Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Введение

На рубеже веков XIX-XX вв. в трудах многих писателей прослеживается мысль не только о человеке бунтующем, но и способном переделывать эпоху, создавать историю. Новая литературная эпоха получила наименование «Серебряный век».

Серебряный век - уникальное явление в литературе искусстве. На рубеже веков появляется большое количество талантливых художников слова Переосмыслив опыт предыдущих десятилетий, они формируют новый тип эстетического мировоззрения. Период начала ХХ века был богат на исторические события. Это не могло не повлиять на умы людей того времени. В душах и умах рождается бунт, требование перемен. Человек, ищущий правды, становится центром большого числа произведений. Тема человека является основной и в ранних произведениях Леонида Николаевича Андреева.

Леонид Николаевич Андреев - яркая личность и один из самых мистических писателей культурной эпохи Серебряного века.

В настоящее время Андреев хорошо изучен. Но по-прежнему спорным в осмыслении творчества Леонида Николаевича остается вопрос, к какому литературному направлению его стоит отнести. В произведениях Андреева можно увидеть черты реализма, неореализма, экспрессионизма, сюрреализма, импрессионизма, экзистенциализма, символизма.

К сегодняшнему времени типология андреевских героев вызывает полемику в кругах отечественных литературоведов.

Как видит человеческую жизнь Андреев? Вопрос, который часто возникает после прочтения его ранних повестей и рассказов.

Андреев рисует своих героев бунтарями, следовательно, мотив бунта становится одним из основных в его произведениях. Бунт у Андреева направлен и против веры, и против смерти, и против общества, и против самой жизни.

Типология андреевских героев, анализ воплощения мотива бунта и его целей связана с рассказами и повестями 1890-900-х годов.

Объектом исследования являются следующие произведения Л.Н. Андреева: «Баргамот и Гараська» (1898) «Петька на даче» (1899), «Ангелочек» (1899),«У окна» (1899), «Рассказ о Сергее Петровиче» (1900), «В темную даль» (1900),«Молчание» (1900),«Ложь» (1901), «В подвале» (1901),«Гостинец» (1901),«Жили-были» (1901), «Стена» (1901),«Бездна» (1902), «Город» (1902), «Мысль» (1902), «В тумане» (1902),«Предстояла кража» (1902),«Жизнь Василия Фивейского» (1903),«Весенние обещания» (1903), «Марсельеза» (1903),«Вор» (1904), «Призраки» (1904),«Губернатор» (1905), «Христиане» (1906), «Елеазар» (1906), «Иуда Искариот» (1907), «Тьма» (1907),«Рассказ о семи повешенных» (1908), «Иван Иванович» (1908).

Предмет исследования - типология героев и воплощение мотива бунта в произведениях Андреева.

Целью настоящего исследования является целостная характеристика андреевских героев-бунтарей и воплощение мотива бунтарства в произведениях 1890-900-х гг.

Для достижения цели в рамках этой работы решаются следующие задачи:

1) анализируя произведения, в которых наиболее остро ставится вопрос о сущности и предназначении человека, выделить типы созданных писателем характеров, их соотнесенность с конкретно-исторической действительностью рубежа веков и определить их место в решаемых автором проблемах бытия;

2) уточнить устоявшиеся представления о характере ряда андреевских героев и об отношении к ним автора;

3) показать идейную многоплановость сочинений писателя и соответственно его многосторонний подход к изображению героев своих произведений;

4) раскрыть различное воплощение мотива бунта в андреевском творчестве.

Актуальность данной работы обусловлена интересом современного литературоведения к проблеме личности в литературе рубежа ХIХ -ХХ веков, непроясненностью типологии героев в творчестве Л.Н. Андреева, недостаточной изученностью различных факторов, влияющих на формирование личности андреевских персонажей.

Научная новизна исследования определяется тем, что автором впервые была предпринята попытка определить особенности типологии образов, основанной на эволюции характеров героев под воздействием внутренних противоречий и влияния общества. Впервые была дана классификация героя- бунтаря в зависимости от причины и целей бунта.

Теоретико-методологическая база исследования. При анализе прозы Леонида Андреева мы опирались на методологический подход Михаила Михайловича Бахтина, согласно которому поэтика писателя рассматривается во взаимосвязи с художественным мышлением эпохи. Труд М.М. Бахтина «Эстетика словесного творчества» и книги Лидии Яковлевны Гинзбург «О литературном герое» и «О психологической прозе» послужили методологической основой исследования характеров андреевских героев. Теоретическую основу составили работы Лидии Алексеевны Колобаевой, Владимира Алексеевича Мескина и Екатерины Александровны Михеичевой, посвященные проблеме личности в прозе серебряного века и творчестве Л. Андреева.

Методы исследования: для решения выдвинутых задач в работе применены герменевтический и сравнительно-типологический методы исследования.

История вопроса. В русской реалистической литературе складываются типы литературных героев, которые имеют общие характерологические признаки, их поведение обусловлено схожими обстоятельствами, а раскрытие образа в тексте строится на традиционных сюжетных коллизиях и мотивах.

Самыми яркими явились «лишний человек», «маленький человек», «простой человек».

В советском литературоведени первым об Андрееве заговорил Леонид Николаевич Афонин. Его книга «Леонид Андррев» положила начало отечественному андрееведению. В книге по-новому рассматривается творчество Андреева, негативные критические оценки андреевских произведений уходят в прошлое.

В литературном наследстве в 1972 году издается книга «Горький и Леонид Андреев. Неизданная переписка». Эта книга явилась мощным толчком и помощником к дальнейшему изучению Андреева. Полемика Горького и Андреева, изложенная в книге, существенно помогает изучить Леонида Андреева, не только как прекрасного художника, но и как оригинальную личность.

В 70-е годы прошлого века издаются пособия для высших школ, в которых появляются разделы об Андрееве под авторством А. Соколова, Л. Смирновой, Ф. Кулешова. Данные авторы особое внимание уделяют текстам Леонида Николаевича, их анализ произведений более глубокий, по сравнению с 60-ми годами, подчеркивается философское начало в творчестве.

А. Соколов говорит об Андрееве, как о писателе своего времени. Ф. Кулешов указывает на особое место Андреева в литературном процессе рубежа веков. Но любой автор, анализируя творчество Андреева, говорит о роли человека в художественном мире андреевских произведений.

Важной книгой в андрееведении является книга Валерия Ивановича Беззубова «Леонид Андреев и традиции русского реализма». В этой книги андреевские произведения сравниваются с произведения Л. Толстого, А. Чехова, Ф. Достоевского, А. Блока и Максима Горького. Беззубов категорично относит Андреева к реалистам, что при дальнейшем изучении его творчества будет подвергаться сомнению.

В 70-80-е годы интерес к изучению творчества Леонида Андреева продолжает расти. Важнейшими андрееведами становятся: Людмила Александровна Иезуитова, Всеволод Александрович Келдыш, Юлия Викторовна Бабичева. Данные исследователи впервые говорят об андреевском стиле и методе, как о синтезе нескольких направлений в искусстве, в частности модернизма и реализма.

В 1976 издается монография Л.А Иезуитовой «Творчество Леонида Андреева (1892-1906). Книга - существенный вклад в андрееведение.

Посла распада Советского союза интерес к изучению Андреева не угас. Современное литературоведение в лице Лидии Андреевны Колобаевой и Валентины Викторовны Заманской анализирует в своих работах экзистенциальные традиции в творчестве Леонида Николаевича. Михеичива Екатерина Александровна исследует психологию андреевких произведений. Андреевское новаторство отмечает И.И. Московина. Некоторые исследователи считают Андреева родоначальником русского экспрессионизма. К таким литературоведам относится Ирина Юрьевна Вилявина. В 2010 году была защищена кандидатскую диссертацию по Андрееву. И.А. Петровой, в которой сопоставляется творчество Андреева и творчество Франца Кафки, исследуются черты сюрреализма.

На Западе Андреева исследовали в духе оценок 30-50-х годов. Зарубежные литературоведы, например К. Холл, отмечают поэтизацию смерти в андреевских произведениях. Прежде всего Андреева величают художником ужаса и отчаяния.

Труд Ричарда Дэвиса «История русской литературы: XX век: Серебряный век» - крупное западное исследование творчества Леонида Андреева. Благодаря Дэвису в Великобритании, в городе Лидс, был подготовлен и опубликован архив Леонида Николаевича. К выходу готовится Полное собрание сочинение Андреева в 23 томах. В 2007 году был опубликован первый том, под руководством М.В. Козьменко. К настоящему времени опубликованы 5-й, 6-й и 13 тома.

1. Типы героев в творчестве Л.Н. Андреева

В данной главе мы рассмотрим типологию героев Андреева, опираясь на исследования В.А. Мескина, изложенные в его диссертации «Типы характеров и средства их создания в прозе Л. Андреева».

В рассказах Леонида Андреева широко представлены герои, которые при любых жизненных обстоятельствах сумели сохранить в себе человечность или способность к ней. Живое проявляется в героях по-разному: в уверенности в том, что есть, должна быть «другая жизнь», и желании скрыться от той, которая суждена («Петька на даче», «Иностранец»), в желании соприкоснуться с чем-то истинно чистым («Ангелочек», «В подвале»), в виде угрызений совести («Гостинец», «В подвале», «Нет прощения», «Первый гонорар»,

«Губернатор»); человеческое в героях проявляется в их сострадании к слабому («Баргамот и Гараська», «На реке», «Предстояла кража»), в желании уйти от вынужденного морального падения («Христиане», «В тумане», «Воля»). Вся эти разнообразные герои определяются исследователем как «человек в человеке».

1.1. Тип героя «человек в человеке» в прозе Леонида Андреева

Андреев воссоздает внутренний мир героя, эмоциональное состояние в условиях социального «падения» либо в отдельной критической ситуации. Автора интересует человек, по его же словам, «в его духовной сущности», в ней он «ищет истинность...жизни». Андреев исследует способность человеческой души отзываться на страдания. То идеальное, что несет искреннее слово сочувствия, ценится андреевскими героями выше материальных благ. Вместе с тем, идейно писатель выступил как продолжатель традиций русской классической литературы, с ее живым участием к притесняемому демократическому большинству.

В 1898 году в пасхальном номере газеты «Курьер» Андреев печатает рассказ «Баргамот и Гараська». С этого сочинения началась литературная карьера будущего знаменитого писателя.

На этот рассказ обратил внимание Максим Горький, к тому времени уже известный писатель в кругах молодежи. Он печатался в больших журналах, были изданы первые томики его рассказов. Имя Горького было у всех на слуху. Максим Горький завязал с Леонидом Андреевым переписку и заметил у него серьезный талант. Первый опубликованный рассказ Леонида Николаевича Горький встретил с воодушевлением. У Горького с Андреевым завязывается переписка. В 1915 году Андреев дарит Макиму Алексеевичу собрание сочинений с подписью о том, что это история и их отношений тоже.

В рассказе «Баргамот и Гараська» Андреев показывает, что любой человек, даже несмотря на свою убогость и забитость, способен к чему-то более светлому и доброму. Каждая душа ,по Андрееву, способна воскреснуть. Оба героя, изображенные писателем в этом произведении, явное тому доказательство. Композиция всего рассказа несет идею пробуждения. Основными элементами пробуждения мы считаем весну и светлое Христово Воскресение. Весенняя улица пестрит «пушкарями», по случаю праздника «чистыми, благообразными, в пиджаках и жилетах поверх красных и синих шерстяных рубах...».

В образе Баргамота изображен типичный блюстилель общественного порядка, который берет по «чину» у «обязательных лавочников». В душе у Баргамота нет ничего живого, но Андреев показывает, что и такой человек способен на сострадание, что у него есть другая сторона его души. Леонид

Николаевич рисует в произведении яркое преображение такой казалось бы пустой души.

«Я.... по благородному... похристосоваться... яичко, а ты...» (I, 49) эту фразу можно считать кульминацией всего рассказа, в ней раскрывается весь идейный смысл, задуманный Андреевым.

У Андреева городовой «становится человеком». «Нескладным нутром... ощутил не то жалость, не то совесть... что-то назойливо сверлило и мучило». Баргамот почувствовал чужую душевную боль. Показывая «чувство», автор переходит от объективного освещения последовательно развивающихся событий к описанию переживаний персонажа от первого лица:

«Похристосоваться хотел... Тоже душа живая, … А я тово... в участок».Андреевский персонаж, не обладающий «великим умом», с огромным «напряжением» когда-то усвоивший «инструкцию городовых», сохранил в себе способность увидеть в «шивороте» «брата родного, кровно своим же братом обиженного». И далее действует не так, как предписывала инструкция.

Андреев тонко намечает пробуждение человека в этом человеке. Баргамот - городовой, «обладающий непомерной силищей», душа которого «погружена в богатырский сон» и который смотрит на «пушкарей» профессионально- статистически: «...сколько путешествий придется ему завтра совершить в участок». И он же человек, которому «не нравилось место, на котором он ежедневно спокойно стоял в течение десятка часов», терзаемый «смутными ощущениями». Баргамот-человек вспоминает «младшего Ванюшку» и «родительская нежность поднимается со дна его души». Конечно, пригреть, пожалеть упавшего на дно жизни Гараську мог Баргамот в своей «второй», человеческой сущности.

Идею пробуждения в рассказе несет и образ босяка. Гараська - предел падения человеческого достоинства, его можно было бить лишь на основании «косвенных улик». Но и он не похоронил в себе желание духовного очищения. Характерно, что ни приглашение Баргамота разговляться, ни жирные щи не произвели на него такого эмоционального воздействия - до слез, как то, что хозяйка назвала его по имени-отчеству. Сквозь «жалобный и грубый вой» Гараська причитает: «По отчеству... Как родился, никто по отчеству... не называл...».

В рассказе «Петька на даче» автор ярко описал неискоренимость тяги людей к «другой жизни». «Состарившийся старик», который знал лишь работу, избиения, недоедание, всем сердцем пытался попасть в неизвестное «куда-нибудь», «место, о котором он не мог ничего сказать». По иронии судьбы очутившись в господской загородной усадьбе «вступил в полное согласие с природой», Петька внутри и снаружи изменяется, но затем, рок в виде загадочного владельца цирюльни вытаскивает нашего героя из «другой» действительности.

Автор усиленно подчеркивает безграничность нового мира. Здесь «можно видеть так далеко, что лес кажется травкой...». Перед героем «раскинулась равнина, темно-зеленая от постоянной сырости...». Подробно описывается, куда «ходил» Петька, куда «бегал», как «плавал», как «взбирался».

«Экспрессивная»сцена прощания Петьки с дачей, когда ему сообщили, что «надо ехать», вписывается в реалистическое письмо рассказа в целом. Мальчик «закричал... Худая ручонка его сжималась в кулак и била по руке матери, по земле, по чем попало, чувствуя боль от острых камешков и песчинок, но как будто стараясь усилить ее» (I, 147). Страшной реальностью становится мастерская, а удочка «превращается в призрак». Таким образом, писатель изображает протест человеческого против бесчеловечности. Детские андреевские рассказы написаны отнюдь не для детей.

Рассказ «Ангелочек» - яркий пример тяги андреевских персонажей к «другой» жизни. Подросток Сашка бессознательно, несмотря на свою забитость и неприкаянность, мечтает о чем-то светлом. В данном рассказе фигурка ангелочка становится символом другой жизни. Но, по Андрееву, счастью Сашки не суждено долго прожить. Автор забирает у Сашки мечту о лучшей жизни. Андреевское мировосприятие здесь изображено наглядно: в этом мире человеку нет счастья. Но ангелочек пусть не надолго, но преображает Сашку. И из забитого волчонка Сашка сам, как будто превращается в доброго ангела. И впервые за долгое время Сашка засыпает счастливым. Ангелочек тем временем тает то ли от огня, то ли от действия рока. На стене вырезались уродливые и неподвижные тени…».

В «Подвале» - еще одно андреевское произведение, в котором мы видим тип героя «человек в человеке». Основным символом рассказа является неродившийся ребенок.

В ночлежке нет покойного смирения. Как и в предыдущих рассказах, автор говорит о мечте человека выйти из уготованного ему судьбой мрачного пространства. Так же символично описание стен и «низкого потолка, тяжелой каменной громадой» придавившего людей. Неожиданное появление в этом затхлом мирке ребенка - символа другой жизни изменяет каждого из ночлежников. «Приплясывая» ходит уличная девушка Дуняша; заботится, чтобы не было сквозняка, вор Абрам Петрович, стала ласковой суровая Матрена. Сильное чувство человеческой любви, охватившее каждого, выражает умирающий Хижняков: «ему чудилось, что он жалеет всех людей и всю человеческую жизнь, и в этом чувстве была таинственная и глубокая радость».

В отличие от предшественников-классиков, которым близка боль за всех обиженных, Андреев занимает более жесткую позицию. Он скупо отмеряет оскорбленным персонажам чуточку спокойствия: их удовольствие мимолетно, а вера иллюзорна.

Андреевские поиски «человека в человеке» продолжаются и в рассказах: «Гостинец», «В тумане», «Губернатор», «Предстояла кража».

Особо примечателен рассказ «Губернатор», в котором автор не сочувствует убийце, - он показывает трагедию раздвоения личности, действующей как бездушный государственный механизм подавления, но способной чувствовать как человек.

Объединяет данные рассказы авторская мысль, что человек, как существо разумное, должен и может всегда оставаться человеком.

1.2 Герой-бунтарь Леонида Андреева

Мотив боренья, несогласия, мятежа, бунта - один из основных в ранней прозе Леонида Николаевича.

Характеры неспокойные бунтующие занимают особое место в творчестве Андреева, почти все положительные герои писателя предрасположены к бунту.

В зависимости от цели бунта в произведениях Андреева, их можно классифицировать следующим образом: бунт против веры («Жизнь Василия Фивейского», «Христиане», «Елеазар», «Иуда Искариот и другие»); бунт против общества («Город», «Книга», «Мысль», «Призраки», «Мои записки»); бунт против судьбы («рока») («Рассказ о Сергее Петровиче», «Вор», «Молчание») и др. Во второй главе данной работы мы подробнее рассмотрим каждый вид бунтарства. В данном параграфе мы рассматриваем общий тип героя-бунтаря в прозе Леонида Андреева.

Анализ рассказа «Город» свидетельствует об андреевском экспрессионизме, об экзистенциальном мироощущении главного героя.

В «Городе» рассказывается о небольшом служащем, убитым и домашней обстановкой, и в целом жизнью, протекающей в тесных тисках города. Среди множества людей он страдает от бессмысленности бытия, на которое направлен его протест, беспомощный и убогий. Здесь Леонид Николаевич развивает вопрос «маленького» человека. История наполнена вниманием к личности. Автор, как в «Шинели» Н.В. Гоголя, описывает сцену сохранения изнывающим человеком своей чести.

Трагедию писатель видит в том, что индивидуальности не составляют общества.

Самым ярким произведением Леонида Николаевича, в котором раскрыт спор личности с богом является повесть «Жизнь Василия Фивейского». Герой, отец Василий, отказываясь от божественного предопределения, вытекающей из веры в бога…», «приходит к мысли о торжестве во вселенной вненравственного хаоса». Основная цель писателя - следить за переменами в сознании отца Василия. Андреев подхватывает «вызов, брошенный о. Василием богу и жизни», поддерживает его дважды повторенный бунт, но вместе с тем гибелью героя, «двойственной концовкой» (сочувствие герою и его «физическое» поражение) утверждает, что «рок» все еще сильнее человека.

«Путь осмысления героем своего «я» в творчестве Андреева неизбежно связан с его бунтом против бога как главной духовной крепости, держащей человека в страшной зависимости, которая лишает его подлинной самостоятельности и свободы в понимании мира и себя самого, а значит, лишает сознания действительной, реальной ответственности».

Отвергая бога, андреевский герой подвергает испытанию все человеческие ресурсы - разум, волю, верность, красоту, способность к состраданию.

Андреев не конструирует «свою» реальность. Изображение действительности обусловлено общим авторским замыслом: это мир, увиденный глазами повествователя - лица, близкого в выражении симпатий и антипатий к автору, по мировосприятию - к главному герою. Повествователь знает много, но не все, поэтому он, как и герой, в поиске истин и не скрывает «свои симпатии и сомнения».

Василий отзывчив и добр, ему только хочется, чтобы все у него было «как у людей». Загруженный земными заботами, службу в церкви он отправляет «не благолепно», в перерывах работы в поле «вместе с крестьянами, сам похожий на крестьянина в своих грубых смазанных сапогах и посконной рубахе» (I, 494). У него загорелые руки «с грязными от земли» ногтями, как и другие крестьяне, он не топит печь в сентябре, «жалея дрова».

Автор наделяет героя аналитическим мышлением: священник постоянно соотносит величину греха прихожан и ниспосланного им страдания, тогда как религия требует безропотности. Ропот на свою судьбу перерос в бунт против бога, когда священник осознал, что жизнь Мосягина и других крестьян представляет собой лишь «голодные лица детей, попреки, каторжный труд и тупую тяжесть под сердцем». Фивейский грозит кулаком самому богу: «И ты терпишь это! Терпишь! ...». После чего он признается жене, что не может идти в церковь, говорит о желании «снять сан». От служения богу собирается уйти человек, усомнившийся в силе его благодати. А между тем бог оставался единственным, на кого о. Василий мог уповать.

Итак, поистине бунтарский характер отца Василия проявляется до и после того, как он «открывает» в себе человекобога, всегда в связи с осознанием страданий других, чужих ему людей. В этом заключается гуманистический пафос произведения. Путь отца Василия - не к атеизму, он богоборец, что важно, потому что богоборчество требует большего мужества. Обращение священника к богу в финальном бунте лишено риторики: «так зачем же всю жизнь мою ты держал меня в плену, в рабстве, в оковах? ...Ну, явись же - я жду!».

За внешней пассивностью людей показана высокая активность духа, их поиск «другой жизни».

В тот год, когда Андреев закончил работу над «Жизнью Василия Фивейского», он создал характер другого бунтовщика. Персонаж произведения «Весенние обещания» обладает тем же именем - Василий.

Василий Меркулов - кузнец, один из многих представителей большинства, «Жил он, как ...все в Стрелецкой слободе, не хорошо и не плохо…». В произведении не наблюдается острого противостояния, неординарных событий, Андреев детализирует эту действительность в её стандартном виде. Не смотря на ужасное происшествие с дочкой Василия, он обычен в жизнедеятельности поселения. Тем не менее автор употребляет слова о том, что жители на берегу реки за «существование боролись равнодушно и вяло», которые не описывают сути повествования. «Существование» в данном случае - не равняется понятию «жизнь». Меркулова сильнее, чем других, «придушенных грязью, темнотой и бедностью», людей поразила мысль, которую автор выделяет неоднократным повторением: «другой жизни нет и никогда не будет».

Человеческое в Меркулове отказывается видеть целесообразность жизни только в изматывающей работе, пьянстве, драках, голоде, смерти близких. Он ищет высший смысл, с «угрюмым вопросом» часто смотрит в небо и от него мучительно ждет ответа.

Но с точки зрения автора-комментатора Андреев с состраданием и грустной иронией смотрит на то, что питает надежды Меркулов. Он понимает, что «богатыри» не достигают цели. В написанной более светлыми красками второй части рассказа, где собственно и говорится о «весенних обещаниях», «трепетном и покорном... ожидании» чуда, есть символичная картина- миниатюра, воспроизводящая и осмысливающая ситуацию всего рассказа.

1.3 Тип героя-революционера в творчестве Л. Андреева

Произведения с революционной тематикой в творчестве Андреева выделяются своим жизнеутверждающим пафосом. На фоне мрачного, с трагическим финалом изображения жизни, как залог грядущих изменений, писатель показывает ростки нового в человеке («В темную даль», «Иван Иванович», «Из рассказа, который никогда не будет окончен», «Марсельеза»). Андреевские революционеры - люди, сознательно вырывающиеся из рутины обыденности; своими лучшими человеческими качествами характера они выше всех тех, кто не с ними. Сочинения Андреева с революционной тематикой теснее связаны с современной ему жизнью, автор дает в них более тонкие образцы реалистического письма. Элементы романтизма здесь высвечивают героические начала создаваемой художником незаурядной личности.

Любимым андреевским рассказом Горького становится «В темную даль». В одном из писем Андрееву он указывает на то, что при тьме можно увидеть и свет, нужно только всмотреться в нее повнимательнее. Рассказ отвечал желаниям Горького создавать «неспокойные» книги.

Критика не разделила восторженных отзывов Горького, обвинив андреевского героя в неопределенности.

В рассказе реальная жизнь обуславливает основной конфликт героев. Андреев рисует типичного героя, в котором совсем нет романтического начала. Автор стремится показать пропасть, которая образовалась между людьми былого и существующего уклада.

Андреев изображает типичный конфликт своего времени. Даже в названии рассказа он не использует прием романтической отвлеченности. Окружающие воспринимают действительность Николая зловещей и темной, но сам же герой гордиться своей жизнью. Автор пытается показать, что все мы по- разному смотрим на этот мир.

Пафос рассказа - утверждение идеи человеческого самоотречения ради общего дела, оптимизм - в убежденности героя. В контексте рассказа повторяющееся однообразное описание внешности сестры («худенькая, бледная, почти прозрачная»), упоминание в связи с ней об осеннем «красивом умирании», имеет однозначное метафорическое значение, как и неоднократное замечание о «мертвенной бледности» отца. Николай, отказавшийся от наследования «заводами и акциями», голодный, без карманных денег на папиросы, более связан с жизнью и будущим, чем послушная отцу сестра и сам отец.

Вопреки официальной прессе, шумевшей о «кровожадной» революции, в 1908 году Леонид Андреевич пишет рассказ, в котором определяет человеколюбие общественного бунта и протестующих. В произведении «Иван Иванович» «молодого, сияющего» работяги Василия Андреев описывает в полном единстве с буйством революции как ее символ. Автор показывает его с наличием таких черт характера, как жизнерадостность, смелость и, наиболее важное, - мягкость, благодушие. Герой уговаривает приятелей не убивать схваченного полицейского, который олицетворяет качества другой стороны борьбы: зол, труслив, мелочен и двуличен. Василия, схваченного солдатами, он сам расстреливает, охваченный «ненавистью и злобой».

«Рассказ о семи повешенных» - одно из лучших произведений Андреева, посвященных революционерам, т.е. людям, имевшим перед собой, в отличие от бунтарей, конкретно-историческую цель: свержение ненавистного режима. Рассказ при жизни автора вызвал бурю противоречивых откликов. Л. Толстой, кому это сочинение было посвящено, по сути, отказал ему в художественности.

Реакционная пресса обвиняла автора в отрешении «убить в русских читателях чистоту, красоту души и религию».

«Когда в мрачную эпоху казней Леонид Андреев создал свой рассказ, он точно на момент стряхнул с себя чары злого города, свое презрение к человеку, свою ненависть, направленную против жизни, свою вечную рефлексию. Он всем сердцем, всем нутром своим отдался чужой боли, он душой своей присутствовал при последних днях и последних минутах всех обречённых. Он оплакал каждого из них, и он преклонился перед красотой человека.

«Не автор ”Лжи”, ”Мысли”, ”Моих записок”, ”Саввы”, а художник, создавший прекрасные любящие рассказы ”Жили были”, ”Христиане” писал о семи повешенных».

В «Рассказе о семи повешенных» на хорошем художественном уровне Андреев раскрыл триумф личности, соотносящей свои действия с насущными проблемами. Наблюдатели описывают в своих записках, что мученические, ужасные переживания осужденные на казнь чувствуют, так как знают время своей казни. Действительно ли это так? Определенный день экзекуции известен ими не был, но определенно точно, до секунд, они осознавали, когда их ждет смерть, идя на подвиг. «И не смерть страшна, а знание ее», - так считал министр, персонаж, структурно поставленный в оппозицию к революционерам.

В час после полудня, во вторник, министра за его преступления от рук революционеров должна была настигнуть кара. Они сами решили сделать самоподрыв совместно с тем, кому они вынесли приговор. Андреев делает акцент на развязную раскованность, уверенность и смелость, с которой идут на смерть люди. Седьмая глава произведения с вызывающим заголовком «Смерти нет» посвящена именно этому: «...они надевали на пояса разрывные снаряды, которые через несколько часов должны были разорвать их самих... Василий шутил, паясничал, вертелся, был так неосторожен даже, что Вернер строго сказал: - Не нужно фамильярничать со смертью». При этом второй из них, Сергей, проходя на смерть, хорошо позавтракал, «напевая: - Вихри враждебные веют над нами...». Противоречивый момент: чиновник думал, что «бессмысленно пить кофе», потому что все скоро будет «взято смертью».

С чем связано, что в тюрьме часть заключенных, хоть и не сломлены были морально, не жалели о своих действиях, с таким страхом думали о казни? Ответ же на самом деле очевиден: это смерть в тюрьме, в которой она не может осознаваться как необходимость, т.е. иметь объяснения человеческими убеждениями. Такая смерть не является дорогой к бессмертию, о котором справедливо мечтают свободные герои. Это неизбежная необходимость, происходящая из позиции, а правильнее, оппозиции, которую они занимают, противопоставляя себя к этой социальной конструкции. Автор это прекрасно понимает. Об одном из осужденных он говорит следующее: «Пока он сам, своею волею, шел на опасность и смерть, пока свою смерть, хотя бы и страшную по виду, он держал в собственных руках, ему было легко и весело даже... И вдруг сразу резкая, дикая, ошеломляющая перемена... Он уже не может, выбрать свободно: жизнь или смерть, как все люди, а его непременно и неизбежно умертвят». Суть проблемы исчерпывающе объясняется последним словом. Человек потерял свободу, смысл своих поступков - теперь смерть предстает в виде ужасной неизбежности. Конфронтация свободной смерти и смерти героической - «умертвлению» значимо увеличивает идейную нагрузку произведения, с позиции философии раскрывает источник силы духа героической личности.

Прекрасный сильный рассказ «Марсельеза», идейным смыслом которого явились слова революционера. В ничтожном человеке - «в маленькой свинье», в робком, забитом существе, в котором точно жила душа зайца и бесстыдная терпеливость рабочего скота, художник увидел и показал его большое Я, его прекрасное, героическое, достойное человека я.

Вспомните этого забитого человека, по внешнему виду раба, который стал голодать с товарищами, заболел голодным тифом, бредил все время «милой Францией» и завещал товарищам: «когда умру, пойте надо мной марсельезу»

1.4 Человек «с теневой стороны» в прозе Л. Андреева 1890- 1900-х гг.

Тип человека «с теневой стороны» у Андреева впервые появляется в «Рассказе о Сергее Петровиче».

Характер, раскрытый в «Рассказе о Сергее Петровиче», не случайное явление в творчестве писателя. Свое резко отрицательное отношение к этому типу человека он выразил еще раньше в газетной статье «Детские журналы». Автор писал о мещанском «ковырянии в своей душе», при котором «люди с их горем и радостью остаются где-то в стороне».

Писатель наделяет персонаж привычками, способностями, манерами, убеждениями, показывающими, что Сергей Петрович - плоть от плоти человек окружающей его жизни, которая «текла плоская, мелкая и тусклая, как болотный ручей». Уже в том, что автор называет его по имени и отчеству, в отличие от истинно значительных героев, чувствуется иронический подтекст. У мещанина отсутствует социальное мышление, которое подсказало бы, что он - следствие этой жизни, а не причина. Желание видеть себя сильным, т.е. заявить своеволие самоубийством, не осуществилось. Андреев детально отобразил смерть труса, равно боящегося и жизни, и смерти, и самого себя, и чужого мнения.

Здоровое, жизнестойкое в рассказе связано с именем «административно высланного» студента Новикова. Повествование о нем лишено иронии, ощущаемой в рассказе о главном персонаже. На этой сильной личности Андреев также проверяет действие теории «сверхчеловека». Новиков глубоко понял и это учение, и то, на кого оно рассчитано; не случайно он «сожалеет», что ознакомил с ним Сергея Петровича. Этот человек смеется над самим Ницше, «который так любил сильных, а делается проповедником для нищих духом и слабых».

В произведениях о человеке с «теневой стороны» подход к изображению человечества однозначен. Большинство этих сочинений Андреев написал после 1907 г. Их ряд открывает ранний рассказ «Бездна».

«Бездна» -один из самых жутких рассказов в русской литературе. Это психологически убедительное, художественно выразительное исследование падения человеческого в человеке. Страшно: чистую девушку распяли «недочеловеки». Но еще страшнее, когда после непродолжительной внутренней борьбы по-звериному ведет себя интеллектуал, любитель романтической поэзии, трепетно влюбленный юноша. Еще чуть-чуть до «того» он и не подозревал, что зверь-бездна таится в нем самом. «И черная бездна поглотила его»- такова финальная фраза рассказа. Одни критики хвалили Андреева за смелый рисунок, другие призывали читателей бойкотировать автора. На встречах с читателями Андреев настойчиво утверждал, что от такого падения не застрахован никто.

Андреева не удовлетворяла правда о человеке, открывшаяся ему в истине конкретной, т.е. в существенных моментах конкретно-исторического бытия людей. Его творчество - мучительный поиск истины абсолютной, окончательных ответов на главный вопрос, что есть человек. Здесь отметим концовку рассказа «Ложь»: «О, какое безумие быть человеком и искать правды! Какая боль! Спасите меня! Спасите!». Андреев-пессимист сомневается в том, что все-таки можно отыскать в этом мире истину. Ложь по Андрееву выше человека, он не может противостоять ей.

Персонажи рассказа - «он» и «она» (суть «я» самого писателя) испуганны неистребимостью и властью лжи над человеком. Показана активная, враждебной людям сила, отнимающая покой, мужество, взаимопонимание. Андреев «материализует» абстрактное понятие в конкретно-чувственный образ.

Внутреннее «я» представленных в конфликте персонажей страдает совершенно одинаково, они оба хотят знать правду любой ценой: «Ты хочешь правды, - а разве сама я знаю ее? И разве я не хочу знать ее?». Пред лицом лжи, оказывающейся чем-то внеземным, верховным, люди тщетно молят о защите. Следует вывод, что «она бессмертна», человек - бессилен. Таков трагический и безысходный финал произведения.

2. Выражение бунта героев в творчестве Леонида Андреева

2.1 Бунт против веры в творчестве Леонида Андреева

Прежде чем начать разговор о воплощении мотива бунта против веры в произведениях Андреева, необходимо остановиться на самом отношении писателя к вере. Горький писал о том, как Андреев «странно и мучительно - резко для себя раскалывался надвое». Он одновременно «мог петь миру - “Осанна!” и провозглашать миру - “Анафема!” и в обоих случаях он чувствовал себя одинаково искренно…».

В дневниковых записях Андреева также прослеживается двойственность его натуры. В сентябре 1891 г. Леонид Николаевич, испытывая неприятный дискомфорт (его товарищи распределились по кружкам в годы студенческой жизни), делает запись: «Все они чему-то верят, к чему-то стремятся, цель какую- то видят - один я без веры, без стремления, без цели <…> Без догмата!». Но уже 10 апреля 1892 у Андреева возникают иные мысли: «Жить без любви, без Бога ?? // Нет, лучше уж не жить…».

Говоря о вере и неверии Андреева, сразу всплывает имя Льва Толстого. Секретарь Андреева В.В. Брусянин указывает, что «веры толстовской» Андреев в положительной ее части «совершенствования личной жизни ради одной цели ? Бог» - «не воспринял, отбросил, как нечто чуждое»; отрицательную часть ? антицерковную освоил как свою собственную, будучи человеком нерелигиозным.

«Андреев был человеком, который всегда находился в пути и всегда в поисках веры».

В письме Горькому от 4 января 1902 года Андреев признается: «Мне еще очень многое хочется сказать - о жизни и о Боге, которого я ищу». Горький отвечает Андрееву: «Бога - нет, Леонидушка. Есть - мечта о нем, есть вечное, не удовлетворимое стремление так или иначе объяснить себе себя и жизнь. Бог - удобное объяснение всего происходящего вокруг и - только. Толстой якобы верующий в бога - в сущности проповедует необходимость некоей пантеистической гипотезы. <…>мы для себя создадим бога великого, прекрасного, радостного, все и всех любящего покровителя жизни!..».

С этого момента из «богоискателя» на словах и деле Андреев превращается в атеиста на словах, но остается богоборцем-богоискателем в своем творчестве.

«В рассказе “Христиане” Андреевым раскрывается сущность псевдоподобия веры».

Андреев в начале своей карьеры работал репортером. Рассказ «Христиане» по своей композиции напоминает репортаж. День начитается, в рассказе изображается начало судебного заседания. Затем изображаются: публика, председатель суда, обвиняемый, члены суда, свидетели. Затем сюжет неожиданно разворачивается: свидетельница отказывается присягнуть. Вскоре препятствие преодолено, и заседание продолжается.

В «Христанах» Андреев использует любимый прием лейтмотива, изображает несколько планов места действия, пронизывая видимой иронией. Действие рассказа строится на изображении бытового изобилия, но в тоже время, в котором разыгрываются людские трагедии.

Отлучение от церкви Льва Николаевича Толстого и обсуждение проблемы веры и неверия Толстого на страницах журналов «Новый путь» и «Вопросы жизни» могли послужить прототипом для написания «Христиан».

В состав пародийных образов рассказа вошли официальные должностные лица судебного разбирательства: председатель суда; священник, приводящий к присяге; пристав, наблюдающий за порядком на судебном заседании; члены суда, имеющие касательство к интеллигенции.

Одна из главных проблем, затронутая в рассказе, прежде всего, это - кого надлежит и кого возможно назвать «христианином» и возможно ли заставить человека - силой - исповедовать какой-то определенный (в данном случае православный) символ веры. Андреев предлагает своему читателю диалогический способ искания истины, соотнося его с опытом жизни и веры простых людей.

Итак, кто же такой христианин? Заявление Карауловой об отказе принять присягу в связи с родом ее нехристианской деятельности вызывает недоумение.

«Ну так что же, что проститутка?» - спрашивает председатель. Он уговаривает ее не смешивать своих повседневных занятий с понятием веры. Православный может, по его уверению, «быть разбойником или грабителем и в то же время считаться христианином».

Караулову, не считающую себя христианкой, один из членов суда предлагает освидетельствовать на предмет ее умственных способностей: все так просто, а она - по идиотизму, не иначе, все усложняет, выдумывает…

Товарищ прокурора предложил собственную версию христианского статуса Карауловой - ее окрестили, следовательно, она христианка: «Таинство крещения, как известно, составляет сущность христианского учения...».

Караулова не умела переживать трепета «таинств», не следовала пути христианского богообщения, оттого и христианкой признать себя отказывалась. Сцены с присяжными заседателями из купцов демонстрировали первобытный уровень веры в человеке “толпы”, имеющей практический разум, но не имеющий развитого сознания.

В рассказе «Христиане» наглядно изображен «хаос» в умах российских христиан. Андреев бунтует против веры, отрицая так называемых христиан, но все же писатель кричит «Караул!» миру, в котором пропала вера.

В рассказе «Елеазар» Андреев по-своему интерпретирует вопросы веры и смерти евангельского сюжета о воскрешении Лазаря. В традиционном прочтении в центре внимания была обычно радость людей по поводу воскресшего из мертвых. Что и понятно: верующий укреплялся в своей надежде, что смерти нет, что её можно преодолеть. Вне внимания оставался другой вопрос: а каково было Елеазару, посмотревшему в лицо смерти, продолжать жить: ведь он теперь, скажем так, в леденящих душу подробностях представлял себе перспективу предстоящей ему Вечности.

С этого, можно сказать, и начинается рассказ: «До смерти своей Елеазар был постоянно весел и беззаботен, любил смех и безобидную шутку. За эту приятную и ровную веселость, лишенную злобы и мрака, так и возлюбил его Учитель. Теперь же он был серьезен и молчалив; сам не шутил и на чужую шутку не отвечал смехом; и те слова, которые он изредка произносил, были самые простые, обыкновенные и необходимые слова, столь же лишенные содержанияи глубины, как те звуки, которыми животное выражает боль и удовольствие, жажду и голод. Такие слова всю жизнь может говорить человек, и никто никогда не узнает, чем болела и радовалась его глубокая душа».

Всем известно, что никого не минует смертный час, но до какого-то времени эта истина - чистая абстракция, у человека, естественно, нет своего опыта умирания, ведь до поры до времени обычно умирает кто-то другой, и тайну смерти, то, что скрывается и открывается за ней, уносит с собой. И в большинстве своем люди живут по принципу: сегодня или завтра умирать более чем нежелательно, страшно, а когда-нибудь в будущем, потом - ничего... Иными словами, человек, зная о своем финале жизни, делает все, чтобы помнить и вспоминать о смерти как можно реже, не заглядывать, как говорится, в ее лицо.

Основное содержание рассказа связано с передачей психонастроений пессимизма и стоицизма. Метафизическая тревога, как всегда, лишена потусторонней мистики. Писатель убежденно стоит на той точке зрения, что «царство человека должно быть на земле».

Для Человека Андреева жизнь и смерть - категории вполне и исключительно земные: лишь на земле может человек вочеловечиться, отчасти или вполне, и нет для него другого способа воплотиться. Елеазар «оттуда», где нет земных радостей и страданий, где нет общей, «соборной» жизни -мертвец во власти «Бесконечного» и ничего более. Вопрос о Боге-бессмертии на протяжении почти всего творчества писатель решал атеистически, хотя некоторые его герои алкали Бога, но не находили его («Жизнь Василия Фивейского»), хотя другие? искали способов разрушить веру («Савва»); однако позднее, в повести «Иго войны», возникает мысль о Боге живой жизни, ставшая для героя Андреева и для самого писателя положительной.

Повесть «Иуда Искариот» жестче, в ней автор рисует «вечный облик человечества, не воспринявшего Слова божьего и убившего того, кто его принес. «За нею,- писал А.А. Блок о повести,- душа автора - живая рана».

Тема Иуды - тема предательства - звучит в повести от начала и до конца двойственно. Мотив загадочной двойственности усиленно педалируется в облике, в речах, в действиях Иуды («...Фома почувствовал, что у Иуды из Кариота - два лица...», «...раздвоенное, хищное с крючковатым носом лицо...».

Скользкий, неверный, безобразный, лживый - Иуда все-таки, по замыслу автора, должен вызвать сочувствие читателя. И не тем только, что в нем, как и во всяком человеке, пусть и дурном, есть свои ценные качества: он умен и проницателен, он самый знающий и умелый среди учеников Иисуса. Загадка Иуды оказывается много сложнее и удивительнее.

Образ Иуды строится как система парадоксов. Изменник, предающий высшую свою любовь, Иуда в изображении Андреева, как никто другой, способен к подлинной любви, деятельной, молчаливой, бескорыстной. Он один умеет угадать скрытые желания Христа и доставить ему самую большую радость. Иуда сам добывает в горах редкую лилию для Иисуса, чтобы она напомнила ему родину, приносит на руках младенцев, чтобы учитель мог порадоваться на них.

И главный парадокс: лжец, вечный притворщик, Иуда в то же время искатель истины. Он губит Христа и погибает сам ради нее - ради истины. Именно так толкуется сущность драмы Иуды, происхождение его предательского замысла. Измена Иуды - это чудовищный, но необходимый для него эксперимент, который должен проверить его подозрения об учениках Христа, предположения о бессилии человеческой любви, о ничтожестве человека вообще.

Повесть «Иуда Искариот» - отнюдь не снисхождение к предательству, тем более не оправдание его. Больше того, повесть - непримиримое неприятие неявного, неочевидного, неподсудного предательства - молчаливого попустительства ему. Самые яркие и сильные страницы повести- те, что рассказывают о событиях после распятия, когда Иуда требует от апостолов ответа:«Как же вы позволили это? Где же была ваша любовь?». Андреев как предателей судит всех тех, кто молчит и бездействует перед лицом предательства.

Жертва Иисуса, по словам Иуды, «страдание одного и позор для всех». Иуда любил Иисуса и не понимал, что Его жертва - основной аргумент для вразумления земли. Для Предателя же она «вечное проклятие» на все времена, ибо «горе тому человек, который предаст». Особенность предательства андреевского Иуды в том, что оно - от любви. Повесть «Иуда Искариот и другие написана» о трагедии любви, не понимающей любимого. И в этом смысле ее можно назвать трагедией обезбоженной эпохе, в этом и проявляется андреевский бунт против веры. Дополнительным подтверждением этой мысли служит желание Иуды, в случае неосуществимости гармонического разделения мироздании на царство неба и царство земли с царями Иисусом и Иудой, взорвать небо Иисуса, а с ним и всю вселенную.

2.2 Анархический бунт против общества в творчестве Леонида Андреева

Начиная с раннесобытийных рассказов, в творчестве Андреева выделяется как самостоятельная линия антибуржуазных, антимещанских произведений. На эту тему написаны и ранние событийные рассказы «Случай», «Мебель», «Город», «Книга», и такие философские произведения как: «Жили-были», «Мысль», «Проклятие зверя», «Мои записки», «Призраки», «Тьма».

Предмет изображения Андреева - современный земной человек в процессе внутреннего, чувственного и умственного осознания себя самого и своего места в мире.

У Андреева обыкновенный, «слабый» человек, оказавшись в орбите «мирового зла», подчиняется антигуманным законам среды, общества, самой природы, сливается с враждебным дня него миром, теряет «естественность», обретает качества, делающие его частицей, механизмом «мирового зла».

Недовольство Андреевских героев окружающим миром и порядками неизменно выливается в пассивность или анархический бунт.

В рассказе «Жили-были» - одной из вершин раннего творчества Андреева - мотивы жизни, смерти, отчуждения, счастья звучат в полную силу. В нем резко противопоставлены мироощущения двух героев-антиподов: чужого земле и людям, хищного и несчастного купца Кошеверова и счастливого, сроднившегося с жизнью дьякона Сперанского. Обоих жизнь или смерть запирает в одной больничной палате. И если для Кошеверова палата - плачевный конец, смерть, за которым пустота, то для Сперанского смерть еще раз обнажила великий смысл и великую цену жизни.

В «Жили-были» Андреев нарисовал кусочек вечной, неистребимой жизни, запечатлел ее краткое мгновение и показал, что оно может быть для одних безрадостным, бессмысленным, бесцельным, для других - бессмертным, приобщением к вечному и доброму.

Последняя жизнеутверждающая фраза рассказа: «Солнце всходило» говорит нам о том, что непобедимая жизнь продолжает свое течение несмотря на смерть.

В повести «Мысль» Андреев изображает Доктора Керженцева, сильного человека, по своим природным задаткам способного стать выдающейся личностью, героем своего времени. Керженцев умен, талантлив, незаурядно смел, мужествен, наделен трезвостью ума и правдивостью.

Керженцев ненавидит ложь. С этой ненависти он начинался как личность. Доктор Керженцев рано понял, что жизнь современного общества основана на лжи, на глубоком несовпадении «слова» и «дела», моральных норм и аморального поведения. Поняв это, Керженцев рано восстал против всяческой лжи, но восстал оригинально. Керженцев восстал против общества на манер ницшевского «сверхчеловека»: выше всего и всех он поставил себя он поставил самого себя, и стал служить самому себе, как богу. И превыше всего в самом себе Керженцев ценил и любил свою мысль. («Никого в мире не любил я, кроме себя, а в себе я любил не это гнусное тело, которое любят и пошляки,- я любил свою человеческую мысль, свою свободу. Я ничего не знал и не знаю выше своей мысли, я боготворил ее - и разве она не стоила этого? Разве, как исполин, не боролась она со всем миром и его заблуждениями? На вершину высокой горы взнесла она меня, и я видел, как глубоко внизу копошились людишки с их мелкими животными страстями, с их вечным страхом перед жизнью и смертью, с их церквами, обеднями и молебнами.

Разве я не был и велик, и свободен, и счастлив?.. Царь над самим собой, я был царем и над миром».

Керженцев отдает себе отчет в том, что, пожелав стать «сверхчеловеком», он стал «сверхничтожеством», остро ненавидящих людей («Поганые, довольные негодяи! Лжецы, лицемеры, ехидны. Ненавижу вас!» и остро им завидующим.

Керженцеву, утратившему общественный инстинкт, нет возврата к «естественной» правде жизни. Ничто - ни раскаяние, ни каторга - не могут спасти его от собственного негодяйства.

Безудержная жажда индивидуализма приводит его к преступлению. Сумасшедший Керженцев поднимает бунт против своего сокровища: «Долой с трона, жалкая, бессильная мысль!». Бунт против мысли в его болезненном мозгу перерастает в «космический бунт» против всего цивилизованного человечества: он мечтает на каторге изобрести взрывчатое вещество и довести свой бунт до конца («…я взорву на воздух вашу проклятую землю, у которой так много богов и нет единого вечного Бога.

«Мысль» - это страшная по силе обнаженности повесть-исповедь о вырождении и распаде яркой личности индивидуалистического склада, о неизбежности ее разрушения в канун катастрофы буржуазной цивилизации.