В приходе возникло недоразумение между священником и псаломщиком, следствии чего псаломщик должен был перейти в другой приход. Он, не желая переходить, перешел в унию и начал подстрекать на это и население. После этого случая, псаломщик привез униатского священника Пилипенко. Последний утверждал крестьянам, что есть государственная вера и именно такой церкви хочет государство [68, с.477].

Но все эти методы не приносили желанных результатов. Православная вера, вера дедов и прадедов оставалась неотъемлемой частью духовных ценностей волынского народа. Вековые церковные обряды и традиции носили чисто православный характер и не могли быть подменены другими ценностями. Они были бесценным сокровищем в душе каждого украинца. По переписи 9 декабря 1931 г. православных в Волынской Епархии было, по крайней мере, 1 406 871 человек. Как видим, не смотря на все гонения, переходы, лишения, запугивания и другие похожие методы, число православных увеличилось за 10 лет на 340 тысяч [29, с.380].

2.7) Гонения которые происходили в Польше и все утеснения, которым подвергались православные, не могли оставаться не замеченными. На это указывает даже тот факт, что глава униатов Галиции митрополит Андрей Шептицкий, счел своим долгом в 1938 г. в особом архипастырском послании заявить: "Поразительные события, которые происходят в последние месяцы на Холмщине, побуждают меня публично выступить в защиту наших братьев, не воссоединенных греко-кафолических христиан Волыни, Холмщины, Подляшья и Полесья, и призвать вас к молитве за них и к подвигу покаяния, чтобы испросить у Неба милость Божию... В глазах нескольких миллионов населения Польши апостолический престол стал совиновником происходящих разрушений. Между Католической и Православной Церквами выросла новая пропасть" [83, с.241].

Православный народ не оставался безучастным к горькой участи своей Церкви. Особенно громко свой голос в защиту Матери Церкви возвышали русские общественные и политические деятели. Известный поборник православия и российский патриот В.В. Богданович выступил в Сенате с большой речью о бесправии Православной Церкви, о конфискации церковного имущества, о разрушении храмов, о кощунственных оскорблениях православной веры и насилии над православными в Польском государстве. Положение Православной Церкви противоречит Конституции страны, утверждал сенатор В.В. Богданович и в подтверждение привел следующие данные: к 1929 г. у Православной Церкви в СССР было отнято 27% всех храмов, в Польше - 45% [83, с.241].

Страдания православных в Польше привлекли к себе внимание людей во всем мире.8 марта 1936 г. в Нью-Йорке состоялось Общее русское собрание, посвященное 75-летию отмены крепостного права в России, с участием представителей 14 русских национальных организаций. В итоге обсуждения положения православной Церкви, в Польском государстве собравшиеся вынесли резолюцию, осуждающую гонения на православие. Обращаясь к Польскому правительству, собравшиеся предупреждали, что "такая антиславянская и антибратская политика чинов Польской администрации в черную для России годину приведет в будущем к новой борьбе и ожесточению сердец польского и русского народов, что являлось тягостной ошибкой в прошлом и чего, конечно, всячески следует избегать в будущем" [83, с.242].

Резолюцию протеста подписали православные иерархи в Америке архиепископы Виталий, Адам и епископ Макарий. Текст резолюции был разослан в 19 стран, Сербскому Патриарху Варнаве, русским православным епископам, крупным русским общественным организациям, в редакции русских и иностранных газет, Римскому папе, в Лигу Наций, президенту Польской республики, митрополиту Дионисию и др.

Митрополита Дионисия эта резолюция протеста повергла в тревогу. Он счел необходимым напечатать свое обращение к Польскому правительству, в котором говорилось: "Имею честь препроводить копию письма председателя Всероссийского народного крестьянского союза в Америке от 25 марта с. г. вместе с копией присланной мне резолюции "О преследовании Русской Православной Церкви в Польше". Одновременно выражаю свое самое глубокое возмущение ввиду провокационной акции. Таким образом, желаю публично выразить горячую привязанность Автокефальной Православной Церкви в Польше к государству и опровергнуть "гнусные инсинуации" [67, с.69-70].

Русская православная общественность в Польше, видя бессилие епископата, его неспособность защитить Церковь, пришла к выводу, что для правильного устроения церковной жизни и преодоления разногласий, для того, чтобы добиться от правительства реальных гарантий церковной свободы и невмешательства властей во внутренние дела, необходимо созвать Собор с участием не только епископов, но также представителей клириков и мирян, подобный Всероссийскому Поместному Собору 1917-1918 гг. [83,c.243].

Однако Священный Синод Православной Церкви в Польше по-прежнему видел возможность устроения церковных дел только через переговоры с правительством. В течение более чем полутора десятилетий правовой статус Православной Церкви, а также в значительной мере и ее внутреннее устройство регламентировалось "Временными правилами". Ненормальность такого положения была очевидной. В результате переговоров Польских властей с Синодом Православной Церкви выработан был текст "Внешнего устава Польской Автокефальной Православной Церкви", который 18 ноября 1938 г. подписал президент, премьер-министр и министр исповеданий Польской республики. Через несколько дней после издания этого акта был опубликован "Внутренний устав" Польской Православной Церкви. В этих двух документах ненормальное, бесправное положение Православной Церкви получало юридически более солидное, чем раньше, обоснование. Согласно "Внешнему уставу", для созыва церковного Собора требовалась санкция министра вероисповеданий. С властями должны были согласовываться поставления епископов на кафедры. Епархиальный архиерей, прежде чем назначить священника или диакона на приход, должен был получить от местного воеводы справку об отсутствии возражений против предлагаемой кандидатуры. Преподавание Закона Божия православным детям переводилось в ведение министерства образования. За православными архиереями оставалось только право проконтролировать, чтобы назначенные школьными властями законоучители принадлежали к православному вероисповеданию. При издании новых уставов произошло переименование Православной Церкви в Польше в Польскую Автокефальную Церковь. По существу это был акт юридического закрепления ее полонизации. Церковь православного народа Западной Руси, только незначительная часть, которого пользовалась государственным языком как своим родным, а основная масса его по существу не владела им, становилась по своему официальному названию Польскою Церковью [83, с.243].

III. 3.1) После Первой Мировой войны историческая Волынь в духовном отношении напоминала большую руину. Были уничтожены храмы, монастыри, украдены иконы и т.д. Начиная с 1922 г. когда крестьянские хозяйства начали отстраиваться и появились какие-то деньги, начались и постройки храмов. Новые храмы были построены в Гороховецком уезде: в с. Дубнов, Рачин, Холонов; Кременецкого уезда: в с. Кушков, Катербург, Ожешковичи; Дубенского: с. Золочивка, Варковичи, Надчичи; Костопольского: Уездцы; Ровенского: Матийки, Горойновка [68, с.138].

Польские власти с небольшим желанием давали согласие на строительство храмов, и делали они это в надежде на то, что со временем они станут католическими.

Часто храмы не отвечали образцам высокого стиля, часто верующие через материальное неблагополучие покупали дом и пристраивали купол, но и здесь была своя архитектура. В некоторых храмах просматриваются элементы старинного архитектурного волынского стиля в с. Дубова Ковельского уезда, в с. Холонов, Бубнов Гороховского уезда и десятки других [68, с.138].

Некоторые храмы расписывались в чисто украинском волынском стиле. Особенно характерны церкви Благовещенская в г. Ковеле, и в с. Дубова. Писали иконы и расписывали храмы иконописцы Волыни. К самым известным принадлежал отец будущего митрополита Анатолия (Дублянского) Захаров, который в 1920-30 гг. расписал много храмов Волыни, среди них известный храм Успения Божией Матери в с. Ромашкивка Дубенского уезда [68, с.141].

Там, где священники были сторонники украинизации, храмы расписывались в художественном украинском стиле. "Уже время повернуть свое внимание на то, что бы наши церкви смотрелись по другому, - писал В. Попович, - что бы им было задано родного украинского характеру приближенного к искусству" [68, с.142].

3.2) На 1923 г. в Волынской епархии были действующие следующие монастыри: Почаевский Успения Божией Матери, Кременецкий Богоявленский, Владимирский Кресто-Рождественский, Загаецкий Ивана Милостивого, Дубенский Крестовоздвиженский, Дерманский Св. Троицы, Дубенское и Здолбуновское подворья Почаевской Лавры. Женские - Зимненский Успения Божией Матери, Корецкий Св. Троицы, Дубенский Св. Николая, позже закрыт Польским правительством, Обичский Св. Николая, Пляшевский "Казацкие могилы" - сначала мужской, в начале 1920-х женский, позже мужской.

В 20-30-х годах Почаевский монастырь, который сильно потрепала война, революция, эвакуация, продолжал оставаться наибольшей православной святыней всей Волыни и целой Польши. Лавра была, самым видным православным центром Польского государства той эпохи, так что в 1929 году ее даже посетил президент Польской Республики И. Мосцицкий, приложившийся, как и все богомольцы, к чудотворной иконе Матери Божией.

Почаевский монастырь, у которого, как и у других православных обителей, Польская власть забрала монастырские земли, леса и передала их своим переселенцам, владел значимыми богатствами, которые приходили от жертвователей, продажи церковных свечей, книг. Только позолотная мастерская Почаевской Лавры за данными 1929 г. ежемесячно изготавливала и реализовала церковных предметов на сумму 6199 злотых.

Важную роль в жизни Волыни в 20-30 гг. играл Богоявленский мужской монастырь в Кременце. Кременецкий Богоявленский монастырь был местом пребывания епископа Кременецкого и Волынского. Здесь была резиденция архиепископа Дионисия до 1923 г., архиепископа Алексея 1934-43 гг. Кременецкий монастырь римо-католический епископат пытался забрать, но им так и не удалось этого сделать. Для подготовки духовных кадров при монастыре действовала школа псаломщиков, где учились все желающие со всей Волыни. Некоторая часть их продолжала учиться в Волынской семинарии в Кременце или рукополагались в священников.

Старинной святыней Волынской земли в 1920-1930 гг. оставался Зимненский монастырь. Документ Волынской Православной Духовной Консистории в Кременце, дает следующую картину на 1921 г.: "Имея ввиду благоустроенность Зимненнского монастыря, я перевожу Дубенский женский монастырь, за ревиндикацией его помещения государством до Зимненского монастыря и назначаю настоятельницу Дубенского монастыря, настоятельницей Зимненского женского монастыря через увольнение с этой должности игуменьи Ариадии" [68, с.402-409].

На самом же деле Зимненский монастырь представлял руины, так как при австрийцах там был госпиталь. Что собой представляла Зимненская обитель можно видеть из рапорта о. благочинного Паисия от 27 апреля 1921 г: "Я с игуменьей Анатолией и монахиней Афанасией отправились на подводах в Зимне 8 апреля и пребывали там до 12. Мы осмотрели храм, помещения, землю, огород и т.д. На великую беду Зимненская Свято-Успенская обитель в данное время представляет вид мирского хутора безобразного хаосу, наполненное беженцами. Которые поселились здесь еще в 1918 г. Они пользуются землей и даже монастырскую землю частично переорали и засеяли. Храм Успения Божией Матери сохранился в целостности. Иконостас четырехъярусный также в хорошем состоянии. Храм во время войны. Австрийцы использовали под лазарет. Ценности - утварь, облачения во время эвакуации были вывезены игуменьей Ариадною до Люберского монастыря, а в 1919 г. возвращено. Некоторая часть ценностей была замурована в церкви и австрийцы их не нашли. Игуменья Ариадна допустила хаос и разруху" [68, с.406].

Сразу после оккупацией Польшей начали отстраивать кафедральный храм Успения Божией Матери в Зимненском монастыре. Зимненская обитель была не в лучшем экономическом положении, были разрушения и хаос. Причиной этому была война, оккупация и замена одной игуменьи на другую было всего лишь декорацией. Игуменья Мария в одном из своих рапортов до епископа Дионисия про жалкое финансовое положение обители от 30 октября 1922 г. просила не посылать новых послушниц, так как их негде размещать, и что бы улучшить финансовое положение разрешить перенести чудотворную икону Балыкинской Божией Матери с собора в г. Владимире до Зимно. Позже монастырская жизнь в обители наладилась [68,c.406].

Согласно наказа 8 декабря 1922 г. архиепископ Дионисий ходатайствовал в Синоде про разрешение настоятельнице Зимненского монастыря игуменьи Марии организовать по церквам всей митрополии добровольный сбор пожертвований для обновления монастыря, что находится в стане разрушения, и на удержание при обители богадельни для детей сирот православного исповедания [36, с.1].

Похожая ситуация была и в Корецком, Дубецком, Милецком, Владимирском монастырях. Следы войны оставались вдоль 20-х годов, и только в начале 30-х стараниями насельников они улучшили материальное положение. Не смотря на все лишения, они продолжали существовать, на примере Корецкий монастырь, не смотря на то, что лишился земли, на 1 августа 1926 г. в Корецком монастыре было 140 монахинь [68, с.407].

Очень пострадал скит "Казацкие могилы", он был настолько разграблен поляками, которые служили в австро-угорской армии, что даже известные иконы-картины И. Ижакевича "Убийство Казимиром Вишневецким митрополита Иосафа", "Оборона казака Нечия" были вывезены до Видня. Скит "Казацкие могилы" в Берестечко в 1930 годах стал местом массового паломничества. "Царская Москва, - пишет Степан Жащук, - не запрещала украинцам ходить до казацких могил под Берестечком. Ей было на руку антипольское настроение среди украинцев... поляки же, чтобы погасить национальные чувства волынян, что бы затереть все мысли о борьбе украинцев с поляками запретили посещение казацких могил" [68, с.411-412].

В конце 20-х годов на Волыни основан еще один монастырь на Белевсих хуторах в 12 км от г. Клеваня.12 апреля 1927 г. в местной жительницы Стефании обновилась икона "Взыскание погибших", которая чудесными исцелениями стала причиной паломничества из всей Польши. На жертвы благодетелей в следующем году был построен храм, в котором и поместилась икона. В 1932 г. архимандрит Мелитон за решением правящего Волынского епископа открыл монастырь [69, с.170].

Скит Святого Апостола Андрея Первозванного на Афоне в благословение подарил Белевскому Скиту Икону Божией Матери, именуемую "Достойно есть". Икону со Святой Горы Афонской привез Блаженнейший митрополит Дионисий в Варшаву 21 июня 1928 г. В воскресенье 20 июля икона в сопровождении иеромонаха Мелитона прибыла из Варшавы по железной дороге на станцию Клевань. Она была встречена духовенством и многими молящимися. Приложившись к иконе два священнослужителя, взяв Святой Образ направились в Свято-Николаевскую церковь поселка Клевань. После сего в сопровождении крестного хода икона направилась к месту своего назначения на Белевсие Хутора [20, с.663].

Все другие монастыри, которые действовали до Первой мировой войны были разрушены военными действиями или закрыты Польскими властями - как Загоровский Рождества Пресвятой Богородицы, Межирицкий Св. Троицы. Православные монастыри Волыни в 1920-30 гг. оставались важными духовными форпостами, светом веры и духовности на Волынской земле.

3.3) Важными действиями в церковной жизни Волыни было явление и обновление св. икон. Испытания, которые переносил православный народ, сопровождались чудесным обновлением, которые свидетельствовали про Христову любовь, чтобы люди не впадали в отчаяние, для укрепления веры и заступничество угодников Божиих.

В 1919 г. большевики оккупировали г. Клевань Ровенского уезда и в один день красноармейцы с комиссаром вынесли икону св. Николая (Раненного) и поставили под дерево как мишень для стрельбы. Но после двух десятков выстрелов ни одна пуля не попала в икону. И комиссар перед смущенными красноармейцами ударил по образу саблей и порезал лицо святителя (отсюда и название "Раненный"). Икону перенесли в храм и от нее было много исцелений [68, с.427].

В г. Дубно в церкви прор. Ильи 21 сентября 36 г. было обновление образа "Христос под Крестом" по названию "Боремельский". Этот образ - копия известной чудотворной иконы с Боремля "Спаситель под Крестом", которую в 1778 г. подарил собору дубенский мещанин Федор Лиенавич.

За этот период были обновлены иконы в с. Терентеево Ровенского уезда; Рудливе, Рудка Дубенского; были случаи в Кременце, в Дубно. Наибольшее чудо обновления было в Белевских Хуторах в бедной крестьянки Степаниды. Эту икону, черную от времени, принес ее отец с Московского войска, в котором он служил в последней русско-турецкой войне в Болгарии [68, с.428].

3.4) Неотъемлемой частью литургии являются церковные песнопения. Церковные хоры в храмах Волыни существовали давно и всегда славились своим искусством. В 1920-1930-е годы особенно славились хор братского Крестовоздвиженского храма в Луцке, Благовещения в Ковеле, хор Волынской Духовной Семинарии в Кременце. Хорошо организованы церковные хоры были в Богоявленском монастыре в Кременце. Везде где богослужебным языком в храмах был украинский язык, песнопения исполнялись также на родном языке.

Польские оккупационные власти преследовали и не давали спокойствия регентам народных и церковных хоров, примером этого есть регент О. Танцюра с Цуманя: "На протяжении 13 лет в с. Цумани существовал народно-церковный хор под руководством О. Танцюры, который с самого начала есть его основатель и руководитель. Каждое воскресенье и праздники хор в полном составе поет в церкви, также выступает на концертах. За украинский народно-церковный хор воеводская власть постановила, чтобы О. Танцюра покинул территорию Волынского воеводства до 7 марта 1937 г. [46, с.96-102].

В Луцком уезде славились народно-церковные хоры в с. Жидичин, г. Киверца, с. Сильно, Четвертинцы, с. Тростянец, Св. Георгия в Ровно.

3.5) Первой известной украинской летописью была "Православная Волынь". Выходила в 1922 г. в Кременце. Ее редактором был профессор В. Беднов. В ней помещались постановления высшей церковной и светской власти, постановление соборов, правящих епископов, хроники и т.д. Но редактор был выселен с Волыни и издательство "Православной Волыни" остановилось.

В 1928 г. в Кременце начинает печататься "Духовный сiяч", который перенесен был с Варшавы, под редактированием А.В. Котовича. Этот двухнедельник выходил до августа 1931 г. и был закрыт митрополитом Дионисием. Закрыт же за напечатанную статью, действие, которое произошло на Пасху в городе Клевань, где национально настроенная молодежь украсила Почаевский образ Богоматери желто-синими лентами, а благочинный о. Евгений (Марковский) их содрал, и верующие отказались освящать пасху (куличи).

В 1932-35 гг. в Луцке выходил непериодический журнал "За соборнiсть", под редакцией И. Власовского.

В 1935-38 гг. в Кременце Волынская Духовная консистория издавала двухнедельник "Церква и нарiд". Это был ценный журнал, в нем печатались различные статьи с истории Волыни, духовности. Но он стал жертвой Польской власти и был закрыт.

С мая 1937 г. братство имени Петра Могилы в Луцке с благословения архиепископа Алексея издавало летопись для народа "Шлях", редактор Е. Богуславсий. Также доктор Арсен Ричинский с 1924 г. издавал независимый месячник "На Вартi" за собственные средства. С 1927 года это издательство сменено на "Рiдна Церква". Разные статьи, новые исследования про религиозно-церковную жизнь в епархиях печатали "Украинская нива", "Воскресное чтение".

В 30-е годы появилось ряд работ с жизни православной церкви на Волыни: архиепископа Алексия "Слово" - проповеди на украинском языке, о.М. Тучемского "По глухих закоулках Волыни", печатались различные статьи в журнале "Церква и нарiд": И. Власовский "Современные Украинско-Евангелические движения", о. Евгений Совкович "История присоединения Киевской митрополии до Московского Патриархату", Семена Жука "Краткий исторический нарис Почаевской Успенской Лавры" и другие. Статьи дополняли богословскую и историческую науку, давали образец научного служения Богу, Церкви и народу [68, с.421-423].

3.6) На территории Волыни действовали различные церковные и гражданские братства. Среди них братство Святого Покрова при Свято-Благовещенской Церкви в Ковеле основано в 1923 г. к нему принадлежали иеродиакон Иов, Андрей Жуковский, Д. Романенко, доктора Н. Пирогов, Д. Бораненко, настоятель храма иером. Ананий. Цель и задачи братства узнаем с его прошения до архиепископа Дионисия с 26 февраля 1923 г.: "Принимаем во внимание тяжелое положение церкви, которой угрожает штунда и разные секты, нам нужна самая интенсивная работа всех здравомыслящих. Для поднятия авторитета церкви нужно быть сплоченными вместе и задача братства является проповедь заповедей Иисуса Христа. В интересах целостной работы братства просим Ваше Высокопреосвященство благословить наши намерения и утвердить статус. Кроме этого братство Святого Покрова ставит своим заданием введение служения на украинском языке, и развивать мысль об автокефалии Православной Церкви в Польше" [68, с.364].

Членами братства может стать каждый православный христианин, который должен выделятся верой, христианскими добродетелями, исполнением церковных правил. Рада братства в Ковеле составила и рассредоточила от 26 февраля 1923 г. письмо всем верным: "Рада братства Святой Покровы при Свято-Благовещенской Церкви г. Ковеля, которое ставить задачу введение в богослужение украинского языка, обращается ко всем сопутствующим этой идеи для увеличения денежного и для обеспечения материальной стороны, составить пожертвования кто, сколько может" [68, с.365].

Именно благодаря активному участию братства Св. Покрова были полностью реставрированы и расписаны в украинском стиле храм Благовещения Христова, новый построенный храм с. Дубова и другие храмы Ковельского уезда.

З статута 1918 г. Кременецкого Богоявленского братства можно видеть его цель против украинизации церкви. Также сюда относятся Дубенское, Владимиро-Васильевское братства и другие [68, с.366].

Канцелярия Высшего Церковного Управления Православной Церкви 8 февраля 1922 года присвоила патриаршую ставропигию Здолбуновскому Богородичному Братству: "Постановлением Святейшего Патриарха и Святейшего Синода председатель Здолбуновского Богородичного Братства иеромонах Тихон Шарапов награжден саном архимандрита; Братству присвоено именование ставропигиального" [11, с.185].

О деятельности этого братства читаем в "благословенной грамоте Святейшего Патриарха Тихона Градо-Здолбуновскому православному Богородичному ставропигиальному Братству": "С утешением, осведомившись о похвальной ревности членов Братства по вере и благочестию, а равно и об усердии к благолепию храма Божия и Божественной службы, трудах просвещения и благотворительности, преподать братиям и сестрам Здолбуновского Православного Богородичного ставропигиального Братства Нашее Патриаршее благословение" [11, с.188].

На 1931 г. в Волынской епархии были следующие украинские церковные братства - братство Святого Покрова при храме Св. Николая во Владимире. Братство основано 1927 г. и насчитывало 80 членов. Св. Покровы в с. Грибоновце, Св. Петра и Павла в Устилузе. Во Владимирском уезде Св. Троицы в с. Тростяненец, Преображения Господня в с. Четвертне, Св. Николаевское в с. Билосток Луцкого уезда, Степанское братство Костопольского уезда [68, с.366].

Но более известная организация была в Луцке. Осенью 1931 г. в Луцке был создан комитет в деле созыва установленного собрания для организации "Общества сторонников православного просвещения и охраны традиций православной веры им.П. Могилы". До комитета вошли известные на Волыни украинские научные и общественные деятели. Статус этого товарищества утвердило Волынское воеводство с правом расширения его деятельности по всей Польше. Блаженнейший Дионисий дал свое благословение "Обществу имени Петра Могилы". 19 ноября 1931 г. в Луцке было организовано собрание, в котором была принята декларация следующего содержания: "Православная вера была верой наших дедов и прадедов. Ею жила душа народа, так как она усиливала в вере братьев немощных, несла помощь убогим и старым, давала свет науки школам, строила церкви, краса которых возвеличивала людские души, воспитывая в них чувства святого и возвышенного. Таким просвещением активной церковной жизни было время Петра Могилы (1633-1646), поэтому Общество и избрало своим патроном этого пастыря" [68, с.365].

Задачи товарищества были следующие: "Просвита имеет цель заботится о культурно-национальном развитии украинского народа в г. Ровно и его уездах. Товарищество "Просвита" объединяет жителей своего района к просветительской работе; открывает книгохранилища, музеи, выставки и т.д.; издает летописи, книги, листовки; основывает школы для взрослых и детей, различные курсы; заботится о здоровье и физическом воспитании молодежи, открывает гимназии, кружки, вообще делает все, что дотрагивается к просвещению и сознательности украинского народа" [1, с.147].

"Общество" кроме Луцка имело еще свои филиалы в г. Ровно, Владимир-Волынске, Кременце, Новогрудке. На 9 октября 1936 г. оно насчитывало 942 члена, из них 28 женщин. Наибольшее количество его составляли крестьяне, их было - 658 человек, священников было 129, остальные учителя и работники [68, с.365].

За время своей деятельности Товариществом рассматривались различные дела, например приобретение епископского дома в Луцке и т.д. В 1930-35 гг. издавали журнал "За соборность". На его страницах печатали свои труды кроме таких ученых как проф.А. Лотоцкий, проф.И. Власовский, В. Беднов, и другие религиозные деятели Волыни и Польши. С 1937 г. начали издавать популярный религиозно-общественный журнал "Шлях".

Важным достижением "Общества" было утверждение богословской секции. Между 7 февраля 1935 г. и 17 сентября 1939 г. благодаря работе членов секции было издано много богослужебной литературы, которую они переводили на украинский язык.

Также благодаря "Обществу" было начато реформы духовных школ, основание теологического лицею в Кременце. Для неграмотных в Луцке и других местах Волыни были созданы трех месячные курсы.

Товарищество кроме просветительской миссии давало и материальную помощь украинской гимназии в Луцке и другим. Только Ровенский филиал от 28 декабря 1932 г. до 23 декабря 1936 г. раздал бедным рождественских и пасхальных подарком на сумму 1326 злотых.