Антропоморфизм как основное средство создания комического в художественном дискурсе автобиографической повести Джарельда Даррелла "My family and other animals"

Размещено на http://www.allbest.ru/

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«КУБАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

Кафедра прикладной лингвистики и новых информационных технологий

Реферат

АНТРОПОМОРФИЗМ, КАК ОСНОВНОЕ СРЕДСТВО СОЗДАНИЯ КОМИЧЕСКОГО В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ДИСКУРСЕ АВТОБИОГРАФИЧЕСКОЙ ПОВЕСТИ ДЖАРЕЛЬДА ДАРРЕЛЛА “MY FAMILY AND OTHER ANIMALS”

Работу выполнил А.С. Кутенец

Научный руководитель М.А. Евсеева

Краснодар 2014

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

1. Общие сведение о комичности

1.1 Комическое в лингвистическом аспекте

1.2 Антропоморфизм, как средство репрезентации комического

2. Примеры использования антропоморфизма, как средства репрезентации комического в тексте Дж. Даррелла “My family and other animals”

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

ВВЕДЕНИЕ

Языковому воплощению комизма уделяется пристальное внимание в современной российской лингвистике. Вопросы, посвящённые проблеме комичности, до сих пор открыты из-за многоплановости подходов к их решению. Произведения Дж. Даррелла мало изучены со стороны комического, поэтому представляют большой интерес с точки зрения средств и способов реализации комического. Эти факторы определяют актуальность данного исследования. Таким образом, изучение лингвистического механизма специфики функционирования комического в художественном произведении дискурса требует тщательного исследования.

Объектом исследования является языковое пространство английского писателя Джарельда Даррелла, репрезентирующее языковые средства и приёмы выражения комического в художественном дискурсе.

Предметом анализа выступают языковые единицы, отражающие комичность и особенность её экспликации в тексте “My family and other animals”.

В ходе лингвистического анализа было выделено основное средств репрезентации комического, как антропоморфизм.

Основной целью работы является раскрытие механизмов создания комического и классификация языковых средств его выражения в исследуемом тексте художественного дискурса

Для достижения поставленной цели в работе необходимо решить следующие задачи:

– установить статус комического в свете традиционных и современных научных исследований; выявить его структуру и особенности;

– определить контекстуальные условия репрезентации и интерпретации комического смысла;

– выявить средства и приёмы репрезентации комического в художественном тексте “My family and other animals”.

Материалом исследования послужили языковые единицы текста “My family and other animals”. Теоретико-методологической основой данного исследования послужили труды отечественных и современных лингвистов.

Структура работы включает в себя: введение, две главы, заключение и список использованных источников, состоящий из 8 наименований.

1. Общие сведение о комичности

1.1 Комическое в лингвистическом аспекте

Комическое привлекало внимание учёных с древнейших времен, однако, несмотря на это, до недавнего времени вопрос о сущности комического, так же как и о причинах возникновения комического эффекта, затрагивался в основном в «рамках эстетики и философии» [1].

Исследования комического последних лет показали, что обязательным аспектом действия комического высказывания является присутствие в нем «второго смыслового плана, связанного с первым ассоциативными и/или смысловыми отношениями» [1].

По словарю Ожегова [6], комичный:

- то же, что и уморительный;

- смешной, забавный.

Чтобы ознакомиться с более глубоким понятием комического, обратимся к основным теориям комического. Существуют три основные теории, объясняющие причины возникновения смеха.

Согласно теории несовместимости («the incongruity theory») комический эффект возникает при нарушении логики рассуждения. Главным условием восприятия несоответствия как источника комического, согласно МакГи [7], является игровая рамка, под которой понимаются коммуникативные сигналы, приглашающие к восприятию несовместимого в игровой форме. Вслед за начальной стадией восприятия комического, когда субъект видит разницу между тем, что он слышит или видит и своими индивидуальными ожиданиями, он вовлекается во вторую фазу - фазу разрешения противоречия. На этой стадии два первоначально несоединимых элемента «примиряются».

Согласно второй теории («the superiority theory»), выдвинутой МакГи [7] - теории превосходства - комическое начинает реализовываться, когда адресат фокусируется на ошибке, глупом поведении или неудачном поступке другого человека. Мы смеемся тогда, когда испытываем чувство превосходства по отношению к другим людям, выступающим в качестве объектов юмора, насмешки или сатиры. Нам льстит сознание того, что мы никогда не смогли бы попасть в такое глупое положение, совершить подобную ошибку, не понять логики ситуации или высказывания, как это случилось с нашим комическим героем, ибо мы сообразительнее его, находчивее, умнее, образованнее, грамотнее, воспитаннее.

Третья теория - теория облегчения («the relief theory / the release from restraint theory»). Согласно данной теории, адресант через смех над чем-либо пытается освободить свой разум от мысленного напряжения, природа причины которого может быть различна.

Как отмечает М. А. Кулинич [5], юмор возможен благодаря «семантической диффузности и амбивалентности единиц и моделей естественного языка.» Под естественным языком здесь подразумевается психическая деятельность мышления. Другими словами, «естественный язык предназначен не только для семиотического обеспечения формально-логических операций, он дает человеческому интеллекту выход за рамки «механической» логики, повышает его функциональный потенциал».

1.2 Антропоморфизм, как средство репрезентации комического

Воробьёва [2] полагает, что прагматические механизмы создания комического эффекта строятся на окказиональном преобразовании единиц языка. «Чтобы найти нужную форму для выражения мысли, необходимо подобрать такое слово, такую конструкцию, которые выражают эту мысль с достаточной полнотой, силой, эмоциональной окраской и т. д.» [3, с. 19].

Одним из средств репрезентации комического является антропоморфизм. Словарь Ожегова [6] даёт нам такое определение антропоморфизма: антропоморфизм - перенесение присущих человеку психических свойств на явления природы (на животных, предметы), а также представление божества в образе человека.

Согласно этому принципу, неодушевлённые предметы, живые существа и вымышленные сущности, не обладающие человеческой природой, могут наделяться человеческими качествами, физическими и эмоциональными. Рассматриваемые объекты в состоянии, в частности, чувствовать, испытывать переживания и эмоции, разговаривать, думать, совершать осмысленные человеческие действия. [4]

Антропоморфизм, согласно Карееву [4] был свойствен большинству религиозных систем и выражался в перенесении физических свойств и психических качеств человека на предметы поклонения: неодушевлённые объекты (камень, скала, солнце) , живые существа (дерево, крокодил, лев) , а также существа земного или среднего (лешие, домовые) , верхних (боги, ангелы) и нижних (черти) миров.

лингвистический художественный дискурс комический

2. Примеры использования антропоморфизма, как средства репрезентации комического в тексте Дж. Даррелла “My family and other animals”

Согласно трём основным теориям, объясняющим, причины возникновения смеха, произведение Дж. Даррелла “My family and other animals” можно оценить с точки зрения теории превосходства, в котором основным средством репрезентации комического является антропоморфизм.

Примеры использования антропоморфизма в дискурсе повести “My family and other animals” выявлены в обширном контексте:

- После приезда семьи на остров, пришлось всем лезть в экипаж, в том числе и псу, который раньше не ездил в экипажах: He (Roger) had never been in such a vehicle, and treated it with suspicion (Роджеру еще ни разу не доводилось ездить в подобных экипажах, поэтому он косился на него с подозрением) [8, p.8];

- Вокруг малинового дома, в который они въехали, был сад, кишащий живность. Джерри стал наблюдать за уховёрткой: Eventually the pile of eggs beneath her grew, and she seemed to have become accustomed to my lifting off her bark roof. I even decided that she had begun to recognize me, from the friendly way she waggled her antennae (Постепенно груда яиц под ней росла, и уховертка, очевидно, привыкла к тому, что крыша из коры у нее над головой все время поднимается. Мне даже показалось, что она начинает узнавать меня и дружески кивает усиками) [8, p.20];

- Утром, после завтрака Джерри и Роджер шли гулять: This was his trump card, for he knew I could never resist his ridiculous grin (Это был его главный козырь. Ведь он отлично понимал, что я не устою перед такой забавной улыбкой) [8, p.22];

- Пристрастия в еде черепахи Ахиллеса: But the fruit that Achilles liked best were wild strawberries. He would become positively hysterical at the mere sight of them, lumbering to and fro, craning his head to see if you were going to give him any, gazing at you pleadingly with his tiny boot-button eyes (Но еще больше, чем виноград, Ахиллес любил землянику. Он становился просто невменяем при одном только ее виде. Начинал метаться из стороны в сторону, умоляюще смотрел на вас своими маленькими, как пуговки, глазами и поворачивал вслед за вами голову, проверяя, собираетесь ли вы давать ему ягоды или нет) [8, pp.27-28];

- Поведение нового домочадца - птицы по имени Квазимодо: Quasimodo became convinced that he was not a bird at all, and refused to fly… If you let him walk, then you had to slow down your own pace to suit his, for should you get too far ahead you would hear the most frantic and imploring coos and turn round to find Quasimodo running desperately after you, his tail wagging seductively, his iridescent chest pouted out with indignation at your cruelty. Quasimodo insisted on sleeping in the house; no amount of coaxing or scolding would get him to inhabit the pigeonloft I had constructed for him. He preferred to sleep on the end of Margo's bed. Eventually, however, he was banished to the drawing-room sofa, for if Margo turned over in bed at night Quasimodo would wake, hobble up the bed, and perch on her face, cooing loudly and lovingly (Квазимодо не считал себя птицей и отказывался летать… Если же вы уходили слишком далеко вперед, до вас вдруг доносилось душераздирающее воркование, и, обернувшись, вы видели, как Квазимодо мчится за вами что есть духу, хвост его отчаянно трепещет, переливчатая грудь раздувается от негодования. Спать Квазимодо соглашался только в доме. Никакие уговоры и нотации не могли заставить его поселиться в голубятне, которую я соорудил специально для него. Он все-таки предпочитал краешек кровати Марго. Однако позднее его прогнали на диван в гостиную, потому что всякий раз, как Марго поворачивалась ночью в кровати, Квазимодо просыпался, шагал по одеялу и с нежным воркованием усаживался ей на лицо) [8, p.29];

- Во время занятий Джерри, его зверушки тоже присутствовали на уроках: Quasimodo tried for a week to get back into favour by sitting outside the door and cooing seductively through the crack (Целую неделю Квазимодо пытался вернуть мое расположение. Он садился у двери и обворожительно ворковал сквозь щелку) [8, p.35]; Achilles also attended one lesson, but he did not approve of being inside the house (Ахиллес тоже присутствовал один раз на уроке, но ему не понравилось сидеть взаперти) [8, p.35];

- Поведение ласточек: His wife would cling to the nest and chitter at him exasperatedly, but he refused to take life seriously (Подруга его в это время держалась у гнезда и взывала к нему отчаянным щебетом, однако он отказывался принимать жизнь всерьез) [8, p.63]; It would generally take his wife several minutes to convince him that, no matter how they struggled and juggled, the feather would not fit into the nest. Acutely disappointed he would eventually drop the feather (Жене приходилось по нескольку минут убеждать его, что засунуть такое перо в гнездо нельзя, как бы они ни старались, как бы ни крутились. Ужасно разочарованный, он в конце концов бросал перо) [8, p.63];

- Поведение самки черепахи во время брачного периода: Nor, indeed, was it invariably one of the warriors that got the lady, for on several occasions I saw a female wander away from a pair of fighting males to be accosted by a complete stranger (who had not even chipped his shell on her behalf) and go off with him quite happily (И, кроме того, дама не всегда доставалась одному из воинов. Мне несколько раз случалось наблюдать, как самка покидала сражавшуюся пару, чтобы начать флирт с совершенно посторонним кавалером (который даже панциря не царапнул ради нее), и потом уходила с ним вполне счастливая) [8, p.69]; After some time, she carefully scrutinized the hole from all angles and was apparently satisfied. She turned round, lowered her hind end over the hole, and sat there with a rapt look on her face while she absent-mindedly laid nine white eggs. I was most surprised and delighted, and congratulated her heartily on this achievement, while she gulped at me in a meditative sort of way (Через некоторое время, черепаха внимательно оглядела ямку со всех сторон и, очевидно, осталась довольна. Затем она повернулась, поместила над ямкой заднюю часть своего тела и как бы в счастливой рассеянности отложила туда десяток белых яиц. Я был вне себя от радости и удивления, сердечно поздравил ее с таким важным событием, а она глядела на меня в задумчивости и глотала воздух) [8, p.69];

- Знакомство Роджера с совёнком Улиссом: Roger had become very philosophical about having to make friends with the various creatures that I adopted, and he took the appearance of an owl in his stride. Wagging his tail briskly, in an ingratiating manner, he approached Ulysses, who squatted on the floor with anything but a friendly expression on his face (У Роджера уже выработался философский подход к дружбе со всякого рода зверушками, которым я давал у себя приют, и теперь он старался подражать совиным манерам. Весело виляя хвостом, он любезно направился к Улиссу, который сидел посреди комнаты с далеко не дружественным выражением «лица» и сверлил Роджера свирепым, немигающим взглядом) [8, p.89];

- Схватка геккона Джеронимо с самкой богомола Сесилией: Amazed by her size and taken aback by her effrontery at settling in his room, Geronimo could do nothing but stare at her for a few seconds. Meanwhile Cicely turned her head from side to side and looked about with an air of grim interest, like an angular spinster in an art gallery. Recovering from his surprise, Geronimo decided that this impertinent insect would have to be taught a lesson. (Пораженный ее размерами и дерзким появлением в его комнате, Джеронимо на несколько секунд прямо застыл на месте, не сводя с нее глаз. А Сисели вертела головой в разные стороны и осматривалась с важным, сосредоточенным видом - точь-в-точь как чопорная старая дева в картинной галерее. Овладев наконец собой, Джеронимо решил, что нахальное насекомое следует проучить) [8, p.125];

- Сороки залетели в комнату Ларри: The bird gave a chuck of alarm and the other one flew out of the room and joined it; they flapped off into the magnolia tree, chuckling hoarsely, like schoolboys caught raiding an orchard (Она подала сигнал тревоги, вторая птица сразу вылетела из комнаты, и они обе перепорхнули на магнолию, громко хихикая, словно мальчишки, которых спугнули во время набега на фруктовый сад) [8, p.144];

- Поведение сорок после употребления алкоголя:There was something decidedly queer about the culprits, I decided; instead of flying away as quickly as possible they remained squatting among the tattered flowers, swaying rhythmically, their eyes bright, uttering tiny chucks of satisfaction to each other. Having gazed at me with rapt attention for a moment, one of them walked very unsteadily across the table, a flower in his beak, lost his balance on the edge of the cloth, and fell heavily to the ground. The other one gave a hoarse cluck of amusement, put his head under his wing, and went to sleep. I was mystified by this unusual behaviour. Then I noticed a smashed bottle of beer on the flagstones. It became obvious that the Magenpies had indulged in a party of their own, and were very drunk (В поведении преступниц было явно что-то подозрительное, решил я. Вместо того, чтобы немедленно удрать отсюда, они сидели с блестящими, ясными глазами среди изломанных цветов, мерно раскачивались и обменивались благодушными замечаниями. Одна из них, с цветком в клюве, поглядела на меня с минуту восхищенным взглядом, затем неуверенными шагами прошлась по столу и, не удержав на самом краю равновесия, грохнулась на пол. Другая Сорока весело хихикнула, засунула голову под крыло и мигом заснула. Меня поразило такое странное поведение птиц. Потом я заметил на полу разбитую бутылку пива и сразу все понял. У Сорок тут был собственный пир, и они хватили лишнего) [8, p.176];

- Поведение псов по отношению к Додо: Roger, Puke, and Widdle, who had slipped off to the kitchen for a snack, returned with all speed and were horrified by the scene. If anyone was going to seduce Dodo, they felt, it was going to be one of them, not some scrawny village pariah (Роджер, Вьюн и Пачкун, удалившиеся было подремать на кухню, стрелой примчались обратно и от возмущения застыли на месте. Уж если кому-то и предстояло обольстить Додо, то это должен быть один из них, а не какой-нибудь захудалый деревенский пес) [8, pp.183-184], и т.д.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведя настоящее исследование можно сделать общие выводы по средствам репрезентации комического в тексте автобиографической повести Дж. Даррелла “My family and other animals”.

Существует три теории комического: несовместимость, превосходство, облегчение, благодаря которым можно классифицировать «комическое» в различном дискурсе. В данном дискурсе используется теория превосходства.

Можно сделать вывод, что Дж.Даррелл в повести `My family and other animals' основным, наиболее очевидным, излюбленным и частым в использовании средством репрезентации комического использовал антропоморфизм, который представлен в данном дискурсе наиболее широко. Данный приём помог автору создать комическое в произведении, привлечь внимание аудитории к животному миру, придав ему человечности, наделив мыслями, чувствами и поведением человека.

Выбор именного этого средства говорит о формировании собственного, отличного от других, стиля писателя.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Арутюнова, Н.Д. Метафора и дискурс / Н.Д. Арутюнова / М., 1990.

2. Воробьёва, М.А. Коммуникативно-прагматическая заданность языковых средств создания комического эффекта в произведениях / М.А. Воробьёва / Волгоград, 2006.

3. Гальперин, И.Р. Очерки по стилистике английского языка/ И.Р. Гальперин / М., 1958.

4. Кареев, Н.И. Мифологические этюды / Н.И. Кареев // Филологические записки. Воронеж, 1873.

5. Кулинич, М. А. Лингвокультурология юмора (на материале английского языка) / М.А. Кулинич / Самара, 1999.

6. Ожегов, С. И., Шведова, Н. Ю. Толковый словарь русского языка / М., 2002.

7. McGhee, P. E. Humour and Children's Development / P.E McGhee / New York, 1989.

8. Durrell, G. My family and other animals / G. Durrell.

Размещено на Allbest.ru