Творческие искания М. Волошина

Творческие искания М. Волошина

В стихотворении Волошина «Сквозь сеть алмазную...» (1904) , обращенном к М. Сабашниковой, есть строки, которые могут быть красноречивым эпиграфом ко всему творчеству поэта-художника:

Все видеть, все понять, все знать, все пережить,

Все формы, все цвета вобрать в себя глазами,

Пройти по всей земле горящими ступнями,

Все воспринять и снова воплотить.

Это своеобразная программа жизни и творчества Волошина. Ее возникновение было обусловлено как идейно-политической неопределенностью во взглядах поэта, так и его отрицательным отношением к современному искусству, стремлением выработать собственные эстетические принципы через непосредственное соприкосновение с жизнью, природой, русским и западноевропейским искусством, через изучение философских взглядов, близких ему по умонастроению ученых. Для осуществления этой программы необходимы были богатые жизненные впечатления и знания, почерпнутые в результате усидчивых занятий, наблюдений и опыта.

На пути исканий у Волошина, который в начале века шел в потоке поэтического сознания современников-декадентов, были заблуждения и разочарования. Об этом в стихотворении «Склоняясь ниц, овеян ночи синью...», написанном в ноябре 1910 г., он откровенно сознавался:

Мне не отказано ни в заблужденьях,

Ни в слабостях, и много раз

Я угасал в тоске и в наслажденьях,

Но не погас.

Поэту довелось пройти сложный, противоречивый путь творческого развития.

Как уже отмечалось, в период своего литературного становления Волошин проявил большой интерес к жизни, культуре и искусству многих народов, к древним и новым цивилизациям. Его поэтическое вдохновение питала богатая впечатлениями жизнь. Это подтверждают письма и стихотворения, которые были созданы во время путешествий и которые сам поэт относил к зрелым произведениям. Впоследствии они вошли в сборник «Стихотворения».

Жизненная и творческая программа Волошина начала реализовываться в продолжительных странствиях. Заграничное путешествие 1899 г. пролегало через Краков и Вену в Италию, где Волошин посетил, в частности, Венецию, Верону, Милан, Белладжио, и Швейцарию, где он побывал в Лугано, Цюрихе, Гларусе, Констанце, Шафгаузене, Люцерне, Интерлакене, Берне, Женеве, Монтре, Бриге, Беллинцоне, Локарно, Базеле и других городах. Из Швейцарии Волошин отправился в Париж. Конечным пунктом путешествия был Берлин.

Многое, увиденное во время путешествия, как в зеркале, отражалось в его произведениях, возник лирический дневник.

Знакомство Волошина с Италией началось с Венеции, и первое по времени написания четырехстрочное стихотворение «Венеция» (1899) положило начало циклу «Годы странствий». Восторженное умиление сказочным изяществом форм и чистотой красок, преклонение перед искусством былых эпох, чувства, вызванные увиденным, просились на бумагу, выливались в стихи:

Венеция -- сказка. Старинные зданья Горят перламутром в отливах тумана. На всем бесконечная грусть увяданья Осенних тонов Тициана.

В ритмо-мелодике стихотворения звучит элегическая грусть и тоска. Венеция увядает. Но нельзя не восхищаться ее меркнущей красотой. Впечатление поэта передано необычайно точно и кратко.

А. Головин в своих мемуарах писал: «О Венеции можно рассказывать очень много и все-таки ничего не сказать, потому что самое главное в ней трудно выразимо словами. Верные и точные намеки дали в своих стихах о Венеции Блок и Волошин; их стихотворения о Венеции совсем коротки, и, я думаю, это именно вследствие «невыразимости» Венеции». Обоим поэтам действительно удалось создать чудесные стихи. А. Блок, как известно, посвятил Венеции три стихотворения -- «С ней уходил я в море», «Холодный ветер от лагуны», «Слабеет жизни гул упорный», написанных в 1909 г. Волошин в январе 1910 г. создал второй, расширенный вариант стихотворения «Венеция» и посвятил его А. Головину. Причем вариант 1899 г. послужил своеобразным ключом для создания нового произведения. Прежде чем делать вторую редакцию стихотворения, поэт переписал катрен, подобрал различные рифмующиеся слова (зданья, званья, Орканья, увяданья, мечтанья, свиданья и др.) и затем создал расширенный вариант, являющийся одним из лучших стихотворных описаний Венеции в русской поэзии.

В сентябре -- октябре 1899 г. Волошин исколесил всю Швейцарию. Часто он путешествовал и пешком. «...Швейцария разбудила меня снова,-- писал поэт,-- и повернула к художественным впечатлениям. Особенно поразила меня Via mala в Грубиндене около Тузиса». В сентябре в Тузисе Волошин написал стихотворение «Via mala» . Так в стихах воссоздавались дорожные впечатления поэта.

Второе путешествие 1900 г. намного обогатило цикл «Годы странствий». В это путешествие Волошин отправился с друзьями В. Ишеевым, Л. Кандауровым и А. Смирновым. Правда, Смирнов скоро отстал от компании. Маршрут путешественников пролегал от Москвы до Севастополя через Вену, Мюнхен, Милан, Геную, Флоренцию, Рим, Неаполь, Бриндизи, Патры, Афины, Константинополь. Во время этого странствия друзья вели «Журнал путешествия, или Сколько можно увидеть стран на полтораста рублей», который заполнялся поочередно (начат 26 мая, окончен 24 июля). Этот интересный документ сохранил историю создания ряда стихотворений Волошина.

Так, 29 мая в Вене путешественники посетили готический средневековый собор св. Стефана. Здесь Волошин пришел к мысли, что этот законченный ансамбль архитектурных форм и разноцветных красок совершенно отдаляет человека от мира действительности, не пропускает в его сознание ни одной логической мысли, не преобразив ее в фантазию и веру. Он описал собор в стихотворении «Слегка выделяясь, во мраке видны пилястры...», свидетельствующем об остроте зрения, об умении точно передавать в поэзии зрительные впечатления.

31 мая, на пятый день путешествия, друзья плыли по Дунаю из Вены в Линц. Поэт любовался бесконечными излучинами реки, всматривался в горы, подернутые легкой синеватой дымкой, а позже, с горы Пестлинсберг, увенчанной остроконечной церковью, он восхищался сверканием металлических струек Дуная. Дневниковую запись в «Журнале путешествия» Волошин начал стихотворением «По Дунаю», написанном на пароходе:

Свежий ветер. Утро. Рано.

Дышит мощная река...

В дымке синего тумана

Даль прозрачна и легка.

И душа из тесных рамок

Рвется дальше на простор...

Вот встает старинный замок

На скалистом кряже гор.

Эти стены полный ласки

Обвивает виноград...

Как глаза античной маски,

Окна черные глядят.

И рисуется сурово

Стен зловещий силуэт,

Точно мертвого, былого

Страшный каменный скелет..."

Из Линца путешественники уехали поездом в Мюнхен, где посетили выставку новейшей живописи, галерею графов Шак и т. д. Их внимание привлекли картины Сегантини, Габриэля Макса, Беклина, Франца Штука и др.

Затем они выехали в Обер-Аммергау, где присутствовали на представлении мистерий, а оттуда пошли пешком по направлению к Инсбруку, чтобы, перейдя Тирольские Альпы, спуститься в Италию.

«В Италию!» -- громко звенело в ушах, «В Италию!» -- птицы мне пели, «В Италию!» -- тихо шуршали кругом Мохнатые старые ели, -- писал поэт в стихотворении «И вот я свободен! Весь мир предо мной...», созданном в путешествии.

Самое сильное впечатление на Волошина и его друзей произвели итальянские города, сохранившие остатки античной культуры, и многочисленные музеи.

На 35-й день своих странствий путешественники прибыли в Рим. 2(15) июля, в воскресенье, когда во многие зрительные места вход был бесплатным, они пришли на Форум. В этот же день Волошин написал известное стихотворение «На Форуме». В тот же воскресный день друзья побывали в Колизее. После ужина они снова решили прийти туда. В 12 часов ночи Волошин написал стихотворение «Ночь в Колизее», которое не получило окончательной редакции и не публиковалось.

Примечательно, что при поэтическом описании современного вида Форума и Колизея поэт не ограничивается передачей увиденного, но и проникает мыслью в историческое прошлое. Так, в стихотворении «Ночь в Колизее» он показывает страницу истории Рима VI в. после вторичного взятия города готским королем Тотилой, когда Рим в течение 40 дней оставался безлюдным и по его улицам бродили только звери.

18 июля, на 53-й день странствий, Ишеев, Кандауров и Волошин выехали, устроившись на палубе парохода «Romania», в Грецию. 20 июля они прибыли в Патры, а оттуда по железной дороге направились в Коринф.

Путешественники поднялись на Акрокоринфскую гору, «с которой развертывается под ногами вся средняя Греция с Коринфским и Эгинским заливами». На следующий день они были уже в Афинах, где жадно рассматривали остатки античной культуры. Поразил путешественников Акрополь. В журнале Волошин отметил: «Самое характерное для него (Акрополя) это стройный, белый профиль тонкой ионической колонны на темно-синем небе. Странным кажется, как этот белый, хрупкий мрамор, местами облитый бронзовым оттенком, точно загорелый от солнца, мог еще настолько сохраниться до нашего времени». Эти впечатления воплотились в строки широко известного стихотворения «Акрополь» (1900)--прекрасную поэтическую зарисовку, в создании которой поэту помог зоркий глаз художника.

Некоторые стихотворения Волошина, написанные во втором путешествии, позже стали составной частью его путевых заметок, которые в 1900--1901 гг. печатались в ташкентской газете «Русский Туркестан».

В среднеазиатской ссылке Волошин пополнил свой лирический дневник стихотворением «Пустыня» (1901), работу над которым закончил в Париже. В этом произведении поэт достиг предельной емкости в передаче своих впечатлений. «Ненарушимое молчанье» онемевшей от застывшего зноя пустыни он передал скупыми, точными фразами, в которых обнаруживается пушкинское влияние («Анчар»):

Раскалена, обнажена,

Под небом, выцветшим от зноя,

Весь день без мысли и без сна

В полубреду лежит она,

И нет движенья, нет покоя...

В этой раскаленной тишине мысли автора уносились к истории края:

Миражи бледные встают --

Галлюцинации Пустыни.

И в них мерещутся зубцы

Старинных башен. Из тумана

Горят цветные изразцы

Дворцов и храмов Тамерлана.

И тени мертвых городов

Уныло бродят по равнине

Неостывающих песков,

Как вечный бред больной Пустыни.

По мере приближения «злого и страстного» солнца к горизонту картина меняется. Пустыня оживает. Это состояние природы Волошин передал ярко, образно, динамично:

Но только мертвый зной спадет

И брызнет кровь лучей с заката --

Пустыня вспыхнет, оживет,

Струями пламени объята.

Вся степь горит -- и здесь, и там,

Полна огня, полна движений,

И фиолетовые тени

Текут по огненным полям.

Пробуждение пустыни вносит изменения в ее жизнь: исчезают миражи у человека, «усталый конь бодрее скачет», «степной джюсан звенит и плачет». И даже скудная растительность щедро расточает свой аромат.

«Тлеет медленно закат», наступает ночь, пустыня усыпает. Но не спится поэту, в нем горит огонь познания:

Жизнь -- бесконечное познанье.

Возьми свой посох и иди!

И я иду -- и впереди

Пустыня, ночь и звезд мерцанье...

И в Париже Волошина одолевала страсть к путешествиям. Он писал матери: «Земля настолько маленькая планета, что стыдно не побывать везде...» Без больших приготовлений, большей частью пешком поэт отправлялся в странствия по заранее намеченным маршрутам. В разные годы он обошел страны Средиземноморья, посещая места, связанные с жизнью известных людей. Так он прошел по местам, где раньше бывали Байрон, Гейне, Шелли и другие. В пути Волошин стремился понять, вообразить, какие ассоциации могли возникнуть при зрительном восприятии морей, гор, долин, городов у тех людей, по маршрутам которых пролегал его путь, и, сопоставив, понять, как все это отразилось в их творчестве. Были у него и непродолжительные путешествия. Например, в октябре 1915 г. он в течение восьми дней ездил на велосипеде по дорогам северной Испании, «бродил по диким плоскогорьям, ночевал в дон-кихотовских постоялых дворах...»

Седьмого июня 1901 г. Волошин с Е. Кругликовой, Е. Давыденко и А. Киселевым отправился в пешеходное путешествие по Андорре и Испании. «...Ночью в вагоне между Парижем и Тулузой под такт стуку поезда...» он написал в манере Верхарна стихотворение «В вагоне», вскоре ставшее хрестоматийным. В самом ритме этого произведения слышится однообразный, убаюкивающий стук колес поезда. Мастерски переданы смутные чувства и образы, возникшие у поэта в пути. В 1913 г. В. Брюсов написал стихотворение «Разбегаются снова поля за окном...», обращенное к Волошину. Имея в виду произведение Волошина «В вагоне», он окончил свое стихотворение словами:

Милый Макс! да, ты прав! под качанье рессор

Я, как ты, задремал, убаюкан их «титатью»,

И уже Океан смотрит прямо в упор

Мне в глаза, здесь в полях, за болотистой Припятью.

В Пиренеях Волошину очень понравилась крошечная республика Андорра, президентом которой тогда был простой трактирщик Жозеф Кальда. Там возникли стихотворение «Тангейзер», воспевающее героя германских народных легенд, странствующего певца, для которого свобода -- превыше всего, и очерк «Андорра», оставшийся неопубликованным.

Дальнейшие дорожные впечатления по-прежнему обогащали поэзию Волошина. На острове Мальорка в деревне Вальдемоза поэт восторженно осматривает старый упраздненный монастырь, где жили Жорж Занд и Шопен. Ему нравится и сама Вальдемоза. Он пишет; «Ничего прекраснее, чем это место, я не видел еще нигде. Здесь целые оливковые леса многовековых олив. Пальмы, кактусы, горы, поросшие пиниями и дубами. Рядом внизу море». Поэт знакомится с жителями острова. По вечерам он приходит к деревенскому кабачку, где собираются почти все вальдемозцы и проводят время в пении и танцах в сопровождении гитары и кастаньет. Волошина покоряют темпераментные испанские танцы. «Ни по каким балетам,-- пишет он матери,-- об них себе понятия составить невозможно. Я никогда не предполагал, чтобы в них могло быть столько же увлекательности, чувства и настроения, как в хорошей музыке. Если Вы сможете себе представить, как человек поет всем телом, то Вы себе представите, что такое испанский танец. Только на Мальорке я и видел настоящие народные танцы». «Национальные испанские танцы: севильяна, хота, малагенья -- это совершенный восторг», -- пишет поэт матери в другом письме. Когда в Вальдемозе танцуют хоту, «звенит и рвется гитара, стучат кастаньеты... Этот резкий, сухой стук похож и на это жгучее солнце, и на стук кузнечиков в траве». Он навевает поэту стихотворение «Кастаньеты», выдержанное в напряженном ритме танцевальной музыки:

Из страны, где солнца свет

Льется с неба жгуч и ярок,

Я привез себе в подарок

Пару звонких кастаньет.

Беспокойны, говорливы,

Отбивая звонкий стих,-- Из груди сухой оливы

Сталью вырезали их.

Щедро лентами одеты

С этой южной пестротой;

В них живет испанский зной,

В них сокрыт кусочек света.

И когда Париж огромный

Весь оденется в туман,

В мутный вечер на диван

Лягу я в мансарде темной,

И напомнят мне оне

И волны морской извивы,

И дрожащий луч на дне,

И узлистый ствол оливы,

Вечер в комнате простой,

Силуэт седой колдуньи,

И красавицы плясуньи

Стан и гибкий, и живой,

Танец быстрый, голос звонкий.

Грациозный и простой,

С этой южной, с этой тонкой

Стрекозиной красотой.

И танцоры идут в ряд,

Облитые красным светом,

И гитары говорят

В такт трескучим кастаньетам.

Словно щелканье цикад

В жгучий полдень жарким летом.

Это стихотворение посвящено Е. Кругликовой, с которой Волошин долгие годы был связан большой творческой дружбой.

В богатом на впечатления путешествии по Испании, как и в следующем по Италии (1902 г.), поэт «не расставался с альбомом и карандашами и достиг известного мастерства в быстрых набросках с натуры». В его записных книжках и альбомах стихи соседствуют с рисунками, посвященными темам природы и искусства. Путешествие по Испании закончилось 22 июля прибытием поэта и художников в Париж.

Описательная поэзия, удивительно точно отразившая дорожные впечатления, свидетельствует о том, что Волошин обнаружил тяготение к острому восприятию материальной действительности и к ее художественному воплощению. Однако поэтический мир Волошина был еще узок. Лирическая атмосфера стихотворений слабо накалена: поэт не «сжигал» себя, мало «согревал» описываемое теплом своей души. Его перо больше было послушно разуму, чем чувству. И в результате -- произведения в своем большинстве торжественно холодны. На дальнейшем этапе поэтического развития, в стихотворениях, посвященных Парижу, впечатления будут воплощаться в художественную ткань произведений Волошина лишь после того, как они «побывают» в его сердце и «опрозрачатся» его чувством.

Литература

1. Брюсов В. Далёкие и близкие. -- М., 1992

2. Эренбург И. Люди, годы, жизнь. Кн. 1-2. -- М, 1991.

3. Данчич А. На берегу моря… (О доме-музее в Коктебеле) // Нева. -- 1963 -- № 6.

4. Орлов В.Л. На рубеже двух эпох // Вопросы литературы. -- 1966 -- № 10.

5. Волошина М.С. О Максе, о Коктебеле, о себе. Воспоминания. Письма. Феодосия. - М, 2003