Исторические судьбы народов России

Размещено на http://www.allbest.ru/

Оглавление

Введение

1. Народ и нации

2. Судьба русского народа

Заключение

Использованные источники и литература

Введение

Территория современной Российской Федерации была заселена человеком издревле -- еще в эпоху нижнего палеолита, предшествующую формированию людей современного физического типа. Однако она не входила в зону формирования Homo sapiens, проникшего сюда на стадии верхнего палеолита из более южных областей. Уже в это время материальная культура обитателей разных территорий имела определенные отличия. Однако эти отличия нельзя рассматривать как индикаторы разных этнических совокупностей, поскольку само формирование этнической структуры общества правомерно относить лишь к эпохе становления производящего хозяйства, сопровождавшейся определенной консолидацией коллективов, обитающих на смежных территориях, и одновременно хозяйственным и культурным обособлением таких консолидированных групп населения друг от друга.

На протяжении многих тысячелетий территория современной России находилась вне поля зрения письменных цивилизаций, и ее этническая история в эту эпоху воссоздается исключительно по археологическим материалам и данным историко-лингвистических реконструкций. Подобные построения остаются во многом гипотетичными, но без них невозможно понять этническую структуру населения исследуемой территории более позднего времени (вплоть до наших дней), ибо именно тогда формировались основные языковые семьи, представленные в современной России.

Начиная с I тыс. до н. э. об этнической истории этой территории мы можем судить и по письменным данным, оставленным, правда, инокультурными, внешними, наблюдателями. Комплексное привлечение разноприродных данных позволяет воссоздать уже достаточно рельефную, хотя и неполную картину.

Различие исторических судеб раннесредневековых народов, помимо «внешних» геополитических обстоятельств, особо значимых в эту эпоху, зависели от степени консолидации -- государственной и этнокультурной. Так, хазары, господствующий этнос в Хазарском каганате, не только в идеологическом (как последователи иудаизма), но и в этнокультурном смысле отличались от окружающего их -- даже родственного тюркоязычного -- населения Хазарии: особый статус и даже архаичный «кочевой» быт правителя и его окружения, слабая централизация некогда огромной «империи» при ее распаде привели к тому, что и собственно хазарский этнос также распался, в отличие от аланского и волжско-болгарского, которые, очевидно, оказались достаточно консолидированными (чему способствовало противостояние Болгарии и Алании тому же Хазарскому Каганату).

Наконец, дружинная русъ, быт которой еще в середине Х в. напоминал отчасти быт хазарского господствующего слоя (полюдье с объездом подвластных территорий), смогла во второй половине столетия распространить свой постоянный контроль над славянскими племенными землями (через сеть погостов), а в конце Х в. русская княжеская власть утвердилась в городах -- центрах славянских «племен» и, соответственно, центрах перераспределения даней и т. п. форм прибавочного продукта. Города стали и центрами обмена экономическими и культурными ценностями, этнокультурного синтеза -- формирования новой этнокультурной восточнославянской общности. Тогда был совершен и акт крещения Руси -- уже всей подвластной русским князьям Русской земли, а не господствующего дружинного слоя. Распространение на Руси религии Нового Завета осознавалось русскими раннесредневековыми идеологами (митрополит Иларион, летописец Нестор) как формирование нового народа, наделенного особой потенцией и благодатью [ср. Топоров 1995]: эта идея была противоположна и архаичным автохтоническим мифам, описывающим происхождение «своего» племени в начале времен как продолжение космогонического акта, и позднейшим историзированным квазимифам, стремящимся удревнить свой народ до времен Августа и Александра. Восприятие мировой религии и библейской традиции не только включало «новый народ» в мировую цивилизацию, но и способствовало формированию нового отношения к «иным языцам» -- народам мира -- как к единой семье, потомкам общего праотца.

Представление о древности и прочности славянского «языка» (народа), равно как и власти русских князей по сравнению с эфемерной властью «находников», отразилось в «Повести временных лет» -- в этногенетической легенде о славянах -- потомках Иафета, в известиях об исчезновении «обров» без остатка и господстве русских князей над хазарами, а также в легенде об изгнании насильников-варягов и правовом (договорном) происхождении государственной власти. При естественном в средневековую эпоху славяно-русском этноцентризме летописец (и стоявшая за ним государственная традиция) различал равноправных политических партнеров и «племена, иже дань дают Руси». К первым относились сложившиеся государства: Волжская Болгария и «окольные князья» -- польский, венгерский и чешский; ко вторым -- перечисленные неславянские племена севера Восточной Европы. В Руси, действительно, оставался только «словенский язык».

Эта иерархия равноправных партнеров и объектов государственных притязаний -- «языков»-данников Руси, конечно, далека от ситуации равноправного этнокультурного диалога, но данники все же имеют свой самостоятельный и «официальный» этнический статус (среди потомков Иафета в русской летописи), отношение к ним отличается от «первобытного» представления об иноплеменниках как о заведомо враждебных и даже нечеловеческих существах. Их язык перестает быть «немым».

1. Народ и нация

Национальное единство - наиболее полное и конкретное из культурно-исторических единств, объединяющее людей по максимальному числу общих признаков: этносу, языку, религии, культуре, территории, государству. Поскольку отдельный человек не имеет непосредственно-духовного, языкового, религиозного единения со всей человеческой массой, обитающей на планете, то нация для него есть реально сущее человечество ближних, которое служит сферой живого проявления всемирных, универсальных духовно-нравственных начал. В действительное, многонародное человечество каждый из нас может войти не помимо своего Отечества, но лишь национально определенным образом. Идеально же с целокупным родом людей мы связаны не через какие-то отвлеченные “общечеловеческие понятия”, а мистически, личностно, сокровенно, через вторую, человеческую природу Христа.

Будучи многосложно интегрированным культурно-историческим феноменом, нация, очевидно, - сравнительно позднее общественное образование. Оно возникает как объективный результат взаимодействия по меньшей мере трех основополагающих факторов: природно-космологических условий социального бытия, типа усвоенной и развиваемой обществом религиозно-культурной традиции, особенностей исторической судьбы данного народа, определяемых его борьбой и сотрудничеством с другими народами, государствами, культурными началами в деле построения собственной цивилизации.

Природно-космологический фактор оказывает важное воздействие прежде всего на формирование естественного субстрата нации, который можно назвать родовым или народным единством. Хотя тесно связанные понятия “народ” и “нация” мы небезосновательно используем как синонимы, в строгом философском плане необходимо различать их смысл. Народ - этническая основа нации, обусловливающая объективные, физиологически и психически детерминированные особенности телесно-душевного типа представителей данной социальной общности в рамках определённой расы. Нация же, в отличие от сугубо природной, доисторической по происхождению расы и естественноисторической реалии народа, - общественно-культурная индивидуальность, то есть - личностно-духовное единство людей, являющееся нашей “большой семьей”, условием и прообразом всякой более широкой человеческой общности и родственности в деле со-трудничества, со-бытия, со-знания и со-переживания истины. Это личностно-духовное единство людей является в существенной мере продуктом их сознания. Именно сознательное соединение представителей данного народа на родной земле, посредством родного языка, вокруг отеческих святынь и традиционных культурных ценностей, в русле единой исторической судьбы и в свете общих исторических целей образует духовный организм нации.

Нация - качественно новый этап развития народности. Рождение нации из народно-этнографических предпосылок есть, по справедливой аналогии С.Н.Булгакова, рационально непостижимый акт появления самобытной духовной индивидуальности, подобный рождению нового человека. Однако дальнейшая национальная эволюция никоим образом не отрицает и не должна отрицать своих народно-органических предпосылок. Она призвана восполнить душевно-кровное родство людей общностью веры и культуры, сознанием исторической самобытности народа и его предназначения в истории. Процесс развития народности в нацию есть путь сублимации почвенно-родовой стихии в духовно-культурную разумность высшей исторической жизни. Путь, на котором не отрицаются, не подавляются этногенетические задатки самобытности национального существования, но облагораживаются, усложняются, утончаются. Ибо народность - хранитель глубинных жизненных энергий нации, её самобытного характера, бессознательных психических архетипов, первоначальных мифов и мотиваций творческих актов. Народный план гораздо проще, грубее, прочнее, однороднее, чем национальный. Национальное сложнее, иерархичнее, подвижнее, многозначнее, противоречивее, несравненно личностнее, чем народное, более зависимо от состояния общественного сознания, от деятельности интеллигентного слоя, и потому довольно шатко и хрупко, нуждаясь в укрепляющей связи со своей народной основой.

Органически-бытовое, массово-социальное, “роевое” существо понятия народности и духовно-культурный смысл понятия “национальность” (определяемый лишь в свете внутренних свойств личности и сокровенного отличия одного народа от другого) интуитивно подразумеваются в повседневном словоупотреблении, когда, например, мы, говоря о внешней независимости страны, используем выражение “национальный суверенитет”, а, говоря о внутренней политической свободе, - “народный суверенитет”. Нацией мы обычно называем всё население страны, и национальной принадлежностью наделяем каждого носителя её традиционной культуры. Народом же именуем большинство нации, не отождествляя с ним господствующую и правящую группу, пусть даже её представители более укоренены в национальной культуре, чем среднестатистическая народная масса. Очевидно, в юридическом и социально-политическом смысле, любой человек может стать достаточно равноправным членом любого народа, получив гражданство в данной стране. Но приобщиться к её национальности нельзя столь же формальным образом. Для этого нужно, если уж не родиться в соответствующей национальной среде, то воспитаться в духе её культуры.

Особенно хорошо заметно разделение идеи национального единства и идеи народного суверенитета в конституционно-монархических странах, где первая персонализируется и нравственно символизируется монархом, а вторая, несравненно более безличным и формальным образом, выражается институтами парламентской демократии. Именно духовно-личностный характер национальной общности делает необходимым связь её идеи с Главой нации, воплощающем единство Традиции и Судьбы конкретной общественно-культурной индивидуальности. И, очевидно, только монархия, с присущими ей династической правопреемственностью, религиозно-нравственной легитимностью, вековой традиционностью, а не республика, возглавляемая народно избираемым президентом, популярным диктатором или каким-либо исторически случайным вождем, является наиболее адекватной государственной формой выражения культурно-исторического существа национального начала.

Проведенное нами различение двух тесно связанных понятий позволяет уяснить почему природно-космологические условия оказывают значительное влияние не столько на формообразование нации, сколько народа. Воздействуя на его становление, во-первых, через посредство географических параметров социальной жизни и “дух ландшафта” (Вальтер Шубарт), а во-вторых, через закономерности этногенетического порядка, эти условия подспудно определяют сходство душевного типа членов данной народной общности, естественное совпадение их инстинктивных реакций на жизненные коллизии, симпатии и антипатии в выборе ценностей, в опознании “своих” и “чужих”.

Собственно национальный же стиль мировоззрения, исторического существования и культурного творчества в первую очередь определяется характером усвоенной народом религиозной традиции. Она формообразует духовно-разумный уровень народного единства, индивидуализирует его культуротворческий дух и мышление, возжигает самосознание нации. Но всякая культура, творимая в тесной связи с определенным религиозным культом, на почве качественно своеобразного религиозно-общественного опыта, способна обрести органический национальный характер лишь при соответствии инстинктивно-психологическому складу данной народности. Только в этом случае оказывается возможным укоренение, органический рост и плодоношение каких-либо культурных начал на социальной почве, предуготовленной стихийными этногенетическими силами.

Отсюда вытекает необходимость исторического момента в формировании духовных устоев национально конкретного общества. История оказывается народно-психологическим исканием и деятельным испытанием культурных основ жизнестроительства, когда душа народа взыскует потребной веры и ценностей, проверяет соответствие последних своим тайным стремлениям, а прежде сложившиеся духовные традиции, в лице их миссионеров, “вербуют” себе этнически новых, витально активных социальных субъектов. Этот культурно-исторический сюжет, с редкой осознанностью выраженный Повестью Временных лет в сказании об испытании вер князем Владимиром, нашедший развитие в “Слове о законе и благодати” митр. Илариона, является универсальным архетипом духовного становления народа, так или иначе присутствующим в судьбах любой нации.

Под действием трех очерченных факторов в обществе складывается то сокровенное духовное “Мы”, которое не растворяет, не поглощает в себе “я” отдельных представителей нации, но онтологически со-единяет их духовными узами. С этой духовно-онтологической точки зрения на единство человеческого общества, развитой в русской философской мысли С.Л. Франком, народно и национально конкретный коллектив по существу своему есть не формально объединенная совокупность автономных индивидов, но соборный организм личностей, являющийся необходимым объективным условием становления и развития религиозный и культурных традиций. Стало быть, реальными субъектами культурно-исторического процесса являются только народы, нации и конкретные союзы национальных организмов, а не формальные, отдаленные общности людей, которые не связаны личностными религиозными, культурными и этническими узами и лишены живого “мы-чувства” и “мы-сознания”.

Таким образом, нация получает положительное естественное и духовно-культурное значение в человеческом бытии. Судя о смысле национального начала в естественноисторическом плане, следует признать, что, в той мере в какой нация развивается на живой, бессознательной народной основе, оформляясь вековыми историческими силами, она обладает такой же натуральной ценностью, как все здоровое, спонтанное, непосредственное, органическое. Как моря и реки, горы и небо, поля и леса. ( И очевидно, подобно всем природным творениям, национальные организмы требуют ныне политико-экологический и культурно-экологической защиты.) Быть национально определенным и определившимся не только нормально и здорово, но в известной мере и нравственно должно, поскольку без этой естественной социально-культурной предпосылки окажутся скованы наши моральные добродетели. Мы утратим глубину и конкретность связи с миром, Богом, обществом, человечеством; чувство исторической ответственности и вовлеченности личной судьбы в судьбу своего народа, живую причастность его, превосходящему наш индивидуальный масштаб, нравственному опыту.

Нация, следовательно, является первостепенным культуро-творческим фактором в истории. Возникая как органичный сплав естественной стихии бытия и духовно-разумного смысла социального существования, приводясь представителями своей мыслящей элиты к сознанию единства национальной судьбы и национального предназначения, народ становится личностно-соборным организмом, своевольно противостоящим бессознательной игре исторических сил. В этом духовном плане национальные сообщества - носители смысла истории. Вне деятельности отдельных народов немыслимы, невозможны религиозные традиции, всемирная историческая связь и универсальный контекст мировой культурной жизни. По сути дела, собственно человеческое существование, религия и культура не имеют ничего, что было бы безнародным, вненациональным, возникшим без всякой связи с конкретными культурно-историческими индивидуальностями. В конечном счете, человечество, человеческое всегда национально, античеловеческое же и бесчеловечное - антинационально.

Высказанные соображения делают для нас очевидной невозможность установить какую-либо иерархию наций в человечестве. Так же как отдельная личность не есть часть общества и нации, но некое неразложимое духовное целое в уникально-персональной форме, и национальные сообщества не есть части человечества. Нации суть целостные, конкретно-реальные человечества, самоценные по своему оригинальному духовно-культурному существу. Подобно личностям, являющимся в своей духовной основе несравненными и равночестными “абсолютными типами” человеческих существ, национальные организмы - безусловно самобытные, равночестные типы человеческих сообществ, заключающие в себе нечто ноуменальное, восходящее к Единому Первотворцу всякого бытия и смысла.

Подобное понимание существа национальной общности дает возможность приложить к осмыслению его природы духовно-персоналистические приемы познания отдельной человеческой личности. В.М.Борисов, осуществивший такое приложение в известной статье “Национальное возрождение и нация-личность”, справедливо обратил внимание на то, что как в жизни отдельной личности не существует конкретного момента, который не был бы проявлением самой этой личности, так и всякое историческое состояние народа не исчерпывает полноты его личностного существа. Отдельные этапы самораскрытия мистической персональности народа могут резко противостоять друг другу, как это случается и в индивидуальной жизни человека; на этом пути возможны страшные падения, но - пока живо в народе сознание личного единства - возможны и подъемы из глубочайших бездн. Понятая таким образом нация, делал вывод Борисов, не может быть определена ни как “историческая общность людей”, ни как “сила природная и историческая” (Вл. Соловьёв). “Нация есть один из уровней в иерархии христианского космоса, часть неотменимого Божьего замысла о мире. Не историей народа создаются нации, но нация-личность реализует себя в истории народа, или, другими словами, народ в своей истории осуществляет мысль Божию о нём”.

Достаточно очевидно, что духовно-персоналистическое понимание природы нации является продуктом христианской культуры. Христианство, утверждая о внутренней уникальности человека, о его промыслительном назначении под охраной ангела-хранителя, и его безусловном достоинстве как образа и подобия Божия, естественно предполагает и подход к национальной общности с точки зрения её промыслительной самобытности в судьбах мира. “Надо сказать, - писал по этому поводу приснопамятный митр. Иоанн Петербургский, - что с точки зрения христианина любая попытка упразднить национальную самобытность народа (будь то под лозунгом “общечеловеческих ценностей” или как-либо иначе) является одной из форм богоборчества. Дело в том, что разделение единого некогда человечества на различные расы и племена произошло по прямому велению Божию... Боле того, Православная Церковь учит, что каждый народ, как соборная личность, имеет и своего особого Ангела-хранителя. Тайна национальности коренится в мистических глубинах народной жизни, являясь одной из важнейших первооснов человеческого бытия, залогом того духовного единения, без которого немыслимо само существование народа, общества, государства.” Соборная индивидуальность народа неповторима, как неповторимы личные особенности каждого из нас, указывал владыка Иоанн. История человечества есть история племён, его составляющих. “Поэтому так же, как не способен к полноценной жизни человек, лишенный памяти, не может нормальное существовать и народ, не имеющий ясного, осмысленного понимания своей исторической судьбы, своего высшего, промыслительного предназначения, своих религиозных святынь и традиционных гражданских, государственных, державных идеалов”

Все сказанное приводит к мысли о том, что национальное начало есть первостепенное по своему жизненному, духовному и культурному значению условие собственно человеческого существования. Хотя нация образуется, развивается, осуществляется в тесной связи с религиозным и культурным самосознанием общества, она всегда есть нечто большее (живое, сокровенное, мистическое, духовно спонтанное), чем данная, исторически ограниченная национальная идеология. В этом смысле всякая “русская идея” - только относительная философская версия сверхразумной национально-духовной стихии данного народного целого, выдвинутая каким либо мыслителем или умственным направлением в контексте конкретной исторической ситуации. Применяя более общую мысль П. Д. Юркевича, следует признать, что, хотя бытие нации, как и человеческого индивидуума, возможно лишь на базе общих, логически постижимых идеальных принципов, её собственное духовное содержание, подобно содержанию души конкретного человека, не исчерпывается идеями и представляет собой не определенную сущность, а нечто Живое, Личное, Сверхсущественное.

Таким образом, нация есть нечто духовное, глубоко связанное не просто с психологией народа, но с духом его образующих личностей, аккумулирующих и объективирующих через свое культурное и историческое творчество духовные энергии определенных религиозных традиций.

2. Судьба русского народа

За последние два года в России произошли такие тектонические изменения в идеологии, политике и общественной жизни, которые не позволяют использовать привычную схематизацию политических процессов. Общенациональный кризис делает проблемы нации и государства определяющими для понимания идеологии партий и движений. Тогда оказывается, что при декларируемой любви к коммунизму и декларируемой ненависти к нему же левые и "правые" одинаково рассматривают государство и его устроение в качестве основания своих политических манифестов, отводя нации роль простого наполнителя или, в лучшем случае, производного, функции государственной системы. Что касается этого "наполнителя", то как коммунисты расщепляют национальное целое на классы, декларируя затем человека в качестве субъекта и цели исторического процесса, так и прозревшие демократы утверждают гражданское общество и суверенную личность в качестве цели государственного бытия (кстати, и те и другие сходятся в признании прогресса вектором истории, что снова подтверждает поверхностность левого и "правого" размежевания). После сказанного становится объяснимой неуклюжесть и комичность рассуждений левых о нации, исторической судьбе народа, его идеалах и духовности. Становится понятным, отчего бывшедемократы стараются обойти национальную проблему или, рассматривая ее, по привычке перескакивают в общечеловеческие ценности и общедемократические принципы.

Нынешние левые проделали огромную духовную эволюцию - отказавшись от антинационального интернационализма, они пришли к наднациональному интернационализму, и это уже много, если вспомнить духовные заветы и практику их предшественников из первой половины XX века. Понятно, опамятовавшиеся демократы активно поддерживают идею целостности русской нации и восточнославянского единства, и это громадное прозрение, если учесть, что их недавние собратья продолжают геноцид народов России, отдают русских на поругание националистам в "суверенных государствах" и уже изобрели нацию россиян, как в недалеком, прошлом идеологи КПСС соорудили новую историческую общность - советский народ. Но, эволюционируя и прозревая, левые и "правые" ни на шаг не отступили от "субъекта истории" и "суверенной личности", тем самым подтверждая, что в их идеологии нация и народ являются служебными понятиями по отношению к базовым категориям "государство" и "личность".

Предложенная характеристика позволяет считать, что коммунистическо-антикоммунистическое противостояние левых и "правых" не более чем, фразеологическое несовпадение общих или параллельных для них идеологических принципов. Эти лево-"правые" - все тот же левый блок, все та же качественная общность предреволюционного периода, отягощенная семидесятилетним единовластием левых радикалов, считавших "розовость" или "малиновость" преступным отступлением от непорочности "красного". Они нашли себя после семидесяти лет поисков среди трех сосен и если еще не осознавали своего родства, то в силу долгой разлуки и разноцветья идеологических рубищ. Это важно понять, чтобы осознано отказаться от стереотипа лево-"правого" объединения оппозиции, чтобы, наконец, точно и однозначно указать на национально-патриотическое движение как носителя правой консервативной идеологии и выстраиваемой на ее основе политики.

Консервативная идеология исходит из фундаментальных ценностей, которые являются для нее абсолютными, и среди них нация является источником исторического действия, сакральной общностью, порождающей тип личности, систему человеческих взаимоотношений, способ жизни и ведения хозяйства, нравственность и художественное восприятие мира. Консервативная идеология - идеология традиционализма, сослагающаяся с изменениями в мире настолько, насколько эти изменения не противоречат строю жизни национальной, целостности (во всех указанных только что проявлениях). Для консервативной идеологии нация не этап общественного развития, а предопределенность, судьба этнической общности и составляющих ее социальных слоев, групп, личностей. Консервативная идеология признает периоды зарождения расцвета и угасания нации, но ей, глубоко чужда идея процесса ибо историческая эсхатология, финализм истории сознательно воспринимаются консервативным, сознанием, как переход из временности в вечность или как вечное возвращение, предопределяющее перерывы консерватизма принимаются национально-патриотинеским движением, и одного этого достаточно, чтобы естественно переместить это движение из "центра" на правое крыло нынешней оппозиции.

Только теперь, определив русское патриотическое движение как право-консервативное, следует обратить внимание на национальное своеобразие нашего консерватизма. При всем том, что в отдельных случаях и в некоторых организациях национальное абсолютизируется вплоть до принципиального противопоставления другим нациям и этническим общностям, русский консерватизм естественно сопрягает сакральность нации с духовным, содержанием национальной жизни. Это значит, что русская нация обладает полнотой Православия, в свою очередь имеющего абсолютный характер в Писании и национально явленном, Предании. Русский народ и Святая Русь по-своему неслиянны, но, безусловно, нераздельны, - еще один постулат консервативной русской идеологии, воспринятый современным русским национально-патриотическим движением.

Совершенно естественно, что XX век с его апокалипсической историей существенно повлиял на целостность русской нации, ее самосознание, духовность, представления о политической организации общества. На современном этапе политической борьбы трехчленная формула не будет принята большинством, народа в силу его безрелигиозности и в связи с ошельмованностью идеи самодержавия, и по причине размытости национального самосознания. Все эти обстоятельства влияют на политические платформы патриотических партий и организаций, среди которых можно обнаружить абсолютизацию той или иной составляющей трехчленной Формулы или полное игнорирование всех элементов вместе во имя чудовищного по абсурдности "возвращения" в дохристианскую Русь или, для освобождения от инородческого влияния. Все эти политические платформы отражают кризисное состояние русской нации и непроясненность русского национального самосознания. Вместе с тем даже и в этих случаях мы имеем, дело не с инославными или инонациональными позициями, но именно с русскими, России предназначенными политическими манифестами, и это позволяет вести диалог куда более открытый, содержательный и взаимообогащающий, нежели политические консультации с любыми лево-"правыми" организациями. У нас, безусловно, есть разноголосица, противоречия, непонимание внутри национального патриотического движения, но это не может быть препятствием для объединения и совместной борьбы за возрождение русской нации, и ее государственности. Именно поэтому нам, не стоит заниматься созданием, очередной партии. Куда важнее сплотить людей в русском национальном движении для восстановления великой, единой и неделимой РОССИИ, для полноты духовной жизни русского народа, для устроения жизни людей на началах соборности. Это движение снимет межпартийные разногласия, чтобы вообще отказаться от партийных структур, нарушающих или эгоистически присваивающих себе властные, духовные, идеологические, соборные [иерархические] качества жизни русской национальной целостности.

Теперь, определив базовые принципы русской консервативной идеологии кратко указав на политическую их интерпретацию и возможности организационного оформления, можно вернуться к проблеме взаимоотношений с другими этническими общностями, конфессиями и политическими партиями. Россия - многонациональная страна, и традиционным было соборное взаимоотношение между народами, создававшими наше государство. Каждая нация, каждая этническая общность являются сакральной общностью, неповторимы и самобытны, и в этом смысле равноценны и равноправны с русским народом. Но основное бремя создания и защиты государства легло на русский народ и он определял, определяет и будет определять судьбу и исторические цели России (с теми поправками, которые вносят в судьбу и цели другие нации и этнические общности нашей Родины).

Признавая свободу совести и поддерживая традиционные конфессии народов России, русское патриотическое движение должно выполнить задачу национальной важности, - воссоздать симфонию Православной Церкви и государства, чтобы государству вернуть его духовный смысл, а Православие наделить полнотой духовного окормления народа. Любое рассуждение о светском, государстве вне православно-государственной симфонии следует рассматривать, как антинациональное - с какой бы стороны оно ни исходило. Памятуя же о том, что идея светского государства родилась в недрах западного промасоненного атеизма, а в системе православной эсхатологии подготавливает царство антихриста, его, светское государство, нельзя допускать в идеологии русского консерватизма, тем более делать целью русского патриотического движения.

Внешне наиболее простая и быстро решаемой, а по сути сложнейшая мистическая проблема - восстановление самодержавия. Поспешность в этом национальном деле может привести к тому, что на троне окажется президент или верховный правитель, не обладающий харизмой, не понимающий бремени Помазания. И в среде безрелигиозного народа монарх будет воспринят всего лишь как глава государства, который не хуже и не лучше диктатора или президента. Нация должна вернуться к осознанию высшего смысла русского самодержавия, и тогда восстановление монархии будет органической потребностью национальной жизни.

Мы во всей гармонической сложности входим, в русло русской национальной судьбы и приуготовляем себя к встрече с вечностью.

Остается актуальным политическое взаимодействие со всем спектром левых и бывшедемократических сил. Полагаю, что для патриотического движения прошлогодняя политическая декларация левой-"правой" оппозиции продолжает сохранять свое значение, но с одной существенной корректировкой. Приняв консервативную идеологию, русское патриотическое движение занимает строго выверенную правую позицию, отдавая левое крыло левым и бывшедемократам, стремящимся быть правой частью левого спектра оппозиции. Только такая определенность поможет осознать себя в рамках политической борьбы и отстаивать свои национальные интересы в общей борьбе оппозиции за сохранение государственной целостности, независимости и национальное выживание. Патриотическое движение должно быть осознанно правым и консервативным - это условие его силы, перспективы роста и победы.

Могут сказать, что предложенная схема не предусматривает наличие центра. Действительно, не предусматривает, потому что в оппозиции его нет сейчас, а в будущем, когда консервативное патриотическое движение придет к власти, оно, в силу властных функций, станет центром, а лучше сказать, сердцевиной национально-государственного возрождения в системе православной духовности и православного провиденциализма. В настоящее время центр есть, но он вне оппозиции и не совсем в рядах "демократов". Этот "центр" представлен межеумочными организациями типа "Гражданского союза" - ничего и никого не представляющими, на все претендующими, никогда не "высовывающимися". Они не холодны, не горячи и потому опасны своей гнилостью - обессиливающей и заражающей. Пусть такой "центр" пользуют желающие, патриоты не должны им оскверняться.

Национальная качественность ставит пределы действию и действенности патриотических сил, снимая проблему экспансионизма будущей православной и самодержавной России, одновременно выверяя ее национальные, стратегические, политические и геополитические интересы. Наша патриотическая, консервативная идеология применима только для России и русских (всего восточнославянского единства), она дает возможность самоопределиться в мире и с национальных позиций вести диалог с другими народами. Игре личных амбиций и политиканству партий патриотическое движение противопоставляет православно освященные национально-государственные интересы, которыми жила, живет и будет жить Россия - мать и защитница всех народов, для кого она стала судьбой.

Заключение

народ нация суверенитет

Национальная государственная самозащита - не экстремизм, а наш исторический долг перед небом и землей, перед предками и потомками. Величие средств должно соответствовать достоинству и глобальным задачам возрождения великого народа. Каждая нация может и должна контролировать ту территорию, на которой она составляет большинство. Для того чтобы государственно воссоединились русские территории, не требуется ни войн, ни блокад, ни шовинистической истерии. Исторический пример - ФРГ, не признававшая ГДР, но и не штурмовавшая Берлинскую стену. Правительство Федеративной республики открыто добивалось воссоединения немецкого народа арсеналом мирных средств, - и преуспело в этом. Когда в России на высшем государственном уровне будет сформулирована политика воссоединения русского народа, ее трудно будет упрекнуть в экстремизме.

Очевидно, что территории с русским большинством - Российская Федерация, Белоруссия, Украина (за исключением Галиции западных областей, исторически, культурно, религиозно давно ориентированных на Запад), Южная Сибирь (ныне называемая Северным Казахстаном) - и до сего дня тяготеют к тем или иным формам воссоединения. Задача подлинно национальных лидеров создать условия для исторического волеизъявления народа, разорванного на части. Политики должны учитывать и современные сложные реалии, но только в свете стратегической цели национального воссоединения. И тогда откроется долгий, многотрудный, но реальный путь: поддержка десятков миллионов соотечественников, лишенных родины, переселение русских из территорий, окончательно ушедших из России, экономическое сближение, размывание таможенных и иных барьеров, соединение интересов безопасности и обороны, конфедеративные союзы, а когда-то и референдумы спорных территорий...

Ко всему этому следует относиться не как к обременительной помощи другим, а как к программе самоспасения. Исторический завет русского народа, строившего не моноэтническое, а многонациональное государство, диктует сегодня отвергнуть химеры, типа русской республики (стремления вырезать на теле Российской Федерации зоны с чисто русским населением) или принципа национально-пропорционального представительства. Никогда русский народ в своем государственном строительстве не руководствовался подобными "принципами". Это очередные привнесения - национально-пропорциональное представительство пытались реализовать вполне только в Южно-Африканской республике. Попытки внедрения новых утопий в условиях уникально многонациональной страны, где проживает множество людей со смешанной кровью - неизбежно приведут к кровавой междоусобице и гибели русского народа. Необходимо единить русские земли, бережно сохраняя национальную самобытность всех российских народов.

Итак, необходимо сознавать, что русский народ является созидателем и российской культуры, и российской государственности, - совместно со всеми народами России. Русские же - это все говорящие и мыслящие по-русски, вне зависимости от этнической принадлежности. В многонациональный русский народ входили все, кто сознавал себя русским. Во множестве этнических компонент русского народа основными народностями являются - великоросская (среднерусская), малоросская (украинская), белоросская (белорусская). Поэтому вредоносным мифом являются утверждения о "братских" славянских народах - русских, украинцах и белорусах. Далее, русский народ конституирует вокруг себя российскую нацию- исторический, культурный, политический союз народов России. Российская нация складывается на основе русской культуры именно потому, что она содержит в себе сильнейшую соборную тенденцию, выражающуюся, в частности, в редкой русской открытости и уживчивости. Поэтому российские граждане общаются и взаимодействуют на русском языке, что нисколько не умаляет, а, напротив, возвышает их национальное (в смысле этническое) достоинство. Идентифицируя себя с российской государственностью, мы можем называть себя гражданами России. Идентифицируя же себя с российской нацией - мы можем называть себя русскими. Поэтому реальным обращением ко всем нам будет не "россияне", а "российские граждане", "соотечественники", "русские люди".

Использованные источники и литература

1. Бердяев Н.А., «Судьба России», издательство ЭКСМО, 2007 г.

2. «Повороты истории события и факты» перевод с английского ЗАО «Издательский дом Ридерз Даджест», Франция,1998г

3. Петрухин В.Я., Раевский Д.С. «Очерки истории народов России в древности и раннем средневековье», 2011 г.

4. Эдуард Володин, Журнал «Русское воскресение», колонка комментатора «Православие - судьба русского народа», 2010 г

5. Шаповалов В.Ф. Россиеведение: Учебное пособие для вузов. М., 2001.

6. www.ADMW.ru

Размещено на Allbest.ru