Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительных органов

Таким образом, предусмотренный ст. 317 состав преступления является специальным по отношению к составу преступления, предусмотренному п. «б» ч. 2 ст. 105 УК. В случае конкуренции указанных норм содеянное должно квалифицироваться по ст. 317.

В статье 317 прямо говорится о законной деятельности потерпевших по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности. Законность деятельности потерпевшего определяется не только законностью цели этой деятельности (охрана общественного порядка, обеспечение общественной безопасности), но и законностью методов ее осуществления (т. е. осуществлением ее с соблюдением установленной законом или подзаконным нормативным актом процедуры).

Следовательно, посягательство на жизнь потерпевшего (сотрудника правоохранительных органов, военнослужащего или близких лиц) ввиду незаконности его деятельности (совершения, например, им мошенничества, грабежа или разбоя под видом проведения обыска и выемки, необоснованного применения им насилия и проч.) состава комментируемой статьи не образует. По обстоятельствам дела это может быть правомерное или неправомерное, с превышением пределов необходимой обороны поведение субъекта в порядке реакции на незаконные действия потерпевшего.

Однако данный случай следует отличать от посягательства на жизнь сотрудника правоохранительных органов по мотивам мести (хотя бы за незаконные действия, так как признание их незаконными возможно только в судебном порядке). Мотив мести относится к рассматриваемой ниже субъективной стороне преступления.

Можно отметить ещё одну сторону ответственности по ст.317 УК. Ответственность наступает только в случае, когда посягательство на жизнь совершается в связи с деятельностью сотрудника правоохранительного органа или военнослужащего по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности, т. е. по поводу осуществления этими лицами указанных обязанностей. При этом разрыв во времени между действиями виновного и деятельностью по охране общественного порядка и обеспечением общественной безопасности для квалификации значения не имеет. Таким образом, посягательство на жизнь потерпевшего может быть как во время исполнения сотрудником правоохранительного органа или военнослужащим обязанностей по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности, так и тогда, когда они не исполняют данных обязанностей (например, в нерабочее время, во время отпуска, после увольнения).

1.2 Субъект и субъективная сторона состава преступления

Субъектом преступления является лицо, достигшее возраста 16 лет. Если посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего или его близких осуществляет лицо в возрасте от 14 до 16 лет, то его действия квалифицируются по п. "б" ч. 2 ст. 105 УК.

Субъективная сторона анализируемого состава преступления характеризуется виной в виде прямого умысла. На это указывает Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 30 сентября 1998 г. Извлечение из этого документа приводится дословно в силу его важности для квалификации преступления по ст.317 УК.

Пермским областным судом 23 апреля 1998 г. Садиев осужден по ч.3 ст.213 и по ч.2 ст.318 УК РФ. Он признан виновным в хулиганстве, совершенном с применением ножа, и в применении насилия, опасного для жизни и здоровья, в отношении представителя власти Боринских в связи с исполнением им своих должностных обязанностей.

Заместитель прокурора Пермской области, не оспаривая приговор в отношении осуждения Садиева за хулиганство, в кассационном протесте поставил вопрос об отмене приговора в части его осуждения по ч.2 ст.318 УК РФ с направлением дела на новое рассмотрение, указав, что Садиев ударами ножа причинил работнику милиции Боринских колото-резаные ранения в левой паховой области и на левой ушной раковине и пытался нанести еще несколько ударов, т.е. совершил посягательство на жизнь работника милиции, в связи с чем органы предварительного следствия обоснованно квалифицировал его действия по ст.317 УК РФ.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 30 сентября 1998 г. приговор Пермского областного суда оставила без изменения, а кассационный протест без удовлетворения, указав следующее.

«Садиев осужден обоснованно. Доводы прокурора о необходимости изменения квалификации действий Садиева опровергаются материалами дела.

Вина Садиева в применении насилия, опасного для жизни и здоровья, в отношении представителя власти установлена показаниями потерпевшего Боринских, свидетелей, работников милиции Вяткина, Фотина и других, протоколом осмотра места происшествия, заключением судебно-медицинского эксперта о тяжести причиненного потерпевшему телесного повреждения и другими доказательствами. Осужденный не отрицал, что причинил Боринских телесные повреждения ножом. Однако как на предварительном следствии, так и в судебном заседании он утверждал, что не имел умысла на посягательство на жизнь работника милиции.

Показания Садиева об отсутствии у него умысла на убийство материалами дела не опровергнуты.

По смыслу закона лицо может быть признано виновным в посягательстве на жизнь сотрудника правоохранительного органа только при наличии прямого умысла, т.е. когда действия виновного свидетельствуют о том, что он предвидел наступление смерти и желал этого.

В протесте не приведены доказательства наличия у Садиева прямого умысла на убийство потерпевшего.

Высказывание осужденного во время совершения хулиганства, что он

всех порежет, в том числе и себя, не свидетельствует о прямом умысле на убийство Боринских, поскольку конкретно кому-либо убийством он не угрожал, а, как видно из его показаний, размахивал ножом, пытаясь закрыть дверь и не пустить сотрудников милиции в свою квартиру, в результате чего Боринских были причинены легкие телесные повреждения в

паху и на левой ушной раковине.

При таких обстоятельствах, оценив показания Садиева, потерпевшего Боринских и свидетелей в совокупности со всеми материалами дела, суд обоснованно пришел к выводу об отсутствии у виновного прямого умысла на посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа и правильно квалифицировал его действия по ч.2 ст.318 УК РФ как применение насилия, опасного для жизни и здоровья, в отношении представителя власти.

Отметим, что ответственность по ст.318 УК тоже предполагает наличие умысла (хотя и не на наступление смерти), поэтому данная статья не всегда может служить «резервным составом преступления» по отношению к ст.317.

Органами следствия Закарьяев обвинялся по ст. 317 УК РФ в посягательстве на жизнь сотрудника правоохранительного органа. Свердловским областным судом он был осужден по ч. 2 ст. 318 УК РФ за насилие, опасное для жизни и здоровья, в отношении представителя власти в связи с исполнением им своих должностных обязанностей.

Рассмотрев дело по кассационному протесту прокурора, считавшего неправильной квалификацию действий осужденного по закону о менее тяжком преступлении, Коллегия указала, что, как признал суд в приговоре, не добыто убедительных доказательств прямого умысла Закарьяева на лишение жизни потерпевшего. У подсудимого отсутствовал умысел на совершение конкретных действий, хотя в описательной части приговора суд установил, что обвиняемый с силой стягивал галстук на потерпевшем, отчего последний задыхался, эти действия представляли опасность для его жизни и здоровья и он пресек их выстрелом в ногу Закарьяева.

Таким образом, вывод суда о направленности умысла виновного противоречив, в то время как субъективная сторона преступлений, предусмотренных ст. ст. 317, 318 УК РФ, предусматривает наличие только прямого умысла.

Альтернативно обязательными признаками субъективной стороны являются:

а) цель воспрепятствования законной деятельности сотрудника правоохранительного органа или военнослужащего по охране общественного порядка или обеспечения общественной безопасности;

б) мотив мести за указанную деятельность.

Цель воспрепятствования законной деятельности сотрудника правоохранительного органа или военнослужащего по охране общественного порядка или обеспечения общественной безопасности означает стремление виновного предотвратить (не допустить в будущем) или прекратить (прервать в настоящем) осуществление этими лицами указанной деятельности.

Мотив мести за указанную деятельность означает желание лица оплатить потерпевшему за осуществленную деятельность по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности.
Подобный эпизод с местью произошёл в Москве в феврале 2002 года, было совершено нападение на пост ГИБДД, один инспектор убит, другой ранен. По сведениям ГУВД столицы, в 1:30 сотрудники поста ГИБДД на 92-м км МКАД задержали автомобиль «ВАЗ», за рулем которого находился неработающий гражданин Волков. После освидетельствования выяснилось, что шофер сильно пьян. Его отправили домой, а машину оставили на площадке возле поста-пикета. Рано утром Волков вернулся на 92-й км с карабином «Сайга» и открыл огонь по сотрудникам ГИБДД. Старший лейтенант милиции Николай Громов получил смертельные ранения, сержант Александр Невский ранен в грудь. Третий находившийся на посту сотрудник ГИБДД обезоружил нападавшего и задержал его. По факту нападения на сотрудников ГИБДД Бабушкинская межрайонная прокуратура Москвы возбудила уголовное дело по статье 317 УК РФ.

Анализируемое преступление налицо как в случаях, когда сотрудник правоохранительного органа или военнослужащий применяет или применял меры воздействия к самому виновному или его близким, так и в случаях, когда посягательство осуществляется только за то, что эти лица принимают или принимали участие в охране общественного порядка и обеспечении общественной безопасности. В обоих случаях необходимо установить наличие указанных выше цели или мотива. Данный состав отсутствует, если посягательство совершается только из-за принадлежности этих лиц к правоохранительным органам или внутренним войскам МВД РФ.

Причинение вреда здоровью потерпевшего при отсутствии умысла на убийство должно квалифицироваться не как посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего или их близких, а, в зависимости от обстоятельств, по статьям УК, предусматривающим ответственность за другие преступления против порядка управления (например, ст. 318) или за преступления против личности.

Глава 2. Криминологическая характеристика посягательства на жизнь сотрудников правоохранительных органов

2.1 Основные факторы, способствующие посягательству на жизнь сотрудников правоохранительных органов

Причин способствующих преступной деятельности против власти, в том числе против порядка управления называется много: политические, националистические, сепаратистские, этнографические, религиозные, психологические, территориальные, географические, социальные, экономические и т.д., которые могут порождать различные, нередко непримиримые, противоречия и конфликты в обществе, разрешение которых определенные лица, слои, группы, партии и даже целые народы видят только в насильственном переустройстве жизни и мира в целом. Это происходит тогда, когда существенные объективные противоречия и конфликты годами, десятилетиями, а иногда и веками другой стороной игнорируются и не разрешаются и когда в стане ущемленной стороны находятся силы, инициирующие насильственное разрешение противоречий.

Ближайшей субъективной причиной преступной деятельности с политической окраской является мотивация субъектов преступления, которая представляет собой субъективное отражение возможной совокупности объективных причин и противоречий. И если начать рассмотрение причин посягательств на жизнь сотрудников правоохранительных органов с содержания мотивации его субъектов, то нетрудно заметить, что глубинная доминирующая мотивация инициаторов и организаторов преступления может быть одна, а его рядовых исполнителей - другая.

Основные мотивы лидеров преступной деятельности носят идейный или псевдоидейный характер, направленный на радикальные изменение власти, политики, экономики, бизнеса, преступной среды во имя собственных узкоэгоистических политических, идеологических и экономических целей, прикрытых лозунгами о борьбе за интересы соответствующих слоев населения и разрешение их накопившихся социальных, национальных, религиозных и иных противоречий. Этот прием широко используется в обычной политической борьбе, но он является особо распространенным в организационным преступной деятельности.

Отдельные люди, группы, слои, а иногда и целые народы, сочувствующие декларируемым целям лидеров преступников, а чаще всего обманутые ими, мотивационно озабочены реальными противоречиями и несправедливостями их жизни и деятельности. Они составляют для преступников ту самую социальную базу, на которую последние опираются и поддержкой которых спекулируют. Без этой социальной базы преступники не могли бы иметь той силы, которой обладают криминально-террористические организации и группы. А поскольку в процессе развития человеческого общества политические, социальные, экономические, национальные, территориальные и иные противоречия только нарастают, то и социальная база для преступности на политическом уровне не сокращается, что и отражается на неблагоприятных тенденциях преступлений террористической направленности в различных странах и в мире. Следующим условием распространения преступлений политической направленности является рост экстремизма и радикальных устремлений в связи с растущими противоречиями и конфликтами, а также уменьшающимися надеждами на их нормальное разрешение. И все это происходит на фоне растущего насилия и других криминогенных факторов в мире, которые используются для решения различных личностных проблем.

К числу таких факторов, которые способствуют разрастанию подобных угроз, можно отнести следующие обстоятельства внутреннего и внешнего характера:

систематическое обострение социальной напряженности в стране и её субъектах;

криминализация различных сфер жизни и деятельности;

подрывная деятельность иностранных террористических организаций;

воинствующий национализм и псевдорелигиозная экстремистская идеология (ваххабизм);

масштабный незаконный оборот оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ.

Некоторые авторы обращают серьезное внимание на социально-психологические и индивидуально-психологические причины преступлений против власти (в том числе против порядка управления). Это мотивация самоутверждения, стремления к утверждению себя в референтной среде, служение фанатичной идее «спасения» мира, агрессивность, проявление крайней нетерпимости к инакомыслию и т.д. мотивом поведения отдельных террористов может быть влечение к смерти, к самоуничтожению и уничтожению других. Поддерживая идею влияния психологических особенностей на формирование преступно-террористического поведения отдельных лиц, особенно исполнителей, тем не менее основные причины политической преступности следует искать не в психологии и не в психиатрии, а в политических, экономических, социальных, национальных и религиозных отношениях.

Посягательство на жизнь сотрудников правоохранительных органов выступает как одна из сторон террористической деятельности. Это видно хотя бы из того, что в 2005 г. в Республике Дагестан значительное число преступлений по ст.317 УК совершалось посредством террористических актов.

Общие причины политической преступности коренятся в противоречиях общественного развития в крайне неблагоприятных условиях в экономике и, прежде всего, в силу реально существующих кризисных явлений, в недостатках социально-духовной сферы, в просчетах в воспитательной работе, в товарном дефиците и других явлениях.

Непосредственными же причинами преступлений против порядка управления выступают следующие негативные свойства:

деформация социальных ценностей, стремление к «острым ощущениям»;

низкий уровень культуры, нравственности лиц, совершающих эти преступления.

наличие у преступников различного оружия;

Также к условиям, способствующим совершению данных преступлений следует отнести низкую их раскрываемость.

Настоятельная необходимость предупреждения преступлений против порядка управления усиливает стремление ученых и практиков к разработке и применению эффективных средств и методов. Однако правоохранительные органы организуют и осуществляют соответствующую предупредительную деятельность не так, как им хотелось бы, а так, как они могут это делать в современных условиях. Имеются научно-обоснованные методики, формы и методы предупреждения преступлений, но нет средств для внедрения их в практику.

Большинство граждан, в силу высокого уровня нравственного воспитания, правовой культуры и здорового образа жизни не вступают в конфликт с законом. Такие люди не нуждаются в том, чтобы их удерживали от преступлений. Направленность их поведения сформирована окончательно и бесповоротно. Огромную роль в этом играют генетическое и социальное наследие, физическое и психическое здоровье. Довольно многочисленную категорию составляют лица, у которых существует отвращение к оружию, к любым формам насилия. Однако определенная категория лиц совершает преступления, в том числе тяжкие и с применением оружия. Необходимо, следовательно, повысить эффективность предупреждения данного вида преступлений.

Определение профилактики преступлений против порядка управления необходимо связывать с общей оценкой предупреждения преступлений и понимать как систематически и целенаправленно осуществляемое профилактическое воздействие на лиц, способных, в силу своего поведения и характеристических особенностей, совершить преступление. Такое воздействие осуществляется в их собственных интересах и в интересах других лиц, государства и общества. Или же, как особый вид социальной практики, призванной обеспечить безопасность лиц, в отношении которых могут быть совершены посягательства. Здесь не говорится о наказании. Речь идет о невыгодности совершения указанных деяний, что связано не с наказанием человека, а с недопущением с его стороны преступления. Основная цель - пребенция, а не репрессия

Что касается общего предупреждения преступлений, то его можно определить как сдерживающее воздействие, исходящее из уголовного права и деятельности правоохранительных органов. Деятельность правоохранительных органов, в том числе прокуратуры и внутренних дел, решения судов сводятся к тому, что они доводят сведения о наказаниях до населения. При этом демонстрируется, что уголовные законы - не пустые угрозы. Эффективность общего предупреждения посягательств обеспечивается в той мере, в какой наказания удерживают граждан от приобретения оружия, которое они, в противном случае, могли бы использовать в преступной деятельности. В то же время эффективность индивидуального предупреждения преступлений зависит от применения в каждом конкретном случае конкретного наказания к конкретному лицу. Здесь ничто не зависит от того, знал или не знал виновный о наказаниях, предусмотренных законом за преступления. Незнание закона не освобождает от ответственности. Эффект общего предупреждения также имеет место не только в отношении тех, кто осведомлен о мерах наказания и их применении. Все обязаны знать законы, тем более такие, какие предусматривают наказания за вооруженные преступления.

Осознание факторов, способствующих совершению преступлений, - это одна из центральных проблем криминологии. Многие ученые, занимавшиеся этой проблемой, стремились дать ответы на ряд взаимосвязанных вопросов, главный из которых: «Почему совершаются преступления?». Его можно несколько конкретизировать: зависит ли это от личности преступника или от окружающей среды? Если от личности, то почему преступления совершают люди самого разного возраста, образования, темперамента и образа жизни? Если же совершение преступления зависит не от личности, а от среды, то почему люди, выросшие в одной семье, подчас ведут себя по-разному?

Все эти вопросы можно продолжить и углубить, например: «Является ли склонность к совершению преступлений наследственной?». Если да, то виноват ли сам человек в том, что поступил неправомерно? Если же эта склонность не носит наследственную обусловленность, то какие факторы внешней среды способствуют совершению преступления? И, наконец, является ли преступность вечной?

Эта цепочка вопросов всегда находилась и продолжает находиться в поле зрения криминологов. Прояснение позиций по каждому из указанных вопросов упирается в проблему факторов преступности.

Факторы преступности представляют собой совокупность явлений, оказывающих воздействие на преступность и способных как порождать её, определять, обуславливать, так и противодействовать ее возникновению и существованию. Таким образом, все факторы можно подразделить на криминогенные и антикриминогенные. В криминологии было сделано множество попыток классификации криминогенных факторов. Выделялись объективные и субъективные факторы, общеформационные, конкретно-исторические и индивидуально-психологические, а также такие группы факторов, как социально-демографические, экономические, политические, социальные, социально-психологические, организационно-правовые, технические и др. В общей сложности криминологи выделяют свыше 250 криминогенных факторов, действующих на различных уровнях и оказывающих воздействие на преступность в целом.

В преломлении к посягательству на жизнь сотрудника правоохранительных органов непосредственной психологической причиной их совершения является наличие у лица антиобщественной или асоциальной ориентации, которая проявляется в эгоистических взглядах, интересах, мотивах, привычках и формируется под влиянием неблагоприятных факторов социальной среды, прежде всего, социальной несправедливости в широком смысле этого слова. Причем не следует забывать, что реальное представление о социальной справедливости у разных лиц может быть совершенно разным (например, при совершении данного преступления из мести любой виновный ссылается на незаконность действий сотрудников милиции).

Существенную роль при этом играет бытовая и трудовая неустроенность, материальные затруднения, отрицательное воздействие носителей антиобщественных взглядов, привычек, некоторых преступных элементов, зачастую открыто ведущих праздную и разгульную жизнь.

Наконец, немаловажную роль играет и негативное отношение к сотрудникам правоохранительных органов, в первую очередь милиции и таможенникам. Характер отношения к деятельности правоохранительных органов оказывает прямое влияние на гражданскую позицию и криминогенную ситуацию в стране. В частности, установлена криминогенная роль повсеместного распространения нелицеприятных суждений о беспомощности и служебной халатности правоохранительных органов, негативных оценок их деятельности по расследованию и раскрытию преступлений. Это формирует у населения убеждение о возможности безнаказанного совершения преступлений, что снижает общепредупредительное воздействие уголовного закона и создаёт дополнительные стимулы противоправного поведения.

Вот характерный пример, относящийся по месту действия, правда, не к России, а к Украине, но вызвавший и у российской аудитории «антимилицейскую» удовлетворённую реакцию. Уникальный в своём роде случай относится к 2003 г. к Шосткинскому химкомбинату. Там произошла «оккупационная забастовка» (так называется захват предприятия трудовым коллективом, что уже не характерно для стран СНГ, где предпочитают голодовки). Когда же милиция попыталась разогнать бастующих, те пустили в ход ядовитые газы со складов комбината. Обычно милиция либо полиция применяет газы против демонстрантов, забастовщиков и т.п., а тут всё наоборот; а на фоне именно в тот год явственно всплывшего отвратительного, отталкивающего образа милиционера-преступника - «оборотня в погонах», совершающего нередко тяжкие и особо тяжкие преступления, - этот материал превзошёл ожидания, так как вызвал не только сенсацию, но и мстительное чувство: плачевный вид милиционеров на носилках и с нарывами на коже жалости у большинства зрителей не вызвал, а иногда вызывал смех, хотя и нездоровый, но мстительный («Так вам и надо, хватит вам свои поганые слезоточивые газы применять против народа, попробуйте газы на себе, кровавыми слезами поплачете!» - вот почти дословный, с исключением нецензурных слов, пример одной из реакций на описанный репортаж).

В ряде СМИ в последнее время акцентируется внимание на том, что сейчас наблюдается спад доверия граждан к работникам органов внутренних дел в связи с высоким уровнем коррупции в их рядах. Приведу для иллюстрации выдержку из публикации, в которой создается негативный образ милиции: «В поборах участвуют все - от рядовых постовых, сшибающих сторублевки с бабулек, торгующих у метро, кавказцев и дешевых проституток, не имеющих регистрации, до следователей и генералов, закрывающих дела, продающих информацию и попросту участвующих в доле от преступных операций. Милиция сегодня - это жестко выстроенная монополия по выкачиванию денег из двух поистине безграничных источников: бюджета и страждущих граждан». В комплексе современных социальных проблем правоохранительной системы выделяются характеристики отношения населения к милиции. Неблагополучная криминогенная обстановка стимулирует резкую критику милиции в средствах массовой коммуникации, содержащую обвинения в непрофессионализме, нежелании заниматься своими прямыми обязанностями, в постоянных внутриведомственных «разборках», коррупции. Страницы газет пестрят броскими, обличающими заголовками: «Оборотни с жезлом», «Руоповцы были «крышей» чеченских бандитов», «Милиция должна сидеть в тюрьме», «Базар меня кормит, а милиция - бьёт» и т.п. В 2005 году вышла книга с характерным названием «Осторожно: антимилиция!», где подробно рассказывается о преступности в милиции, причём сотрудники милиции выступают как пособниками преступников, так и самолично совершают преступления. При этом они осознают свою как физическую, так и юридическую безнаказанность. Негативный образ сотрудника милиции встречается везде: и в реальной жизни (кроме уже названного дела «оборотней в погонах», наиболее значительная акция относится к Благовещенску в Башкортостане, где в том же 2003 г. под видом милицейских рейдов фактически была произведена расправа над оппозицией), в фильмах (достаточно вспомнить третью часть «Любить по-русски», известную также как «Губернатор», где показаны милиционеры-убийцы, а начальник областного УВД Рубашкин является одним из главарей мафии; даже в таком сериале, как «Менты», целью которого было поднять имидж милиции, появляются «оборотни», как некий майор из Краснодарского края в третьем сезоне сериала). Даже в истории отечественного права и государства находятся такие примеры. Самый недавний по времени случай - «Дело чёрного капитана» из цикла передач «Следствие вели…» с Л. Каневским на НТВ (правда, сам «чёрный капитан» оказался вовсе не сотрудником милиции, а только переодевался в форму, чтобы проще совершать преступления, но одним его из пособников действительно был бывший сотрудник милиции, а Каневский как бы невзначай упоминает, что «тогда ещё не существовало термина «оборотень в погонах»…»). Существуют и публикации более страшные - о пытках, применяемых сотрудниками милиции как к действительно виновным, так и к тем, кого они таким путём заставляют взять на себя чужую вину, в том числе и собственную. Известны названия этих пыток - «слоник», «ласточка» (подобно древнерусскому растягиванию на дыбе), «конверт», «распятие Христа» и даже «китайская пытка» (битьё по пяткам). Красочное описание всех названных пыток давалось в «Аргументах и фактах» в 1997 и 1998 годах (невольно создаётся впечатление, что автор одной из таких статей, кстати, важный чиновник Московской прокуратуры, сам присутствовал при этих пытках, иначе откуда он знает такие подробности).

Одна из причин нединамичности общественного мнения заключается в том, что достаточно устойчива сама структура социальных групп, ориентированных на поддержку или критику работы милиции. Так, в группе опрошенных, которые считают, что милиция стала работать лучше, не обнаруживается явный источник воспроизводства этого мнения. Практически во всех социальных группах доли такой оценки милиции одинаковы. Такая же картина наблюдается и у выразителей мнения, что качество работы милиции не меняется. Некоторый динамизм можно наблюдать в группе тех, кто критически относится к милиции и высказывает мнение, что она стала работать хуже. В качестве носителей этого мнения выступают служащие учреждений и организаций с высшим образованием и предприниматели (40-42%), то есть социально активная часть населения, интересующаяся вопросами общественной жизни. В группах менее социально активных такая доля значительно ниже: у сельчан - 22%, пенсионеров - 25%, служащих без высшего образования - 24%. К тому же в этих группах больше опрошенных, которые не имеют четкого представления о работе милиции (27-32%) по сравнению с группами социально активного населения (16-20%).

Таким образом, показатель негативного отношения к милиции является наиболее динамичным в силу характерности данной оценки для социально активной части населения, которая, в свою очередь, склонна к колебаниям в выдвижении этой отрицательной оценки. Можно предположить, что изменение вектора оценок работы милиции в общественном мнении главным образом зависит от изменения позиции этой части граждан.

Иерархия факторов, влияющих на снижение авторитета милиции и, как следствие, на негативную оценку ее деятельности, в целом на протяжении трех лет остается неизменной. Как и в 2000 г., недовольство работой органов внутренних дел вызывает низкий профессионализм, некомпетентность и низкая культура общения с населением.

Характерной особенностью негативного отношения населения к деятельности милиции является отказ от «услуг» милиции значительной доли граждан, подвергавшихся преступным посягательствам (по выборке соответственно 196 и 300 чел.). Более трети из них не обращаются в правоохранительные органы за помощью (42% в 2005 г. против 40% в 2000 г.). Объяснения такого поведения, выдвигаемые опрошенными, различны, но вместе с тем достаточно определенны. Большинство пострадавших от преступных посягательств не верят, что им помогут. Однако, при абсолютном приоритете «неверия» в милицию, в структуре мотивации необращения в милицию в 2000-2005 гг. возрастает доля причин субъективного характера: огласка, неудобства судебной тяжбы, всевозможные опасения и др. По-видимому, неверие в милицию, отсутствие веры в возможность получить помощь, приводит к тому, что у людей начинает доминировать инстинкт самозащиты пострадавшего: «все равно не помогут, а навредить могут».

Наиболее значимым показателем негативной оценки милиции продолжает оставаться мнение о коррумпированности милиции.

Анализ данных опросов показывает, что доля людей, считающих, что от милиции можно откупиться, значимо возросла и составила 72% в 2005 г. против 53% в 2000 г. Причем рост этот, вероятно, произошел не за счет изменения сложившегося ранее мнения (структуры оценок), а вследствие уменьшения доли затруднявшихся дать ответ по данному вопросу. Другими словами - за счет расширения участников взаимоотношений с милицией. Показательно, что данный сдвиг привел к росту негативного отношения к милиции.

Не может не привлечь внимания особый социальный смысл распространенности в различных группах населения мнения о том, что «от милиции можно откупиться в случае совершения любого преступления». Наиболее широко оно функционирует в среде молодежи до 30 лет, людей обеспеченных, предпринимателей. То есть все той же социально активной, репродуцирующей общественное мнение части населения. И наоборот, наименее оно распространено среди пенсионеров - группы с ограниченными социальными контактами и материальными возможностями и самих работников правоохранительной системы.

Очевидно, что распространенность мнения о коррумпированности милиции - результат как минимум трех слагаемых: социального опыта людей, и в первую очередь социально активных слоев населения; социальных амбиций «богатых», их убежденности во всемогуществе денег; информационного эффекта деятельности СМИ. По данным специальных исследований ВНИИ МВД России, каждому второму взрослому россиянину в течение 2005 года приходилось находиться в ситуации, когда при помощи взятки, подкупа важный для него вопрос мог бы быть решен быстрее и эффективнее; от 37 до 50% студенческой молодежи и предпринимателей разного уровня отдают предпочтение в решении своих проблем в отношениях со служителями правопорядка прямому подкупу; более 50% населения черпают информацию о деятельности милиции из средств массовой информации.

Другим широко распространенным показателем негативного отношения населения к милиции является мнение о незаконном применении насилия. Как и по выше рассмотренным показателям, здесь наблюдается тенденция роста негативных оценок. Если в 2000 г. 44% опрошенных считали, что в тех или иных случаях в милиции применяется недозволенное законом насилие, то в 2005 г. этот показатель составил 58%. Несмотря на то, что отраженный в массовом сознании факт незаконного применения насилия со стороны милиции находит достаточно терпимое отношение у людей (57% респондентов допускают незаконное применение насилия к преступникам), можно видеть, что увеличилась только доля тех людей, которые считают, что насилие в милиции носит массовый характер и является не исключением, а практикой. Выше среднего значения этот показатель все в тех же группах высокой социальной активности: интеллигенции, предпринимателей, студенчества (29-30%), ниже - у пенсионеров (17%), служащих правоохранительных органов. Зато мнение о том, что насилие применяется только к злостным правонарушителям или же в исключительных случаях, более распространено среди самих работников милиции (12% против 6% в среднем по массиву опрошенных).

Более отрицательно к применению незаконного насилия настроены молодые (до 30 лет), богатые, образованные люди. Менее отрицательно - люди старших возрастных групп с невысоким достатком. В целом же можно говорить о приоритете насилия как элементе социальных отношений в сфере правоприменительной деятельности. С одной стороны, общественное мнение санкционирует милиции применение незаконного насилия только к правонарушителям, с другой - насилие становится, по мнению опрашиваемых, распространенным элементом повседневной практики правоохранительных органов.

Складывающееся негативное отношение к милиции предопределяет и негативный (конфликтный) тип поведения граждан при контактах с сотрудниками милиции. Более 20% (в 2000 г. - 19%) опрошенных не считают необходимым подчиниться милиции, если расценивают ее действия как неправильные. Самая большая доля (35%) таких респондентов среди предпринимателей. Еще более многочисленная часть населения (34%) допускает возможность неподчинения работнику милиции в исключительных случаях и находит себе в таких ситуациях моральные оправдания. Таким образом, можно предположить, что более половины взрослого населения России в той или иной мере при определенных обстоятельствах не воспринимает требования милиции, предъявляемые к гражданам, как безоговорочные.

Анализ результатов опросов показывает, что более конфликтны в этом отношении люди с высокими (выше среднего) доходами. Около 30% «богатых» против 18% «бедных» считают, что гражданин в случае несогласия с требованиями работника милиции может ему не подчиниться. Жители крупных городов в большей мере законопослушны, чем население малых городов и населенных пунктов сельского типа, очевидно, в силу более богатого опыта общения с милицией и более высокого уровня правовой культуры.

И в завершение анализа показателей негативного отношения населения к милиции остановимся на желании - нежелании людей оказывать помощь милиции. Коллизия этой стороны взаимоотношений населения и милиции заключается в расхождении социальных ожиданий населения в отношении деятельности милиции. Данные свидетельствуют о том, что по вопросу потенциальной помощи населения милиции между возможными партнерами имеются существенные разногласия.

Примерно равное число опрошенных с обеих сторон категорично считает, что сотрудничество невозможно из-за враждебного отношения населения к милиции. Наибольшая доля сторонников этого мнения среди предпринимателей (26%), учащихся (23%).

Потенциально настроены на активное сотрудничество 71% опрошенных со стороны населения и 79% - со стороны милиции. Вместе с тем именно здесь проявляется противоречивость рассматриваемых взаимоотношений. Более требовательная позиция интеллигенции (46%), материально обеспеченных слоев населения (57%), которые считают, что инициатива во взаимоотношениях с милицией должна быть у последней, то есть помощь возможна, если милиция изменит свое отношение к населению, другими словами «повернется лицом» к его проблемам. Напротив, слабо защищенные в социальном плане слои населения (крестьяне, пенсионеры, малооплачиваемые государственные служащие), в среднем 36-38% в каждой социальной группе, считают, что инициатива в налаживании отношений могла бы исходить от самого населения, поскольку это в его же интересах.

Вторая сторона противоречивости взаимоотношений проявляется в разных позициях населения и милиции по вопросу о партнерстве. Если среди опрошенных граждан 40% готовы содействовать милиции, в случае если бы она изменила (проявила заинтересованность) свое отношение к населению, то среди опрошенных сотрудников правоохранительных органов сторонников этой позиции всего лишь 28%. И наоборот, 51% работников органов внутренних дел готовы принять безоговорочную помощь со стороны населения, когда настроены такую помощь оказать только 32% опрошенного населения.

Таким образом, подводя общий итог рассмотрения показателей отношения населения к милиции можно констатировать следующее.

Наиболее динамичной составляющей общественного мнения является негативная оценка деятельности милиции. Этот негативизм нарастает за счет того, что его носителем выступает «средний класс» - обеспеченные слои интеллигенции и предприниматели. Они, в свою очередь, склонны все более и более критически оценивать работу милиции и в силу своей высокой социальной активности являются катализаторами соответствующих общественных настроений.

Другой причиной социального негативизма в восприятии милиции является усвоение отрицательных стереотипов, приобретение отрицательного опыта, имеющих разнообразные источники, той частью населения, которая ранее не имела определенных позиций по данному вопросу. В одной только Республике Дагестан в 2005 году, когда произошло наибольшее число случаев посягательств на жизнь сотрудников правоохранительных органов (свыше ста, в том числе 56 милиционеров убиты), отрицательное отношение к милиции выражалось в представлении о том, что милиция даже себя неспособна защитить от преступников, «а каково же населению?». С другой стороны, некорректное (а иногда и откровенно хамское) поведение сотрудников милиции провоцирует у населения мстительное чувство, выражающееся в невольных симпатиях к преступникам, покушающимся на жизнь сотрудников правоохранительных органов: «Мало вас взрывают!» и т.п.

На фоне в целом стабильных показателей отношения населения к работе милиции можно наблюдать некоторую динамику роста отрицательных его составляющих. Наиболее благоприятную почву для культивирования и сохранения проблемных отношений населения и милиции сегодня мы можем наблюдать в среде так называемого «среднего класса» - обеспеченных слоев интеллигенции и предпринимателей.

Как видим, помимо общих факторов совершения преступления (криминогенная обстановка, социально-экономические причины), существует и дополнительный фактор, предопределяющий возможность посягательства на жизнь сотрудника правоохранительных органов, - негативный образ сотрудника правоохранительных органов в массовом сознании, к сожалению, имеющий справедливую основу в силу преступности в самой среде правоохранительных органов. Милиция не может полностью избежать появления в своей среде тех социальных недугов, которые распространены в современном российском обществе, поскольку она сама является его частью, но в процитированном фрагменте масштабы злоупотреблений в органах внутренних дел явно преувеличены.

О милиции следует судить, однако, не по таким публикациям. В интервью подполковника А.И. Соколова - начальника отдела обеспечения общественного порядка УВД Восточного округа Москвы отмечается, что об эффективности работы милиции у большинства граждан складывается представление на основе повседневных наблюдений: «Видно на улице милиционера, значит, милиция есть. Нет милиционера, нет в городе силы, способной противостоять хулиганам и грабителям - значит, милиция прячется по всяким злачным местам, вымогает, притесняет. ... Спору нет, морально нечистоплотных милиционеров везде хватает. Но задумаемся, что было бы в Москве, если бы действительно все сотрудники были бы коррумпированы, если бы патрульные и постовые заботились исключительно о собственном благополучии?». То есть в оценках работы милиции надо исходить из того, насколько она пресекает или ограничивает деятельность криминальных элементов и групп.

2.2 Предупреждение посягательств на жизнь сотрудников правоохранительных органов

В силу изложенного выше первоочередной мерой по предупреждению посягательств на жизнь сотрудников правоохранительных органов выступает необходимость формировать и наращивать положительную составляющую общественного мнения о деятельности милиции; в идеальном варианте это представляется возможным по двум направлениям.

Первое направление предполагает сохранение статус-кво и удержание социальной дистанции без стремления решать проблемы отношений милиции и населения. Оно инициируется зачастую самими органами внутренних дел. Цель такой стратегии - вызывать и поддерживать чувства вины и подчиненности власти у части населения, склонной к нарушению общественного порядка, а у остальных граждан - опасения быть «привлеченными» за какое-либо (возможное) его нарушение. Одновременно предполагается, что со стороны власти должно оказываться массированное пропагандистское воздействие на население через СМИ, направленное на то, чтобы убедить людей, что милиция делает все возможное и даже больше, чтобы обеспечить их защиту от посягательств со стороны преступных элементов. При этом считается, что в СМИ должны как можно чаще приводиться примеры проявления самоотверженности и высокого профессионализма со стороны работников милиции. При реализации такой стратегии вполне вероятен следующий результат: чем меньше население будет непосредственно контактировать с милицией, тем выше оно будет оценивать ее деятельность. Второе направление основано на достижении адекватного восприятия гражданами деятельности работников милиции. Чтобы добиться реального роста положительной составляющей в оценках работы органов внутренних дел, здесь берется за основу иная социальная стратегия, при которой предполагается, что контакты населения с милицией станут катализатором конструктивных измерений в ее работе. Считается, что милиция встретит более широкую поддержку и получит более высокую оценку со стороны граждан именно тогда, когда в повседневной работе, включающей охранные функции, проверки соблюдения паспортного режима, учетно-регистрационной дисциплины, поиск нарушителей и т.д., она от приоритета репрессивных функций перейдет к реальному обслуживанию социальных потребностей населения. Но это вопрос будущего.

Таким образом, в основе динамики позитивной составляющей оценки общественным мнением деятельности милиции лежит использование субъективно значимых обстоятельств, касающихся взаимодействия населения с ее сотрудниками.

Предупреждение посягательств на жизнь сотрудников правоохранительных органов представляет собой исключительно сложную задачу, поскольку это явление порождается многими социальными, политическими, психологическими, экономическими, историческими и иными причинами. Следовательно, такие причины и должны быть объектом профилактического вмешательства, но сделать это совсем не просто, поскольку значительная часть названных причин связана с обладанием государственной властью и ее захватом, распределением собственности, торжеством «своей» идеологии, изменением национальной или социальной структуры общества и т.д.

Предупреждение посягательств на жизнь сотрудников правоохранительных органов должно осуществляться одновременно в нескольких направлениях:

1) воздействие на основные, даже глобальные явления и процессы в обществе, обладающие политическим и криминальным эффектом. Данное направление можно назвать стратегическим, и было бы естественно, если бы ему предшествовало бы долгосрочное и даже сверхдолгосрочное прогнозирование наиболее значительной преступной активности с в политическом плане определением их возможных субъектов;

2) выявление и предотвращение посягательств на жизнь сотрудников правоохранительных органов, особенно в форме террористических актов которые могли бы быть совершены в недалеком будущем или даже в ближайшее время. Это предполагает выявление субъектов и объектов посягательства, его причин, способов и иных обстоятельств;

3) задержание виновных и предание их суду. Чрезвычайно важно наказание не только рядовых исполнителей и пособников, но и организаторов и вдохновителей преступлений, что, как известно, очень трудно;

4) предупреждение, предотвращение и пресечение таких сходных и даже сопряжённых с посягательством на жизнь сотрудников правоохранительных органов преступлений, как террористические акты, посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование, и т.д.

Профилактика преступлений против порядка управления, в особенности, посягательства на жизнь сотрудников правоохранительных органов, исходя из опасности таких преступлений, представляет собой комплекс профилактических мероприятий, проводимых во взаимодействии всех подразделений органов внутренних дел, и, как правило, предусматривает:

выявление владельцев огнестрельного оружия, систематически нарушающих общественный порядок, злоупотребляющих спиртными напитками или страдающих психическими расстройствами (заболеваниями), а также лиц, незаконно владеющих или хранящих огнестрельное оружие, взрывчатые вещества и др.;

принятие мер к изъятию у таких лиц оружия и решение вопроса о проведении дознания (предварительного расследования) по фактам изъятия незаконно хранящегося оружия;

разъяснение населению необходимости добровольной сдачи незаконно хранящегося оружия;

выявление условий, способствующих незаконному изготовлению гражданами на предприятиях, в производственных и учебных мастерских или в домашних условиях холодного и огнестрельного оружия, а также принятие мер к устранению таких условий;

выявление конфликтных ситуаций, возникающих на бытовой почве, выяснение причин их возникновения;

принятие немедленных мер, направленных на обеспечение безопасности лиц, на жизнь и здоровье которых готовится покушение, и пресечение преступных действий в отношении таких лиц.

Наконец, необходимо обратить внимание и на подход к расследованию преступлений против порядка управления и сотрудников правоохранительных органов.

Применительно к преступлениям, предусмотренным ст. 317, 318, 319 УК, наиболее типичным поводом к возбуждению уголовных дел являются сообщения должностных лиц. Как правило, сами пострадавшие от преступных действий должностные лица рапортом доводят до сведения своего руководства или иных компетентных лиц, обладающих определенными служебными полномочиями, о совершении в отношении них и их близких противоправных действий. Информация, в частности, в регистрационных журналах, книгах (учета информации, учета преступлений).

Могут быть написаны заявления лицами, названными в ст. 317 - 319 УК, а также их близкими (ст. 317, 318 УК).

Основания для возбуждения уголовного дела - конкретные данные, указывание на преступление. На практике такие данные могут содержаться в ряде рапортов должностных лиц(как пострадавших, так и очевидцев), их объяснениях, заявлениях пострадавших; заявлениях, объяснениях близких; объяснениях иных очевидцев; объяснения лиц, в действиях которых усматривается причастность к совершению преступлений, их заявлениях; в протоколах о явке с повинной и в других материалах.

В случае причинения смерти (ст. 317 УК) данные о криминальных действиях могут быть получены при обнаружении и осмотре трупа с составлением соответствующих протоколов. Безвестное исчезновение человека и, например, объяснения родственников, иных лиц, располагающих важными сведениями, обнаружение улик, подтверждающих реальность причинения смерти, такие в совокупности способны составить данные, являющиеся основанием для возбуждения уголовного дела.

Наиболее желательно, чтобы вопрос о возбуждении уголовного дела решал прокурор или следователь прокуратуры. Случаи, когда уголовное дело возбуждает орган дознания по факту совершения преступного деяния, по которому впоследствии в установленном порядке потерпевшим будет признан сотрудник этого же органа, должны быть сведены, насколько возможно, к минимуму. Заявления, жалобы по поводу необъективности разбирательства могут появиться уже на этой стадии и определенным образом поставить под сомнение собираемые в процессе проведения проверки на основании УПК РФ первичные материалы.

Важнейшим моментом в процессе проведения проверки до возбуждения уголовного дела должно являться выяснение всех исходных данных, которые подтверждали бы, что преступные действия были направлены не просто против личности или общественного порядка, но и имели целью нападения, оказания физического воздействия или оскорбления применительно к представителю власти или его близким, входящим в круг лиц, перечисленных в статьях 317, 318,319 УК РФ.

В случае производства осмотра места происшествия до возбуждения уголовного дела, учитывая специфику составов преступлений, следует обращать, в частности, пристальное внимание на следующее:

не оставлены ли на месте происшествия какие-либо предметы, свидетельствующие о том, что пострадавший находился в форменной одежде (оторванные пуговицы, лоскуты ткани, отдельные волокна, головной убор и др.);

позволяла ли конкретная обстановка (улица, жилой дом и т. п.), где произошло событие, наблюдать кому-либо за совершением преступления, иначе говоря, могли ли быть очевидцы, сумевшие достаточно подробно рассмотреть происходящее);

имеются на ли на месте признаки (следы) применения конкретного вида оружия или средств защиты, в том числе из тех разновидностей арсенала, который находится в правоохранительных органах;