Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

• Введение
• 1. Особенности конфессиональной ситуации в СССР 40-80 гг. ХХ столетия
• 2. Церковная политика СССР 1940-1980 гг.
• Заключение
• Список литературы

Введение

Актуальность темы исследования. История взаимоотношений государства и религиозных объединений в последние годы является одной из приоритетных тем отечественной историографии. Этот интерес обусловлен все возрастающей ролью, которую религиозные организации играют в жизни современной России. Усиление влияния религиозных институтов на различные сферы жизни российского общества требует пристального внимания, так как далеко не всеми его представителями этот процесс оценивается однозначно позитивно. Так, например, известно знаменитое открытое письмо десяти академиков РАН, направленное в июле 2007 г. России Владимиру Путину, в котором ученые выразили беспокойство усиливающейся «клерикализацией российского общества». В общественной жизни страны обнаруживаются факты дискредитации научных светских знаний и нерелигиозного мировоззрения. Нерешенным остается вопрос равенства религий. В преамбуле федерального закона «О свободе совести и религиозных объединениях» 1997 г. признается особая роль православия в истории России, определяются «уважаемые» конфессии. Для многих специалистов является спорным разделение конфессий на так называемые традиционные и нетрадиционные. Поликонфессиональная мозаика современной России, безусловно, предполагает особую осторожность и тактичность в проведении религиозной политики государством. Выделение властью одной религии, пусть и самой представительной, сближение ее с государственными институтами, идет вразрез с принципами отделения церкви от государства, провозглашенными Конституцией РФ, неизбежно создает конфликтные прецеденты в межконфессиональном взаимодействии.

Сложность религиозной картины современной России, существующие проблемы в государственно-конфессиональном и межконфессиональном взаимодействии, отсутствие четкой и продуманной концепции государственной политики в вероисповедной сфере обращают исследователей к необходимости учета накопленного в этой области исторического опыта. Иными словами, существует насущная необходимость адекватной оценки и изучения опыта взаимодействия государственных институтов и религиозных организаций в прошлом. Это может помочь избежать повторения прежних ошибок, экстраполируя накопленные знания на современные проблемы государственно-конфессионального взаимодействия. И, наконец, может позволить выстроить более совершенную современную модель государственно-церковных отношений, которая в наибольшей степени будет содействовать созданию атмосферы толерантности в отношениях между представителями различных конфессий, между верующими и неверующими, и таким образом, способствовать формированию гражданского общества в России.

Для исследования названной проблемы необходим конкретно-исторический анализ деятельности каждого из участвовавших в процессе взаимодействия государственных и религиозных институтов как в целом по Российской Федерации, так и в каждом отдельно взятом регионе, в различные временные отрезки. Кроме того, если на общегосударственном уровне данная проблема тщательно и всесторонне исследована, то комплексно крупные регионы страны практически еще не стали объектом исследования.

Большую помощь исследователям оказывают тематические разделы ежегодного издания сборников статей Российского Объединения исследователей религии (РОИР), которые частично устраняют пробелы, касающиеся малоисследованной истории ряда конфессий в РФ. Так, раздел пятый третьего выпуска РОИР был посвящен истории Церкви христиан-адвентистов седьмого дня в России, раздел второй четвертого выпуска - пятидесятничества, раздел первый пятого выпуска - евангельского движения.

В последние годы усилиями ряда исследователей достигнуты определенные успехи в изучении вероисповедной политики СССР в послевоенное время.

Исходя из слабой изученности темы, а, также учитывая ее значимость и актуальность, целью работы является изучение религиозной политики СССР 1940-1980 гг.

Для достижения цели необходимо решение следующих задач:

- характеристика особенностей конфессиональной ситуации;

- анализ становления института уполномоченных по делам религии, формирующих государственную религиозную политику и занимающихся ее практическим осуществлением на местах;

- выявление основных направлений и результатов деятельности органов, реализовывавших вероисповедную политику государства в отношении конкретных религиозных организаций;

- характеристика особенностей механизмов (каналов) воздействия государственных структур на жизнедеятельность религиозных организаций.

Предмет исследования - отношения между институтами власти и религиозными организациями (как совокупность исторически сложившихся и изменяющихся правовых политических, экономических и социальных форм взаимосвязей) в СССР в 1940-е - 1980-е гг.

Источниковую базу исследования составили опубликованные материалы, архивные источники, материалы периодической печати.

1. Особенности конфессиональной ситуации в СССР 40-80 гг. ХХ столетия

Обширная территория, располагающая огромными ресурсами, характеризуется суровыми природными условиями, удаленностью территории от центра, труднодоступностью ряда районов, наличием большого числа мелких населенных пунктов, соответственно постоянно присутствующими трудностями транспортной связи между ними, весьма слабой и неравномерной заселенностью.

Переселенческая политика советского государства в течение более чем двух десятков лет систематически основательно «перекраивала» конфессиональную карту.

Определяющим принципом в отношениях советской власти с религией стал агрессивный атеистический характер большевистской идеологии. Подавление религиозного сознания являлось одной из программных задач партии большевиков. Мировоззренческое противостояние предопределило политическую конфронтацию на практике. Использование методов «двойных стандартов» (официально-пропагандистская кампания, провозглашающая исключительно мирный путь «отмирания религии», а на деле, негласная антирелигиозная борьба, использующая методы административного и репрессивного характера), стало одним из определяющих факторов государственной церковной политики и получило свое дальнейшее развитие во все последующие годы истории советского периода. Горбатов, А.В. От идеологического натиска к перемирию. Государство и РПЦ в (1954-1957 гг.) М.: Владос, 2008. - С. 67

Обобщенные архивные данные, в том числе сводные списки недействующих церквей послевоенного периода ряда регионов, показывают, что закрытие православных приходов осуществлялось непрерывно с различной степенью интенсивности с начала двадцатых годов вплоть до начала Великой Отечественной войны. Максимальная фаза приходится на 30-е годы, когда процесс дезинтеграции института РПЦ принял необратимый характер. В итоге, на территории практически все официально действующие православные приходы были ликвидированы за исключением кладбищенской церкви в Новосибирске и церкви в Тобольске, которая в вопросе легитимации имела достаточно неопределенный статус. Церковная организация была институционально уничтожена, с 1937 г. до 1943 на ее территории не было ни одного правящего архиерея, все епархии прекратили свое существование.

В разделе, посвященном восстановлению православных приходов в 1943-1948 гг., отмечается, что если в годы войны институционально РПЦ была разгромлена, то на обыденно-низовом уровне православная жизнь продолжала существовать. Более того, в военный период происходило стихийное оживление религиозного движения и религиозных настроений среди сибирского населения. Властные структуры в 1942-43 гг. фактически отказались от богоборческой политики, благодушно или индифферентно взирая на нелегальную деятельность православных общин. Тяжелая практика военного времени и патриотическая позиция РПЦ по существу сняли, хотя бы и временно, «религиозный вопрос» с текущей повестки дня - в первые годы войны государство фактически не вмешивалось в церковную жизнь. После того как сибирскому населению становилось известно о позитивных изменениях в церковной политике, открытие молитвенных домов и церквей явочным порядком стало носить более широкий характер. Соответственно, первоочередными задачами уполномоченных по делам РПЦ было придание стихийному процессу по открытию церквей упорядоченный легальный характер, восстановление учета всех церковных зданий и рассмотрение всех имеющихся заявлений о регистрации религиозных обществ. Горбатов, А.В. От идеологического натиска к перемирию. Государство и РПЦ в (1954-1957 гг.) М.: Владос, 2008. - С. 69

Чиновники в провинциях, не обладавшие достаточной оперативной информацией об изменении государственно-конфессиональных отношений, традиционно предпочитали политический курс предшествующих годов. Гор-райисполкомы задерживали материалы месяцами или вовсе не отвечали на запросы уполномоченного. Основное блокирование ходатайств по открытию церквей происходило на уровне городских и районных исполкомов - приблизительно до 70%. Исполкомы краев, областей и автономных республик, как и звенья низового уровня, существенно зависимые от хорошо прогнозируемого мнения партийного руководства, также не были особо заинтересованы в появлении большого количества православных обществ (ориентировочно около 25 % блокирования ходатайств). Совет по делам РПЦ при СМ в указанный период в своей непосредственной деятельности, еще относительно автономной от влияния ЦК партии, практически не препятствовал церковному движению в, отклоняя ходатайства лишь в тех регионах, где количество церквей превышало «допустимые нормы» (примерно 5%.).

В период середины 1940 - до середины 1950-х гг. Совет по делам РПЦ, в целом, выступал за конструктивное развитие церковно-государственных отношений. Отмечая позитивные сдвиги в отношениях между Церковью и государством, констатируется явное стремление властных структур на лимитирование регистрации религиозных православных объединений, и тем самым, деятельности РПЦ.

В 1943-1949 гг. внимание государственных структур было обращено, прежде всего, к помощи материальной. Она осуществлялась из двух основных источников: за счет частных пожертвований мирян и духовенства, а также церковных средств, поступивших от продажи свеч, просфор, кружечного сбора.

Церковно-патриотическое движение в не носило такого массового и значительного в финансовом отношении характера, как в европейской части России. Причин этому несколько. Прежде всего, это отсутствие в начальный период Великой Отечественной войны института РПЦ как такового. Во-вторых, в данный период православные приходы страны, испытывали серьезные финансовые трудности в процессе восстановления церковной организации и не всегда были способны к благотворительным акциям. Сбор средств активно происходил, главным образом, в крупных областных, краевых и республиканских центрах, где постоянно присутствовал государственный контроль за церковной деятельностью, в том числе за проповедями священников. Что касается бедных сельских районов, то приток получаемых средств был минимален по причине отсутствия систематического контроля, а соответственно, давления на духовенство в необходимости проведения патриотической деятельности фактически не было. К тому же, заметим, в указанный период крестьяне не всегда имели возможность получить доступ к наличным деньгам. И, наконец, острой проблемой РПЦ в в указанный период являлся дефицит квалифицированных кадров священнослужителей, главным образом, в сельской местности. В целом патриотическая деятельность церкви в годы войны проводилась по следующим направлениям:

1) организация сбора пожертвований в виде денежных и материальных взносов общин в различные общественные фонды: а) на оружие и боевую технику; б) на подарки в армию; в) на оказание помощи больным и раненым, находящимся в госпиталях; г) на оказание помощи инвалидам войны; д) на восстановление разрушенных войной городов и сел; е) в пользу детей, детских учреждений и семей воинов Красной Армии.

2) молитвенные утешения страждущих, организация молебнов о даровании победы в войне, проведение панихид и отпеваний по погибшим воинам;

3) участие духовенства в покупке облигаций государственных военных займов и соответствующие призывы к прихожанам (во время войны займы распространялись исключительно по подписке - под зарплату, фактически принудительно);

4) призывы духовенства отметить годовщину революции, день рождения И. Сталина и других вождей трудовыми подвигами; а также политически правильная оценка мероприятий партии и правительства, отмена службы в воскресные дни для уборки урожая и др.;

5) отправка телеграмм, писем от епархий и приходов с выражением патриотических чувств в советские и др. учреждения. Эти послания публиковались в СМИ, как и благодарственные ответы советского руководства и верховного главнокомандующего Горбатов, А.В. От идеологического натиска к перемирию. Государство и РПЦ в (1954-1957 гг.) М.: Владос, 2008. - С. 71.

В приходах, с 1949 года вплоть до «перестройки», патриотическая работа выражалась в сборе подписей под различного рода воззваниями и обращениями, в произнесении пацифистских проповедей и чтении молитв за мир. Важнейшим патриотическим мероприятием, с точки зрения государства, являлись обязательные добровольные (а на деле принудительные) для каждой епархии систематические и по всей вероятности, квотируемые денежные перечисления в Фонд мира. По сути, эти с годами возрастающие взносы (поборы), с общественной точки зрения призванные реализовывать благородную миссию мира, являлись одним из государственных методов ослабления финансовой самостоятельности РПЦ.

Со второй половины 1948 г. в государственной церковной политике происходит отказ от конструктивного диалога с РПЦ, когда имидж лояльного по отношению к церкви государства, в силу, прежде всего, внешнеполитических факторов, уже был не нужен. По этой причине партийная элита активизируется в направлении критического переосмысления церковной политики в 1943-1947 гг. Тонко чувствующая настроения, превалирующие на «Старой площади», часть партийно-советской номенклатуры на местах посчитала, что теперь «руки развязаны» и можно приступать к старым и проверенным методам работы с религиозными организациями.

В сельских районах по инициативе властей закрываются православные общества по причине тяжелого финансового положения, низкой посещаемости и вследствие этого, отсутствия священников. В 1949-1950 гг. в Кемеровской области разворачивается широкая кампания по закрытию зарегистрированных религиозных объединений, вследствие которой окончательно ликвидируются Троицкий молитвенный дом в Гурьевске, многие приходы приостанавливают свою деятельность. Конструктивная позиция Советов по делам РПЦ и, в некоторой степени их уполномоченных на местах, в защите интересов верующих позволило предотвратить закрытие целого ряда православных церквей. После кратковременного «потепления» в церковной политике появляются первые рецидивы ограничительных тенденций со стороны партийно-советского аппарата на местах. Как правило, руководители районных и городских уровней непосредственно являясь инициаторами закрытия общин, одновременно провоцируют конфликты тем, что сначала санкционируют покупку, аренду, строительство и т. д., а затем отменяют свои решения. Обкомы поддерживают инициативы председателей гор-райисполкомов, однако, в отличие от последних, стремятся разрешить конфликты в рамках существующего законодательства. В то же время отчетливо проявляется противостояние между Советом по делам РПЦ, выступающим за поступательное развитие государственно-церковных отношений, и поддерживаемым ЦК советско-партийным руководством регионов, предпочитающим конфронтационный путь. Начиная с 1948 г., Советом не производится открытие церквей по ходатайствам верующих, и с этого времени численность храмов РПЦ в приобретает тенденцию к снижению. Совет по делам РПЦ вынужден подстраиваться под новый курс, в тоже время его деятельность еще остается серьезным сдерживающим фактором в области администрирования по отношению к православным приходам. Сложившуюся в данный период ситуацию можно идентифицировать как «холодную войну», когда прямого противостояния между государством и Церковью еще нет, но конфронтация уже объективно наличествует.

2. Церковная политика СССР 1940-1980 гг.

После выхода постановления ЦК КПСС «О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах ее улучшения» от 7.07. 1954 г. перед партийными, комсомольскими и профсоюзными и другими общественными организациями была поставлена задача - в кратчайшие сроки активизировать научно-атеистическую пропаганду. Так, впервые в послевоенное время развернулась широкая антирелигиозная кампания. До развития сложившейся системы телевизионных средств массовой информации ведущей формой пропаганды долгое время оставалась лекционная работа. Наивная абсолютизация эффективности лекционной работы привела к тому, что качество пропагандистской деятельности пропорционально соотносилось с мерой активности или просто самим существованием религиозных объединений. «Церковников и сектантов расплодилось так много потому, что очень плохо поставлена лекционная и агитационная работа» - типичное логическое построение партийного функционера. Соответственно критика состояния научно-атеистической пропаганды носила перманентный характер, так как религиозных организаций не становилось меньше, к тому же стабильно присутствовали примеры активности верующих и духовенства. Горбатов, А.В. От идеологического натиска к перемирию. Государство и РПЦ в (1954-1957 гг.) М.: Владос, 2008. - С. 71

Лекции по «атеизму» действительно не могли принести необходимого практического эффекта. Как правило, они адресовались не к верующим, а к слушателям-атеистам, подавляющему большинству которых данная проблематика была мало интересна. Вероятность обращения верующего в атеиста также сводилась к нулевой отметке. С учетом того, что часть лекторского корпуса по многим параметрам демонстрировала крайне низкий уровень квалификации, можно утверждать, что степень идеологического влияния пропагандистских рычагов на религиозные институты была ничтожной, а сама работа лекторов в этом направлении по существу бессмысленной. Выходя за хронологические рамки раздела, следует отметить, что такое положение дел в сфере пропаганды атеизма было повсеместным и продолжалось вплоть до перестройки.

Подводя итоги периода с момента восстановления патриаршества и до 1957 года, подчеркивается следующая тенденция. Фактически политику в религиозном вопросе все в большей степени начинает определять партия, в то время как советские органы постепенно дистанцируются, а в некоторых случаях отстраняются от решения крупных проблем в этой области. Некоторую неопределенность на местах вызывает противоборство жесткой и умеренной линии по отношению к религиозным организациям в рядах московской партийной элиты. Следствием ноябрьского постановления ЦК КПСС 1954 г. становится тот факт, что органы, осуществляющие вероисповедную политику, занимают выжидательную позицию. Идеологический натиск лета 1954 г. фактически не затронул институциональных основ РПЦ в. Начиналась «оттепель», и либеральные процессы, происходящие в СССР в различных сферах общественной жизни, первоначально коснулись и религиозных организаций. Это выразилось, прежде всего, в том, что государственные структуры не вмешивались в повседневную жизнь церкви и верующих.

Антицерковной кампания 1958-1964 гг., сопровождаемая мощным пропагандистским «богоборческим» натиском, в разворачивалась параллельно и поэтапно по нескольким направлениям, из которых основными являются:

1. вмешательство в административно-управленческую деятельность;

2. закрытие церквей и молитвенных домов;

3. давление на финансово-хозяйственную деятельность.

Вмешательство в административно-управленческую деятельность РПЦ государством осуществлялось как посредством законодательных инициатив, так и насильственным и незаконным принуждением через институт уполномоченных и местные органы власти.

Согласно утверждениям официальной пропаганды, церковь в СССР не преследовалась, просто по мере продвижения советского общества к коммунизму исчезали объективные и субъективные предпосылки для появления религиозного сознания. Соответственно, советским чиновникам необходимо было хотя бы формально предложить убедительные причины закрытия церквей и молитвенных домов. Для объяснения причин закрытия православных обществ государственными структурами обычно использовались следующие аргументы.

Низкая доходность, т.н. «затухающие приходы». С 1958 г. епархиальным управлениям было запрещено оказывать денежную помощь бедным приходам. Получение дотации стало считаться властными структурами однозначным симптомом распада общины и поводом для начала процесса ее ликвидации.

Принцип «достаточности» - наличие поблизости (3-20 км.) соседней церкви. Чаще этот используемый довод являлся вспомогательным для первого аргумента - так как один приход являлся «затухающим», то, якобы, в целях устойчивого функционирования РПЦ происходило т.н. «объединение приходов». Аргументы о необходимости закрытия церкви по причине ее слабой посещаемости или отсутствия священнослужителя и учредителей (двадцатки) нередко являлись лишь искусственно конструируемыми предлогами.

«Технологическое обоснование»- использование властями предлогов, связанных с правилами безопасности, жилищно-эксплуатационными стандартами, изменениями градостроительных планов и др. Когда очевидных мотивов для закрытия не было, властям приходилось зачастую применять незаурядную фантазию. Например, выдвигать заведомо невыполнимые требования - установить в арендуемом молитвенном здании, которое, подчеркнем, располагалось в частном секторе, канализацию и водопровод.

Антирелигиозная кампания 1958-1964 гг. нанесла существенный урон институциональному существованию РПЦ в. В период примерно с 1959 по 1962 гг. приходится пик закрытия православных обществ. С 1959 по 1964 гг. по официальным данным в было закрыто 33 церкви и молитвенных дома, или 35 % от общего количества (94) православных обществ по состоянию на 1959 г. Пострадали, прежде всего, сельские малодоходные приходы, подавляющая часть которых была ликвидирована. Но в то же время немало (до десяти) было закрыто финансово жизнеспособных городских церквей с большим количеством прихожан.

Регуляция государством финансово-хозяйственной деятельности РПЦ являлась довольно эффективным рычагом давления на церковную жизнь. Метод финансового прессинга имел очевидное преимущество в борьбе с религией. Оно заключалось в том, что без какой-либо афишируемой антирелигиозной кампании и богоборческой риторики, слишком негативно воспринимаемой международным сообществом, можно было подорвать материальную базу церкви, тем самым поставив ее на грань выживания.

Экономическое давление не оказало столь большого влияния на церковную жизнь крупных православных обществ, как это происходило, к примеру, в центральной России или на Украине. Малочисленные православные приходы были в большей степени экономически защищены. Они не столь существенно были зависимы от колебаний экономической конъюнктуры, обладали большими, нежели европейские приходы, финансовыми возможностями и ресурсами. При каждом фискальном нажиме государства в финансово-хозяйственном механизме приходов находился адекватный ответ, практически нивелирующий этот прессинг. Только запрет на благотворительность со стороны государства определил печальную судьбу многих сельских (бедных) приходов. Их закрытие также определенным способом способствовало финансовой устойчивости оставшихся крупных, финансово благополучных немногочисленных сибирских приходов.

Наибольший урон православной церкви со стороны государства в реальности нанесли методы, находящиеся вне юридического и экономического давления. Это чиновничий произвол, методы жесткого силового, зачастую незаконного, принуждения: Среди них были такие как: злоупотребление предоставленного права регистрации (лишение регистрации за маловажные поступки или необоснованный отказ в регистрации); вмешательство в архиерейские функции в вопросах назначения и перемещения духовенства; руководство религиозными обществами во внутрицерковной и финансово-хозяйственной сферах; администрирование со стороны исполнительных властей, органов коммунального хозяйства, санитарной и пожарной инспекций; необоснованное закрытие церквей под надуманными предлогами.

Партийные органы, по сути, потеряли интерес к религиозной проблематике, ограничиваясь спорадическими бесплодными призывами о необходимости вести научно-атеистическую работу и принятием соответствующих постановлений. Советские органы предпочитали «не замечать» незаконно (т.е. без разрешения) перестроенные церковные здания с расширением подсобных помещений, нелегально действующие православные группы, рост обрядности и др. Ряд православных приходов существовал на положении зарегистрированных, хотя юридически они не были легализованы. Отличительной особенностью указанного периода в жизни православных приходов является церковное строительство. Власти особо не препятствуют в деле реконструкции и строительства новых храмов взамен старых молитвенных домов. Подтверждением некоторого «потепления» государственно-церковных отношений в данный период может служить факт роста официальных православных обществ, хотя и незначительный. В указанный период, в процессе длительного и тщательного кадрового отбора со стороны спецслужб и уполномоченных, окончательно сформировался тип священника абсолютно лояльного к советской системе. Уполномоченные в своих отчетах не скрывали своего удовлетворения от той степени покладистости и конформности, которые присутствовали у большинства духовенства.

Указанная модель церковно-государственных и церковно-общественных отношений, которая окончательно сложилась в середине - конце 1960-х гг. в, оставалась в основе своей неизменной вплоть до начала в СССР «перестроечных процессов». К концу 60-х годов РПЦ функционирует в условиях тотального государственного контроля, в условиях усиления идеологического прессинга, когда ранее видимые примеры сосуществования и взаимодействия (кроме внешнеполитической деятельности в центре) государства и религии растворяются. Истинная жизнь церкви для общественности была скрытой. В то же время атеистическая государственная риторика перестает быть воинственной. Многочисленные примеры разного рода конфликтов между государственными структурами и РПЦ предыдущих лет становятся историей. Приходы функционируют в основном без каких-либо внешних потрясений. Однако правовой статус РПЦ оставался неизменным, решения Архиерейского Собора 1961 г. оставались в силе еще долгие годы. Они были отменены только Поместным Собором 1988 года, спустя 27 лет.

С конца 50-х гг. большинство случаев репрессий духовенства и верующих в СССР приходилось на «сектантов», к которым относили преимущественно религиозные протестантские группы и иосифлян. Манипулируя общественным сознанием, властные структуры через хорошо налаженную систему пропаганды формировали устойчивое представление о «сектантах» как мизантропах, интеллектуально неразвитых, с надломленной психикой, склонных к преступным действиям. В борьбе с религией в указанный период в задачи режима входит создание такого идеологического репрессивного механизма, при котором бы советский народ морально разделял ответственность с властью в борьбе с внутренним врагом. Реанимируются «суды общественности».

Среди самых неприемлемых для власти социальных установок и деятельностных характеристик «сектантов» выделается следующие.

1. Отказ от регистрации религиозного общества (даже когда им предлагали это сделать представители власти).

2. Демонстративный отказ от участия в общественно-политической жизни страны. Так, они игнорировали любые выборы, не посещали кино, театр и танцы, дети верующих отказывались вступать в пионеры и др.

3. Отказ при наступлении призывного возраста служить в Советской армии по религиозным мотивам.

4. Миссионерство - активное участие в распространении собственного вероучения среди инаковерующих. Если у католиков и православных миссионерством занимаются служители культа, у протестантов это обязанность каждого верующего.

5. Применение в религиозной деятельности методов конспиративной работы: использование тайников, схронов, условных кодов, шифрописи и других средств подпольной работы.

6. Организация детских кружков и воскресных школ. В 1950-1960-х гг. противостояние советской системы образования и «сектантских» семей носило исключительно драматичный характер. Со стороны государства дети подвергались насильственной атеизации. В свою очередь, верующие родители прилагали все усилия по предотвращению какого-либо приобщения своих детей к светской жизни, к «советскому образу жизни».

7. Создание нелегальных типографий, множительной техники, использование пишущих машинок, фотолабораторий и других технических средств.

8. Распространение нелегальной литературы, рассылка писем, воззваний, обращений и других документов.

9. Организация и проведение религиозных собраний, процессий и других акций, нарушающих общественный порядок.

10. Крайне отрицательное восприятие действующего режима. В своих проповедях и выступлениях, обращениях они подвергали жесткой критике политическую систему советской власти, нередко характеризуя ее как «власть Сатаны». Сами власти ряд религиозных организаций нередко идентифицировали как «антигосударственные секты».

11. Практика религиозных радений, приводящих их участников в состояние транса или экстатического измененного состояния сознания.

12. Эмиграционные настроения верующих, связанные с ограничением свободы совести.

Все перечисленное, что присутствовало в повседневной практике ряда конфессий, вступало в неразрешимое противоречие с существующим законодательством, и, соответственно, вызывало крайне негативную реакцию у властных структур, побуждая к ответным решительным действиям. Атеистическая пропагандистская машина в 1960-1970-е гг. была направлена главным образом против «сектантов».

Используя метод экспертных оценок, можно суммировать атрибутивные признаки (через начисление баллов по трехбалльной шкале) самых неприемлемых для власти социальных установок и деятельностных характеристик у определенной деноминации. Таким образом, можно (несомненно, учитывая относительность самой операции начисления баллов - как количественных интегральных выражений совокупных атрибутивных свойств) выявить самые «экстремистские» и «реакционные» конфессии.

Так, по признаку «реакционности» выделяются религиозные организации: ЕХБ (инициативники) - 19 баллов, Свидетели Иеговы - 18 и пятидесятники - 18. Учитывая, что в эти конфессии были достаточно широко представлены (на середину 1960-х гг. СИ - около 5000 чел., ЕХБ (и) - около 3000, ХВЕ - около 1500), то можно понять, почему органы власти воспринимали их как реальную угрозу для общества. При общности характеристик также можно выделить некоторые особенности в деятельности организаций, которые особенно отторгались властями. Если пятидесятники вызывали наибольшее неприятие практикой глоссолалии, иеговисты - тотальной конспирацией (тайники, шифровки, подполье) и откровенно антиобщественной направленностью, то «инициативники» - публичными резонансными антигосударственными акциями. Неслучайно все перечисленные организации (у пятидесятников - их радикальная часть) вплоть до времен «перестройки» находились в состоянии острого конфликта с государством.

Деятельность этих организаций являлась альтернативной советскому «образу жизни», по многим своим признакам она родственна диссидентской, правозащитной. Всех их объединяло сопротивление действующему религиозному законодательству, отказ от сотрудничества с властями, готовность к страданиям и преследованиям за веру. Если для большей части религиозных организаций с середины 1960-х гг. наступил длительный период относительно стабильных и сравнительно бесконфликтных отношений с государством, то относительно т.н. экстремистских общин и групп, этого сказать нельзя, так как конфронтация продолжалась.

Заключение

политика государство религиозный конфессиональный

Характерными особенностями отношений между государством и религиозными организациями в исследуемый период являлись:

Сравнительная мягкость антирелигиозной деятельности государственных структур, относительная стабильность и устойчивость, в определенной степени консервация отношений.

Антирелигиозная деятельность местных государственных и общественных структур затруднялась тем, что многие коренные жители Восточной (особенно проживающие в сельской местности и ведущие традиционный уклад жизни) отождествляли свою национальную культуру с ламаизмом, воспринимая его как естественную данность. Система бытовой культовой практики ламаизма являлась обязательной для каждой семьи и каждого человека. Ламаистские обряды, в особенности поминальные, совершало значительное число сельского и городского населения, в том числе неверующие, интерпретируя их как национальные обычаи. В обществах традиционного типа, в которых культура формируется, главным образом, на основании религиозного мировосприятия, вообще свойственна абсолютизация и консервация собственных культурных ценностей.

Внешние контакты способствовали у верующих развитию этнокультурного самосознания, содействовали формированию чувства религиозной консолидации, что также противодействовало в целом атеистической политике советского государства.

В исследуемый период сложилась своеобразная модель отношений между советским государством и религией, основанная на относительно толерантных отношениях при взаимовыгодных условиях, определяющихся внешнеполитическими факторами.

С середины 1940-х гг. до 1958 г., за исключением коротких рецидивов, можно говорить о государственной либеральной политике в отношении религии и верующих. Происходит процесс легализации религиозных организаций в (РПЦ, ЕХБ, ислам, иудаизм, буддизм), которые, получив возможность для приумножения зоны своего воздействия, значительно укрепляют собственное непосредственное влияние среди сибирского населения, в том числе через увеличение количества верующих практически во всех сибирских регионах и конфессиях, а также роста обрядности.

Тем не менее, процесс выравнивания государственно-церковных взаимоотношений не может быть квалифицирован как всеобъемлющий и полный. Существенная часть религиозных объединений так и не приобрела возможность официально зарегистрироваться (это касалось как легальных, так и запрещенных религиозных групп и общин) и была поставлена перед необходимостью действовать нелегально, что являлось несоблюдением действующего законодательства и интерпретировалось властными структурами как противоправная деятельность. Таким образом, государственная власть собственными силами породила проблему «реакционной и незаконной деятельности церковников и сектантства», которую ей придется неустанно разрешать в последующие периоды.

В практике отношений представителей местных органов власти к религиозным объединениям возобладали подходы, базирующиеся на опыте тридцатых годов, когда метод административного и судебного давления считался единственно политически верным.

На следующем большом этапе в государственно-конфессиональных отношениях (1958-1969 гг.) сфера вероисповедной политики становится всецело партийной прерогативой. Советские органы власти дистанцировались от решения крупных проблем в религиозном вопросе, а уполномоченные по делам религии по существу стали проводниками установок идеологических отделов КПСС. Во время «хрущевской атаки» на церковь и верующих именно функционеры данных институтов, сойдя со своих нейтральных позиций, предусматриваемых советским законодательством, становятся инициаторами многих начинаний, связанных с ограничением жизнедеятельности церкви, закрытием религиозных объединений.

С приходом к руководству страной Л.И. Брежнева в вероисповедной сфере происходит отказ от политики богоборческого натиска. Это стало началом периода стабильных, относительно бесконфликтных отношений с РПЦ; преследования прекратились, но ее правовой статус остался прежним. Медленно и очень выборочно государство начинает регистрировать религиозные объединения, ранее бывшие в большинстве своем нелегальными или под запретом. В это ЕХБ, АСД, лютеране, меннониты и др. К ряду «запрещенных» конфессий государство сохранило непримиримую позицию.

В конфессиональной картине присутствовали разнонаправленные тенденции. С одной стороны, в ряде конфессий (РПЦ, иудаизм, ислам, старообрядчество) наблюдались тенденции к снижению численности верующих, старению состава, превалированию доли женщин и неработающих. В то же время для других конфессий, например протестантских, а особенно в которых преобладали верующие немцы, характерным являлись слабая выраженность или даже отсутствие указанных особенностей. Более того, в некоторых общинах и группах (пятидесятников, меннонитов, иеговистов, баптистов - «инициативников») в течение длительного периода наблюдался устойчивый рост членов, отмечалась достаточно высокая доля работающих граждан (от 30 до 50 %). Эти религиозные объединения активно осуществляли свою религиозную деятельность, при этом энергично вытесняя другие конфессии, традиционно существующие в регионе. Соответственно таким религиозным организациям органы власти уделяли повышенное внимание, оказывали им активное противодействие.

Переселенческая политика государства являлась немаловажным фактором, оказавшим влияние на государственно-конфессиональные отношения в послевоенной истории. Миграции радикально изменили конфессиональный ландшафт региона. В руководстве множества сибирских религиозных групп и общин середины ХХ века оказывались бывшие или настоящие спецпереселенцы и ссыльные. Активную роль в евангелическом движении в играли насильственно переселенные верующие немцы.

В вероисповедной политике советского государства можно выделить несколько каналов, через которые государство осуществляло свое воздействие на религиозные организации:

а) идеологический канал определял и содержание, и вектор реформирования политики государства в отношении религиозных объединений. Проявлял себя конкретно через пропагандистские институты;

б) законодательный канал обеспечивал формирование юридической основы деятельности религиозных организаций;

в) экономический канал - система контроля ресурсного обеспечения религиозных организаций (материально - технического, финансового); он регулировал права собственности. Одним из главных рычагов регулирующих экономические взаимоотношения религиозных организаций с государством являлась налоговая система;

г) административный канал - система мер государственного принуждения, аппарат управления, который в своей деятельности мог использовать легальные и нелегальные административные механизмы. Это также система распределения полномочий (прав и обязанностей), фиксируемых в организационных документах религиозных структур (уставах, положениях и др.).

Не все каналы воздействия государственного аппарата на религиозные организации во время «хрущевских гонений» оказались одинаково результативными. Идеологический прессинг был весьма затратным и крайне неэффективным, носил скорее профилактический характер. Экономическое давление в не оказывало такого негативного определяющего влияния на жизнедеятельность общин, как это наблюдалось в европейской части СССР. Как отмечалось, малочисленные православные приходы были в большей степени экономически защищены. Экономические и юридические рычаги давления на религиозные организации являлись лишь формальным прикрытием, средством легитимации, необходимым дополнением к пакету антирелигиозных мероприятий. Наиболее эффективный метод, нанесший существенный урон религиозным организациям, находился вне идеологического, юридического и экономического давления. Это чиновничий произвол, методы жесткого силового, зачастую незаконного, принуждения.

Список литературы

1. Вернадский Г.В. «Русская история» М.: Аграф, 2000. - 649 с.

2. Волобуева О.В. «Россия во всемирной истории» М.: Дрофа, 2000. - 872 с.

3. Геллер М, А.Некрич. "Утопия у власти ", "МИК ",2000. - 547 с.

4. Главацкий М.Е. История России. XX век» М.: Дрофа, 2000. - 478 с.

5. Горбатов, А.В. Государственный контроль финансово-хозяйственной деятельности Русской Православной Церкви в в 1950-е - 1960-е годы [Текст] / А.В. Горбатов, И.А. Чуднов // Вестник Кузбасского государственного технического университета. - Кемерово, 2004. - № 4 (41) - С. 135-141. - 0,8/ 0,6 п. л.

6. Горбатов, А.В. От идеологического натиска к перемирию. Государство и РПЦ в (1954-1957 гг.) М.: Владос, 2008. - С. 67-72.

7. Деревянко А.П. Н.А.Шабельникова. " История России с древнейших времен до конца XX века ".М., "Право и закон ".2001. - 748 с.

8. Зеньковский С. Трагедия русского православия. - М.: Изд. Родина, 1994

9. Кандидов Б.П. Голод 1921 года и церковь. М.-Л.:Московский рабочий, 1932 - С.18.

10. Кемеровская и Новокузнецкая епархия Русской Православной Церкви [Текст] / Н.П. Шуранов, А.М. Адаменко, А.В. Горбатов, В.М. Кимеев, Д.М. Мошкин и др. - Новосибирск, 2003. - 304 с. - 20 / 0,5 п.л.

11. Кондрашин В.В. Голод в крестьянском менталитете// Менталитет и аграрное развитие России (ХIХ-ХХ вв.). Материалы международной конференции. М., 1996. С.115-118.

12. Поспеловский Д. В. Русская православная церковь в ХХ веке. - М.: Изд. Республика, 1995.

13. РЦХИДНИ. Ф.5. Оп.2. Д.48. Л.79; Баделин В.И. Золото Церкви. Исторические очерки и современность. Иваново, 1993. С.132,133.

Размещено на Allbest.ru