Одновременная индивидуализация производства, распределения и коммуникаций революционизирует экономику и продвигает ее от однородности к крайнему разнообразию.

Работа

Изменяется даже работа как таковая. Неквалифицированная, по существу, взаимозаменяемая физическая работа приводила в движение экономику Второй Волны. Массовое, в заводском стиле, образование готовило рабочих к рутинному, повторяющемуся труду. Напротив, Третья Волна сопровождается растущей индивидуализацией труда, так как квалификационные требования стремительно растут.

Физическая сила по большей части возместима. Так, неквалифицированный рабочий, который ушел сам или был уволен, может быть быстро заменен с небольшими издержками. Напротив, растущие уровни специализированных навыков, требуемых экономикой Третьей Волны, делают поиск подходящего человека с подходящей квалификацией более трудным и дорогостоящим.

Несмотря на возможное столкновение с конкуренцией многих других безработных, дворник, уволенный из гигантской оборонной компании, может получить работу дворника при школе или страховой компании. Однако, инженер-электронщик, который провел годы, строя спутники, может и не иметь знаний, необходимых инженеру окружающей среды. Гинеколог не может работать нейрохирургом. Растущая специализация и быстрое изменение квалификационных требований снижают взаимозаменяемость труда.

С развитием экономики можно ожидать дальнейшие изменения в соотношении "непосредственного" и "косвенного" труда. С традиционной точки зрения "непосредственные" или "производственные" рабочие - это те рабочие, которые находятся на заводе и непосредственно производят продукцию. Они же производят добавочную стоимость. Все же остальные описываются как "непроизводственные" или вносящие только "косвенный" вклад.

Сегодня это различие стирается, так как количественное отношение производственных рабочих к "белым воротничкам", техническим и профессиональным рабочим все уменьшается. Наконец, стоимость, производимая "косвенным" трудом, достигает (если не превосходит) уровня стоимости, производимой "непосредственным" трудом.

Новшества

Американские фирмы сталкиваются с сильной конкуренцией со стороны экономик Японии и Европы, полностью оправившихся со времен Второй Мировой войны. Чтобы конкурировать, нужны постоянные новшества - новые идеи товаров, технологии, производства, маркетинга и финансов. Каждый месяц в американских супермаркетах появляется около тысячи новых изделий. Так, еще до того, как 386 модель компьютера была полностью заменена на 486 , новый, 586 микропроцессор уже был в процессе разработки.

Т.о., дальновидные фирмы поощряют проявление рабочими инициативы, поиск новых идей, а при необходимости даже отказ от устоявшихся технологий.

Масштаб

Рабочая единица уменьшается. При производстве большинства изделий масштаб операций миниатюризируется. Огромное число рабочих, выполняющих большой объем одинаковой физической работы, заменяется малым числом дифференцированных рабочих бригад. Большой бизнес становится меньше, малый бизнес тоже уменьшается. IBM с 370 тысячами рабочих обречена на вытеснение малыми производителями по всему миру. Чтобы выжить, она увольняет многих рабочих и делится на 13 отдельных, более мелких, деловых единиц.

В системе Третьей Волны эффект масштаба сводится на нет издержками сложности. Чем сложнее фирма, тем меньше левая рука может предчувствовать то, что дальше будет делать правая. Проблемы множатся, что может перевесить любые предполагаемые выгоды количественного характера. Старая идея "чем больше, тем лучше" все сильнее устаревает.

Организация

В борьбе за восприимчивость к изменениям компании состязаются в скорости разрушения бюрократических структур Второй Волны.

Рынки, технологии и нужды потребителей меняются в наши дни настолько быстро и оказывают столько различных воздействий на фирму, что бюрократическое единообразие обречено на гибель. Идет поиск качественно новых форм организации. Так, например, популярный сейчас "реинженеринг" - это попытка реорганизовывать фирму в соответствии с процессами, а не рынками или отдельными сферами производства.

Относительно стандартизированные структуры позволяют организовать матричные организации, проектные команды "аd hocratic", центры прибыли, равно как и разнообразные стратегические союзы, совместные предприятия, консорциумы, зачастую пересекающие национальные границы. Из-за того, что рынки изменяются постоянно, их расположение становится менее важным, чем гибкость и маневренность.

Интеграция систем

Растущая сложность в экономике требует все более развитых систем интеграции и управления. Так, вполне типичным является пример продовольственной компании Nabisco, которая ежедневно выполняет 500 заказов на сотни тысяч различных наименований изделий, доставляемых с 49 заводов и из 13 центров перераспределения товаров. В то же самое время она должна принимать во внимание более 30 тысяч различных мероприятий по продвижению товаров.

Управление такими сложными структурами требует новых форм организации руководства и очень высокой степени интеграции. Это, в свою очередь, приводит к все возрастающему потоку информации, проходящей через организацию.

Инфраструктура

Для того, чтобы одновременно следить за прохождением комплектующих и готовых изделий, синхронизировать действия поставщиков, согласовывать текущие планы инженеров и специалистов по сбыту, привлекать людей, занимающихся научно-конструкторскими разработками, к нуждам производства и, кроме того, создавать четкую картину происходящего, были потрачены миллиарды долларов на создание электронных сетей, соединяющих между собой компьютерные базы данных и другие средства информационных технологий.

Эта обширная электронно-информационная структура, зачастую использующая спутники связи, соединяет в единое целые компании, связывая их также с компьютерными сетями поставщиков и потребителей. Другие системы объединяют эти сети. Япония намерена в ближайшие 25 лет затратить 250 миллиардов долларов на развитие более быстрых усовершенствованных систем. Белый Дом, в свою очередь, начал активно развивать встречный план "информационной супермагистрали". И, чтобы мы ни думали об этом плане или его метафорическом названии, ясно одно: электронно-информационные каналы являются необходимой составляющей инфраструктуры экономики Третьей Волны.

Ускорение

Все эти перемены еще более усиливают скорость операции и сделок. Экономия скорости заменяет собой экономию масштаба. Конкуренция настолько значительна, а требуемые скорости настолько велики, что старое правило "время - деньги" все в большей степени заменяется на "каждый следующий промежуток времени стоит дороже, чем предыдущий".

Время становится критической величиной, что находит отражение в поставках "как раз вовремя", стремлении уменьшить длительность процесса принятия решений. Медленный, последовательный анализ, проводимый шаг за шагом, заменяется "одновременным инженерингом". Компании вступают в конкуренцию, "основанную на времени". Описывая происходящее, Дю Вейн Петерсон, главный менеджер Меррилла Линча, говорит: "Деньги движутся со скоростью света. Информация должна двигаться еще быстрее". Таким образом, непрерывное ускорение все больше сближает бизнес Третьей Волны с реальным временем.

Рассматривая вместе эти десять характеристик экономики Третьей Волны, мы видим грандиозные изменения в создании ценностей. Переход Соединенных Штатов, Японии и Европы к этой новой системе представляет собой, хотя и не полностью, но наиболее важное изменение в мировой экономике со времен индустриальной революции.

Эта историческая трансформация, набиравшая скорость с начала и до середины 70-х годов, уже достаточно далеко продвинулась к девяностым. К сожалению, многое из американской экономической мысли оказалось при этом позади.

ГЛАВА V. МАТЕРИАЛИЗМ!

Однажды, еще в бытность Рональда Рейгана президентом, в Семейной столовой Белого Дома собралась небольшая группа людей, чтобы обсудить далекое будущее Америки. Группа, образованная вице-президентом и тремя главными советниками Рейгана, в числе которых был Дональд Реган, только что назначенный президентом главой администрации, состояла из восьми известных футурологов.

Это собрание было созвано по просьбе Белого Дома и открылось заявлением о том, что, пока футурологи вели дебаты по социальным, правовым и политическим вопросам, сложилось общее мнение, что экономика страны подверглась глубоким изменениям. Это было признано лишь после того, как Дональд Реган выпалил: "Мы что, все будем стричь в парикмахерских и лепить гамбургеры? Разве мы не собираемся оставаться великой промышленной державой?"

Президент с вице-президентом оглянулись, ожидая услышат ответ. Большинство сидящих за столом, видимо, были застигнуты врасплох резкостью и прямотой такой атаки. Ответила Хейди Тоффлер: "Нет, мистер Реган, - спокойно сказала она, - Соединенные Штаты останутся великой промышленной державой. Только с меньшим процентом людей, работающих на фабриках".

Объясняя разницу между традиционными методами производства и технологиями производства компьютеров Macintosh, существовавшими в то время, она обратила внимание на тот факт, что США, несомненно, являются одним из крупнейших производителей продуктов питания в мире при менее, чем двух процентах рабочей силы, занятой в сельском хозяйстве. Действительно, на протяжении всего прошлого столетия США тем больше становились сельскохозяйственной державой, чем больше сокращался объем фермерской рабочей силы относительно прочих отраслей. Почему то же самое не может быть справедливым и для производства? Вспоминается поразительный факт. После многочисленных подъемов и спадов численность занятых в производстве в 1988 году осталась почти такой же, как и в 1968, немногим более 19 миллионов человек. Производство составляло тот же процент национального продукта, что и 30 лет назад, но делало это с меньшей долей совокупной рабочей силы.

Более того, так как и американское население, и рабочая сила имеют тенденцию к росту и многие отечественные производители автоматизировали и реорганизовали производство в 80-90-х, то уменьшение занятости на фабриках в целом должно продолжиться. В то же время Соединенные Штаты, в соответствии с некоторыми подсчетами, способны создавать по 10 000 рабочих мест в день на протяжении всего следующего десятилетия, и часть их будет принадлежать сектору производства. С тем же успехом подобный процесс преобразовал хозяйства Японии и Европы.

Тем не менее, даже сейчас слова Дональда Регана изредка повторяются руководителями отстающих отраслей промышленности, лидерами уменьшающихся профсоюзов, а также экономистами и историками, которые бьют в барабаны, провозглашая важность производства, несмотря на то, что все они ранее говорили об обратном.

За большей частью этой риторики стоит представление, будто перемещение занятости из области физического труда в секторы услуг и умственного труда приносит вред экономике страны и что небольшой сектор производства (в терминах количества рабочих мест) "опустошает" экономику. Такие аргументы напоминают взгляды французских физиократов ХVIII века, которые, в силу своей неспособности представить индустриальное общество, рассматривали сельское хозяйств" как единственную продуктивную деятельность".

Новое значение безработицы

Многие сетования на "упадок" производства подпитывались интересами Второй Волны и основывались на устарелых концепциях богатства, производства и безработицы.

Начиная с 90-х годов нашего века переход от Второй Волны с ее господством ручного труда к Третьей Волне с господством обслуживающего труда и сверхсимволической деятельности стал широко распространенным, драматичным и необратимым. В Соединенных Штатах сегодня эта деятельность поглощает три четверти рабочей силы. Это "великое перемещение" полностью отражено в столь необычном факте, что мировой экспорт услуг и интеллектуальной собственности сейчас равен объединенному экспорту электроники и автомобилей или же продуктов питания и горючего, вместе взятых.

Авторы и другие футурологи предвещали это крупномасштабное движение еще в 60-е годы. Но так как прежние предупреждения были проигнорированы, переходный период стал слишком неустойчивым. Когда массовые вынужденные увольнения, банкротства и другие глубокие социальные потрясения вихрем пронеслись над экономикой, старая потрепанная промышленность с непригодными для модернизации компьютерами, роботами и электронными системами не спешила перестраиваться, сама, но сути, предоставляя более проворным конкурентам наилучшие условия для ее потрошения. Винили в этих бедах иностранную конкуренцию, высокие или низкие процентные ставки, чрезмерное регулирование и тысячу других обстоятельств.

Кое-что из этого списка, несомненно, сыграло свою роль. Но немалые беды принесло и высокомерие большинства "компаний дымовых труб" - изготовителей автомобилей, сталепроизводителей, верфей, текстильных фирм - которые так долго доминировали в экономике. За их управленческую близорукость была наказана та часть общества, которая была менее всего ответственна за промышленную отсталость и менее всего способна защитить себя - рабочие.

Тот факт, что совокупная производственная занятость в 1988 году была на том же уровне, что и в 1968, не означает, что рабочие, уволившиеся в этот период, просто вернулись на свои рабочие места. Напротив, с появлением все большего количества технологий Третьей Волны компаниям потребовалась совершенно другая рабочая сила.

Существующие фабрики Второй Волны нуждались, в основном, в заменимых работниках. Процессы Третьей Волны, напротив, требуют разнообразных и продолжительно развивающихся навыков, а это означает падение степени заменяемости рабочих. Таким образом, проблема безработицы в целом совершает поворот на 180 градусов.

В течение Второй Волны капиталовложения "обществ дымовых труб" или покупательная сила потребителей могли бы стимулировать экономику и создавать рабочие места. Взяв миллион безработных, можно было бы, в принципе, подготовив хозяйство заранее, создать миллион рабочих мест. В те времена, когда рабочие места были заменяемыми или требовали таких элементарных навыков, которые можно было получить менее чем за час, фактически любой безработный мог занять любое рабочее место.

Для сегодняшнего сверхсимволического хозяйства такое утверждение менее справедливо - вот почему многое из понятия безработицы воспринимается с трудом, и ни традиционные кейнсианские, ни монетаристские средства не действуют удовлетворительно. Чтобы справиться с Великой депрессией, Джон Мэйнард Кейнс, как мы помним, убедил правительство, увеличивающее бюджетный дефицит, положить его в карман потребителя. Если у потребителей появятся деньги, то они бросятся покупать товары. Это, в свою очередь, побудит производителей расширить свои заводы и нанять больше рабочих. Прощай, безработица! Монетаристы породили манипуляции с процентными ставками или денежным предложением, вместо того чтобы увеличивать или уменьшать по необходимости покупательную способность населения.

В сегодняшнем мировом хозяйстве выкачивание денег из кармана потребителя может просто отправить его за океан, не принеся никакой пользы родной экономике. Американские закупки новых телевизоров или проигрывателей компакт-дисков лишь перекачивают доллары в Японию, Корею, Малайзию или куда-нибудь еще. Импорт не добавляет рабочих мест внутри страны.

Но гораздо большие недостатки заложены в старых стратегиях: они до сих пор охотнее сосредоточиваются на денежном обращении, чем на знаниях. Уже невозможно уменьшить безработицу просто за счет увеличения числа рабочих мест, потому что сейчас эта проблема имеет не только количественный характер. Безработица перешла из количественной в качественную.

Безработные отчаянно нуждаются в деньгах, если они и их семьи собираются выжить, и с точки зрения нравственности одинаково необходимо и правильно обеспечивать их приемлемым уровнем общественной поддержки. Но любая эффективная стратегия сокращения безработицы в сверхсимволической экономике должна в первую очередь зависеть от доли знаний, и лишь потом - от распределения богатства

К тому же эти новые рабочие места могут появиться не только в секторе, до сих пор называемом производством, и нам придется посредством среднего образования и обучения на рабочем месте готовить людей для такой области, как обслуживание (помощь в уходе за растущей популяцией пожилых людей, обеспечение заботы о детях, службы здоровья, личная охрана, службы транспортировки, досуга, туризма и т. д.).

Также нам придется отдавать приоритет, ранее принадлежащий производству, сектору обслуживающего труда, которым прежде пренебрежительно называли "лепкой гамбургеров". McDonald's не может считаться единственным символом сферы занятости, включающей в себя все: от обучающего персонала до людей, занятых в сфере обслуживания или работающих в медицинском радиологическом центре.

Более того, в случае обвинения сектора обслуживания в низкой оплате труда следствием станет увеличение производительности и изобретение новых форм организации рабочей силы, а также переговоры о заключении коллективных договоров. Объединения, в первую очередь, предназначенные для единичного или массового производства, подлежат тотальному изменению или замене организациями нового стиля, более подходящими для сверхсимволического хозяйства. Для выживания им придется поддерживать такие проекты, как программа работы на дому, гибкий график и работа по совместительству.

Вкратце, взлет сверхсимволического хозяйства заставляет нас в целом поменять прежнюю концепцию безработицы на противоположную. Однако оспорить устаревшие предположения значит также оспорить тех, кто извлек из них выгоду. Система создания богатства Третьей Волны угрожает, таким образом, уже укрепившимся отношениям в корпорациях, объединениях и правительствах.

Спектр умственного труда

В сверхсимволической экономике устаревает не только концепция безработицы, но и концепция труда. Чтобы понять ее, а также обнаружить силы, борющиеся за рычаги управления, нам даже потребуется новая терминология.

Таким образом, даже деление на такие секторы, как сельское хозяйство, промышленность и услуги, теперь, в связи с быстропроисходящими изменениями, скорее затрудняет, чем разъясняет понимание экономики. Вместо того чтобы цепляться за старые классификации, нужно заглянуть за ярлыки и узнать, что делают люди в компаниях для создания дополнительных ценностей. Однажды задав этот вопрос, мы обнаружили, что все большую долю во всех трех секторах составляют "символические процессы" или умственный труд.

Фермеры сейчас используют компьютеры для подсчета зерновых кормов, сталевары контролируют консоли с помощью видео-экранов, банкиры включают свои портативные компьютеры для моделирования финансового рынка. Не слишком ли узок взгляд экономистов, навешивающих такие ярлыки, как "сельскохозяйственная", "промышленная" или "обслуживающая" деятельность?

Терпят крах даже профессиональные категории. Наклеить ярлык на какого-нибудь складского сторожа, рабочего за станком или члена палаты представителей - значит больше скрыть, чем прояснить. Сегодня гораздо полезнее группировать работников по степени важности процесса умственного труда, совершаемого ими в процессе своей работы, не обращая внимания на название, которое они носят, будь то продавец, рабочий, врач или конторщик.

То, что мы называем сферой умственного труда, включает в себя и ученого-исследователя, и финансового аналитика, и программиста, и даже архивного чиновника. Зачем включать ученого и чиновника в одну группу? Дело в том, что, в то время как их функции явно различны и работают они на совершенно разных уровнях абстракции, оба они и миллионы им подобных не делают ничего, кроме обработки и генерирования информации. Их работа полностью символична.

В центре спектра умственного труда мы находим обширный диапазон "смешанных" профессий - представители их не только работают физически, но и оперируют информацией. Водитель из Federal Express или United Parcel Service также способен справиться и с компьютером. На преуспевающих фабриках оператор станков - высококвалифицированный специалист. Служащему гостиницы, медсестре и многим другим приходится иметь дело с людьми и тратить значительную часть времени на создание, получение или выдачу информации.

К примеру, у автомехаников в агентствах по продаже Ford могут и сегодня быть руки в смазке, но и они пользуются компьютерными сетями, сконструированными Hewlett-Packard, которые обеспечены экспертными системами, помогающими в поиске неисправностей, и имеют мгновенный доступ к 100 мегабайтам технических чертежей и данных, содержащихся на CD-ROM. Система запрашивает данные об автомобиле, который подлежит ремонту; это позволяет механикам обследовать массу технического материала на теоретическом уровне; система делает заключение и устанавливает последовательность ремонта.

Являются ли они "механиками" или "работниками" умственного труда, работая с этой системой?

Из самой нижней части спектра исчезает чисто физический труд. С уменьшением доли ручного труда в хозяйстве "пролетариат", все более и более замещаемый "когнитариатом", сейчас находится в меньшинстве. То есть, в терминах сверхсимволического хозяйства, пролетариат становится когнитариатом.

Ключевые вопросы, касающиеся личного труда, сейчас должны быть связаны с тем, сколько рабочих мест потребует переработка информации, насколько этот труд программируем или упорядочен, какой уровень абстракций вовлекается в процесс, какой доступ имеет личность в центральный банк данных информационных систем управления, а также какой степенью самоуправления и ответственности она обладает.

"Узколобые" против "широколобых"

Такие огромные перемены не могут произойти без мощных конфликтов и, чтобы предвидеть, кто приобретет, а кто потеряет, полезно подумать о компаниях, сходных в своем положении в сфере умственного труда.

Проведем классификацию компаний не по номинальной их принадлежности к различным отраслям, а по реальной деятельности их сотрудников.

К примеру, CSX - это фирма, эксплуатирующая железные дороги всей восточной части Соединенных Штатов вместе с одной из крупнейших в мире океанских грузовых фирм. Но СSХ все более и более реализует себя в информационном бизнесе.

Говорит Алекс Мэндл из СSХ: "Информационная составляющая в пакете оказываемых нами услуг становится все больше. Недостаточно только производить продукцию. Клиентам нужна информация. Где продукция будет собираться и разбираться, где и когда будет находиться каждый продукт, цены, информация о заказах и многое другое. Наш бизнес движет информация." Это подразумевает, что количество служащих CSX на средних и более высоких уровнях спектра умственной деятельности все возрастает.

Это позволяет приблизительно разбить компании на "узколобые", "среднелобые" и "широколобые", в зависимости от серьезности их отношения к науке. Чтобы производить богатство, некоторым фирмам и отраслям промышленности нужно обрабатывать больше информации, чем другим. Подобно индивидуальным рабочим местам, фирмы могут быть помещены в спектр умственного труда в соответствии с качеством и сложностью работы, которую они совершают.

"Узколобые" фирмы обычно концентрируют умственный труд на небольшом количестве людей, "верхушке", оставляя бездумную и мускульную работу всем остальным. Такое присвоение управления основывается на том, что рабочие невежественны или что их знания не пригодны для производства.

Даже в "широколобом" секторе сегодня можно найти примеры "деквалификации" - упрощения работы, разбиения ее на самые мелкие составляющие, пошагового контроля за продукцией. Эти попытки применения методов, созданных Фредериком Тейлором в начале нашего столетия, есть не что иное, как волна "узколобого" прошлого, а не "широколобое" будущее. Любая задача, если она проста, часто повторяется и решается без раздумий, в конце концов становится кандидатом для роботизации.

В то время как хозяйство движется дальше по направлению к производству Третьей Волны, все фирмы вынуждены пересмотреть роль знаний. Самые сообразительные из них в "широколобом" секторе сделали это первыми и реорганизовали свой труд. Они работают, исходя из предположения, что продуктивность и доходы одинаково резко возрастают, если бездумная работа сведена к минимуму или производится с помощью передовых технологий, когда потенциал работника полностью используется. Цель - больший доход и немногочисленная, но более квалифицированная рабочая сила.

Даже "среднелобые" процессы, до сих пор требующие физических манипуляций, становятся все более интенсивными в плане знаний и двигаются вверх в спектре умственного труда. Конечно, "широколобые" фирмы - не благотворительные учреждения. Хотя работа в них не настолько тяжела, как при "узколобых" операциях, и окружение в них более приятно, эти фирмы, как правило, нуждаются в своих служащих более, чем "узколобые". Служащие поощряются не только за свои рациональные способности, но и за использование в работе своих эмоций, интуиции и воображения. Вот почему маркузианские критики видят здесь еще более пагубную "эксплуатацию" служащих.

Идеология "узколобых"

В "узколобых" индустриальных хозяйствах богатство измерялось, как правило, количеством товаров. Центральным в хозяйстве считалось производство продукта. Обслуживающая и символическая деятельности считались непродуктивными, хотя и неизбежными. Производство товаров - автомобилей, радиоприемников, тракторов, телевизоров - считалось "мужским" или крутым и ассоциировалось с такими словами, как практичный и трезвый. Производство знаний или обмен информацией с пренебрежением именовались "ворошением бумаги".

Из такой позиции проистекал целый ряд выводов. Например, что "производство" - это комбинация материальных ресурсов, машин и мускулов ... что самые главные достоинства фирмы - материальные ... что национальное богатство подкрепляется в первую очередь торговлей товарами ... что торговля услугами важна только потому, что она облегчает торговлю товарами ... что высшее образование не нужно, разве что узко профессиональное ... что исследовательская работа легкомысленна и что свободные ремесла неуместны или того хуже - вредны для успеха бизнеса. Одним словом, то, что ценилось, и было сутью ценностей.

Идеалы, подобные этим, никоим образом не были ограничены рамками капитализма. Их аналогии имелись и в коммунистическом мире. В любом случае, у марксистских экономистов были более тяжелые условия для внесения "широколобой" работы в свою схему, и "социалистический реализм" в искусстве производил тысячи портретов счастливых рабочих, изображая напряжение их шварценеггероподобных мускулов на фоне зубчатых колес, дымовых труб и паровых локомотивов. Восхваление пролетариата и теория, гласящая, что пролетариат - авангард перемен, отразили принципы "узколобого" хозяйства.

Накапливаясь, эти идеалы становились больше чем неразберихой отдельных мнений, предположений и позиций. Они, по-видимому, сформировали самооправдываемую идеологию, разновидность крутого материализма - хрупкий, но торжествующий "материализм"! Действительно, материализм был идеологией массового производства Второй Волны.

В то время материализм мог иметь смысл. Сегодня, когда стоимость большинства продуктов зависит от знания, вложенного в них, это и реакционно, и неразумно. Любая страна, придерживающаяся политики, основанной па материализме, приговаривает себя к превращению в Бангладеш двадцать первого века.

Идеология "широколобых"

У компаний, организаций и просто людей с твердыми ставками на хозяйство Третьей Волны до сих пор не было образца последовательных контраргументов. Однако некоторые основные идеи все же имели место.

Первые, фрагментарные основы этой новой экономики можно увидеть в до сих пор не признанных поздних трудах Юджина Лойбла, который в течение одиннадцати лет, проведенных в чехословацкой коммунистической тюрьме, глубоко пересмотрел предпосылки как марксистской, так и западной экономики, в работах Генри К. X. Ву из Гонконга, который анализировал "невидимые измерения богатства", Орио Гиарини из Женены, который применял концепцию "риска" и неопределенности в своих анализах служб будущего, а также американца Уолтера Вейсконфа, который пишет о роли состояния неравновесия в экономическом развитии.

Сегодня ученые интересуются, как системы ведут себя в хаосе, как их порядок развивается вне хаотических состояний, а также как развивающиеся системы переходят на более высокий уровень развития. Эти вопросы более чем уместны по отношению к бизнесу и хозяйству. Книги по менеджменту говорят о "процветании и хаосе". Экономисты заново открыли труд Джозефа Шумнетера, говорившего о "созидательном разрушении" как необходимости прогресса. В буре перемен, мнений, преобразований, банкротств, взлетов, совместных рискованных предприятий и внутренних реорганизаций цельное хозяйство приобретает новую структуру, более разнообразную, быстро меняющуюся и более сложную, нежели старая "экономика дымовых труб".

Этот скачок на более высокий уровень изменчивости, скорости и сложности требует аналогичного скачка к более высоким, более усложненным формам интеграции. С другой стороны, это требует радикально более высокого уровня обработки информации.

Во многом основанная на трудах Рене Декарта (XVII век), индустриальная культура награждала людей, способных поделить проблемы и процессы на все меньшие и меньшие составные части. Этот разделяющий или аналитический подход, переместившись, в экономику, заставил нас воспринимать производство как серию разобщенных шагов.

Новая модель производства, выросшая из сверхсимволического хозяйства, разительно отличается от старой. Основанная на системной или интегрирующей точке зрения, она рассматривает производство как одновременный и синтезированный процесс. Его части - не одно целое, но они не могут быть изолированы одна от другой.

Действительно, мы открываем, что "производство" не начинается и не заканчивается на фабрике. Таким образом, самые последние модели хозяйственного производства расширяют процесс одинаково как "по течению", так и против него - вперед к обслуживанию и поддержке продукции даже после ее продажи, подобно поддержке и советам продавца, которые ожидает человек, покупающий компьютер. Современная концепция производства прослеживает путь продукта вплоть до его экологически безопасного уничтожения после использования. Компании будут вынуждены принимать меры по "чистке после использования", изменяя сметы расходов, технологию производства и многое другое. Поступая таким образом, они будут предоставлять больше услуг, нежели просто производство, и, следовательно, увеличится их ценность. "Производство" должно будет включать все эти элементы.

Подобным же образом можно расширить определение производства, добавив такие функции, как обучение служащих, установка дневного наблюдения и другие виды обслуживания. Несчастный работник физического труда может быть принужден к "продуктивности". Работники, которые нашли себя в сверхсимволической деятельности, производят намного больше без принуждения. Отсюда следует, что продуктивность начинается даже раньше, чем работник прибывает в офис. Упомянутое выше определение производства может выглядеть смутным и бессмысленным для старшего поколения. Однако для нового поколения сверхсимволических лидеров, склонных мыслить скорее в терминах систем, чем в терминах отдельных шагов, это будет естественным.

Говоря кратко, производство пересматривается как гораздо более содержательный процесс, чем его представляют экономисты и идеологи "узколобой" экономики. И с тех пор именно знания, а не дешевый труд, и символы, а не сырье воплощаются в конкретную форму и увеличивают ценность продукта.

Эта глубокая реконцептуализация истоков добавленной стоимости чревата последствиями. Она опровергает предположения как идеи свободного рынка, так и марксизма, а также материализма, который положил начало обоим этим учениям. Таким образом, идеи о том, что стоимость товара стекает вместе с потом со спины рабочего или что она производится именитым предпринимателем-капиталистом, в равной степени подразумевающие материализм, вводят в заблуждение как политически, так и экономически.

Получатель и банкир-инвестор, собирающий капитал, продавец и рабочий за станком, конструктор-системщик и специалист по телекоммуникациям - в новом хозяйстве все производят добавленную стоимость. Еще более существенно то, что это делает и покупатель. Образование стоимости происходит главным образом в результате всеобщего усилия, а не отдельного шага в процессе.

Возрастающая важность умственного труда не уменьшится, сколько бы ни было опубликовано пугающих историй, предупреждающих об ужасных последствиях "исчезновения" производственной базы или высмеивающих понятие "информационная экономика". Ни то, ни другое не станет новой концепцией создания богатства.

Мы наблюдаем, как перемены Третьей Волны сфокусировались в одной точке - в преобразовании производства, происходящего одновременно с преобразованием капитала и денег самих по себе. Вместе они образуют революционно новую систему создания богатства на планете.

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Создание новой цивилизации. Политика третьей волны. 1993.сокр. (Тоффлер Э., Тоффлер Х.)

2. Элвин и Хейди Тоффлер Создание новой цивилизации. Политика Третьей Волны. "Сибирская молодежная инициатива", Новосибирск, 1996г.