Социально-философский анализ правосознания

Динамика самоорганизующихся систем в деталях и на длительную перспективу трудно предсказуема. Однако в их развитии, как бы ни менялись условия, функциональные процессы всегда направлены на самосохранение, самовоспроизведение, на улучшение режима развития, на уменьшение энтропии.

Говоря о правосознании как факторе социальной безопасности в русле синергетики, следует отметить, что в качестве первой сверхзадачи можно выделить управление риском и безопасностью сложных систем. Одной из главных функций науки в ближайшем будущем, по-видимому, станет прогноз и правовое обеспечение предупреждения бедствий, катастроф, других опасностей в природной, техногенной, социальной сферах. Это - одна из основ концепции устойчивого развития. Обратим внимание на то, что все эти сверхзадачи являются междисциплинарными. Это предполагает наличие общего языка и общих представлений о целом, о стратегических, глобальных, а не только локальных проблемах.

В зависимости от сложности иерархической структурированной системы, включающей различные уровни, связанные вертикальными связями, и содержащей компоненты, объединенные горизонтальными связями, предлагается следующий подход, который должен обеспечить достижение цели, установленной не как заранее определенное состояние системы, а как ее усложнение при сохранении составляющих систему компонентов.

Самоорганизация выступает основным механизмом сохранения компонентов при реорганизации соответствующего уровня, а процесс преобразования регулируется или управляется со стороны следующего уровня путем установления определенных ограничений или введением принудительных аттракторов, т.е. организационно. В нашем случае под аттракторами мы понимаем правовые установки, формирующие определенное правовое поведение. Выбор параметров обеспечивается исходя из информации, имеющейся в распоряжении центра управления.

Надо отметить, что чрезмерно жесткое управление не обеспечивает оптимального регулирования и уменьшает количество организации в системе, а организующее воздействие, которое не угнетает самоорганизацию, увеличивает количество организации в системе. Это позволяет предложить следующий механизм оптимизации воздействия.

Управленческое воздействие направлено на развитие центров самоорганизации путем формирования соответствующих структур. Жесткое управление целесообразно в том случае, когда самоорганизация в подсистемах ведет к разрушению или деградации системы в целом, тогда понижение организации снижает дезорганизационное воздействие, но затем оно направляется на создание условий образования новых самоорганизационных центров, после чего жесткость управления уменьшается.

Таким образом, каждому уровню, в зависимости от этапа эволюции соответствуют свои способы организации, причем от уровня к уровню происходит переход от жесткого управления к большей самоорганизации, выражая единство иерархического управления и самоорганизации частей. В социальной сфере есть определенные закономерности, правила, законы, которые действуют независимо от условий, но условия выступают источниками конкретных проявлений этих законов. И в этом смысле результат действия законов проявляется в виде явлений общественной жизни. Тогда задача управления заключается в формулировании законов, или их познания, а также в установлении тех условий и проведения таких воздействий, которые позволят реализовать закономерную возможность в виде целевого движения.

Проблемы современного общества и его взаимоотношение с природой показывают, что цивилизация, сложившаяся и развивающаяся в настоящее время, не способна решить глобальные задачи по восстановлению или формированию новых отношений в единой системе жизни на Земле. Причин данного состояния много, но одна из главных и наиболее сложных - это мировоззренческие установки, лежащие в основании экономического и технократического общества.

Анализ истории развития биосферы и становления человеческого общества показывает, что в процессе эволюции существовали два типа стратегии социоэкологического развития: самоорганизационный и управляемый. До настоящего времени основные революционные преобразования происходили благодаря действию законов самоорганизации, что приводило к бифуркационному переходу и становлению новой системы, реализующей возникающие взаимодействия между ее компонентами. Существует мнение, что и нынешние катаклизмы будут решены за счет стихийных сил, и не надо вводить жесткие ограничения, связанные с необходимостью управлять взаимоотношениями общества и природы. И меры, на наш взгляд, лежат в плоскости использования управления, как типа эволюции материи.

В настоящее время социологи фиксируют дальнейший переход от современного общества к постсовременному, при котором ставится вопрос о судьбе монополии национального государства на силу в условиях глобализации. Под глобализацией понимается процесс, который приводит к охватывающему весь мир связыванию структур, культур и институтов. В области социальных отношений ей соответствует идея свободного мирового рынка, глобальной массовой культуры и мирового информационного сообщества. В этом случае международные предприятия действуют на глобальном рынке на основе информационных технологий, а труд конкурирует на глобальном рынке труда. Но охватывающей весь мир свободной торговле противостоит другое направление развития экономики, связанное с образованием различных интернациональных пространств, которые предполагают устранение торговых барьеров, обусловленных существованием границ национальных государств, и перенос определенных полномочий и прав с уровня государства на уровень международных организаций. Примерами могут служить такие бывшие и настоящие объединения, как ЕЭС, СЭВ или СНГ. Основная сложность при создании и дальнейшем расширении таких социальных образований состоит в том, что государству, прежде независимому в решениях, приходится координировать свои действия с другими национальными государствами и подчиняться интересам сообщества.

Анализ процессов глобализации указывает на то, что концепция национального государства сейчас конкурирует с концепциями интернациональных экономических пространств и политических арен, а одним из фундаментальных становится вопрос о том, что же произойдет в ходе глобализации с государствами. Социологи рассматривают ответ на этот вопрос в двух перспективах.

Первая из них предполагает пессимистический сценарий, в соответствии с которым монополия на власть не будет принадлежать больше ни национальному государству, ни наднациональным институтам, что приведет к росту внутреннего и внешнего насилия.

Действительно, если рассматривать процесс реформирования современной системы как самоорганизующийся, то в соответствии с изложенными нами подходами, период усложнения и возникновения нового связан с появлением на начальной стадии очередного этапа структурогенеза большого количества относительно самостоятельных элементов. В контексте общественного устройства такими элементами могут быть группы и сообщества, объединенные внутренними взаимодействиями, к которым относятся национальная принадлежность, вероисповедания, территориальная концентрация и т.д. Но это не значит, что из-за глобализации национальная идентичность и внутренняя мораль должны потерять свое значение, хотя в отношении отдельных сообществ вероятность этого остается.

Более оптимистический сценарий предполагает, что мораль (как функциональная этика) возрастает внутри отдельных пространств. Утверждается, что индивидуальные и коллективные действия в глобализированном обществе стремятся к снижению сложности жизни и ее рисков за счет установления личных отношений, характеризующихся высокой степенью внутренней моральности. Такая перспектива вскрывает кажущийся парадокс: глобализация и персонализация являются тесно связанными процессами. Оптимизм состоит в том, что в процессе формирования сети коммуникаций восстанавливается прежнее основание нарушенных, регламентированных государством социальных отношений, т.е. на смену отношений «компонент-система» приходят отношения «система-среда», что позволяет задействовать механизмы самоорганизации и снизить нагрузку на управляющий надсистемный уровень.

В настоящее время переход монополии на власть от национального государства к международным организациям маловероятен. В частности, утрата господства национального государства без соответствующего переноса власти на глобальный (надгосударственный) уровень может привести к возрастанию внутри- и внегосударственного насилия. В то же время логика усложнения иерархической системы жизни и наблюдаемые спонтанные преобразования указывают на то, что глобализация общественных отношений - это единственный путь перехода на новую стадию развития общества и природы.

Предлагается считать, что формирование межгосударственных и глобальных уровней социальной системы будет происходить как неизбежный процесс эволюции общества, на пути которой будут происходить преобразования существующих социоэкосистем в направлении их иерархического усложнения. При этом уровень национального объединения останется как условие сохранения морали нации, что обеспечит множественность культурных взаимодействий, а как следствие, устойчивость следующего системного уровня - межгосударственных (региональных) образований. Такие региональные экономические и политические пространства будут противостоять возникновению исторически складывающегося мирового общества, но выделение проблем, которые потребуют глобального решения, приведет к формированию общего уровня управления, в компетенцию которого войдет управление межрегиональными взаимодействиями, а также формирование общецивилизационной системы ценностей.

В период массового изменения устоев общества (социальных или глобальных революций), наиболее эффективным выступает именно государственнический подход. Но в данном случае речь идет не о полном (сверху до низу) управлении всеми социальными процессами, а о формировании целей развития и условий функционирования самоорганизующихся компонентов государственной системы, которые, в свою очередь, обеспечивают управляемость внутренних объектов. В соответствии с изложенным подходом всю силу государства надо направить на образование и поддержку центров управления, в качестве которых могут выступать региональные органы власти, при этом следует обеспечить такое взаимодействие между ними, чтобы это не приводило к возникновению тенденций, разрушающих государственность. Определение четких прав и контролируемых полномочий, напротив, повышает вероятность реализации сформулированной цели, но при этом должна обеспечиваться способность государства полностью реализовать процесс управления.

Итак, приступая к переходу на путь устойчивого развития необходимо решить целый комплекс задач по повышению эффективности и организованности государственной власти, что позволит государству стать субъектом управления соответствующего иерархического уровня, а также способствует реализации управленческих функций иных институтов власти на всех уровнях.

Личность, представляя особый феномен социоэкологического развития, является тем компонентом, из которого строятся социальные системы самого первого уровня. Как нами отмечалось ранее, в зависимости от момента очередного этапа развития, личность приобретает дополнительную независимость (свободу) либо дополнительные ограничения со стороны взаимодействующей среды. В настоящий момент происходит переход на новую цивилизационную модель, следовательно, для того, чтобы эта трансформация достигла ожидаемого результата, необходимо введение внешнего управления, которое естественно устанавливает определенные параметры функционирования отдельных компонентов системы. Не исключение из этого ряда и личность, имеющая помимо собственных (индивидуальных) ценностей и ограничений, ограничения социума, которому как системе она принадлежит.

На ранней стадии развития отношения между человеком и окружающей средой строились на основе общесистемного принципа саморегуляции, что обеспечивало их устойчивость. Однако в процессе социальной эволюции сознание постепенно заменяло человеку инстинкт и происходило осознание ограниченности связи с другими лицами и вещами, находящимися вне осознающего себя индивида. Тем не менее, отношения внутри человеческих сообществ (социальные отношения) по-прежнему основывались на принципе бессознательного инстинкта кровного родства групповой семьи, что практически исключало принудительную регуляцию поведения членов сообщества друг другом. Постепенно происходит индивидуализация - осознание себя отличным от других, в результате которой индивид начинает противопоставлять себя окружающей среде, что ведет к несовпадению желаний одного и всех, но в то же время индивидуальная деятельность все еще была направлена в интересах коллектива, т.к. индивид не отделял себя от коллектива как от родового существа. Совместная деятельность привела к разделению труда, а жизнь семьи обеспечила более устойчивые условия для развития детей, что позволило замедлить их социализацию и открыло возможность для обучения. И если для раннего человека фактором, регулирующим поведение особи в сообществе, являлось само сообщество, то возникновение коллективного разделения деятельности привело к тому, что одна группа постепенно отдаляется от другой, при этом каждая группа и каждый индивид для того, чтобы выжить должны были действовать так же, как и в сообществе, без внешнего принуждения, по внутреннему побуждению. Для этого индивиду необходимо контролировать себя, свои побуждения и желания, а также приводить их в соответствие с потребностями сообщества. В то же время происходит волевое вытеснение инстинкта кровной связи, на смену которому приходит социальное управление. Развитие социальности и сохранение определенной зависимости индивида от сообщества стали вынуждать людей концентрироваться вокруг социальных институтов, при этом формировалась необходимость согласования своих инстинктов и персональных желаний с групповыми, что позволяло реализовать общественную суть человека.

Таким образом, перейдя к новому этапу эволюции, люди стали формировать сложные и многоплановые межличностные отношения, создавать социальные институты в поселениях, что сделало окружающую человека среду качественно отличной от природной. Человек начинает осознавать себя личностью, которая имеет свои, отличные от других потребности и устремления. В силу усложняющейся технологии взаимодействия с окружающей средой и продолжающегося прогресса в освоении природы происходит функциональное разделение труда, начинают отделяться познание, управление (менеджмент), овеществление, что приводит к образованию определенной функциональной и пространственной структуры общества. Возникают центры сосредоточения социальных институтов - начинается урбанизация.

В урбанистическом обществе продолжается противостояние эгоистических и альтруистических наклонностей человека. При этом эгоизм выступает естественным продолжением эволюции переживаемого этапа в прямом направлении, как продолжение процесса индивидуализации. Нам представляется, что дальнейшее обособление человека как личности неизбежно приведет к гибели системы, т.к. это усугубляет противоречие объект-среда, что приводит к разрушению взаимосвязей соответствующего иерархического уровня. Следовательно, необходимо качественное преобразование отношений человека с окружающей средой, т.е. диалектический скачок, возврат к бывшему на новом уровне. В этом смысле на смену родовому альтруизму может прийти альтруизм общечеловеческий (глобальный), который позволит создать условия для дальнейшего интеллектуального развития общества путем сохранения устойчивости среды обитания.

Таким образом, диалектика социального и индивидуального, являясь движущей силой прогресса, служит источником многих конфликтов общества, обусловленных трудностями соотнесения потребностей личностных и общественных. Современный цивилизационный кризис выражается и в этой проблеме, а необходимость решения кризисных проблем человеческого бытия приходит в острое противоречие с моделью социально-индивидуального человека.

Исходя из вышесказанного, представляется необходимым переход от индивидуализации, которая является итогом отчуждения человека от природы, к кооперации, связующими взаимодействиями которой могут выступать различные факторы социального статуса личности.

Итак, управляемый переход к устойчивому развитию приведет общество к глобальной цивилизации, которая явится следующим иерархическим уровнем в развитии социума на Земле и обеспечит множественность локальных культур, находящихся во взаимодействии и сочетающих свое развитие с общемировыми ценностями. Для того, чтобы подобный переход осуществился с максимальным сохранением элементарных единиц социальных систем, необходимо комбинировать процедуры управления компонентами и самоорганизации подсистем в зависимости от их иерархического уровня, в соответствии с описанным методологическим подходом.

Как это ни парадоксально звучит, но правильный выбор цели в будущем оказывает стабилизирующее влияние на социальные процессы, происходящие в настоящем времени. С точки зрения современной парадигмы эволюции - синергетики (универсальной теории эволюции и самоорганизации сложных систем), данный парадокс, когда настоящее определяется не прошлым, а будущим, вполне объясним. В процессе эволюции сложных систем возникают квазиустойчивые состояния - аттракторы. В таком состоянии малые возмущения автоматически подавляются, аттрактор притягивает к себе отклонения. Если представить аттракторы как состояния, имеющие конус притяжения, то внутри этих конусов грядущий ход событий начнет оказывать решающее воздействие на настоящее.

Синергетический подход позволяет решить еще одну непростую проблему описания социальной эволюции - проблему снятия традиционных дихотомий природа - общество, материальные и духовные факторы эволюции, биосфера - техносфера, и открывает, таким образом, рациональные способы экономии и ускорения эволюции. Если невозможно однозначно предсказать путь развития, то, выбрав оптимальную цель и определив ценностные критерии, можно наметить рациональные средства её достижения. Вместе с тем, выбор такой цели и определение ценностных критериев, видимо, должны происходить с учетом жизненного и духовного опыта многих поколений.

Результатом именно такого опыта стало интуитивное осознание того, что главной целью человеческого общества является сохранение полноценной жизни во всех многообразных формах её проявления и совершенствование человека как участника этого сложного творческого процесса. В целях сохранения единства и целостности мира, его стабильного существования и развития жизненно важно формировать и поддерживать определенный духовно-нравственный климат. Так, в виде нравственных заповедей были сформулированы эволюционные правила запрета. Человек отвечает за всё содеянное им и платит за это самую высокую цену - от него зависит, будет ли жизнь процветать или деградировать.

Существует обратная связь духовного характера между должным и сущим, между главным предназначением человека и его повседневными поступками.

Согласно представлениям социосинергетики, общество есть открытая нелинейная динамическая система, в которой возможна самоорганизация - установление порядка (т.е. эволюционирующих пространственно-временных структур), либо хаотизация того или иного типа (С.П. Капица, С.П. Курдюмов, Г.Г. Малинецкий, И.В. Мелик-Гайказян). Агентом, инициатором самоорганизации как процесса перехода в точке бифуркации от хаотического состояния к новому порядку в системе служит репликатор (Б.Н. Пойзнер) - самовоспроизводящаяся единица информации, способная передаваться, адаптивно изменяться, конкурировать с себе подобными за максимальное число актов репликации. В биосистемах репликатор - это ген, а его аналог в социуме обозначают термином «мем» (от англ. memory), предложенным Р. Докинзом. Мем, или культурный образец (Н.С Розов), pattern, инвариант активности человеческого восприятия, мышления и поведения, квант социокультурного опыта, способный существовать самостоятельно, обеспечивая процесс своего воспроизводства (Р. Докинз, Б.М. Медников, С.М. Розов). Установление господства последнего в системе, т.е. переход к новому порядку, проявляется в росте числа людей, руководствующихся данным мемом в своей жизне- и мыследеятельности. Как элемент культуры мем нередко есть чистая фикция (П. Валери). Но, будучи репликатором, мем выступает по отношению к континууму социальных явлений и процессов как способ внесения в него дискретности, как фильтр, отсекающий всё, что не наделено общезначимым смыслом.

В журнале «Вопросы философии» при подведении итогив международной конференции «Философия естествознания ХХ века: итоги и перспективы» было сказано следующее: «Синергетика, то есть теория самоорганизующихся систем, становится одной из важнейших парадигм постнеклассической науки, если не самой важной из них. Она формулирует основы нового миропонимания, ориентируясь на поиск достаточно общих закономерностей эволюции и самоорганизации природных, социальных и когнитивных систем (в том числе и человекомерных), анализируя сценарии их развития, механизмы возникновения структур разных типов, коэволюцию человека и природы, а также сложных социальных и социально-экологических систем. Благодаря синергетике открываются новые перспективы для футурологических исследований».

Как пишут И. Кучин и И. Лебедев, «в отличие от исследований социума хронометрического толка, …мы акцентируем внимание на две принципиально важные вещи: на меняющуюся природу носителя процесса, его «среду» и на общую картину распространения социальных процессов («новаций») в географическом пространстве. Сочетание этих двух факторов, совместно с учетом иерархической структуры социума как динамической системы, приводит нас к представлению об обществе как фрактале».

Раскрытие механизмов самоорганизации имеет исключительную значимость для развития цивилизации, какой бы стороны диалектического взаимодействия природных процессов они ни касались, ибо раскрытие механизмов ее проявления позволяет человечеству перейти на новый уровень миропонимания и определения своего места в космическом пространстве и времени, вырабатывать принципиально новые правила своих взаимоотношений с природными системами; понять, наконец, свое место и роль в системе целесообразно развивающегося мирового порядка.

2. Правосознание как философская проблема

2.1 Сущность и развитие правосознания

Философский анализ правосознания как динамичного социального явления предполагает построение его базисного определения и выделение сущностных признаков данного явления как развивающегося феномена.

Значение правосознания в жизни людей огромно, оно имеет глубокие социальные корни и определяет поведение человека практически на всех уровнях социального бытия. Само социальное бытие меняется, развивается, подвергается различным трансформациям во многом благодаря правосознанию. В этом значении сознание определяет бытие в не меньшей степени, чем бытие определяет сознание.

Для того, чтобы понять сам термин «правосознание», нужно обратиться к его истокам, фундаменту.

В научной литературе существует множество мнений и различных определений правосознания. Однако большинство философов и правоведов согласны с тем, что оно представляет собой такую сферу сознания, которая отражает правовую действительность в форме юридических знаний и оценочных отношений к праву и практике его реализации, социально-правовых установок и ценностных ориентаций, регулирующих поведение людей в юридически значимых ситуациях. Ведь не секрет, что правосознание, с точки зрения обыденного сознания, представляется как феномен, обладающий изменчивой природой.

Традиционно правосознание определялось как форма общественного сознания, представляющая собой совокупность правовых взглядов и чувств, обладающих нормативным характером и включающих в себя как знания правовых явлений, так и их оценку с точки зрения классовой (или общенародной) справедливости, а также новые правовые требования, выражающие экономические и политические потребности и интересы общественного развития. Оно также может отождествляться с правовой идеологией, рассматриваться как совокупность распространенных в обществе идей, взглядов и представлений, выражающих отношение людей к праву.

В подразделе 1.1 уже проанализированы ведущие концепции правосознания, поэтому здесь ограничимся констатацией того, что философы трактуют правосознание как форму общественного сознания.

Этот подход характеризуется отношением к правосознанию как специфическому способу отражения действительности, преломлением ее через правовые нормы, присущие данному обществу, и влиянием правосознания на общественное бытие. Здесь налицо противоречие с И.Е. Фарбером, который в работе «Правосознание как форма общественного сознания» настаивает на том, что общественное сознание отражает только общественное бытие, поскольку правосознание, как и общественное сознание в целом, играет весьма активную социально-преобразовательную роль. Далее будет показано. что индивидуальное, массовое и групповое правосознание тесно взаимосвязаны, нет и не может быть индивидуального правосознания вне общественного и, наоборот, общественное правосознание есть не что иное, как диалектический союз индивидуальных правосознаний.

Вот как характеризуют правосознание его исследователи. А.К. Уледов определяет правосознание как совокупность взглядов, в которых выражается отношение людей к действующему праву, представление людей о своих правах и обязанностях, о правомерности или неправомерности того или иного поведения. Л.С. Мамут трактует правовое сознание как результат отражения (мысленного воспроизведения) права в сознании людей (общества, классов, индивидов), воплощаемый в совокупности знаний и оценок как относительно самого права, так и опосредующих его социальных институтов (государства, законности, правопорядка и др.). Д. Гырдев понимает правовое сознание в качестве проявлений оценочно-регулятивной функции общественного сознания.

Г. Мукашев дает следующее определение: «правосознание - это многостороннее явление духовной жизни общества, пронизывающее все ее сферы и включающее в себя правовое обыденное и теоретическое сознание, мировоззрение и идеалы, самосознание и волю, степень уверенности в правовой защищенности и правовое творчество». Г.С. Остроумов считал, что правосознание - это представления, понятия, идеи, выражающие потребности в опосредовании поведения людей государственно-правовой волей.

Для А.А. Алексеева правовое сознание есть представление о праве, суждение о необходимости юридической структуры взаимоотношений людей, установки на тот или иной юридический режим в жизни общества, а также явления социально-психологического порядка, касающиеся правовой сферы (эмоции и настроения).

Несколько иная позиция у В.А. Щегорцева: «правовое сознание отражает поведение, действия и поступки участников общественных отношений, урегулированных нормами права, а также отдельные аспекты поведения и действия, требующие правовой регламентации или правовой оценки».

Приведенные выше дефиниции определяют правосознание через некую совокупность идей, понятий, представлений, взглядов, чувств по поводу действующего или желаемого права. Однако все они имеют определенную ограниченность, не позволяющую выйти на актуальный уровень осмысления правосознания как явления, определяющего социальную безопасность.

Тем не менее, попытаемся вычленить такую дефиницию правосознания, которая станет базой для выработки в данном исследовании собственного специального определения правосознания, соответствующего цели и задачам исследования.

Для этого следует провести детальный, значительный с философской точки зрения анализ именно признаков и сущности правосознания, подобно такому, какой провел И.Е. Фарбер в статье «Проблемы социалистического правосознания в свете решений XXII съезда КПСС». Поскольку его работа до сих пор считается классическим трудом как с юридической, так и с философской точки исследования, приведем из нее значительный фрагмент, характеризующий позицию автора, на которой концептуально будет основана позиция автора данной монографии.

Каковы же существенные признаки правосознания?

1. «Правосознание есть форма общественного сознания. Этот признак указывает на то общее, что свойственно всем формам общественного сознания: а) зависимость правосознания от общественных отношений, прежде всего экономических, которые определяют содержание и классовую направленность правосознания; б) деление правосознания, как и других форм общественного сознания, на идеологию и общественную психологию, на идеи и чувства». Здесь следует отметить, что Фарбер указывает на общие для всех форм общественного сознания - религии, политики, науки, морали - признаки, которые не могут не являться и признаками правосознания как формы общественного сознания по определению.

2. «Правосознание есть правовые представления и правовые чувства весьма общего характера, имеющие нормативное значение для поведения людей и регулирующие это поведение с точки зрения прав и обязанностей членов общества, правомерности или неправомерности действия. Этот признак сближает правосознание с моральным сознанием, которое также является нормативным регулятором поведения людей. Однако мораль к поведению человека подходит с точки зрения долга, чести, совести, добра, зла и пр., а правосознание - с точки зрения прав и обязанностей. Именно потому, что правосознание и мораль имеют дело с поведением членов общества, между ними много общего, но есть и различия, например, в критериях оценки поведения, в способах охраны должного поведения и т.д.

Сознание права (правосознание) не может быть ни чем иным, как правовыми взглядами и правовыми чувствами. Суть этого признака в том, что правосознание обладает регулятивным характером, что не только само право, его нормы регулируют поведение людей, но они это делают через и при помощи правосознания, которое непосредственно определяет поступки и человеческие действия, имеющие юридическое (и не только юридическое) значение». Как видно из цитаты, Фарбер настаивает на приоритетности регулятивной функции правосознания, справедливо полагая, что в основании регуляции лежат представления о правах и обязанностях социальных субъектов. Здесь, однако, требует уточнения тот факт, что право регулирует поведение исключительно посредством правосознания, поскольку именно в последнем закладываются нормы и принципы действующего права.

3. «Правосознание есть знание правовых явлений. Нет сомнения в том, что знание законов, норм права и правомочий или знание того, что представляют собой преступление и наказание, относится к правосознанию. Эти знания о правовых явлениях постоянно изменяются, развиваются, отражая развитие экономических, политических и правовых отношений общества. Знание права как существенная черта правосознания не сводится только к теоретическому, научному познанию. Знание, понимание истинного характера правовых явлений свойственно как правовой идеологии, так и правовой психологии, различаемых по уровню и глубине познания. Правовые чувства - это тоже знания правовых явлений, которые могут быть как истинными, так и ложными». Познавательный, гносеологический аспект правосознания выводится Фарбером из правовой психологии и правовой идеологии как уровней правосознания. Однако представляется более логичным указать на то, что познание предшествует любой оценке, любому действию. Познание права порождает психологию и идеологию, а не наоборот. Потому видится целесообразным ставить гносеологическое правосознание на первое место среди других функций правосознания.

4. «Правосознание есть отношение людей к правовым явлениям, есть выражение классовых оценок справедливости или несправедливости законов государства, судебной деятельности, правомерности поведения и пр. Для социалистической правовой идеологии знание права и принцип классовости (партийности) знаний совпадают, а в буржуазном правосознании - не совпадают. Отношение людей к праву всегда черпает критерий справедливости в классовых отношениях, поэтому абстрактной, вечной, одинаковой для всех справедливости нет и не было. Справедливость - классовое понятие, хотя и не лишенное общечеловеческого содержания». Здесь совершенно верно отмечаются место и роль оценочной, аксиологической функции правосознания в осознании индивидами, группами, массой как понятия справедливости, так и ее выражения в нормах законодательства.

5. «Правосознание охватывает новые правовые требования к законодательным органам о принятии или изменении законов и к человеческому поведению, которое должно регулироваться этими законами. Этот признак очень важен, ибо обращает внимание на то, что в правосознании между существующим и должным нет пропасти, о которой так много страниц исписали неокантианцы, что правосознание отражает не только правовые явления уже существующие, но и в соответствии с «духом времени», то есть с экономическими и политическими условиями, формулирует правовые требования к законодателю и к поведению человека.

Таковы основные, существенные признаки правосознания, которые позволяют сформулировать его определение следующим образом.

Правосознание есть форма общественного сознания, представляющая собой совокупность правовых взглядов и чувств, обладающих нормативным характером и включающих в себя как знания правовых явлений, так и их оценку с точки зрения классовой справедливости, а также и новые правовые требования, отражающие экономические и политические потребности и интересы общественного развития».

В пятом пункте Фарбер пытается предусмотреть как важный признак правосознания его хронологически длящуюся природу. Естественно, правосознание хранит в себе и архаические элементы, присущие более ранним периодам существования права и государства, и, в то же время, несет футурологический аспект, фиксируя необходимые изменения, вызываемые динамикой генезиса общества и государства. Однако здесь нечетко проведено разграничение между обыденным правосознанием, эти изменения интуитивно чувствующим, научным правосознанием, которое эти изменения инициирует, обосновывает, анализирует, объясняет, мотивирует, и профессиональным правосознанием, которое эти изменения легитимизирует и способствует их реализации в правовом поведении.

Таким образом, правовое сознание отражает не только классовые, корпоративные начала, интересы, потребности, но и общечеловеческие. Причем последние должны быть приоритетны, ибо именно в них наиболее полно воплощаются гуманистические, нравственные аспекты права: справедливость, равенство, свобода, права человека. Приведем пример: каждый человек имеет определенные идеалы, образцы, образные модели идеального права и правоповедения. Пусть они различны в различные эпохи для разных индивидов, однако понятия «справедливость», «свобода», «законность» есть общие для всех обозначения таких образцов.

Духовный и культурный аспекты правосознания предполагают правовую рефлексию, юридическое «чувствование», созерцание права, взгляд в прошлое, настоящее и будущее права, государства, общества. В этом смысле в правосознании можно выделить два компонента - представление о существующем праве и представление о должном, желаемом праве.

При этом данные два компонента неотделимы друг от друга, даже в том случае, когда они противостоят друг другу, и в сознании они действуют вместе, системно, образуя особую духовную форму - правосознание. Все это еще раз подтверждает, что правосознание - это не просто отражение права.

Специфика правосознания - правовое опосредование и осознание социальных явлений, соотнесение их с правовыми требованиями, представлениями и границами правового регулирования. Правосознание отражает правовую реальность, но только в преломлении жизни социума в целом. Иначе говоря, правосознание отражает правовую реальность через призму социума. Для индивида правосознание есть возможность посмотреть на общество со стороны его правовой культуры, правового статуса. Общество же, в свою очередь, ожидает от индивида такого поведения, которое будет иметь социально полезный характер.

Поэтому правомерно говорить о том, что правосознание выражает определенное духовное состояние общества, которое обусловлено состоянием материального производства, экономических отношений, политической и социальной жизни в целом, но которое формируется под непосредственным воздействием правовых явлений.

Итак, правосознание является основой правозначимых действий. Оно определяет поведение человека в сфере отношений, так или иначе связанных с правом. Основой правосознания является не столько знание многочисленных правовых норм, сколько осознание и принятие тех социальных ценностей, которые находят свое официальное закрепление в праве. Правосознание, таким образом, связано, прежде всего, с законодательством, позитивным правом.

В любом акте правового поведения обязательно проявляется правосознание действующего субъекта. Оно может характеризоваться знанием или незнанием конкретной нормы права, лояльным или нелояльным отношением к действующему праву или государству, деятельности правоохранительных органов, высокой степенью законопослушности или правовым нигилизмом, но в любом случае можно утверждать о наличии определенного правосознания.

Как вне общественного сознания невозможно говорить об изменении общественного бытия, так и невозможно говорить об изменении юридического бытия вне правосознания. Однако неверно было бы говорить о четком разграничении юридического и общественного бытия вообще, поскольку процесс духовного освоения правовой сферы жизни общества есть органичное сочетание всех элементов содержания первого.

Здесь важно отметить, что для классической, сформированной в русле марксистско-ленинской традиции интерпретации правового бытия характерен сугубо классово-управленческий подход к познанию сущности правосознания. Такой подход в известной мере сузил, упростил истинное содержание правосознания и юридической реальности в целом.

В настоящее же время назрела потребность в выходе из данного «узкопрофильного», «одностороннего» понимания правосознания, правоосмысления, правочувствования в сторону более широкого, комплексного, содержательного подхода, имеющего духовное, культурологическое, общегуманистическое начало, попытка которого осуществлена в данной работе.

Вместе с тем, следует подчеркнуть, что прежние концепции правосознания и по сей день сохраняют свою значимость в той их части, в которой верно отражен сущностной смысл целостного и конкретного понятия правосознания.

Правосознание - особый элемент правовой действительности. Главная черта, присущая правосознанию и ставящая его в особое положение среди всех явлений правовой действительности, заключается в том, что оно, так сказать, «чистая», хотя и специфическая (по предмету, по некоторым иным особенностям), форма общественного сознания.

Правосознание находится в одном ряду, в прямом взаимодействии с иными формами общественного сознания - нравственным, политическим, религиозным и другими, и обладает всеми качествами и характеристиками, свойственными общественному сознанию вообще.

Сознание возникает в процессе любой деятельности и проявляется в ней. Поэтому функции или назначение правосознания могут быть поняты только из результатов деятельности его субъектов.

В книге «Структура общественного сознания» А.К. Уледов, высказывая по ходу изложения немало интересных и верных суждений, тем не менее, не дает сколько-нибудь определенного ответа на вопрос: что же все-таки представляет собой правосознание в отличие от других образований в структуре общественного сознания?

Думается, что общественное сознание содержит в себе правовое, религиозное, научное, политическое и другие формы сознания не как замкнутые, непересекающиеся, локальные элементы, но как взаимосообщающиеся, взаимовлияющие структуры. По сути дела, можно даже говорить о том, что как такового нет и не может быть общественного сознания, а есть комплекс взаимосвязанных феноменов социального характера, которые условно объединяются в понятие «общественное сознание».

Как правосознание соотносится с правом? Этот вопрос также долгое время является источником жарких дискуссий. Однако наиболее типичным для права является его структурная неоднородность. Это, во-первых, на настоящий момент является фактором несогласованности, а зачастую даже противопоставленности структурных элементов правосознания, во-вторых, стало источником данного исследования, вызванного практической необходимостью приведения в гармоничное соответствие правосознания как отражающего начала, правосознания как организующего фактора, правосознания как регламентирующего принципа.

Право как неотъемлемая часть культуры общества - это такая ее подсистема, которая сама выполняет регуляторные функции, наиболее тесно соприкасаясь с представлениями данного человеческого сообщества о свободе. Правовые нормы и принципы конкретной социальности полностью соответствуют тем стереотипам, которые ей характерны и определяют ее бытийственные структуры. Это происходит потому, что элементы сознания диктуют формы и методы человеческого поведения, обусловливая нормы его регулирования.

Свобода как постулат может быть продиктована только уже сформировавшимися в обществе принципами. Право лишь фиксирует их в правосознании, закрепляя их в узаконенные государственной властью догматизированные правовые нормы.

Правосознание существует «до», «после» права и «параллельно» с ним, и является, во-первых, его источником, отражающим объективные потребности развития общества, во-вторых, одним из реальных механизмов его реализации, воплощения в жизнь, в-третьих, инструментом выработки критериев соответствия поведения нормам права.

Будучи в известном смысле непосредственным источником права, правосознание находит свое выражение в правовых актах, оказывает воздействие на сам процесс и результаты законотворчества. Через правосознание и именно благодаря ему законодатель, как говорил Гегель, «улавливает дух своей эпохи» и отражает его в правовых актах.

Правовые нормы, в свою очередь, оказывают воздействие на развитие правосознания граждан, формирование правильных представлений о правовых принципах и нормах, правоотношениях, ответственности.

Правосознание играет регулирующую роль в процессе правореализации, в том числе при разрешении юридических дел, принятии правоохранительных актов, а также всех видов конкретных юридических решений. Тот факт, что исполнение правовых норм значительной частью людей (различной в разных условиях) осуществляется сознательно, в силу внутреннего убеждения, как раз и свидетельствует о том, что правосознание выполняет регулирующую роль. Чем выше уровень правосознания, тем в большей мере оно проявляет эту свою роль приведения поведения в соответствие с целями и волей, выраженными в праве, и тем крепче законность и правопорядок.

Оценка результатов деятельности и каждого решения в правовой сфере также производится при помощи правосознания. Результатом оценки является признание поведения (деятельности) правомерным или противоправным, а если противоправное поведение совершается специальным субъектом - должностным лицом, работником правоохранительных органов на службе или в связи со службой - нарушением законности. Таким образом, правосознание является органической составной частью правотворческой и правореализующей деятельности, играет роль механизма или инструмента.

Какие бы трудности ни возникали при теоретическом изучении правосознания, на практике приходится постоянно сталкиваться с ним, и, следовательно, можно относительно легко фиксировать те или иные его эмпирические признаки. В одних случаях при этом имеется в виду содержание данного сознания, в других - особенности его строения, в третьих - особенности его формирования, в четвертых - его функции. Однако теоретический анализ требует более кропотливого к себе отношения в силу ряда обстоятельств.

Прежде всего, потому, что выявляемые разными авторами характеристики не всегда согласованы друг с другом, а значит, не дают сколько-нибудь общего представления об интересующем нас объекте как родовом, целостном образовании.

Также потому, что некоторые из них заведомо не являются присущими лишь правосознанию, а встречаются и в иных ситуациях, в результате чего специфика изучаемого объекта остается нераскрытой до конца.

И еще в силу того, что подавляющее большинство авторов, наделяя правосознание теми или иными свойствами, активно избегает четкого ответа на главный вопрос: какому именно индивиду, группе, массе, какому типу сознания приписываются соответствующие свойства?.

Последнее обстоятельство является самым важным, определяя все остальные аспекты анализа. Без его теоретического преодоления невозможно ни связать воедино те или иные качества интересующего объекта, ни выявить его действительную специфику в сравнении с иными духовными образованиями. Поэтому, прежде чем заняться непосредственным анализом разного рода характеристик правосознания, необходимо предварительно строго определить, в какой системе координат должен проводиться такой анализ, под каким углом зрения, в каких терминах, в сравнении с какими именно типами сознания.

Специфику правосознания по сравнению с другими областями сознания (политическим, нравственным, эстетическим) составляют осознание и переживание связанности поведения с юридическими последствиями (мнимыми, действительными или желательными), соотнесение их с правовым регулированием, с субъективными правами.

Неизбежность влияния социальных процессов на содержательную сторону правосознания отражается также и в том, что индивид осознает себя как участник этих процессов, активный член происходящих в социуме изменений. Поэтому изучение правосознания, его форм и уровней, способов воздействия на социум есть основа разработки механизма влияния на бытие социального субъекта, на его связи и отношения внутри общества. Лишь принципиально новое теоретическое исследование содержания и структуры правосознания, его уровней и форм позволит разработать определенную методику регулирования актов правового поведения, выбора той или иной модели поведения в тех или иных ситуациях, обеспечить правомерность предметно-практической деятельности социальных субъектов.

Правосознание можно исследовать только как систему взглядов, связей, отношений, мировоззренческих установок, базирующихся на определенном общественном строе и определенных материальных условиях бытия. Выводя общественное сознание из общественного бытия (с учетом понимания и признания целеполагающего воздействия общественного сознания на общественное бытие) приходим к постижению сущности правосознания как сознания, регулирующего значительную часть поведенческих перспектив социального субъекта.

Рассматривая право как подсистему культуры, куда, помимо него, входят также мораль, наука, искусство, политика, религия, нельзя не признать тот факт, что право неизбежно подпадает под влияние этих структур и строит свою норматику с учетом потребностей социума в установленном соотношении между всеми подсистемами культуры.

Интерпретация права как необходимой части культуры выводит на понятие «правовая надстройка социума». Кроме правосознания, в содержание данного понятия входят также собственно право и правовые отношения. В этом целокупном взаимоувязанном комплексе правосознание выполняет функции регулирования правовых отношений посредством обеспечения выбора социальным субъектом правосоответствующего поведения.

Правосознание имеет собственный объект воздействия и предмет отражения, что делает его самостоятельной единицей социальных процессов. Предметом отражения правосознания являются реально имеющие место в данном обществе социальные отношения, которые, так или иначе, подвергаются правовому регулированию. Результатом правового регулирования общественных отношений выступают правоотношения, само право и процесс правоприменения.

Правосознание также отвечает за правотворчество, то есть созидание и структурирование правовых норм, наиболее полно и адекватно отвечающих реалиям социально-экономической ситуации в данном обществе. Содержанием правосознания являются поведение, действия и поступки участников общественных отношений, урегулированных нормами права, а также отдельные аспекты поведения и действия, требующие правовой регламентации или правовой оценки.

Понятийно-категориальный аппарат правосознания составляют наиболее общие термины, характеризующие анализ, оценку и императивы социального исследования правовых отношений и собственно права. Базовые термины юридической законности и юридических прав и обязанностей - это атрибуты правосознания, своего рода столпы юридической основы социума, гаранты соблюдения и защиты конституционных прав и интересов каждого социального субъекта. Данные категории выполняют в соответствии с трехчастной функциональной структурой правосознания троякую функцию.

Изначально они служат структуризации и исследованию явлений правосознания. Одновременно с этим они являются основой оценивания правомерности или неправомерности (противоправности) поведенческих реакций социальных субъектов.

Выделенные термины выступают схемой дальнейшей разработки алгоритмов поведения в юридически регламентируемых социальных ситуациях. Развивающаяся природа самого правосознания обусловливает развивающуюся природу и его вербального аппарата. Законы, которые являются отражением состояния правосознания доминирующей страты, постоянно находятся в процессе модернизации.

Представляется очевидным, что правосознание следует рассматривать исключительно как целостное конкретное явление, имеющее глубинный социально-правовой потенциал. Общество и государство, и об этом уже было сказано ранее, развиваются не в последнюю очередь благодаря тому, что правосознание содержит правовые установки, нацеленные на прогресс, устойчивое развитие. Следовательно, необходимо рассматривать правосознание, исходя из потребностей социального прогресса.

Для этого необходимо учитывать, что многие правовые действия субъектов общественных отношений отличаются стереотипностью, автоматизмом, иначе говоря, специфической заданностью в рамках той или иной правовой традиции.

В процессе освоения правовой действительности у субъектов складываются правовые установки, позволяющие им реагировать на сложившуюся правовую ситуацию. Так субъекту проще и лучше ориентироваться в сложных правовых явлениях.

Без правовых установок трудно представить себе устойчивость, жизнеспособность правосознания. Они отражают ту или иную правовую традицию или культурную схему правового поведения, юридическую ценность, общепризнанную в данном обществе.