Комплексное исследование и описание функционирования категории модальности как текстообразующей категории в русской любовной лирической песне

· Не могу я такую радость получить-// Сердечнаго дружка в гости залучить (204);

· Я немало горевала // По голубчику своем. // Много слез я проливала, // Не могла его сыскать (410);

· Злая скука меня одолела, // Не могу ее снести; // Куда служба отзывает, // Туда должен я идти (445);

· Я бы рада распрощаться,- кони не могут стоять.// Молодые извозчики не могут держать: // Возжей тронут- кони дрогнут да и побегут!(521);

· Кабы были у Маши крылья, // Я могла бы по свету летать (556);

· Рада бы я топнула,- // Мое сердце дрогнуло.// Я скажу, что не могу, // Платком голову свяжу (591).

2. Возможность субъективную (внутреннюю):

· Не можешь ты злу горю пособити,// Не можешь ты мила друга забыти (42);

· Своего дружка милашенького не могу с горя забыть (43);

· Не могу я мамонька,// Нездорова, государыня,// Тяжко, больно, тяжело (187);

· Не могу на тебя, красна девица, наглядеться (254);

· Чернобровый, черноглазый, // Девушкин приятель!// Вложил ты мысли в девушкино сердце, //Не могу забыти (429);

· Ты, кручина моя, кручинушка великая, // Не могу я тебя, кручинушка, во век забыть (460);

· Не могу же я, красна девица, // Ходить заставить; // Я могу запретить ходить, а ходить не заставить! (468);

· Две советныя подружки (…)// Со милым меня разлучают, // Не смогу на свете жить (572).

Функционируя в личных предложениях, глагол мочь/ не мочь передает непосредственную связь с прямым субъектом действия, грамматически оформленным в качестве подлежащего.

Также одним из центральных ядерных средств выражения значения возможности является риторический вопрос, посредством которого «может акцентироваться категоричность отрицания, невозможность, ненужность, или нецелесообразность, а также всеобщность и безусловность отрицаемой ситуации» [Русская грамматика 1980: 395]. Усиливают и дополняют модальное значение различные частицы, характерные для разговорной и народно-поэтической речи, например эх, то, ль.

· Вянет ли, не вянет ли венок, // Тужит ли, не тужит ли дружок? (2);

· Как по тебе друг, не тужить? (14);

· Аль его красным солнцем выпекло? // Аль его буйным ветром выдуло?// Аль его желтым песком вынесло? // Аль его красны девки вырвали, // Вырвали, в быстру реченьку бросили? // Аль его совсем во поле не было? (60);

· Девушки- голубушки,// Что нынче за свет? (129);

· На кого ты, на кого девонюшку покидаешь? (276);

· Стану плакать- горевать. // Не придет ли мил опять? (304);

· Почто, судьба, на белый свет создала?(382)4

· Не сама ли ты, полыньюшка, злодей, уродилася, //По зеленому по садику, злодей, расплодилася? (451);

· А что это о…сенняя, темная, мра… мрачная ночь?// А что это кра…савица царская дла… младша дочь? (468);

· Долго ль буду я с дружком страдать? (54);

· Легко ль видать, что и тварь может любить// И всегда со своим любезным вместе быть? (56);

· А судьбы ль ты моя, ты вековая, //Эх, долго ль буду с тобою я-то жить? (115);

· Голова ль ты моя, ты удалая, // Эх, долго ль буду тебя- то я носить? (116);

· Могу ль когда тоску- робость получить,// Сердечнаго друга к себе в гости залучить? (200);

· Уж ты, сад, ты, мой сад,// Ты на что рано цветёшь, осыпаешься?// Сколь далече, милой, собираешься? (398).

В вышерассмотренных конструкциях реализуется значение отрицательной возможности с оттенком отрицательной желательности: «не иметь возможности выполнить действие в силу причин психологического, эмоционального характера». Такие конструкции обладают эмотивным потенциалом, а также зачастую способностью показывать действие, ощущаемое говорящим как активно нежелательное. Это делает их одним их характерных для поэтики обрядовых песен выразительным средством, призванным отражать движения души лирического героя.

Данные конструкции способствуют передаче чувства беззащитности, безысходности и зачастую неугасающей надежды на обретение любимого. Они служат экспликаторами субъективно-модальной оценки при реализации своих вторичных функций, заключающихся в ориентации данных предложений «не на получение ответа, а на передачу позитивной информации, - всегда экспрессивно окрашенной» [Русская грамматика 1980: 395].

Одним из средств, составляющих ядро микрополя возможности (около 20 %), являются конструкции с независимым инфинитивом. Посредством таких конструкций (в 90 % от общего числа примеров с независимым инфинитивом) эксплицируются значения отрицательной возможности.

· Тяжело мне- не вздохнуть (9);

· Не наполнить тебе синя моря слезами;// Не утешить тебе мила дружка словесами (37);

· Молодца горе печалит- нечем кудри расчесать (78);

· Наступает лето теплое,- // Со миленьким во саду гулять (111);

· Сударыня, я не смею доложить, // К твоему двору следочку проложить! (354);

· Да кто кого любить, нельзя не тужить!(369);

· … прешпехтивая путь- дороженька,// мне по тебе будет не бывати,// Мне мила дружка не видати,// Мне любезнаго будет не любити! (505);

· Не жениться мне во веке, // Тебе, девка, замуж не идти!(523);

· В шитом- браном пологу// Мне не спать молодцу! // А мне спать, молодцу, // В зеленом во саду (475);

· Слугу верного послать, -// Так злая мачиха узнать (529);

· Не забыть его о веки! /Не забыть его до смерти! (48);

· Не наполнить тебе синя моря слезами;/ Не утешить тебе мила дружка словесами! (37).

Независимый инфинитив в рассматриваемых предложениях выступает в роли предиката и имеет определенное модальное значение. Конкретное модальное значение, передаваемое инфинитивом, зависит от вида инфинитива и от структуры предложения. Так, например, в предложении Не забыть его о веки! /Не забыть его до смерти! субъект выражен личным местоимением. Здесь независимй инфинитив сочетается с частицей не и указывает на невозможность совершения названного инфинитивом действия.

Высказывания, содержащие инфинитив в качестве организующего центра предложения, выражают значения субъективной возможности. Они объединены смысловой доминантой - «не иметь возможности осуществить действие» и служащие предикативной характеристикой субъекта (выраженного формой дательного падежа существительного или личного местоимения) - невозможность выполнить действие из-за отсутствия у субъекта действия моральных сил и физических способностей.

Периферия рассматриваемого микрополя возможности характеризуется меньшим разнообразием. Так, к периферийному пласту относятся лишь лексические средства выражения - предикативы можно, не можно, нельзя, невозможно. Эти лексемы передают значение в наиболее общем виде, немаркированные с точки зрения сферы употребления и эмоционально-экспрессивной окраски.

Модальный предикатив можно находится на периферии рассматриваемого микрополя вследствие невысокой частотности употребления (этимологически соотнесен с глаголом мочь (Сл. Фасмера)). Данный предикатив так же как и глагол мочь обладает обобщенным смыслом и стилистической немаркированностью в исследованных нами текстах. Он выражает связь с косвенным субъектом и служит для выражения значений положительной возможности как в личных, так и безличных предложениях.

· Перестань, Маша, тужить:// Можно лучшаго нажить,// Можно полюбить другаго (8);

· Можно ль, радость, перечесть? (15);

· Можно, радость, догадаться, // По всему можно добраться (19);

· Можно ли моему сердцу без печали быть! (369);

· Можно ль, можно душе красной деве, // Можно ль в роще разгуляться? (62);

· Любить дружка можно,// Нельзя по нем не тужить (256);

· Я с лакеем жить не буду, // Можно вскоре помереть (529).

Вышеприведенные примеры преимущественно реализуются конструкцией можно + инфинитив и с содержательной стороны структуры отражают ситуацию возможности, обусловленную стечением внешних обстоятельств - чаще всего отъездом или же предательством любимого, т.е. актуальную возможность.

Таким образом, в зафиксированных примерах предикатив можно имеет значения: «есть условия, возможность для осуществления чего-л.», «иметь право», «разрешено».

Для выражения отрицательного значения возможности также используются предикативы:

1. Модальный модификатор нельзя с примыкающим инфинитивом, реализующий следующие значения: «нет возможности», «не разрешается, не дозволено», «то, чему нельзя быть», «то, чего нельзя допустить /сделать». Нельзя является эквивалентом модального предикатива можно в случаях выражения отрицания возможности выполнить действие.

· Нельзя, нельзя, черемуху незрелую рвать. // Нельзя, нельзя девчоночку не сватаной брать (38);

· Мне нельзя ведь не любить, душа, тебя! (108);

· Призаполнятся круты бережки, // Нельзя к милому девушке пройти (113);

· Любить дружка можно,// Нельзя по нем не тужить (231);

· Мне нельзя идтить домой, // Сказать матери родной (292);

· Пропала я с вами, с черными бровями: // Нельзя девке, нельзя красной на улицу выйтить (332);

· Вот нельзя- то мне, нельзя,// К любушке- сударушке нельзя мне проехать молодцу (366);

· Нельзя, лапушка, пожить: // Здесь живут соседи злые,// Не велят тебя любить! (406);

· Жених ведет за рученьку, милый за другую; // третий стоит, слезы ронит: любил бы, любил, да нельзя! (516).

В вышерассмотренных примерах посредством модально-безличного слова нельзя эксплицируется значение объективной возможности. Причинами ситуаций, зафиксированных в вышеприведенных примерах, являются внешние факторы бытового, ситуативно обусловленного характера.

2. Предикатив можно с отрицанием.

· С косушкой жить не можно,// Возьми, милый, полуштоф! (97);

· Не можно ли, радость моя, на вздохи умиляться, // На вздохи умиляться и мной помириться? (241);

· Нельзя, нельзя, не можно, нельзя, душечка пожить! (407).

Примеры данного типа составляют 27 % от общего числа примеров с предикативом можно. Единичными случаями представлено употребление предикатива невозможно (причем примеры с его положительным эквивалентом не зафиксированы). Он является синонимичным предикативу нельзя. Заметим, что предикатив невозможно употребляется лишь вместе с наречием никак, что приводит к двойному отрицанию, следовательно, несет положительное значение:

· Никак невозможно без печали век прожить (151);

· Никак невозможно мне без печали жить (152).

Ограниченное число реализаций данных лексем в исследуемых текстах связано, скорее всего, с выраженной стилистической окрашенностю указанных лексем, тяготеющих либо к стилистически сниженному языку (не можно), либо к сфере книжной речи (невозможно) и является отражением индивидуальной речевой манеры конкретных рассказчиков/ певцов.

Важно отметить, что в вышерассмотренных примерах преимущественно представлено модальное значение невозможности. Причинами невозможности выполнить действие служат главным образом внешние факторы - или физическая невозможность (например, болезнь, плохие погодные условия, измена), или эмоциональная (осуждение окружающих). Все это является преградой для осуществления действия.

2.1.2 Микрополе необходимости

План содержания микрополя необходимости

В логике необходимость определяется как «внутренняя объективная закономерность возникновения, существования и развития предметов и явлений материального мира» [Кондаков 1971: 378-379]. В языке выражение необходимости, как и других понятийных категорий, неотделимо от субъекта- говорящего. Необходимость передает значение безальтернативного и непременного превращения потенциального в актуальное. Чтобы ситуация необходимости могла реализоваться, требуются некие волевые предпосылки, направленные на обеспечение реализации действия [ФЭС: электронный ресурс]. Необходимость относится к числу элементов концептуальной картины мира.

Категория необходимости отражает «существенную, закономерную связь явлений, которая вытекает из самой природы вещей» [БАС: 265]. Главная особенность данного модального значения - «высокая степень объективированности в силу соответствующей объективации отношений субъекта (преимущественно косвенного) и действия (состояния)» [Ваулина 1988: 68]. Так, источником данной связи могут быть, с одной стороны, объективные, внешние по отношению к субъекту причины, а с другой стороны, причины морально-этического характера, часто преломленные через сознание субъекта. В соответствии с этим исследователи разграничивают две разновидности необходимости: объективную и объективно-субъективную (см. например: [Ваулина 1988]). В свою очередь, многообразие самих обусловливающих факторов выполняет ведущую роль при детерминации оттенков необходимости.

Применительно к объективной необходимости в качестве основных выделяются следующие частные значения:

1) «вынужденность выполнения действия», cвязанная с необходимостью выполнения общепринятых законов или с необходимостью подчинения каким-либо внешним обстоятельствам, «сопротивление которым со стороны исполнителя действия бесполезно» [Мышкина 1979: 15];

2) «неизбежность выполнения действия», связанная с наличием неотвратимых, находящихся вне сферы влияния человека обстоятельств [Ваулина 1988: 23].

Объективно-субъективная необходимость имеет следующие частные значения:

3) «долженствование», связанное с наличием обусловливающих причин морально-этического характера;

4) «потребность в выполнении действия», связанная с квалификацией данного действия субъектом как полезного, нужного, а стало быть, в значительной мере желательного [Мышкина 1979: 14].

План выражения микрополя необходимости

Микрополе необходимости в текстах русских любовных лирических песен представлено лишь грамматическими экспликаторами: модальным предикативным наречием надо, предикативом полно, предикативным прилагательным должен.

Ядром рассматриваемого микрополя (75 % от всех экспликаторов) является предикатив полно, который используется для выражения несогласия, возражения, совета прекратить что-либо:

· Полно, глупая, тужить,// Ты сама себя сушить! (21);

· Полно глаза ты мои жечь,// Полно из глаз слезы точить, //Полно было лице мочить (44);

· Полно сердцу сокрушаться, // Мил не тужит обо мне! (50);

· Полно, матушка, не слушай ты людей, // Допускай меня до белых до грудей! (94);

· Эй, полно по улице ходити,// Эй, полно черную грязь топтати, //Эй, полно по миленькому тужити,// Полно по сердечному тосковати! (311);

· Полно, солнышко, из-за лесу светить.// Полно, красное, в саду яблоки сушить!// Полно, девица, по милому не тужить! (322);

· Полно, миленький, крушится // Жалким сердцем обо мне! (340);

· Я с тобой, дружок, довольна, // Да гулять с тобой полно! // Полно, радость, перестану,// От тебя, дружок, отстану (433);

· Тебе полно, мой душа милый друг, волочиться, // Что пора тебе, душа милый друг, уж жениться! (504).

Периферию, в силу малой частотности употребления (10 % всех экспликаторов рассматриваемого значения) составляет наречие надо, употребляемое как с отрицанием, так и без него. В словарях оно зафиксировано со следующими значениями: «нужно, должно», «требуется, следует сделать» [БАС: 371].

· Есть народ, да все не тот;// Кого надо, тот нейдет,// Кого не надо, чорт несет! (297);

· Не надо мне, мамонька,// Не надо, государыня,//Да мне духовнаго отца! (403).

Предикатив надо употребляется лишь в безличных конструкциях, где отношения субъекта действия и действия носят косвенный характер. В данных примерах он реализует значение «иметь потребность в выполнении действия».

Единично представлено предикативное прилагательное должен, выражающее одно из частных значений микрополя необходимости - значение долженствования. Данное прилагательное выступает в функции модификатора значения необходимости, реализация которого связана с осознанием субъектом своего внутреннего долга выполнить определенное действие:

· Должен, должен, непременно // Сказать: милая, прощай! (445).

Отличительной особенностью рассматриваемого значения необходимости в текстах песен является то (и об этом свидетельствуют вышеприведенные примеры), что реализация его осуществляется преимущественно в утвердительных конструкциях. Примеры реализации данного значения с отрицанием единичны, в отличие от значения возможности.

Отметим, что в условиях лирического текста, отличающегося повышенной антропоцентричностью, наиболее частотную реализацию получают частные значения объективно-субъективной и субъективной необходимости.

2.1.3 Микрополе желательности

План содержания микрополя желательности

Значение желательности, в отличие от других значений ситуативной модальности, реализуется в отношениях субъекта и действия, в основе которых лежат причины преимущественно внутреннего, субъективного характера. «Желательность - это мотив деятельности человека, который характеризуется осознанностью возникшей потребности» [Философская энциклопедия 1960: 57].

Значение желательности чаще раскрывают личностную сферу: сокровенное, личностные устремления, внутренние потребности авторского «я», то есть выражается наличие внутренней предрасположенности субъекта к действию. При этом степень предрасположенности фиксируется в частных модальных значениях, основные среди которых:

1) «иметь желание выполнить действие», обозначающее желание в его общем проявлении (собственно желание);

2) «иметь стремление выполнить действие», обозначающее интенсивное (активное) желание, определяемое семантическим признаком «очень»;

3) «иметь намерение выполнить действие», обозначающее обдуманное желание, определяемое признаком «решить»;

4) «пытаться выполнить действие», обозначающее желание с указанием на попытку осуществления желаемого (см. об этом подробнее: [Ваулина 1988]).

План выражения микрополя желательности

Ядерным средством выражения желательности является синтаксический экспликатор - сослагательное наклонение. Его употребление составляет около 65 % от общего количества употреблений всех собственно модальных модификаторов со значением желательности. Оно указывает на то, что события нет, но оно возможно в иных условиях, оно обозначает желательную, но неосуществившуюся для говорящего ситуацию. Таким образом, оно обозначает такое положение дел, про которое известно, что оно не существовало в действительности.

· Все бы, все бы я при радости жила,// Завсегда бы зелено вино пила,// Зелено с водочкою…(17);

· Напоила б друга пивом и вином,// Накормила бы с малиной пирожком,// Положила б на кроватушку свою,//Во хмелю бы стала спрашивать…(18);

· Не ходил бы я по этой дорожечке, // Не смотрел бы я на это окошечко (27);

· Как бы я знала, млада, видала// Неприятство друга милаго, - // Не сидела бы поздно вечером, // Не ждала бы я друга милаго! (48);

· Бежала б я в темный лес, - в лесу счастья нет (68);

· Все бы, все бы я, несчастный, под окошечком сидел,// Все бы, все бы я, горемычный, в свою сторону смотрел! (75);

· Если б я была вольною пташечкой, // Если бы я была соловейкою, - // Куда б вздумала, туда б и полетела, // Где бы вздумала, там и села… (78);

· Если б ты, моя милая, не такая была, // Ты бы прочих не любила, меня не сушила! (95);

· Да хотя б милу другу не годна была и не надобна,// И тут бы сердечный друг при беседе пожаловал, // Поднес бы сердечный друг чару зеленого вина… (285);

· Кабы я тебя любил, // Я б юбку купил,// Я б тебя снарядил, // К обедне пустил (346);

· Кто бы, кто бы моему горю помог, // Кто бы, кто бы мое сердце взвеселил,// Кто б любезного с дорожки воротил? (401).

Вышерассмотренные предложения с сослагательным наклонением, обладая повышенной экспрессией (часто являются восклицательными, содержат риторический вопрос) и характеризуясь стилистической широтой, наиболее тонко передают психологическую глубину эмоциональных переживаний героев (их чувства, оценку состояния, прежде всего, печали). Они реализуют желание, выступающее преимущественно в качестве неосуществимой мечты.

Употребление сослагательного наклонения отмечено лишь в составе как простых, так и сложных предложений и преимущественно относится к плану прошлого.

Периферийное место в центре исследуемого микрополя занимает глагол хотеть, который имеет сравнительно невысокую частотность употребления (около 25% от общего числа экспликаторов значения желательности), но обладает емкой модальной семантикой: «иметь желание, намерение (делать что-н.)», «ощущать потребность в ком-чём-н.», «стремиться к чему-н., намереваться», «добиваться осуществления, получения чего-н.» [МАС: электронный ресурс]:

· Виновата пред тобой, // Хошь- положишь спать с собой! (309);

· Тебя, молодца, женить ноне хотят,// А мне, девице, замужеством грозят! (322);

· Мое сердце будет больно тосковать…// Хочет батюшка за старого отдать; // За старого не хотелось бы идти (354);

· Хотелось бы дружка видать во лицо, // Сказать милому словечко едино (354);

· Злые люди про нас судят// И соседи говорят, // Разлучить с милым хотят (410);

· Вы, курьеры, вы, злодеи, // Разлучить с милым хотели! (438);

· Как задумал моя радость, друг жениться: // Он не хочет со мной, девицей, водиться (500);

· Слуги верны - лиходеи, // Разлучить с тобой хотели (525).

Все вышеприведенные примеры зафиксированы со значением «(не) иметь намерение, желание выполнить действие», предполагающее неспонтанный характер возникновения у субъекта желания (замысла). Причиной же возникновения описываемого в песне события являются какие-либо внешние, но чаще внутренние, по отношению к субъекту обстоятельства.

Модальный глагол желать занимает в данном микрополе в силу узкой «специализации» модальной семантики и невысокой частотности функционирования (лишь 5 %) периферийное положение Он фиксируется в словаре В. Даля со значениями «жаждать, хотеть», «стремиться к чему или призывать что», «волить, вожделеть» [Даль 2007: 529]:

· Больше б счастья не желала - // Сизы крылушки себе (446);

· Поил- кормил до возраста, желал за себя; //Досталась прелюбезная иному, не мне! (516);

· Я б желала себя вольной птичкой! (557).

Данным глаголом выражается интенсивное, тонко психологическое желание, связанное со сферой эмоциональных переживаний, мечтаний.

2.2 Функционирование экспликаторов субъективной модальности

Несмотря на существующую традицию в установлении состава средств выражения субъективно-оценочных значений, идущую от В.В. Виноградова (см. подробнее: [Виноградов 1947]), у исследователей по данному вопросу все же существуют некоторые разногласия, так как «круг субъективно-модальных значений очень широк и сами эти значения, почти всегда экспрессивно окрашенные, не во всех случаях могут быть строго и однозначно определены» [Виноградов 1947: 215].

Так, Г.А. Золотова, вслед за В.В. Виноградовым, считает, что выражение отношения говорящего к содержанию высказывания осуществляется главным образом с помощью вводных (модальных) слов. При этом имеются в виду два разряда вводных слов: а) слова (и сочетания слов), вносящие в высказывание значение уверенности, убежденности говорящего в том, что высказывается (конечно, разумеется, действительно, в самом деле и т.д.); б) слова (и сочетания слов), вносящие в высказывание значение предположительности, неуверенности говорящего в том, что высказывается (может быть, возможно, вероятно, очевидно и др.) [Золотова 1962: 68]. языковой модальность микрополе фольклор

Напротив, авторы «Лингвистического энциклопедического словаря», значительно расширяя объем субъективных модальных значений, считают, что субъективная модальность охватывает всю гамму реально существующих в естественном языке разноаспектных и разнохарактерных способов квалификации сообщаемого и реализуется: 1) специальным лексико-грамматическим классом слов, а также функционально близкими к ним словосочетаниями и предложениями: эти средства обычно занимают в составе высказывания синтагматически автономную позицию и функционируют в качестве вводных единиц; 2) введением специальных модальных частиц, например, для выражения неуверенности (вроде), предположения (разве что), недостоверности (якобы), удивления (ну и), опасения (чего доброго) и др.; 3) при помощи междометий (ах!, ой-ой-ой!, увы и др.); 4) специальными интонационными средствами для акцентирования удивления, сомнения, уверенности, недоверия, протеста, иронии и др. эмоционально-экспрессивных оттенков субъективного отношения к сообщаемому; 5) при помощи порядка слов, например, вынесением главного члена предложения в начало для выражения отрицательного отношения, иронического отрицания (Станет он тебя слушать!, Хорош друг!); 6) специальными конструкциями - специализированной структурной схемой предложения или схемой построения его компонентов, например, построениями типа: Нет чтобы подождать (для выражения сожаления по поводу чего-либо неосуществившегося), Она возьми и скажи (для выражения неподготовленности, внезапности действия) и др. 7) композиционными приемами, 8) оценочной лексикой [Лингвистический энциклопедический словарь 1990: 303].

Авторы «Русской грамматики-80» в числе синтаксических средств выражения субъективно-модальных значений особо выделяют различные типы синтаксических фразеологизмов и повторов [Русская грамматика 1980: 217-226] .

И.А. Королева указывает, что в разных жанрах и видах художественных текстов специфически отражается субъективная модальность, реализуемая через категорию авторской субъективной оценки [Королева 2010: 176]. Е.А. Карапетян отмечает, что на уровне речевой структуры лирической песни это целевое назначение- выражение отношения к тем или иным жизненным явлениям, передача определенных мыслей - «определяет экспрессивно-оценочную одноплановость ее как жанровой формы, ее художественную односубъектную модальность» [Карапетян 2001: электронный ресурс]. А односубъектная художественная модальность в свою очередь определяет специфику внутреннего экспрессивно-семантического строения лирической песенной формы и служит основным конструктивным средством объединения песенного текста в единое художественное целое.

Таким образом, субъективная модальность выражается самыми разнообразными языковыми средствами: интонацией, специальными синтаксическими конструкциями, словопорядком, повторением слов, сочетаниями знаменательных слов с частицами, с междометиями, вводными словами и сочетаниями слов (иногда их называют «модальными словами»), а также разнообразными комбинациями этих средств.

2.2.1 Частицы

Частицы входят в круг основных разрядов категории модальности. Помимо того, модальное значение часто уточняется различными частицами. «В русском языке существует большое количество самых разнообразных частиц, специально предназначенных для того, чтобы в составе предложения, в разных сочетаниях с теми или другими его членами или с предложением в целом, выражать различные субъективно-модальные значения» [Виноградов 1947: 69].

Наиболее употребительны в функции экспликаторов авторской оценки частицы, характеризующиеся модальной окрашенностью и «вносящие самые разнообразные оценки выражения субъективных реакций, субъективного отношения»: предупреждение, угрозу, сомнение, неуверенность, уверенность, стремление к смягченности выражения, побуждение и т.п. [Русская грамматика 1980: 728]. Частица как служебная часть речи не вносит в предложение никакого лексического значения, «с ее появлением связано возникновение особого модального значения всей конструкции» [Шведова 1960: 19]. 

Частотность употребления частиц в текстах русских народных лирических песен составляет 36 % от общего количества экспликаторов субъективной модальности.

Общеизвестно, что частицы как исполнители коммуникативно - прагматической роли необычайно важны, так как вводят в предложение субъективно - модальные характеристики, доносят до адресата субъективно - модальные смыслы и оттенки. Заметим, что значением частицы как отдельного слова является то отношение, которое выражается ею в предложении. Модальные значения в том или ином виде присутствуют во всех частицах - и в отрицательных, вопросительных, характеризующих действие по его протеканию или результативности, в частицах-репликах.

Отметим общие характеристики частиц. Прежде всего они участвуют в выражении цели сообщения (вопросительность):

· Ах ты, душечка, мой милый друг,/ Ах, ты тужишь ли о мне, мой друг,/ вспоминаешь ли, душа моя? (13);

· Посмотри -тка ты, мой милый на меня:/ Такова - ли -то я с молоду была? (56);

· Слезно плачет же, бедная, рыдает,/ Таки речи в слезах говорит:/ Полно сердцу же моему сокрушаться!/ Долго ль буду я с дружком страдать? (54);

· Ах, ты тужишь ли о мне, мой друг, вспоминаешь ли, душа моя? (13);

· А судьба ль ты моя, ты вековая, / Эх, долго ль буду с тобою я -то жить? (115).

Также участвуют в выражении утверждения или отрицания:

· Когда я ж тебе не мила, / Не мила ли, красна девушка, / Я постыла без тебя! (44);

· От того ли от дождя течет реченька быстра;/ А по той- то быстрой реченьке легка лодочка плывет:/ Что во той ли легкой лодочке два молодца сидят (75);

· Не спомри - ка, дитятко, да не спомри, мое сердечное, без духовнаго отца! - / Приведи - ка ко мне, кого прежде любила! (64).

Рассмотренные частицы участвуют в образовании форм предложения с разными значениями ирреальности - побудительности, сослагательности, условности, возможности, желательности).

Наиболее частотными в текстах лирических песен являются частицы: -то, бы (б), уж, ли (ль).

Ядерной частицей в рассматриваемых текстах является частица то, в силу своей высокой частотности употребления (около 50 % от общего употребления частиц). То употребляется при прилагательных, глаголах, местоимениях и существительных, выполняя усилительную, побудительную функцию:

· Печаль-то горе, горе великое! (22);

· Как вечор- то мне, младешеньке,/ Мне мало спалось, много виделось (1);

· Стоит-то, постоит белая березонька, /Белая, сама кудрявая (42);

· Не хорош-то мне сон привиделся (11);

· На зеленом- то на лужку / Стоят девушки в кружку (36);

· Прибивало мою тоску- горе/ Ко крутому- то славну бережку (36);

· Все бурлаки домой идут, /Моего-то дружка нет... (67);

· Все-то милыянонче подружки, /Все попарно нонче гуляли (55);

· Что под той- то березонькой,/ Что под белой, кудреватой,/ Не ну- то голубь с голубушкой сидят (46);

· Между этих- то кусточков быстра реченька протекла (80);

· В саду листочки шумят:/ Что шумят- то, гремят листочки,/ Про нас людюшки говорят,/ Говорят - то многи людюшки (44).

Для выражения разных оттенков модальности в глагольном предложении прежде всего используется частица бы (б) (см. подробнее: [Виноградов 1975]) .

Модальные функции частицы бы в русской лирической любовной песне ограничиваются двумя следующими значениями:

1. Значение возможности действия:

· Не ходил бы я по этой дорожечке,/ Не смотрел бы я на это окошечко (27);

· Я не жгла б свечи воску яраго,/ Не ждала бы я друга милаго, /Не топила бы красного золота, /Не шила б я золота перстня, /Не тратила бы я золотой казны (48);

· Все бы, все бы я, несчастный, под окошечком сидел, /Все бы, все бы я, горемычный, в свою сторону смотрел! (75).

2. Условно- предположительное значение (в сочетании с союзами):

· Если б я была вольною пташечкой, /Еще бы я была соловейкою, -/ Куда б вздумала, туда бы и полетела, /Где бы вздумала, там бы и села... (78);

· Если б ты, моя милая, не такая была, /Ты бы прочих не любила, меня не сушила!.. (95);

· Как бы я знала, млада, ведала / Неприятство друга милаго (48);

· Бежала б я в темный лес, - в лесу счастья нет (68).

Частица же (ж) в лирической песне употребляется для усиления, подчеркивания значения слова, после которого ставится, для усиления смыслового содержания высказываемого. Так нами зафиксировано употребление данной частицы в двух значениях- побуждения и вопроса:

· Слезно плачет же, бедная, рыдает, таки речи в слезах говорит: /Полно сердцу же моему сокрушаться! (54);

· Скучно время, пройди поскорее! /Протекайте же, все часы мои, минуточки, / Все минуты, мои люты дни! (154);

· Где же ты, лебедушка, где же ты была? /Что же ты, лебедушка, что видала там? (92);

· О чем же ты, добрый молодец,/ Призадумался, пригорюнился? (8).

Также в текстах лирических песен нами зафиксирован случай употребления же после наречия, что подчеркивает добавочность действия, «усугубление» ситуации разлуки:

· Ты злодей, злодей, разлука, чужа - дальна сторона, /А еще же разлучила с молодою со женой! (75).

Частица уж употребляется при эмоциональном выделении действия, признака или свойства. Причем нами зафиксированы лишь случаи употребления рассматриваемой частицы с дополнительными «экспрессивными» грамматическими средствами- многоточием и восклицанием:

· Уж я взял жену не сосватану... /Уж вы бросьте меня, добра молодца, в Волгу- матушку... (81);

· Уж и так мое сердечко/ Без огня совсем сгорело/ И без полоня сотлело... (48);

· Уж вы, люди мои, люди, /Вскройте груду, выньте сердце! (30);

· Уж как я по тебе чуть жива хожу, /Только тень моя шатается (13).

Важно также отметить, что в вышеприведенных примерах с помощью частицы уж подчеркивается значение действия и высокая степень его проявления.

Частица ли (ль) в рассматриваемых текстах принимает следующие значения:

1. Для выражения условия совершения, существования чего -н. По замечанию В. Даля, иногда принимает значение «темное» [Даль 2007: 250]:

· Где я ли ни гуляю, ни хожу, /Грусть я превеликую терплю (14);

· Сторона ль моя, сторонушка, / Незнакомая здешняя! (41);

· Вспоминаю ли про милаго, не мил мне белый свет (68);

· Легко ль видать, что и тварь может любить (56).

2. По наблюдениям исследователей (см, например: [Ефремов 2000]), частица ли

- выражает сомнение в достоверности высказываемого:

· Своего ли дружка миленького / Не могу с горя забыть (43);

· Отопру ли я коварны ларцы, / Напишу ли я дружку грамотку (13);

· Из-за гор ли, гор высоких выкатилась туча-гром (74);

· Своего ли дружка миленького / Не могу с горя забыть (43);

· Ты разлука ли, наша скука ли, /На чужой, Дуня, стороне! /Разлучила ты, наша сторонушка (76).

- используется в вопросительных предложениях. Нами зафиксирован случай, совмещающий в себе эти значения - сомнение и вопросительность:

· Тонет ли, не тонет ли мой зеленый венок, /Тужит ли, не тужит ли мой дружок? (7).

Таким образом, частица ли является постпозитивным по отношению к слову на которое падает логическое ударение и сила вопроса. Эта модальная частица вносят в предложении разные оттенки добавочные эмоционально-экспрессивные значения.

Частица - ка (- тка) употребляется при императивах и используется для смягчения требования:

· Не шуми-ка ты, разлавровый мост, хоть на единый часок... (75);

· Ты поплачь- ка, поплачь, девушка, погорюй, бедна, по нем (44);

· Вздохни-тка ты, любезная по мне! (40);

· Вздохни-ка ты, любезный, в чужой дольной стороне (74);

· Погляди-тка, моя радость, на меня (40);

· Не лести-ка меня, мой друг, словами, / Не обманывай меня в глаза! (45);

· Выпей-ка, выкушай, мой милый, хороший! / Вспомни-ка, вздумай, как вместе росли (91);

· Ты не клюй-ка, ты не клюй, вольная пташечка, / Не давай тоски-назолушки моему сердечушку! (78);

· Разцветай-ка, разцветай в поле, розовый цветок! / Побывай-ка, побывай ко мне, миленький дружок,/ Посидим-ка, посидим мы с тобой вечерок! (5).

Как выразители разных субъективно-модальных значений модальные частицы (и построения с этими частицами) группируются прежде всего на основании самих этих значений. На основании этого выделим основные значения, выражаемые частицами.

К первой группе отнесем частицы, вносящие эмоциональные, усилительные оттенки, выражающие непосредственные реакции говорящего.

Ко второй группе - частицы, выражающие ту или иную оценку, качественную характеристику предмета или действия:

· частицы, выражающие предположительность, сомнение;

· частицы, выражающие условия совершения действия.

Таким образом, как показывает фактический материал, междометия непосредственно связаны с модальностью и участвуют в выражении субъективно-модальных значений акцентирования, усиления или интенсивности, волеизъявления и разнообразных эмоциональных реакций.

2.2.2 Побудительные конструкции

Одним из ярких и высокочастотных средств выражения субъективно-модальной оценки в текстах русский народных лирических песен являются побудительные конструкции, эксплицирующие модальное значение волеизъявления. Их употребление в рассматриваемых текстах составляет 27 % от общего числа экспликаторов субъективной модальности.

Побуждение в текстах песен выражается глаголами в форме повелительного наклонения. С помощью императивных конструкций достигается преимущественно одна цель - выражение просьбы:

· Ты прости, прости, милая, /Я виновен пред тобой! - /Я во всем тебя прощаю, лишь отдай мое кольцо! (49);

· Воротися, миленький, назад, / Я забыла, что сказать! (79);

· Свети, светел месяц, со часты звезды, /Чтобы мне увидеть, куда мил пошел! (84);

· Возьми, речка, возьми, быстра,/ Возьми все горе с собой! (81);

· Ты расти, расти, кручина,/ Вырастай горе- печаль! (56);

· Воротись, мой миленький, / Воротись, душа моя! (58);

· Отнесите вы к другу весточку, / Что не радостную весть, печальную! (1).

Также нами зафиксированы единичные случаи употребления императивных конструкций со значением разрешения:

· Ты не сохни и не вянь, / Разцветай алыми цветами! (57).

И приглашения:

· Полно, матушка, не слушай ты людей, /Допускай меня до белых до грудей! (94);

· «Прилети, моя голубушка! / Без тебя мне жить тошнехонько!» (59).

В вышеприведенных примерах императив выражен формой 2-го лица единственного или множественного числа и выражает волю говорящего, побуждающую «собеседника» стать производителем, субъектом какого-нибудь действия.

Таким образом, формы побудительных конструкций реализуют различные виды эмоционально-волевых значений, характеризующих душевный строй лирической героини песен.

2.2.3 Междометия

В русском языке междометия являются характерной принадлежностью эмоциональной сферы языка, а следовательно, и лирической песни, так как выражение отношения к тем или иным жизненным явлениям, передача определенных мыслей, чувств, настроений - главенствующая задача лирики. Но, несмотря на это, частотность употребления междометий в текстах русских народных любовных песен составляет лишь 10%.

Все зафиксированные в текстах лирических песен междометия подчинены одной функции - выражению разочарования и боли главной героини от ухода или измены любого человека:

· Вылетали пташечки, вылетали мелкия: / Моего, ах, чижичка за собой уманили (57);

· Нет цветка, ах, нет цвета алаго, / Алаго моего прекраснаго! (59);

· Охти, отшно, охти, грустно, едва не умру! / Вы подите, приведите, кого верно я люблю! /Ах, кого верно любила, того здеся нет. / Ах, кого я ненавижу, всегда в глазах вижу! (66);

· Нет гостя, ах, нет гостя милаго, / Милаго, моего друга любезнаго! (59);

· Ох, погляжу в окошко, куда мил пойдет...(91).

Как модальный компонент предложения междометие неотделимо от общего значения предложения и от самой конструкции предложения:

· Ах вы, вздохи, мои вздохи тяжелы! (37);

· Ох вы, кумушки- подруженьки, скиньте полотенце! (66).

Выявленные нами междометия выражают значение высокой степени проявления эмоции говорящего признака - это сомнение, сожаление.

2.2.4 Вводные слова

Вводные слова в текстах лирических любовных песен представлены в незначительном объеме - лишь 6 % и характеризуются ограниченностью экспликаторов: может быть, бывало, кажется, должно, видно, знать.

· Посадите на моей постелюшке; может быть, я оживу! (62);

· Я, бывало, воспевала, / Утешала соловья (29);

· Мне кажется, да недолго я спал (104);

· Заболела буйная головушка; / должно, я скоро умру (62);

· Ты уж, видно, позабыла меня, добра молодца,/ Ты уж, видно, разлюбила Ваню, милаго дружка (59);

· Чует-слышит серце ретивое: /Знать, во веки дружка не видать! (54).

Все зафиксированные в текстах песен вводные слова выражают низкую степень уверенности или предположительность, так как в их семантике не содержится безапелляционных, категоричных оценок.

Лирическая героиня при помощи этих средств оценивают достоверность информации, ставя ее под сомнение, но она так и не получает подтверждения, остается загадкой. Героиня выражает сомнения, отсутствие убежденности и твердого сознания истины.

Также встречаются случаи «нагнетания» ситуации, где степень уверенности в ее осуществлении представляет собой «шкалу»- от крайней неуверенности до максимальной степени уверенности:

· Ах, знать, мой сердечный, милую полюбил, /Ах, видно, мой голубчик, ты меня погубил, /Ах, конечно, мой красавчик, ты меня позабыл (240).

Наличие таких средств определяется задачей лирики - создать «образ-переживание», выразить эмоциональное состояние лирического героя от «более или менее несчастной любви» [Давлетов 1966: 273].

2.3 Выводы

Анализ текстов лирических песен позволил сделать определённые выводы относительно специфики функционирования средств выражения ситуативной и субъективной модальности в жанре русской народной лирической песни.

В текстах русских лирических песен план выражения ситуативной модальности представлен системой разноуровневых средств, организованных по полевому принципу типа «центр - периферия».

При этом общим для микрополей ситуативной модальности в исследуемых текстах является то, что и лексические (модальные глаголы и предикативы) и грамматические равно организуют как центр, так и периферию.

Наиболее регулярно в текстах лирических песен реализуется модальное значение возможности в его отрицательной разновидности с помощью риторических вопросов и модального глагола мочь/не мочь. Конструкции с независимым инфинитивом также весьма характерны для фольклорной речи, что можно объяснить их подчеркнутой эмотивностью.

Микрополе необходимости характеризуется отсутствием грамматических экспликаторов: ядерная часть представлена предикативом полно, а периферия - наречием надо.

В микрополе желательности центром является грамматическое средство выражения - сослагательное наклонение. С его помощью реализуется желание, выступающее, как правило, в качестве мечты, которой сбыться не суждено, она так и остается призрачной.

«Ситуации», описываемые с помощью средств выражения рассмотренных микрополей возможности, желательности и необходимости, связаны в большей степени с внутренним миром его героев: их мыслями, чувствами, переживаниями, морально-нравственными представлениями, что находится в органическом единстве с содержанием и назначением лирики - передавать внутреннее состояние героини (героя).

План выражения субъективной модальности в текстах лирических любовных песен характеризуется разнообразием. В состав экспликаторов входят такие средства выражения субъективно-модальных значений, как междометия, частицы, риторические вопросы, побудительные конструкции и вводные слова.

Наиболее частотным средством выражения субъективной модальности являются междометия. Как показывает фактический материал, междометия непосредственно связаны с модальностью и участвуют в выражении субъективно-модальных значений акцентирования, усиления или интенсивности, волеизъявления и разнообразных эмоциональных реакций.

Наименее частотными являются побудительные конструкции, междометия и вводные слова.

Таким образом, ядерным средством выражения рассматриваемой категории модальности являются лексические модификаторы, характеризующиеся наибольшей емкостью модальной семантики и наиболее высокой частотностью. На периферии, в силу сравнительно невысокой частотности, находятся грамматические экспликаторы рассматриваемых модальных значений: побудительные конструкции, обладающие повышенной стилистической экспрессией.

Заключение

Предпринятый нами функционально-семантический анализ ситуативной и субъективной модальности в тексте лирической песни позволяет сделать ряд обобщений и выводов.

Так, в ходе работы были выполнены следующие задачи: в теоретической части была выработана база исследования, для чего было рассмотрено понятие «модальность», исследовалась его структура и содержание. Также были установлены специфические черты языка лирической песни как предмета исследования.

В практической части были определены и охарактеризованы особенности функционирования средств выражения ситуативной и субъективной видов модальности, а также выявлен состав языковых средств выражения исследуемых значений в лирической песне и определены особенности их функционирования. Кроме того, были выявлены случаи частотности употребления средств выражения ситуативной и субъективной видов модальности в текстах русской народной лирической песни.

Так, план выражения значений ситуативной и субъективной видов модальностей формируется разноуровневыми языковыми средствами, как лексическими, так и грамматическими, в числе которых междометия, частицы, вводные слова, риторические и побудительные конструкции, эксплицирующие субъективно-модальные значения, а также модальные глаголы и предикативы, конструкции с независимым инфинитивом, служащие экспликаторами собственно модальных значений возможности, желательности, необходимости.

Значения возможности, необходимости и желательности имеют свои собственные средства выражения и образуют соответствующие функционально-семантические микрополя.

Центр преимущественно составляют лексические экспликаторы выражения модальности. Грамматические и синтаксические находятся на периферии, но играют важную роль - с их помощью значения модальности вводится в текст более завуалированно, скрыто, не так однозначно и безоговорочно, как при использовании лексических средств.

Все эти средства в своей совокупности позволяют обнаружить общее единое семантическое поле - боль от несчастной любви. Эта боль создает общий экспрессивно-оценочный план - сомнения и разочарования в быту, жизни, и в любви. А ведь любовная тема очень ценна для народа. И ценна тем, что в ней в наиболее «естественной» и «душевной» форме выражены социальные и личные проблемы.

Важными средствами выражения такого мрачного восприятия героини (героя) песен являются экспликаторы категории возможности, желательности, необходимости, концентрирующие в себе психологически сложную гамму чувств и мыслей персонажей, состоящую из желаний и одновременно из грустного осознания невозможности достичь желаемого и необходимости подчиняться чужой воле или трагическому стечению обстоятельств.

При всем разнообразии песен и их тем в каждой песне можно выделить общие компоненты, представляющиеся наиболее значительными при выражении отношения к объекту, - это человеческие потребности, желания; удовлетворенность - как внутренняя, так и внешняя.

Выражению такого многообразия чувств способствует взаимодействие и пересечение лексических и синтаксических средств выражения категории модальности, что создает особый модальный полифонизм текста, причем каждый раз те или иные выразители модальности распределяются по-своему, образуя как бы модальную «сетку», поддерживающую весь текст, его общее модальное оформление.

Результаты проведенного исследования показывают, что модальные значения проявляются на всех уровнях текста лирической песни, так как через модальную интерпретацию того или иного пропозиционального отношения (ментальный уровень), или определенного положения дел (денотативный уровень) автор текста, а точнее герой (а чаще всего героиня), представляющий собой весь фольклорный социум, стремится в ходе «душевного поиска» отобразить действительность. Поэтому рассмотренные модальные значения в их взаимодействии на текстовой плоскости можно определить как один из основных категориальных признаков лирического текста.

Таким образом, с помощью комплекса средств и способов выражения ситуативной и субъективной модальности раскрываются как мотивы поведения героини/ героя песни, так и ее/ его душевно-ментальное состояние в соответствующих ситуациях, восходящим к культурно-историческому прошлому и отражающим традиционно-народные способы мышления.

Библиография

Теоретическая литература

1. Бабенко Л.Г., Васильев И.Е., Казарин Ю.Б. Лингвистический анализ художественного текста. Екатеринбург: Изд-во Уральск. ун-та, 2000.

2. Базалина Е.Н. Художественный текст и модальность // Научная мысль Кавказа. Ростов н/Д., 2000. № 7.

3. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М.: Изд-во иностранной литературы , 2001.

4. Барецкая А.Е. Модальность сложных предложений с отношениями обусловленности в древнерусском языке XI-XIV вв.: Автореф. дис. … канд. филол. наук. Калининград, 2002.

5. Бирюлин Л.А, Корди Е.Е. Основные типы модальных значений, выделяемых в лингвистической литературе // Теория функциональной грамматики. Темпоральность. Модальность. Л.: Наука , 1990.

6. Бондарко А. В. Модальность. Вступительные замечания // Теория функциональной грамматики: Темпоральность. Модальность. Л., Наука, 1990.

7. Бондарко А. В. Теория морфологических категорий. Л., Наука, 1976.

8. Бондарко А.В. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспектологии. Л., Наука, 1983.