Каноническое право и католическая церковь

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Курсовая работа

Католическая церковь и каноническое право

Введение

Начиная со второй половины XVIII в. и до второй половины XIX в., взгляды на каноническое право в России развивались примерно в одном направлении - историко-богословском. Следствием этого явилось изучение и преподавание канонического (церковного) права в течение длительного периода времени как исторической и богословской науки, а не как юридической. Только в начале XX в. каноническое право было отнесено к ведению юристов и причислено к юридическим дисциплинам, хотя его преподавание по-прежнему велось в духовных образовательных учреждениях. Это объясняется тем, что среди исследователей прошлого недостаточно было профессиональных юристов-практиков, занимающихся юридическими аспектами канонического (церковного) права как системы норм, регулирующей особую область социальных отношений.

Рассматривая философско-теоретические аспекты существования права в государстве, можно заметить, что пути к изучению канонического (церковного) права в рамках юридической науки лежат через правопонимание. Причем, мнения ученых прошлого и настоящего расходятся по этим вопросам.

С позиций юристов прошлого столетия, каноническое (церковное) право, в объективном смысле, представляет собой совокупность всех норм или законов, которыми управляются жизнь и отношения церкви, как видимого самостоятельного общества. В субъективном же смысле, оно есть совокупность различных прав и обязанностей, принадлежащих членам церкви относительно их положению в церковном обществе. Однако такое понимание не в полной мере соответствует современным взглядам на каноническое (церковное) право.

В настоящее время в современной российской правовой теории, несомненно, одно из первых мест занимает понимание права в позитивно - нормативном аспекте. Между тем понимание права исключительно в позитивном смысле имеет ряд особенностей, в силу которых подобный подход к феномену права является теоретически узким и не может в полной мере отразить всю его сущность. При таком подходе, когда право рассматривается неотрывно от государства, за рамками права остается обычное право обществ, находящихся на догосударственной, патриархальной стадии развития цивилизации, корпоративное право и право каноническое (церковное), в частности.

Современная правовая ситуация не может не учитывать того обстоятельства, что влияние религиозных норм на жизнь общества стало вполне реальным. Вследствие этого, в области правовой науки возник переход от строго позитивистского понимания права как совокупности общеобязательных правил поведения, установленных и охраняемых государством и выражающих волю господствующего класса к естественно - правовому, социологическому, а в последнее время, и к интегративному пониманию права. Соответственно, новые подходы в правопонимании открывают нам сегодня возможность по-новому взглянуть на такое социально-правовое явление как каноническое (церковное) право.

В этом случае, некоторыми учеными (С.А. Муромцев, Р.О. Халфина, Д.А. Керимов, М.Ю. Варьяс и др.) отмечается необходимость изучения дополнительных социальных связей, которые по своей сущности являются правовыми, независимо от того, регулируются они нормами права или нет.

При этом надо иметь в виду, что в современном понимании каноническое (церковное) право - это есть действующая корпоративная правовая система, регулирующая конкретные, реально существующие отношения людей внутри особого религиозного общества - Церкви.

Внешняя жизнь церкви как корпоративного общества предполагает существование соответствующего порядка, согласного ее внутреннего существа и назначения. С этим порядком церковь вступает в область права, и притом, как заметил А.С. Павлов, двояким образом: «1) как носительница своего собственного права, т.е. тех норм своей жизни, которые имеют свое основание в самом существе церкви и которыми определяются ее внутренние правоотношения; и 2) как общественный союз, существующий в мире наряду с другими человеческими союзами, политическими и религиозными, и, следовательно, необходимо вступающий в известные к ним отношения». Из этого следует, что юридическому нормированию подлежат как внутрицерковные отношения, так и внешние, порожденные соприкосновение церкви как общественного союза с иными общественными союзами и отдельными лицами.

Все обозначенное лежит в пределах регулирования канонического (церковного) права. Следовательно, оно заключило в себе непосредственное отражение правовых начал христианской религии: религиозные установления приобрели правовую форму. Поэтому на вопрос о том, совместимы или не совместимы церковь и право, В.А. Цыпин отвечает: «…для нас же, православных, предание обладает безусловным авторитетом, так как оно включает в себя и Правила Апостолов, Вселенских и Поместных Соборов и святых отцов. Сомневаться же в правовом, юридическом характере этих правил нет разумных оснований».

Цель данной работы - рассмотреть и проанализировать каноническое право.

Исходя из цели, поставлены следующие задачи:

Выделить этапы эволюции правовых взглядов на каноническое (церковное) право и определить место церковного права в системе права

Рассмотреть источники церковного права

1. Понятие канонического (церковного) права

1.1 Правовая природа канонического (церковного) права

византийский церковный право канонический

Итак, с позиций юристов и канонистов прошлого столетия - каноническое (церковное) право, в объективном смысле, представляет собой «совокупность всех норм или законов, которыми регулируется жизнь и отношения церкви, как видимого самостоятельного общества. В субъективном же смысле, оно есть совокупность различных прав и обязанностей, принадлежащих членам Церкви относительно их положения в церковном обществе».

Однако такое понимание не в полной мере соответствует современным взглядам на каноническое (церковное) право. Наибольшее распространение в кругах исследователей получила трактовка канонического (церковного) права, как корпоративной правовой системы.

Т.В. Кашанина дает следующее понятие: «Каноническое право (церковное право) - это система правил поведения людей, закрепляющих нравственные ценности, регулирующая организацию церковной власти, отношения ее со светской властью и некоторые другие». Кроме того, с учетом исторического аспекта: «Каноническое (церковное) право - это система правил поведения, принятых синодами, соборами, отдельными епископами, систематизированных и записанных в сборниках».

Прежде, чем приступить к рассмотрению канонического (церковного) права с данной позиции, остановим внимание на следующем важном моменте: право, которым регламентируется жизнь церкви в государстве, имеет название как канонического, так и церковного. Соответственно в кругах специалистов данной области вопрос о тождестве этих понятий решается неоднозначно.

Необходимо отметить, что в западной юридической литературе принято различать церковное и каноническое право, как два различных понятия. Каноническое право (jus canonicum) - это право, которое содержится в средневековом Corpus juris canonici католической Церкви и состоит из норм, определяющих не только церковные, но и другие правовые отношения, которые в продолжение средних веков составляли предмет церковной юрисдикции, т.е. право, исключительно церковного происхождения, в том числе созданное в эпоху Вселенских Соборов на Востоке, независимо от того, касается оно церковных или гражданских дел.

А церковное право (jus ecclesiasticum) - это право, которое имеет своим предметом исключительно дела и отношения чисто церковные, хотя своим происхождением оно обязано не только Церкви, но и государству, т.е. по сути касающееся Церкви, независимо от законодателя.

Русский канонист А.С. Павлов придерживался обратного мнения, отождествляя каноническое и церковное право: «Православный, и в частности русский, канонист может безразлично давать своему предмету и то, и другое название». Дело в том, что, по его мнению, и надо заметить не без оснований, «на православном Востоке право, церковное по происхождению, и по содержанию своих норм всегда было церковным». Церковь входила в область светского права и никогда не придавала принципиального значения своей законодательной деятельности в этой области.

С другой стороны, православная Церковь никогда принципиально не отрицала права светской власти на участие в образовании не только внешнего, но и внутреннего церковного права - при условии, конечно, что светский законодатель действовал бы так же, как действовала бы сама Церковь, т.е. в полном согласии с основными началами церковного права или, по крайней мере, в духе положительных канонов древней Вселенской Церкви. При наличии этого условия восточная православная Церковь не полагала внутреннего, принципиального различия между своими канонами и государственными установлениями. Отсюда и название практических сборников источников церковного права - номоканон, так как в них содержались и церковные правила, и законы светской власти по делам церкви.

По мнению А.С. Павлова: «…если мы назовем наш предмет каноническим правом, то этим названием укажем на господствующий и определяющий элемент в церковном праве, каковой составляют каноны древней Вселенской Церкви, служащие критерием и основанием для действующего права всех православных автокефальных церквей. Если же дадим ему название права церковного, то укажем на исключительное содержание его норм и тем самым отличим его не от канонического, а от всякого другого - нецерковного права. Последнее название заслуживает предпочтения разве только по его общеупотребительности и общепонятности».

Однако, при всем этом, по мнению русского канониста Н.С. Суворова, разграничение канонического и церковного права вполне приемлемо и для православной церкви. Он говорит от том, что «церковные отношения… как в автокефальных церквах Восточного Православия, так и на Западе, только отчасти определяются каноническим правом, главным же образом определяются нормами позднейшего происхождения, как церковного, так и государственного».

Для того чтобы обосновать необходимость различать каноническое и церковное право применительно к православной церкви, профессором Н.С. Суворовым приводится 12-е правило VII Вселенского Собора (о недействительности отчуждительной сделки) и 85-е правило Трулльского Собора (о форме отпущения рабов на волю). Но, по сути, эти каноны представляют собой все-таки исключения, причем эти два канона не лишены нравственного содержания, которое имеет особое значение для церковного правосознания, а не для гражданских правоотношений.

По рассуждению современного отечественного канониста прот. В.А. Цыпина, «довод этот верен, однако, лишь в том отношении, что количественно законодательный материал позднейшего происхождения превосходит канонический свод. В этом смысле «каноническое право» - лишь часть всей совокупности церковно-правовых актов. Но каноны образуют основу и сердцевину церковного права, для позднейшего церковного законодательства они служили непререкаемым авторитетом и критерием».

И действительно, исходя из этого понимания, каноны, являясь первоосновой всего церковного законодательства, дают возможность провести условную классификацию канонического (церковного) права, отличную от принятой отечественными канонистами, и, следовательно, обозначить понятия «каноническое» и «церковное» право в целях подробного изучения этой нормативной системы социально-правового регулирования.

Для большей ясности приведем общепринятые положения, касающиеся данного вопроса. Канонисты делят каноническое (церковное) право, в зависимости от его источника, на божественное (jus divinum), которое некоторые ученые называют еще и естественным (naturale), основанное на ясно, выраженной божественной воле, и положительное (positivum), или церковное право в узком смысле слова, основанное на точно установленных законодательных актах самой церкви.

Нормы jus divinum не составляют в своей совокупности законодательного кодекса, который бы определял весь строй и порядок церковной жизни. Они служат первооснованием, высшим началом и критерием законодательства самой церкви, руководствующейся в своем правотворчестве духом церковного учения. Источником Апостольских правил, а также правил Соборов и Отцов является Священное Писание и Предание.

В зависимости от того, идет ли речь о праве, регулирующем внутреннюю жизнь церкви или ее отношения с иными общественными и политическими образованиями, прежде всего, государством, различают внутреннее (internum) и внешнее (externum) церковное право.

Таким образом, А.С. Павлов, отмечает: «…по своему положению в сфере мирского права Церковь находится в зависимости от государства и от него получает нормы, определяющие ее внешние права и отношения. Таким образом, право Церкви, по своему происхождению, есть или божественное (jus divinum), или человеческое, созданное частью самой Церковью (внутреннее право), частью государством (внешнее право)».

Право церкви принято разделять также на писаное (scriptum), когда известные законы были изданы, утверждены и письменно изложены компетентной законодательной властью, и обычное, или неписаное (nonscriptum, per consuetudinem), если оно выражено в форме предания или обычая.

Наконец, существует общее (commune) и частное (particulare) церковное право. Первое подразумевает основные законы, обязательные для Вселенской церкви, второе же составляют законодательные акты, действующие в отдельных Поместных церквях.

Конечно, приведенная классификация, сложившаяся достаточно давно при участии известных канонистов, довольно полно отражает структуру, состав и функции канонического (церковного) права. Целесообразность такой градации канонического (церковного) права по источникам, объектам регулирования и другим основаниям, не вызывает ни малейших сомнений.

Исследуя мнения авторитетных отечественных юристов-канонистов (А.С. Павлова, Н.С. Суворова, В.Г. Певцова и др.) по поводу разграничения канонического и церковного права, автором предлагается иной подход к рассмотрению этого вопроса. Суть его заключается в классификации божественного (jus divinum) закона по первоисточнику, лежащему в основании самого божественного закона.

Безусловно, при рассмотрении данного вопроса возникают некоторые трудности, как в обосновании критериев, лежащих в основе классификации и типологизации обозначенных понятий, каждое из которых имеет отличительные признаки, не исключающие их тесной взаимосвязи, так и в выборе самих соответствующих критериев. Несмотря на это, попытаемся изложить некоторые идеи в отношении рассматриваемых понятий.

При глубоком экклезиологическом анализе божественного (jus divinum) закона обнаруживаем, что этим первоисточником являются каноны данные самим Создателем Церкви относительно существа церкви - Его Тела (Кол. 1:24-25). Причем данную первооснову следует отличать от второй части божественного закона, которая, как видим, является не чем иным, как духовной интерпретацией первой его части. Эта указанная духовная интерпретация первоосновы канонов, являлась как раз базисом для построения всего последующего положительного (positivum) церковного законодательства, в дальнейшем основанного на точно установленных законодательных актах самой Церкви.

Говоря о том же, сам А.С. Павлов пишет в своей монографии: «На первом плане стоят, конечно, правила, данные церкви самим ее Основателем или от его имени апостолами как продолжателями божественного дела устроения церкви. Затем следуют правила церковной жизни и дисциплины, предписанные апостолами от своего собственного лица и ими же отличенные от правил божественных…».

Следует заметить, что и прот. В.А. Цыпин в своих исследованиях уже обращал внимание на это обстоятельство: «…каноны образуют основу и сердцевину церковного права, для позднейшего церковного законодательства они служили непререкаемым авторитетом и критерием».

Несмотря на это, до настоящего момента в наиболее значимых исследованиях канонического (церковного) права и публикациях по данной проблеме, не затрагивался важный вопрос о принципиальном разграничении понятий «каноническое» и «церковное» право. Дело в том, что в трудах большинства отечественных исследователей эти два понятия отождествляются и акцент не заостряется на важном юридическом аспекте в понимании права, принадлежащего церкви. Поэтому многие из современных исследователей продолжают придерживаться вышеизложенной точки зрения проф. А.С. Павлова о тождестве данных понятий.

На наш взгляд, исходя из основополагающего значения слова «канон», уместно будет провести классификацию и самого божественного закона, как основания положительного права церкви.

Отсюда, выделяются две его составляющих: внутренняя каноническая часть права Церкви - сфера канонических установлений, первооснова, «правила, данные церкви самим её Основателем»; и внешняя каноническая часть права Церкви - сфера канонов, данных Церкви от имени Основателя апостолами, а также правила церковной жизни и дисциплины, «предписанные апостолами от своего собственного лица и ими же отличенные от правил божественных».

Кроме этого к сфере внешней части канонического права относятся правила и законы, закрепленные в большинстве источников, имевших место до возникновения положительного права Церкви, которое выражалось в ее законодательстве. В данном случае, имеется ввиду совокупность правил церковной веры и жизни, полученных Церковью от тех же боговдохновенных авторитетов, от которых она имеет и священные писания, но переданных не письменно, а устно или в непосредственно апостольских установлениях. Все это дает возможность условно обозначить внутреннюю и внешнюю канонические части божественного права, как, соответственно, внутреннее и внешнее каноническое право.

В соответствии с этим, под каноническим правом (jus canonicum) понимается та часть права церкви, которая является «первооснованием и критерием ее положительного права», другими словами, охватывает все канонические установления и предписания, обозначенные в первоисточниках, в том числе в источниках, где церковь объективно выступает в роли толковательницы норм jus divinum. По своей сущности каноны носят не правовой, а в большей степени религиозно-догматический характер, то есть они содержат постулаты христианского вероучения, которые объединены в систему, составляющую само каноническое право.

К церковному же праву (jus ecclesiasticum) можно отнести все церковно-правовые нормы, обозначенные в законодательных актах церкви и в государственных законах по делам церкви, основанных на предписаниях канонического права. Другими словами, церковное право - это право, которое имеет своим предметом регулирование церковно-правовых отношений, при этом являясь результатом деятельности не только церкви как источника своего права, но и государства, как власти, определяющей правовой статус церковной организации с учетом исторических особенностей развития государства, до момента отделения церкви от государства и утраты своей юридической актуальности.

Соотношение того и другого права «можно представить себе в образе двух взаимно пересекающихся кругов, так что каждое из них отчасти шире, отчасти уже другого». Другими словами, если представить соотношение канонического и церковного права в широком понимании, то имеем следующее: с одной стороны, каноническое право, в буквальном смысле представляет значительно меньшую часть в объеме права церкви, по сравнению с церковным, охватывающим собой все церковное законодательство до настоящего момента; с другой, каноническое право является более емким понятием по отношению к церковному, проникая за пределы церковного законодательства, так как последнее является его неотъемлемой частью, инструментом, выражающим принципы и предписания канонов, во исполнение основного назначения церкви.

В свою очередь, церковное право заключает в себе сочетание двух больших сфер регулирования: область внутренних и внешних церковно - правовых отношений, в основе регламентации которых лежит именно каноническое право.

Церковное право включает в себя систему норм, регулирующих отношения, складывающиеся как внутри церкви, так и ее отношения с другими общественными объединениями и с государством. Фактически оно охватывает своим содержанием все существенные стороны жизни церкви и верующих. В этом праве тесно переплетаются друг с другом канонические и правовые нормы.

1.2 Католическая церковь с позиций современного правопонимания

В католической церкви сложилась строгая централизация духовенства. На вершине иерархической пирамиды стоит папа как источник всей духовной власти. Он носит титул «епископ Рима, викарий Иисуса Христа, преемник князя апостолов, верховный понтифик Вселенской церкви, патриарх Запада, примас Италии, архиепископ и митрополит Римской провинции, суверен государства-города Ватикана, раб рабов Божиих. Папа избирается пожизненно специальным собранием коллегии кардиналов - конклавом. Избрание может быть произведено единогласно и устно; путем компромисса, когда право избрания передается письменно участникам конклава - семи, пяти или трем кардиналам, а последние должны прийти к единогласному мнению. Обычно выборы проводятся посредством тайного голосования по подготовленным бюллетеням. Избранным считается набравший две трети плюс один голос. Избранный на престол может и отказаться от власти. Если избрание им принимается, то с балкона св. Петра новый папа дает благословение Городу и Миру.

Папа имеет неограниченную власть. Он назначает высших церковных иерархов. Назначение кардиналов папа согласует с консисторией - собранием коллегии кардиналов. Папа выполняет также функцию суверена государства-города Ватикана. Ватикан поддерживает дипломатические отношения с более чем 100 странами и представлен в ООН. Общее руководство осуществляет римская курия - совокупность находящихся в Риме центральных учреждений, органов управления церковью и государством Ватикан. По Апостольской конституции «Pastor bonus», вступившей в силу в 1989 г., в качестве важнейших учреждений определяется Государственный секретариат, 9 конгрегаций, 12 советов, 3 трибунала, 3 канцелярии. Кардиналу, Государственному секретарю, подчиняются папские посланники, в том числе нунции (от лат. - «вестник») - постоянные представители папы при правительствах иностранных государств. Все священники страны, куда направлен нунций, кроме кардиналов, подконтрольны ему, все церкви должны быть открыты для него. В состав римской курии введен новый совещательный орган - синод епископов, в него конференции национальных епископатов делегируют своих представителей.

В последнее время расширяются и укрепляются права мирян в церкви. Они привлекаются к деятельности коллективных органов управления, к евхаристическому служению, распоряжению финансами церкви. В приходах практикуется разносторонняя культурно - просветительская деятельность, создаются кружки и клубы.

В католической церкви существует множество организаций, не имеющих официального характера. Их деятельность определяется личностью руководителя. Это может быть чтение и изучение Библии, а может быть деятельность мистического характера. К такого рода организациям относятся «Эмманюэль», «Община блаженства», «Рыцари Колумба» и др.

Еще с эпохи Средневековья большое значение католическая церковь придавала миссионерской деятельности. В настоящее время большинство католиков живет в странах «третьего мира». Церковь включает в богослужение элементы распространенного в этих странах культа предков и отказывается рассматривать это как идолопоклонство, как это было ранее.

Важные позиции в католической церкви занимает монашество, организованное в ордена и конгрегации, подчиняющиеся папе. Ордена разделяются на «созерцательные» и «деятельные» и живут по уставу, в котором молитва, богослужение сочетаются с физическим и умственным трудом. Уставы созерцательных орденов более строгие, требуют, чтобы монахи посвящали себя молитве, а работали только для поддержания жизни.

Членом ордена может быть любой католик с 15-летнего возраста, если этому нет канонических препятствий. После двухлетнего послушничества принимаются обеты - торжественные (монашествующими) или простые. Традиционно даются обеты бедности, целомудрия и послушания, а также обеты, предписанные правилами ордена. Торжественные обеты признаются вечными, для их снятия требуется позволение папы. Миряне, члены орденов, называются братьями, монашествующие священники - отцами. Женщины, давшие вечный обет, называются монахинями, прочие - сестрами. «Первые ордена» - мужские, «вторые ордена» - женские, «третьи ордена» состоят из мирян, которые стремятся к осуществлению идеалов данного ордена.

На II Ватиканском соборе начался процесс «аджарнаменто» - обновления, модернизации всех сторон жизни церкви, направленный на упрощение обрядов и богослужения, приспособление их к конкретным условиям.

Значительное внимание Ватикан уделяет распространению и укреплению позиций католицизма в России. На территории Российской Федерации насчитывается более 2 млн католиков. В последнее время открываются все новые приходы. Существует официальный орган апостольской администрации в Москве, открываются католические учебные заведения. С начала 1990 г. стали проявлять активность монашеские ордена доминиканцев, францисканцев, иезуитов. Появились католические монахини: кармелитки, паулинки и др. Руководство католической церкви в России доброжелательно относится к Русской православной церкви и готово сотрудничать с ней.

2. Источники церковного права

2.1 Особенности учения об источниках церковного права в римско-католической Церкви и в протестантских общинах

К историческим источникам церковного права относились исторические свидетельства, содержащиеся в сочинениях отцов церкви и церковных писателей о древней церковной жизни, правилах и обычаях, определения разнопоместных соборов, не вошедшие в канон, постановления византийских императоров относительно церкви. Однако, несмотря на то, что российское законодательство признавало эти источники, значение их было невелико. Так, в Российском государственном историческом архиве (РГИА) находится дело «О содействии к ознакомлению русской публики с предпринимаемым Великим Логофетом Константинопольского вселенского престола изданием бесед патриарха Фотия», свидетельствующее о реальном значении в начале ХХ века древних церковных источников для русского права. В январе 1900 г. Великий Логофет Святейшего Синода Константинопольской патриархии Ставраки-Бей-Аристархис обратился к директору Русского археологического института с просьбой посодействовать распространению в России «Собрания слов и бесед патриарха Фотия», в котором были собраны 83 проповеди, беседы и т.п. Началась активная переписка по данному вопросу. Константинопольский архимандрит Яков в письме к товарищу обер-прокурора Святейшего Синода В.К. Саблеру писал: «Вашему Высокопревосходительству хорошо известно, как велики заслуги и как высоко положение, занимаемое в сонме Святых Отцов Православной Церкви, великого проповедника Слова Божия и учителя Христовой веры Фотия». Однако реакция российских чиновников была достаточно холодной. Например, обер-прокурор Святейшего Синода К.П. Победоносцев написал в письме к митрополиту Антонию: "…по выходе означенного издания в свет некоторое количество экземпляров сего издания будет приобретено для библиотек духовно-учебных заведений». Это была единственная материальная помощь издателям этого труда.

К практическим источникам относились частные источники права, содержащие в себе действующее законодательство той или иной поместной церкви. Например, в томе XI Свода законов Российской империи были собраны Уставы духовных дел иностранных исповеданий. Том состоял из пяти книг: об управлении духовных дел христиан римско-католического и армяно-католического исповеданий, об управлении духовных дел христиан протестантского исповедания, об управлении духовных дел христиан армяно-григорианского исповедания, а также об управлении духовных дел евреев, об управлении духовных дел магометан, об управлении духовных дел ламаитов и язычников.

Однако ни один законодательный источник не давал представления о системе церковного права, поэтому остались только доктринальные источники - системы, созданные российскими специалистами в сфере церковного права. На наш взгляд, наиболее удачным критерием создания системы церковного права является ее деление на 1) внешнее право церкви, содержащее вопросы правового регулирования взаимоотношений с государством и другими церквами и религиозными союзами, 2) внутреннее право церкви, включающее проблемы устройства церкви (вступление в церковь, личный состав церковного общества, органы церковной власти) и церковного управления (церковно-процессуальные вопросы, освящающая власть церкви, церковно-имущественное право).

Если отбросить православный взгляд на каноническое право как на откровение Святого Духа (что есть предмет веры, а не научного знания), то мы увидим, что важнейшим источником этого права в православии является предполагаемое «апостольское предание» - якобы устное, а затем будто бы приобретшее письменную форму.

Считается, что так называемые «апостольские правила», как форма законодательства и регулирования внутри- и внешне-церковных отношений, явились прецедентом для создания и кодификации множества других правил, созданных позднее авторитетными церковными писателями и соборами. Поэтому целесообразно поговорить об истоках самой этой формы самовыражения православной церкви.

Утверждение, что апостолы стремились регламентировать церковную жизнь первых христианских общин в виде свода нормативных правил, нельзя считать полностью безосновательным. И не только на основании косвенного указания в Деян. 16:4. Это подтверждается ессейской традицией, склонной к скрупулезной регламентации всех сфер религиозной жизнедеятельности. Впрочем, текст Деян. 16:4 указывает не на правила в обычном понимании, а на дпгмбфб, т.е. учения, провозглашенные Апостольским собором в Иерусалиме. Что это были за «учения», сказать сейчас трудно (подчеркнем, что это слово стоит во множественном числе, следовательно оно не ограничивалось спором о соблюдении обрядового Закона Моисеева обращенными в христианство язычниками). Но с другой стороны ничто не мешает понимать под словом дпгмбфб именно свод первоначальных правил в контексте решений описанного в книге Деяний Иерусалимского собора. Каков мог быть характер этих правил, мы можем судить не только на основании тех источников, которые сохранило для нас византийское церковное право, но и имея в виду те памятники древней церковной письменности, в это законодательство не вошедшие. Можно уверенно констатировать, что практика религиозного законодательства в форме правил могла зародиться в христианских общинах на почве унаследованной ими ессейской традиции. Прежде всего она была вызвана необходимостью четкого разграничения ветхозаветных нормативов от новозаветного учения, чему подтверждение можно найти в свидетельствах древнейших правил. Практика апостольской церкви во многом отражала Устав кумранской Общины, что является фактом научно установленным.

Если какие-то правила действительно были составлены апостолами на Иерусалимском соборе, то уж никак не в устной, а именно в письменной форме. Интересно, что в дошедших до нас свидетельствах эти правила передаются в форме стенограммы заседаний. Поэтому многочисленные заявления православных теоретиков церковного права, что существующая редакция апостольских правил возникла в результате передачи устной традиции, лишь подрывает веру в их аутентичность. Все разговоры о том, могли или не могли сохраниться апостольские правила в чистоте и неповрежденности, при таком подходе к проблеме представляются очередным сотрясанием воздуха.

Из дошедших до нас ранних источников прежде всего следует упомянуть свод «апостольских правил» в количестве 85, входящий в известную «Книгу правил» и в состав разнообразных канонических сборников православной церкви. Это собрание приписывается Клименту, епископу Римскому, ученику апостола Петра. Помимо них имеется целый ряд правил, изложенных в памятнике III-IV века «Апостольские Постановления». Эти правила хотя и входили в состав некоторых византийских канонических сборников, однако не были окончательно ратифицированы. Также известны так называемые «Церковные каноны святых апостолов», датируемые II веком, - текст, восходящий к древне-церковному литургико-каноническому памятнику под названием «Учение святых Апостолов» (или «Дидахе»). Последние два документа не входили в состав византийского церковного законодательства, хотя они, а также правила из «Апостольских Постановлений», явно древнее свода из 85 «апостольских правил», получившего твердое признание в православной церкви. Следует назвать еще «Каноны Ипполита» и «Апостольское Предание» того же автора, где приводится множество правил, которые Ипполит называет «самым истоком предания».

Названные памятники дошли до нашего времени в различных редакциях и имеют существенные разночтения. «Апостольские Постановления», известные также под именем «Апостольской Дидаскалии», имеются в греческой, латинской, сирийской, эфиопской и арабской версиях; «Апостольское Предание» - в латинской, эфиопской, коптской и арабской. Помимо Ипполита, собраниями древних церковных правил во II веке занимались историк Егезипп и Папий Иерапольский, а в III веке - Климент Александрийский, который составил книгу под названием «церковные каноны», где, по его словам, собрал неписанные предания апостолов и их первых преемников. Но эти источники безвозвратно утрачены, что делает их анализ невозможным.

Данные источники канонического права в дальнейшем были положены в основу церковных правил, утвержденных решениями Вселенских и Поместных соборов, которые не только издавали свои собственные каноны, но использовали и корректировали уже имеющиеся, составленные до них.

2.2 Отношение к источникам канонического права на Востоке и Западе

Отношение к главным источникам канонического права на Востоке и Западе было неоднозначным. Правила, приписываемые апостолам, на Западе издавна подвергались сомнению. Впервые «апостольские правила» были переведены ок. 500 г. с греческого на латинский римским аббатом Дионисием Малым, который в предисловии к своему переводу высказывает сомнение в их подлинности, указывая при этом, что в его время многие скептически относились к ним. В декретах папы Геласия, изданных в 494 г., эти правила внесены в перечень отвергаемых книг. Но позднее Латеранский собор 769 г. при папе Стефане II высказался за принятие этих правил, ограничив, правда, их число пятидесятью. Постановление собора гласило, что эти 50 правил «принимает святая кафолическая церковь Божья в Риме».

Первоначально сборник «апостольских правил», по-видимому, действительно ограничивался пятьюдесятью, так как после последнего пятидесятого правила имелся особый эпилог, показывающий, что тут когда-то был конец всего сборника. Следовательно еще 35 правил были добавлены к ним из какого-то другого неизвестного источника. То есть можно утверждать, что сборник 85 «апостольских правил» является поздней компиляцией. Примечательно, что на Востоке число правил всё время варьировалось в сторону возрастания, о чем свидетельствуют византийские документы времени Дионисия Малого. Так, в каноническом Синопсисе, изданном Стефаном Эфесским, содержалось 77 правил, а в Синопсисе Симеона магистра приведено уже 82 правила. И, наконец, антиохийский пресвитер Иоанн схоластик первым издает сборник из 85 правил.

В других поместных церквях Запада отношение к «апостольским правилам» было еще более скептическим. Григорий Турский в половине VI века утверждал, что данные правила были или неизвестны, или вовсе отвергаемы в большей части западных церквей. Карфагенский дьякон Фульгенций Ферранд, а также Мартин, епископ Брагский, жившие в это же время, не внесли эти правила в свои сборники церковных постановлений. Во второй половине IX века Гинкмар, архиепископ Реймсский, отверг их апостольское происхождение, и они не были внесены в кодекс Галликанской церкви. Только с IX века «апостольские правила» в числе 50-ти начинают получать всеобщее распространение.

На Востоке до Трулльского собора мы видим прямую ссылку на «апостольское правило» уже в канонах I Вселенского собора (15 правило этого собора=14 апостольское), если, конечно, это не чья-то поздняя вставка. В постановлениях различных соборов и сочинениях церковных писателей также имелись указания на некие «древние правила», но что это были за правила, остается неизвестным даже при том, что их содержание было похоже на содержание «апостольских правил». В правилах 6, 7, 18, 20, 24, 25 Антиохийского собора 341 г. можно найти повторение, с некоторыми дополнениями, 32, 33, 36, 37, 38 и 40, 41 «апостольских правил» соответственно. Однако этот собор, по словам проф. А.С. Павлова, «ни разу не указал и даже ни единым словом не намекнул на столь авторитетное основание своих постановлений». Сам Трулльский собор, между прочим, как-то не совсем уверенно называет 85 апостольских правил «преданными нам именем святых апостолов». Проф. А. Павлов отсюда делает заключение, что «и он не смотрел на них как на подлинное произведение апостолов», и тем не менее «поставил их… на первое место в ряду источников церковного права» [7]. Но даже и после постановлений Трулльского собора «апостольские правила» продолжали называться только «так называемыми» (легпменб) и даже «сомнительными» (бмцйвплпхт), что видно из предисловия к Номоканону, переизданному патриархом Фотием.

Анализ сборника 85 «апостольских правил» показывает, что большинство из них носит явные следы позднего составления или редакции, потому что отражает церковную практику, возникшую не раньше III - начала IV веков. Лишь немногие из них гипотетически возможно отнести к авторству апостолов. Подытоживая эти сведения, исследователь происхождения апостольских правил проф. И. Стратилатов заключает: «Какие бы мы ни употребляли усилия, дабы узнать, кто именно трудился над собранием и приведением в один состав апостольских правил, во всяком случае имя такого лица для нас всегда останется неизвестным. Несомненно только то, что таким трудом занималось несколько людей, но никак не одно лицо. В этом мы можем легко убедиться, если обратим внимание на то, что в настоящем виде и составе правила расположены без всякого плана и порядка и изложены так, что в них нельзя не заметить частого повторения одних и тех же правил с некоторым, однако же различием. Например, 8 правило по своему содержанию довольно сходно с 6 и 20 правилами, 48 есть повторение 46; в 65 правиле отчасти повторяется 45. Правила 5, 8, 11, 33 предписывают для клириков то же самое, что постановлено для всех вообще христиан в 48, 9, 10 и 11 правилах. Всего этого не могло быть, если бы над собранием и изложением в письмени всех этих правил трудилось одно какое-либо лицо». Далее И. Стратилатов делает важный вывод: «Так как апостольские правила сохранялись первоначально по частям, и притом не в одной, а в различных церквах, то, без всякого сомнения, в каждой церкви пастыри старались собрать и записать только те правила, которые у них были известны по преданию. Оттого-то сначала было несколько сборников, из которых одни содержали в себе гораздо больше правил, чем другие» [9]. Иными словами, условия формирования кодекса «апостольских правил», как они описаны проф. Стратилатовым, ничем не были гарантированы от произвола их многочисленных редакторов и могли представлять самое широкое поле для фантазирования и подделок. В лице этих правил мы имеем опасность столкнуться с подлогом, возведенным православной церковью в ранг незыблемого священного канонического норматива.

Не исключено, что данный подлог являлся плодом творчества антиохийских полуариан. Общепризнано, что эти правила имеют сирийское происхождение. Совпадение с ними правил полуарианского Антиохийского собора 341 г. также весьма знаменательно. Проф. А. Павлов считает, что составитель «апостольских правил» черпал свой материал именно из постановлений названного собора. Будучи наверняка антиохийским клириком, он «мог иметь свои вполне понятные побуждения к тому, чтобы обратить постановления собора своей отечественной церкви в правила самих апостолов». IV Вселенский собор 451 г. ссылается на правила упомянутого Антиохийского собора, которые имеют точки соприкосновения с «апостольскими правила», а не на сами эти правила. Отсюда Н.П. Аксаков делает вывод, что «в сборнике канонов, находившемся в распоряжении Халкидонского собора, собрания Апостольских правил не заключалось, да таковые вообще и не были известны, так как иначе вместо ссылок на правила еретического Антиохийского собора, тогда еще соборного освящения не получившие, указываемы были бы Апостольские правила, совершенно по содержанию им равносильные».

2.3 История фиксации и границы объема византийского церковного права

Официальная фиксация канонического права долгое время вообще не имела места ни в ранне-кафолический период, ни в период господства византийской ортодоксии. Объем и состав правил в западно-римской и восточной частях и на перифериях империи никогда не совпадал. Даже более того - мы не знаем ни одной попытки законной унификации всего объема церковного права в масштабе вселенской церкви. Поэтому говорить о каких-то обязательных для всех христиан канонических нормах не приходится, за исключением ряда правил, постепенно выработанных Вселенскими соборами. Но эти правила являются лишь незначительной частью от общей массы многочисленных канонов, вошедших в состав «Книги правил».

Насколько западная каноническая практика расходилась с восточной, можно судить хотя бы из следующих фактов. Только 20 правил I Вселенского собора были общепризнанны в обоих частях империи. Однако в отношении к правилам остальных Вселенских соборов между Востоком и Западом единодушия не наблюдалось. Западная церковь не признала 4 из 8 правил II Вселенского собора (Константинопольского 381 г.). Под именем правил Эфесского собора той и другой церквями были приняты совершенно различные отрывки из деяний этого собора. На Халкидонском IV соборе римские легаты выразили протест против 28 правила, которым константинопольский патриарх приравнивался в правах к римскому папе, результатом чего было то, что римская церковь приняла в свой канонический кодекс только 27 правил этого собора. Сюда же нужно отнести непризнание латинской церковью части правил Трулльского собора, которые получили «вселенский» статус только в глазах византийцев. А правила VII Вселенского собора были признаны на Западе только в конце IX века.

В отношении Поместных соборов наблюдается похожая ситуация. Правила Сердикийского собора получили хождение в двух редакциях, греческой и латинской, между собой имеющих несогласия[13]. Собор, состоявшийся в храме св. Софии в Константинополе, который сам себя объявил «святым и вселенским» (1 правило), на Востоке был неизвестно кем и на каких основаниях понижен до уровня Поместного[14]. На Западе же со всеми основаниями этот собор был признан VIII Вселенским, и его каноны получили там соответственное значение.

В то время, как на Востоке к числу общих источников канонического права отнесли послания двенадцати отцов греческой церкви III, IV и V веков, на Западе, начиная с V века, получили общеобязательный статус так называемые «Лжеисидоровы декреталии». По какой причине православные историки выводят эти правила за рамки внутрицерковной (православно-кафолической) практики, остается загадкой. Не смотря на то, что Западная и Восточная церкви тогда составляли в эклезиологическом плане единое целое, создание «лжеисидоровых декреталий», вопреки фактам, каким-то фантастическим образом не относится ими к деятельности православной вселенской церкви.

История создания канонических кодексов на Востоке и на Западе прослеживается неодинаково. На Востоке первый опыт частной кодификации соборных правил был сделан в Малой Азии в Понтийском диоцезе. Правила бывших там в 314 г. двух соборов, Анкирского и Неокесарийского, были вскоре объединены в одно целое и в таком виде распространялись в восточных областях. Далее этот сборник постепенно пополнялся разными греческими коллекционерами, пока не приобрел свою окончательную форму в качестве расширенного свода правил, напоминающего современную «Книгу правил». Кодификатором особенных источников канонического права в Римской церкви был вышеупомянутый Дионисий Малый, который присоединил к греческим и латинским соборам сборник папских декреталий IV-V веков. Около половины VII столетия получил распространение «Испанский кодекс», куда были включены те же источники, что и у Дионисия, только в другой редакции, а также прибавлены постановления местных испанских и соседних галльских соборов.

В настоящее время все православные церкви руководствуются, помимо законов местного значения, сводом канонических правил, изданным в Константинополе в 883 г. под редакцией патриарха Фотия и известным под именем «Канонической Синтагмы», входящей в состав «Номоканона в XIV титулах». Этот же сборник в том же объеме был переиздан с одобрения Константинопольского патриаршего Синода в 1852-1859 гг. под названием «Афинская Синтагма». У нас это собрание широко известно как «Книга правил», в которой, в отличие от упомянутых сборников, опущены некоторые дополнительные правила меньшего (как кто-то посчитал) значения. Правила в таком составе были утверждены на Трулльском соборе 691 г. Поскольку этот собор не имел значения Вселенского по представительству и статусу, отчего совершенно справедливо не был признан на Западе, его решения не могли иметь никакой обязательной силы для всех поместных церквей. Отсюда мы можем сделать заключение, что вошедшие в упомянутые канонические сборники правила в означенном составе и объеме могут иметь авторитет лишь для Поместной Константинопольской церкви, да и то лишь в том случае, если Трулльскому собору присвоить статус Поместного собора (хотя в отношении него даже такая оценка более чем сомнительна). На Западе и в других восточных церквях законодательная база, следовательно, могла свободно утверждаться на иных основаниях. Если этого не происходит в восточных патриархатах и автокефалиях, то данное явление вызвано мотивами, коренящимися как в систематическом навязывании Константинополем своей гегемонии братским церквям во всех областях церковной жизни, так и в нежелании понимать этими Поместными церквями сложившейся ситуации с источниками и значением канонического права. Свобода законотворчества в православной церкви таким образом неоправданно ограничивается рамками искусственно созданной и насильно навязанной «Книги правил», никогда не принятой ни одним из Вселенских соборов. Уверенно говорить о вселенском авторитете для православия мы можем только в отношении правил, изданных реальными Вселенскими соборами, а именно: I Никейским, II Сердикийским, III Эфесским, IV Халкидонским и VII Константинопольским (V и VI Вселенские соборы правил не издавали). Но в таком объеме правила в православной церкви никогда не регламентировались.

Тем не менее, процесс канонического законотворчества никогда не был ограничени продолжается в православной церкви по сей день. Это законотворчество заключается не только в кодификации, но и в постоянной модификации и даже в манипулировании существующим каноническим материалом применительно к постоянно изменяющимся историческим реалиям. Такая практика идет вразрез с тем основополагающим решением, которое было выработано Трулльским собором, который во 2-м каноне провозгласил, чтобы «тверды и ненарушимы пребывали приятые и утвержденные прежде нас» правила. Хотя этот собор принципиально не запретил дальнейшее изобретение канонов, однако же не обозначил, кто и на каких основаниях имеет право придавать им обязательный авторитет.

Заключение

Рассматривая каноническое (церковное) право в контексте теорий правопонимания, отметим, что данная область, несомненно, относится к правовой сфере, появляясь в обществе с целью упорядочивания определенной группы отношений, возникающих по поводу общественной организации - церкви (как внутри, так и вне), посредством специфических норм, касающихся определенных сторон жизни общества и обладающими признаками социально-правовых регуляторов. Следовательно, каноническое (церковное) право можно рассматривать как нормативно-правовую систему социально-правового регулирования.

При рассмотрении общих признаков права выявляется, что каноническому (церковному) праву, как системе норм, в позитивно - объективном смысле присущи: нормативность, внутреннее и внешнее выражение, системность, функциональность, механизмы обеспеченности. Кроме того, существуют теоретические предпосылки выделения канонического (церковного) права в качестве корпоративной правовой системы.

Для правильного понимания сущности канонического (церковного) права, как регулятора общественных отношений, необходимо учитывать, что особенностью социального регулирования вообще и права в частности является его воздействие посредством власти на волю и поведение субъектов, чтобы привести волю и поведение в соответствие с волей законодателя.

Отсюда следует, что любое право, в том числе и обычное, и корпоративное, каноническое (церковное), заключается в регламентации поведения людей, их действий, основываясь на санкциях по отношению к нарушителям установленного правопорядка. Задачей права является регулирование отношений в обществе путем установления обязательных для всех правил поведения. Предусмотренные законодателем санкции для восстановления нарушенного правопорядка делают право неуязвимым для нарушителей.

Рассматривая принуждение как механизм защиты нормы права, можно обнаружить значительные особенности в структуре канонической нормы, а именно в санкции канонического правила. Дело в том, что взаимные отношения между членами церкви регулируются не только внутренними мотивами людей и нравственными заповедями, но и общеобязательными нормами, нарушение которых влечет за собой применение санкций, именно санкций, хотя и совершенно особого характера, не совпадающих с санкциями, предусматриваемыми правом государства. Существенной особенностью церковных санкций является то, что даже самые тяжкие из них применяются не только ради поддержания церковного порядка, а, в большей степени, для духовной пользы нарушителя церковных законов. Светское право также не пренебрегает целью исправления правонарушителя, однако оно не ставит эту цель во главу угла, исходя, прежде всего, из задачи охраны общественного благополучия.