Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство образования и науки Российской Федерации

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

"Магнитогорский государственный технический университет

им. Г.И. Носова"

(ФГБОУ ВПО "МГТУ")

Кафедра истории и социологии

Курсовая работа

Терроризм в Российской империи в последней трети XIX-начале XX вв.

Исполнитель

Гамиров Эдуард Радикович

студент 1курса, группа ЭГМУб-13

Руководитель:

Ивкина Т.В., доцент, к.и.н., доцент

Магнитогорск, 2014



Введение

Актуальность темы. В последнее время мы все чаще слышим о террористических актах, происходящих в том или ином уголке Российской Федерации. Средства массовой информации оперативно сообщают нам о них, об их жертвах, и о тех, кто взял на себя ответственность за случившуюся трагедию. Учитывая тот факт, что Россия знакома с таким понятием как терроризм с середины ХIХ века, актуальность его исследования не вызывает сомнений. революционный терроризм российский организация

Однако у современного терроризма, по сравнению с его предшественником, терроризмом революционным, есть ряд существенных отличий:

Во-первых, это происхождение террористов. Террористы-революционеры - это граждане Российской Империи, представители различных ее классов. Нынешние же террористы - это, в основном, выходцы из Северного Кавказа или завербованные ими граждане других государств.

Во-вторых, это террористические организации. В наши дни они представляют собой, в большинстве своем, радикальные религиозные организации со сложной структурой и современным техническим оснащением. В революционных террористических организациях религия не была идеологической установкой, более того, отвергалась большинством революционеров. Движимы они были модными в то время идеями социализма и мировой революции. Из "средств возмездия" у них был кинжал, револьвер и бомба.

В-третьих, это методы борьбы. Безусловно, цель и у тех и у других, правда, с некоторыми оговорками, была одна - дестабилизация в стране. Революционные террористические организации добивались этого двумя путями: агитацией и индивидуальным террором. Современные же террористы, в отличие от своих предшественников, занимаются подрывной деятельностью путем массовых убийств ни в чем неповинных граждан. Причем, чем больше жертв, тем успешнее считается акт. Несомненно, от действий революционных террористов также пострадало немало мирных граждан, однако эти цифры не соизмеримы с масштабами жертв современных террористов.

В-четвертых, это отношение населения. В отличие от нынешних террористов, отношение к которым, безусловно, отрицательное, террористы - революционеры одним были безразличны и ассоциировались у них с простыми преступниками, а среди других пользовались некоторым сочувствием и даже поддержкой.

Хронологические рамки исследования. Рамками хронологического исследования, в которых велась работа, являются две даты: 4 апреля 1866 года, когда Дмитрий Каракозов выстрелил в Александра II, тем самым положив начало эпохи терроризма, и 14 сентября 1911 года, когда в Киевском оперном театре был смертельно ранен Петр Аркадьевич Столыпин.

Библиографическое описание темы. Проблема революционного терроризма в российском революционном движении неоднократно затрагивалась в работах советского периода по истории революционного народничества, однако идеологические рамки не давали исследователям в полной мере изучить это явление.

Как самостоятельная задача исследований история революционного терроризма начала изучаться российскими историками относительно недавно, с середины 1990-х годов. В эти годы ими были написаны ряд монографий, научных статей, диссертаций, посвящённых истории российских политических партий начала XX века, в которых рассматривалась проблема революционного терроризма.

Помимо отечественных исследователей, этим вопросом занимались и зарубежные историки. Американский историк Н. Неймарк был одним из немногих, кто попытался создать общую концепцию истории российского революционного терроризма, которую он изложил в статье "Терроризм и падение императорской России". Неймарк полагал, что действия террористов, считавших попытки правительственных реформ недостаточными, были использованы чиновниками для сворачивания реформ. Государство, по его мнению, предпринимая экстраординарные меры против революционеров, свернуло с пути собственного прогресса и построения гражданского общества [6. C. 21-23].

Американский историк Анна Гейфман на основе широкого круга источников написала первую монографию, "Революционный террор в России, 1894--1917", специально посвящённую истории российского революционного терроризма. В этой книге раскрывается роль терроризма в первой русской революции, наиболее полно описывается его фактическая история. Однако рассмотрение проблемы Гейфман проводит достаточно субъективно, не пытаясь понять суть и намерения революционного движения.

Не менее ценной работой является труд российского историка Олега Витальевича Будницкого "Терроризм в российском освободительном движении: идеология, этика, психология". В ней автор детально исследует явление революционного терроризма, рассматривая его с двух сторон: со стороны революционеров и со стороны царской охранки. Работа является наиболее объективной, а автор беспристрастно, как и положено историку, по крупицам собирает все известные детали такого противоречивого явления, как революционный терроризм.

Характеристика использованных исторических документов. При написании курсовой работы использовались следующие документы: прокламация "Молодая Россия" Петра Григорьевича Заичневского и устав революционной организации "Народная расправа" "Катехизис Революционера" Сергея Нечаева.

"Молодая Россия" наделала много шума в свое время своей бескомпромиссностью и крайним максимализмом. Прокламация содержит в себе все модные идеи того времени, включая атеизм, социализм и цареубийство.

"Катехизис Революционера" представляет собой сборник правил и установок, строго соблюдая которые, должен жить настоящий революционер. "Катехизис" является плодом коллективной творчества, вобравшим в себя идеи Нечаева, Бакунина и Ткачева.

Цель исследования - исследовать и проанализировать процесс развития революционного террористического движения в Российской Империи.

Задачи:

- изучить причины и истоки революционного терроризма;

- рассмотреть происхождение и генезис террористических идей в Российской Империи;

- исследовать развитие террористических организаций;

- взаимовлияние теории и практики террора.

Глава I. Первая волна терроризма

1.1 Истоки терроризма. 1860-1880 годы

"Письмо это столь преступного и опасного содержания, что считаю необходимым арестовать немедленно и того и другого и выслать их со всеми их бумагами сюда" - таким образом Александр II отреагировал на перехваченное письмо студента физико-математического факультета Московского университета Петра Заичневского, адресованного его товарищу П.Э. Аргиропуло. Заичневский был моментально арестован.

В камере Тверской полицейской части, благо условия позволяли, он написал прокламацию "Молодая Россия". Отчаяние от ареста в купе с юношеским максимализмом отложили значительный отпечаток на содержание листовки. Общество поразила та дерзость и хладнокровная жестокость, с которой вымышленный Центральный Революционный Комитет излагает нынешнюю ситуацию в России и свой план действий, заявляя о том, что "скоро наступит день, когда мы распустим великое знамя будущего, знамя красное и с громким криком "Да здравствует социальная и демократическая республика Русская!" двинемся на Зимний дворец истребить живущих там. Может случиться, что всё дело кончится одним истреблением императорской фамилии, то есть какой-нибудь сотни, другой людей".

Небезызвестный радикал того времени В.И. Кельсиев писал в своей "Исповеди": "Молодую Россию" никто не хвалил, но думавших одинаково с нею было множество. Ей в вину ставили только то, что она разболтала о чём молчать следовало". Герцен А.И. отнесся к ней снисходительно, отмечая, что "всё это страшное дело, сводится на юношеский порыв, неосторожный, несдержанный, но который не сделал никакого вреда и не мог сделать. Крови от них(слов) ни капли не пролилось, а если и прольётся, то это будет их кровь -- юношей-фанатиков". Слова эти оказались пророческими, и 4 апреля 1866 года у ворот Летнего сада раздался выстрел двадцатипятилетнего террориста Дмитрия Каракозова, открывший эпоху терроризма в России.

Каракозов Дмитрий Владимирович происходил из мелкопоместных дворян. Окончил 1-ю Пензенскую гимназию, учился в Казанском и Московском университетах. В 1865 году вступил в тайное общество "Организация", возглавляемое его двоюродным братом Николаем Ишутиным. В "Организации" он стал сторонником тактики индивидуального террора и считал, что убийство царя может послужить толчком для пробуждения народа к социальной революции. В итоге, по собственной инициативе, Каракозов решил положить конец мучениям " своего любимого народа, и решил уничтожить царя - злодея и самому умереть за свой любезный народ" [5. С. 33]. Весной 1866 года он выехал в Санкт - Петербург.

4 апреля царь Александр II прогуливался по Летнему саду. Когда император подошел к экипажу и стал надевать шинель, в толпе зевак появился Каракозов и произвел выстрел, но император не был ранен. Каракозов был арестован и заключён в Алексеевский равелин Петропавловской крепости. По официальной версии, причиной промаха Каракозова стало то, что его руку оттолкнул крестьянин Осип Комисаров, который за спасение царя был возведён в дворянское достоинство с фамилией Комиссарова-Костромского. Во время обыска у Каракозова нашли прокламацию "Друзьям-рабочим!", которую он распространял перед покушением, и в которой излагал мотивы своего поступка: "удастся мне мой замысел -- я умру с мыслью, что смертью своею принес пользу дорогому моему другу -- русскому мужику. А не удастся, так всё же я верую, что найдутся люди, которые пойдут по моему пути. Мне не удалось -- им удастся. Для них смерть моя будет примером и вдохновит их…". Каракозов был публично повешен 3 сентября 1866 г. на Смоленском поле на краю Васильевского острова.

Выстрел Каракозова вызвал реакцию, обратную той, которую ожидали террористы. Покушение вызвало взрыв энтузиазма, патриотизма и верноподданнических чувств, и нельзя сказать, чтобы патриотические манифестации были только проявлением казенного восторга. Со всех концов России неслись выражения сочувствия Александру II и негодования на "злодея", поднявшего руку на "помазанника божьего [22. С. 52].

Бывалые шестидесятники, такие как Герцен, Николадзе и Элпидин высказались негативно по поводу события 4 апреля, однако революционная молодежь, в большинстве своем, поддержала Каракозова. Так или иначе, но выстрел в царя послужил поводом усиления реакции. "Организация" Ишутина была ликвидирована, сам Ишутин был отправлен на пожизненную каторгу. Были произведены обыски и аресты некоторых сотрудников либеральных изданий. Журнал Николая Некрасова "Современник" был закрыт.

Покушение Каракозова оказало огромное влияние на формирование взглядов другой значительной фигуры терроризма - Сергея Нечаева. Он "с жадностью" вычитывал все материалы о "каракозовцах", и в первом номере "Народной Расправы" писал: "Начинание нашего святого дела положено утром 4 апреля 1866 года Дмитрием Владимировичем Каракозовым. Дело Каракозова надо рассматривать, как пролог. Постараемся, друзья, чтобы поскорее наступила и сама драма" [11. C. 93]. Правда, самого царя Нечаев предполагал оставить жить "до наступления дней мужицкого суда", полагая, что цареубийство может быть вызвано какой-либо "безумно-нелепой" мерой или фактом, в котором будет заметна личная инициатива императора. Терроризм Нечаев считал обязательным атрибутом революционной организации. Он писал: "...Мы потеряли всякую веру в слова; слово для нас имеет значение только, когда за ним чувствуется и непосредственно следует дело. Но далеко не все, что называется делом, есть дело". Под делом он понимал уничтожение "лица, вещи, отношения, мешающих народному освобождению".

Призывая вышедшую из народа и вполне прочувствовавшую его боли молодежь обратить все внимание и силы на "уничтожение всех тех ясно бросающихся в глаза препятствий, которые могут особенно помешать восстанию и затруднять его ход", Нечаев перечислил главнейшие из этих препятствий:

"1) Те из лиц, занимающих высшие, правительственные должности и сосредоточивающих власть над военными силами, которые особенно усердно выполняют свои начальнические обязанности.

2) Люди, обладающие большими экономическими силами и средствами и употребляющие эти силы исключительно для себя и своего сословия, или для пособий государству.

3) Люди, рассуждающие и пишущие по найму, т.е. публицисты, подкупленные правительством и литераторы, лестью и доносами надеющиеся добиться до административных подачек".

Все статьи Нечаевы были переполнены ненавистью и жаждой скорейшего истребления всех тех, кто мешает свершению народного восстания. Однако осуществить Нечаеву удалось только один террористический акт -- как известно, его жертвой стал не правительственный чиновник или реакционный публицист, а студент, участник нечаевской "Народной расправы" И.И. Иванов, выразивший сомнения в некоторых действиях Нечаева. Этому инциденту Ф.М. Достоевский посвятил целый роман - "Бесы".

Убийство Иванова стало классическим "теоретическим" убийством. Он, по мнению Нечаева, представлял опасность для "Народной расправы", подрывая авторитет ее руководителя, и был уничтожен в полном соответствии с шестнадцатым параграфом "Катехизиса..." - "прежде всего, должны быть уничтожены люди, особенно вредные для организации". Дистанция между теорией и практикой оказалась у русских революционеров на удивление короткой.

"Нечаевщина" почти на десять лет отбила охоту у русских революционеров обращаться к терроризму и заговорщичеству. Однако Нечаев положил начало той практической и теоретической деятельности, которая прослеживается на протяжении всей последующей истории русского революционного движения. Терроризм и заговорщичество стали его неотъемлемой частью, а нравственные основы, заложенные декабристами и Герценом, все больше размывались.

Ключевым в дальнейшей истории российского терроризма стал 1878 год, начавшийся выстрелом Веры Засулич в петербургского градоначальника Ф.Ф. Трепова, за то, что тот приказал выпороть народника Боголюбова. Причиной наказания стал отказ Боголюбова снимать перед Треповым шапку. Приказ о сечении розгами был нарушением закона о запрете телесных наказаний от 17 апреля 1863 года и вызвал широкое возмущение в российском обществе.

Засулич грозило от пятнадцати до двадцати лет тюремного заключения, однако 12 апреля 1878 года суд присяжных вынес оправдательный приговор. Это известие взорвало общественность. Либерально настроенные слои общества приветствовали такое решение. Консерваторы же сочли его вопиющим примером подрыва законности и пощечиной всему третьему Отделению императорской канцелярии. Достоевский назвал его "извращением правосудия".

После выстрела Засулич последовал еще ряд террористических актов, самым громким из которых стало убийство землевольцем С.М. Кравчинским 4 августа 1878 года в Петербурге шефа жандармов генерал - адъютанта Н.В. Мезенцева. По случайному совпадению это случилось через день после расстрела в Одессе революционера И.М. Ковальского, и действия Кравчинского расценивались как месть. "Земля и Воля" никогда не отводила террору главенствующую роль и рассматривала его как средство самозащиты и дезорганизации правительственных структур. Однако террор все меньше казался вспомогательным средством, а в действиях "Земли и Воли" все больше чувствовалось расхождение между теорией и практикой. Доказательством служит прокламация "Смерть за смерть", которую Кравчинский написал после убийства Мезенцева. В ней он утверждает, что "До тех пор, пока вы будете упорствовать в сохранении теперешнего дикого бесправия, наш тайный суд, как меч Дамокла, будет вечно висеть над вашими головами, и смерть будет служить ответом на каждую вашу свирепость против нас. Мы еще недостаточно сильны, чтобы выполнить эту задачу во всей ее широте. Это правда. Но не обольщайтесь. Не по дням, а по часам растет наше великое движение.

Припомните, давно ли оно вступило на тот путь, по которому идет. С выстрела Веры Засулич прошло всего полгода. Смотрите же, какие размеры оно приняло теперь! А ведь такие движения растут с все возрастающей силой, подобно тому, как лавина падает с все возрастающей скоростью. Подумайте: что же будет через какие-нибудь полгода, год? Да и много ли нужно, чтобы держать в страхе таких людей как вы, господа правительствующие?". Кравчинский выразил мнение большинства организации. Революционная борьба перешла на новый уровень. Десятилетия агитации не сделали того, что сделали несколько террористических актов. Власть стала всерьез опасаться за свое положение.

В 1879 году после съезда членов организации, "Земля и Воля" распалась из-за разногласий по поводу методов борьбы. Террористическое крыло образовало новую организацию "Народная воля", а крыло, оставшееся верным чисто народническим тенденциям, общество "Чёрный Передел". Работа у "Передела" не задалась, и поэтому часть революционеров эмигрировала, часть перешла в "Народную волю", а остальные и вовсе отошли от революционного движения.

1.2 "Народная воля"

Ячейки "Народной воли" существовали более чем в 60 городах Российской империи и насчитывали около 500 активных участников и около пяти тысяч сочувствующих. Во главе организации стоял Исполнительный комитет, состоявший почти полностью из профессиональных революционеров. Среди участников организации были такие ключевые фигуры как А.И. Желябов, С.Л. Перовская, А.Д. Михайлов, А.А. Квятковский, В.Н. Фигнер, Л.А. Тихомиров, Н.И. Кибальчич, Н.В. Клеточников и др.

Почти у каждого из участников была своя "должность" в организации. К примеру, Николай Иванович Кибальчич был "главным техником" организации. Именно он изобрел и изготовил метательные снаряды с "гремучим студнем", которые использовали Гриневицкий и Рысаков во время покушения на Екатерининском канале.

Николай Васильевич Клеточников был агентом Исполнительного комитета и по совместительству сотрудником Третьего отделения Собственной канцелярии и Департамента полиции Министерства внутренних дел Российской империи. Имея безупречную репутацию и опыт работы чиновником, он без труда поступил на службу. Проявил себя с лучшей стороны. Был наблюдательным, умным, старательным чиновником, рано приходил на службу и поздно уходил. В итоге Александр II по представлению Лорис - Мельникова пожаловал Клеточникову орден св. Станислава 3-й степени. Он был посвящен во все политические розыски по всей империи, ему доверялись сбор, пересылка и хранение секретной информации. Тем самым Клеточников оказал колоссальную помощь организации.

Партия "Народная воля" исходила из убеждения, что русский народ "находится в состоянии полного рабства, экономического и политического… Его облегают слои эксплуататоров, создаваемых и защищаемых государством… Государство составляет крупнейшую в стране капиталистическую силу; оно же составляет единственного политического притеснителя народа". Ввиду этого партия Народная воля считала своей задачей "политический переворот с целью передачи власти народу".

Как орудие переворота, партия выставляла учредительное собрание, избранное свободной всеобщей подачей голосов. Обязуясь вполне подчиниться народной воле, партия, тем не менее, выставляла свою программу, которую должна была защищать во время избирательной агитации и в Учредительном Собрании:

1) постоянное народное представительство, имеющее полную власть во всех общегосударственных вопросах;

2) широкое областное самоуправление, обеспеченное выборностью всех должностей, самостоятельностью мира и экономической независимостью народа;

3) самостоятельность мира, как экономической и административной единицы;

4) принадлежность земли народу;

5) система мер, имеющих передать в руки рабочих все заводы и фабрики;

6) полная свобода совести, слова, печати, сходок, ассоциаций и избирательной агитации;

7) всеобщее избирательное право, без сословных и всяких имущественных ограничений;

8) замена постоянной армии территориальной;

Народовольцы развернули широкую пропагандистскую борьбу. Партия издавала одноименную газету в тайных типографиях Петербурга, листки "Народной воли", отдельные прокламации, выпущенные различными группами народовольцев. За границей издавался журнал: "Вестник Народной Воли" под ред. П.Л. Лаврова, самого видного теоретика "Народной воли". В Женеве был выпущен "Календарь Народной воли".

Агитационную работу народовольцы вели буквально "по всем фронтам": среди рабочих, издав специальную "Программу рабочих, членов партии Народная воля", и среди военных, создав военную организацию, действующую в русской армии и на флоте. Большая работа проводилась и среди молодежи посредством использования студенческих кружков.

Не смотря на агитационную работу, "Народная воля" все больше убеждалась, что самым эффективным инструментом борьбы является террор. Это отчетливо проявилось в секретной инструкции "Подготовительная работа партии", в которой говорилось, что "партия должна иметь силы создать сама себе благоприятный момент действия, начать дело и довести его до конца. Искусно выполненная система террористических предприятий, одновременно уничтожающих 10-15 человек - столпов современного правительства, приведет правительство в панику, лишит его единства действий и в то же время возбудит народные массы, т.е. создаст удобный момент для нападения".

Народовольцы были глубоко убеждены, что именно самодержавие является преградой для социального переворота. Поэтому вся их террористическая деятельность была направлена на ликвидацию царя. В августе 1879 г. Исполнительный комитет "Народной воли" объявил, что приговаривает царя к смерти. Началась настоящая охота на Александра II.

Подготовка к покушению на императора началась осенью 1880 года, когда был создан наблюдательный отряд для слежки за перемещением императора по городу. Отряд состоял из студентов, в него входили И.И. Гриневицкий, Е.Н. Оловенникова, Е.М. Сидоренко, Н.И. Рысаков, А.В. Тырков, П.Е. Тычинин, руководила им Софья Перовская. Техническую группу, готовившую взрывные устройства, составили М.Ф. Грачевский, Г.П. Исаев, Н.И. Кибальчич и Н.Е. Суханов. Для покушения народовольцы устраивались на различные черновые работы: дворниками, извозчиками, мастеровыми, торговцами на улице, разведывали обстановку, разрабатывали план действий и приводили его в исполнение.

В общей сложности "Народной волей" на императора было совершено четыре покушения. Среди них взрыв поезда под Москвой 19 ноября 1879 г. и взрыв в Зимнем дворце 5 февраля 1880 г. Взрыв в царской резиденции вызвал панику в верхах и по существу заставил власти пойти на уступки: упразднить третье отделение, приостановить смертные казни, начать поиски опоры в обществе. Однако казнь в ноябре 1880 г. народовольцев Квятковского и Преснякова, осужденных по процессу "16-ти", арест Желябова и Михайлова, дали понять, что действовать нужно именно сейчас.

1 марта 1881 г. на набережной Екатерининского канала Н.И. Рысаков метнул бомбу в царскую карету, но император даже не был ранен. Вместо того чтобы поскорей удалиться с места покушения, император захотел посмотреть на террориста. Это было его роковой ошибкой, так как другой террорист, И.И. Гриневицкий, воспользовавшись ситуацией, бросил бомбу под ноги царя. Александр II был тяжело ранен и скончался через час в Зимнем дворце.

Убийство царя в очередной раз не оправдало ожидания революционеров. Крестьяне истолковали его просто: "Царя убили дворяне за то, что он дал мужикам волю". Никакой народной революции не последовало. По процессам "первомартовцев" (1881), "17-ти" (1883), "14-ти" (1884), "21-го" (1887) часть деятелей "Народной воли" была приговорена к смертной казни, другие - к длительным срокам каторжных работ. А.И. Желябов, С.Л. Перовская, Н.И. Кибальчич, Т.М. Михайлов были повешены на плацу Семеновского полка 15 апреля 1881 года. Партия была "обезглавлена", однако продолжала существовать и даже действовать (убийство генерала В.С. Стрельникова, убийство жандармского подполковника Г.П. Судейкина).

В 1886 году возникла новая народовольческая группа под названием "Террористическая фракция партии Народная воля". Возглавляли ее П.Я. Шевырев и А.И. Ульянов, старший брат Владимира Ильича Ленина. Среди создателей и руководителей не было участников старой Народной воли, а состояла организация преимущественно из действительных или исключенных студентов.

На идеологию организации, помимо программных документов "Народной воли" повлияли модные в то время работы К. Маркса, Ф. Энгельса и Г.В. Плеханова. Программа "Террористической фракции" была противоречива: в ней признавалась необходимость организации социалистической партии, ядром которой должен стать рабочий класс, национализации земли, фабрик, заводов и, как конечная цель, установление социалистического строя. Однако, следуя народовольческой традиции, авторы программы считали первоочередной задачей организации борьбу за политические свободы посредством "дезорганизации" правительства путём террора.

За успехи в учебе Александр Ульянов был награжден золотой медалью, на вырученные деньги от продажи которой, была приобретена взрывчатка для бомбы. 1 марта 1887 года "Террористическая фракция" планировала осуществить покушение на Александра III, но покушение было предотвращено, а организаторы и участники в количестве 15 человек арестованы. 20 мая 1887 Ульянов, Андреюшкин, Генералов, Осипанов и Шевырёв были повешены в Шлиссельбургской крепости. Остальные были сосланы на каторгу и в Сибирь. После этого возникало ещё несколько народовольческих кружков, не имевших генетической связи со старой "Народной Волей".

Принципиально террор не занимал главного места ни в программных документах "Народной воли", ни, за исключением отдельных периодов, в деятельности партии. Однако в историю она вошла как террористическая организация благодаря серии покушений на императора, которая завершилась его убийством 1 марта 1881 года. Все последующие террористические организации в России отталкивались от народовольческого опыта, принимая его за эталон или пытаясь модернизировать, все последующие идеологи терроризма тщательно изучали народовольческие документы, пытаясь уяснить, в чем причина поражения партии -- во внешних ли обстоятельствах, или же в самой системе взглядов народовольцев.



Глава II. Вторая волна терроризма

2.1 Терроризм и социалисты

К концу XIX века в среде революционеров стало развиваться такое политическое учение, как социал-демократия. Его адепты стали подвергать критике народовольческие идеи, ссылаясь на итоги деятельности "Народной воли". Бурные дискуссии велись на страницах нелегальной, преимущественно эмигрантской, печати.

Примечательно, что за террор высказывались в основном эмигранты, в противовес которым, выступали участники российский социально-революционных групп. В различных частях России функционировали объединения и кружки социалистов-революционеров, занимавшиеся пропагандой социализма.

Во второй половине 1890-х небольшие, преимущественно интеллигентские по составу народнические группы и кружки существовали в Петербурге, Пензе, Полтаве, Воронеже, Харькове, Одессе. Часть их объединилась в 1900 году в Южную партию социалистов-революционеров, другая в 1901 - в "Союз эсеров". В конце 1901 года, при содействии Григория Гершуни и Екатерины Брешко-Брешковской, "Южная партия эсеров" и "Союз эсеров" соединились, и в январе 1902 газета "Революционная Россия", главный партийный орган "Союза", объявила о создании партии. Позже в неё влилась женевская "Аграрно-Социалистическая лига".

Идейными вдохновителями партии были Николай Чернышевский, Петр Лавров и Николай Михайловский. Эсеры являлись прямыми наследниками старого народничества, сущность которого составляла идея о возможности перехода России к социализму некапиталистическим путём. Но эсеры были сторонниками демократического социализма, то есть хозяйственной и политической демократии, которая должна была выражаться через представительство организованных производителей (профсоюзы), организованных потребителей (кооперативные союзы) и организованных граждан (демократическое государство в лице парламента и органов самоуправления).

Оригинальность эсеровского социализма заключалась в теории социализации земледелия. Исходная идея этой теории заключалась в том, что социализм в России должен начать произрастать раньше всего в деревне. Почвой для него, его предварительной стадией, должна была стать социализация земли.

Социализация земли означала, во-первых, отмену частной собственности на землю, вместе с тем не превращение её в государственную собственность, не её национализацию, а превращение в общенародное достояние без права купли-продажи. Во-вторых, переход всей земли в заведование центральных и местных органов народного самоуправления, начиная от демократически организованных сельских и городских общин и кончая областными и центральными учреждениями. В-третьих, пользование землёй должно было быть уравнительно-трудовым, то есть обеспечивать потребительную норму на основании приложения собственного труда, единоличного или в товариществе. Считая крестьянство главной движущей силой, партия старалась всеми силами обрести поддержку в деревне. Исполнение террористических актов центральный комитет партии возложил на Боевую Организацию.

Боевая Организация была в партии на автономном положении, ЦК лишь давал ей задание на совершение очередного террористического акта и указывал желательный срок его исполнения. У БО были своя касса, явки, адреса, квартиры, ЦК не имел права вмешиваться в её внутренние дела. Руководителями в разное время были Григорий Гершуни, Борис Савинков и Евно Азеф, который являлся Секретным сотрудником Департамента полиции.

В 1902 году убийство С.В. Балмашевым министра внутренних дел Д.С. Сипягина стало дебютом Боевой организации социалистов-революционеров. После покушения в "Революционной России" появилась статья Чернова "Террористический элемент в нашей программе", в которой говорилось, что террористические действия являются не только "нужными" и "целесообразными", но "необходимыми и неизбежными". Террористические акты Чернов считал необходимыми, прежде всего как средство защиты, как орудие необходимой самообороны. Причем из контекста статьи следовало, что террор, в отличие от землевольческих или народовольческих представлений, рассматривается им как средство самозащиты не партии от действий полиции, а как способ самообороны общества от произвола властей. В такой ситуации террористы могли рассматривать себя как народных заступников и своеобразных гарантов прав российского обывателя.

За период своего существования члены партии социалистов-революционеров совершили 233 террористических акта. В результате террористических актов погибли 2 министра (Сипягин, Плеве), 33 генерал-губернатора, губернатора и вице-губернатора, 16 градоначальников, 7 адмиралов и генералов, 26 разоблачённых агентов полиции. Большая часть этих терактов совершена руками членов "Боевой организации".

Среди некоторых эсеров были популярны нападения на частные владения или на государственные экономические учреждения. Эсеровские группы в провинции не гнушались такими актами революционного насилия, как грабежи, конфискации денежных средств, вымогательства пожертвований и другие формы экспроприации. В скором времени это явление достигло формы эпидемии, которое крайне негативно сказывалось как на репутации, так и на деятельности партии. Против "эксов" партия пыталась бороться исключениями из партии и различными санкциями. [9. C. 50].

Деятельность "Боевой организации" стала примером для ряда других, более мелких террористических группировок народнических партий, в том числе отколовшихся от неё "эсеров-максималистов", устроивших ряд громких терактов, в том числе подрыв дачи Столыпина на Аптекарском острове, повлёкший за собой гибель 27 человек. Террор отнимал у партии много сил, средств и времени, что повлекло за собой ослабление контроля партии за региональными отделениями.

Работы и высказывания Маркса и Энгельса отнюдь не делали терроризм табу для русских революционеров; более того -- симпатии "классиков" поначалу всецело принадлежали народовольцам. "Политическое убийство в России единственное средство, которым располагают умные, смелые и уважающие себя люди для защиты против агентов неслыханно деспотического режима", -- писал Энгельс вскоре после начала террористической борьбы в России.

Ю.О. Мартов писал в начале XX века, когда в России началось возрождение терроризма, что русская социал-демократия "выросла и развилась в борьбе с тем направлением русской социально-революционной мысли, для которой всякая политическая борьба в России сводилась к террору", ни словом не упоминая, что первоначально первые русские социал-демократы пытались "договориться" с народовольцами из тактических соображений, а также готовы были признать терроризм в качестве едва ли не важнейшего средства борьбы в тот момент. Более того, Плеханов призывал социал-демократов к созданию "подвижной боевой организации, вроде общества "Земля и воля" или партии "Народной воли", организации, являющейся всюду, где можно нанести удар правительству, поддерживающей всякое революционное движение против существующего порядка вещей, и в то же время ни на минуту не упускающей из виду будущности нашего движения".

Эти террористические акты вызвали одобрение в определенных слоях общества и энтузиазм среди значительной части революционеров, не исключая и социал-демократов. Однако популярность и одобрение Боевой организации эсеров в определенных слоях общества вызвали мощную антитеррористическую кампанию на страницах "Искры" и "Зари". Не смотря на это, была замечена тенденция роста сотрудничества между социал-демократами и социалистами-революционерами на местах. В 1901--1902 годах возникли объединенные комитеты эсдеков и эсеров в некоторых городах России.

После первой русской революции в революционных кругах стала витать мысль о воссоединении сил для борьбы с самодержавием. Потенциальными союзниками были социал-демократы и социалисты-революционеры. Формальное соглашение с эсерами большевики, также как и их братья-враги, меньшевики, не заключили, несмотря на заявленное стремление; однако то, чего не сделали на бумаге партийные лидеры, нередко осуществляли на деле революционеры-практики на местах. Была создана боевая организация (известная под названиями "Боевая техническая группа", "Техническая группа при ЦК", "Военно-техническая группа").

Действия боевых дружин или отдельных боевиков-социал-демократов выражались в тех же нападениях на тюрьмы и полицейские участки, убийствах агентов полиции и наиболее ненавистных представителей администрации и карательных органов и даже чем-то особенно "провинившихся" директоров заводов и инженеров. Без всяких формальных соглашений боевики и "техники" различных партий сотрудничали друг с другом; возможно, наиболее ярким примером такого сотрудничества является тот факт, что бомбы, которыми максималисты взорвали дачу П.А. Столыпина, были изготовлены в динамитной мастерской большевистской Боевой технической группы.

Ленин, со свойственным ему революционным темпераментом, писал в "Боевой комитет при Санкт-Петербургском комитете" в период подъема революции: "Я с ужасом, ей-богу с ужасом, вижу, что о бомбах говорят больше полгода и ни одной не сделали!.. Идите к молодежи, господа!.. Основывайте тотчас боевые дружины везде и повсюду и у студентов, и у рабочих особенно, и т. д. ... Пусть тотчас же вооружаются они сами, кто как может, кто револьвером, кто ножом, кто тряпкой с керосином для поджога и т.д. ...Не требуйте никаких формальностей, наплюйте, Христа ради, на все схемы, пошлите вы... все "функции, права и привилегии" ко всем чертям....Отряды должны тотчас же начать военное обучение на немедленных операциях, тотчас же. Одни сейчас же предпримут убийство шпика, взрыв полицейского участка, другие -- нападение на банк для конфискации средств для восстания... Пусть каждый отряд учится хотя бы на избиении городовых: десятки жертв окупятся с лихвой тем, что дадут сотни борцов, которые завтра поведут за собой сотни тысяч" [9. C. 56-57].

Отношение к террору меньшевиков также было неоднозначным. С одной стороны террор противоречил основным принципам марксизма, но с другой, меньшевики с пониманием относились к террористам, называя их "революционными борцами, честно соблюдающими законы войны".

Меньшевики принимали активное участие в изготовлении бомб и других взрывных устройств для террористических мероприятий. К примеру, все члены Южного Военно-Технического Бюро при ЦК РСДРП, основанного в конце 1905 года в Киеве главным образом для производства бомб, были меньшевиками. В своих попытках постфактум оправдать эту деятельность революционеры настаивали на срочной необходимости заготовлять оружие для скорого всеобщего вооруженного восстания пролетариата. На самом же деле большая часть бомб оказалась в распоряжении боевых отрядов социал-демократов.

Однако осознав бесполезность террора как вспомогательного элемента для вооруженного восстания, Ленин вновь возвращается к скептическим, а чаще тотально отрицательным оценкам индивидуального террора.

Анализируя такое изменчивое отношение социал-демократов к терроризму, можно сделать вывод о том, что террор для них не был табуированным методом борьбы. Для достижения своих целей, а именно свержения самодержавия, эсдеки руководствовались правилом: "все средства хороши", вне зависимости от совместимости этих "средств" с идеалами социал-демократии.



2.2 Терроризм и анархисты

Анархистские взгляды были широко распространены среди русских революционеров-народников еще в 70-е годы XIX века. Бакунистские идеи были одними из самых влиятельных среди народников. Однако как самостоятельное общественно-политическое движение анархизм в России оформился в начале XX века.

В России первые анархистские группы были созданы в 1903 году, а в 1907 г., на который приходится пик активности анархистского движения, деятельность анархистских групп была отмечена в 3/4 губерний и областей Российской империи. Анархистские группы были сравнительно немногочисленны. "Активистов" насчитывалось приблизительно 5-7 тыс. чел., однако в террористическом движении они играли одну из ключевых ролей.

Российские анархисты были "наследниками" опыта западноевропейских и американских террористов анархистского толка. Зарождение российского анархического движения произошло заграницей, в условиях эмиграции. Анархистские группы возникли в Швейцарии, Франции, Германии, Болгарии, США. Из них наибольшее значение имели "Группа русских анархистов-коммунистов за границей" (Женева, 1900-1901), лидером которой был М.Э. Дайнов и возникшая там же в 1903 г. другая группа анархистов-коммунистов, взявшая себе название "Хлеб и воля" (лидер Г.И. Гогелия) и выпускавшая одноименный печатный орган. Многие лидеры возникших в России анархистских групп бывали заграницей, знакомились с литературой и деятельностью западноевропейских анархистов.

Огромное влияние на российских анархистов оказал один из его основоположников, "классик" мирового анархизма П.А. Кропоткин. Причем его влияние было не только опосредованным, через многочисленные печатные работы, но и личным -- несмотря на немолодой возраст, он активно включился в практическую деятельность, принимал участие в различных съездах и конференциях, вел обширную переписку.

В отличие от Кропоткина, другой "классик" анархизма Бакунин после совместной деятельности с Нечаевым террористическими идеями не грешил. Он утверждал, что "чтобы совершить радикальную революцию, нужно повести нападение на положение и на вещи, разрушить собственность и государство, а тогда не придется уничтожать людей и обрекать себя на неминуемую и неизбежную реакцию, без которой никогда не обходилось и не обойдется во всяком обществе массовое убийство людей". По поводу покушения Каракозова, Бакунин писал своему старому другу Герцену: "... ни за что в мире я не бросил бы в Каракозова камня... Ни в каком случае мы здесь не имеем право судить его, ничего не зная о нем, ни о причинах, побудивших его к известному поступку. Я так же, как и ты, не ожидаю ни малейшей пользы от цареубийства в России, готов даже согласиться, что оно положительно вредно, возбуждая в пользу царя временную реакцию, но не удивляюсь отнюдь, что не все разделяют это мнение, и что под тягостью настоящего, невыносимого, говорят, положения, нашелся человек менее философски развитой, но зато и более энергичный, чем мы, который подумал, что гордиев узел можно разрезать одним ударом. Несмотря на теоретический промах его, мы не можем отказать ему в своем уважении и должны признать его "нашим" перед гнусной толпой лакействующих царепоклонников" [6. C. 223-224]. Таким образом, теоретически Бакунин был скорее противником индивидуального террора, хотя осудить террориста категорически отказывался. Для него это было невозможно с точки зрения революционной этики.

Кропоткин никогда в принципе не отрицал террор. Однако его отношение к целесообразности этой тактики и ее эффективности было довольно осторожным. Кропоткин считал борьбу народовольцев обреченной на неудачу. Ведь даже в случае их успеха в борьбе за изменение политического устройства общества он был бы сведен на нет, ибо при сохранении экономических основ существующего строя положение народных масс осталось бы прежним. Однако Кропоткин "не становился против этого движения, а, наоборот, поддерживал его, стараясь дополнить агитацией в народе".

Кропоткина интересовало влияние терроризма не столько на политику правительства, сколько на народные массы. В своей газете "Le Revolte" Кропоткин писал, что "если народные массы в России остаются спокойны, если крестьяне не восстают против помещиков, что может сделать горсть революционеров? Никакая серьезная политическая революция невозможна, если она в то же время не имеет характера социально-экономической революции". Не смотря на то, что террор расшатывает в народе веру в неприкосновенность царей как "помазанников божьих", Кропоткин был глубоко убежден, что в настоящую минуту (1899 г.) для России необходимо крестьянское восстание как единственный исход для теперешнего положения".

Однако впоследствии, под влиянием успехов эсеровского террора, Кропоткин несколько изменил свои взгляды относительно прямых последствий удачных терактов: "выступления, привлекающие всеобщее внимание, открывают идее доступ в умы и вербуют ей новых приверженцев. Один такой акт делает иногда в один день больше пропаганды, чем тысячи брошюр. Важнее всего то, что он будит бунтовской дух, пробуждает в людях смелость... Скоро начинает обнаруживаться, что существующий государственный "порядок" не так силен, как думали раньше. Какого-нибудь смелого акта оказывается достаточно, чтобы весь правительственный механизм расстроился: чтобы великан пошатнулся...".

Адепты анархизма были не такими "романтичными", как их идеологи. Большие обороты экспроприации и анархистский террор приобрели уже в 1904-1905 годах. Именно это время запомнилось многим участникам российской революции как непрекращающиеся террористические акты и экспроприации, грабежи и вооруженные сопротивления. Несмотря на то, что в борьбе зачастую появлялись героические эпизоды, их омрачали различные уродливые отклонения, которые проявлялись в убийствах без причины и грабежах для наживы и обогащения.

Анархисты следовали примеру многих других революционных организаций и всячески мстили всем выявленным в их рядах полицейским агентам, которые помогали властям в поимке революционеров и дававших против них показания в суде. Они бросали в полицейских бомбы вместе с участниками радикальных социалистических групп. Были случаи, когда анархисты расстреливали полицейских во время попыток освобождения своих товарищей из-под стражи. В таких случаях зачастую приходилось придумывать авантюрные планы. Частыми были нападения на типографии в разных городах, когда рабочие под страхом смерти должны были печатать прокламации и листовки анархистам.

Возможно, именно с анархистами у царской охранки было больше всего хлопот. Анархисты имели менее развитую внутреннюю структуру по сравнению с другими партиями, дисциплина у них была хуже, а вероятность привлечения в свои ряды обыкновенных преступников и неуравновешенных личностей - выше.

Предотвращать террористические акты, устраиваемые анархистами было сложнее, так как часто они не сообщали о готовящимся покушении "наверх", как делали эсеры, а принимали решение об убийстве того или иного деятеля самостоятельно и так же автономно пытались его совершить, что затрудняло использование внутренней агентуры. Вследствие этого многие преступления, не имеющие ничего общего с анархистами, ставились в вину именно им.

Кропоткин с осуждением отозвался о той волне терроризма, которая поднялась в России в годы революции. "Множество пало у нас самой чудной, самоотверженной молодежи из-за пустейших и часто зловреднейших экспроприации, или из-за "распыленного террора", - писал он в 1909 г. - История вспомнит, конечно, имена этих мучеников идеи, шедших на верную смерть с мыслью, что своим примером они расшевелят, поднимут народные массы". Как это часто бывает, идеализированные планы революционеров на деле оказывались не такими, как они себе представляли. Когда массы уже зашевелились, люди с "революционным темпераментом" шли "снимать городовых" вместо того, чтобы поднимать народ на "крупные революционные акты".

В подходе Кропоткина к проблеме терроризма, кроме стороны прагматической, была еще одна, для него, по-видимому, не менее важная - этическая. Ведь террористический акт, как бы то ни было - убийство, причем человека, личная вина которого не доказана никаким судом.

Кропоткин писал в "Этике анархизма": "Перовская и ее товарищи убили русского царя, и все человечество, несмотря на отвращение к кровопролитию, несмотря на симпатию к тому, кто освободил своих крестьян, признало, что они имели право на этот поступок. Почему? Не потому, что этот акт был полезным: три четверти человечества еще сомневается в этом, но потому, что каждый чувствовал, что Перовская и ее товарищи ни за какие сокровища мира не согласились бы стать в свою очередь тиранами. "Эти люди", говорят про них, "завоевали себе право убивать… Террор оправдан, если он является ответом на насилие. Теракт должен быть следствием эмоционального потрясения, а не холодного расчета".

В романе Бориса Акунина "Статский советник" один из героев, генерал Пожарский, произносит такую фразу: "Вам бы к анархистам, у них с моралью попроще". Не смотря на рдения идейных вдохновителей Бакунина и Кропоткина, в среде анархистов с моралью действительно было "попроще". Всю идеологию анархизма они упростили до минимума: никакой власти. Вся политическая философия анархизма, заключающаяся в уничтожении всех типов принуждения и эксплуатации человека человеком, осуществлялась банальными грабежами и убийствами.

Такое явление может объясняться следующим фактом: анархистское движение было самым "молодым" в плане возрастных показателей его участников. По данным В.Д. Ермакова, изучившего формальные биографические данные 300 анархистов, на момент активного участия в революции 1905-1907 гг. 14 (5%) из них находились в возрасте 13-14 лет, 127 (42%) - 16- 18 лет, 122 (41%) - 19-23, 30 (10%) - 24-30; старше 30 лет оказалось лишь 7 (2%). Именно горячие головы молодых анархистов и дискредитировали анархизм в глазах обывателей, не смотря на крупные политические убийства (убийство П.А. Столыпина в Киевском оперном театре в 1911 году).

Таким образом, как бы ни были велики расхождения между собой различных идеологов российского анархизма, все они признавали, в той или иной форме, терроризм обязательным условием или симптомом революционной борьбы. Особенности анархистских теорий, а также "кадровый состав" анархистских организаций и групп обусловили то, что они оставили в истории революционного движения в России начала XX века наиболее кровавый след, принеся, в свою очередь, наиболее многочисленные жертвы на алтарь терроризма.



Заключение

Революционное движение в России второй половины XIX века, в том числе его крайняя форма -- терроризм, было порождено незавершенностью реформ 1860-х годов. Причем наиболее "пострадавшей" стороной при сворачивании реформ оказалось "общество", оставшееся бесправным и почти "безгласным". Народ, как водится, безмолвствовал. А те, кто стремился выражать его интересы, были от народа, по совершенно справедливому выражению В.И. Ленина, "страшно далеки".

Освободительное движение было порождено не только незавершенностью реформ; оно было их закономерным следствием. Реформы запоздали едва ли не на столетие. Поэтому у части общества при стремительном переходе от спертой атмосферы николаевского режима к свежему воздуху александровского возникла своеобразная "кессонная болезнь". От власти стали ждать и требовать не только того, что она могла дать, но и того, чего она дать была просто не в состоянии.

Реформы привели к появлению в России разночинцев, образованных или чаще полуобразованных людей, стремящихся к самореализации, и, для начала, к устранению внешних для этого препятствий. Власть полагала, что нигилистов скорее образумят строгие меры. Народ, если и бунтовал, то вовсе не в ответ на призывы революционеров. Большая часть "солидного" общества предпочитала реальные дела на государственной или частной службе, хотя и поругивала начальство, и сочувствовала молодежи.

Почти полвека едва ли не основными средствами воздействия радикалов на власть были кинжал, револьвер, бомба. От рук террористов пали тысячи людей, начиная с императора Александра II и заканчивая безвестными "квартальными" и случайными прохожими. В переходе к террору сыграли роль несколько факторов: разочарование в готовности народных масс к восстанию, пассивность большей части общества (да и слабое его влияние на власть), желание отомстить за преследования со стороны правительства. Своеобразным провоцирующим фактором было политическое устройство России. Персонификация власти, сакральность фигуры царя вызывали соблазн одним ударом разрушить могущество этой власти, расчистить дорогу для осуществления идей, которые должны привести к всеобщему благоденствию.