Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

После второй мировой войны институциональное направление западной политической экономии, возникшее в США на рубеже XIX - XX вв., получило распространение и в странах Западной Европы. Это было связано с особенностями их социально-экономического развития в тот период, заметным усилением монополизации и экономической роли государства. Вследствие вызванных войной серьезных экономических трудностей перед западной экономической наукой встала задача поиска действенных форм государственного регулирования хозяйственной жизни.

Для институционализма с самого начала его развития характерно отстаивание идеи “социального контроля”, вмешательства общества, главным образом государства, в механизм капиталистического воспроизводства. Эта идея оказалась одной из основных идей западной политэкономии XX в. наряду с концепцией свободного развития рыночного капиталистического хозяйства.

В послевоенный период рекомендации институционалистов были развиты и конкретизированы, в особенности в области планирования. Этому способствовала и методология институционализма, основными чертами которой являлись: междисциплинарный подход к рассмотрению экономических процессов с привлечением данных социологии, психологии, политологии, этнографии и других наук; эволюционный принцип в анализе экономических явлений, изучение их в развитии в отличие от традиционной для западной политэкономии статичности; эмпирический метод исследования, конкретный анализ с использованием обширного статистического и фактического материала в противоположность абстрактно-теоретическому методу. Институционализм обнаружил тем самым новые скрытые резервы западной экономической науки в целом.

Институциональное направление привлекало и характерным для него социальным критицизмом в отношении буржуазного общества. Представители институционализма подчеркивали многие негативные стороны, присущие капитализму того периода: экономические кризисы, безработицу, резкую социальную дифференциацию, бедность значительного слоя населения, уделяли внимание социальным и общечеловеческим проблемам. Прогрессивные представители институционализма выступили с осуждением гонки вооружений и формирования военно-промышленных комплексов.

Наряду с имевшим место расширением сферы территориального распространения институционализма в послевоенный период наблюдалась также заметная эволюция самого течения. Прежде всего это выразилось возникновении в рамках институционализма социологического направления.

Цель работы - исследование теории трансформации капитализма.

Задачи:

1. Изучить историю и роль теории корпоративной революции;

2. Рассмотреть развитие и значимость теорий нового государственного общества.

1. Корпоративная революция и революция управляющих

1.1 Историко-экономические условия появления теории корпоративной революции и революции управляющих, ее авторы

В конце XIX - начале XX в. капитализм вошел в стадию своего развития, получившую название империализм. Изменилась социально-экономическая обстановка, все явственней становилась недостаточность микроэкономики и ее объяснений всех процессов в рамках теорий цены, совершенной конкуренции, равновесия.

Поэтому не случайно именно в США появились теоретики, назвавшие себя “институционалистами” (термин ввел Гамильтон, 1919 г.). Их источники просматриваются в идеях исторической школы, в осознании необходимости “социального контроля над производством”, в признании факта серьезного влияния на экономические процессы “неэкономических” факторов: психологических, правовых, социальных, индустриальных (“психологический детерминизм”, “индустриальное общество”).

Важнейшим представителем американского институционализма и одним из его основоположников был Т. Веблен. Другие видные основатели течения - это У. Митчелл (1874-1948) и Дж. Коммонс (1862-1945).

Метод подхода к пониманию и трактовке действительности носил эклектический характер и состоял в следующем: социальный дарвинизм (Веблен) - учет поведенческих приоритетов, их объяснение инстинктами; правовая трактовка отношений (Коммонс); учет потребительских характеристик и административных факторов развития, историко-статистический подход - учет циклических характеристик (Митчелл). Предмет их теории - институции, т. е. категории, отражающие обычаи, привычки, мотивы поведения, сгруппированные по таким субъектам, как семья, фирма, государство, профсоюз, и предопределяемые историческими особенностями, уровнем техники и технологии, распространением информации, осознания совместных интересов (типа экологических, социальных), наличием гражданского общества и демократии, антимонопольных, уравновешивающих сил. Как в пору своего зарождения, так и поныне институционализм критически воспринимает официальную систему взглядов (“ортодоксию”). Институционализм выступает как эволюционное направление, его идеологи ищут факторы “феномена развития”. Именно поэтому они одни из первых ввели понятие “империализм” (Гобсон); описали стадии и типы экономических систем (например, у Миллза - натуральное хозяйство, атомистическая экономика, частный капитализм, коллективный капитализм); зафиксировали появление “государства всеобщего благосостояния” и “нового индустриального общества” (Дж. Гэлбрейт, Д. Белл); дали классификацию “стадий экономического роста” (У. Ростоу). Институционализм выступает как эмпирическое течение, противостоящее “мертвым” абстракциям, в том числе и математическим конструкциям, как правило, высокоагрегатированным и постулированным (“при прочих равных условиях”).

Казалось бы, экономический подход к решению социальных проблем не отличается новизной и, как правило, ведет к несколько упрощенной трактовке многозначной и необычайно противоречивой системы отношений в обществе. Многие экономисты, в том числе западных стран, склоняются к необходимости руководствоваться принципом многофакторной составляющей, лежащей в основе системы функциональных взаимосвязей. Тем не менее концепция, с которой выступил Беккер, хотя и не сразу и не без колебаний, получила достаточно широкое признание. Своими работами, как это значится в дипломе Шведской академии наук, он подтолкнул экономистов к решению новых проблем, помог посмотреть с экономической точки зрения на важнейшие социальные вопросы, такие как семейные отношения, образование, дискриминация, преступность.

1.2 Основные идеи Берли и Минза о революционных процессах в экономической системе

Важной особенностью эволюции институционализма в 50-е и 60-е годы явилось распространение среди его представителей различных концепций трансформации капитализма. Это сопровождалось заметным ослаблением присущего раннему институционализму острого социального критицизма. Данная тенденция явственно прослеживается в работах таких видных представителей послевоенного институционализма, как Г. Минз, А. Берли, Дж. М. Кларк, С. Кузнец и др. Недостатки и противоречия “старого капитализма” ими охотно признаются, но только в качестве атрибутов прошлого, имеющих исторический интерес. Послевоенный же капитализм представляется как носитель “классового мира”, “изобилия”, “социальной справедливости”. Он рассматривается как качественно новый этап общественного развития, лишенный недостатков исторического прошлого. Следует отметить, что в послевоенные годы социально-экономический фон для таких оптимистических оценок системы капитализма и оптимистических прогнозов ее дальнейшего развития был благоприятный, особенно в США.

Переход бывших “интеллектуальных мятежников” к восхвалению капитализма 50-х годов означал существенную перестройку институционалистских оценок капиталистического способа производства. Видный американский институционалист Гардинер Минз, последователь Веблена, в 30-е годы считал, что стремление к получению денежной прибыли - главный мотив деятельности крупных корпораций. Этот мотив вынуждает “руководителей корпораций принимать такие решения, которые могут вызвать крушение всей экономической машины”.

Противоположные взгляды высказывает Минз в своей получившей большую популярность на Западе книге “Корпоративная революция в Америке”, опубликованной в 1962 г. Он пишет: “Я решительно настроен в пользу большого бизнеса и его возможностей по отношению к нашему обществу”. Минз пришел к выводу, что капитализм изменил свою природу, стал “коллективным капитализмом” в результате “корпоративной революции”. Концепцию коллективного капитализма Минз выдвигает как альтернативу марксизму. Он рассматривает четыре типа экономических систем: натуральное хозяйство, атомистическую экономику, частный капитализм и коллективный капитализм. “Частный капитализм, - указывает Минз, - послужил основой экономической модели Маркса, отразившей капитализм XIX в. С тех пор совершилась корпоративная революция, которая фундаментально подрывает базис коммунизма - марксистскую теорию”.

Крупные акционерные предприятия Минз считает элементами уже “коллективного производственного механизма”. Две стадии развития капитализма он рассматривает как две принципиально различные социально-экономические системы. Он игнорирует общие черты, присущие обеим стадиям развития капиталистического способа производства.

Капиталистические корпорации в оценке Минза - “великие предпринимательские коллективы, и система, состоящая из них или находящаяся под их господством, вполне может быть названа “коллективным капитализмом””. Главные признаки перехода капитализма в принципиально новую систему - диффузия акционерного капитала и присущее корпорациям отделение управления и контроля над общественным производством от собственности на капитал.

Идеологом “корпоративной революции” и “революции управляющих” был и другой видный институционалист, Адольф Огастес Берли. Если в 30-е годы в совместной с Минзом книге “Современная корпорация и частная собственность” Берли критически расценивал господство монополий в экономике, то в своей опубликованной в 1955 г. книге с характерным названием “Капиталистическая революция двадцатого столетия” он уже выступил как защитник крупных корпораций. В силу того что крупные корпорации располагают “неограниченными возможностями совершенствования производства и осуществления технического прогресса”, Берли объявил их “революционными элементами современного общества”. Он превозносил достигнутый уровень организации американского общества, позволяющий назвать его социально-экономический строй “народным капитализмом”. В оценке Берли, “американская экономическая республика” успешно сочетает крупные корпорации, которые “поставлены на службу обществу”, с “демократическим процессом” и “этическим фактором”. Последние “материализуются в форме социального обеспечения, частных пенсионных и благотворительных фондов”.

Государство Берли представляет как надклассовую силу, которая выражает интересы всех слоев общества. Он считал, что корпорации находятся под неослабным контролем “общественного мнения и государства”, а управляющие корпорациями, имеющие “власть без собственности”, вынуждены считаться с интересами всего общества и вырабатывать “кодекс чести корпорации". В то же время Берли указывает на необходимость оградить права частной собственности и частной инициативы от всевозрастающей власти корпораций. Он выражает беспокойство по поводу усиления роли современного государства, что, по его мнению, “угрожает имущественным и другим правам личности”. В качестве рецепта для ограждения личных свобод Берли выдвигает весьма аморфную идею создания в рамках корпорационной структуры “суда справедливости”, в который могут обращаться все члены общества в случаях ущемления их прав.

По вопросам трансформации капитализма наблюдалось сближение взглядов институционалистов со взглядами представителей других направлений буржуазной политэкономии, особенно с кейнсианством, а также с идеологами реформизма в рабочем движении. В наибольшей мере это проявилось в такой разновидности концепции трансформации капитализма, как концепция “государства всеобщего благоденствия”. Она была активно взята на вооружение пропагандой и стала элементом официальных доктрин правительств ряда капиталистических стран (в частности, правительств Кеннеди и Джонсона в США).

1.3 Роль корпораций и менеджмента в современной экономике

В чем практическая значимость институционализма? Каково значение институционального подхода и анализа социально-экономических процессов?

Представители этого направления выступают (и не без оснований) против идеализации рыночного механизма; они отрицают универсальную способность рынка как такового преодолевать противоречия, регулировать развитие экономики.

Институционалисты предупреждают, что не следует увлекаться абстрактными схемами, механически копировать причинные взаимосвязи и эффекты, присущие иной, стабильной и давно сложившейся экономике. Было бы неоправданно без учета различий и специфики реальных условий переносить и использовать рекомендации и рецепты, почерпнутые из практики западных стран. Положения и выводы “экономикса” требуют существенных корректив и поправок, они не подходят в качестве готового инструмента для преодоления противоречий и неравновесности в переходной системе.

Институциональному направлению присущ, как правило, более прагматический и реалистический подход к анализу экономической действительности.

Для условий переходной экономики особенно полезен междисциплинарный подход, учет не только сугубо экономических, но и других (социальных, исторических, правовых, психологических) факторов, накладывающих свое влияние на различные стороны и сферы воспроизводственного процесса.

Особенно внимательно и чрезвычайно осторожно следует подходить к решению социальных проблем. Р. Рейган и М. Тэтчер занимались публичной риторикой, “пускали пыль в глаза”, а в действительности не уничтожили, а сохранили в своих странах социальные завоевания. В России сложились свои традиции, существует своя система решения социальных проблем, и нельзя механически “пересаживать” неправильно понятый чужой опыт, с ходу ломать отношения, складывавшиеся десятилетиями.

Важно удержать и сохранить все позитивное. Социальные механизмы и регулирующие общественную жизнь социальные институты складываются и отрабатываются в ходе длительной эволюции, а не посредством “шоковых” перестроек.

Осуществление преобразований, сопровождающихся изменением социальных отношений, “похолоданием социального климата”, предполагает наличие трезвого расчета, максимума осторожности. Рынок не универсальное средство экономического регулирования и не цель социально-экономических преобразований. Рынок сам по себе не способен находить радикальные решения социальных проблем, он не может обеспечить оптимальный уровень дифференциации доходов, согласовать принципы социальной справедливости и экономической эффективности.

Выводы и подходы институциональной экономики могут быть полезны при формировании новой экономической теории (парадигмы). При выработке концептуальных положений и методологии неприемлем односторонний, неадекватный взгляд. Необходим учет всей совокупности общественных отношений, нужна оценка всего комплекса факторов, прямых и обратных причинно-следственных связей.

2. Теории нового государственного общества

2.1 Политико-экономические условия становления теории

экономический капитализм государственный общество

Применение поточно-конвейерных технологий, научной организации труда и научного менеджмента переломили тенденции роста капиталоемкости, энергоемкости и органического состава производства, резко подняли его прибыльность. Корпорации, освоившие научный менеджмент, завоевали доверие бирж и банков, получили доступ к финансовым ресурсам всего мира и создали филиалы своего массового производства в десятках стран и сотнях отраслей. Друкер фактически показал возникновение нового, антимонопольного типа корпораций (позже они получили название “олигополий”), быстро перебрасывающих свои капиталы из отрасли в отрасль, из страны в страну и ломающих монополистические барьеры между отраслями. Вначале высококонкурентная качественная и доступная населению продукция конвейеров переделала облик и быт больших городов, а затем и образ жизни людей целых стран.

Изменились производственные и социальные отношения между людьми. Экономисты, превозносившие роль новой техники, и специалисты по автоматизации рассматривали интенсивный ручной труд как бросовый ресурс, обреченный на безработицу. Научный менеджмент сделал его “золотым ресурсом”, основой системы высоких заработных плат, динамичных рынков конечной продукции и высоких прибылей.

Было выработано новое понимание технологии, но не как системы работающих машин, требующих определенных действий человека, и даже не как внешнего органа самого человека. Главным моментом в технологии стала культура совместного труда больших коллективов людей, культура производственных и социальных связей, создаваемых наукой об эффективном труде. Тем самым фактически были “разведены” понятия капиталоемкого и “наукоемкого производства”.

Вместо системы “человек - машина” в поле зрения экономиста оказалась экономическая “оболочка” системы трудовых отношений между людьми, игнорировавшаяся прежней экономической наукой. Мощь этой технологии как фактора производительности не умаляла, а возвышала роль человека в производстве. Акцентируя экономическое значение урезанной технологии, Друкер создал не просто “технологическую теорию” НТР, а показал возможность принципиально новых перспектив промышленного развития бедных многонаселенных стран, особенно при работе их промышленности на мировые рынки.

Концепция Форда-Тейлора-Друкера объясняет, почему развитие гигантских корпораций обрабатывающей промышленности в 50-60-е гг. “рассосало” массовую безработицу, породило систему маркетинга и потребительского кредита, что открыло дорогу потокам продукции отраслей массового производства в домашние хозяйства и сделало “средние слои” наемных работников главными собственниками материального богатства. В основе этой концепции промышленного переворота лежит презумпция стихийного развития массовых рынков в экономически лидирующих странах за счет: 1) расширения занятости в трудоемких поточно-конвейерных процессах отраслей массового производства с высокими заработками работающих и 2) расширения потребительского кредита семьям с возрастающими потребностями (в автомашинах, коттеджах, бытовых приборах и других товарах длительного пользования).

Развитие технологий и товарного мира > Рост производительности труда, заработков и занятости > Развитие работника и отношений на производстве > Развитие кредита и рынков > Развитие общества - такова основная цепь зависимостей в этой концепции. Поэтому ее следует охарактеризовать не только и не просто как прикладную, рыночно-технологическую, но и как социально-экономическую.

В 50-60-е гг. компаниям ФРГ, Италии, Японии и многих других стран также пришлось осваивать научный менеджмент, системы высоких заработных плат, высокой производительности и потребительского кредита. Работы П. Друкера были переведены на десятки языков, и страны, взявшие на вооружение его идеи (как это произошло в Японии), также создали свои мощные ТНК. Вторая промышленная революция обрела глобальный характер.

2.2 Гэлбрейт о новом индустриальном обществе

Теория “корпоративной экономики” Дж. К. Гэлбрейта, который на протяжении полувека был наиболее авторитетным оппонентом Друкера, также оказала сильное стимулирующее влияние на разработку проблем НТР и существенное воздействие на ее развитие.

В 1938 г. в книге “Новая конкуренция и экономическая политика” Гэлбрейт (в то время - сотрудник администрации президента Рузвельта) продолжил традицию резкой критики больших корпораций (как монополий), утверждая, что их технологический прогресс (выражается в инвестициях, замещающих рабочих машинами) не только влечет за собой недогрузку мощностей, безработицу и дороговизну товаров массового потребления, но и делает экономику неустойчивой, то есть вызывает кризисы и депрессии. Поскольку корпорации, как считает Гэлбрейт, - доминирующий элемент в современной экономической жизни, то механизм саморегулирования хозяйства рынком в “корпоративной экономике” утрачен.

Гэлбрейт обращал внимание на крупномасштабные процессы акционирования корпораций (которые А. Берли и Г. Минз еще в кризисном 1932 г. отразили в теории “коллективного капитализма и корпоративной системы”) и перехода руководства ими в руки технократов. Основы технократической теории развития (как идеи перехода власти от финансового капитала к “технократии” - главной движущей силе прогресса техники) были еще до второй мировой войны выработаны американскими экономистами Т. Вебленом, X. Скоттом, С. Чейзом. Сложнейшая процедура смены технологического способа производства упрощалась до процесса планового введения более сложной техники.

Гэлбрейтовская планово-технократическая концепция господства монополий фактически не предлагает новых знаний о качественном отличии производства эпохи НТР от производства начала века и о возникающей новой системе рыночных отношений. Она слабо отражала специфику системы правовых и экономических отношений в США, где под влиянием демократического движения еще в 1890-1914 гг. был принят ряд антимонополистических законов. Конечно, кризис фабрично-заводского производства, концентрация и централизация капитала и здесь порождали тенденцию к развитию фабрично-заводских монополий и финансового капитала, но антитрестовское законодательство ограничило их возможности доминирования и переплетения с государством.

Однако эта концепция была чрезвычайно важна для администрации Рузвельта, которая в 1938 г. “отбивалась” от агрессивных старых монополий. Еще важнее она оказалась в годы второй мировой и корейской войн, когда крупные корпорации реально претендовали на господство над госаппаратом. Президент Д. Эйзенхауэр признал это, говоря об огромной опасности влияния “военно-промышленного комплекса”.

Решающей оказалась роль антимонополистической концепции Гэлбрейта для развития НТР в ФРГ, Японии, Италии. В Западной Европе, в отличие от США, монополии до 1945 г. получали поддержку и “официальной” экономической науки, и колониальной администрации, госаппарата и правительств, видевших в тоннах чугуна, угля и стали, в километрах железных дорог и величине колоний показатели национального величия и богатства.

В период между мировыми войнами в Германии, Японии, Италии утвердилась государственная политика поддержки процесса формированиямощных национальных монополий. Однако послевоенные “гэлбрейтовские меры” оккупационных властей (распустивших, например, в Япониипрежние монополии, запретивших военное производство и военную пропаганду, запретивших политическую деятельность прежней элите) не закабалили эти страны, а создали здесь условия для возникновения “друкеровских корпораций” - мощных современных конкурентов промышленности США.

В книге “Американский капитализм” (1952) Гэлбрейт пересматривает главные положения своих довоенных публикаций. Развитие процессов НТР в США вынуждает его признать наличие механизма стихийного саморегулирования рыночной экономики, производственную эффективность крупной промышленной корпорации и отсутствие их доминирования, диктата в экономике и политике, который лишь угрожает в будущем. Он показывает, что корпорации-гиганты столкнулись на рынках как продавцы и покупатели и во многом эффективно “уравновешивают”, нейтрализуют взаимный произвол. Их власть на рынке труда уравновешивается мощью профсоюзов, на сельскохозяйственном рынке - политикой государства и т. д.

В итоге вместо прежней картины “централизованного общества”, построенного вокруг крупной корпорации, возникла принципиально иная картина многополюсного “плюралистического общества”, где каждый из множества сталкивающихся центров выполняет свою важную функцию, и поэтому “тоталитарное” общество и государство должны не только терпеть его, но и поддерживать.

экономический капитализм государственный общество

2.3 Изменения социально-экономической структуры общества (подтверждение или опровержение теории Гэлбрейта)

Гэлбрейт одним из первых показал мощное развитие системы корпоративного маркетинга (этот термин возник лишь в 1961 г.), форсировавшего формирование больших рынков для товаров массового производства. Корпорация не только производит товары, но и навязывает их населению в ущерб развитию духовных потребностей людей. Фактически развивались идеи, что именно монополии создают материальное благополучие (возможность этого В. Ленин подчеркивал в начале века), навязывают его за счет ограничения всестороннего развития людей (главная линия критики капитализма Лениным), нарушают “социальное равновесие”, подрывая занятость и обеспеченность существования индивидов. “В принципе физическая и духовная жизнь американцев контролируется крупными корпорациями; однако практически она не полностью порабощена. Опасность в будущем...”. Поэтому необходимо оздоровляющее, по существу антикорпоративное, вмешательство государства,.

Идея естественной взаимодополняемости корпораций и государственного сектора воплотилась позже в концепции “двойственного общества” Э. Хансена. Эффективное частнопредпринимательское производство материальных благ освобождает рабочую силу для перемещения в сферу услуг, развивающихся на базе государственного предпринимательства. Хансен строит на этом теорию “государства благоденствия”. Тем самым было показано значение “смешанной экономики”, в которой каждая из экономических форм выполняет свои, чрезвычайно важные для общества функции.

Книга Гэлбрейта привлекала внимание общества к проблемам развития духовного производства, показывала необходимость развития теории капиталовложений в человека и анализа негативных последствий инфляции и милитаризма. Она содействовала пониманию обществом необходимости развития сферы услуг и использования для этого средств госбюджета.

Но Гэлбрейт сохранил презумпцию (характерную и для кейнсианства) об инвестициях в физический капитал как о двигателе производственного прогресса, то есть устаревшее представление о решающей роли новой капиталоемкой техники.

П. Друкер совершил серьезную ошибку, дав новому массовому капиталосберегающему поточно-конвейерному производству и обществу массового потребления старые, привычные названия “индустриальная система” и “индустриальное общество”. Это, подхваченное многими авторами, название системы хозяйства использовал еще Сен-Симон, и старые термины стирали в экономической литературе принципиальную грань между эпохой НТР и антагонистическим фабрично-заводским производством (обществом начала XX в.).

Убедительно показывая роль менеджеров (обеспечивающих эффективность организаций как “генераторов” массового производства), П. Друкер подчеркнул социальное значение больших организаций термином “общество организаций”, в котором большинство населения работает по найму. В 1962 г. в книге “Структура научной революции” Т. Кун акцентировал становление организаций как “парадигмы” изменений на производстве и в обществе. Однако в Европе это было характерно уже для доконвейерного машинного производства, что также стирало грань между эпохами.

Заключение

Итак, в середине XX в. произошел перелом в основных процессах развития человечества. Завершилась эпоха гигантских мировых войн и тяжелейших кризисов, кровопролитных революций и гражданских войн, фашистских диктатур и массовых репрессий. Новые экономические, социальные и политические условия потребовали принципиально новых подходов и теорий. Одно за другим гибнут учения, отражавшие (подобно сталинскому марксизму) закономерности прошлого. Одновременно вторая половина XX в. породила множество концепций, отражавших трансформации экономических и социальных структур.

Центром тяготения этих концепций стала идея научно-технической революции, принятая экономистами обеих сталкивавшихся систем. Ее развитие отделило друг от друга три относительно устойчивые функциональные структуры: 1) индустриальное общество начала века; 2) общество массового потребления 60-х гг.; 3) информационное общество конца XX в.

Индустриальное общество начала века развивалось на базе “индустрии дымных труб” (крупное машинное производство) в ходе острейшего социального конфликта между наемными работниками и капиталом.

Общество массового потребления 50-60-х гг., вышедшее из гигантских военных и гражданских потрясений начала века и сформировавшееся из принципиально новых, нуклеарных семей (как социальных и потребительских ячеек), выработало новое представление о богатстве наций как потоке устойчивого потребительского спроса, обеспечивающего динамичные рынки сбыта. Были найдены компромиссные демократические формы решения острых социальных и политических проблем.

Список использованной литературы

1. Бартенев С.А. Экономические теории и школы. М.: БЕК, 2014. - 352 с.

2. Белоусов В.М., Ершова Т.В. История экономических учений. Ростов н/Д.,: Феникс, 2014. - 544 с.

3. Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. Пер с англ. - М.: Дело, 2014. - 720 с.

4. Бондаренко И. Институциональная экономическая теория: некоторые основные вопросы.//Мировая экономика и международные отношения. 2014. № 11. с. 31-35.

5. Всемирная история экономической мысли. Т. 5. Теоретические и прикладные концепции развитых стран Запада./Под ред. В.Н. Черковца. - М.: Мысль, 2014. - 558 с.

6. Гэлбрейт Дж. К. Экономические теории и цели общества./Пер. с англ. - М.: Прогресс, 2013. - 408 с.

7. Худокормов А.Г. История экономических учений. - М.: ИНФРА-М, 2014. - 733 с.

Размещено на Allbest.ru