Средства выражения модальности возможности-невозможности в прозе И. Грековой

Размещено на http://allbest.ru

Средства выражения модальности возможности-невозможности

в прозе И. Грековой

Введение

модальность лингвистика проза грекова

Одной из центральных категорий, оформляющих предикативность предложения, является модальность, фиксирующая отношение содержания высказывания к действительности в плане его реальности или ирреальности с точки зрения говорящего. Модальность возможности и невозможности входит внутрь пропозициональной синтаксической структуры и отражает потенциальный (возможный или невозможный) характер связи субъекта и предиката в предложении.

Как известно, изучение модальности имеет давнюю традицию. В работах лингвистов, однако, нет единого мнения о том, какие значения относить к группе модальных. Открытым также остается вопрос, какие предикаты считать модальными и какими критериями руководствоваться при отнесении какого-либо предиката к числу модальных. В то же время, во многих лингвистических исследованиях класс модальных предикатов определяется исключительно их семантикой вне зависимости от грамматической специфики. Дополнительную сложность представляет отсутствие единого терминологического аппарата для описания модальных значений: нередко даже в тех случаях, когда авторы рассматривают в качестве модальных одни и те же смыслы, названия их существенно различаются, что еще более затрудняет понимание категории модальности.

Вследствие подобной неопределенности и неразработанности проблемы, полярности взглядов ученых на проблему модальности, представляется актуальным исследование данной темы.

Цель курсовой работы - рассмотрение функционально-семантического поля ситуативной модальности, реализующейся в рамках микрополей возможности и невозможности на примере художественных текстов И. Грековой.

На достижение вышеуказанной цели исследования направлено решение ряда конкретных задач, в числе которых:

1) охарактеризовать содержательную структуру категории модальности в современно лингвистике;

2) выявить план выражения микрополей ситуативной модальности;

3) провести функционально-семантический анализ способов выражения модальных значений возможности и невозможности.

Объект исследования - модальность возможности и невозможности в художественной прозе.

Предмет исследования - средства выражения модальности возможности и невозможности.

Материалом для анализа послужила проза И. Грековой: «Кафедра», «Перелом», «Фазан», «На испытаниях», «Хозяка гостиницы», «Дамский мастер», «Под фонарем», «Без улыбок», «Лето в городе», откуда были отобраны в качестве примеров 64 предложения-высказывания со средствами выражения ситуативной модальности (значений возможности, невозможности), извлеченных методом сплошной выборки.

Выбор данных произведений отнюдь не случаен. И. Грекова принадлежит к числу талантливейших русских писателей XX века, в ее произведениях поднимались глубинные проблемы социально-общественного и духовно-нравственного характера. Не случайно творчество И. Грековой являлось и является сейчас объектом активного внимания филологов.

Теоретическими иссточниками исследования послужили труды таких отечественных исследователей как Е.И. Беляева, А.В. Бондарко, Т.В. Булыгина, В.В. Виноградов, А.А. Зализняк, Г.А. Золотова, И.М. Кобозева, А. Вежбицкая, Н.И. Лауфер, Е.В. Падучева, В.А. Плунгян, И.Б. Шатуновский, А.Д. Шмелев, С.Н. Цейтлин, среди зарубежных - Дж.Л. Байби, Ш. Балли, М. Грепл.

Структура работы: работа состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии.

Глава I. Содержательная структура категории модальности в лингвистике

1.1 Категория модальности

Модальность - одна из самых загадочных категорий языка и мышления. Чаще всего модальность определяется «списочно» [17, 75], через перечисление самих модальностей, таких, как «возможное» и «невозможное», «необходимое» и «случайное» [17, 76]. Например, по словарю Вебстера, наиболее авторитетному в англоязычной лексикографии, »модальность - это квалификация логических суждений, согласно которой они различаются как утверждающие или отрицающие возможность, невозможность, случайность или необходимость своего содержания» [14, 87]. Вряд ли это определение можно считать удачным: оно тавтологично, содержит логический круг, поскольку возможное и необходимое сами определяются как модальности.

Еще одно определение: модальность - «предикация действия или состояния иным способом, чем сообщение простого факта» [41, 119]. Но ведь и предикация состояния в качестве «простого факта» тоже составляет одну из модальностей - «действительную». Можно ли ввести в само определение модальности нечто, предполагающее определенное число модальностей и в то же время несводимое просто к их перечислению.

Обратимся к философским словарям и энциклопедиям. Практически все они дают крайнее широкое и общее определение модальности, под которое можно произвольно подвести множество самых разных категорий и предикатов:
1) «Способ (способы), каким нечто существует или происходит (онтологическая модальность) или мыслится (гносеологическая и логическая модальность)» [22, 166].

2) «Способ существования к.-л. объекта или протекания к.-л. явления (онтологическая модальность) или же способ понимания суждения об объекте, явлении и событии (гносеологическая, или логическая)» [36, 55]

3) «Вид и способ бытия или события» [45, 112].

4) «Способ, каким суждение (или утверждение) описывает свой предмет или прилагается к нему. Соответственно «модальность» относится к характеристике явлений или состояний, описываемых модальными суждениями» [49, 22].

5) «Модальная значимость утверждения есть способ или «модус», согласно которому оно истинно или ложно...» [22, 54].

6) «В логике, альтернативный выбор классифицирующих суждений в соответствии с их отношением к существованию. Три широко признанных модуса - возможность, действительность и необходимость». Уильям Риз. Словарь философии и религии [17, 58].

7) «Способ, каким предложение может характеризовать другое соотнесенное предложение или суждение как истинное, т.е. модус, в котором оно истинно. Например, логическая модальность может быть приписана суждению p, если сказать, что логически необходимо, или случайно, или логически невозможно, что p» [18, 34].

Под вышеприведенные определения модальности как «способа бытия», или «способа отношения к бытию», или «способа характеристики суждения как истинного или ложного» можно подвести в принципе любое суждение или предикат. Например, разве «расти» не есть способ бытия, или «видеть» не есть способ отношения к бытию, или «лгать» не есть способ характеристики суждения как ложного?

Вот почему в словарных статьях вслед за таким неопределенным, чересчур общим определением, как правило, немедленно следует перечисление тех модальных категорий, которые принято считать таковыми, обычно три: «действительное», «возможное», «необходимое».

Например, в пятитомной «Философской энциклопедии», вслед за общим определением модальности как «способа, каким нечто существует или происходит... или мыслится» сразу следует список модальных категорий: «...при этом к онтологич. М. относились возможность или невозможность (бытия ч.-л.), действительность (фактич. наличие вещей или явлений), необходимость или случайность (некоторых процессов, явлений)...» [18, 34]. При этом нет никакого логического перехода между общей (дефинитивной) и конкретной (перечислительной) частью определения: почему именно такие категории, как «возможное» и «необходимое», считаются «способами существования или мышления», а не такие, как «видимое», «существенное», «любимое», «единство», «различие» и т. д.? Точно также «Кембриджский словарь философии» вслед за вышеприведенным определением (см. # 4) сразу переходит к перечислению модальностей: «Ассерторические суждения выражают простой факт. Онтические модальности включают необходимость и возможность...» и т.д. [19, 23].

Между общей (слишком общей) и специальной (слишком специальной) частями определения, между дефиницией и конкретными примерами нет никакой логической связи. Из приводимого списка модальностей невозможно заключить, что же существенно и необходимо объединяет их таким образом, что исключает из этого списка другие предикаты [10, 112].

Предлагаемая здесь система позволяет начать с такого определения модальности, которое логически развертывается затем в классификацию модальных категорий, так что каждая из них выступает как необходимый частный случай общего принципа. Предварительно можно определить модальность как (1) такой способ суждения, который (2) характеризуется предикатом «мочь», (3) в самостоятельной форме либо в сочетаниях с предикатами «быть» и «знать, (4) и может выражаться как положительно, так и отрицательно (с частицей «не»).

Иными словами, модальность - это совокупность отношений и действий, описание которых необходимо включает предикат «мочь». Именно понятие «мочь» является общим элементом таких основополагающих модальных категорий, как возможное, необходимое и случайное (бытийные, или «онтические» модальности); предположение, уверенность и сомнение (познавательные, или «эпистемические» модальности). Вместе с тем выделение предиката «мочь» позволяет провести дальнейший модальный анализ и систематизацию таких понятий, как «способность» и «потребность», «разрешение» и «запрет», «принуждение» и «попущение», «воление» и «желание», «власть» и «любовь», «чудесное» и «должное», которые редко или вообще никогда не рассматриваются с модальной точки зрения.

Предикат «мочь» является центральным в определении модальной специфики суждений и всего круга модальностей - как онтических и эпистемических, включающих предикаты «быть» и «знать», так и чисто потенционных, основанных лишь на предикате «мочь» [18, 34]. 

1.2 Модальное значение возможности и невозможности и средства ее выражения

Модальное значение возможности и невозможности является, наряду со значениями необходимости и желательности, семантической разновидностью потенциальности. Семантика возможности характеризует ситуацию, ирреальную в настоящий момент, но имеющую предпосылки и условия для того, чтобы стать фактической. Модальность возможности представлена в высказываниях, отражающих не статическое «положение дел», а ситуацию со свернутой, скрытой динамикой: пока еще прямой связи между субъектом и его признаком не существует, но налицо «вызревание» этой связи, готовность к реализации: Я могу продвинуться по службе: начальник предложил новую должность («повышение» еще не состоялось, но имеет для этого необходимую предпосылку). Следует учитывать, что возможность - это лишь один из «сценариев» развития ситуации во времени, «быть возможным - это значит быть одной из альтернатив в «истории» действительного мира», например: Я могу продвинуться по службе, если не откажусь от предложения начальника (или если не подберут другую кандидатуру и т. п.).

Тем не менее ситуация возможности, как правило, актуализирует, выносит в коммуникативный фокус только один из возможных событийных векторов, одну из альтернатив [28, 77].

Внутренняя нестабильность «сжатой пружины» [28, 78], скрытая в семантике возможности, объединяет сферы ирреального и реального, предшествование и результат реализации. Этот динамический, векторный характер категории возможности находит отражение и в философском опеделении понятия возможности: «Возможность - объективная тенденция становления предмета, выражающаяся в наличии условий для его возникновения. Действительность - объекивно существующий предмет как результат реализации некоторой возможности». Возможность и действительность, таким образом, диалектически соотносятся как взаимопредполагаемые, но и - одновременно - взаимоисключающие сущности: в возможности угадываются черты будущей действительности, но, превращаясь в действительность, возможность отрицает самое себя, хотя часто ситуация действительности имплицирует и собственную «предысторию», «память» о метаморфозе возможное > действительное [28, 79]. Модальность возможности как объективная характеристика объективной действительности противостоит эпистемической (субъективной) возможности как субъективной оценке говорящего собственной осведомленности о предметной ситуации. Эпистемическая возможность - это допущение говорящим возможности связи между предикатными предметами при отсутствии достоверных знаний о ситуации (Может быть, он приедет).

Эпистемическая возможность является разновидностью субъективной модальности, она «накладывается» на основное модальное значение предложения, представляя собой «внешнюю модальную рамку». Возможность как ситуация объективно существующих предпосылок реализации связи между субъектом и предикатом утверждается говорящим, исходя из действительных (не предполагаемых) характеристик того или иного «положения дел»; «суждения объективной возможности требуют не менее позитивного знания, чем суждения действительности» [28, 81]: Он может внезапно приехать: это в его характере.

Как эпистемически возможная ситуация квалифицируется в том случае, «когда у говорящего нет точных знаний о ситуации, когда не исключаются разные ее исходы, ибо нет обстоятельств, препятствующих выбору одного из них» [28, 82]; ср.: Возможно, сейчас он придет, а может быть, задержится на работе.

О возможности чего-либо («положительной перспективе» развития ситуации) можно говорить только при допущении «отрицательного» варианта разрешения потенциальной ситуации («возможно р и возможно не р») [14, 81].

В свою очередь, допущение различного исхода потенциальной ситуации присутствует лишь в том случае, если реализация связи между предикатными предметами имеет проблематичный характер, сопряжена с какими-либо препятствиями. В противном случае для обозначения нефактического р употреблялась бы форма будущего времени. Ср.: Я узнаю. Я могу узнать (т. е. узнаю, хотя сделать это не так просто). Не случайно глаголы в форме будущего времени выступают в функции экспликаторов модального значения возможности, если контекст указывает на какие-то препятствия на пути осуществления р: Только объединившись, мы решим свои проблемы.

Итак, «идея препятствия» - это имманентная составляющая семантики возможности. В предложениях со значением возможности эта идея обычно затушевывается, вытесняясь семантикой, а в контекстах, представляющих ситуацию невозможности, указанная идея актуализируется, выступая в функции детерминирующего фактора. Детерминация возможности содержит ссылку на обстоятельства, содействующие реализации ситуации, детерминация невозможности называет факторы, ограничивающие осуществление связи между субъектом и признаком: фактор, способствующий возможности, - «возможно благодаря кому-, чему-либо» - и фактор, препятствующий возможности, - «невозможно из-за кого-, чего-либо» - могут сопоставительно оцениваться в контексте [28, 77].

Модальность возможности («благодаря чему-либо») и модальность невозможности («противодействия») могут эксплицироватся многообразными средствами контекста, в том числе получать выражение специализированными в этой функции лексемами.

Средство - «Прием, способ действия для достижения чего-л. Орудие, необходимое для осуществления какой-л. деятельности» [14, 225]

Для выражения этого вида модальности используются следующие средства:

? модальные глаголы, такие как мочь, может, смог, суметь, удаваться, успевать, успеть;

? предикативные прилагательные: способен, готов;

? предикативные напречия: можно, возможно, невозможно, нельзя;

? адвербиализованные существительные: есть возможность;

? глагольно-именные сочетания с зависимым словом: иметь возможность [18, 17].

Детерминация ситуаций возможности/невозможности наиболее отчетливо представлена в простых полипропозитивных предложениях, где детерминирующий фактор выступает в основной пропозиции, а модальное значение возможности «просматривается» в дополнительной. Детерминирующим фактором (не)возможности в таких предложениях эксплицируют лексемы: помочь - «Оказать какую-л. помощь, поддержку, избавить от затруднений»; способствовать - «Оказывать помощь, содействовать/Быть причиной, средством осуществления чего-л., делать возможным что-л.» ; содействовать - «Оказывать содействие, помогать кому-л. в чем-л.; способствовать» ; разрешить - «Позволить что-л. сделать, дать разрешение» ; позволить - «Дать позволение кому-л. или себе сделать что-л.»; дать - «сделать возможным для кого-л.»; мешать - «Быть, являться помехой, препятствием в чем-л.»; запрещать - «Не разрешать делать что-л.; воспретить»; блокировать - «4. Воспрепятствовать - препятствовать чему-л., не допустить - не допускать чего-л.»; препятствовать - «Мешать что-л. делать, служить препятствием кому-л., чему-л.»; преградить - «Загородив, сделать невозможным или затруднительным (движение, доступ)/ Воспрепятствовать чему-л» [28, 77].

Таким образом, реализация значения (не)возможности осуществляется преимущественно лексическими средствами. Частные значения возможности - `(не) иметь возможность выполнить действие (в связи с наличием объективных обстоятельств)', `(не) иметь право для выполнения действия', `(не) иметь способности к выполнению действия', `(не) быть в состоянии выполнить действие' - обычно представлены в плане выражения предложений лексическими элементами, предполагающими обязательную связь с инфинитивом. Существуют многочисленные варианты терминологического обозначения данных лексических средств: Ю.С. Степанов называет их «предикатами потенциальности», Н.С. Авилова относит модальные глаголы «к неактивным, статическим», Э.Я. Рудник называет глаголы модальной семантики «именами отношений», Л.А. Бирюлин трактует модальные слова «как операторы в отличие от зависимых от них глаголов-предикатов» и т.д [41, 101].

Наиболее приемлемым и признанным является включение всех модальных глаголов и предикативов в группу модификаторов (термин П. Адамца), причем к модификаторам относятся также неспециализированные средства выражения модальных значений, выступающие в модальной функции лишь в сочетании с инфинитивом, но имеющие иную сочетаемость, которая обнаруживает их немодальные (вещественные) значения. Таким образом, в число модификаторов МЗВ входят модальные и несобственно модальные средства. Первые имеют «чисто» модальную семантику и потому дискретно выражают МЗВ; вторые имеют ограниченную способность реализации МЗВ, при этом модальное значение осложнено конкретной семантикой несобственно модальных средств, т. е. представлено недискретно. Помимо лексических модификаторов, МЗВ реализуется рядом косвенных (имплицитных) средств, не включенных в структурную схему «модификатор + инфинитив». Это лексемы, семантическая структура которых содержит модальный «множитель»; отдельные грамматические формы, имеющие модальную функцию; определенные типы грамматических контекстов и стилистических фигур (что актуально для языка газет). Наиболее оптимально описание указанных разноуровневых средств может быть осуществлено с позиций функционально-семантического подхода [41, 101].

Функционально-семантический подход, при котором анализ языковых единиц направлен «как от семантики к средствам, так и от формы к функциям», позволяет интегрировать на семантической основе (на основе единства функции) «скрытые» в сложных закономерностях взаимодействия грамматики и лексики, грамматики и контекста, морфологии и синтаксиса» разнообразные языковые единицы. Поскольку модальность является одной из понятийных категорий, содержательный объем и план выражения которых не имеют взаимно-однозначных соответствий, постольку она может рассматриваться как система «разнородных языковых средств, способных взаимодействовать» для экспликации модальной семантики [41, 108].

Таким образом, модальность может быть преставлена «(если иметь в виду соответствующее содержание, рассматриваемое в единстве со средствами его формального выражения в данном языке)» как функционально-семантическая категория, структура которой основана на принципе функционально-семантического поля. Элементы в составе поля группируются в рамках координат «центр-периферия». Центр поля характеризуется сосредоточением специфических для данной категории признаков; периферия отмечена «разреженностью» базисных признаков, переходными случаями, меньшей употребительностью средств. Полевое структурирование осуществляется в направлении от центра к периферии, при этом следует учитывать «зыбкость» границ между зонами поля (ядро, или доминанта; ближняя периферия; дальняя периферия). Средства, способные дискретно или недискретно эксплицировать, объединяются в составе функционально-семантического поля модальности в микрополе возможности, центр которого образован максимальной интенсивностью признаков и регулярными, специализированными средствами их обнаружения, а периферия представлена меньшей специализированностью и регулярностью употребления экспликаторов возможности.

Глава II. Типы средств выражения модальности возможности и невозможности на примере художественных текстов И. Грековой

2.1 Средства выражения модальности составляющие ядро микрополя возможности и невозможности в текстах И. Грековой

К ядерным (центральным) конституентам поля возможности и невозможности относятся высокочастотные лексемы со специализированной семантикой, которые имеют «зеркальные ассоциации, а в словарях толкуются через друг друга» [12, 144]. В художественных произведениях И. Грековой в рамках описываемого нами поля, средствами его выражения являются модальные глаголы, предикативы, глагольно-именные обороты; все они выступают в сочетании с зависимым инфинитивом.

а) Мочь

Доминантное положение среди модальных модификаторов возможности и невозможности в прозе И. Грековой занимает глагол мочь, частотность реализаций которого составляет около 60% от общего числа конструкций с модальным значением (представленным как эксплицитно, так и имплицитно). Модификатор мочь, выступая в различных контекстах автора, способен передавать весь спектр модальной семантики ситуации возможности. Однако чаще он эксплицирует значение внутренней возможности «Быть в состоянии, в силах что-либо сделать»:

(1). Руки заняты, голова свободна, никто рядом не бубнит, и можно думать о чем угодно, хоть о сегодняшней конференции.

(2). Кусок лежит на языке и медленно тает, а ложка уже идет за другим, и опять, и опять, и вот уже видно дно, и радость кончается, но не совсем, потому что можно еще высунуть язык и, упираясь носом в тарелку, вылизать ее дочиста.

(3). Постепенно Вика росла, белела, крепла, и ручки у нее были уже не красные, судорожные, а просто тоненькие, детские ручки, на которых при большом желании можно было разглядеть даже ямочки.

Частное значение «быть в состоянии, в силах что-л. сделать» может дифференцироваться в соответствии с основными значениями полисеманта состояние (настроение, здоровье, финансы): «не быть в состоянии выполнить действие по причинам психического (физического, финансового) характера», причем психические факторы чаще других определяют возможности субъекта:

(4). В старости мы хотели бы быть как все, но уже не можем.

(5). Мы не можем себе этого позволить. Я - солдат. Жизнь кочевая, сегодня здесь, завтра там. А о международном положении ты забыла? В любую минуту может вспыхнуть война. Тут не до пеленок.

Глагол мочь представляет и другое значение внутренней невозможности -

«не иметь способность выполнить действие». Эта способность связывается в контексте с определенными качествами, свойствами, умениями субъекта:

(6). Начальство пожимало плечами: почему человек не может честно работать на том месте, куда его назначили? Вечно что-то нужно этому Ларичеву. Деловых качеств - ноль, а самомнения - уйма.

(7). Галя, сколько раз вам нужно повторять: не можете запомнить записывайте.

(8). Писать он не может. Он будет думать свои воспоминания. Про себя.

В целом употребления модификатора мочь в значении «уметь» довольно редки, что обусловлено «экспансией» других лексических средств в выражении значения «уметь, быть мастером». Встречаются случаи, когда модальное значение возможности допускает проникновение иронии в контексте. В таких случаях в контексте сталкиваются речевые приметы, производя тем самым эффект «оксюморона»:

(9). Голос свиней - странное хрюканье, которое не может быть названо приятным, даже когда выражает довольство и душевный покой.

Емкость модальной семантики, обеспечивающая «ядерное», центральное положение глагола мочь в составе микрополя возможности и невозможности, делает модификатор мочь универсальным средством представления любых оттенков модальных значений, в том числе и значений внешней возможности: «(не) иметь возможность выполнить действие (в связи с наличием объективных обстоятельств)», «(не) иметь право для выполнения действия»:

(10). В вагоне можно было только стоять; ноги, ноги, ноги свисали с верхних полок.

(11). Можем ли мы воспитывать молодежь на таких правах, я вас спрашиваю, Александр Петрович?

В целом, сопоставление в произведениях И. Грековой количества репрезентаций с глаголом мочь семантики возможности и невозможности явно свидетельствует о статистическом превосходстве значения невозможности, особенно в кругу значений внешней возможности:

(12). Ни один человек, даже гениальный, не может все знать по определению.

(13). Ведь человек не может в себе что-то разрушить - даже страх, - не повредив себя самого.

Есть примеры модальных значений с оттенком «сомнения и противоречия»:

(14). Особенно удаются уважаемому Александру Петровичу (опять!) образы борьбы за перевыполнение плана, против бюрократизма и волокиты. Однако не со всеми образами мы можем согласиться.

(15). Не странно ль, что зовут вас Вера? Неужто можно верить вам?

(16). Не может быть, чтобы весь интернат, сотни две детей, перестали кормить! Но память твердила: да, перестали.

Видовой коррелят глагола мочь - модификатор смочь - может употребляться в контекстах, где мочь и смочь являются взаимозаменяемыми; ср.: Я мог бы прийти - смог бы прийти. Однако модификатор смочь имеет отличительные семантические черты, важнейшая из которых связана с особенностями функционирования формы прошедшего времени смог, имеющей в семантической структуре значение результатаивности:

(17). А и слаба же ты, жизнь! Била, била, а так и не смогла убить в этом лице красоту.

(18). Читая эти листы, я, к своему огорчению, не смогла найти в них почти ничего нового.

(19). Если бы она твердо верила в бога, я бы может быть, смогла ее переубедить.

б) Невозможно

Объективированный, «обезличенный» характер невозможности передается антонимичным предикативу можно модальным наречием невозможно, причем присутствие субъекта в семантике предложений с невозможно становится еще более «призрачным», чем в конструкциях с можно:

(20). Ради него я сама согласилась бы постареть! Но поскольку это невозможно, придется мириться с разницей лет.

(21). Кончалось всегда тем, что из-под спуда появлялись какие-то диковинные, давно забытые книги и не заглянуть в них было попросту невозможно.

(22). К сожалению, в настоящий момент это невозможно, - ответил тот магнитофонным голосом. - Член-корреспондент Академии наук профессор Лагинов, вероятно, прибудет несколько позже.

(23). Вовка все время хотел есть, и накормить его досыта было вообще невозможно.

Доминирующим в любых контекстах с невозможно является модальное значение возможности, обусловленное внешними детерминирующими формами.

в) Нельзя

Синонимом предикатива невозможно является безлично-предикативное слово нельзя, встречающееся в контекстах несколько чаще, чем невозможно. Кроме того лексический экспликатор невозможности нельзя отличается большим диапазоном модальной семантики, реализуя, как минимум, два частных модальных значения возможности: «Нет возможности; невозможно» и «Не разрешается, не дозволено»:

(24). Знаешь что, Маша, - сказала однажды Вера, - больше так жить нельзя.

Предикативы невозможно-нельзя могут, сополагаясь, семантически «контактировать» в контексте. При таком взаимодействии яснее видны различия в оттенках значений:

(25). Манипулировать людьми нельзя. Более того, это невозможно.

ср.: нельзя - `нехорошо, не следует'; невозможно -`нет возможности'. При функционировании сочетаний нельзя (невозможно) + инфинитив возможен эллипсис инфинитива и даже всего оборота с модальным значением.

(26). И будут держать на привязи, потому что милиции то нельзя, это не положено.

г) Иметь возможность

В число лидеров по частотности экспликации модального значения возможности в текстах И. Грековой входят спецализированные в модальной функции глагольно-именные обороты в сочетании с инфинитивом (или девербативом). Речь идет о сочетаниях типа «иметь (дать, получить...) возможность + инфинитив», иногда место инфинитива занимает отглагольное существительное (обычно генитив с предлогом для): есть возможность для поездки. Глагольный компонент в сочетаниях с существительным возможность способен актуализировать различные указания, детализирующие и уточняющие характер возможности (элементарная констатация; указания на источник или характер возникновения возможности; на реализованное / нереализованное модальное значение возможности).

(27). Каждая ценила возможность прийти к Вере Платоновне со своими горестями, выплакаться, пожаловаться на судьбу, что называется, «поделиться». Ох, любит «делиться» русское женское сердце!

(28). Правила предусматривают возможность высказаться всем желающим, - дал справку ученый секретарь.

д) Способен

Среди примыкающих к ядру средств выражения модального значения возможности и невозможности - предикативное прилагательное способен, специализирующееся на экспликации значений внутренней возможности, в первую очередь на выражении ситуации возможности, обусловленной внутренними качествами, умениями, навыками, знаниями субъекта:

(29). Единственное, на что он был бы способен, это «не издавать звуков и дышать с закрытым ртом».

(30). Я просто не способен обслужить всех желающих, мне это не интересно даже экономически

(31). Нет, на это он был неспособен. Крал только ничье, а курица явно была чья-то.

Описанные выше экспликаторы модального значения возможности и невозможности мочь, можно, нельзя, невозможно, иметь возможность, способен составляют ядро ФСП возможности и имеют исключительный функциональный вес.

Ряд других модификаторов, в силу их меньшей частотности и вследствие специализированности на выражении только какого-либо одного из частных значений возможности или невозможности, следует отнести к пограничной зоне ядра или так называемой ближней периферии микрополя возможности/невозможности.

2.2 Средства выражения ближней периферии микрополя возможности и невозможности

Средства выражения ближней периферии микрополя возможности-невозможности представляют как собственно модальные, так и косвенно модальные модификаторы. Такое неравноправное «соседство» в рамках рассматриваемой зоны поля специализированных и косвенных средств выражения модального значения обусловлено тем, что оценка их функциональной роли проводится с учетом нескольких признаков. В ряде случаев обнаруживается, что по одному критерию данный компонент функционально-семантического поля может претендовать на центральное положение в структуре поля, а по другому он оттесняется на периферию.

а) Вправе

Ограниченность функционирования предикатива (не)вправе, специализированного на экспликации частного значения объективной возможности «иметь право, основания», также вызвана его стилистической маркировкой:

(32). Хотя по своему положению я была не только вправе, но и обязана читать все.

(33). Вправе ли я ее судить? Сказано: «Не судите, да не судимы будете». Неверно. Все мы судим, и все судимы.

(34). Как это можно: решать за другого? Человек сам вправе распоряжаться своим будущим.

б) Осмелиться - ... бояться

Ограниченный характер функционирования модальных модификаторов может быть связан не только с их стилистической окрашенностью. Он может определяться узостью семантики. Так, в числе средств дискретного выражения модального значения возможности/невозможности низкой частотности выделяется группа глаголов, представляющих частное значение внутренней возможности/невозможности «(не) иметь смелость выполнить действие» в соответствии со своей семантикой и прозрачной внутренней формой. Это модификаторы осмелиться, сметь, посметь, отважиться, дерзнуть:

(35). Откуда уж она деньги добывала, чтобы кормить всех, и нас в том числе, - не знаю. Боюсь, что по-старому спекулировала.

(36). Ох, беда! Зачем ты ему водку носишь? - Боюсь, обидится, уйдет.

(37). Верочка улыбается всеми белыми своими зубами, голубыми глазами, светлыми кудряшками-перманентом (остриглась, сделала завивку, при Шунечке не посмела бы).

в) Умудриться

Значение внутренней возможности, связанной с умениями, способностями производителя действия, представляют модальные модификаторы умудриться, ухитриться (исхитриться), изловчиться, приладиться, приспособиться, приноровиться, корневые морфемы которых указывают своим значением на соответствующий характер качеств субъекта, выступающий детерминирующим фактором возможности. В контекстах с этими глаголами обычно представлен и «фактор препятствий, помех» на пути осуществления возможности:

(38). Правда, скоро такую практику пришлось прекратить: однажды Матвей, оставленный в одиночестве, ухитрился выбраться из кровати.

(39). В казарме давали отбой в десять, но Тюменцев приспособился читать втихаря у себя под одеялом, освещая книгу карманным фонариком.

г) Научиться

Это модальное слово возможности реализует значение «приобрести навыки, умение делать, понимать, чувствовать что-л.» и подчеркивает не имманентный, а приобретенный характер умений:

(40). Скоро я научился так рисовать, чтобы было красиво.

(41). Он научился раздобывать спирт, якобы для промывки приборов, разводить водой, вливать в ненавистные глотки.

Антонимичный модификатор разучиться - «утратить навыки, умение делать что-л.» - представляет, в отличие от научиться, ситуацию отсутствия

контроля субъекта над осуществлением действия:

(42). Глядя на формулу, он мычит, берет карандаш - пером писать он, в сущности, так и не научился - и начинает орудовать.

(43). А вот играть по нотам он так толком и не научился. Зачем это было, если он мог все что угодно сыграть по слуху?

д) Трудно - легко

Выразителями модального значения возможности выступают слова трудно, сложно, просто, легко, немыслимо и т. п. Названные предикативные наречия реализуют как значение внутренней возможности: «о недостатке или отсутствии физических, душевных сил, каких-л. способностей для выполнения чего-либо», «о наличии каких-либо затруднений, помех для осуществления чего-л., выполнения какого-л. действия», в предложениях, где называется не само действие, а как бы только его возможность, эта возможность взвешивается и получает оценку, т. е. эти безличные предложения передают значения, «приближающиеся к модальным, но с дополнительной экспрессивной оценкой:

(44). Видите ли, природа человека такова, что ему трудно устоять перед большими деньгами.

(45). Самое трудное - ведро на пятый этаж. Вода тяжелая, плещется, сразу замерзает на ступенях - местами они похожи на ледяную горку, так бы и съехал вниз на заду, но нельзя - надо нести ведро.

По семантике трудно сближается с невозможно, однако трудно, указывая на значительное ограничение возможности, не исключает последней, а лишь акцентирует факт «столкновения» воли субъекта совершить действие с противодействием обстоятельств.

е) Модальный потенциал глагольных лексем в изъявительном наклонении

Как известно, в глагольной семантике может акцентироваться та или иная сторона ситуации действия (субъект, объект, сам процесс, цель, средство, результат) при редукции других компонентов схемы действия (принцип избирательности при номинации). В ряде случаев характер указанной асимметрии обусловливает модальную «заряженность» глагольной лексемы.

Группа таких глаголов многочисленна и может быть подвергнута внутренней дифференциации со стороны генезиса способностей, умений субъекта и со стороны содержания этих умений. Например, глаголы типа научиться, поднатореть, натренироваться указывают, что появление способностей выполнить действие имеет внешний источник; глаголы запутаться, обойтись (обходиться) имплицируют значение внутренней возможности «быть в состоянии». Сходное значение представляют лексемы победить, одолеть, преодолеть, разделаться, осилить, побороть, справиться, сладить и т. п. Эти глаголы представляют два основных значения: а) «найти в себе силы, смочь подавить, заглушить в себе какое-л. физическое ощущение или чувство, желание»; б) «оказаться победителем в борьбе с чем-л. (с какими-л. трудностями, препятствиями».

(46). Ларичеву удалось наконец раздобыть долгосрочный кредит, получить разрешение разобрать на кирпич пару разрушенных зданий - не так далеко от участка, но и не так близко.

(47). Некоторые курсы он уже одолел и разбирался в них не хуже ведущих преподавателей, другие надо было еще одолевать.

2.3 Средства выражения дальней периферии микрополя возможности и невозможности

Хотя границы между ближней и дальней периферией функционально-семантического поля подвижны и неопределенны, тем не менее условную демаркационную линию можно провести, руководствуясь критерием «лексическая экспликация модального значения возможности/невозможности» - «грамматическое выражение средств модального значения возможности/невозможности». Типы грамматического контекста имеют ограниченную способность к передаче ситуации возможности. Характер этой ограниченности может быть разноплановым: семантическим, формально-грамматическим (например, некоторые глаголы в изъявительном наклонении способны актуализировать модальное значение возможности лишь в определенных аспектуально-временных рамках; «наведение» модальной семантики находится в зависимости и от определенных типов сложных конструкций). Наконец, можно говорить об ограниченности в регулярности выражения модального значения возможности/невозможности невербальными средствами и о явной стилистической отнесенности разнообразной разговорной (и маргинальной) лексики, могущей выступать экспликатором модального значения возможности/невозможности лишь в коммуникативных ситуациях особого рода.

Первым типом грамматического контекста следует указать формы глагольного наклонения. Изъявительное наклонение, выступающее в качестве экспликатора объективной (реальной) модальности, может в то же время передавать дополнительные, а именно - модальные значения. В этой связи следует указать на формы:

а) Будущее время

(48). Вялые протесты ничего не изменят. Только решение суда еще может исправить положение.

(49). Ведь бывает, что просто голоса не совпадают и кто-то заявляет: я при всем желании не спою.

Экспликация модального значения возможности/невозможности в приведенных примерах обеспечивается благодаря «резонансу» футуральной семантики времени и значения потенциальности как базового компонента. Заметим, что формы будущего времени реализуют значение возможности лишь в тех случаях, когда осуществление нефактического действия представляется проблематичным.

б) Форма 2-го лица единственного числа настоящего-будущего времени

(50). Но ради денег чего не простишь…

(51). А обойдешься без спиртного - меньше расходов.

Эти средства, отмеченные высокой частотностью, выражают, как правило, значение невозможности, не соотнесенное с конкретным субъектом.

в) Форма настоящего времени, выступающая в функции выражения постоянного потенциального умения или представляющие модальное значение возможности/невозможности с оттенком обычности действия:

(52). Ему столько лет, сколько люди в принципе не живут.

г) Частицы едва не, чуть не, все-таки, -таки

С частицами чуть (было) не, едва не строятся предложения «со значением близкого к выявлению, но не выявившегося признака», что соответствует модальному значению нереализованной, но имевшей место в прошлом возможности:

(53). Танцевала в самодеятельности, проявила способности, имела успех; одно время танцы чуть было не перевесили астрономию, но в девятом классе Люда начала очень быстро расти, стала выше всех в школе.

(54). Возможно там - если чуть отойдешь от реки, где ветер всегда подувает, шагнешь в тайгу - целые полчища.

(55). Зимою заклеенные окна хоть чуть и умеряли шум; летом он становился невыносимым.

(56). «Мама, скажи все-таки, он - мой отец?» - шептала она про себя, но вслух спросить не решалась.

д) Специфические экспликаторы значения возможности или невозможности

Эта группа средств включает в себя фразеологические обороты и стилистические фигуры как имплицитный способ выражения, которые представлены изобразительно-выразительными средствами: параллелизмом в построении предложений, эвфемизмами и риторическими вопросами.

Фразеологизмы широко используются И.Грековой, при этом на первый план выдвигается образно-эмоциональное значение устойчивых оборотов, т. е. значение возможности, представляемое фразеологизмами, осложнено экспрессивным эффектом. Фразеологические единицы, выступающие экспликаторами модального значения возможности/невозможности, объединены присутствием в значении семы «(не)возможность»: ума не приложу - «не могу, не в состоянии сообразить, понять, догадаться о чем-л.», слова не идут с языка - «не хватает решительности сказать что-л.», шагу нельзя ступить - «невозможно самостоятельно, свободно сделать что-либо», «невозможно обойтись без чего-либо», руки развязаны - «кто-то имеет полную свободу поступать как-либо» и т. д. Напр.:

(57). И как это мне придумалось такое? Ума не приложу. Стихов я никогда после ранней юности не писал.

(58). Я ведь вас сперва не узнал. Смотрю - знакомое лицо. А где видел - ума не приложу. Спасибо, вы напомнили.

(59). А у него в то время оказались развязаны руки, чем она не замедлила воспользоваться.

Cвоеобразные стилистические фигуры выстраиваются в контексте при замене однозначно интерпретируемых модальных модификаторов на своего рода эвфемизмы:

(60). Товарищи, не будем терять время, в выяснении кто тут прав еще предстоит разобраться.

Среди эвфемизмов следует выделить междометие увы, которое в отдельных контекстах выступает не только в своей традиционной функции выразителя чувства сожаления, печали, но и невербально сигнализирует о фактической информации: о невозможности совершить действие, желательное субъекту:

(61). Могло ли это помочь? Увы.

(62). Трудовой героизм Виктора Андреевича ни в каких слоях, увы, не находил сочувствия...

(63). Увы, моя дорогая, - говорила Маргарита Антоновна, - тут ничем не поможешь.

Определенную роль в невербальном выражении модального значения возможности/невозможности играют риторические вопросы:

(64). На что она в конце концов стала похожа?

В данном примере риторический вопрос выполняет функцию значения «эмоционального утверждения невозможного».

Заключение

Ситуативная модальность, характеризуясь полифункциональностью, заключающейся в наличии пропозициональной (номинативной) функции, которая реализуется на уровне языка в рамках высказывания, коммуникативной (прагматической) функции, которая направлена на выявление целевой установки речи, а также субъективно-оценочной функции, которая отчетливо выступает на уровне текста, является важным структурно-содержательным компонентом функционально-семантической категории модальности.

Реализуясь в значениях возможности, невозможности, имеющих свои собственные средства выражения и образующих соответствующие функционально-семантические микрополя, ситуативная модальность отражает через их посредство диалектически сложный и многообразный характер отношений содержания высказывания с внеязыковой действительностью с точки зрения ситуации возможности, невозможности этих отношений и тем самым конкретизирует, семантически «расшифровывает» ядро функционально-семантической категории модальности - объективную модальность.

Предпринятый нами функционально-семантический анализ ситуативной модальности при ее реализации в художественных текстах И. Грековой позволяет сделать ряд обобщений и выводов.

План выражения ситуативной модальности в современном русском языке имеет типологическую основу, обусловленную универсальным характером функционально-семантической категории модальности.

В текстах произведений И. Грековой план выражения модальности возможности/невозможности представлен системой разноуровневых средств организованных по полевому принципу типа «центр -- периферия».

При этом общим для микрополей модальности возможности/невозможности в текстах является то, что ядерную, центральную зону и значительную часть периферии занимают лексические модификаторы (модальные глаголы и предикативы), функционирующие в составе специализированных сочетаний с зависимым субъектным инфинитивом.

Так, ядерную часть рассматриваемых микрополей занимают собственно модальные лексические конституенты, характеризующиеся модальной емкостью, стилистической немаркированностью и высокой степенью частотности. В микрополе возможности/невозможности это модальные глаголы мочь, смочь, суметь, предикативные прилагательные способен, готов.

Периферийная часть рассматриваемых микрополей содержит широкий набор собственно модальных и несобственно модальных глаголов и предикативов, а также глагольно-именных сочетаний, эксплицирующих конкретные частные значения ситуативной модальности.

Вместе с тем типологическая основа структуры микрополей ситуативной модальности не исключает наличия внутриязыковых особенностей в выражении ее составных значений, обусловленных в первую очередь спецификой исторического развития грамматического строя и семантической системы рассматриваемых языков.

К числу таких особенностей относится прежде всего количественное различие в наборе периферийных экспликаторов значений ситуативной модальности в отдельных микрополях ситуативной модальности.

К важным индивидуальным особенностям микрополей ситуативной модальности относится различие в функционировании имплицитных (невербальных) средств, способных актуализировать модальную семантику ситуации.

Так, анализ показал, что имплицитные (безмодификаторные) средства выражения модальности: отдельные группы глаголов в форме изявительного наклонения, конструкции с независимым инфинитивом, риторические вопросы и др. - характерны для реализации значений ситуативной модальности. Но случаи имплицитного способа выражения указанных значений в текстах произведений немногочисленны и зафиксированы нами в основном при реализации модального значения невозможности.

Функционально-семантический анализ модальности возможности-невозможности, предпринятый нами на материале текстов И. Грековой, отнюдь не исчерпывает всех проблем соответствующего изучения ситуативной модальности, но, как нам кажется, открывает перспективы дальнейших исследований, одним из объектов которых может быть авторская модальность в вышеназванных и в других произведениях И. Грековой, творчество которой весьма последовательно направлено на модально-оценочную характеристику как отдельного человека, так и мира в целом.

Библиография

Художественная литература

1. И. Грекова. Без улыбок // На испытаниях: Повести, рассказы. М.:Сов.писатель,1990. С.434-467