Традиционные семейные ценности как фактор обеспечения национальной безопасности РФ

В самом деле, чем меньше времени, сил, энергии требует от женщины и семьи биологическое воспроизводство, тем больше они могут расходоваться (без ущерба для продолжения рода) на воспроизводство социальное: саморазвитие и самореализацию личности, социализацию детей, передачу и обновление культурных образцов, производство материальных благ и т. п. Старые же семейные порядки никакого выбора не признают, семейные роли и семейные обязанности строго раз и навсегда закреплены, что и оправдано экономической и демографической необходимостью, интересами физического выживания. Стоит этим двум необходимостям хоть немного ослабеть, и жесткая предопределенность человеческой судьбы теряет свое оправдание. Привычные формы демографического и семейного поведения перестают удовлетворять людей, появляется новая активность, направленная на то, чтобы заполнить расширившееся пространство свободы, добиться более долгой жизни для себя и своих детей, отстоять интимность своей семейной жизни, открыть для себя новые социальные роли, полнее реализовать себя.

Пусть в России конца XIX--начала XX века всё это было доступно лишь узкому слою людей и недостаточно осознано всем обществом, а всё же движение уже началось, многое предощущалось, кое-что было известно из примера более продвинутых европейских стран. Разлад в старых семейных порядках, конечно, тревожил современников, но было и ожидание желаемых позитивных перемен.

Было бы хорошо, если бы замена, позволяющая преодолеть кризис традиционных демографических и семейных отношений, произошла в результате их плавной эволюции, постепенной выработки новых форм и норм демографического и семейного поведения, отвечающих новым экономическим и социальным условиям, которые тоже складывались бы постепенно. Но в условиях быстро менявшейся России на это было мало шансов, у нее просто не было времени на постепенные, от поколения к поколению, изменения. Страна стремительно приближалась к социальному взрыву, в котором предстояло сгореть и старой семье.

XX век: от крестьянской семьи к городской

Семья в новой социальной среде

В начале XX века преобладающим типом семьи в России была традиционная крестьянская семья, и мало кто думал, что дни ее сочтены и понадобится всего несколько десятилетий, чтобы под натиском форсированной индустриализации и урбанизации такая семья в России ушла в прошлое -- как и сама традиционная российская деревня.

Можно по-разному относиться и к самим этим переменам, и к методам, которыми они осуществлялись, но невозможно оспорить их конечного результата. Уже к середине минувшего столетия в России количественно преобладали семьи городских жителей, и доля таких городских семей все время росла. Между 1926 и 1989 г. численность населения России увеличилась на 59%, численность городского населения -- в 6,6 раза, число городских семей -- более чем в 8 раз.

Число городских семей быстро увеличивалось, потому что бурно росло городское население, а это в свою очередь было следствием перемещения большей части рабочей силы из сельского хозяйства в несельскохозяйственные отрасли, стремительного распространения промышленных и других городских видов занятий. При этом производственная деятельность все большего числа людей перемещалась за пределы семьи и превращалась для большинства из них в труд за зарплату. В результате семейные и производственные обязанности отделялись друг от друга в пространстве и времени, их сочетание усложнялось. В России, как и в некоторых других республиках бывшего СССР, эти общемировые тенденции были доведены до крайности, в частности в том, что касается женской занятости (она почти не отличалась от занятости мужчин в 1970-1980-е годы).

Еще одно ключевое изменение, которое также не могло не сказаться на семье и семейных ролях, -- стремительный рост уровня образования мужчин и особенно женщин. В России даже в 1920-е годы проблемой была обычная грамотность, умение читать и писать. Начиная с поколений, родившихся во второй половине 1930-х годов, быстро росла доля мужчин и женщин, получающих высшее или среднее образование. У мужчин, родившихся в первой половине 30-х годов, среднее или высшее образование получали 333 человека на тысячу, у женщин -- 294. Для родившихся тридцать лет спустя, в первой половине 60-х годов, соответствующие показатели были 911 и 947.

Резко выросшие требования к воспитанию и образованию подрастающего поколения также не могли остаться без последствий для семьи, ибо очень сильно увеличились затраты на каждого ребенка и продолжительность срока их содержания родителями. А так как параллельно с этими изменениями довольно быстро снижалась детская смертность, одновременно увеличивалось и число выживающих детей, и объем затрат (не только денежных, но и времени, эмоциональной энергии и т. п.) на каждого из них.

Семья оказалась перед новыми вызовами, на многие из которых она не готова была ответить. Нарушилась свойственная крестьянской семье тесная связь между числом едоков и числом работников. Теперь потребности семьи при прочих равных условиях зависят от числа и возраста ее членов, прежде всего детей, остающихся иждивенцами намного дольше, чем прежде, а экономические ресурсы -- от оплаты труда имеющихся в ее составе работников. Прямой связи между тем и другим нет.

Кроме того, в новых условиях, чтобы дать детям образование, обеспечить необходимый уровень заботы о здоровье членов семьи и т. п., понадобились особые профессиональные знания, специальные учреждения с развитой инфраструктурой, заменить которые семья не может. Ответом на эту новую ситуацию во всем мире стало развитие современных образовательных и медицинских учреждений, систем социального обеспечения, берущих на себя иждивение некоторых нетрудоспособных членов семьи (например, пенсионеров, инвалидов), помощь матерям с детьми и ряд других функций материальной поддержки семьи, а также развитие сферы бесплатных или частично оплачиваемых услуг, доступ к которым не связан жестко с доходами семей (образование, здравоохранение и пр.).

В итоге резко возросли даже минимальные «вложения в человека» -- причем как вложения семьи, так и вложения общества, тогда как ресурсы и семьи, и общества в 1920-1930-х годах были более чем ограниченными. Стоит ли удивляться, что подобно тому, как это происходило в других странах, в России началось быстрое снижение рождаемости, которое стало ответом одновременно и на снижение детской смертности, и на рост «стоимости» человека.

Быстрое снижение рождаемости коренным образом изменило все «расписание» семейной жизни. Вынашивание и вскармливание детей, занимавшее десятилетия жизни крестьянской женщины, теперь укладывалось в несколько лет, причем период, на который приходятся эти годы, женщина может выбирать сама. Пространство специфических биологических материнских функций, занимавшее огромное место в жизни традиционной семьи, резко сузилось, и соответственно расширилось поле других, свободно выбираемых социальных функций. Существенно менялась вся конфигурация семейной жизни.

Мир, в котором существовала семья, стал иным, не могла не измениться и семья: ее основополагающие функции, образ жизни, ритм формирования, семейные роли, внутрисемейные отношения, семейная мораль -- все вступило в полосу обновления.

Перемены в размере и составе семьи

Сразу после революции и гражданской войны большие семьи еще удерживали свои позиции. В 1920 г. средний размер сельской семьи (тогда преобладавшей) составлял 5,6 человека, но с конца 1920-х годов размер семьи стал быстро сокращаться.

На протяжении всей второй половины столетия, особенно в 1970-1980-е годы, увеличивалась (прежде всего в деревне, где это было связано с миграцией молодежи в города) доля самых маленьких семей, состоящих из двух человек, и неуклонно сокращалась доля семей с пятью и более членами. Доля же средних семей, состоящих из трех-четырех человек, превысив к 1970 г. 50%, оставалась затем довольно устойчивой.

К концу XX века в Российской Федерации наиболее распространенными были три разновидности семьи: а) супружеская пара с детьми или без детей; б) один из родителей с детьми; в) супружеская пара с детьми или без детей с одним из родителей супругов и другими родственниками.

Процесс перехода к супружеской семье в России продвинулся очень далеко, но, возможно, все же еще не закончился. Одной из причин этого может быть недостаточная жилищная обеспеченность, которая в ряде случаев может препятствовать полному обособлению супружеской семьи.

Поскольку практически все пожилые люди в России получали пенсию, в основном именно дети образовывали группу иждивенцев. В среднем на одно домохозяйство приходилось 0,8 иждивенца, а на одного экономически занятого -- 0,6.

Новый смысл брака

Объективный смысл института брака всегда заключался в том, что он создавал социальные рамки отношений мужчины и женщины в той части этих отношений, которая касалась сексуальной жизни и производства потомства. Конечно, существовало еще множество функций -- экономических и социальных, -- которые попутно выполнял брак, множество отношений, которые регулировались с его помощью. Но такие отношения, например имущественные, между членами семьи могли существовать (и существовали) и независимо от брака, а права и обязанности, связанные с сексуальной жизнью и производством потомства, как правило, давал только брак.

Эти права и обязанности, определявшие в основных чертах как систему отношений между супругами, так и относительную обособленность супружеской пары от внешнего мира, не были кем-то придуманы. Они с необходимостью предписывались всеми условиями, в которых жил человек прошлого, но прежде всего -- условиями демографическими. Высокая смертность во все прошлые эпохи делала необходимой устойчиво высокую рождаемость, обеспечить которую можно было, только подчинив связанное с производством потомства массовое поведение людей жестким правилам. Нужно было сделать одновременно и обязательной, и неразрывной цепочку, связывающую между собой половой акт, зачатие, вынашивание, рождение, вскармливание и выхаживание детей. Именно такую неразрывность обеспечивал традиционный брак. Все мировые культурные и религиозные традиции, культурные, а затем и правовые нормы одобряют и даже освящают вступление в брак, разрешают половую жизнь только в браке и запрещают вмешательство супругов, способное воспрепятствовать зачатию, вынашиванию или рождению ребенка.

Разумеется, никогда не было недостатка в нарушении норм и различных отклонениях от них, иногда даже санкционированных культурой. Но это не могло поколебать самих норм, так как они отвечали базовым условиям существования людей, что и находило отражение во всех фундаментальных социальных установлениях. И если говорить о широких слоях российского общества, то они сохраняли приверженность традиционному браку, а общественное мнение в целом оставалось «высоконравственным» в том смысле, что разделяло издавна сложившийся нормативный взгляд на ценности брака и его предназначение, а всякого рода отклонения от нормы осуждало как некое моральное извращение.

Однако то, что было оправдано или, по крайней мере, объяснимо в крестьянской России XIX века, постепенно теряло смысл в России века XX. Снижение смертности и особенно рождаемости в стране, как и везде в мире, поставило под сомнение необходимость слитного брачного, полового поведения, а также поведения в отношении деторождения. Союз мужчины и женщины стал более интимным, в одних случаях более глубоким, в других -- более поверхностным, но всегда не слишком требующим внешнего, официального оформления брачных уз. Повышается избирательность в поиске долговременного партнера в супружестве, но понижаются требования к кратковременным сексуальным партнерам, связь с которыми вовсе не обязательно превращается в прочный брак. Такие связи воспринимаются и самими партнерами, и социальным окружением как подготовка к браку, как эпизоды на пути проб и ошибок. Возраст полового дебюта все чаще перестает совпадать с возрастом вступления в брак, момент начала фактического брака, даже если он впоследствии и регистрируется, отделяется от момента регистрации, время зачатия или рождения детей становится мало связанным со временем начала фактических брачных отношений и т. д.

Хотели того люди или нет, их индивидуальный жизненный путь, включая и его семейную составляющую, должен был вписываться в совершенно новые рамки, которые создавались происходившими в стране глубокими многосторонними общественными переменами. Менявшиеся демографические, экономические, психологические условия жизни семьи все больше уводили людей от традиционных моделей поведения и требовали поиска новых, единственное бесспорное преимущество которых заключалось в том, что они лучше прежних отвечали требованиям жизни. Но это вовсе не означало, что новые формы организации личной жизни, семьи, брака, вписывающиеся в новые условия, не принесли с собой и новых напряжений и проблем. А сверх того существуют еще проблемы переходных состояний, когда прежние семейные формы уже сходят со сцены, а новые еще не вполне утвердились. А это именно та ситуация, в которой оказалась российская семья в минувшем столетии.

1.4 Противоречия процесса модернизации российской семьи

К началу XX века более свободные, более современные формы семьи стали складываться в российском обществе прежде всего в том его слое, который получил название «интеллигенция». Здесь постепенно утверждалась «буржуазная», городская семья. Она невелика по размеру, состоит из супругов и небольшого числа детей, но главное ее отличие -- в характере отношений между мужем и женой, между родителями и детьми. В них гораздо больше интимности, демократизма, признания самоценности каждого члена семьи. Именно такая семья становится колыбелью нового фундаментального принципа семейных отношений, прямо противоположного прежнему: теперь это не человек для семьи, а семья для человека.

Однако «эволюционное» начало в неизбежном историческом преобразовании семьи в России было оттеснено «революционным». В первые послереволюционные годы критика патриархальной семьи приобрела радикальный характер и переросла в отрицание не только архаичных, отживших форм семьи и принципов семейных отношений, но и института семьи как такового. Официальные идеологи того времени были убеждены, что «в коммунистическом обществе вместе с окончательным исчезновением частной собственности и угнетения женщины исчезнут и проституция, и семья» (Н. Бухарин), что «место семьи как замкнутого мелкого предприятия должна занять законченная система общественного ухода и обслуживания» (Л. Троцкий). Антисемейное идеологическое поветрие было весьма далеко от реальных требований времени и в своем крайнем виде продержалось недолго. Уже в конце 1920-х годов начинается движение маятника в противоположную сторону. Советское государство очень быстро отказалось от следования «революционной теории» и во многом стало возрождать ценности традиционной семьи. Но стремление к военно-промышленной мощи, подстегивание индустриального и городского роста, а тем самым и распространения городского образа жизни, рост независимости женщин и уровня образования были несовместимы с сохранением традиционных семейных отношений.

Следует добавить, что мобилизационное напряжение советских десятилетий не допускало существования каких бы то ни было конкурирующих с государством автономных институтов с их собственной системой принятия решений. Не могла быть таким институтом и семья -- ни традиционная, ни городская. Поэтому в советское время в явном или неявном виде восстановленный принцип человек для семьи дополнился новым принципом: семья для государства. Власти очень скоро научились использовать громкое морализирование в патриархально-семейном духе, что позволяло бесцеремонно вмешиваться в жизнь семьи: морализаторскими заклинаниями сопровождались запрет аборта, ограничение разводов, непризнание незарегистрированных браков, повышенное внимание к «моральному облику» при назначении на «ответственные» должности, вмешательство «общественности» в семейные дела, преувеличенное целомудрие официального искусства.

Эволюция взглядов на семью в последние десятилетия XX века отражала объективные процессы постепенного утверждения городской семьи в новом социальном мире, ее возрастающую тягу к самостоятельности, «суверенности», хотя, конечно, десятилетия государственного патернализма оставили глубокий след. Но все же разрыв с идеями всеобъемлющего патернализма, равно как и тесно связанным с ним принципом семья для государства, к концу столетия обозначился довольно четко. С принципом человек для семьи дело обстояло иначе. Он был основательно укоренен в культуре. Массовое сознание долго не могло освободиться от заветов патриархальности. И все же при всей важности устойчивых идеологических позиций их влияние на реальное развитие событий не абсолютно. Старая патриархальная семья с присущими ей ценностями действительно разрушалась, и это подрывало не только классический принцип человек для семьи, но и его советское дополнение принципом семья для государства.

Какое-то время казалось, что в России, как и в других развитых странах, место старой семьи заступает новая, достаточно стабильная супружеская малодетная семья городского типа, сильно отличающаяся от патриархальной, но все же сохраняющая по отношению к ней и определенную преемственность. Однако тенденции развития европейской семьи самого последнего времени заставляют усомниться в надежности такого прогноза. Судя по всему, поиск новых форм организации личной жизни человека выходит за рамки супружеской семьи и пока далеко не завершен, так что исследователям не остается ничего иного, как наблюдать за происходящими изменениями, стремясь понять их не всегда ясный глубинный смысл.

Эта задача стоит и перед исследователями российской семьи, которая, хотя и не совсем синхронно с европейской, также быстро видоизменяется, о чем свидетельствуют все количественные показатели, все новые параметры жизненного цикла семьи -- возраст вступления в брак и продолжительность жизни в браке, количество регистрируемых и нерегистрируемых браков и их соотношение, доля одиноких, число разводов и повторных браков, число детей, возраст родителей при их рождении, доля внебрачных рождений, размер и состав семьи на разных этапах ее жизненного цикла. Конкретные значения этих показателей будут рассмотрены и прокомментированы далее.

семья ценность депопуляция кризис

Глава II. Основные направления сохранения традиционных семейных ценностей в контексте обеспечения национальной безопасности РФ

2.1 Ценностный кризис как основа депопуляции

Кризисное духовное состояние в преломление к аксиологии традиционных семейных ценностей характеризовало еще, казалось бы, сравнительно благополучную в статистическом выражении демографическую ситуацию в Советском Союзе. Целенаправленное насаждение материалистического миропонимания и секуляризационная государственная политика привели к вытеснению из общественного сознания, основанного на религиозных традициях, сакрального отношения к процессу воспроизводства.

Симптомы репродуктивного кризиса в духовной сфере обнаруживались еще в советское время, когда показатели рождаемости оставались еще сравнительно высоки. Согласно проведенному в 1980-е гг. опросу 150 молодых московских семей были недовольны досугом ввиду наличия маленьких детей. Появление ребенка рассматривалось как обстоятельство, препятствующее приобщению москвичей к культурным благам. В восприятии детей в качестве некого социального препятствия для родителей и заключался основной результат происходившей ценностной трансформации.^[23]

2.2 Разводы

Индикатором подрыва института семьи выступают крайне высокие показатели разводимости. Использование бракоразводной процедуры в качестве борьбы с «буржуазной семейственностью» активно использовался еще большевиками. Посредством данной практики реализовывался марксистский концепт об отмирании института семьи при утверждении принципов коммунистического общежительства. Если в Российской империи, по данным на 1897 г., общий коэффициент разводимости составлял 0,06‰, то уже в 1926-1927 гг. в Советском Союзе (его европейской части) - 11‰. Чаще, чем в СССР, в 1920-е гг. разводились только в США. Причем, динамика разводов в Украинской ССР была даже выше американской. Но ведь одно дело США, имеющие за плечами длительный опыт эмансипаторской политики, и совсем другое Советский Союз, пошедший на резкий контрастирующий разрыв с еще недавно преобладающим патриархальным семейным укладом. В дальнейшем динамика разводов в СССР существенно снизилась, чему не мало способствовало проведение Указом о браке и семье от 8 июля 1944 г. существенное усложнение бракоразводной процедуры. Чтобы развестись, требовалось пройти через две судебные инстанции, при предварительной публикации в местных газетах извещения о готовящемся процессе. Новое упрощение процедуры разводов в 1965 г. Указом Президиума ВС СССР «о некоторых изменениях порядка рассмотрения в судах дел о расторжении брака» привело к очередному скачкообразному росту разводимости. Если в 1965 г. было зарегистрировано 360 тыс. разводов, то уже в 1966 г. - 646 тыс. Коэффициент разводимости в СССР был существенно выше соответствующих показателей любой из европейских стран. Причем, среди союзных республик Российская Федерация уступала по нему лишь Латвии. По частоте разводов СССР занимал третье место в мире, пропустив вперед себя лишь США и Кубу. В современной Российской Федерации показатели разводимости по отношению к советскому времени еще более возросли. Большинство российских супружеских пар сегодня распадается. (См. Рис. 2.1).[24] Кумиры российской общественности эпатируют своих поклонников чередой перезаключаемых браков. Тематика бракоразводных процессов знаменитостей муссируется в средствах массовой информации, вызывая соответствующий резонансный эффект у населения. По существу идет пропаганда свободы человека от семейных уз. Российское законодательство имеет в отношении к практике разводов крайне либеральный формат, не соотносящийся с мировой практикой охраны семьи. Разводы, к примеру, по сей день законодательно запрещены в Ирландии, ряде стран Латинской Америки, отличающихся значительным уровнем влияния католической церкви. Данное ограничение в семейном законодательстве отнюдь не квалифицируется в качестве противоречия принципу соблюдения прав человека, являясь, напротив, его развитием с позиций традиционной нравственности. Определяемая сравнительно легкой возможностью осуществления бракоразводной процедуры, семейная нестабильность является важным фактором нестабильности государства.

Рис. 2.1. Удельный вес распадающихся семейных пар в России (в %)

2.3 Сексуализация молодежи

Пришедшийся на 1960-е гг. духовный надлом Запада определялся в значительной мере феноменом сексуальной революции. Оценив в полной мере ее деструктивное воздействие на общество, разработчики новых форм политической борьбы государств взяли на вооружение методику «сексуализации населения». Свобода секса (отсутствующего в СССР) явилась своеобразной визитной карточкой пропаганды на советском пространстве западного мира. Почерпнутое в теории фрейдистского дискурса (в т.ч. в опытах фрейдо-марксизма) технология раскрепощения сексуальной энергии приводила к общему психологическому отторжению существующей системы. Апелляция к инстинктам лишала идеологическую полемику смысла. Предпочтения масс формировались через сферу подсознания, находящуюся вне традиционных моделей управления. Сексуализация одновременно разрушала государственнические скрепы высокой культуры. Прямым следствие пропаганды сексуальности являлась нравственная деформация молодежи. В кратчайший период Россия оказалась сексуализирована в значительно большем масштабе, нежели создававший иллюзию полной половой свободы Запад. Предпринимались даже попытки внедрения системы сексуального просвещения в российских школах. Проект такого рода активно лоббировался в Государственной Думе. Несмотря на северный тип онтогенеза, российская молодежь имеет сегодня более ранний сексуальный дебют, нежели ее сверстники из Западной Европы. (См. рис. 2.2.).

Рис. 2.2. Возраст начала половой жизни в России и Италии

Характерно, что роста рождаемости при снижении границ сексуального дебюта в России отнюдь не последовало. Как раз напротив, прослеживается явная антикорреляция уровня репродуктивности с динамикой сексуального омоложения.

Сущность произошедшей ценностной трансформации заключалась в разделении (а зачастую и противопоставлении) репродуктивной и половой жизни. Гедонистическая парадигма сексуальной революции определила тенденцию подавления детородных установок традиционного сознания. Согласно опросу, проведенному в 1995 г., почти половина юношей и около 40 % девушек имели половые связи еще до наступления 16-летнего возраста.^[25] Добрачные сексуальные контакты не только перестали быть аномалией, но оказались желательной процедурой реального гендерного воспитания. Более половины опрошенных в 1994 г. молодых россиян считали опыт половой жизни до брака обязательным условием как применительно к юношам, так и девушкам.^[26] Назвать произошедшую ценностную инверсию естественным следствием отказа от модели «закрытого общества» было бы некорректно. При сравнительном анализе молодых россиян со сверстниками из Западной Европы, констатируется более глубокая степень развращенности российской молодежи. (См. рис. 2.3).

Рис. 2.3. Отношение российских студентов и английской молодежи к различным формам сексуальных отношений и абортам ( % негативных оценок от числа опрошенных

О девальвации семейных ценностей свидетельствует также феномен внебрачной репродуктивности. На настоящее время почти треть появляющихся на свет детей рождается вне зарегистрированного брака. (См. рис. 20.1). Семья, таким образом, утрачивает не только сакральное значение, но и функциональный смысл - совместное воспитание потомства.

Рис. 2.3 Удельный вес детей, родившихся вне брака (в %).

Семья в своем прежнем традиционном значении уже фактически прекратила существование. Разрушенным таким образом оказалось одно из последних низовых оснований выстраивания здания российской государственности.

Одним из технологических приемов устранения административных препятствий для распространения императивов сексуальной революции в мире явилась эксплуатация темы угроз распространения ВИЧ-инфекции. Сексуализация осуществлялась под прикрытием необходимости полового просвещения молодежи в целях ее безопасности. Пропаганда контрацепции обернулась по существу пропагандой внебрачного секса. Ни в одной из стран такого рода кампании к снижению динамики распространения СПИДа естественно не привели.

2.4 Народное государство как непременное условие преодоления кризиса депопуляции

Минимальным условием вывода России из состояния демографического кризиса является наличие у государства желания и воли к его преодолению. Обладает ли таким рода минимумом современная российская государственная власть?

Для популяционного приращения, как минимальное условие, необходимо наличие подлинной народной государственности. Отнюдь не всякое государство заинтересовано в увеличении численности населения. В том случае, когда оно представляет собой не более чем сферу частных сиюминутных чиновничьих интересов, никакого демографического роста ожидать не приходится.

Правительство России утвердило концепцию государственной семейной политики. В числе прочего в этом документе перечислены и традиционные семейные ценности.

Распоряжение об утверждении концепции, рассчитанной до 2025 года, подписал председатель правительства Дмитрий Медведев.

В одном из разделов документа речь идет и о традиционных ценностях, которые объявлены приоритетом государственной семейной политики. «Приоритетами государственной семейной политики на современном этапе являются утверждение традиционных семейных ценностей и семейного образа жизни, возрождение и сохранение духовно-нравственных традиций в семейных отношениях и семейном воспитании», -- говорится в концепции. Далее перечислены и сами ценности -- например, они подразумевают отрицание однополых браков.

«К традиционным семейным ценностям, провозглашаемым Концепцией, относятся ценности брака, понимаемого как союз мужчины и женщины, основанный на государственной регистрации в органах записи актов гражданского состояния, заключаемый в целях создания семьи, рождения и (или) совместного воспитания детей, основанный на заботе и уважении друг к другу, к детям и родителям, характеризующийся добровольностью, устойчивостью и совместным бытом, связанный с взаимным стремлением супругов и всех членов семьи к его сохранению», -- сказано в документе. Пропагандировать традиционные ценности государство намерено с помощью СМИ. «Проведение в средствах массовой информации на постоянной основе целенаправленной пропаганды в поддержку традиционных ценностей семьи и брака, морали и нравственности», -- так звучит одно из направлений новой семейной политики.

Заключение

Сегодня назрела острая необходимость в создании государственной семейной политики, ориентированной на развитие и укрепление семьи, совершенствовании нормативно-правовой базы социальной поддержки семьи и позитивного родительства, в усилении мер по обеспечению информационной безопасности семьи и детства в РФ.

Стратегией достижения цели государственной семейной политики в отношении семьи является создание условий для ее становления и развития в качестве полноценного и самостоятельного субъекта российского общества. Сущность государственной семейной политики в современной России должна состоять в том, чтобы это была относительно обособленная часть социальной политики, разрабатываемая и осуществляемая государством совместно с институтами гражданского общества, воздействующая на функционирование семьи как одного из общественных институтов и одновременно индивидов (отца, матери, супругов, родителей, детей, родственников) как носителей семейных ролей. Одним из главных принципов проводимой государством семейной политики должна стать взаимная социальная ответственность всех субъектов.

В настоящее время главная цель государства должна заключаться в создании условий для достойной жизни каждому человеку. Именно качество человека - самый достоверный показатель жизнеспособности государства, той семейной политики, которую власти стараются реализовать в отношении человека и семьи. Будущее России должно определяться не только укреплением обороноспособности, но и развитием семьи как не менее важного элемента.

Самое нужное для России - воспринять приоритетную значимость института полноценной семьи как национальную идею. Национальная идея - возрождение могущества России, основанного на традиционных духовно-нравственных ценностях, социальной солидарности, равных обязанностях и правах граждан.

Литература

[1] Дашичев В.И. Банкротство стратегии германского фашизма: Исторические очерки, документы и материалы. М., 1971. т.2. С. 38.

[2] Исупов В.А. Демографические катастрофы и кризисы в России в первой половине ХХ века: Историко-демографические очерки. Новосибирск, 2000. С. 168-169.

[3] Казинцев А. На что мА променяли СССР? Симулякр, или Стекольное царство. М., 2004. С. 28, Мяло К. Россия и последние войны XX века. М., 2002.

[4] World population prospects^ The 2000 revision. N.Y. 2001. Vol.1.: Comprehensive tables$ World population prospects. The 2002 revision. N.Y., 2003. Vol.1. Comprehensive tables; World population to 2300. N.Y., 2004; Демографическая модернизация России, 1900 - 2000. М., 2006. С. 518.

[5] Мальтус Т.Р. Опыт о законе народонаселения или изложение прошедшего и настоящего действия этого закона на благоденствие человеческого рода, с приложением нескольких исследований о надежде на отстранение или смягчение причиняемого им зла. 2 т. Спб, 1868.

[6] Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М., 2007.

[7] Медведева И.Я., Шишова Т.Л.Демографическая война против России. Демография, планирование семьи и геноцид: аналитический доклад //

[8] Sanger M. Woman and the New Race. N.Y., 1920.

[9]National Security Study Memorandum 200 (NSSM 200). April 1974.

[10] Медведева И.Я., Шишова Т.Л.Демографическая война против России. Демография, планирование семьи и геноцид: аналитический доклад //

[11] Демографическая модернизация России, 190 - 2000. М., 2006. С. 243.

[12] Население мира: демографический справочник. С. 347-350; Бойко В.В. Рождаемость: социально-психологические аспекты. М., 1985. С. 65.

[13] Население мира: демографический справочник. С. 348, 351, 355, 357, 358.

[14] Боголбюбов Н. Тайные общества XX века. СПб., 1997. С. 139-150; Почему Россия вымирает: причины демографического кризиса. М., 2003.

[15] Демографическая модернизация России. М., 2006. С. 244.

[16] GlobalCivilSociety 2001. Oxford, 2001. P. 304-307; Всемирный доклад по культуре 1998: Культура, творчество и рынок. М., 2001. С. 282-289; Глобализация и Россия: Проблемы демократического развития. М., 2005. С. 120-122.

Размещено на Allbest.ru