Графическое освоение новейших заимствований как редакторская проблема

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Филологический факультет

Кафедра русского языка

ГРАФИЧЕСКОЕ ОСВОЕНИЕ НОВЕЙШИХ ЗАИМСТВОВАНИЙ КАК РЕДАКТОРСКАЯ ПРОБЛЕМА

Выпускная квалификационная работа

на соискание степени магистра филологии

Автор: Хабарова Дарья Юрьевна

Научный руководитель: старший преподаватель

С.В. ДРУГОВЕЙКО-ДОЛЖАНСКАЯ

Рецензент: кандидат филологических наук,

старший научный сотрудник

Института лингвистических исследований РАН

Е.Н. ГЕККИНА

Санкт-Петербург

2011

Оглавление

Введение

Глава 1. Теоретические основы освоения заимствованных слов

1.1 Этапы письменного освоения иноязычного слова

1.2 Основные понятия графики

1.3 История становления норм

1.4 Заимствования в русском языке

1.5 Методы графического освоения заимствований

Глава 2. Употребление буквы э

2.1 История употребления графемы э в русском языке

2.2 Оппозиция е - э в современном русском письме

2.3 Анализ собранных данных

2.3.1 Слова с вычленяемым компонентом

2.3.2 Оппозиция е - э в конце cлова

2.3.3 Э после гласных

2.3.4 Соотношение рекомендаций лингвистов с узуальными предпочтениями

2.4 Выводы

Глава 3. Удвоенные согласные

3.1 Употребление двойных согласных в современном русском языке

3.2 Анализ собранных данных

3.2.1 Противоречия в оформлении заимствований

3.2.2 Заимствования с устоявшимся графическим оформлением

3.3 Выводы

Глава 4. Выбор кириллической графемы для передачи звука иностранного языка

4.1 Анализ собранных данных

4.1.1 Выбор между графемами а, е, э

4.1.2 Слова с вычленяемыми компонентами

4.1.3 Заимствование аббревиатур

4.1.4 Заимствования из японского языка

4.1.5 Передача английских аффиксов -or, -er

4.1.6 Графическая передача немых и труднопроизносимых звуков

4.2 Выводы

Глава 5. Передача йота в заимствованных словах

5.1 Обозначение йота в русском письме

5.2 Анализ собранного материала

5.2.1 Неустоявшиеся написания

5.2.2 Устоявшиеся написания

5.2.3 Йот в интервокальном положении

5.2.4 Йот перед согласными

5.3 Выводы

Заключение

Библиография

• Введение
• письменный иноязычный слово кириллическая графема

В конце ХХ - начале ХХI вв. в русский язык хлынула волна иноязычной по происхождению лексики, которая стала активно употребляться во всех стилях и жанрах письменной речи. В связи с этим носители языка постоянно сталкиваются с необходимостью передавать при помощи кириллических букв такие новейшие заимствования, которые еще не получили постоянной «прописки» в нормативных словарях. В условиях, когда основной национальный «орфографический закон» - «Правила русской орфографии и пунктуации» - отстал от реальной языковой ситуации более чем на полстолетия, пишущему остается ориентироваться лишь на собственное «языковое чутье», вследствие чего оказывается, что в современной практике письма «употреблению иноязычных слов свойственна орфографическая нестабильность, выражающаяся в одновременном функционировании на письме графических вариантов слов» [Нечаева 2008: 4]. Например: имейл, имэйл, е-мейл и е-мэйл `электронное сообщение'; риелтор, риэлтор, риелтер, риэлтер, риелтэр и риэлтэр `посредник при продаже и покупке недвижимости'; экшен, экшэн и экшн `жанр киноискусства' и т. п.

Подобная вариантность свойственна в том числе и тем участкам правописания, которые, казалось бы, регулируются действующими правилами. Например, согласно действующим правилам, э после твердого согласного следует употреблять лишь в таких именах нарицательных, как мэр, пэр, сэр, а также в производных от имен собственных (тэтчеризм). Однако современная письменная практика представляет немало орфографической вариантности и в этой области (например, при графическом оформлении новейших заимствований типа квест, слеш, треш и др.).

Оформление многих новейших заимствований противоречит не только правилам русской орфографии, но и принципам графики (например, в случаях употребления буквы й в положении между гласными: секвойя, папайя и т. п.). Тогда как, по замечанию В. Ф. Мейерова, «системность любой графики как раз и проверяется ее способностью непротиворечиво передавать любое чужое слово, если возникла в нем потребность» [Мейеров 1988: 115].

Объектом данного исследования являются лексические неологизмы иноязычного происхождения конца ХХ - начала ХХI века, графическому оформлению которых свойственна вариантность.

Цель работы: выявить основные тенденции в графическом оформлении новейших заимствований; в соответствии с этим выработать рекомендации по графическому оформлению новейших заимствований в тех случаях, где это возможно.

Эта цель определяет следующие задачи исследования:

1) выявление новейших заимствований;

2) дифференцирование круга проблем, которые находятся в фокусе направленного внимания носителей языка;

3) типизация случаев графической вариативности при передаче новейших заимствований;

4) анализ вариативности графического оформления новейших заимствований;

5) выявление возможных мотиваций написания и рассмотрение вопроса о приоритетности некоторых из них в случаях их стихийной конкуренции в письменной практике;

6) соотнесение орфографической регламентации (рекомендаций словарей) с письменной практикой;

7) изучение основных тенденций в освоении заимствований;

8) по возможности, выработка рекомендаций по графическому оформлению новейших заимствований.

Методы исследования. В работе используются синхронно-описательный и частично диахронно-сопоставительный методы; применяется метод лингвистического наблюдения с элементами фонетического, морфемного и словообразовательного анализа, а также метод количественного анализа узуальных словоупотреблений.

Практическая значимость работы заключается в возможности использования полученных результатов в процессе орфографической кодификации новых слов, в выработке рекомендаций для пишущих по орфографической передаче заимствований, следствием чего может быть сокращение орфографического разнобоя.

Проблема графического оформления новейших заимствований уже рассматривалась работах Л. П. Крысина, И. В. Нечаевой, Н. А. Еськовой, В. Ф. Мейерова, А. Б. Суперанской и др.

Так, И. В. Нечаева выделяет следующие проблемы, связанные с графическим освоением новейших заимствований:

а) е/э после твердого согласного и

б) после гласных,

в) удвоение согласных, а также

г) слитные / дефисные написания [Нечаева 2009: 217].

Однако тот же исследователь отмечает, что «к настоящему времени проблема правописания заимствований продолжает оставаться нерешенной - как в аспекте частных орфографических проблем, так и в целом. Как самостоятельный аспект орфографии письменное освоение иноязычной лексики изучено очень мало» [Нечаева 2008: 24].

На основании пронализированного нами материала к этому кругу проблем можно добавить:

д) выбор кириллической графемы для передачи звука иностранного языка,

е) передача звука /j/ в заимствованных словах.

Сразу оговоримся, что в данной работе не будут рассматриваться проблемы, связанные с выбором между слитным, дефисным и раздельным написанием, так как подобные написания подчиняются иному принципу орфографии (лексико-морфологическому), то есть решение вопросов о выборе контакта/дефиса/пробела базируется на особых теоретических основаниях, которые требуют отдельного осмысления. Однако приведенная в нашем исследовании статистика запросов интернет-пользователей в справочные службы русского языка отчасти позволяет судить о том, какую долю от общего числа вопросов, касающихся графического оформления новейших заимствований, занимают вопросы, посвященные проблемам слитного/раздельного/дефисного написания этой группы лексики.

Материалом для исследования послужили 570 лексических единиц иноязычных заимствований, написание которых вызывает затруднение у носителей современного русского языка.

Источником материала послужил, в первую очередь, архив справочной службы интернет-портала «Культура письменной речи» (www.gramma.ru). Рекомендации специалистов www.gramma.ru сравнивались нами с ответами на запросы интернет-пользователей сайта www.gramota.ru, данными поисковой службы yandex.ru, а также с рекомендациями орфографических словарей (включая список дополнений к 4-му изданию «Русского орфографического словаря») и словарей заимствованных слов. Кроме того, для анализа были привлечены некоторые иные новейшие заимствования, собранные в процессе словарной работы с помощью Интернета и прочих средств массовой информации.

О материалах для исследования:

Культура письменной речи (www.gramma.ru) - интернет-портал, созданный в мае 2001 года группой энтузиастов, ядро которой составляют преподаватель русского языка и литературы гимназии № 405 Санкт-Петербурга С. П. Белокурова, преподаватель кафедры русского языка СПбГУ С. В. Друговейко-Должанская, которая одновременно является и членом Орфографической комиссии РАН, специалист в области информационных технологий, программирования и веб-дизайна, кандидат технических наук. А. А. Белокуров и старший научный сотрудник ИЛИ РАН кандидат филологических наук Е. Н. Геккина. Задача проекта формулировалась его создателями как «помощь в овладении нормами современного русского литературного языка и навыками совершенствования устной и письменной речи, создания и редактирования текста». Поэтому с первого же дня работы на сайте начала действовать справочная служба, в архиве которой ныне содержится более 12 000 статей.

За время, прошедшее со дня появления «Культуры письменного речи» на интернет-просторах, портал стал одним из наиболее популярных (согласно статистике «Яndex», он занял одно из первых мест среди филологических ресурсов Рунета) и получил множество наград, среди которых пять Золотых кубков Международной ассоциации веб-мастеров и дизайнеров, две Национальные интернет-премии в номинации «Образование и наука» (конкурс проводится Российской академией Интернета при поддержке Федеральной целевой программы «Электронная Россия»), дипломы Всероссийского конкурса образовательных ресурсов Интернета «Образование в Рунете» (конкурс проводится Международной благотворительной организацией Институт «Открытое общество» совместно с Министерством образования Российской Федерации и Федерацией интернет-образования при участии ГосНИИ информационных технологий и телекоммуникаций «Информика», Российской академии Интернета и Ассоциации «Интернет-социум»); Всероссийского конкурса работников электронных средств массовой информации (телевидение, радио, Интернет) «За образцовое владение русским языком в профессиональной деятельности» (конкурс проводится Федеральным агентством по печати и массовым коммуникациям). В ноябре 2009 г. сайт «Культура письменной речи» стал лауреатом VI Всероссийского конкурса работников электронных СМИ «За образцовое владение русским языком в профессиональной деятельности» в номинации «Слово о русском языке» (учредитель конкурса - Федеральное агентство по печати и массовым коммуникациям).

Справочно-информационный портал «Русский язык» (www.gramota.ru) создан по рекомендации Комиссии «Русский язык в СМИ» Совета по русскому языку при Правительстве Российской Федерации, функционирует при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям. Научно-публицистическая деятельность портала координируется редакционным советом, который возглавляет Ю. Е. Прохоров - доктор педагогических наук, доктор филологических наук, профессор, ректор Государственного института русского языка им. А. С. Пушкина, вице-президент РОПРЯЛ.

Ответы на запросы пользователей порталов www.gramma.ru и www.gramota.ru зачастую существенно отличаются: если специалисты справочной службы www.gramota.ru ориентируются, главным образом, на «Русский орфографический словарь» (под ред. В. В. Лопатина), который имеет статус академического, тогда как лингвисты www.gramma.ru не склонны слепо доверять этому изданию и в своих ответах приводят развернутые аргументы в пользу того или иного варианта написания иноязычного слова. В результате оказывается, что точки зрения специалистов-филологов на проблему написания того или иного из новейших заимствований далеко не всегда совпадают.

Выявленные методом сплошной выборки по архиву справочной портала www.gramma.ru заимствованные слова, написание которых составляет проблему для современных носителей русского языка, как правило, еще не зафиксированы нормативными словарями (в том числе и словарями иностранных слов). Но зачастую даже словарная фиксация еще не свидетельствует о том, что вопрос о графической форме того или иного иноязычного слова можно считать решенным окончательно.

Ибо, по мнению Н. В. Николенковой, «на сегодняшний день у нас нет единого орфографического словаря, одобренного всем филологическим сообществом»: рекомендацию одного из академических филологических институтов РАН имеют сразу два словаря: Орфографический словарь русского языка Н. В. Соловьева и Русский орфографический словарь под ред. В. В. Лопатина [Николенкова http://www.gramma.ru/KOL/?id=1.38].

Охарактеризуем более подробно эти и другие справочные издания, которые были использованы в данном исследовании.

1) Русский орфографический словарь / под ред. В. В. Лопатина - М.: АСТ Пресс, 2005. - 960 с.

Словарь подготовлен в Российской академии наук Институтом русского языка им. В. В. Виноградова. Издание является наиболее полным из существующих орфографических словарей русского языка. Оно отражает состояние русской лексики к концу XX - началу XXI века. По сравнению с «Орфографическим словарем русского языка», выходившим в 1956 - 1998 гг. (издания 1 - 33), словник Русского орфографического словаря значительно расширен (со 100 до 180 тыс. единиц).

При этом «академический» словарь под ред. В. В. Лопатина вызвал немало критики, связанной, например, с неоправданным увеличением словника, с корректировкой некоторых написаний в переиздании.

2) Соловьев Н. В. Орфографический словарь русского языка. - М.: АСТ, 2003. - 1008 с.

Это издание отражает более традиционный подход (в том числе и к составлению словника), нежели «Русский орфографический словарь» под ред. В. В. Лопатина.

Традицию создания словарей иностранных слов, сложившуюся в русской лексикографии, поддерживают такие словари, как:

3) Словарь иностранных слов (Словарь иностранных слов -19-е изд., стер. - М.: Русский язык, 1990. - 624 с.).

4) Крысин Л. П. Толковый словарь иноязычных слов. - М.: Эксмо, 2010. - 944 с.

5) Захаренко Е. Н., Комарова Л. Н., Нечаева И. В. Новый словарь иностранных слов: 25 000 слов и словосочетаний. - М.: Азбуковник, 2003. - 784 с.

В работе также использованы словари серии «Новые слова и значения…». Они фиксируют лексические изменения, происходившие в течение некоторых десятилетий ЧЧ века: 1960-е, 1970-е, 1980-е, 1990-е годы:

6) Новые слова и значения: Словарь-справочник по материалам прессы и литературы 60-х годов / Под ред. Н.З. Котеловой, Ю.С. Сорокина - М.: Советская энциклопедия, 1971. - 544 с.

7) Новые слова и значения. Словарь-справочник по материалам прессы и литературы 70-х годов / Под ред. Н.З. Котеловой. - М.: Русский язык, 1984. - 808 с.

8) Новые слова и значения. Словарь-справочник по материалам прессы и литературы 80-х годов. СПб., 1997. 900 с.

9) Новые слова и значения: Словарь-справочник по материалам прессы и литературы 90-х годов ХХ века. - Т. 1. СПб.: ДМИТРИЙ БУЛАНИН, 2009. - 816 с.

Оговоримся, что на момент написания данной работы вышел только первый том «Словаря-справочника по материалам прессы и литературы 90-х годов ХХ века» (включающий слова до буквы к).

Задолго до разговоров о новом варианте орфографического свода Н. Г. Комлев в газете «Книжное обозрение» начал публиковать «Оперативный словарь», который составлялся по принципу справочников серии «Новые слова и значения…». Затем на основании этих статей был издан словарь:

10) Комлев Н. Г. Словарь новых иностранных слов. - М.: Изд-во МГУ, 1995. - 144 с.

11) Словарь под ред. Р. Г. Рогожниковой (Сводный словарь современной русской лексики. В двух томах / под ред. Р. Г. Рогожниковой - М.: Русский язык, 1991. - 800 с.) объединяет в себе словники 14 словарей, отражающих языковую действительность периода 1930-1980-х гг. Каждый из 14 источников, вошедших в «Сводный словарь», имеет собственный индекс:

У - Толковый словарь русского языка / Под ред. Д. Н. Ушакова. - Т. 1-4. М., 1935-1940.

У (д) - Дополнения к первым трем томам // Толковый словарь русского языка / Под ред. Д. Н. Ушакова. - Т. 4. М., 1940.

Б - Словарь современного русского литературно языка / АН СССР. Ин-т рус. яз. - Т. 1-17. М.; Л., 1948-1965.

М - Словарь русского языка: В 4 т. / АН СССР. Ин-т рус. яз. - Т. 1-4. М., 1957-1961.

И - Словарь иностранных слов / Под ред. И. В. Лехина, С. М. Локшиной, Ф. Н. Петрова (гл. ред) Л. С. Шаумяна. - 6-е изд., перераб. и доп. - М., 1964. - 784 с.

НС - Новые слова и значения: Словарь-справочник по материалам прессы и литературы 60-х годов / Под ред. Н.З. Котеловой, Ю.С. Сорокина - М.: Советская энциклопедия, 1971. - 544 с.

НС-2 - Новые слова и значения. Словарь-справочник по материалам прессы и литературы 70-х годов / Под ред. Н.З. Котеловой. - М.: Русский язык, 1984. - 808 с.

Ож - Ожегов С. И. Словарь русского языка / Под ред. Н. Ю. Шведовой. 10-е изд., стер. - М., 1973. - 848 с.

Орф - Орфографический словарь русского языка / Под ред. С. Г. Бархударова, И. Ф. Протченко, Л. И. Скворцова / АН СССР. Ин-т рус. яз. 13-е изд., испр. и доп. - М., 1974. - 480 с.

П - Политехнический словарь / Гл. ред. И. И. Артоболевский. - М., 1976. - 608 с.: ил.

БСЭ - Большая Советская Энциклопедия / Гл. ред А. М. Прохоров. 3-е изд. - Т. 1-30. М., 1969-1978.

И-7 - Словарь иностранных слов / Под ред. А. Г. Спиркина, И. А. Акчурина, Р. С. Карпинской. 7-е изд., перераб. - М., 1979. - 624 с.

СЭС - Советский энциклопедический словарь / Научно-ред. совет: А. М. Прохоров (председатель), М. С. Гиляров и мн. др. - М., 1979. - 1600 с.: ил.

М-2 - Словарь русского языка: в 4 т. / Гл. ред. А. П. Евгеньева / АН СССР. Ин-т рус. яз. 2-е изд., испр. и доп. - Т. 1-4. М., 1981-1984.

ОЭ - Орфоэпический словарь русского языка: Произношение, ударение, грамматические формы / С. Н. Бонурова, В. Л. Воронцова, Н. А. Еськова; Под ред. Р. И. Аванесова / АН СССР. Ин-т рус. яз. - М., 1983. - 704 с.

Таким образом, на основании словника «Сводного словаря современной русской лексики» можно судить о том, имело ли какое-либо иноязычное слово словарную фиксацию в нормативных словарях вплоть до середины 1980-х годов.

12) В «Толковом словаре русского языка начала ХХI века» (Толковый словарь русского языка начала ХХI века. Актуальная лексика / Под ред. Г. Н. Скляревской. - М.: Эксмо, 2006. - 1136 с.) нашли отражение наиболее существенные языковые процессы последних годов XX - начала XXI в., оказавшие влияние на становление современного русского языка. В этом издании зафиксированы наиболее частотные варианты колебания написаний заимствованных слов.

13) Онлайн-версия Кембриджского словаря (http://dictionary.cambridge.org), а также онлайн-словари ABBYY Lingvo необходимы в данном исследовании для установления написания и произношения этимонов.

14) Справочник «Иностранные имена и названия в русском тексте» (Иностранные имена и названия в русском тексте: Справочник. / Гиляревский Р.С., Старостин Б.А. - 3-е изд., испр. и доп. - М.: Высш. шк., 1985. - 303 с.) содержит основные правила транскрипционной передачи имен и названий с 18 европейских языков на русский язык.

15) Справочник «Правила русской орфографии и пунктуации» (Правила русской орфографии и пунктуации. Полный академический справочник / под ред. В.В. Лопатина - М.: Эксмо, 2007. - 480 с.) подготовлен Институтом русского языка им. В. В. Виноградова РАН и Орфографической комиссией при Отделении историко-филологических наук Российской академии наук. «Основной задачей этой работы была подготовка полного и отвечающего состоянию современного русского языка текста правил русского правописания» [Правила… 2006: 9].

После выхода данного справочника и словаря под ред. В. В. Лопатина встал вопрос об их правовом соотношении с «Правилами русской орфографии и пунктуации» 1956 г. и «Орфографическим словарем русского языка» (под ред. С. Г. Бархударова, С. И. Ожегова и А. Б. Шапиро). С одной стороны, в предисловии к справочнику сказано, что он призван восполнить неполноту правил-1956, «действующих до сих пор». С другой стороны, речь идет о «новой редакции действующих “Правил”», которая, по сути, должна отменять старую в случае расхождений... Для того чтобы справочник превратился именно в новую редакцию «Правил», он должен быть юридически утвержден Министерством образования и науки РФ. Пока же такого юридического утверждения не было, как справочник, так и словарь остаются просто работой ряда авторов, а действующими считаются «Правила» 1956 г. (в их «старой» редакции) со всеми вытекающими из этого последствиями.

Еще одним лингвистическим источником, на который мы опирались в данной работе, стал список дополнений к «Русскому орфографическому словарю», представленный на рассмотрение Орфографической комиссии РАН в мае 2010 года.

Наконец, статистика поисковой службы yandex.ru дает представление об узуальных предпочтениях в написании того или иного заимствованного слова.

Глава 1. Теоретические основы освоения заимствованных слов

1.1 Этапы письменного освоения иноязычного слова

В процессе приспособления чужого слова к русской письменной системе возникает несколько вариантов графической записи заимствования, которые И. В. Нечаева именует графическими оппозициями [Нечаева 2008: 14]. По мнению исследователя, подобные оппозиции «отражают те взаимосвязи, которые существуют в языке между графикой и орфографией, и подлежат урегулированию орфографическими методами». Эта точка зрения опирается на формулировку А. А. Зализняка, согласно которой «орфография - это совокупность правил, предписывающих выбор одной из графически правильных записей [курсив наш. - Д. Х.] для всех случаев, когда такая запись не единственная» [Зализняк 2004: 172]. «Графически правильной» А. А. Зализняк называет «запись некоторого отрезка звучащей речи (например, словоформы), если, будучи прочитана по основным правилам чтения…, она дает именно ту фонетическую последовательность, которая записывалась» [Зализняк 2004: 172].

Иными словами, в современной лингвистической науке принято говорить о двухэтапном освоении иноязычной лексики в русском письме: графическом (этапе колебаний) и орфографическом. «На первом этапе создаются графические записи слова; на втором - орфографическом - осуществляется выбор эталона написания» [Нечаева 2008: 14].

В настоящей работе мы будем говорить лишь о первом из указанных этапов, для чего необходимо предварительно охарактризовать основные понятия графики.

1.2 Основные понятия графики

Графема - минимальный знак определенной системы письма, выражающий отношение соответствующей единицы языка (план содержания) к ее графическому обозначению (план выражения).

Графика устанавливает связь алфавита с системой фонем языка, то есть определяет принципы и правила обозначения буквами фонем и их сочетаний безотносительно конкретных морфем (в отличие от орфографии, которая устанавливает принципы и правила употребления букв алфавита в конкретных морфемах).

В. Ф. Иванова определяет основную задачу графики как восполнение «...отсутствия специальных букв для парных мягких согласных» [Иванова 1974: 68].

Эту задачу графика решает с помощью слогового принципа - способа соединения букв на письме, в соответствии с которым гласные и согласные буквы пишутся и читаются с учетом соседних букв. В основе этого принципа лежит графический слог как единица чтения и письма.

Слоговой принцип русской графики применим как к гласным, так и к согласным буквам. Твердость и мягкость согласных звуков [м] и [м'] в словах мал и мял передается не разными согласными буквами, а гласными «а» и «я», первая из которых указывает на твердость предшествующего согласного звука, вторая - на мягкость. Соответственно этой функции гласных, они подразделяются на «несмягчающие» (а, о, у, э, ы) и «смягчающие» (я, ё, ю, е, и). Как пишет А. Б. Шапиро, «уже в первых русских памятниках твердость и мягкость согласных перед гласным последовательно обозначались различием гласных букв...» [Шапиро 1951: 96]. Кроме того, мягкость согласных на письме может быть обозначена с помощью буквы ь.

Применение слогового принципа русской графики к гласным выражается в обозначении на письме сочетания й (йот) + гласный. Это сочетание обозначают йотированные буквы. В позиции не после согласных й (йот) + гласный, согласно слоговому принципу графики, передается с помощью смягчающих гласных:

а) в начале слова (якорь, ёлка, юмор, есть);

б) после гласных (маяк, раёк, краюха, поесть);

в) после разделительных твердого (ъ) и мягкого (ь) знаков (объять, разъём, адъютант, объезд; семья, зверьё, вьюга, пьеса, воробьи).

Так, сочетания [йа], [йу], [йо] в словах моя, мою, моё передаются с помощью букв я, ю, ё, которые в этих случаях читаются иначе, чем после согласных букв. То есть, согласно слоговому принципу графики, чтение гласных, как и чтение согласных, зависит от соседства с другими буквами.

Слоговой принцип графики для русского языка очень удобен, так как сокращает количество букв, необходимых для передачи мягких согласных звуков и йота. Однако в ряде заимствованных слов наблюдаются отступления от слогового принципа графики.

Во-первых, при обозначении звука [й] используется не йотированная буква, а сочетание й + гласный (йод, фейерверк, секвойя и др.) или же вместо ё пишется ьо, а вместо я - ья (брильянт, павильон, бульон и др.).

Во-вторых, в заимствованных словах сочетание парного по твердости-мягкости согласного с гласным е не всегда обозначает смягчение согласного. Например, термос [тэрмас], партер [партэр], контейнер [кантэйн'ир], кашне [кашнэ] и др.

В. Ф. Мейеров выделяет понятие графограммы. Графограммы - буквы, дифференцирующие фонемное качество звуков-соседей и использующиеся поэтому принудительно (орфографическая регламентация при их использовании не требуется. Ср.: упрёк и урок).

«Однако в силу разных причин они могут выходить из-под контроля графических правил, вовлекаясь в конкуренцию по отношению друг к другу. Так возникают весьма нетривиальные орфографические ситуации [Мейеров 1999: 3; 8].

1.3 История становления норм

В Древней Руси орфографическая норма была признаком рукописи, писца, писцовой школы. Теория русской орфографии начинает складываться с середины XVIII в. - эпохи поисков нормы русского литературного языка, наиболее рациональных принципов правописания, стремления к упорядочению языкового употребления.

Оживленные дискуссии XVIII в. среди лингвистов и литераторов неблагоприятно действовали на положение правописания в школах, в печати. Размышляя о том, как установить рациональное правописание, А.П. Сумароков писал: «Но чем пособить, когда Россия ни какова не имеет собрания, пекущегося о языке и словесных науках: да и в школах ни Российскому правописанию, ни грамматике Российской не учат» [цит. по: Шапиро 1951: 179].

В XIX в. по-прежнему отсутствовали единые нормы, опирающиеся на строго обоснованные научные принципы, так что разнобой в целом ряде написаний оказывался очень значительным. «Трудно найти что-нибудь неопределеннее русского правописания: это какой-то хаос, в который никто еще надлежащим образом не потрудился внести порядок и стройность системы. Начиная от правописания целых слов, где иногда одно слово пишется на несколько манер…, до писания букв», - говорилось на страницах журнала «Отечественные записки» [Отечественные записки 1839].

Нестабильность письма в XIX в., «период анархического состояния русского правописания», сменилась на «орфографическое диктаторство» после выхода Циркуляра Министерства народного просвещения от 21 мая 1885 г. «О введении в средних и низших учебных заведениях составленной акад. Я. К. Гротом книги «Русское правописание» [Григорьева 2003: 259].

К началу XX столетия призывы к упрощению русской орфографии выливаются в широкое движение, и в 1900 г. Московское и Казанское педагогические общества выступили с проектами реформы русского правописания. К этому времени уже сформировалась фонология, которая оказала сильное влияние на развитие теории русской орфографии.

В 1904 г. при Академии наук была создана Орфографическая комиссия, председателем которой стал Ф. Ф. Фортунатов, членами - И. А. Бодуэн де Куртенэ, А. А. Шахматов и др. Основным направлением работы комиссии стала попытка построить орфографию на едином принципе и избавить русское письмо от написаний, которые не отвечают современному состоянию языка. Среди деятелей реформы были сторонники построения орфографии как на фонетических, так и на морфологических или традиционно-исторических началах, однако в результате возобладал принцип именно морфологической орфографии, при котором письмо оказывается способным передавать составные части слов в их наиболее чистом, независимом виде.

Рекомендации Орфографической комиссии окончательно были приняты лишь в Советской России во время реформы орфографии 1917-1918 гг.

В 1929 г. была созвана новая Орфографическая комиссия, которая должна была завершить усовершенствование русской орфографии. Но проект Главнауки, появившийся в 1930 г. не был одобрен.

С 1934 г. в Москве и Ленинграде развернулась работа по упорядочению и улучшению существующей орфографии. Итогом стали изданные в 1956 г. «Правила русской орфографии и пунктуации» - первый академический свод правил, первый опыт наиболее полной кодификации и первый в истории русской культуры официально утвержденный документ, имеющий статус обязательного для всех пользующихся русским языком. В том же году вышел «Орфографический словарь русского языка» под редакцией С. И. Ожегова и А. Б. Шапиро.

Введение для большинства написаний единой безвариантной нормы привело к утверждению так называемого орфографического режима, «Домостроя письма» [Григорьева 2003: 259], когда владение правилами русского языка было возведено в ранг нравственной категории.

В начале 1960-х гг. развернулись дискуссии о необходимости уточнения и изменения действующих правил. В результате были разработаны «Предложения по усовершенствованию русской орфографии», выдвинутые в 1964 г. Орфографической комиссией, в состав которой входили не только выдающиеся языковеды (В. В. Виноградов, А. А. Реформатский, С. И. Ожегов), но и учителя, психологи, писатели (например, К. И. Чуковский). Однако «Предложения...» не были приняты.

Орфографическая комиссия 1972-1973 гг., учитывая неудачный опыт 1964 г., уже не работала над подготовкой нового свода правил, а занималась разработкой предложений по частичным изменениям действующего свода. Правда, и проект 70-х не был реализован.

С. М. Кузьмина и В. В. Лопатин так отзываются о Своде-56: «Это был первый законодательно закрепленный, общеобязательный свод правил, ликвидировавший разнобой в правописании. Однако спустя сорок лет после их публикации нельзя не признать, что текст правил во многом устарел: многие формулировки не соответствуют современному научному пониманию тех или иных языковых явлений, устарел иллюстративный материал, а в целом ряде случаев правила не соответствуют и практике письма…» [Кузьмина, Лопатин 1996: 100].

Поскольку число «орфографических случаев», не регламентируемых правилами 1956 г., постоянно увеличивается, в конце XX века в Институте русского языка им. В. В. Виноградова в Москве и в Орфографической комиссии РАН началась работа над проектом новой редакции правил. Главная задача новой редакции - сделать правила более подробными, восполнить некоторые упущения свода 1956 г., ввести новый материал и разработать принципы правописания новых слов. Авторы проекта совершенно справедливо отказывались называть свои предложения реформой, потому как речь шла лишь об урегулировании некоторых орфографических норм.

Предложения Орфографической комиссии вызвали бурное обсуждение, которое сопровождалось накалом публицистических страстей. В СМИ появлялись такие, например, заголовки как «Реванш двоечников», «Новояз-2000» и т. п. Однако в действительности предлагаемые изменения не затрагивают основных принципов русской орфографии и не покушаются на главнейшие устои норм.

От части предложений, подвергнутых наиболее ожесточенной критике, авторы проекта в результате отказались (например, устранить исключения и писать брошура и парашут; устранить нарушения слогового принципа графики и писать конвеер, феерверк и т. п. и др.).

Б. И. Осипов так комментирует негодование общества: «…повторилась ситуация 1964 г.: огонь общественной критики сосредоточился на предложениях писать у в словах брошюра и парашют. Я уж не говорю о журналистах-невеждах, то и дело смешивающих орфографию и язык, и о журналистах-невежах, допускающих грубые личные выпады против председателя орфографической комиссии В. В. Лопатина» [Осипов 2003: 261].

«Мелочная реформа - вообще наихудший вариант орфографических реформ. А когда эта реформа касается каких-то широко известных правил или даже исключений, то гневный протест “общественности” неминуем. …Исключения помнит любой человек средней грамотности, более того, гордится тем, что помнит, считая это чуть ли не вершиной учености» [Осипов 2010: 206].

Задача корректировки ныне действующих правил (на практике - не всегда действующих) требует довольно скорого решения. И доказательством тому может служить огромное количество ошибок, которое демонстрируют сегодняшние печатные издания. Стоит отметить, что орфографические реформы всегда успешно претворяются в жизнь лишь в период коренных изменений в государстве (реформа 1917 г., реформа 1956 г. или, например, реформа сербской орфографии Вука Караджича, реформа письма в Болгарии или в Японии после Второй мировой войны). Поэтому новаторские предложения филологов отвергались обществом и в 1960-х, и в 1970-х годах, и на рубеже XX - ЧЧЙ веков. Однако лингвистам необходимо регистрировать языковые изменения, изучать тенденции развития языка, невзирая на политические условия.

Т. М. Григорьева следующим образом описывает современные орфографические тенденции: в научных кругах ведутся дискуссии о вариантности русского письма, «о необходимости введения в словарь формулировок типа “предпочтительнее, возможно также, не является ошибкой”», то есть постепенно утверждается идея, что «возможность орфографического выбора не приведет к анархии письма, но «поможет избавиться от проявления “самодурства” ревнителей строгой орфографии» [Григорьева 2003: 261].

Эта точка зрения является историческим продолжением воззрений Орфографической комиссии 1901 г.: «...нет никакой надобности в единстве орфографии: разнообразие только не должно быть столь велико, чтобы затруднить понимание» [Брандт 1901: 58]; «единообразие письма не исключает некоторого разнообразия в несущественных и спорных случаях» [цит по: Григорьева 2003: 261].

Указанная тенденция к языковой вариантности особенно наглядна на примере орфографии новейших заимствований. Это еще раз доказывает, насколько важным становится анализ изменений в графическом освоении иноязычной лексики.

1.4 Заимствования в русском языке

Как пишет Л. П. Крысин, примерно до конца XVIII - начала XIX вв. преобладал устный путь заимствования, а также заимствование через частную переписку и художественную литературу. «В “новое время” иноязычная лексика проникает почти исключительно путем письменным - главным образом, через такие сферы, как газета и научные стили речи» [Крысин 2004: 86].

В разные эпохи носители языка по-особенному воспринимают иноязычную лексику. И в основе отношения к заимствованиям часто лежат нелингвистические причины. Так, в середине прошлого века, на пике борьбы с «пагубным влиянием Запада», к заграничной лексике стремились подобрать синонимы: бульдозер - тракторный отвал, матч - встреча, репортаж - рассказ и др. В 1970-1980-х гг. волна заимствований возросла, а с 1990-х в наш язык вошло еще больше иноязычной лексики.

Размышляя на тему активного заимствования иноязычной лексики, В. Г. Костомаров пишет: «Тут уместно вспомнить слова В. Г. Белинского о том, что в русский язык входит “множество иностранных слов, потому что в русскую жизнь вошло множество иностранных понятий и идей”... Только в ту эпоху поставщиком была Франция, а сегодня - США, и имена, естественно, идут оттуда, откуда берем навыки, вещи, моду» [Костомаров 1994: 117].

О том, сколь необходимы русскому языку иноязычные лексические средства, ведутся бурные дискуссии. Главный аргумент противников заимствований - богатство родной речи, в которой, якобы, всегда можно найти синоним иноязычному слову. В качестве контраргумента можно привести замечание Л. П. Крысина о том, что иноязычное слово практически не дублирует русское: «...в подавляющем большинстве случаев между ними имеется смысловое различие, на которое накладывается еще и различие функционально-стилистическое: иноязычный элемент часто является термином, а его русская параллель - обычным, общеупотребительным словом» [Крысин http://lib.rus.ec/b/181611]. Ср. пары: бартер - обмен, дискриминация - ограничение (в правах), инвестиция - вложение (капитала), консенсус - согласие, монетарный - денежный, рента - доход.

Дальнейшая судьба заимствованных слов может сложиться по-разному. Так, А. Д. Шмелев приводит примеры иноязычных слов, которые были вытеснены русскими аналогами: «...сейчас редко услышишь слова голкипер, бек, хавбек - вместо них используются такие наименования, как вратарь, защитник, полузащитник» [Шмелев 2005: 15].

Язык умеет самоочищаться, отвергая то, что ему не требуется. На сегодняшний день множество заимствований в русском языке имеют несколько вариантов графического оформления. Нуждаются ли в изучении все иноязычные слова (даже те, которые не получат «постоянную прописку» в нашей лексике)?

Л. П. Крысин так отвечает на этот вопрос: «Возможно, и кое-какие из слов-иностранцев, появившихся в последние десятилетия, канут в безвестность, уйдут из нашего языка. Но коль скоро они употребляются сейчас, … мы должны знать, что они значат, как соотносятся с близкими по смыслу русскими словами, как надо правильно писать их [курсив наш. - Д.Х.] и произносить, имеют ли они какую-либо стилистическую окраску, образуют ли производные и т. д. Ответы на эти вопросы носитель языка вправе ожидать от составителей современных словарей» [Крысин http://lib.rus.ec/b/181611].

1.5 Методы графического освоения заимствований

Иноязычное слово может включаться в письменный текст тремя способами: при помощи трансплантации [от лат. transplantatio `пересаживание'] - инкрустации заимствования с сохранением оригинальной графики; транскрипции [от лат. transcriptio `переписывание'] - передачи звукового состава слова при помощи графических символов заимствующего языка; или же транслитерации, ориентированной на передачу буквенного состава иноязычных слов с помощью алфавита заимствующего языка.

Метод трансплантации пользовался популярностью во второй половине XVIII и XIX вв. (роман английского писателя Hook'a был издан на французском языке Lagrange'ем). В кириллических текстах послереволюционной эпохи трансплантированные заимствования практически не встречаются, однако в современных текстах нередко можно увидеть иноязычное слово, написанное латиницей (платье от Versace, вечеринка luxury). С одной стороны, метод трансплантации удобен тем, что слово выделяется в тексте и опознается как иноязычное. С другой стороны, верно произнести его смогут только те, кто владеет языком-источником. Запись иноязычного слова латиницей свидетельствует о том, что оно недостаточно освоено и воспринимается читающим как инородное. Когда заимствование становится общеупотребительным, оно передается на письме средствами русской графики.

Для подобного «графического перевода» существуют два основных способа: транскрипция и транслитерация. На начальных этапах вхождения в язык преобладает использование транслитерации.

Метод транслитерации оформился в конце XIX в. при составлении каталогов прусских научных библиотек, когда потребовалось единообразно представить названия книг, написанных с использованием разных систем письма (латинской, кириллической, арабской, индийской и др). Разработанные в 1899 и 1908 гг. инструкции по переводу на латиницу иных алфавитных систем в дальнейшем легли в основу стандарта транслитерации, предложенного Международной организацией по стандартизации (ISO - International Organization for Standardization).

Использование транскрипции в чистом виде не решит проблему разнобоя в написании заимствованных слов, потому что не всегда можно найти адекватное буквенное обозначение для звуков другого языка (например, в русском языке нет звука, среднего между [в] и [у.] Отсюда - разнобой в написаниях типа Уильям/Вильям).

Об этом пишет, в частности, А. В. Суперанская: «Абсолютного соответствия они [иноязычные фонемы] иметь не могут, потому что фонематическая система каждого языка - явление строго индивидуальное и “международных” фонем нет» [Суперанская 1978: 121].

Как транскрипция, так и транслитерация в чистом виде применяются довольно редко. Чаще всего при передаче иноязычных написаний принципы транслитерации совмещаются с принципами транскрипции, которая в этом случае основывается на правилах графики соответствующего языка.

При этом споры по поводу того, каким из этих способов следует передавать заимствованные слова средствами русской графики, ведутся давно.

Так, еще Я. К. Грот отмечал, что «иностранные слова можем мы вообще писать только так, как произносим их, потому, во-первых, что имеем ограниченный запас букв, а, во-вторых, что поневоле подчиняем иностранный выговор законам своей фонетики» [цит. по: Суперанская 1978: 118].

Л. В. Щерба констатировал: «Самый общий вопрос можно сформулировать так: чту брать у иностранцев - написание или произношение, т. е. говорить ли Схакэспэарэ или Шекспир, Лиэбкнэхт или Липкнехт. Жизнь уже давно и, как мне кажется, бесповоротно решила этот вопрос в пользу произношения, правда… не без некоторых небольших реверансов в сторону написания» [Щерба 1931: 191].

А. М. Сухотин отмечал, что надо стремиться к тому, «чтобы транскрибированное название вызывало в представлении по возможности меньшее количество возможных вариантов оригинального написания. Отсюда желательность отражения в русской транскрипции тех особенностей написания, которые, не препятствуя правильному чтению, помогают воспроизвести оригинал (двойные согласные, немые буквы, которые в русском не будут произноситься)» [Сухотин 1935: 138].

При этом очевидно, что передача как иноязычного написания, так и произношения может быть точной лишь до определенного предела, который определяется фонетико-орфографическими требованиями заимствующего языка. Чем они строже, тем ограниченнее возможности следования оригинальному произношению и написанию. «Нестрогие в данном случае нормы русского языка приводят к... непоследовательности... стремление точно следовать произношению и написанию оригинала при передаче имен нарицательных противоречит одному из принципов русской орфографии - единому написанию одних и тех же морфем в составе родственных слов и проверке безударных гласных ударными» [Суперанская 1978: 184].

По свидетельству Л. П. Крысина, в последние десятилетия преобладает тенденция к передаче иностранного слова в соответствии с его звуковой формой, а не к побуквенному переводу: «...сравните с XIX веком, когда, например, английское “Ivangoe” - название знаменитого романа Вальтера Скотта - передавалось как Ивангое, вместо более позднего Айвенго. Передача по-русски английского e-mail в соответствии с его произношением в языке-источнике должна давать форму имейл, а произносить это слово надо с твердым “м” иМЭйл» [Крысин 2000: 38].

Возможность применения различных способов освоения заимствованных слов - транслитерации и транскрипции - создает значительные трудности для пишущих, вследствие чего недавние заимствования нередко существуют в письменной речи в нескольких графических вариантах.

При составлении регулирующих правил лингвисты должны учитывать практику письма. Развивается и система правописания, и сам язык (в том числе путем пополнения новыми словами). А если учесть, что разработка правил, принятых в 1956 г., началась еще в 1930-е гг. XX в., трудно ожидать, что и сегодня смогут справляться с обслуживанием письменного языка. Об этом свидетельствует в том числе и разнобой в написании многих слов.

Критикуя сегодняшнюю орфографическую науку за то, что в ней «предписывающая роль... определенно доминирует над описывающей», Н. Д. Голев настаивает на изучении узуальных предпочтений в письменной практике: «...не определена и системно не изучается специфика обычной орфографической деятельности рядовых носителей русского языка как одной из форм речевой деятельности»; «по логике стихийной конвенциальности (“все так пишут”) установлению правильного написания должно предшествовать изучение реального написания (или потенций написания, установленных в эксперименте) и выявление функционального “орфотипа”» [Голев 2004: 112].

Одновременно с научным переустройством русской орфографии всегда протекает процесс ее стихийного преобразования, когда внедрение новшеств в практику письма опережает теоретические рекомендации ученых. И все предписания оказываются безрезультатными, если они идут наперекор этой исподволь зреющей тенденции в развитии русского письма.

Таким образом, решения кодификаторов должны базироваться как на теории, так и на явлениях письменной практики. (По замечанию Л. П. Калакуцкой, «существуют языковые факты, которые не подчиняются какому-либо правилу. Лишь длительное наблюдение за их “поведением” позволяет найти для них более четкую орфографическую рекомендацию» [Калакуцкая 1988: 58].) Несмотря на очевидность этого вывода, в практической части данной работы будут представлены примеры того, как нередко рекомендации лингвистов расходятся с узуальными предпочтениями.

Глава 2. Употребление буквы э

2.1 История употребления графемы э в русском языке

Исторически в исконно русских словах перед фонемой [э] мог стоять только мягкий согласный. Поэтому буква е была достаточной для того, чтобы обслуживать потребности письма, и оно «… долгое время обходилось одной буквой е в полном согласии с ее ролью знака мягкости» [Мейеров 1999: 91].

«Буква э оборотное, э стала нужна для обозначения <е> не после мягких, когда нейотированный есть (є) утратил это значение» [Осипов 2010: 42].

Другими словами, появление самой буквы в русском алфавите понадобилось лишь в ту эпоху, когда «русский лексический фонд стал пополняться иноязычными словами с твердо-парными согласными перед <э>, а необходимого для его обозначения знака, коррелирующего с е в русской азбуке не было» [Мейеров 1999: 91].

«Буква э отмечается в русских рукописях с XIII - XIV в., но лишь петровская реформа окончательно ее узаконила… И ей, чтобы утвердится в русской азбуке, понадобилось 400 лет» [Осипов 2003: 262]. С XVII века буква э стала употребляться регулярно.

Тому, что при Петре Й литера э была официально введена в гражданскую азбуку, поспособствовало характерное для петровской эпохи огромное количество заимствований из европейских языков, где звуки, обозначаемые буквой э, имеют большое распространение.

Первоначальное назначение литеры э было следующим: употребление в начале слова или корня слова (этот, эх, поэтому), после гласных в заимствованных словах (поэт, диэта) и в некоторых заимствованных собственных именах (Эдисон, Суэц) [Нечаева http://www.gramma.ru/RUS/?id=1.57].

Новшество подверглось активной критике. К примеру, М. В. Ломоносов в «Российской грамматике» писал: «…вновь вымышленное или, справедливее сказать, старое е, на другую сторону обороченное, в российском языке не нужно, ибо:

1) буква е, имея несколько разных произношений, может служить и в местоимении етот и в междометии ей;

2) для чужестранных выговоров вымышлять новые буквы весьма негодное дело…;

3) ежели для иностранных выговоров вымышлять новые буквы, то будет наша азбука с китайскую…» [Ломоносов 1952: 151].

Против литеры э выступали В. К. Тредиаковский (который считал, что введение новой буквы является повреждением кириллицы), А. П. Сумароков, Г. Р. Державин, И. А. Крылов, В. Г. Белинский и многие другие.

Я. К. Грот, однако, замечал, что новая буква введена в русскую азбуку «совершенно основательно» и что «одному и тому же начертанию не следует давать двойного звукового значения» [Грот 1876: 313-314]. Ученый считал, что буква э не должна употребляться после согласных (например, в слове пенснэ), однако настаивал на ее употреблении после гласных и в начале слова, указывая, что из-за отсутствия литеры э в русском языке утвердились неправильные произношения: Ева вместо Эва, Европа вместо Эвропа, евнух вместо эвнух и др.

Введение новой буквы не решило проблему точной передачи иностранного слова средствами русской графики. Во-первых, некоторые заимствования проникли в русское письмо еще до введения буквы э. Во-вторых, не все иноязычные слова имели устоявшееся произношение.

Несмотря на противоречивые оценки введения литеры э, эта буква постепенно стала употребляться не только в изначально предусмотренных позициях, но и после согласных.

По замечанию Я. К. Грота, «как бы в вознаграждение за стеснение прав буквы э в начале слогов, в последнее десятилетие стали все более и более давать ей такое назначение, о котором первоначально вводившие ее вовсе и не думали, т.е. употреблять ее после согласных» [Грот 1876: 314].

Литера э после согласных употребляется для указания твердого произношения предшествующего ей звука.

Когда-то новые для русского языка слова бемоль, портмоне, кафе, бекон, леди писались через э. «Так, известны написания бэмоль, портмонэ, кафэ… По-русски имена нарицательные указанного типа произносятся все чаще и чаще с мягким согласным. Мы давно и без колебаний произносим перед гласным э мягкие согласные в словах тема, театр, литература… и мн. др. [Шапиро 1951: 50].

2.2 Оппозиция е - э в современном русском письме

Орфографический свод 1956 года пытался «узаконить» стремление языка к произношению заимствованных слов с мягким согласным.

В. Ф. Иванова так подчеркивала эту тенденцию: «…твердые согласные в заимствованных словах постепенно, по мере обрусевания их, заменяются соответствующими мягкими согласными, ср. тема, газета, шинель … и др. Написания по произношению с э, во-первых, задержали бы этот, в целом прогрессивный, процесс обрусения иноязычных слов, а во-вторых, в дальнейшем пришли бы в противоречие с новым произношением, и потребовалось бы изменение их. …Написание с е здесь установлено как бы авансом» [Иванова 1974: 75].