Симоносекский мирный договор от 17 апреля 1895 г. и его роль в японо-китайских международных отношениях

Размещено на http://www.allbest.ru/

Федеральное агентство по образованию

Иркутский государственный университет (ИГУ)

Исторический факультет

Кафедра международных отношений

КУРСОВАЯ РАБОТА

Симоносекский мирный договор от 17 апреля 1895 г. и его роль в японо-китайских международных отношениях

Выполнил:

студент 2 курса группы 07223Д

А. В. Юрышев

Научный руководитель:

доктор исторических наук, профессор

В.П. Олтаржевский

Иркутск 2011

Содержание

симоносекский мирный договор

Введение

Глава 1. Характер японо-китайских отношений с конца XVI века до 1894 года

Глава 2. Дипломатическая подготовка, основные события и итоги японо-китайской войны 1894-1895 гг.

Глава 3. Мирные переговоры, Симоносекский договор и «тройственная интервенция»

Заключение

Список использованной литературы

Приложение 1. Симоносекский мирный договор

Введение

XIX век в истории Восточной Азии - время коренного изменения сложившейся системы международных отношений, положившее начало новому, принципиально иному этапу в развитии государств региона. С началом интенсивного проникновения колониальных держав Запада (Великобритании, России, Франции, Германии) поступательное эволюционное развитие крупнейших акторов региональных отношений - Китая и Японии - было прервано, и дальнейший путь трансформации их политико-экономического строя был кардинально изменен вмешательством капиталистических моделей, что в сочетании с исконными восточными традициями ведения агрессивной внешней политики и сохранением феодальных пережитков как в государственной системе, так и в общественных нравах привело к резкой активизации и вследствие этого обострению отношений между двумя этими странами и спровоцировало японо-китайскую войну 1894-1895 гг.

Нельзя не отметить роль этого конфликта и урегулировавшего его Симоносекского мирного договора (прил. 1) от 17 апреля 1895 г. в изменении обстановки в регионе. Вызванное им усиление колониального соперничества вовлекло и Китай (в качестве жертвы), и Японию (в качестве участника). В дальнейшем это соперничество стало одним из факторов углубления противоречий между великими державами и, таким образом, внесло свою лепту в комплекс причин, вызвавших Первую мировую войну 1914-1918 гг.

Также необходимо отметить, что проблема отделения Тайваня от Китая берет начало именно с оккупации его Японией, предусмотренной Симоносекским договором: население острова не согласилось с решением цинского правительства и ожесточенно сопротивлялось оккупационным войскам. В конечном счете остров был захвачен, и во время последующих исторических перипетий взгляды правительства материкового Китая и населения Тайваня (запомнившего, как от него отказались, фактически бросив на произвол не слишком-то бережливой по отношению к населению захваченных территорий Японии) по вопросу его принадлежности разошлись, что в дальнейшем обусловило принятие им правительства Гоминьдана. Эта проблема международного сообщества до сих пор, спустя более чем 100 лет, не урегулирована.

В более отдаленной перспективе эта война, ее нерешенные вопросы (недовольство Японии вынужденным отказом от территорий на материке) вызвала следующую, куда большую по масштабам войну 1937-1945 гг., и основные ее особенности (фанатизм, бескомпромиссность и неоправданная жестокость) были различимы уже в 1894-1895 гг. Таким образом, вряд ли будет большим преувеличением сказать, что японо-китайская война 1894-1895 гг. положила начало новому этапу в отношениях этих стран и изменила положение на Дальнем Востоке, а в перспективе и во всем Азиатско-Тихоокеанском регионе, поэтому ее изучение позволяет глубже и полнее понять причинно-следственные связи между происходящими там впоследствии событиями.

Вопрос японо-китайской войны 1894-1895 гг., влияния ее итогов на дальнейшее развитие обстановки в регионе неоднократно поднимался как в отечественных, так и в зарубежных исследовательских работах. Тем не менее, если сравнивать объем литературы, посвященной этому вопросу, с количеством исследований, относящихся к сопоставимым по масштабам и последствиям конфликтам в Европе и Америке, становится очевидным некоторый дисбаланс в освещении: по исторически сложившимся причинам как в российской (а до этого советской), так и тем более в западной историографии основное внимание уделяется событиям, произошедшим на Западе. Для XIX века это во многом обоснованно, поскольку именно на Западе сложились крупнейшие и сильнейшие государства той эпохи, оперировавшие на глобальном геополитическом пространстве, в то время как интересы государств Востока по большей части не выходили за пределы своего региона.

Стоит заметить, что, несмотря на, как мне кажется, все-таки недостаточное внимание к этому вопросу, оно достаточно велико - тот факт, что японо-китайский конфликт 1894-1895 гг. привел к становлению Японской империи в качестве первой неевропейской колониальной державы, в дальнейшем активно взаимодействовавшей с другими великими державами (в ближайшем будущем путем начала русско-японской войны 1904-1905 гг.), и к значительному изменению положения Китая, а вследствие и перемене его отношений с западными государствами, обусловил повышенное внимание к конфликту. Также он вызывает большой интерес у отечественных и западных исследователей как предтеча японо-китайской войны 1937-1945 гг., выступавшей одним из театров Второй мировой войны 1939-1945 гг. Вполне возможно, что в европейской и американской литературе было бы гораздо больше исследований на эту тему, если бы не то, что большинство документальных свидетельств составлено на китайском, корейском и японском языках и по понятным причинам довольно долгое время (примерно до середины XX века) не публиковалось.

Так, уже в 1896 г. вышла работа немецкого исследователя Мюллера, переведенная на русский язык штабс-капитаном Симанским (см. Симанский, Японо-китайская война 1894-1895 годов, СПб, 1896), которая была почти полностью посвящена описанию боевых действий.. Кроме того, в силу крайне небольшого промежутка времени, прошедшего в момента окончания конфликта, в то время автор еще не имел возможности рассмотреть его последствия, проанализировать документальные свидетельства и составить объективную картину международной ситуации. В силу этого труд не был использован при написании настоящей работы. Однако само по себе издание подобного исследования уже на следующий год после окончания конфликта демонстрирует то внимание, с которым в Европе отнеслись к нему. Также представляется значимым то, что первый труд такого рода вышел именно в Германии: немецкие офицеры тренировали японскую армию, и, судя по этому труду, преуспели в ее организации на современный лад.

В 1939 г. вышла небольшая по объему работа Н. Нозикова «Японо-китайская война 1894-1895 гг.» [13], появившаяся на свет из-за ставшего вновь актуальным вопросом военной силы Японии. Она также носит по большей части описательный характер и стала источником информации о ходе военных действий, а также сведений об экономических и человеческих потерях стран в этом конфликте, хотя некоторые приведенные в этой работе цифры расходятся с теми, что приводятся современными исследователями. Работа сильно идеологизирована, что совсем не удивительно с учетом эскалации советско-японского противостояния в тот период, но, несмотря на это, является хорошим источником фактического материала.

В историографии Китая и Японии конфликту посвящается намного большее количество работ, но по причине не слишком большой распространенности их языков в Европе и Америке эти работы там, как и в России, практически неизвестны. Исключением является обширная монография японского историка Табохаси Киёси «Дипломатическая история японо-китайской войны (1894-1895 гг.)», переведенная на русский язык и изданная в России в 1953 г. [4]. Эта книга является наиболее глубоким и тщательным исследованием дипломатической стороны конфликта, которое опирается на значительное количество документального материала, включая дипломатические документы, письма и мемуары государственных деятелей, протоколы совещаний разного рода и т. д. С опорой на этот материал автор буквально по дням воссоздает ход событий, приводя многочисленные детали, без которых вряд ли возможно в полной мере представить себе полную картину происходящего, и затрагивая, помимо чисто дипломатических, военные и экономические вопросы, что также как нельзя более способствует проникновению в суть вопроса. Для раскрытия предпосылок конфликта автор уходит вглубь проблемы: исследование начинается с 1884 г., когда лидер Корейской независимой партии Ким Ок Кюн эмигрировал в Японию после неудавшейся попытки переворота в Сеуле, и продолжается подробным описанием восстания тонхаков, которое и дало повод для начала войны. Касаясь этих моментов, автор с опорой на источники приводит такие детали, которые вряд ли возможно найти в какой-либо западной работе. Не меньшее внимание в этой работе уделяется попыткам Китая привлечь к вмешательству великие державы и самой «тройственной интервенции»: в сочетании с огромным материалом касаемо положения Китая и Японии это позволяет создать целостную картину конфликта с учетом действий всех заинтересованных сторон. Некоторые недостатки этой работы - ее завершение на ратификации мирного договора 8 мая 1895 г. и, следовательно, отсутствие анализа последствий конфликта, отсутствие освещения экономического соперничества Китая и Японии перед войной - ни в коей мере не уменьшают ее ценность. По степени опоры на документационные материалы и полноте эта монография по сей день остается непревзойденной.

В немалой степени на труд Табохаси опирается второй том обобщающего труда «История дипломатии» [10] за авторством В. Хвостова. Дополнительно в нем присутствует информация и анализ позиции западных держав по отношению к японо-китайскому конфликту. Особое внимание уделено позиции России как государства, непосредственно граничащего с Китаем и Кореей и имевшего в этом регионе значительные интересы. Также здесь описываются дипломатические акты великих держав в отношении Японии в период 1894-1895 гг.

Также ценным источником материала является вышедший в 1982 г. сборник «Китай и соседи в новое и новейшее время» [2]. Содержащиеся в нем статьи представляют собой краткие обзоры истории отношений Китая с пограничными государствами с XIII-XIV вв. до середины XX века. Эти работы позволяют сформировать общее представление как об японо-китайских отношениях в частности, так и об обстановке в регионе в целом. В соответствии с марксистскими теориями большое внимание уделяется экономическому виду отношений между Китаем и Японией: помимо прочего, здесь приводится информация об объемах торговли в определенные исторические периоды.

С точки зрения эволюции образов друг друга как у народов, так и у правительств Японии и Китая большой интерес представляет труд «Китай-Япония - любовь или ненависть» под авторством З. Д. Катковой и Ю. В. Чудодеева [3]. Эта работа содержит анализ постепенного изменения обоюдного восприятия этих государств и его влияния на их отношения; в том числе в ней исследуются причины и последствия сложившегося и развивающегося, несмотря на многочисленные сходства в культурных паттернах, антагонизма, динамика представлений как цинской бюрократии, так и японского общества о своем соседе. В числе прочего высказываются идеи об оказанном влиянии психологической обстановки в обществах обеих стран на начало, характер и окончание войны.

В качестве справочной литературы прежде всего стоит отметить 3 и 4 тома «Историю Востока» в 6 томах [8, 9]. Благодаря большому объёму информации освещается как внутреннее положение в Китае и Японии, так и международная обстановка. Также полезной является и «История Японии» в 2 томах [11], изданная в 1998 г., в которой имеются некоторые численные показатели, которые не упоминаются в другой литературе. Другая «История Японии», 1988 г. [12], полностью концентрируется на внутриполитической ситуации и практически не затрагивает вопросы международных отношений, однако позволяет сопоставить внутренние изменения с внешними акциями и сделать выводы о степени влияния внутренней политики Японии в этот период на внешнюю и наоборот.

В западной историографии, как говорилось выше, рассматриваемому вопросу придается не такое большое значение, как в восточной, и тем не менее существует ряд заслуживающих внимания работ. Прежде всего хотелось бы отметить работу английского исследователя Иана Ниша «Japanese foreign policy, 1869-1942: Kasumigaseki to Miyakezaka» [6]. Ниш является специалистом в истории Японии и ее внешней политики, ему принадлежат несколько работ, в том числе монография об англо-японском союзе 1902 г. и труд по внешней политике Японии в период между мировыми войнами. Эта его работа представляет значительный интерес, поскольку в ней активно используются дипломатические и иные документы западных стран, в особенности Великобритании и США; кроме того, она позволяет проследить основные направления внешней политики Японии как до, так и после войны 1894-1895 гг., что выявляет и ее причины, и последствия.

Другая работа - монография С. Пэйна «The Sino-Japanese war of 1894-1895: perceptions, power, and primacy» [7] - сочетает в себе как западный, так и восточный подход к проблеме. Это исследование примечательно тем, что автор, не ограничиваясь описанием военных действий и дипломатических актов, проводит анализ прессы и общественного мнения западных держав. Тем самым создается аргументированное представление об отношении этих держав к происходящему, об эволюции их представлений о Японии и Китае и о значении, оказанном давлением общественности Запада на исход японо-китайской войны. Подобный своего рода синкретичный подход к вопросу (исследование событий на Дальнем Востоке в контексте реакции Запада) представляет интерес не только для исследования японо-китайской войны, но и для исследования глобальных отношений «Восток-Запад».

Справочные материалы, изданные в Европе и Америке («The Cambridge History of Japan» и др.; 14, 15), в общем предоставляют информацию, аналогичную российским, хотя и с некоторым смещением акцентов. В то же время там приводятся некоторые отсутствующие в отечественных источниках данные, что позволяет дополнить и расширить фактический материал по японо-китайской войне 1894-1895 гг. Таким образом, по данному вопросу существует достаточно большой объем исследований и справочной литературы.

Цель данной работы - основываясь на перечисленных выше материалах, проследить развитие событий в 1894-1895 гг., выявить причины и последствия конфликта и проанализировать его дипломатическое урегулирование. Особое внимание планируется уделить ходу мирных переговоров между Китаем и Японией и трансформации проекта мирного договора.

Работа состоит из трех глав. Первая глава посвящена характеру и основным этапам развития японо-китайских отношений с конца XVI века до 1894 г. Основная задача в этой главе - представить эволюцию этих отношений и их состояние на момент начала войны, проследить влияние на оба государства вмешательства западных держав.

Во второй главе рассматривается дипломатическая подготовка, начало и основные события конфликта. Главная задача заключается в том, чтобы поэтапно проанализировать предпринимаемые японским и китайским правительствами действия перед началом военных действий в контексте позиции великих держав и внутренних обстоятельств в Китае и на Корейском полуострове и оценить сложившуюся к марту 1895 г. ситуацию.

Третья глава посвящена мирным переговорам (от миссии Детринга до собственно полномочного представителя Ли Хун-чжана), заключению Симоносекского договора и последующему вмешательству России, Германии и Франции с целью возвращения Ляодунского полуострова Китаю. Здесь наиболее важно рассмотреть используемые той и другой стороной приемы с целью получить преимущества на переговорах, варианты и поправки к проектам мирного договора и основные положения его окончательного варианта.

Глава 1. Характер японо-китайских отношений с конца XVI века до конца XIX века

Значение японо-китайских отношений для обоих государств трудно переоценить. Фактически становление японского государства и культуры происходило на основе опыта китайской цивилизации путем заимствования многочисленных зарекомендовавших себя моделей управления и культурных образцов, пусть и основательно переработанных и адаптированных к специфическим, исконно японским представлениям. В то же время сама Япония была составной частью ближайшего окружения Китая и, хотя и причислялась к «варварам», не могла не учитываться во внешнеполитическом курсе страны, хотя бы в качестве «вассала» или, как во времена владычества монголов, объекта завоевания.

По большей части в течение веков японо-китайские отношения, основывавшиеся на формально «вассальных» (с точки зрения Китая) связях, оставались достаточно нейтральными: поддерживалась торговля (по договору 1434 г. - под видом «дани» от японцев) и происходил обмен посольствами. В то же время нельзя не отметить, что к началу XV века Япония уже открыто начала опровергать претензии Китая на главенство: одним из примеров подобной перемены курса может служить ответ сёгуна Асикага Есимоти на послание китайского императора по поводу набегов пиратов-вако на китайское побережье, в котором сёгун заявил, что «мир слишком мал, чтобы им правил один Сын Неба» [3, с. 24]. К середине XVI века отношения сильно ухудшились в основном из-за постоянных набегов вако на китайское побережье, начавшихся еще в XIV веке: в итоге дипломатические связи между Китаем и Японией были прерваны в 1549 г. (в том числе и из-за дестабилизации внутриполитической ситуации в Японии). В свою очередь, Китай не раз давал Японии повод испытать глубокие опасения в отношении миролюбия и бескорыстия его намерений. Вопреки действительному характеру отношений с Японией Китай веками продолжал числить ее среди «государств-данников» своего императорского двора, что с начала XIV века стало для сегунов неприемлемым: любые послания от Китая, в которых говорилось о подчиненном положении Японии, не принимались, а гонцы попросту выставлялись из страны [см. 3, с. 24-25, 30-31]. Тем не менее торговля между странами продолжалась, хоть и незаконно; основной поток контрабанды проходил через острова Рюкю.

Помимо торговли и пиратов, важнейшим вопросом японо-китайских отношений была Корея, которая традиционно считалась вассалом Китая и на сюзеренитет над которой не менее традиционно (по крайней мере с VII века, когда она вмешалась в войну между Силла и Когурё) претендовала Япония. В конце XVI века на нее дважды (в 1592 и 1598 гг.) обрушились завоевательные походы одного из объединителей страны Тоётоми Хидэёси, выдвинувшего план покорения Китая и создания огромной японской империи с перенесением ее центра в Китай. Окончившись безрезультатно, эти крупнейшие японские военно-морские экспедиции (в первом походе участвовало более 200 тыс. человек, во втором -- около 150 тыс.), в отражении которых также участвовали и китайские войска, оставили о себе мрачную память «подвигами», когда в виде «трофеев» в Японию были отправлены отрубленные уши и носы более 38 тыс. убитых и обезглавленных корейцев и китайцев [2, с. 398; 15, vol. 4, p. 291], и вряд ли улучшили отношение Китая к своему воинственному соседу.

Дальнейший переход к политике самоизоляции сначала Китая, а затем Японии возобновлению отношений отнюдь не способствовал: попытки Японии во второй половине XVI в. возобновить официальные контакты были оставлены без внимания минским двором. Равным образом безрезультатно закончилась попытка цинского Китая завязать в 1684 г. официальные связи с Японией [2, с. 397]. С обеих сторон были установлены жесткие ограничения на внешнюю торговлю. На новом этапе мировой истории многовековые отношения Китая с соседней Японией оказались фактически прерванными более чем на два столетия.

Следующим их рубежом и одним из ключевых моментов в истории как Китая, так и Японии стало их насильственное «открытие» западными державами и в особенности опиумные войны XIX века: поражение Китая, считавшегося сильнейшей державой этой части мира, в первой опиумной войне 1840-1842 гг. положила конец сохранявшимся представлениям о его гегемонии в регионе, стала очевидна его политическая и военная слабость. Навязанный же Нанкинский договор 1842 г., первый из череды неравноправных договоров с Западом, продолжал ослаблять его экономически и задерживать развитие; объективно он перестал представлять какую-либо угрозу Японии и, что представляется весьма важным, полностью «потерял лицо» - еще сохранявшееся в японских представлениях если и не восхищение, то уважение к Китаю после явной демонстрации его полной неспособности даже к защите от «заморских дьяволов», к защите своей государственности сменилось пренебрежением, перерастающим в презрение. В то же время судьба Китая явилась для Японии грозным предостережением об опасности иностранного порабощения, нависшей над ней самой и исключавшей какие-либо агрессивные планы в отношении ослабленного Китая (которым не благоприятствовал и глубокий внутренний кризис, вызванный распадом системы сёгуната и тенденциями к сепаратизму многих даймё). Насколько сильно повлияло на внешнюю политику Японии поражение Китая в войне с Англией, было видно уже по тому, что именно после этих событий Япония пошла на известное смягчение своей позиции по отношению к иностранцам, пытавшимся нарушить изоляцию страны. Если в 1825 г. правительство Японии, ужесточая режим изоляции, приказало обстреливать иностранные суда при их приближении к портам страны и пресекать насильственными мерами (вплоть до убийства) попытки иностранцев высадиться на берег, то после 1842 г. был взят курс на явное избежание осложнений с Западом [2, с. 399]. Последовали указания не отказывать иностранным кораблям в провианте и укрытии от штормов и лишь в крайних ситуациях прибегать к насильственным мерам. Весть о новом поражении Китая в войне с Англией и Францией предшествовала и согласию Японии на неравноправный договор с США 1858 г., от которого она до этого настойчиво уклонялась: помимо экстерриториальности и открытия новых портов, он предусматривал ограничение таможенной автономии, что по сути являлось покушением на суверенитет Японии и во многом повторяло китайский сценарий [9, кн. 1, c. 555].

Озабоченность внешней угрозой со стороны западных держав и нестабильная ситуация внутри страны толкнула Японию на поиск возможности установления официальных связей с Китаем. В 1861 г. через Нагасаки японское правительство снарядило специального эмиссара в Китай с предложением заключить торговый договор [2, с. 400]. Однако и эта попытка, и ряд последующих успехом не увенчались: Китай уклонился от ответа на японскую инициативу.

«Открытие» западными державами Японии ускорило крушение феодального строя в стране. Реставрация Мейдзи 1867--1868 гг. облегчила капиталистические преобразования и привела к масштабным и всеохватывающим изменениям в стране: за несколько десятилетий Япония стремительно превратилась из отсталой восточной страны и возможной жертвы колониальных держав в технически развитое и обладающее большим экономическим и военным потенциалом государство с весьма агрессивными намерениями. Наряду с ослаблением Китая из-за внутренних беспорядков и иностранного давления модернизация Японии определила важнейший рубеж в японо-китайских отношениях: Япония как единственное модернизированное государство Восточной Азии сменила Китай в качестве центральной силы в региональных международных отношениях. Самими японцами это было рассмотрено как признак превосходства Японии, как знак того, что она смогла намного более успешно распорядиться заимствованными из Китая конфуцианскими моделями, чем сам Китай, что послужило причиной для усиления националистических тенденций и роста милитаризма. В то же время в Цинской империи с привычным высокомерием продолжали считать Японию лишь данником, страной «карликов» и варваров, что явно не отражало действительное соотношение сил и в дальнейшем сослужило Китаю плохую службу.

Сделав упор в своей экономической политике на преимущественное развитие военных отраслей, правящие круги Японии в сфере внешних сношений стали упорно добиваться скорейшей ликвидации зависимости от Запада и одновременно активного участия наравне с другими капиталистическими державами в эксплуатации Китая. Эту тенденцию символизировали официальные японские дипломатические миссии в 1871 г. в США и Европу во главе с влиятельным государственным деятелем Ивакура Томоми на предмет подготовки к отмене неравноправных договоров и в Китай с целью навязать ему неравноправный договор.

Вместе с тем этот зондаж Японии вызвал в Китае самое пристальное внимание со стороны некоторых государственных деятелей, доказывающих необходимость реформ. К ее опыту отношений с Западом, первым шагам по пути «модернизации» страны проявил интерес Ли Хунчжан -- один из авторов и проводников политики «самоусиления» Китая. Он отметил способность Японии обойтись без иностранной администрации в морских таможнях, ограничить активность иностранных миссионеров и в особенности проводившуюся ею политику крупных капиталовложений с целью создания военных и военно-морских арсеналов. Однако не только опыт Японии привлекал Ли Хунчжана. Уже в 1860 г., призывая цинский двор начать проведение реформ, он подчеркивал, что если Китай не поставит себе на службу достижения Запада, то не только Запад, но и Япония извлечет выгоду для себя из слабости Китая [2, с. 400-401].

После первой встречи с представителем японской миссии Янагивара Мицунара в октябре 1870 г. Ли Хунчжан обратил внимание Цзунлиямыня на целесообразность установления дружеских отношений с Японией и использования их в интересах Китая, чтобы предотвратить возможность ее сближения с западными странами [2, с. 401]. По рекомендации Цзунлиямыня Ли Хунчжан взял на себя разработку китайского варианта договора с Японией и получил от цинского двора широкие полномочия для переговоров. У Цинской империи имелся достаточно иллюзорный проект о военно-политическом союзе с Японией для противостояния западным державам (пресловутый китайский принцип «бить одних варваров руками других варваров»), что лишь показывало ее нежелание (или неспособность) признавать реалии того времени. Когда в июне 1871 г. в Тяньцзинь прибыл уже облеченный чрезвычайными полномочиями японский представитель, его усилия навязать Китаю неравноправный договор и поставить Японию в Китае на равную ногу с Западом встретили категорический отпор. Поскольку в то время Япония еще не обладала военной силой, сравнимой с силой великих держав, и не имела возможности навязать Китаю свои требования силой, в основу переговоров лег проект договора, подготовленный Ли Хунчжаном.

13 сентября 1871 г. в результате двухмесячных переговоров в Тяньцзине был подписан договор о мире и дружбе между Китаем и Японией [2, с. 401]. Имея мало общего с первоначальными намерениями Японии, договор в то же время не оправдал надежд Цинов. Япония не получила от цинского правительства торговых привилегий, которыми пользовались западные державы: в принципе наибольшего благоприятствования, гарантировавшего особые права иностранцев в Китае, ей было отказано. Консульская юрисдикция предоставлялась Японии лишь на условиях взаимности. В договоре оговаривался (ст. XI) запрет японцам, приезжающим в Китай, носить при себе оружие, что заведомо влекло за собой острую реакцию в Японии в связи с самурайской традицией ношения двух мечей. В то же время Япония не согласилась на создание союза против Запада: она допустила лишь включение в договор статьи, гласившей, что «….в случае, если какое-либо другое государство поступит несправедливо или проявит неуважение к одной из договаривающихся сторон, при соответствующем уведомлении они обязаны прийти на помощь друг другу или предложить посредничество для урегулирования трудностей» (ст. II).

После ратификации договора в 1873 году стороны обменялись дипломатическими миссиями. Первым посланником Японии в Пекине в 1874 г. стал Янагивара Мицунару. В 1879 г. в Токио был направлен китайский посланник Ван Чжи-чунь. Однако значение всего договора уже через год после ратификации было практически сведено на нет военной экспедицией Японии на острова Рюкю.

Острова Рюкю веками были источником территориальных споров в японо-китайских отношениях, и с XVII века правители островов получали двойную инвеституру -- от Китая и от Японии. Из-за произошедшего в 1871 году инцидента (тайваньские аборигены убили нескольких потерпевших крушение рыбаков с Рюкю) Япония потребовала от Китая компенсации и наказания виновных. Уклончивость Ли Хунчжана, стремившегося в сложном для страны положении избежать обострения отношений с Японией, была интерпретирована в Токио как отказ Китая от претензий на Рюкю и одновременно как признание за Японией права на свободу действий в отношении Тайваня. В 1874 г. (более чем через два года после инцидента) Япония отправила на остров военную карательную экспедицию в составе 3 тыс. солдат. Однако, несмотря на то, что в качестве «советника» экспедиции Япония пригласила бывшего американского консула в Сямыне (Амое) генерала Лежандра, что должно было символизировать «благословение» США, цинское правительство заявило резкий протест, рассматривая этот шаг Японии как посягательство на территорию империи [2, с. 403-404]. На остров был направлен значительный контингент китайских войск. Япония и Китай оказались на грани войны, к которой ни одна из сторон не была готова.

Для переговоров непосредственно в Пекин, минуя Ли Хун-чжана, резиденция которого находилась в Тяньцзине, прибыл японский уполномоченный с требованием урегулировать конфликт при условии наказания виновных самим Китаем и выплаты контрибуции Японии. В итоге было подписано соглашение о выводе японских войск с Тайваня. Отказавшись от контрибуции, Китай тем не менее выплатил Японии «компенсацию». Однако от договорного оформления своего отказа от Рюкю Пекин уклонился как в ходе этих переговоров, так и в дальнейшем, в 1880--1881 гг., несмотря на то что острова в 1879 г. были официально объявлены Токио японской префектурой Окинава [2, с. 404]. Этот кризис в полной мере продемонстрировал готовность Японии перейти к силовым методам по отношению к прилежащим государствам после того, как она наберет достаточную военную мощь.

В 80--90-х годах важнейшее место в отношениях Цинской империи с Японией заняла Корея. Стремление Китая сохранить и упрочить вассальную зависимость Кореи все острее сталкивалось с четко обозначившимся курсом Японии поставить ее под свой контроль, чего требовали экономические и политические интересы Японии. Во многом эта цель достигалась с помощью экономических методов, к которым столь успешно и регулярно прибегали западные державы: в 70-80 гг. XIX века на Японию приходилось почти 90% корейского экспорта, сама же Япония также поставляла большое количество товаров в Корею, причем только 11, 5% из них были японского производства - остальные были произведены на Западе [9, кн. 2, c. 297]. Кроме того, объем торговли между странами рос быстрыми темпами - во второй половине 80-х гг. - начале 90-х гг. XIX века экспорт Японии в Корею вырос более чем на 90%, причем доля в нем товаров японского производства выросла на 160% (с 511 млн. иен до 1313 млн. иен) [15, vol. 5, p. 758], что позволяет говорить о стремительно усиливающемся экономическом влиянии Японии в Корее.

Важнейшими вехами реализации программы по установлению контроля над Кореей стали Канхвасский неравноправный договор 1876 г., который Япония, опередив Запад, навязала Корее и с которым заставила примириться цинское правительство, первый «корейский кризис» 1882-1884 гг., когда после восстания против иностранцев и разгрома японской миссии в 1882 г. Япония в 1884 г. поддержала попытку государственного переворота, предпринятую Независимой партией Кореи во главе с Ким Ок Кюном, с целью привести к власти прояпонское правительство, что привело лишь к дальнейшему обострению отношений с Китаем и к довольно сильному ослаблению сторонников Японии в Корее [подробнее см. 4, с. 24-28; 14, p. 116], и Тяньцзинское соглашение от 18 апреля 1885 г., подписанное Ито Хиробуми и Ли Хун-чжаном с целью урегулировать ситуацию, которое обеспечило Японии равное с Китаем право вводить в случае беспорядков в Корею войска на условиях взаимного предварительного уведомления. Однако, несмотря на то, что на практике это было равнозначно отказу цинского Китая от исключительных прав на Корею, официально Пекин продолжал претендовать на сюзеренитет над Кореей и даже пытался закрепить ее вассальную зависимость от себя [см. 2, с. 404]. Эти события фактически подготовили почву для дальнейшего противостояния из-за владычества над Кореей - как Китай, стремительно теряющий свое влияние под натиском Англии и Франции, так и стремящаяся к экономической и военной экспансии Япония не собирались идти на уступки в этом вопросе.

Надвигавшаяся японская угроза оказывала определенное влияние на проведение правящими кругами Китая политики «самоусиления» и на попытки использовать в рамках этой политики в том числе и японский опыт с его первоочередным вниманием к созданию сильного флота и армии, к развитию отраслей промышленности, которые обеспечивали рост военного потенциала. Однако то, что дало быстрые всходы на почве широких преобразований в Японии, оказалось бесполезным в условиях искусственной консервации феодального строя в Китае. В равной мере не оправдали себя надежды Цинской империи отвести угрозу японской экспансии с помощью дипломатических интриг, разжигания и использования противоречий между соперничавшими колониалистическими державами - все попытки склонить кого-либо из них на свою сторону провалились в основном по экономическим причинам [см. 9, кн. 2,с. 232-238].

Таким образом, японо-китайские отношения к 1894 г. имели долгую и достаточно сложную историю. В XIX веке если и не столь настойчиво декларируемый китайцами сюзеренитет, то несомненное превосходство Китая над Японией, сохранявшееся на протяжении всей истории их отношений, окончательно пропало - державы практически поменялись местами: раздираемый внутренними противоречиями и постепенно теряющий свой суверенитет под натиском колониалистических держав феодальный и децентрализованный Китай утратил свою мощь, в то время как Япония, достаточно легко перенесшая контакты с Западом (во многом потому, что основные его силы были брошены на освоение Китая - по деструктивным последствиям экспедиция коммодора Перри 1853-1854 гг. и конфликт в Симоносеки 1863-1864 гг. вряд ли сопоставимы с опиумными войнами и франко-китайской войной 1884-1885 гг.) и перенявшая его модель развития, многократно усилилась и обрела несравненно большие возможности для ведения внешней политики по сравнению с периодом сегуната. В то же время Япония приобрела все те потребности, которые свойственны капиталистическим державам того времени - ей были необходимы рынки для сбыта продукции и колонии для добычи сырья (что было жизненно важным ввиду ограниченности ресурсов на островах); нельзя также и пренебрегать необходимостью считаться с мнением многочисленных выходцев из самурайского сословия, занимавших огромное количество ответственных государственных постов и воспринимавших территориальную экспансию как свой неотъемлемый долг. Имея современную, обученную западными советниками и вооруженную по последнему слову техники армию и высокотехнологичный по меркам того времени флот из построенных на верфях европейских государств кораблей, Япония имела прекрасные шансы на решение многовекового «корейского вопроса» в свою пользу в частности и на окончательное установления своего главенства в регионе в общем. Единственная надежда Китая - вмешательство иностранных держав - не оправдалась: сложная ситуация соперничества и сдерживающих друг друга сил не позволяла какой-либо западной стране предпринять решительные действия, тем более что во многом война соответствовала интересам некоторых из них - Англия, хотя и опасалась потерять свои экономические позиции в Корее, рассчитывала получить в лице усиливающейся Японии союзника против России, а Германия стремилась отвлечь силы соперников с европейского театра на Дальний Восток. Остальным державам также было невыгодно оказаться втянутыми в войну на чьей-либо стороне, особенно если учитывать, что любое вмешательство могло бы вызвать негативные последствия на всей мировой геополитической арене, в том числе и в Европе. Таким образом, международная обстановка также отвечала интересам Японии и позволила ей (при соблюдении определенных условий, конечно - обоснование войны «прогрессивными» и «демократическими» лозунгами, избежание столкновения с интересами западных держав - например, исключение Шанхая из зоны боевых действий, и т. д.) начать войну без опасения постороннего вмешательства.

Глава 2. Дипломатическая подготовка, основные события и итоги японо-китайской войны 1894-1895 гг.

В 1894 г. в Корее вспыхнуло восстание тонхаков, запрещенной религиозной организации, выступавшей в том числе против засилья иностранцев - «западных варваров» и «лилипутов»-японцев, которое по социально-экономическим мотивам было поддержано широкими крестьянскими массами [подробнее см. 4, с. 70-106]. Корейское правительство не смогло справиться с ним своими силами и начало искать поддержки со стороны своего сюзерена - Китая. 1 июня представитель короля Кореи Мин Ён Чжун вступил в переговоры с генеральным резидентом Китая Юань Шикаем и получил его согласие на отправку в Корею китайской армии. Примечательно, что Юань Шикай, опасаясь резкой реакции Японии, 3 июня встретился с японским временным поверенным в делах в Корее Сугимура (отцом известного дипломата первой половины XX века Сугимура Ётаро) и обсудил с ним вопрос о посылке китайской армии в Корею; во время этой встречи у Юань Шикая создалась полная уверенность в том, что японское правительство не воспользуется восстанием в Корее для активного вмешательства и что в соответствии со статьей III Тяньцзиньского договора 1885 г. Япония пошлет свои войска для защиты своей миссии, консулов и резидентов в Корее, но в количестве не более одной роты [4, с. 111]. «Сановник по делам Севера» и наместник столичной провинции Чжили Ли Хунчжан, фактически проводивший внешнюю политику Китая, также согласился с планом Юань Шикая, поскольку японское правительство активно не препятствовало этому. 5 июня 1894 г. корейское правительство обратилось с официальной просьбой о помощи к китайскому императору. 6 июня китайский посланник в Токио Ван Фын-цзао в соответствии с Тяньцзиньским договором 1885 г. информировал министра иностранных дел Японии Муцу Мунэмицу о посылке войск в Корею [4, с. 114-115, 132].

Для японского правительства подобное развитие событий в определенном смысле оказалось очень удачным: как раз в это время сильно обострились отношения между правительством и парламентом, фактически правительству 1 июня 1894 г. был выражен вотум недоверия, хотя петиция и была отклонена императором [4, с. 122], в результате чего премьер-министр Ито Хиробуми был вынужден распустить нижнюю палату парламента. Военные действия позволили бы правительству сильно укрепить свое положение и стабилизировать внутреннюю ситуацию. Немедленно, 7 июня, японский посланник в Пекине информировал Цзунлиямынь, что Япония со своей стороны также пошлет в Корею войска. 9 июня Муцу передал ответ Ван Фын-цзао, в котором говорилось, что Япония не признает Корею вассалом Китая, о чем упоминалось в поданной ему 6 июня ноте [4, с. 134]. В тот же день, 9 июня, в корейских портах поблизости от центра восстания начали высаживаться китайские части; одновременно с японских кораблей в Инчоне был высажен десант морской пехоты, который, сопровождая возвращавшегося из Японии поверенного Отори Кэйсуке, 10 июня вступил в Сеул. 14 июня в Сеул прибыл передовой отряд смешанной бригады под командованием майора Итиноэ [4, с. 129]. Китайское правительство, возмущенное агрессией, выразило протест и потребовало приостановить высадку японских войск, что, однако, не возымело особого результата.

14 июня на внеочередном совещании правительства, созванном премьер-министром Ито Хиробуми, был выработан и утвержден императором проект дальнейших совместных действий Японии и Китая в Корее, изложенный министром иностранных дел Муцу 16 июня китайскому посланнику: он заключался в совместном подавлении восстания тонхаков и последующем создании смешанной японо-китайской комиссии для проведения «реформ» - контроля над корейским правительством, установления порядка в стране, проверки состояния финансов и сокращения расходов [10, с. 301]. Реализация этого проекта по сути означала установление совместной опеки над Кореей, что не устраивало Китай. В то же время Муцу открыто заявил, что в случае отказа Япония «может выступить самостоятельно… Мы обращаемся к вам отнюдь не за разрешением…» [4, с. 158]. Китайский посланник, а затем и китайское правительство отвергло японский проект: оно объявило, что «усмирение мятежников» уже закончено (действительно, 11 июня главная повстанческая сила - армия Чон Бон Чжуна - была распущена своим лидером во многом как раз из-за опасения иностранной интервенции; см. 4, с. 100-111), что японский проект «реформ» означает вмешательство во внутренние дела Кореи и что по Тяньцзиньскому договору обе державы должны вывести свои войска из Кореи. Но Япония отказалась сделать это до тех пор, пока в Корее не будут проведены «реформы», водворён «порядок» и реорганизована с этой целью местная администрация.

Намерения Японии можно проследить по некоторым документальным свидетельствам того времени. Так, в директиве японского правительства посланнику в Корее, отправленной 15 июня 1894 г., говорилось: «Как на причину оставления японских войск в Корее вам следует совершенно открыто и официально сослаться на необходимость командирования инспекционной группы чиновников дипломатической миссии или консульства для обследования положения в районах, которые были охвачены мятежом. Обследование следует всячески затягивать. Проинструктируйте эту группу в том духе, чтобы она намеренно включала в свои донесения сведения, которые были бы противоположны истинному положению вещей и говорили об отсутствии мира в этих районах» [4, с. 167]. 14 июля японский поверенный в делах в Пекине Комура Джутаро, будущий министр иностранных дел, по поручению Токио ультимативно заявил китайскому правительству, что, поскольку оно не желает идти навстречу Японии, его правительство «снимает с себя всякую ответственность за могущие произойти чрезвычайные события». Муцу в своих мемуарах говорит о цели этого заявления: «Я решил воспользоваться случаем и попытаться урегулировать ухудшившиеся взаимоотношения между Китаем и Японией, а если это не удастся, ускорить неизбежный разрыв» [4, с. 173]. Посланник в Сеуле Отори Кэйсуке в своем докладе писал: «Вызвать столкновение между японскими и китайскими войсками нелегко, поэтому я потребовал аудиенции у короля Кореи, чтобы прежде всего поставить перед ним вопрос о реформах внутреннего управления. Я полагаю, что вряд ли можно найти лучший повод для конфликта между Японией и Китаем» [4, с. 175].

Эти документы свидетельствуют о твердом намерении Японии окончательно решить «корейский вопрос» силовым путем, но при этом сохранить видимость «цивилизованности», оправдать свою агрессию борьбой за развитие и независимость Кореи, что было очень важно в контексте значительного военного присутствия западных держав в регионе, которые вполне могли бы вмешаться на стороне Китая, поскольку и в Китае, и в самой Корее они обладали значительными экономическими интересами.

В самом Китае в правящих кругах имелись разногласия по поводу политического курса. Император Гуансюй и его окружение, включая лидера «южной» (Аньхуэйской) группировки цинских сановников - главу налогового приказа Вэн Тун-хэ, стремились к войне с Японией, явно недооценивая японские силы. В противоположность им Ли Хун-чжан, являвшийся лидером «северной» (Хунаньской) группировки, считал, что Китай не готов к войне. Его поддерживал глава Цзунлиямыня принц Цин и некоторые другие влиятельные сановники, ориентирующиеся на вдовствующую императрицу Цыси [10, с. 303]. Они считали, что единственная надежда Китая - помощь западных держав.

Наиболее заинтересованными державами были Англия и Россия. В середине июня 1894 г. Ли Хун-чжан обратился к посланнику Великобритании О'Коннору с просьбой о посредничестве в разрешении конфликта; несколькими днями позже он также попросил о военно-морской демонстрации против Японии со стороны британского флота [4, c. 234]. Великобритания отказалась и предложила принять японский проект о совместном протекторате над Кореей, поскольку была заинтересована в ослаблении России и рассчитывала противопоставить ей в Корее и Японию, и Китай. Обращение Ли Хун-чжана к России также не принесло особых результатов: она предложила Японии свое посредничество, а после отказа 30 июня 1894 г. русский посланник в Токио вручил Муцу ноту, в которой вся ответственность за возможные осложнения возлагалась на Японию [4, c. 221]. Но Россия в любом случае не имела возможности оказать сколько-нибудь существенное давление - ее силы на Дальнем Востоке были слишком малочисленны: перемещение войск из западной части страны заняло бы колоссальное количество времени и средств, а с учетом нарастающей угрозы со стороны Германии это могло бы дестабилизировать ситуацию в Европе.

26 июня японский посланник в Сеуле Отори Кэйсуке посетил короля и «посоветовал» ему провести реформы внутреннего управления и создать для этого смешанную японо-корейскую комиссию. 10 июля он потребовал, чтобы корейское правительство официально объявило об аннулировании вассальной зависимости от Китая. Это уже был прямой антикитайский выпад, делавший японо-китайскую войну почти неизбежной. Узнав о нем, Ли Хунчжан принял решение значительно усилить китайское военное присутствие в Корее, доведя численность войск до 12 тыс. чел. Со своей стороны японская главная ставка направила командиру японской бригады в Сеуле недвусмысленную директиву: «Если станет известно, что Китай увеличивает численность своих войск, Вам надлежит, оставив часть своей бригады в Сеуле, ... уничтожить главными силами ближайшего противника, не дожидаясь подхода к нему подкреплений» [11, т. 2, с. 147-148].

Немалую роль в намерениях Японии сыграло подписание 16 июля первого равноправного англо-японского договора, в частности отменявшего экстерриториальность (окончательно ее устранение было отложено до 1899 г.) [11, т. 2, с. 142]: это внушило японскому правительству уверенность в благожелательной позиции Великобритании и подтолкнуло его к решительным действиям. 19 июля 1894 г. Отори была направлена телеграмма, уполномочивающая его вызвать разрыв с Кореей и Китаем в любой момент по его усмотрению. 20 июля он вручил ультиматум корейскому правительству с требованием немедленно удалить из Кореи китайские войска. Ответ надлежало дать не позднее 22 июля, иначе, по словам посланника, он будет вынужден «принять решение самостоятельно» [4, с. 197].

Корейская Палата по иностранным делам долго и тщательно составляла ответ, при этом несколько раз согласовывая его с заместителем главного резидента китайского представительства. В ответе говорилось: «После того как бунтовщики на юге были приведены в покорность, мы неоднократно просили цинское правительство вывести войска. Однако последнее еще не вывело войск; точно так же войска вашей страны продолжают оставаться в Корее. В настоящее время мы вновь потребовали от заместителя генерального резидента… передать китайскому правительству просьбу о срочной эвакуации из Кореи своих войск…» [4, с. 200]. Но, несмотря на то, что корейское правительство удовлетворило требование Японии, Отори, не дожидаясь ответа, согласно вышеупомянутой директиве принял решение приступить к военным действиям в 12 часов ночи 22 июля 1894 г [4, с. 201].

Рано утром 23 июля японский пехотный полк подошел к королевскому дворцу в Сеуле и после отказа начальника караула пропустить иностранные войска внутрь перебил охрану. Затем солдаты захватили дворец. Король и королева фактически оказались под арестом, правительство было отстранено, корейский гарнизон города разоружен, хотя и не без сопротивления со стороны корейцев - упорные уличные бои в Сеуле продолжались два дня, и лишь к 25 июля сопротивление в городе и его окрестностях было сломлено [11, т. 2, с. 148]. Вместо свергнутого рода Минов для управления страной было создано новое правительство из сторонников Японии во главе с бывшим регентом (тевонгуном), отцом короля. Это правительство сразу же порвало вассальные отношения к Цинской империи.

Тем временем к берегам Кореи приблизилась вышедшая 23 июля из порта Сасэбо японская эскадра в составе 13 крейсеров и 10 меньших кораблей. Это были лучшие силы, которыми в то время располагал японский флот, -- все корабли были новейшей постройки, вооружение крейсеров составляли мощные 150-миллиметровые скорострельные орудия [11, т. 2, с. 148].

Утром 25 июля часть японских сил (3 крейсера) встретилась в двумя китайскими военными кораблями у о-ва Пхундо. Японцы без предупреждения открыли огонь, и после нескольких залпов получившие тяжелые повреждения китайские суда подняли белый флаг. Японцы не стали захватывать или преследовать их и направились к Инчхону.

В это время к инчхонскому порту приближался английский транспорт «Гао-шэн», перевозивший примерно 1200 китайских солдат. Повстречавшись с японцами, сопровождавший его китайский военный корабль немедленно сдался. Английский капитан «Гао-шэна» хотел последовать его примеру, но находившиеся на судне китайские офицеры арестовали его и отказались подчиниться японским приказам. Тогда японский крейсер открыл огонь и потопил транспорт. Затем японцы спустили шлюпки, чтобы спасти только европейцев -- капитана, старшего помощника и рулевого; остальные пятеро англичан, входивших в экипаж «Гао-шэна», к тому времени уже утонули. Что касается китайцев, то 147 из них были спасены корейским судном, а еще 45 человек вскарабкались на торчавшие из воды мачты «Гао-шэна» (море в этом месте было мелким) и через сутки были подобраны французским военным кораблем. Все остальные (примерно тысяча человек) погибли [13, с. 25-26].

Смешанная бригада генерал-майора Осима Ёсимаса из района Сеул-Инчхон выдвинулась к Асану, планируя захватить врасплох малочисленные китайские войска. Однако китайская разведка вовремя оповестила командующего китайским отрядом в Корее Е Чжичао о выступлении японцев и основная часть войск была отведена к Конджу. 28 июля батальоны генерала Не Шичэна (около 2000 человек) заняли позиции у станции Сонхван и принялись быстро подготавливать оборонительные рубежи. Утром 29 июля в районе Сонхвана состоялось первое сражение между японскими и китайскими войсками на суше. Китайцы потерпели поражение и отступили, бросив тяжелое вооружение. Их потери составили до 500 человек, японцы потеряли 82 человека убитыми, из них двух офицеров [11, т. 2, с. 148]. Уцелевшие китайские части совершили трудный обходной маневр через горы на север и сумели соединиться с главными силами в районе Пхеньяна.