Посягательство на сотрудника правоохранительного органа

Размещено на http://www.allbest.ru/

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования. Поддержание общественного порядка и обеспечение общественной безопасности во все времена является важнейшим средством достижения гармоничного развития социума, одним из главных направлений государственной политики в области нормального существования граждан. Именно эти функции входят в обязанности сотрудников правоохранительных органов. Деятельность правоохранительных органов по защите общественного порядка и обеспечению общественной безопасности воображает собой незаменимое звено, весомую структурную часть самого общественного порядка. При данном событии с учетом социальной стоимости деятельности правоохранительных органов по защите общественного порядка и обеспечению общественной защиты, лица, осуществляющие текущую деятельность, должны быть верно защищены от криминальных посягательств на их жизнь, здоровье, а также их близких в целях эффективной деятельности, что способствует стабильности и благоприятному социально- экономическому, политическому, а также гражданскому развитию общества и государства. Нынешние качества защиты общественного порядка и обеспечения общественной безопасности, тем не менее, вынуждают по иному посмотреть на норму статьи 317 УК РФ, указывая её несовершенную структуру. уголовный посягательство преступление правоохранительный

Новизна работы определяется тем, что настоящая работа является одной из попыток комплексного теоретико-правового анализа посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа, а также способов решения недостатков «наболевших» на данный момент спустя значительный период времени существования статьи 317 УК РФ в главе преступлений против порядка управления.

Теоретическое и практическое значение выбранной нами темы в наши дни не вызывает сомнений. Хотя и существует несколько комплексных работ по изучению уголовно-правовых норм, регламентирующих ответственность за посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, все же имеется проблемы их применения на практике, что предопределяет необходимость их дальнейшего изучения.

Целью работы является теоретико-прикладное исследование посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа, выделение наиболее значимых проблем и попытка их дальнейшего решения.

Основанием и исходными данными темы работы были использованы Конституция РФ, в том числе ранее действовавший Уголовный кодекс РСФСР, Уголовный кодекс РФ, а также федеральное законодательство.

Эмпирическую основу составляют нормативно-правовая база, а также научные и исследовательские работы в рассматриваемой сфере правоотношений.

Объектом исследования выступают общественные отношения, возникающие в связи с совершением преступлений, посягающих на жизнь сотрудника правоохранительного органа.

Предметом исследования: являются нормы Уголовного кодекса Российской Федерации, предусматривающие ответственность за посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа.

Задачи работы. В соответствии с указанной целью можно определить следующие задачи дипломной работы:

Во-первых, изучить понятие «посягательство» в уголовном праве России.

Во-вторых, провести исторический анализ уголовной ответственности за насильственные преступления против порядка управления в России.

В-третьих, рассмотреть уголовно-правовую характеристику посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа.

В-четвертых, проанализировать вопросы отграничения ст. 317 УК РФ от смежных составов преступлений.

Методологическую основу исследования составляет системный подход к рассмотрению и изучению теоретических и законодательных положений. Также применяются логический, диалектический и сравнительный методы.

Структура работы. Определяется целями и задачами исследования и включает в себя введение, две главы, объединяющие пять параграфов, заключение, список библиографических источников и приложение.

ГЛАВА 1. ОБЩИЕ ВОПРОСЫ ПОСЯГАТЕЛЬСТВА НА ЖИЗНЬ СОТРУДНИКА ПРАВООХРАНИТЕЛЬНОГО ОРГАНА

1.1 Понятие «посягательство» в уголовном праве России

На протяжении довольно длительного периода времени в уголовном праве в качестве основных категорий традиционно выступают преступление и его состав.

Социальный мир изначально системен. Под системой понимается «совокупность элементов, находящихся в отношениях и связях друг с другом, которая образует определенную целостность, единство». Системный подход позволяет комплексно подойти к исследованию той или иной проблемы. Все это непосредственно относится и к уголовному праву.

Исходным и опорным понятием в уголовном праве является общественно опасное деяние, признаваемое преступлением. Именно это понятие замыкает на себе все его положения, правовые механизмы регуляции общественных отношений. Но преступление - это не просто физическое телодвижение человека или воздержание от него. Преступление имеет огромное социальное значение, заключает в себе совокупность негативных признаков. Системный подход к изучению основного института уголовного права предполагает, что категорию преступление следует рассматривать как поведение, деятельность человека. Отдельные авторы поведение субъекта, совершившего преступление, рассматривают не через общее его понятие, а в качестве его признака. «Человеческое поведение является наиболее общим и самым обязательным признаком любого преступления». Практически эта идея объясняется и в немалых сегодняшних учебниках по уголовному праву, где упоминается, что правонарушение - это прежде всего поступок. На наш взгляд, поведение человека в свойстве автономного признака правонарушения рассматриваться не способна, так как признак явление имеет существенная его сторона, а действие и существует само явление. Таким образом, преступление - есть поведение человека, признаки преступления характеризуют именно само это поведение. В соответствии с действующим законодательством преступление - это виновно совершенное, общественно опасное деяние, запрещенное Кодексом под угрозой наказания. Исходя из понятия и выделяют главные признаки преступления (общественная угроза, противоправность, наказуемость и виновность).

В ходе этого, необходимо различать нормативное понятие правонарушения, какое, по сути, является посягательство, отражающее категорию «угроза», и правонарушение - юридический факт. Норма права «предвосхищает» реальное действие, давая описание, модель настоящего правонарушения. Юридический факт - уже действительно происшедшее либо существующее в реальности обстоятельство.

При анализе уголовного законодательства СССР и РСФСР профессор А. И. Марцев обратил внимание на то, что в законе при определении охранительной задачи законодатель определяет преступление через термин «преступное посягательство» (ч. 1 ст. 1 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик). Исходя из этого он предложил законодательное определение понятия преступления рассматривать через категорию «посягательство». Подобная точка зрения на наш взгляд весьма аргументирована и последовательна. Более того, сам законодатель на данный момент не стал отказываться от использования этого термина. В частности, в соответствии с ч. 1 ст. 2 УК РФ «Задачами настоящего Кодекса являются: охрана прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя Российской Федерации от преступных посягательств, обеспечение мира и безопасности человечества, а также предупреждение преступлений». Как представляется, подобный подход является весьма рациональным. В то же время предложенная позиция несколько смешивает понятие преступление в праве и законодательстве, но с общей постановкой о необходимости с законодательной точки зрения преступления определять через категорию «посягательство» следует согласиться. Уточнения требует лишь вопрос о том, что юридическим фактом возникновения, изменения или прекращения конкретных охранительных уголовно-правовых отношений будет являться преступление, то есть преступное поведение, реально объективизирующее ту опасность, о которой шла речь в законодательном определении преступления.

В уголовном законодательстве Российской Федерации понятие «посягательство» применяется в ст. 2 УК РФ при определении целей уголовного закона, в ст. 37 УК РФ и в ст. 205, 277, 295 и 317 УК РФ при определении точных составов правонарушений. Исходя из сего термин «посягательство» практически применяется в двух абсолютно любых значениях. В первом варианте речь идет о криминальных посягательствах как вероятной угрозе наступления нежелательных для лиц последствиях. Во втором - о посягательствах как поведения, характеризующем поступок объективной стороны точного состава правонарушения. И так, вполне умеренно подумать о понимании понятия «посягательство» в широком (законодательном) и узком (правовом) смысле. На законодательном уровне посягательство - абстрактная потенциальность, угроза наступления уголовного результата, какая характеризует уголовное действие (правонарушение) в целом. В данном смысле категорию «правонарушение» надо понимать не через «поступок», как это предлагал профессор А. И. Марцев. Под правонарушением надо осмысливать виновно совершенное, общественно опасное деяние, запретное Кодексом под угрозой наказания.

На правовом уровне посягательство - юридическая формула именного правонарушения, что характеризует не уголовное действие в целом, а конкретно поступок как главный тип объективной стороны правонарушения.

В юридической литературе термин «посягательство» весьма часто используется именно в широком смысле и это следует учитывать при анализе конкретных составов преступлений. Например, при классификации различных конкретных преступлений используются словосочетания «посягательства на личность», «посягательства на собственность», «посягательства на представителей власти», «посягательства на неприкосновенность государственной границы», «посягательства на авторитет государства» и т.д..

В статьях Особенной части понятие «посягательство» ближайшим образом связан с поступками, представляющими настоящую опасность для существования. Притом, обычно в ст. 277, 295 и 317 УК РФ применяется понятие «посягательство на жизнь», под каким сознают убийство и покушение на убийство. Не вдаваясь в теоретические дискуссии относительно этой трактовки посягательства в Особенной части УК РФ, отметим лишь то, что в современном понимании посягательство тесным образом связано с фактом применения насилия.

Исходя из изложенного, необходимо сделать следующие выводы. Надо различать нормативное понятие правонарушения, какое, по сути, имеется посягательство, отражающее категорию «угроза», и правонарушение - юридический факт. Норма права «предвосхищает» настоящее действие, давая описание, модель настоящего правонарушения. Юридический факт - уже действительно происшедшее либо настоящее обстоятельство.

Понятие «посягательство» практически применяется в двух абсолютно различных значениях. В первом варианте мысль идет об уголовных посягательствах как вероятной угрозе установления нежелательных для людей последствиях, во втором - о посягательствах как поведения, характеризующем поступок объективной стороны данного состава правонарушения.

Категорию «правонарушение» надо понимать не путем «поступка», как данное совершается в действующем УК РФ, а путем «посягательство». Под правонарушением надо осмысливать виновно абсолютное, общественно рискованное посягательство, запрещенное Кодексом под угрозой наказания.

Опираясь на обычный подход, под посягательством необходимо осмысливать совершение правонарушения с применением насилия либо опасностью его применения. Это понятие нужно закрепить в примечании к ст. 37 УК РФ. При данном событии реакция обязана иметь следующий вид:

«под посягательством в данной и следующих статьях надо осмысливать совершение правонарушения с применением насилия или опасностью его применения».

Понятие «нападение», рассматриваемое как факт применения принуждения, в немалом способствует позиции, в соответствии с которой рассматривается не само уголовное действие (поступок), а средство совершения данного поступка. Исходя из данного, предлагается в каждых случаях, где поступок как основание объективной стороны правонарушения основывается через нападение, использовать понятие «посягательство».

На правовом уровне посягательство - есть юридическая формула данного правонарушения, которая отражает не уголовное действие в целом, а конкретно поступок как база объективной стороныпреступления.

Предложенная концепция юридического анализа термина «посягательство» позволит избежать смешивания категорий «деяние» и «способ совершение преступления», сохранить уровень системного подхода к оценке уголовного действия и более верно оценить содержание поступка как основание объективной стороны данного преступления через конкретизирование характеристики принуждения. Посягательство следует понимать как совершение преступления с применением насилия или угрозой его применения.

Среди основных терминов, которыми оперирует теория уголовного права, значимыми являются «преступление» как нарушение закона. Преступление понималось либо как действие направленное против личности (как материальный, физический, или моральный ущерб, нанесенный отдельному человеку), либо как нарушение общественного мира и спокойствия. По мнению М. Ф. Владимирского-Буданова, данное вытекает из того, что за исключением компенсации пострадавшему, правонарушитель платил взыскание в пользу государственной власти. Тем не менее в праве не приводилось неравенства между уголовным и гражданским преступлением. Всякое правонарушение рассматривалось как посягательство на интересы потерпевшего. В связи с индивидуальным сознанием беззаконного действия в это время в различных законодательных памятниках преступление называлось «обидой». На этом понимании многие источники как бы и останавливаются. Тем не менее в российском языке той поры существовало и пришедшее из греческого языка слово «правонарушение». «Обида» означало притеснение, посягательство, нарушение прав и т.п. под «преступлением» имелось в виду нарушение присяги, заповеди, устава, обета и т. д., а также грех, согрешение.

Термин «преступление» впервые был определен в законодательных актах первой четверти 18 века в царствование Петра I. В этот период преступное деяние впервые определялось как нарушение закона, которое охватывало, однако, и посягательство на государственные интересы. Фактически термин «посягательство» выражал в себе потенциальную возможность наступления негативных последствий (опасность) и определял уровень публичности деяний. В дальнейшем понятие преступления рассматривалось с позиции формального подхода, то есть именно как нарушение закона, где понятие «преступление» было развито и приблизилось к современному его пониманию. Правонарушение означало как наказуемое противоправное деяние, а также несоблюдение того, что под страхом кары законом подписано. Это понятие правонарушение разделяют российские юристы окончания 19- начала 20 века, и оно вошло в Уголовное уложение 1903 года.

Вполне закономерен вопрос: почему российское законодательство практически во всех периодах своего развития для обозначения одного из видов правонарушения использует термин «посягательство» и случайно ли это? Обратимся к анализу соотношения этих терминов.

Определенную группу правонарушений, которую в настоящее время принято называть преступлениями, в различные эпохи называли по-разному. Однако их объединяло некое начало, выделяемое из их синонимов.

Изначально всякое нарушение какого-либо правила отождествляется с реально причиненным вредом конкретному человеку. Например, «обида» в Русской Правде. Однако здесь от внимания может уйти одна маленькая, но важная деталь - нарушение установленных правил - это одновременно и грех. Таким образом, в основе выделения отдельных нарушений лежит некий универсальный единый комплекс права и религии - закон является частью веры. Это довольно четко прослеживается в работах Иеринга. По его мнению, преступление - это грех против божества, наказание - это средство очищения. «Боги должны быть умилостивлены, иначе они преступников, то делает несправедливость своей». Как это не парадоксально, но через категорию греха происходит появление универсального и основного признака преступления, а именно его потенциальной опасности для всего общества.

Термины «преступление» и «посягательство» большинством авторов рассматривают как синонимы. Например, В. Спасович указывает, что преступление есть противозаконное посягательство на чьи-либо права. В. В. Есипов предлагает под преступлением понимать посягательство (деяние), предусмотренное или запрещенное законом под санкцией наказания. А. Ф. Кистяковский очень точно подмечает соотношение исследуемых категорий: «…учинение преступлений заключает в себе посягательства на правовые блага…».

Таким образом, к 18 в. складывается, а в 19 в. конкретизируется несомненная система определений, где больше всего рискованные формы действия лица именуют или уголовный поступок, или уголовное посягание. При данном событии новое понятие больше всего сталкивается и практически означает понятие «уголовный поступок» (факт правонарушения права конкретизируется в термине «посягательство»).

Следует отметить, что с исторической точки зрения данный термин себя вовсе не изжил. Его в достаточной мере применяют в той же значимости в сегодняшней юридической литературе. Например, им оперируют такие известные авторы, как А. И. Марцев, О. Ф. Шишов, В. Е. Батюкова и др. С. И. Ожегов определяет «посягательство» как «незаконная попытка сделать что- либо (посягнуть, значит попытаться что-либо сделать)».

Вместе с тем, по мнению П.Ф. Гришанина и М.П. Журавлева, в категорию «посягательства на жизнь» включаются убийство, покушение на убийство, а также причинение тяжких телесных повреждений, опасных для жизни потерпевшего. Толкование «посягательства на жизнь», данное С.И. Дементьевым, связано лишь с причинением тяжкого телесного повреждения, повлекшего смерть потерпевшего. С.С. Яценко представлял посягательство на жизнь как умышленное убийство или покушение на yбийcтвo. В комментариях к Уголовному кодексу Российской Федерации понятие «посягательства на жизнь» трактуется аналогично. Двойственный характер термина «посягательство», заключающийся в интегрировании этих двух действий, подвергается критике со стороны ученых-правоведов. Так, А.В. Шабанов предлагает с целью устранения двусмысленного толкования выражения «посягательство на жизнь» отказаться от данной формулировки, заменив ее «умышленным причинением смерти». Таким образом, покушение на жизнь будет рассматриваться как неоконченное преступление. С учетом предложенных изменений состав преступлений, предусмотренных ст. 277, 295, 317 УК РФ, будет материальный. Как отмечает В.В. Троицкий, класс «посягательство» практически раскрывает всеобщее законодательное определение правонарушения сквозь вероятную угрозу приближения неподходящих для людей результатов, а также характеризует поступок объективной стороны данного состава правонарушения. Конкретно в связи с этим, по нашему мнению, на сегодняшний момент абсолютно неправильно забыто и практически не исследовано данное понятие. По сути он и означает внутренний смысл того действия лица, которую мы именуем правонарушением. Исходя из выше сказанного, требуется заострить внимание на более весомые моменты.

Российское законодательство практически во всех периодах своего развития для обозначения одного из видов правонарушения использует термин «посягательство». При этом термины «преступление» и «посягательство» большинством авторов рассматриваются как синонимы.

Настоящим масштабом, по какому уточняются основные черты и содержание правонарушения, служит не именная угроза отдельного поступка (не определенный вред), а абстрактная угроза и определяется через понятие «посягательство» (то есть возможность что-либо сделать).

1.2 Исторический анализ уголовной ответственности за посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа

Любому государству для проведения его функций нужны материальные ресурсы и свой штаб управления, типов какого общегосударственное верховенство, будучи увлечено в постоянном функционировании, берет под интенсивную общественную (включая и уголовно-правовую) защиту. Изначальные затрагивания о такой защите мы видим уже в Русской Правде (сокращенной редакции, 1071 г.). Немногие писатели уверяют, что в данном памятнике древнерусского права наличествуют лишь две разновидности правонарушения - против личности и имущественные. С текущим аргументом возможно согласиться только отчасти. Ступень правовой идеи и юридической техники XI в. еще не позволял классифицировать правонарушения в зависимости от вычленения более либо менее массовой группы объектов, однако данное совсем не означает, то что законоположник того времени поставил наказание только за посягательства на собственность и личность. В любом случае, Русская Правда не обладает какими-то озаглавленными разделами, какие бы соединяли воедино поступки, посягающие на жизнедеятельность, здоровье, честь и имущественные интересы. В связи с этим вполне логично выявлять объект изложенных в ней посягательств, исходя из анализа их конкретно- исторического описания и частичных индивидуальностей взаиморасположения. На наш взгляд, в Русской Правде предусмотрены правонарушения, посягающие и на прочие объекты (например, на порядок управления - при убийстве представителей княжеской власти), однако все писатели, не имея никаких более объективных мер оценки причиненного ущерба, кроме как жизнедеятельность, здоровье пострадавшего, а также его имущественное место, применяли последние данные как неординарную призму, сквозь какую опосредовалась социально-правовая характеристика совершенного поступка. В частности, ст. 1 Древнейшей Правды (Устав Ярослава, 1036 г.) предугадывала уголовно-правовую репрессию в виде большого по тем временам штрафа (40 гривен) за убийство поверенных княжеской власти начального и среднего звена: телохранителя - гридина; чиновника - ябедника; судебного представителя князя из числа его дружинников - мечника. Так И. Болтина в комментарии к Краткой Правде приводит любопытную цитату: «... слово «ябеда», в первобытности своей, не то значение имело, какое сейчас оно воображает, однако означало осведомленность законов и порядки судопроизводства. Незаконность ябедников, иначе говоря законоведцев, кои по чужим делам настояние имели, заставили иметь о них худую мысль, а под выражением «ябеда» понимать подъячество...». Отметим, что исключительную уголовно- правовую защиту "княжих мужей" не нужно рассматривать лишь как свойство, присущее только древнерусскому законодательству.

В Краткой Правде (Правде Ярославичей) предусматривалось наказание за убийство знатных княжеских чиновников уже в 3 статьях, что, бесспорно, доказывает о росте управленческих строений князя и понимании минувшим их роли в укреплении института его верховенства. Отсюда интерес к особенной уголовно-правовой охране личности и деятельности уполномоченных субъектов феодального верховенства, какое осуществилось в выявлении комплекса нормативных запретов посягательств на поверенных верховенства. По сути, совокупность данных запретов представляет собой неординарный уголовно-правовой институт древнерусского законодательства, в сторону чего говорит логичный порядок расположения статей, включающих содержание правонарушений вопреки должностных лиц княжеской власти (ст. 19-23). Законоположник, таким образом выделяет тот момент, что данные статьи формируют единое взаимосвязанное целое (заметим, что техническим приемом акцентирования статей в раздел он еще не обладает). В дореволюционных источниках также акцентировалось внимание, что ст.19-23 Правды констатируют об особенной княжеской охране лиц, расположенных вне всеобщей обычно-правовой юрисдикции. О том, что все задачи наказания уполномоченных лиц феодальной власти относились к полномочиям особенного княжеского суда, косвенно знаменует ст. 34 Краткой Правды, предусматривавшая пеню в 12 гривен за умучение ранее упомянутых типов, исполненное без княжа слова - т.е. общинным судом либо в порядке самосуда. Привилегированность же уголовно- правовой охраны обеспечивалась, во-первых, размером взыскиваемой за убийство виры - двойным, во-вторых, особым порядком взыскания - злоумышленник уплачивал ее единолично, что практически означало изъятие всего его имущества, если не продажу самого в рабство.

Статья 19 Правды наказывала штрафом в 80 гривен за причинение гибели "в обиду" огнищанину - главе княжеской власти с чрезвычайно обширными полномочиями и подъездному - подведомственному огнищанину чиновнику, несущему ответственность за налоговые поступления в казну князя. В историко-правовой литературе нет единообразного осознавания понятия «в обиду». Для толкования убийства «в обиду» Е.И. Щепкин предлагал учитывать принцип ответственности: коль скоро виру платил виновный индивидуально, стало быть, убийство в обиду - это такое причинение гибели, при каком злоумышленник известен (тогда как убийство в разбое подозревает незнание убийцы).

Статья 21 Правды содержала истину о немедленной расправе (убиты в пса место) за убийство огнищанина в связи с исполнением или, точнее, в выполнении этой обязанности, как защита княжеского владения от злоумышленников. Надо сказать, что объяснение данной нормы представляется сильно противоречивы. Важным предметом обсуждения дискуссии - вопрос, кто должен быть в этой статье огнищанином - грабитель либо жертва. Последователи начальной точки зрения в большинстве случаев полагаются на ст. 38 Правды, предусматривавшую потенциальность расправы над правонарушителем, застигнутым на месте правонарушения, а ст. 21 считают ее частным происшествием, указывая, таким образом, на готовность древнерусского законодателя обозначить то обстоятельство, что убийство правонарушителя ненаказуемо, как бы ни было его высокое социальное положение.

Примечательно, что за смерть главных княжеских слуг - первослужителей (тиуна) и руководителя конюшнями (старший конюх), а также за причинение гибели огнищанам, была выплачена вира в двойном размере. Соловьев писал, что «звание тиуна., возможно означить словом «приставник» с неизвестной значительностью: приставник смотреть за домом, за конюшней, за судом». Этот факт свидетельствует о том, что главным объектом защиты в исследуемых статьях (19-23) являются не сколько личность и ее социальное возникновение, сколько характер воплощаемых ею функций в рамках дворцово-вотчинной системы правления. В Пространной Правде институт уголовно-правовой защиты агентов верховенства приобретает личное закрепление и дальнейшее развитие. Во- первых, на фоне постоянного роста дворцово-вотчинной системы правления и, следовательно, усложнения функций государственного аппарата наблюдается тенденция к значительному расширению круга защищаемых лиц. Она проявилась в последующей проработке и унификации законодательных понятий, предназначенных для значения уполномоченных типов феодальной власти. Так, для характеристики лиц, которые в своей особой княжеской среде, вместо понятия «огнищанин» был примененя термин «княж муж», несет более широкое значение, и его содержание значительно больший круг субъектов. Зависимые от князя люди (в том числе высших слуг), руководиил различными отраслями дворцового управления появляются в Пространной Правде как тиуны - огнищные, конюшные, ратайные и др.

Во-вторых, само содержание положения о создании изменил себя ответственность за убийство уполномоченных субъектов княжеского господства. Анализ ст. 3-8 Правды дает возможность выполнить итог, что законодатель при формулировании запрета нападений на поверенных феодальной знати перешел от казуистического способа изложения уголовно- правового материала к абстрактному. Так, если ст. 3 предусматривала принятие уголовной репрессии за смерть «княжа мужа» «в разбое» в виде штрафа в размере 80 гривен, то в следующих статьях (за исключением ст. 6, 7) были рассмотрены лишь процессуальные аспекты его выплаты. Отказавшись выделять в отдельные случаи преступлений убийства огнищан и тиунов «в обиду» (ст. 19 Краткой Правды) и «у клети...» (ст. 21), поэтому предлагается рассматривать любое причинение смерти «княжим мужам» в связи с исполнением ими личных обязанностей в качестве идеального «ограбления». Однако, Л.В Черепнин отметил, что ст. 21 Правды Ярославичей обнаружило выражение частично в ст. 40 Пространной Правды, предусматривавшей разрешение собственника убить похитителя, если минувший оказывает противодействие, что делает невероятным его задержание. Тем не менее в данной статье не оговариваются ни огнищанин, ни тиун, ибо их смерть грабителями при указанных ранее условиях квалифицируется как совершенное «в разбое».

Конечно, такие деяния могли бы отнести к правонарушениям против личности, однако законодатель XI в., еще не обладая должным технико- юридическим уровнем изложения материала, положил их вместе с правонарушениями, против интересов княжеской всевластности, причем в качестве критерия общности не объект, но и личность потерпевшего. Очевидно, чтобы понять, что аналогичный правотворческий процесс в силах призвать существенные проблемы в правоприменительной практике, а также желая отметить привилегированность состава, в соответствии со ст. 6, создатели Правды уже в последующей статье конструируют состав при особенно отягчающих условиях. Так, ст. 7 Пространной Правды распространялась на ситуации, когда убийство представителей княжеской администрации совершалось не по личным мотивам, а в связи с осуществлением данными субъектами служебной деятельности (здесь, по нашему мнению, любая личная мотивация целенаправленно сформулирована «будешь ли стал на разбой без всякая свады»). Соответственно степени не предусмотрено уголовно-правового воздействия такого преступления, качественно по-другому. Так, взамен первобытной виры, знаменитой еще Правде Ярослава, Пространная Правда установила новейший вид наказания - поток и разграбление, т.е. изгнание из общины совместно с женой и детьми и взыскание всего владения. В самом деле, это означало либо беспрепятственную расправу над «головником» и его семьи со стороны князей, или их переходе из свободного чувства в холопство, так как это означало, изолирование от общества и без их поддержки убийца становился беспомощным.

Так уже раннефеодальному российскому законодательству известны наиболее тяжелые правонарушения, посягающие на деятельность и личность уполномоченного органа. Правовые акты периода образования централизованного русского государства значительно конкретизировать перечень охраняемых объектов в области нормальной управленческой деятельности и фактически объективная (исполнение должностных обязанностей на момент совершения деяния) и субъективный (мотив мести) закрепляют признаки посягательства на порядок управления, используемых и современный законодатель при конструировании аналогичных составов преступления. Отсюда можно заключить, что сопротивление, сильное влияние управления имеет типовые формы выражения, т. е. своего рода онтологическим статусом. Качество крепления этих форм в законодательстве обусловлено конкретно-историческими условиями общества и, в немалой степени, состояние юридической техники в той или иной период общественного развития.

Издание Соборного Уложения уложение 1649 года оставил дальнейшего развития законодательства не только в силу движения юридической жизни, но и потому, что оно казалось неполным лук. Еще в царствование Алексея Михайловича уголовно-правовых норм появляются, дополнившие Соборном Уложении 1649 Реформаторская деятельность Петра I, для всех сторон общественной жизни, описывается и в столь же обширной законодательный деятельности, в том числе и в уголовном праве.

Начальная петровская систематизация уголовно-правовых норм 1715 была проведена при создании «Артикула Воинского».

Впервые в истории русского права основательно регламентировались военные правонарушения, т. е. правонарушения, направленные против установленного порядка несения военной службы (гл. 4-15). Это было связано с проведенной Петром 1 военной реформы и природы права, закрепившего реорганизацию армии. Военные преступления рассматриваются, уклонение от военной службы, дезертирство, сопротивление офицеру и многие другие. Авторитет начальников в армии безусловен уголовно-правовой охране высших и низших офицеров глава 3 «статья посвящена Артикулу Воинскому» 1715 года. Статья 21 предусмотрела наказание за высказывание насмешки в адрес генералов и фельдмаршалов в виде лишения свободы статья 22 ответственность за оскорбление названных лиц в связи со служебной деятельностью вплоть до смертной казни. По части чисел 24 и 25 караться смертной казни, и вооруженные нападения на представителей офицеров высшего и среднего звена. Угроза или физическое насилие в отношении унтер-офицеров и унтер- офицеров в связи с их официальной деятельности в мирное время наказывает поркой шпицрутенами, если это преступление было во время похода против неприятеля, наказание - смертная казнь.

Основной целью наказания по артикулам запугать подать заявление, что следовало из мотивированного оговорок типа: «дабы через страх, и будешь держаться подальше от таких непристойностей». Сдерживание в сочетании с рекламой наказаний. Казнь производилась в людном месте, о ней объявлено ранее.

Раньше рассмотренных законодательных актах, в законодательстве периода становления абсолютизма также отслеживается слияние объектов.

На основании вышесказанного можно понять, что в «Артикулах Воинских» дает 1715 тенденция выделения двухобъектных насильственных преступлений, в том числе против порядка управления. Посягательство на жизнь, здоровье, честь и достоинство рассматривались властями как преступление против личности. В то же время ввелены преступления против порядка управления, не связанные непосредственно с личностью властей: например, срывание и истребление указов, наказываемое смертной казни, показал себя как особое отношение абсолютистской психологии к писаным нормативным текстам, знак королевской воли.

Начиная с новой эпохи, в законодательстве о защите своей деятельность от властей прослеживается две тенденции. Первая заключалась в том, что уголовно-правовые нормы, регулирующие нормальную деятельность органов государственной власти осуществлялась через комплекс специальных запретов, охватывающих почти всех возможных преступных посягательств на правительство и их уполномоченных субъектов. Вторая состояла в отказе от строительства специальных норм, которые несут ответственность за посягательство на органы власти, либо в данных нормах применения к преступлениям, направленным на другие объекты. Это понимание недостаточная разработка теории уголовного права, в частности учение о «двухобъектных» преступлениях, запрещающих определенный систему благ, оскорбляют, в том числе и интересы индивида. Все посягательства на управленческую деятельность представителей власти, которые не были в связи со смертью, с жестокими санкциями. Если он отмечен для убийства представителей органа власти, акты следующим образом: правонарушения против лица. Непоследовательное законодателя в новую эпоху появилась в том, что решения поменялись, нередко противоречивые и по отношению к Уложению 1649, и между собой, в судебной практике вносился хаос.

Развитым и систематизированным уголовным законом в России до 1917 г. закон признал книгу о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года. Кодекс-это весьма объемный нормативный акт, содержащий 2224 статьи.

Уложением о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. содержало специальный четвертый раздел - «преступления и проступки против порядка управления», в которой находилось 7 глав.

Очередным этапом образования уголовного закона о правонарушениях, посягающий на службе деятельность и личность представителей власти, был утвержден императором 22 сентября. В марте 1903 г. был принят новый Уголовный кодекс (который был полностью так и не ввели), включающее 687 статей. По сравнению с Уложением о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. не было изменено понятие и элементы состава исследуемых преступлений. В уголовном Уложении 1903 г. также стояло несколько глав о различных формах посягательств на порядок управления. В части, из исследованных нами правонарушений против порядка, посягающих на должностную работу и личность представителей власти, в действие только были выбраны очередные главы: глава VI (ст. ст. 138 - 155), посвященная неповиновению власти, и глава XII (ст. ст. 262 - 279) - о нарушениях постановлений, ограждающих общественное спокойствие.

По окончании Октябрьской революции 1917 года правонарушения против порядка управления в системе Особенной части появились в Уголовном кодексе РСФСР 1922 года, какой отнес эти правонарушения к государственным.

Статья 73 УК РСФСР 1922 г. предусматривала ответственность за сопротивление отдельных граждан к властям в выполнении ими своих уставных обязанностей или принуждение к выполнению явно незаконных действий, связанных с насилием над личностью представителя власти. Во второй части данной статьи законодателем уголовной ответственности за сопротивление властности, не связанном с насилием, применено менее строгое наказание.

В Уголовном кодексе 1926 г. ответственность за преступления против порядка управления во второй главе. Это называлось примечательно, что в первой главе «государственные правонарушения» наряду с разделом 1 «Контрреволюционные преступления» было выделено 2 раздела - «Особо для СССР опасные преступления против порядка управления», а вторую главу «Иные преступления против порядка управления», как раз заинтересовавшие нас нормы. В соответствии с частью 1 статьи 73 УК РСФСР 1926 г., угроза смертью, исчерпыванием имущества или воссовершенствованием посягательства по отношению к обязанным лицам либо работникам общества, пользует для завершения своей службы угрожающего Западной или общественной деятельности либо поменять ее характер в увлечениях, вытащили в зависимости от обстоятельств и характера исправительно-трудовой найти работу на срок до шести месяцев или штраф до трехсот рублей, или удаление из пределов данной местности с обязательным поселением в других местностях, или без этого, на срок до

С принятием УК РФ РСФСР того же 1960 году часть нормы 8 была перенесена в гл. восьмую «Преступления против правосудия», в гл. 9 «Преступления против порядка управления» в результате были выделены две нормы, аналогичные статье 317 УК РФ 1996 г. К ним, в частности, входили следующие: ст. 191.2 «Посягательство на жизнь работника милиции или народного дружинника», ст. 191.5 «Посягательство на жизнь военнослужащего, сотрудника органа внутренних дел или иного лица при исполнении ими обязанностей по охране Государственной границы Российской Федерации, а также на жизнь членов их семей».

Таким образом, начиная с русской правды (XI в.) криминализация насилия на жизнедеятельность работника правоохранительного органа сопровождается, основным образом, казуистическим описанием преступлений против жизнедеятельности и здоровья в отношении подчиненных, то есть служилых, военных царя и в отношении его самого. Более абстрактный прием конструирований соответствующих норм в практике было лишь в рамках кодифицированного закона нашей страны. Однако, законописец изолировал насильственные посягательства на жизнедеятельность и здоровье царя, бояр, ради Владыки (окольничьи, думные соседи и люди, воеводы и приказные люди) - Соборным Уложением 1649 г., полицейских или других стражей (кодекс 1845), власти (УК РСФСР 1922 и 1926 г. г.), работников милиции (ранее полиции) или народного дружинника УК РСФСР 1960 года. Наряду с этим в УК 1960 года действует норма об ответственности за угрозу или насилие в отношении должностного лица или гражданина, общественный долг. В Уголовном кодексе Российской Федерации 1996 обозначенных тенденций дается законченный вид, описание статьи 317 УК РФ норм универсального характера - «посягательство на жизнь работника правоохранительного органа».

ГЛАВА 2. УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПОСЯГАТЕЛЬСТВА НА ЖИЗНЬ СОТРУДНИКА ПРАВООХРАНИТЕЛЬНОГО ОРГАНА

2.1 Объект и объективная сторона посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа

В данном параграфе работы хотелось бы более конкретно подойти к рассмотрению и анализу статьи 317 Уголовного Кодекса Российской Федерации «Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа», а именно рассмотреть объективные и субъективные признаки данного состава преступления.

Прежде чем приступить к углубленному изучению данной статьи необходимо процитировать ее точную формулировку, указанную в Уголовном Кодексе Российской Федерации 1996 г. Статья 317 УК РФ гласит: Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего, а равно их близких в целях воспрепятствования законной деятельности указанных лиц по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности либо из мести за такую деятельность - наказывается лишением свободы на срок от двенадцати до двадцати лет, либо пожизненным лишением свободы, либо смертной казнью. Охрана городского порядка и обеспечение общественной защиты определяется одним из видов управленческой деятельности, и, значит, они являются одним необходимым объектом посягательства на жизнедеятельность работника правоохранительного органа. Общественная опасность правонарушений на порядок управления в целом состоит в том, что она не только подрывает авторитет государства, но прежде всего, нарушает простое действие органов управления, приводит к кризису отношений управления, создает атмосферу неуверенности и опасности, вызванного перед представителями властности за свою жизнь и здоровье семьи. Каждое общество не может жить без удобного аппарата управления, исполнение характеризуется особенными моментами. Важно чтобы государство наделяло правом его представителей государственно определенными полномочиями, основанными на принципе подчинения своих граждан, законным распоряжениям.

Нетрудно заметить, что в рамках исследования объекта преступления это нападение не только на порядок управления, а также на жизнь сотрудника правоохранительного органа. В данном случае она является не основным объектом, а дополнительным. Е. Л. Фролов по этому поводу отмечал: «В реальной действительности встречается немало таких ситуаций, когда преступление причиняет вред не одному, а сразу нескольким разнородным общественным отношениям, каждое из которых лежит в плоскости различных групповых объектов». Мысль о «попутности» защиты личности субъекта управления в процессе исполнения им служебных обязанностей вызывает возражение. В настоящее время в уголовном праве положение, принимает во внимание изменения в названных воззрениях (личность, общество, государство), все чаще возникают сомнения в справедливости вашего существования. С учетом последних преобразований в исполнительной России и приоритетами в жизни ценностей среди ученых существует много спорных вопросов в отношении потерпевших по ст. 317 УК РФ.

Действие по защите общественного порядка и обеспечению общественной защиты осуществляет точно отдельный круг лиц, наделенных соответствующими навыками. Важное условие, этот закон к действиям по защите общественного порядка и общественной защиты устанавливается для обеспечения принадлежности к правоохранительным органам. Под правоохранительной деятельностью в соответствии со ст. 7 Федерального Закона от 27.05.2003 № 58-ФЗ «О системе государственной службы Российской Федерации» (в редакции действующей до 01 января 2016 года) понимался вид государственной службы в государственных органах, службах и учреждениях, осуществляющих функции по обеспечению безопасности, законности и правопорядка, по борьбе с преступностью, по защите прав и свобод человека и гражданина. В настоящее время понятие правоохранительная деятельность законодателем не установлена. А также, правоохранительным лицом выходит организация, а в некоторых случаях обязан чиновник либо другое лицо, какое согласно закону должно и вправе защищать права, свободу и интересы закона физических (юридических) лиц, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований, государства в целом, предоставляют порядок либо борьбу с преступниками.

К правоохранительным органам в целом, относятся лица осуществляющие правоохранительную деятельность согласно законодательства.

Федеральный Закон РФ от 20.04.1995 № 45-ФЗ «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов» косвенно регулирует деятельность сотрудников правоохранительных органов по охране общественного порядка и общественной безопасности, перечислив в ст. 2 список лиц, подлежащих государственной защите. При этом сегодняшние функции защиты общественного порядка и общественной защиты заставили по иному посмотреть на нормы статьи 317 УК РФ, отмечая, неполноту структуры. Новые услуги (в частности, частных детективов и спецслужб), сотрудники которых помогают правоохранителям в работе при этом их жизнь и их здоровье менее строго охраняется. В этой связи считаем целесообразным норму статьи 317 УК РФ представить в этой финальной версии:

«Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, частной охранной или детективной службы, военнослужащего, в целях воспрепятствования законной деятельности указанных лиц по охране общественного порядка или обеспечению общественной безопасности, а равно посягательство на близких указанных в законе лиц с той же целью...». При этом соответственно введя изменение в Федеральный Закон РФ от 20 апреля 1995 г. «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов», а именно добавив в статью 2 пункт «14). сотрудники частной охранной или детективной службы».

По статистическим данным Информационного Центра УМВД по Вологодской области по статье 317 УК РФ за 2010 г. по сегодняшний день текущего года не было зарегистрировано ни одного дела. Особое внимание хотелось бы обратить на сотрудников полиции, поскольку основной объем работы по охране общественного порядка и безопасности на своих плечах держат они. Не случайно, что жертвы преступлений, предусмотренных статьей 317 УК РФ, согласно исследованных нами случаев, в 96 % случаев это были сотрудники полиции, причем наибольшее число было направлено против трудящихся работников полиции, несущих службу в общественных местах. Изучение уголовных дел позволило установить, что общее количество посягательств на жизнь работника полиции 26 % вмешательство применялось сотрудникам патрульно-постовой службы, 24 - сотрудникам оперативных служб, 25 % - участковым инспекторам. В последнее время количество нападений увеличилось на жизнь сотрудника ГИБДД, который составил 21,4 % от всех посягательств на жизнь сотрудников полиции.

К примеру, Следственным отделом по городу Вологде следственного управления Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации по Вологодской области расследовалось уголовное дело по факту посягательства на жизнь сотрудника уголовного розыска.

В ходе следствия установлено, что ранее судимый, неработающий, находившийся в розыске Создателев М.Б., 1973 года рождения, 21 апреля 2008 года около 11 часов 30 по ул. Дзержинского в г. Вологде, достав из своей сумки кухонный нож и умышлено с целью лишения жизни, зная и осознавая, что Дугинов Д. А. является сотрудником милиции и находится при исполнении должностных обязанностей, в целях воспрепятствования законной деятельности сотрудника полиции по защите общественного порядка и обеспечению общественной защиты, а также из мести за такой поступок, нанес Дугинову Д.А. удар ножом в область шеи. Указанными противоправными действиями Создателева сотруднику уголовного розыска причинена рана шеи с повреждением наружной сонной артерии. Использование Создателевым в качестве орудия преступления кухонного ножа, а также характер причиненного телесного повреждения в область жизненно-важного органа - шею, поведение задержанного после нанесения ножевого ранения свидетельствовали о направленности прямого умысла Создателева на лишение жизни милиционера.

Суд согласился с квалификацией действий подсудимого, данной следователем, по статье 317 Уголовного кодекса Российской Федерации, как посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа в целях воспрепятствования законной деятельности указанного лица по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности либо из мести за такую деятельность.

Объективная сторона преступного посягательства на сотрудника правоохранительного органа, активные поступки субъекта, прежде всего, нацелена на законную деятельность по защите общественного порядка и на жизнедеятельность сотрудника правоохранительного органа.

В Уголовном кодексе объективная сторона преступления выражается через понятие «посягательство», который имеет множество оттенков, из-за которых ученые предоставляют разные варианты его понимания. Так, П.Ф. Гришанин, М.П. Журавлев верили, что «нарушение может говорить о жизни в убийстве работника... или покушение на убийство, а равно в нанесении тяжких телесных повреждений». Г. Ф. Поленов полагал, что «объективную сторону посягательства на жизнь работника… образуют как действия, которые привели к наступлению смерти этих лиц, так и действия, которые обусловили возможность наступления смерти». Ряд авторов считают, что изменено название статьи 317 УК РФ перевести в разряд с материальным - лишение жизни сотрудника правоохранительного органа. По их мнению, это позволило бы избежать долгого завершения дискуссии по поводу понятия «посягательство», а также проблемы применения этой нормы.

Напомним, что под посягательство на жизнедеятельность сотрудников, выполняющих работу по охране общественного порядка, Верховный суд РСФСР считает понимать так: лишение жизни или покушение на убийство этих лиц. Но покушение на убийство-это обеспечить опасность для жертвы. Мы не можем забывать, что настоящая цель преступника - вред правомерной деятельности по охране общественного порядка или обеспечения общественной безопасности, что осуществляется путем воздействия на потерпевшего. В дальнейшем Верховный Суд дает оценку посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа лишь оценочно. Так, постановление Пленума Верховного Суда Российской

Федерации от 24 сентября 1991 г. «О судебной практике по делам о посягательстве на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции, народных дружинников и военнослужащих в связи с выполнением ими обязанностей по охране общественного порядка», не мог найти общий знаменатель для примирения теоретических позиций. Постановление Пленума Верховного суда РФ от 09.02.2012 N 1 "О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности" посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование, сотрудника правоохранительного органа, путем взрыва, поджога либо других поступков подобного рода, чтобы воспрепятствование их законной деятельности или из мести за такой поступок, квалифицирует именно по статье 295 УК РФ или статье 317 УК РФ. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 22.12.2015 N 58 "О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания" указывает, что в случае посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа, квалифицированного по статье 317 УК РФ, суд не вправе учитывать наступление тяжких последствий в результате совершения преступления (смерть потерпевшего) в качестве отягчающего наказание обстоятельства, предусмотренного пунктом "б" части 1 статьи 63 УК РФ.