Жанровое многообразие творчества Петрушевской

Размещено на http://allbest.ru/

ГОУ ВПО «ОМГУ имени Ф. М. Достоевского». Филологический факультет.

Кафедра библиотечно-информационной деятельности.

Реферат

по теме «Жанровое многообразие творчества Л. Петрушевской».

Выполнила: Дулова Елена. ЯФБ-001-0.

Проверил: Хомяков Валерий Иванович.

Омск 2011.

Введение

Творчество Петрушевской - особый, во многом уникальный художественный мир. Художественный мир Людмилы Петрушевской представляет собой сложный синтез взаимоисключающих эстетических тенденций: постмодернизма и реализма, натурализма и сентиментализма, модернизма и барокко. Жанровое разнообразие её произведений достаточно велико. Это и драматургические, прозаические произведения, а также сказочная проза.

С первого появления на литературной арене - в 1972 г. в журнале «Аврора», где были опубликованы два её рассказа : «История Клариссы» и «Рассказщица», писательница поставила перед критиками и теоретиками литературы ряд загадок, одной из которых стал оригинальный образ повествователя. Петрушевская обнаружила дар «стенографического воспроизведения» бытовых ситуаций, пугающе точно излагая их «ненавистным, сумасшедшим языком очереди». Язык ее произведений стал выразителем «психопатологии обыденной жизни». Но только этот необыкновенный стиль Петрушевской и смог вызвать «эффект самовыражающейся жизни», сделав ее одной из самых заметных фигур в современной прозе. Но путь к славе и признанию оказался не легким для писательницы. В "застойные" семидесятые годы произведения молодой писательницы, окончившей в 1961 г. факультет журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова, печатали с большим трудом. После публикации в «Авроре» двух её рассказов, лишь спустя семь лет увидела свет её одноактная пьеса «Любовь» ("Театр". 1979. №3). При этом еще не напечатанные пьесы Петрушевской ставились на московской сцене: "Уроки музыки" (1973) были в 70-е годы поставлены Р. Виктюком в Студенческом театре МГУ, одноактная "Любовь" (1974) - Ю. Любимовым в Театре на Таганке в 1980-е гг. Удачным оказался спектакль 1985 года в театре Ленинского комсомола по пьесе "Три девушки в голубом". Ситуация с публикацией произведений Петрушевской изменилась в период перестройки. В 1988 г., наряду с первым сборником пьес Петрушевской "Песни XX века", вышла ее книга рассказов "Бессмертная любовь". В 1991 г. писательнице присуждена Пушкинская премия в Германии. Многие российские критики признали ее повесть "Время ночь" лучшим произведением 1992 года. В 1993 г. вышел сборник рассказов "По дороге бога Эроса", в 1997 в Москве опубликована книга "Настоящие сказки", в 1998 там же появился сборник прозы "Дом девушек", где опубликованы, наряду с рассказами, и повести Петрушевской, ранее печатавшиеся лишь в журналах. Признание пришло к уже зрелому автору потому, что Петрушевская талантливо и смело показала страшные реалии жизни "застоя" и первых лет перестройки. "Серая" будничная жизнь изображена в прозе Петрушевской в ритмах и речи сегодняшнего дня "Сильно. Кратко. Жестко" ( Mиxaйлoв A. Ars Amatoria, или Наука любви по Петрушевской // Лит. газ. - 1993. - 15 дек. N 37. - С. 4.). Писательница подчеркивала: "...Мое рабочее место на площади, на улице, на пляже. На людях. Они, сами того не зная, диктуют мне темы, иногда и фразы... А я все равно поэт. Я вижу каждого из вас. Ваша боль - моя боль" ( Сушилина И.К. Современный литературный процесс в России. - М., 2001. - С. 37.).

Её пьесы, рассказы и повести обычно ужасают, а сказки, напротив, радуют - такой уж дар у этого художника слова.

Драматургия и проза Петрушевской производят впечатление реалистической, но какой-то сумеречной. С конца 1990-х годов в ее прозе становится все более очевидно преобладание ирреального начала. Синтез реальности и фантазии становится в произведениях этой писательницы основным жанровым, структурно- и сюжетообразующим принципом. Примечательны в этом смысле как общее заглавие ее книги «Где я была. Рассказы из иной реальности» (2002), так и названия новелл, включенных в нее: «Лабиринт», «В доме кто-то есть», «Новая душа», «Два царства», «Призрак оперы», «Тень жизни», «Чудо» и др. В этом сборнике реальность отодвигается далеко в сторону «царства мертвых», таким образом, своеобразно преломляется идея романтического двоемирия, противопоставление «здесь» и «там» бытия. Причем Л. Петрушевская не стремится дать читателю целостное представление ни о реальной действительности, ни о таинственном потустороннем мире. На передний план выходит решение задачи соизмерения человека с неизведанным «царством», их взаимопроницаемости: оказывается, что запредельное и инфернальное не просто проникло в наш реальный мир - соседство с людьми темных мистических сил, ужасающих и одновременно манящих, является вполне органичным, законным и почему-то даже неудивительным. Петрушевская никогда не делает различия между миром небесным и миром земным, более того, между миром сказочным, архаичным, и миром цивилизованным. В ее прозе все запредельное прописано на той же улице и даже в той же квартире, в которой живет обыденность. Но не только таинственное и потустороннее проникает в «наш» мир, напротив, еще чаще сам человек проникает из «этого» мира в «тот», инфернальный, необъяснимый, пугающий.

Безусловно то, что человек (в данном случае - герой Петрушевской) тем или иным способом попадает на «тот» свет. Однако в основном читателю трудно понять и определить, куда именно попадает герой, ад перед нами или рай, современный вариант чистилища, греческий мифический Элизиум или Лимб, изображенный Данте - слишком часто причудливо переплетаются «царства» и так сильно они иногда похожи. Эта особенность мистической прозы Петрушевской одновременно является ее «изюминкой» и загадкой и в то же время камнем преткновения при ее прочтении. Таким образом, можно сделать вывод, что в таком направлении творчества Петрушевской как мистическая проза просматривается очевидная антиномия ада и рая.

Современная литературная критика связывает Петрушевскую с "другой литературой", осваивающей прежде "табуированные" для советской литературы жизненные реалии - тюрьму, "дно" общества и т.п., что характерно для новой "натуральной школы". После М. Горького социальное "дно" нашло своего исследователя и художника в лице Петрушевской. Причем, в отличие от М. Горького, в отношении которого к обитателям социального "дна" сочетались элитарность ницшеанского толка ("Человек - это звучит гордо!") и демократизм, позиция писательницы поистине демократична. Верна оценка критика И. Борисовой: в творчестве Петрушевской демократизм - и "чисто художественная категория, ...и этика, и эстетика, и способ мышления, и тип красоты».

Жанровое своеобразие творчества Л. Петрушевской на примере несказочной прозы и драматургии

Драматургия и несказочная проза Петрушевской поражают гиперболизованной концентрацией отрицательного. А изображение жизни как абсурда наводит на мысль об аналогиях с экзистенциализмом.

Как и у экзистенциалистов, у нее истинная сущность героев получает проверку в пограничных ситуациях измены, болезни, ухода в небытие. Герои Петрушевской нередко вынуждены совершить свой выбор, обнаруживающий их истинную суть (порой понятие выбора вынесено в заглавие, как в рассказе "Выбор Зины"). Жизненная философия писательницы не слишком оптимистична, что видно, в частности, из следующего философского пассажа, открывающего рассказ "Непогибшая жизнь": «…что значит погибшая жизнь? Кто скажет, что добрый и простой человек сгинул не просто так, оставил свой след и т.д. - а злой, вредный и нечистый человек пропал из жизни особенно как-то, с дымом и на дыбе? Нет" (Пeтpyшeвcкaя Л.С. Дом девушек: Рассказы и повести. - М., 1998. - С. 25.). Таким образом, выходит парадоксальный вывод, что результат бытия хороших и злых людей совершенно одинаков. Между тем основная тема Петрушевской - именно погибшая жизнь. Герои и героини произведений писателя часто внезапно умирают от горя или выбирают самоубийство как ответ недостойному бытию. Характерно, что обычно такие герои обладают 'определенным семейным статусом - жены, мужа ("Упавшая", "Грипп").

Впрочем, Петрушевская открыла еще одну, собственно советскую пограничную ситуацию, связанную с борьбой за квартиру, ее наличием или отсутствием. Энергичные и цепкие герои умеют закрепиться в квартире и даже расширить свою жилплощадь, а неудачники, наоборот, легко теряют ее. В освоении данной темы писательница близка Ю.Трифонову, наполнившему ситуацию квартирного обмена социально-нравственным смыслом.

Петрушевская склонна воссоздавать преимущественно темные стороны жизни. Предмет ее рассказа "Али- Баба" - существование алкоголиков, опустившихся людей, в реквиемах "Бацилла" и "Богема" показана жизнь столичных наркоманов и представителей богемы; Правда, порой писательница изображает мир творческих либо научных работников ("Жизнь это театр", "Смотровая площадка"), но и в этих произведениях неизменным остается выбранный художественный ракурс - изображение несложившейся либо разрушенной женской судьбы. Причем существенно, что такой жизненный материал обработан вовсе не по-феминистски.

Основная тема большей части рассказов, повестей и сказок Петрушевской - изображение женской любви - к мужчине, детям, внукам, родителям. Скромная библиотекарь Пульхерия, героиня рассказа "По дороге бога Эроса", увидела в своем возлюбленном не седого и немолодого человека, сумасшедшего гения, а мальчика, "ушедшее в высокие миры существо, прикрывшееся для виду седой гривой и красной кожей". Пульхерия отдала всю себя этому чувству. В великолепном рассказе "По дороге бога Эроса" показан и феномен мужской любви. Но за редкими исключениями эта любовь рисуется как родственная - к родителям, обычно к матери (данная тема как нельзя лучше разработана в рассказе "Младший брат"). Изображение жизни семьи и диктует писателю обращение к жанру семейного рассказа или семейной повести, однако под пером Петрушевской эти жанры чуть ли не соединяются с жанром готического романа. И неудивительно, ведь в семье она чаще всего видит распад: неверность одного или обоих супругов, ад ссор и склок, обжигающие потоки ненависти , борьбу за жилплощадь, вытеснение кого-то из членов семьи с этой жилплощади, приводящее его к нравственной деградации (в повести "Маленькая Грозная" к пьянству) либо мешающее герою обрести место в социуме (повесть "Время ночь"). Некоторые коллизии ее рассказа "По дороге бога Эроса" и повести "Маленькая Грозная" напоминают обстоятельства вытеснения постылых детей госпожи Головлевой.

Героини обоих произведений, сотрудница библиотеки Оля и жена высокопоставленного партийного деятеля и впоследствии преподаватель научного коммунизма в вузе, держат круговую оборону своих больших квартир от родственников и сыновей. " - Сколько можно! Эта его девушка, я имею в виду сына, опять она его подсылает разменять квартиру! Настропалила сына подавать в суд! Ему же говорят языком: она получит квартиру, которую мы тебе дадим, сами останемся на бобах с психически больным отцом и она тебя погонит. Отдай сыну квартиру, не будет ни сына, ни квартиры!" (Петрушевская Л. П. По дороге бога Эроса. М.,1993. - с. 19). Неизвестно, удастся ли все же Оле противостоять натиску ее мужа и сына, желающих разменять квартиру, чтобы освободиться от Олиной тирании, так как героиня показана в самый разгар борьбы за "неразменность" своих хором. Финал рассказа оставлен открытым. Главное здесь не развязка сюжета, а обрисовка контрастных женских характеров - агрессивной и деспотичной жены и кроткой, мягкой возлюбленной. Впрочем, дальнейшее развитие судьбы Оли показано на примере судьбы героини "Маленькой Грозной". Ей удается отстоять неприкосновенность стопятидесятиметрового жилища, но сама она умирает в психбольнице на руках отнюдь не своей любимицы-дочери, а ненавидимого сына.

Отсутствие квартиры у режиссера Саши - одна из причин ее загубленной жизни: "… Саша передвигалась по городу от квартиры к квартире, от комнаты к комнате, от матраца на полу к раскладушке, и каждое утро, осторожно выбираясь из очередного чужого гнезда, вероятно, хитроумно планировала следующий пункт своего кочевья, пока не откочевала навеки, сунувшись в петлю: но об этом после" ("Жизнь это театр". С. 147).

Персонажи прозы Петрушевской, за редким исключением, не живут, а выживают. Естественно, что подобный взгляд на человеческое существование потребовал плотного бытописания, подчас натуралистического. Вещные, бытовые детали отобраны точно и наполнены психологическим содержанием. Фраза "трусливо вжавшийся в подушку двадцатипятилетний сын" красноречиво рассказывает о характере героя рассказа "Младший брат". Особенно показательна в этом отношении повесть "Время ночь", в которой нищий быт главной героини, поэта Анны Андриановны, показан с большой художественной силой: здесь и тряпочка вместо носового платка, и два бутерброда с маслом, украденные во время ужина после выступления перед детьми - иначе не прокормить обожаемого внука Тимошу, и пенсия старухи-матери, которую отдали в психиатрическую больницу, помогающая сводить концы с концами бабушке и ее внуку. И здесь же, как и в повести "Свой круг", много описаний физиологических отправлений человеческого организма, характерных для неонатурализма как позднего этапа реализма.

Правда, иногда Петрушевская рисует сцены счастливой любви ("Как ангел", "Элегия"), но и такая любовь все же с червоточинкой, что типично для художественного мира этого писателя. Любовно-семейное общение двоих тяжело само по себе либо становится таковым в силу неблагоприятных условий. Поэтому оно все-таки несет беду."Я не могу понять одного: почему он бросил Надю, ведь он знал, что ее это доконает, и она действительно умерла через год после его смерти", - таково начало рассказа "Сережа". У немолодых любящих друг друга супругов в рассказе "Как ангел" рождается дочь-даун по имени Ангелина. Название рассказа иронично, даже святотатственно. Павел из "Элегии" не выдерживает гнета любви своей жены и уходит в мир иной. "И то, которое нежнее в сем поединке двух сердец...". В изображении любви Петрушевская сродни иногда романтику Тютчеву.

Только любовь к ребенку ("Еврейка Верочка", "Свой круг", "Время ночь") открывает лучшее в человеке, и это чувство Петрушевская способна описать как никто иной. Она достигает истинной поэтичности и лиризма в повести "Время ночь" и в сказке "Две сестры", рассказывая в повести о привязанности своей героини к внуку и любуясь в обоих произведениях прелестью детей.

Только ребенок как воплощенное продолжение жизни может заставить героев писательницы хотя бы отчасти примириться с посторонним бытием. Но, чтобы опереться на эту хрупкую опору, необходимы счастливое прошлое, душевная твердость. Режиссера Сашу в этом мире не удержало даже чувство вины перед любимой доченькой: не прошли даром все перенесенные героиней унижения прошлых лет, былая житейская неустроенность, враждебность свекрови, творческие неудачи ("Жизнь это театр"). Петрушевская по-своему плачет над трудной судьбой интеллигентной женщины, желающей и не способной совместить две сферы, которые требуют всю героиню без остатка - творчество и семейную жизнь. В душах тех героинь писательницы, которым она сострадает, всегда преобладает "человеческое, слишком человеческое". Поэтому данный рассказ и построен в виде полемики с известным шекспировским высказыванием о том, что жизнь - это театр: "что-то, видимо, не дало Саше так легко отнестись к своей жизни, что-то помешало не страдать, не плакать. Что-то толкнуло ответить раз и навсегда, покончить с этим" («Жизнь это театр»).

Вывод таков, что советской женщине было настолько враждебно бытие как таковое, что даже любимый ребенок не всегда мог удержать ее в посюстороннем бытии, ценном, по Петрушевской, лишь теми сильными, но, как правило, отрицательными эмоциями, которые оно вызывало. Бесспорно, мрачные размышления, но кто-то должен заглядывать в «темную комнату» (название раздела в сборнике пьес писательницы). В современной русской литературе это с большим успехом удалось именно Петрушевской. Кстати, внимание к темной стороне жизни наиболее ярко видно в рассказе "Выбор Зины", повествующем о судьбе женщины, уморившей в военное лихолетье младшего сына, дабы дать возможность выжить двум старшим дочерям ("это произошло потому, что детей было трое, мужик помер, начинался голод, надо было становиться на работу, а куда грудного трехмесячного, с ним не поработаешь, а без работы всем погибать" ). Дидактичность этого произведения очевидна: мораль заключается в мысли о разрушительности и заразительности ненависти, передающейся в семье Зины от матери к дочери, ненависти "к младшему сыну, лишнему ребенку".

петрушевская сказка художественный жанр

Нетрадиционные жанры Л. Петрушевской

Подобный отбор жизненного материала и его осмысление повлекли за собой жанровое творчество. Петрушевской стало тесно в рамках традиционного рассказа или новеллы, и она изобрела особые жанры реквиема и настоящей сказки (сборник "Настоящие сказки". - М., 1997).

Первый из них родился из элегии (подсказку такого рода дает и писательница, называя один из реквиемов "Элегией"). Второй жанр, в отличие от классической народной или литературной сказки, сильнее укоренен в реальности.

В своих реквиемах писательница размышляет о причинах ухода того или иного героя из жизни, каждый раз рассказывая историю чьей-то личной драмы. Однако и здесь, в произведениях данного жанра, Петрушевская сохраняет присущий ей комизм. Он возникает и из мастерски и по-новому применяемой несобственно-прямой речи, и из усеченных фразеологизмов, и из той новой функции разговорной и сниженной лексики, которая возникает благодаря иронии повествователя. Несобственно-прямая речь героя, бросившего семью, но посещающего жену и дочь, слышна в речи повествователя и теряет свою положительную семантику из-за иронии, звучащей в этом утверждении, и следующего затем описания смерти героини. Развод родителей и смерть матери становятся причиной того, что их дочь вырастает "одиноким волком, пройдя все ступени жизни бесплатной проститутки, девочки-давалки по подвалам, где тусуется молодежь, а теперь это уже мать троих детей, живущая дружно со своим мужем-бизнесменом на даче где-то в Подмосковье" ("Упавшая"). Эта тривиальная мысль получила в рассказе остро современное художественное воплощение, а комический эффект возник в силу того, что опущен промежуточный этап судьбы героини, и она из страшного подвала мгновенно возносится в особняк "нового русского".

Итак, можно сказать, что свою тему, в которой Петрушевская открыла новые грани, жизнь семьи разных социальных слоев, писательница изучила основательно и показала семью преимущественно как сферу распада общественных, социальных связей: связей между разными поколениями, между супругами. Если же такие связи порой и возникают («Гимн семье»), то как правило, под давлением со стороны и в результате появления на свет ребёнка.

"Петрушевская вовсе не бытописатель... В своих рассказах она показывает, как жизнь только в сфере "стяжения земных сокровищ" закрывает для человека самую возможность движения к духовному, оставляет его в безвоздушном пространстве быта", - справедливо замечает И.К. Сушилина ( Сушилина И. К. Современный литературный процесс в России. - С. 39-40.).

В последние годы Петрушевская активно пишет сказки для взрослых. Как заметила сама писательница « Новелла предполагает печаль, сказка - смерть» ( Сушилина И. К. Современный литературный процесс в России. - С. 39-40.). И в самом деле, все сказки писательницы имеют счастливые финалы.

Сказки Л.С. Петрушевской, предназначенные и для детей, и для взрослых, прочно базируются на богатом арсенале художественных средств народной волшебной сказки. Намазавшись чудесной мазью, старушки превращаются в девчонок ("Две сестры"); колдунья дарит сестрам-близнецам дар волшебства ("Крапива и Малина"); один колдун награждает красавицу длинным носом, а другой - маленьким, врач Анисим с помощью лекарства возвращает ей утраченный палец ("Девушка Нос").

В то же время своей устремленностью к злободневным проблемам современности сказки Петрушевской сродни рассказам. В "Крапиве и Малине" это проблема становления личности у старшеклассников; в "Девушке Hoc" - размышления о красоте, любви и счастье; в "Двух сестрах" -вопрос о выживании наиболее слабых и незащищенных в нашем обществе -стариков и детей.

Сказки писательницы поэтичны и веселы. Их герои живут в тридевятом государстве, где встречаются графы и есть улицы с необычными названиями (улица Правой руки) и вполне современные парикмахерские, библиотеки, школы. Хотя время действия у Петрушевской обобщенное, как и в народных сказках, от стереотипных формул, характерных для их поэтики, она отказывается. Вместо этого в ее сказочной прозе даны художественные индивидуализированные описания внешности героев, их характеров, жилищ. Поэтичен и неповторим портрет красавицы Нины из сказки "Девушка Нос": "Когда она смеялась, казалось, что светит солнце. Когда она плакала, казалось, что падает жемчуг. Одно ее портило - большой нос" ( Петрушевская Л.С. Настоящие сказки. - М., 1997. - С. 53.). Индивидуализированность возникает здесь благодаря удачной портретной детали - длинному носу. Собственно художественные средства выражают мысль о неповторимости и ценности индивидуальности. Эта идея раскрывается затем через сюжет: именно смешной облик героини привлекает к ней бедного молодого человека, который в конце концов и женится на своей милой.

В сказках юмор Петрушевской проявляется наиболее полно и щедро. Юмористический эффект создают детали, портреты и речь героев. Смешны речевые штампы современных детей в разговорах интеллигентных бабушек-девочек, намеренно употребляющих жаргонизмы из предосторожности, чтобы их не разоблачили взрослые ("Две сестры"). Сострадание к человеку, в каких бы ситуациях он ни оказывался, внимание к "вечным" и болевым проблемам нашего времени, тонкий языковой слух, умение снять напряжение с помощью смеха, богатство фантазии - все это грани того литературного чуда, имя которому Людмила Петрушевская.

Заключение

Примечательно, что перечень драматургов “новой волны” открывается именно женским именем. Кому как не женщине было под силу пристальней вглядеться в семейно-бытовой уклад современного человека, болезненно остро ощутить все неблагополучие этого уклада.

Завтраки, сборы на работу, обеды, телевизор по вечерам, семейные ссоры - вот, пожалуй и основные события, происходящие в пьесах и рассказах Петрушевской. “Подсматривание в замочную скважину”, “магнитофонная драматургия” - так определили особенности творчества Петрушевской критики. Вроде бы показанная драматургом “изнанка жизни” всем давно знакома, но эти житейски узнаваемые ситуации и персонажи почему-то вызывают острую жалость. Может быть, потому, что и сами они о себе, и автор о них рассказывают доверчиво и простодушно, не вынося никаких окончательных оценок и никого не призывая к ответу. “Ее талант поразительно человечен, - так отозвался о творчестве Петрушевской режиссер О. Ефремов. - Она видит и пишет современного человека на самой глубине. В ней живет ощущение истории, и в ее пьесах есть дух катарсиса, о котором часто забывают наши драматурги и театральные деятели”.

Петрушевская художественно исследовала в своих произведениях важный в российской действительности процесс - деформацию личности под воздействием унизительных для человеческого достоинства бытовых условий существования. Пресловутый быт выжимает из героев Петрушевской все жизненные силы, и в их душе уже не остается места для праздника, светлой надежды, веры в любовь. “Многие художники вообще полагают, что им тут не место, - отмечает критик Н.Агишева, - и брезгливо устремляются от плачущих детей и ругающихся алкоголиков на просторы большой жизни. Петрушевская остается там, где людям плохо и стыдно. Поэтому пишет Петрушевская про каждого из нас”.

Размещено на Allbest.ru