Ценностные ориентации западноевропейского рыцарства XII–начала XIII века

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Оглавление

1 Глава. Культ войны и чести в рыцарской культуре первого этапа развитого средневековья

1.1 Война, культ воинской отваги и социальная роль рыцарства

1.2 Идея чести и социально-политические противоречия в рыцарской культуре первого этапа Развитого Средневековья

1.3 Особенности экипировки и знаковые символы средневекового рыцаря

2 Глава. Религиозно-духовные ценности конного воина XII - начала XIII века

2.1 Религиозные представления Средневековья и отражение их в изучаемой литературе

2.2 Религиозные и нравственные ценности рыцарства

3 Глава. Описание повседневной жизни военной аристократии XII - начале XIII века

3.1 Средневековое рыцарство в исторической этнографии

3.2 Условия быта, воспитания и посвящения юношей в рыцари

3.3 Женские образы в героическом эпосе Средневековья

Заключение

Примечания

Библиография

Введение

Актуальность поставленной нами проблемы связана с исторической антропологией или антропологически ориентированной историей и выражается в опоре на ряд выработанных современной наукой понятий - менталитет, картина мира, ценностные ориентации. Предпринимаемая нами попытка воссоздать совокупность ценностных критериев жизни рыцарской социокультурной общности рубежа XII - начала XIII века, основываясь на произведениях литературы как источнике информации о прошлом, будет полезна как дополнительная информация о специфике видения мира человеком Средневековья.

Применительно к Средневековью на уровне бытовой культуры существуют определенные штампы и, в частности, представление о замедленности исторического процесса. Но XII век отличается как раз тем, что с генезисом средневековых городов началось ускорение общественных процессов, заметно изменилась картина мира, историческое развитие, действие приобрело невиданный до того динамизм.

Это было время крестовых походов, кровавых феодальных смут, религиозного экстаза, радикальных ересей и одновременно - небезопасных попыток рационализировать иррациональное, вычислить и измерить безмерное или внемерное. Изменились и культурные представления средневекового человека, которые в полной мере отразили его картину мира и ценностные ориентации. На смену суровой простоте, обобщенности и некоторой эстетической и этической одноцветности предшествующих столетий пришли пестрота, усложненность, многообразие. Культура Западной Европы, как и взрастивший ее феодальный способ производства, переживали период зрелости1.

По своим формам и идеологической направленности эта культура оставалась, конечно, феодально-церковной, но это не значит, что ее производителем и потребителем были лишь «церковь» и «замок». Эпические поэмы, о которых, собственно пойдет речь, составлялись из песен, которые имели хождение в народе. В них вкладывались мечты о гармоничной картине мира. Вместе с тем, укреплялись и развивались феодальные отношения, и ценностные ориентации рыцарства становились доминирующими в обществе. Одновременно с этим завершалась отработка и кодификация миросозерцания рыцарства, его моральных устоев2.

Специфическая мораль рыцарства была попыткой примирить идеалы аскезы и всеобщего равенства перед лицом бога с настроениями гедонизма и элитарности, чем было неизбежно окрашено мировоззрение верхушечных слоев общества. Это примирение не могло, конечно, быть проведено до конца и происходило обычно за счет одной из совмещаемых пар. Так родилась утопия некоего рыцарского братства, чести и достоинства3.

Основная проблема дипломного проекта определяется генезисом событийных фактов картины мира Развитого Средневековья и ценностной ориентации героического эпоса XII - начала XIII века. Изучаемая нами проблема не может быть прямо отнесена к конкретной дисциплине: она находится на пересечении истории, культурологии, исторической антропологии, философии, литературы, социологии. То есть представленное исследование носит междисциплинарный характер.

Углубленное изучение различных аспектов изучаемой в дипломной работе проблемы содержится в различных историко-литературных теориях и предпосылках происхождения героического народного эпоса.

Однако ряд проблем героического эпоса средневековья не получил в научной литературе должного освещения. В частности, нуждаются в более углубленной научной разработке вопросы сущности старого эпоса, достоверности представленных в поэмах фактов и соответствия их средневековой картине мира.

Объектом исследования является французский и немецкий героический эпос Средневековья.

Предметом исследования выступают ценностные ориентации западноевропейского рыцарства XII - начала XIII века.

Начиная исследование по теме «Ценностные ориентации западноевропейского рыцарства XII - начала XIII века», проанализируем наиболее яркие произведения французского и немецкого героического эпоса средневековья: «Песнь о Роланде», «Песнь о нибелунгах», «Кудруну». Но прежде, чем перейти к данному анализу, остановимся на истории создания данных произведений.

Эпос романских народов целиком укладывается в рамки X- XIII вв. Он являет собой отражение исторического развития государства. Феодальное общество было крайне несовершенно. Народ терпел и угнетение феодалов, и потери от частых войн и междоусобных конфликтов. Государства и княжества возникали, развивались и погибали от жестоких войн и передела власти.3

Свои мечты о справедливости, благополучии и стабильности, представления о картине мира народ вкладывал в песни или устное народное творчество. Возникали образы героев-защитников обездоленных, имена которых передавались из поколения в поколение. Только с IX в. отчетливо выделяются романские языки, и начинается на них литературное творчество, благодаря которому эти песни дошли и до нас. Не ранее, чем ко второй половине VIII в. относятся исторические события, отголоски которых слышны в эпосе. Это, разумеется, не исключает того, что народная поэзия романских народов унаследовала какие-то элементы фольклорной традиции германцев, создавших на этой территории первые «варварские государства» - франков и визиготов.4

Так, эпос на новом этапе изображает феодальные усобицы и сеньериально-вассальные отношения, но в силу эпической специфики вассальная верность (в «Песни о нибелунгах», «Песни о Роланде»), как правило, сливается с верностью роду, племени, родной стране, государству. Характерная фигура в эпосе этого времени - эпический «король», власть которого воплощает единство страны. Он показан в сложных отношениях с главным эпическим героем - носителем народных идеалов. Вассальная верность королю сочетается с рассказом о его слабости, несправедливости, с весьма критическим изображением придворной среды и феодальных раздоров.5

Сохранилось около 100 французских героических поэм, так называемых «chansons de gesle» («песен о деяниях»), относящихся, по-видимому, к X-XIII вв. и написанных строфами (лессами), связанными ассонансами, которые в поздних редакциях (XIII-XIV вв.) уступают место точным рифмам. Ассонанс специфичен для древнейшего романского (французского и испанского) эпоса, как аллитерация - для германского. Французский эпический стих в дошедших до нас памятниках - силлабический десятисложник.

Это длительное развитие, в котором принимали участие различные общественные слои - дружинная среда, широкие народные массы, жонглеры и грамотеи-клирики,- имело результатом глубокое изменение как формы и стиля песен-поэм, так и их содержания.6

Три темы составляют основное содержание французского эпоса:

1) оборона родины от внешних врагов - мавров (или сарацин), норманнов, саксов и т. д;

2) верная служба королю, охрана его прав и искоренение изменников;

3) кровавые феодальные распри.

Первые две темы всегда связаны в поэмах с образом доброго и мудрого короля. В большинстве поэм король называется Карлом Великим, ибо воспоминание об этом могучем властителе (768-814), одержавшем множество крупных побед императором, закрепились в потомстве, заслонив в эпическом предании многие другие имена. Карл в поэмах предстает в идеализированном виде: он всегда справедлив и обычно ласков, хотя, когда нужно, умеет быть и суровым. Он грозен для изменников и непобедим в бою. Враги трепещут перед ним, и бог ему помощник во всех делах. Самый выдающийся из Каролингов, коронованный в 800г. западно-римским императором, Карл Великий стал эпическим королем, неизменно благородным, величественным и могучим, «седобородым Карлом», властителем эпической «милой Франции».7

В некоторых поэмах Карл выступает активно, лично совершая разные подвиги. В них описывается, как в молодости, спасаясь от изменников, он бежит в Испанию, доблестно там сражается, завоевывает любовь дочери сарацинского царя, затем возвращается во Францию, и, одолев злодеев, коронуется и т.д. Но в других поэмах, притом художественно более значительных, Карл отходит на задний план; объединяя и освещая своим присутствием все действие, он уступает активную роль паладинам (приближенным славным витязям), в частности двенадцати «пэрам» (самым знатным лицам в государстве), в первую очередь - Роланду.8

Не только из поэм этой «королевской» группы, но и из всего французского эпоса вообще самой замечательной является «Песнь о Роланде», поэма, имевшая европейский резонанс и представляющая собой одну из вершин средневековой поэзии. «Песнь о Роланде» - монументальный памятник средневекового эпоса, разносторонне и богато отразивший эпоху. Она воспела чувство боевой дружбы, верности народу и вождю, женскую преданность, воинскую доблесть и любовь к родине. 9

Какое же событие легло в основу «Песни»? В 778 г. войско императора Карла возвращалось после своего набега на Испанию. Путь франков лежал через Пиренейские ущелья. Ночью арьергард и обоз Карла подверглись неожиданному нападению басков - народа, через земли которого прошел опустошительный путь отступавшего франкского войска. В этой ночной стычке был убит Хруодланд, начальник Бретонской марки (пограничной полосы, отделявшей Францию от полуострова Бретань). 10

Ни до, ни после этого сообщения мы ничего не знаем о Хруодланде, погибшем в ночном бою в Пиренеях. Узнаем мы о нем только тогда, когда Хруодланд станет легендарным графом бретонским Роландом, героем целого ряда сказаний и песен европейских народов.11

Действительные исторические условия, в которых совершался поход 778 г. в Испанию, были забыты. В «Песни» на франкское войско нападают не баски, а сарацины (или мавры, или язычники, как их называет «Песнь»); погибают не лица, павшие вместе с Хруодландом (королевский стольник Эггихард и граф Ансельм), а действующие лица распространенных во Франции героических преданий, сложившихся в последующие века - после 778 г. Ничего этого мы не найдем в «Песни». Взаимоотношения ее героев отражают эпоху XI-XII вв., а ее исторический фон - яркое воспоминание о прошлом, живущее в народной памяти. Франция - часть империи, столица ее - Ахен; в войске Карла целый десяток европейских народностей; за Карлом идут сыны всей Западной Европы, выступившие против язычников-сарацин из Испании и Италии, стремившихся распространиться по землям Западной Европы. Перечисление этих народностей, как и европейских народностей в Войске Карла, звучит явным отголоском многочисленных хроник, повествующих о крестовых походах. Хроники эти, возникавшие в изобилии в европейских странах под свежим впечатлением от крестовых походов, иногда составлялись очевидцами (на свидетельства которых, впрочем, не стоит особенно полагаться), а иногда и людьми, не участвовавшими в походах, но вдохновленных рассказами и баснями о них.12

Предания об этом событии были переработаны в XII в., когда рост французского королевства породил среди французов патриотические настроения: христиане - баски в связи с развернувшимися крестовыми походами были заменены в эпосе мусульманами - маврами; введенный в поэму предатель Ганелон стал олицетворением идеи феодально-анархической раздробленности; Роланд же и его друг Оливер изображены вассалами, беспредельно верными своему долгу центральной власти.13

Очевидно, такое соединение живых вопросов современной картины мира с памятью о героическом, великолепном прошлом не было случайностью. Нечто подобное мы найдем в русском устном героическом эпосе - в былинах, где киевские богатыри, исторически возможные защитники Руси против печенегов, хазар и половцев, были пересмотрены народом и изображены как борцы против нового врага - монголо-татарских завоевателей.

Так и «Песнь о Роланде» опирается на память о героическом прошлом как на исторический опыт, обнадеживающий и подбодряющий в трудную пору. Пусть эта память стала сказкой о справедливом императоре Карле, о котором мечталось средневековому человеку, о племяннике императора - витязе Роланде, но сказка жила и горячо волновала сердца теми сильными и разнообразными чувствами, которые были в ней выражены.

«Песнь о Роланде» - древнейший памятник французского героического эпоса, дошедший до нас в относительно законченном виде. Известны девять различных списков «Песни», из которых наиболее древним и законченным является так называемый Оксфордский список, именуемый так по месту, где он был найден (Оксфордская библиотека).

Установить точную дату создания «Песни о Роланде» еще невозможно. Именно в этой области мнения специалистов особенно разноречивы. В основном выдвигаются три приблизительные даты возникновения «Песни о Роланде» - либо IX в., эпоха каролингов, к которой относится событие, описанное в «Песни», либо начало XII в., когда тема «Песни» - борьба против сарацин - могла ожить в связи с развертывавшимися крестовыми походами, либо собственно XI в., когда французские рыцари приняли деятельное участие в борьбе за очищение Пиренейского полуострова от завоевателей-мавров.14

То, что текст был записан в Англии, объясняется известным фактом: языком англо-нормандского придворного общества XII в. был язык старофранцузский, и многие произведения французской литературы для этого общества были родными и понятными.

Древнейшее упоминание о песни, восхваляющей Роланда, встречаем в английской хронике XII в. «Деяния английских королей». В этой хронике указано, что в день исторического сражения при Гастингсе (1066), в котором англосаксы были разбиты герцогом Нормандским - Вильгельмом Завоевателем, нормандские воины пели какую-то песнь о Роланде, «дабы воинственный пример сего мужа распалил бойцов». Надо полагать, что народные сказания о Роланде - племяннике Карла Великого - были в какой-то степени собраны и обработаны неизвестным автором. «Песнь» заканчивается упоминанием о некоем Турольдусе: но был ли он автором поэмы, неясно, так как смысл этой последней строки не расшифрован окончательно.15

Таким образом, сюжет «Песни» построен в основном на двух темах: это рассказ о борьбе против сарацин и рассказ о феодальной мести, в результате которой был предательски убит герой Роланд, истребитель язычников и, так сказать, богатырь земли западной.

«Песнь о Нибелунгах» (около 1200 г.) - крупнейший памятник немецкого народного героического эпоса. Сохранившиеся 33 рукописи представляют текст в трех редакциях: «А» - самой сжатой, «В» и «С» - самой распространенной. Это расхождение редакций вызвало в свое время спор между исследователями о наиболее древней редакции. Известный немецкий филолог К. Лахман (1793-1851) отстаивал наибольшую достоверность «А». Новейшие исследователи высказались за наибольшую близость «В» к прототипу. С редакции «В» сделан и русский перевод.16

В «Песни о нибелунгах» мы вновь встречаемся с героями, известными из аддической поэзии: Зигфрид (Сигурд), Кримхильда (Гудрун), Брюнхильда (Брюнхильд), Гунтер (Гуннар), Этцелъ (Атли), Хаген (Хёгни). Их поступки и судьбы на протяжении веков владели воображением и скандинавов и немцев. Но сколь различна трактовка одних и тех же персонажей и сюжетов. Сопоставление исландских песен с немецким эпосом показывает, какие большие возможности для самобытной поэтической интерпретации существовали в рамках одной эпической традиции. «Историческое ядро», к которому восходила эта традиция, гибель бургундского королевства в 437 году и смерть гуннского короля Аттилы в 453 году, послужило поводом для появления высоко оригинальных художественных творений. На исландской и на немецкой почве сложились произведения, глубоко несходные между собой как в художественном отношении, гак и в оценке и понимании действительности, которую они изображали.

Исследователи отделяют элементы мифа и сказки от исторических фактов и правдивых зарисовок морали и быта, обнаруживают в «Песни о нибелунгах» старые и новые пласты и противоречия между ними, не сглаженные в окончательной редакции песни. Но заметны ли были все эти «швы», несообразности и наслоения людям того времени? Нам уже приходилось высказывать сомнение в том, что «поэзия» и «правда» столь же четко противопоставлялись в средние века, как и новое время. Несмотря на то, что подлинные события истории бургундов или гуннов искажены в «Песни о нибелунгах» до неузнаваемости, можно предположить: автор и его читатели воспринимали песнь как историческое повествование, правдиво, в силу своей художественной убедительности, рисующее дела минувших веков.

Каждая эпоха по-своему объясняет историю, исходя из присущего ей понимания общественной причинности. Как рисует прошлое народов и королевств «Песнь о нибелунгах»? Исторические судьбы государств воплощены в истории правящих домов. Бургунды - это, собственно, Гунтер с братьями, и гибель бургундского королевства состоит в истреблении его властителей и их войска. Точно так же гуннская держава целиком сосредоточена в Этцеле.17

«Песнь о нибелунгах» явилась результатом переработки материала германских героических песен и сказаний в эпопею широкого масштаба. Она родилась из потребностей новой этики и новой эстетики, во многом отошедших от наветов архаического эпоса варварской поры. Формы, в которых выражены здесь представления о человеческой чести и достоинстве, о способах их утверждения, принадлежат феодальной эпохе. Но накал страстей, обуревавших героев эпопеи, острые конфликты, в которых их сталкивает судьба, и поныне не могут не увлекать и не потрясать читателя.18

К началу XIII в. относится создание в австрийско-баварских землях окончательной литературной редакции еще одной выдающейся поэмы - «Кудруна» (или - «Гудруна»), написанной вариантом «нибелунговой строфы», Благодаря широкому использованию сказочной традиции «Кудруну» иногда называют «немецкой Одиссеей».19

Поэма состоит из вступления (рассказ о юности ирландского королевича Хагена, похищенного грифами и выросшего на необитаемом острове вместе с тремя принцессами. Одна из них по возвращении на родину становится его женой) и двух частей, варьирующих одну и ту же тему богатырского сватовства. Первая, древнейшая часть поэмы имеет архаические скандинавские корни: сюжеты немецких народных сказаний (а именно не дошедшей до нас «Песни о Хильде») использует и неизвестный автор эпической поэмы «Кудруна» (1230-1240), в содержании и художественной форме которой заметны следы влияния и «Песни о Нибелунгах».

В ней переплетены три линии действия. В первой части поэмы рассказывается о дочери Хагена Хильде. Король-отец не хочет выдавать свою дочь замуж и велит казнить всех сватов, которых к нему посылают из соседних стран. Заслышав о красоте Хильды, молодой Хетель, король Хегелингов, снаряжает большое посольство. В Ирландии послы выдают себя за богатых купцов, потом за изгнанных Хетелем непокорных вассалов. Один из них, Хорант, поражает сердца всех слушателей волшебной песней, которая пленяет королевну, н она обещает следовать за ним в страну Хетеля. Послы увозят Хильду на своем корабле. Хаген преследует похитителей. Между ним н Хетелем происходит поединок, который благодаря вмешательству Хильды заканчивается всеобщим примирением.

Во второй части рассказывается о судьбе Гудруны, дочери Хетеля и Хильды. Во время отсутствия Хетеля на страну Хегелингов совершает набег нормандский герцог Хартмут, которому удается похитить Гудруну. Жених Гудруны Хервег вместе с Хетелем преследует похитителей на своих кораблях. В последующем сражении Хетель погибает от руки норманнов, Хервег с дружиной Хегелингов, почти целиком истребленной в бою, вынужден отказаться от преследования и отложить месть до тех пор, пока не подрастет молодая дружина. Гудруна остается в плену у норманнов. Она отказывается стать женой своего похитителя и сохраняет верность жениху. Мать Хартмута, злая Герлинда, чтобы сломить сопротивление пленницы, заставляет ее работать как служанку. Через 13 лет Хервег снова снаряжает дружину для поездки через море. При этом его сопровождают Хорант и другие вассалы Хагена, принимавшие ранее участие в похищении Хильды. Выйдя утром на разведку, Хервег встречает Гудруну и ее подругу, которые в холодный мартовский день полощут белье на морском берегу. Происходит признание и битва под стенами замка, которая заканчивается победой Хегелингов и возвращением пленницы в родную страну.20

В этом героическом эпосе также показаны опасности, связанные с преувеличенным чувством чести: гипертрофированные сословное сознание и понятие о чести заставляют Хетеля отклонить сватовство Хартмута и Хервига и приводят в конце концов к конфликту. В репертуаре шпильманов сохранились многочисленные сюжеты старого героического эпоса, в различной степени переоформленные и приспособленные к вкусам рыцарского общества, к той картине мира, которая владела умами и чувствами в средневековом обществе. К числу таких поэм и относится «Гудруна». 21

Сказание о похищении Хильды имеет, по-видимому, очень древнее происхождение, и местом его действия, как показывают географические названия, с самого начала было Северное море. В скандинавских версиях выступают архаические черты патриархального родового строя: брак, связанный с «умыканием» невесты и последующим «выкупом». В немецкой поэме отражается более поздняя историческая эпоха - опустошительные набеги норманнов на побережье Северного моря (IX-XI вв.).

Сказание о Гудруне вряд ли имеет самостоятельные источники: оно является вариантом похищения Хильды, обычным в эпосе и сказке «вторым кругом» повествования, в котором шпильман еще раз проводит перед слушателем уже знакомых ему героев. При этом, как и в «Нибелунгах», бытовая обстановка, в которой развертывается действие поэмы, принадлежит целиком позднейшей феодальной культуре XII в., с тем отличием, что здесь еще более широко развернуты картины не только боевой, но и мирной жизни рыцарского замка (жизнь Гудруны в плену у норманнов и др.). Впрочем, поэма, сохранившаяся в единственной рукописи, не имела в средние века распространения, вероятно, потому, что по своему сюжету она осталась изолированной в процессе циклизации средневекового эпоса.22

Таким образом, все три эпических произведения кумулируют в себе специфические представления средневекового общества о картине мира, в полной мере отражают рыцарскую культуру чести, религии и быта. Что имеет ценность и для раскрытия темы нашего дипломного проекта.

Отсюда цель нашего исследования: реконструировать жизненные представления средневекового европейского рыцарства, определить, каковы были его главные ценностные ориентации, проявившиеся в литературных источниках XII - начала XIII века.

Достижение указанной цели предполагает решение следующих задач:

- сопоставление материалов французского и немецкого героического эпоса;

- теоретическое обоснование присутствия культа войны и чести в рыцарской культуре первого этапа Развитого Средневековья;

- определение религиозно-духовных ценностей формирующегося служилого сословия;

- описание средневековой картины мира и повседневной жизни военной аристократии. Теоретико-методологическую основу дипломного исследования составляют теоретические положения исторической науки, позволяющие рассматривать процесс создания романского героического эпоса в неразрывном единстве с развитием средневекового общества и как попытку совершенствования общественных отношений.

Источниковую базу исследования составили тексты песен французского и немецкого героического эпоса.

Эмпирическую базу составляют данные исследований видных ученых-историков и литературоведов, полученные в течение XIX и XX веков. В их числе: Ефимова Е. Рыцарство: История военного искусства (Киев-М., 2003), Жирмунский В. М. Народный героический эпос: Сравнительно-исторические очерки (М., 1992), Люблинская А.Д., Прицкер Д.П., Кузьмин М.Н. Очерки истории Франции с древнейших времен до окончания первой мировой войны (Л.,1982), Контамин Ф. Война в средние века в переводе с французского под редакцией Ю.П. Малинина (СПб, 2001), Средневековая Европа: история и историография. Сборник научных трудов (Воронеж, 1997), Тайны, скрытые забралом: Энциклопедический путеводитель по истории рыцарства (М., 2002) и другие.

Методы исследования: историко-сравнительный и интерпретационный.

Научная новизна исследования заключается в следующем:

1) разработаны концептуальные основы и принципы совершенствования организации исследования литературных источников в связи с историческими событиями средневековья;

2) обоснованы исторические факты ценностных ориентаций западно-европейского рыцарства на основе тестов французского и немецкого героического эпоса;

3) уточнено понятие рыцарской средневековой культуры.

В качестве результатов дипломного исследования на защиту выносятся теоретические основы исторической концепции ценностных ориентаций западноевропейского рыцарства XII-начала XIII века:

1. Тематика «Песен» носит не узкофеодальный, а широкий национально-исторический характер.

2. Народное значение идей «Песен» подтверждено известной связью между творческим мышлением автора и особенностями народного устного творчества, которое могло влиять на автора как непосредственно, так и через литературные источники, во многом изменившие первоначальный народный характер использованного в них материала.

3. «Песни» дают яркую и правдивую картину мира и европейского феодализма, не задаваясь целью изобразить его широко, полностью, а сужая свою задачу военно-моральным сюжетом.

4. Развитие сюжета в «Песни о Роланде» приводит к осознанию зарождающейся французской национальности, к возвеличению более строгого централизованного строя, с королем во главе, противопоставленного феодальной анархии в «Песни о нибелунгах».

5.Рыцарские традиции и особые этические нормы, представления о картине мира складывались веками. Последующие поколения идеализировали рыцарство, покрывая его налетом романтики;

6. Военное дело стало главной социальной функцией рыцарства. Военная профессия давала права и привилегии, определяла особые сословные воззрения, этические нормы, традиции, культурные ценности;

7. Феодальное общество способствовало воспитанию личной храбрости, а опасности, среди которых жили в то время люди, требовали энергии и характера;

Практическая значимость дипломного исследования заключается в том, что результатом его явилась систематизация знаний по проблеме картины мира и ценностных ориентаций западноевропейского рыцарства XII - начала XIII века.

Таким образом, выявлено, что история Средневекового периода нашла свое отражение в немецком и французском героическом эпосе.

1 Глава. Культ войны и чести в рыцарской культуре первого этапа развитого Средневековья

1.1 Война, культ воинской отваги и социальная роль рыцарства

Рыцарство, средневековое военное и земледельческое сословие, возникло у франков в период развитого феодализма. История этого периода в значительной степени развивалась под знаком бесконечных местных войн. Боевые условия той эпохи, как отмечает французский историк и ученый Филипп Констамин, оставили неизгладимый след в виде многочисленных замков и крепостей.1

Территория, находящаяся под защитой замковой башни, называлась «дистриктом» от латинского - «принудить». Действительно, порядок на этих землях устанавливался путем принуждения, причем принуждения неумолимого, когда его объектом являлся народ. Для крестьян и путников человек, который распоряжался в крепости, был господином. Но в разговорной речи его называли сиром, производным от слова «сеньор», что означает самый старший. Этот же термин определял другой вид власти -военачальника над своими рыцарями.

Рыцарь - это идеализированная мечта средневекового человека о чести, достоинстве и справедливом устройстве картины мира. Именно это и отражается в описании юного рыцаря храброго и великодушного Зигфрида.

В ту пору в Нидерландах сын королевский жил.

От Зигмунда Зиглиндой рожден на свет он был.

И рос, оплот и гордость родителей своих,

На нижнем Рейне в Ксантене, столице крепкой их.

Носил он имя Зигфрид и, к славе сердцем рьян,

Перевидал немало чужих краев и стран,

Отвагою и мощью везде дивя людей.

Ах, сколько он в Бургундии нашел богатырей!2

Военное дело стало главной социальной функцией рыцарства. Военная профессия давала права и привилегии, определяла особые сословные воззрения, этические нормы, традиции, культурные ценности. Войны раннего средневековья рассматриваются как культурный феномен, участник которых неизменно выступает как фигура исключительно важная для светского общества, а само это общество старается по возможности справедливо относиться к концепции воинской чести, воплощенной высшим сословием во множестве весьма сложных ритуалов.

Рыцарство имело отношение к самым различным видам военной и аристократической деятельности. Такие рыцарские добродетели, как великодушие и щедрость, доблесть и верность воспринимаются как стереотипы благородного, рыцарского поведения. Эти светские качества или, по крайней мере, качества, мало, чем от них отличающиеся, уже составляют основные черты героев древнего эпоса. Щедрость, верность и мужество - вот главные добродетели в этом обществе воинов.

«Это превосходное учреждение, это дивное усилие энтузиазма и добродетели, которое в наше время кажется только благородным безумством». Так уже в XVI в. отзывался о рыцарстве испанский историк Лас Касас де Бартоломе. По его мнению, рыцарство являло собой «защиту самых дорогих прав; оно было опорою вдов и сирот, прибежищем слабых, ужасом разбойников; словом, оно было даром, который небо ниспослало на землю...»3. Такими именно были и Роланд - герой французского эпоса, и Зигфрид - герой эпоса германского. Именно на эти качества делал ставку Хаген, строя планы убийства Зигфрида, лучшего рыцаря из лучших.

Спросил король бургундский: «Но как убить его?» -

«От вас я, молвил Хаген, - не скрою ничего.

Пришлем мы неизвестных здесь никому гонцов

К вам с объявлением войны от имени врагов.

Как только сообщите вы зятю про войну,

Вам вызовется Зигфрид помочь, как в старину,

И тут уж он погибнет по жениной вине,

Затем, что тайну мужнюю Кримхильда выдаст мне».4

Война была профессией рыцаря, но постепенно рыцарство стало считать себя вообще поборником справедливости, защитником слабых и униженных. На деле это оставалось недосягаемым идеалом, так как справедливость понималась рыцарством весьма своеобразно и распространялась лишь на очень узкий круг людей, нося четко выраженный классовый характер. Как можно считать Хагена, например, человеком чести и слова, если он обманом выведывает у Кримхильды тайну ее мужа. Автор прямо указывает на коварство с его стороны. Кримхильда доверилась Хагену как другу и родственнику, не подозревая, что подписала смертный приговор своему мужу.

Воитель подозрений отнюдь не возымел.

Тут нечему дивиться: никто бы не сумел

Искуснее, чем Хаген, сеть ков и лжи сплести

И к женщине встревоженной в доверие войти.5

Культ войны и защиты чести красной нитью проходит через все произведения героического французского и немецкого эпоса. Характерной особенностью является то, что чаще всего это междоусобные войны, сопровождающиеся предательством, разделом власти, убийствами и грабежами.

Культ воинской отваги в рыцарской среде поддерживался турнирами и реальными военными предприятиями, мало, чем отличавшимися от разбойничьих действий. Тем не менее, самым популярным среди рыцарей было представление о чести, ценимой дороже жизни, ведь только неукоснительная преданность долгу могла быть залогом бесперебойной работы малопригодного к разумному функционированию механизма феодального государственного устройства.

Феодальные войны не исчерпывали социальной роли рыцарства. В условиях феодальной раздробленности при относительной слабости королевской власти рыцарство, скрепленное системой вассалитета в привилегированную единую корпорацию, охраняло право собственности феодалов на землю, основу их господства.

Влияло рыцарство и на политические процессы эпохи, так как социальные интересы феодального класса в целом и нормы рыцарской морали до известной степени сдерживали центробежные тенденции, ограничивали феодальную вольницу. В ходе процесса государственной централизации рыцарство (средние и мелкие феодалы) составляло основную военную силу королей в их противостоянии знати в борьбе за территориальное объединение страны и реальную власть в государстве.6

Хотел государь удвоить силы своей армии, не увеличивая числа низших воинов, - он создавал рыцарей. Надо было преодолеть большую опасность, перед которой бледнели неустрашимейшие ветераны, - воины с добрым именем тотчас получали звание рыцаря. Шло ли дело о том, чтобы на усеянной железными остриями башне, защищенной неприступными скалами и глубокими оврагами, водрузить знамя, - снова провозглашались рыцари. И всякий раз, когда нуждались в смельчаках ввиду неминуемой опасности, или когда обыкновенные средства становились недостаточными, требуя усилий нечеловеческих, являлись охотники и производились в рыцари. Героический эпос подтверждает присутствие бесстрашия у воинов:

«Быть рыцарю и следует таким,

Кто взял оружье и в седле сидит,

Тот должен быть, и смел, и полон сил...»7

О происхождении рыцарства писали многие; одни относили его появление к эпохе первых крестовых походов, другие - к временам более отдаленным. Представим вкратце состояние Европы в эпоху расцвета и могущества рыцарства.

Вторжение варваров, в продолжение многих веков наводнявших Европу, поглотило в своих волнах остатки римского просвещения. Законы, литература, искусства, памятники все это погибло в этом наводнении. Явился Карл Великий. Его гений воздвиг плотину разрушавшему потоку, но когда не стало его мощной руки, поток с еще большей силой устремился вперед.

Новые варвары, норманны, покрыли своими бесчисленными ладьями берега океана и проникли по течениям рек в глубь земель, неся с собою грабеж, убийства и пожары. «Великая империя, основанная Карлом Великим, разлагается, и тогда же возникает новая система, которая под именем феодализма образует иерархию верховных владельцев, вассалов и подвассалов, связывает с ними все классы, все личности, от монарха высшего властителя до крепостного земледельца».8

Можно проследить начала рыцарства в германских гелейтах - охранных конвоях. Но если смотреть на рыцарство как на звание, позволяющее занимать первое место в военном сословии и дававшееся посредством инвеституры, сопровождавшейся некоторыми религиозными и военными обрядами и торжественной клятвой, то в этом смысле оно возникло не раньше XI века. Только тогда Франция вышла из хаоса, в который погрузили ее волнения, последовавшие после пресечения династии Каролингов, и беспорядки, причиненные набегами норманнов. Чем сильнее зло во времена политического перелома и анархии, тем оно продолжительнее и тем насущнее потребность восстановления всеобщего порядка и спокойствия. Поэтому ко всему, что только может способствовать удовлетворению этой потребности, люди привязываются страстно и восторженно. Признательность и энтузиазм воодушевляли храбрых воинов на борьбу за восстановление столь желанного порядка.

Сначала в рыцари возводились только дворяне, но случалось, что в чрезвычайных обстоятельствах или за необыкновенные заслуги, в это звание возводились и простолюдины. В таком случае только государь имел право жаловать в рыцари, и пожалованные, со дня посвящения, делались дворянами и пользовались всеми почестями и привилегиями рыцарского звания. Блестящие подвиги заслужили рыцарям почетные отличия. Им давали разные титулы: don, sire, messire, monseigneur; они могли восседать за одним столом с королями; они одни имели право носить копья, броню, золоченые шпоры, двойные кольчуги, золото, шлемы, горностаевые и беличьи меха, бархат, красное сукно; они ставили флюгера на своих башнях. По вооружению рыцаря узнавали издали. Ограды ристалищ, мосты замков опускались пред ним. Везде ему был любезный, услужливый, почтительный прием, на который он отвечал ласково, скромно, вежливо.9

Таким образом, феодальное общество способствовало воспитанию личной храбрости, а опасности, среди которых жили в то время люди, требовали энергии и характера. Тогда оружие было игрушкой, турниры препровождением времени, война - ремеслом, а общество - настоящим полем битвы.

Порождение Средневековьем рыцарской идеи объясняется необходимостью постижения событий этой эпохи. В политике и войнах тех времен не было ни какой-либо связности, ни формы. Войны большей частью представляли собою хроническое явление; они состояли из разрозненных, рассеянных по обширной территории набегов, тогда как дипломатия была весьма церемонным и несовершенным орудием и частично находилась под влиянием всеобщих традиционных идей, частично увязала в невообразимой путанице разнородных мелких вопросов юридического характера. Не будучи в состоянии разглядеть за всем этим реальное общественное развитие, историография прибегала к вымыслу вроде рыцарских идеалов; тем самым она сводила все к прекрасной картине княжеской чести и рыцарской добродетели, к декоруму игры, руководившейся благородными правилами, - так создавала она иллюзию порядка. 10

В рыцарской среде культивирование мужества, отваги, бесстрашия, стремления во что бы то ни стало не посрамить свою честь могло привести к ненужным жертвам. Это подтверждается в сюжетной линии «Песни». Мы видим, как теряющий в бою товарищей и силы Роланд на просьбы Оливье затрубить в свой рог и тем самым призвать подмогу, все время отказывает другу. Такое безрассудное, на наш взгляд, бесстрашие было высоко оценено современниками и способствовало еще большей идеализации героев.

Героическая смерть в честном бою считалась достойным завершением жизни рыцаря. «Живым не сдается в плен вассал честной»11 - говорит подданный Роланда рыцарь Турпен.

Рыцари мало ценили человеческую жизнь, свою и особенно чужую. Они привыкли проливать кровь, и война казалась им естественным делом. Пренебрежение к чужой жизни усугублялось тем, что свой этический кодекс рыцари считали необходимым выполнять только в рамках своей социальной группы. По отношению к другим - крестьянам, горожанам, купцам и им подобным не было и речи о каком-то «рыцарском» отношении, напротив, грубость, пренебрежение, даже грабеж этих слоев населения считались у рыцарей «хорошим тоном». Во время военных действий военная добыча - трофеи, выкуп за пленных, сами пленные - доставались рыцарю.

Карл-император радостен и горд:

Взял Кордову он штурмом, башни снес,

Балистами своими стены смел,

Рать оделил добычею большой -

Оружьем, золотом и серебром.12

И хотя в военные обязанности рыцарей входило защищать честь и достоинство сюзерена, а главное - землю от посягательств как со стороны соседних феодальных властителей в междоусобных войнах, так и войск других государств в случае внешнего нападения часто это было только внешней стороной медали. «Честные», «благородные» рыцари были продажны и корыстолюбивы. Хотя и в их среде были порядочные и неподкупные люди. Так, после гибели Зигфрида Кримхильда обращается к Дитриху с просьбой отомстить за своего мужа.

Тут Хильдебранд вмешался: «Я не помощник той,

Кто смелым нибелунгам желает смерти злой.

Подобная затея не кончится добром:

Отвагою померятся они с любым врагом».13

Иными словами Хильдебранд не решается вступить в открытый поединок с нибелунгами, которые проявили себя как искусные смелые воины.

А Дитрих королеве учтиво молвил так:

«Исполнить вашу просьбу я не могу никак.

Меж вашими родными и мною счетов нет,

И в ход пускать оружие мне против них не след.

Да и к лицу ль об этом вам, госпожа, просить?

Поверьте, люди будут везде вас поносить,

Коль братьев вы убьете, их заманив сюда.

Нет, мстить я им за Зигфрида не стану никогда».14

Кримхильда не успокаивается на этом. Она обращается к своему деверю Блёделю, обещает ему щедрые дары.

Когда услышал Блёдель про множество наград,

Из коих был невесте всего сильнее рад,

Решился за Кримхильду он обнажить свой меч.

Костьми из-за нее пришлось ему с дружиной лечь.15

Таким образом, рыцарский кодекс требовал от следующего ему многих достоинств, так как рыцарь - это тот, кто «благородно поступает и ведет благородный образ жизни». Одно из назначений рыцарства являлась - защита слабых, бедных и обездоленных. Конечно, в реальной жизни рыцари были, как правило, весьма далеки от подобного идеала. Значительная часть их была невежественной, грубой, по существу, неграмотной. Но максимальные требования к рыцарю сформировались в высокий этический кодекс, который в идеале сплачивал рыцарство.

1.2 Идея чести и социально-политические противоречия в рыцарской культуре первого этапа Развитого Средневековья

Картина мира в представлениях средневековых рыцарей складывалась очень противоречиво. Идея единства и сплоченности разбивалась о социально-политические противоречия общества. Так же противоречива и рыцарская культура.

Содержание «Песни о Роланде», как и «Песни о нибелунгах» или «Кудруны» далеко не исчерпывается одушевляющей их традиционной идеей. В них с огромной силой отразились социально-политические противоречия, характерные для интенсивно развивающегося феодализма. С одной стороны - благородство, защита слабых, а с другой стороны - вероломство, забота о личных интересах в ущерб интересам страны.16

Эта вторая проблема вводится в поэмах эпизодом предательства Ганелона, вероломства Хагена, своеволия Хартмута. Поводом для включения этих эпизодов в сказания могло явиться желание певцов-сказителей объяснить внешней роковой причиной поражение «непобедимой» армии Карла Великого, гибель государства нибелунгов, почти целиком истребленной в бою дружины Хегелингов. Рассмотрим это на конкретных примерах.

Император Карл завоевал почти всю Испанию. Только город Сарагоса, где правит царь Марсилий, избежал общей участи. Марсилий решил заключить обманный мир с Карлом, задарить его, умиротворить, чтобы спасти свое государство. Он отправляет к Карлу послов, униженно просящих мира. Когда в лагере Карла обсуждают предложения Марсилия, разгорается жаркий спор: граф Роланд, храбрейший витязь Карла, выступает против мирных переговоров и требует похода на Сарагосу, Роланд напоминает, что Марсилий уже раз обманул франков и убил двух франкских послов. Роланду резко и оскорбительно противоречит его отчим Ганелон, сторонник мирных переговоров, обзывая Роланда «хвастуном и глупцом».17

Содержанию «Песни о Роланде» не везло у исследователей. Обращая внимание на многие ценнейшие и интереснейшие детали, они подчас забывали о самой простой, но от этого не менее важной, стороне «Песни» - о ее сюжетном содержании, о мотивировке поступков действующих лиц.

Небрежность к этой мотивировке, прямо указанной в «Песни», давала иногда поразительные эффекты. Крупнейший русский ученый Ф. И. Буслаев, пересказывая сюжет «Песни» в своей статье «Песнь о Роланде», прямо говорит: «...Наконец, недоумение, кого бы послать - решает Роланд, указывая на Ганелона, и Карл соглашается. Ганелон за это почему-то приходит в ярость против Роланда».18

Это «почему-то» звучит очень естественно, но «Песнь» дает полное объяснение, почему именно. Так как причина ярости Ганелона (Гуенелона) против Роланда - важнейшая пружина сюжета «Песни», то придется обратиться именно к сюжету, чтобы вспомнить детали взаимоотношений отчима и пасынка - Гуенелона и Роланда. Итак, Марсилий Сарагосский просит для себя позорного мира.

Промолвил император Карл:- «Бароны,

Прислал послов Марсилий Сарагосский.

Он мне сулит даров богатых много -

Верблюдов и медведей, львов и гончих,

Да соколов линялых десять сотен,

Да золотой казны на мулах столько,

Чтоб ею пятьдесят возов наполнить.

Взамен он просит, чтоб домой ушел я.

Прибыть клянется в Ахен вслед за мною.

Он примет там крещение святое

И лен от нас свой край получит снова.

Но может быть, он обмануть нас хочет».

Французы молвят: «Будем осторожны».19

В числе других к осторожности призывает и Роланд. Он напоминает о коварстве Марсилия, о том, что уже погибли двое послов. Все молчат, только Ганелон говорит, что Роланд кичлив, горделив и призывает Карла не слушать его советов. Он настаивает на мирных переговорах. И здесь надо отметить, что ему нельзя отказать в способности к дипломатии. Это еще один сюжет героической поэмы, отражающий средневековую картину мира. А именно: среди кровавых феодальных распрей - зарождение дипломатии.

Карл решил принять предложения Марсилия. Нужно найти среди франкских рыцарей нового посла, который не побоялся бы поехать туда, где уже погибли его товарищи. Бароны Карла - старый Найм, архиепископ Турпин, Роланд, перебивая друг друга, просят оказать им эту честь. Но Карл отвергает их требования и просит выбрать кого-нибудь из своей среды.

Роланд запомнил оскорбление, нанесенное ему Ганелоном («хвастун, глупец»). Видя, что Ганелон не решается просить для себя опасного посольского поручения, Роланд сам указывает на него, как на подходящего человека. Взбешенный Гуенелон не может не принять такой вызов, но при императоре и всех собравшихся он объявляет Роланду вражду.

Разгневанный и озабоченный опасным поручением Ганелон покидает Карла. Дружина Гуенелона заживо оплакивает его. Из этого ясно, что средневековый автор и его читатель, или слушатель, совершенно реально видели смертельную опасность, грозившую Ганелону. В дороге посол Марсилия Бланкандрин подбивает Ганелона на предательство, позднее окончательно скрепленное договором в Сарагосе.

Но образ Ганелона не только определяет перипетии сюжета. Ганелон не просто изменник, но выражение некоего мощного злого начала, враждебного всякому общенародному делу, олицетворение феодального, анархического эгоизма. Это начало в поэме показано во всей его силе, с большой художественной объективностью. Ганелон изображен отнюдь не каким-нибудь физическим и нравственным уродом. Это величавый и смелый боец. Когда Роланд предлагает отправить его послом к Марсилию, Ганелон не пугается этого поручения, хотя и знает, насколько оно опасно. Но, приписывая и другим те же побуждения, которые являются основными для него самого, он предполагает, что Роланд имел намерение погубить его. Ганелон открыто и смело выражает свой гнев:

Он плащ, подбитый горностаем, сбросил,

Остался только в шелковом камзоле,

Лицом он горд, сверкают ярко очи,

Широкий в бедрах стан на диво строен,

Граф так хорош, что пэры глаз не сводят.20

Он принимает поручение и выполняет его с достоинством и самоотверженностью. Хотя в дороге он почти уже договорился обо всем с послом Марсилия Бланкандрином, все же, прибыв в Сарагосу, он не открывает своих намерений Марсилию и надменно предъявляет ему ультиматум Карла, ведет себя как смелый и гордый барон, вызывая ужасный гнев сарацинского царя и подвергая себя смертельной опасности. Лишь после этого Ганелон вступает с ним в соглашение.

Напомним здесь опять же о его незаурядных дипломатических способностях. Преодолев опасности, Ганелон все-таки выполнил свою миссию. Он умело осуществляет и свой план убийства Роланда. Роланд, в свою очередь, обладая храбростью и многими другими рыцарскими качествами, заметно слабее отчима в дипломатии. Но средневековый читатель как бы не замечает этого, что говорит о том, что он с большей симпатией относится к воинским качествам, нежели к дипломатическим. А это, в свою очередь, объясняет многое в средневековой картине мира, в менталитете средневекового человека. В частности то, что многие конфликты решались вооруженным путем.

Вернувшись к Карлу, Гуенелон настаивает на том, чтобы с арьергардом остался именно Роланд. Уже в этом Роланд видит злой ответный умысел отчима, начинающего приводить в исполнение свой план мести. Как уже было сказано, план удался - Роланд убит; но затем разгромлена Сарагоса и жестоко наказаны сарацины. В Ахене начинается суд над Гуенелоном. Гуенелон в защитительной речи объявляет, что он мстил Роланду, но не предавал императора. Его защитительная речь достойна того, чтобы быть воспроизведенной - настолько она отражает дух непокорного феодала, пропитана местью за оскорбление:

Меня Роланд ненавидел издавна,

Послал меня на смерть и на расправу.

Ехать послом к царю Марсилью мавру.

Своим умом от смерти я избавлен.

Я объявил вражду Роланду явно,

Другу его и всем близким и равным,

То слышал Карл при всех баронах знатных,

Я только мстил, не предавал бесславно.21

Из-за оскорбленного самолюбия Гуенелона погибли двадцать тысяч воинов Роланда и двенадцать лучших рыцарей Карла, с Роландом во главе. Но Гуенелон чувствует себя невиновным. Он явился на суд с многочисленной родней, и его родич, рыцарь Пинабель, запугивает баронов, судящих Гуенелона. Судьи, не желая вступать в кровавый спор с родней преступника, готовы уступить ему. Они предлагают Карлу простить его. И он был бы прощен, но здесь опять же вступает в силу средневековый менталитет. Правосудие Средневековья опиралось на верховенство «божьего суда» или предопределение судьбы.

Разгневан и опечален император Карл. Но вот к нему обращается анжуйский рыцарь Тьедри, требуя казни Гуенелона, потому что он предал не только Роланда. Он виноват и перед Карлом, так как Роланд, слуга Карла, по самому положению своему должен быть охранен от посягательств раздраженного феодального самолюбия. Тьедри не испугался родни Гуенелона, он вызвал на поединок («божий суд») Пинабеля и убил его. Гуенелон, виновность которого доказана смертью Пинабеля, казнен.

Наряду с противопоставлением Роланда Ганелону через всю поэму проходит другое противопоставление, менее острое, но столь же принципиальное - Роланда и его нареченного брата Оливье. «Безмерности» Роланда противопоставлено «благоразумие» Оливье. Здесь прослеживается характерный для того периода поиск идеала. Как уже было сказано выше, предпочтение отдается безмерной храбрости, доходящей до безрассудства. В этом также прослеживается средневековое представление о картине мира. Автор поэмы отражает здесь две доступные сознанию того времени формы рыцарской и человеческой доблести, не разрешая спора прямолинейно в пользу той или другой из них, но показывая красоту и достоинство каждой.22