Религиозно-богословская поэзия С.С. Аверинцева

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

Глава 1. Обзор проблематики трудов С.С.Аверинцева

Глава 2. Композиция сборника стихов С.С.Аверинцева

Глава 3. Тема безмолвия в стихотворениях С.С.Аверинцева

Глава 4. Образ Иисуса Христа в поэзии С.С.Аверинцева

Глава 5. Образ грешницы-блудницы в «Стихе о жене, ятой в блудодеянии» С.С.Аверинцева

Заключение

Библиография

Введение

Актуальность. Сложность исследования религиозной поэзии состоит в том, что ее анализ происходит на грани литературоведения и богословия, который требует от исследователя одинаковой компетентности в обеих сферах науки. Наиболее полное собрание русских духовных стихов -- «Калики перехожие» П. А. Бессонова (1861 -- 63); наиболее интересное богословское истолкование -- книга «Стихи духовные» Г. П. Федотова (1991).

С.С.Аверинцев продолжает одно из главных направлений русской культуры - духовные стихи. Его поэтическое, художественное творчество - еще одна грань многообразного филологического гения Аверинцева. К числу поэтов к. 20 - н. 21вв., обращавшихся к религиозно-богословским темам в своем творчестве, относятся также О.Седакова, И.Бродский и Т.Кибиров.

Творчество С.С.Аверинцева представляет собой гармоничное сочетание глубины и широты научных знаний и точности богословской мысли. В его стихах, ориентирующихся на европейский фольклор и поэзию, предстает вся мировая культура.

Данная работа является попыткой проанализировать духовную поэзию С.С.Аверинцева с точки зрения основных образов и тематики его стихов.

Объектом исследования нашей работы является религиозно-богословская поэзия С.С.Аверинцева, а предметом - основные образы и тематика стихов поэта.

Цель исследования - выявить своеобразие духовной поэзии С.С.Аверинцева. Для достижения поставленной цели в работе решаются следующие задачи:

1) осуществить обзор проблематики трудов С.С.Аверинцева;

2) проанализировать духовные стихи поэта;

3) определить основную тему его поэзии;

4) выявить истоки данной темы;

5) сравнить основной образ в религиозно-богословских стихах С.С.Аверинцева с образами в духовной поэзии других русских писателей и поэтов

6) и установить сходства и различия в создании этого образа.

Научная новизна заключается в системном, сравнительном анализе духовных стихов С.С.Аверинцева.

аверинцев духовный поэт религиозный

Глава 1. Обзор проблематики трудов С.С.Аверинцева

Сергей Сергеевич Аверинцев (10 декабря 1937, Москва -- 21 февраля 2004, Вена) - русский ученый - филолог, культуролог, библеист и переводчик. В 1961 году окончил классическое отделение филологического факультета МГУ, где в 1967-м по теме «Плутарх и античная биография: К вопросу о месте классика жанра в истории жанра» защитил кандидатскую диссертацию. В 1981 году книга «Поэтика ранневизантийской литературы», изданная еще в 1977 году, была защищена в качестве докторской диссертации.

С.С.Аверинцев работал в таких областях науки как богословие, литературоведение, поэтика.

В богословии к сфере библейской истории, в частности, ее междузаветного периода относится работа С.С.Аверинцева «Греческая «литература» и ближневосточная «словесность»». В ней анализируются истоки взаимодействия культур ветхозаветного и эллинистического мира. Проблемы богословия Учительных книг Ветхого Завета, особенно Книги Притчей, трактуются в статье «К уяснению надписи над конхой центральной апсиды Софии Киевской». В переводе С.С.Аверинцева Книги Иова учтен поэтический и диалогический характер книги. Как переводчик С.С.Аверинцев, с целью подчеркнуть историческую дистанцию, отделяющую нас от Ветхого Завета, ориентируется на стилистику русского классицизма (от Г.Р.Державина до Вяч. Иванова). Перевод снабжен комментариями. Ряду аспектов библейской семантики посвящен очерк «EUSPLAGCNIA». Сравнительно-религиозный анализ Библии и миросозерцания античности содержится в книге «Поэтика ранневизантийской литературы». По материалам С.С.Аверинцева составлена 12-я глава «Истории древнего мира», в которой излагается история раннего христианства. Перевод С.С.Аверинцевым сирийских ветхозаветных и новозаветных апокрифов (в том числе гностических) помещен в его сборнике «От берегов Босфора до берегов Евфрата». В 1988-89гг. в журнале «В мире книг» опубликован комментарий С.С.Аверинцева к синодальному переводу Евангелия от Матфея. Серия блестящих и новаторских статей написаны С.С.Аверинцевым для четвертого и пятого томов «Философской энциклопедии» (1967 и 1970), и среди них «Новый Завет», «Теизм», «Теократия», «Христианство», «Эсхатология» и др. Работы С.С.Аверинцева в области богословия были мостом между гонимой Церковью и людьми, находившимися вне Церкви, но жаждавшими услышать слово о Боге. Именно из его книг многие впервые узнавали о свв. Романе Сладкопевце, Ефреме Сирине, Исааке Сирине, Иоанне Дамаскине и других отцах Церкви. Именно С.С.Аверинцев говорил о Боге, пусть прикровенно, но достаточно ясно, чтобы люди приходили ко Христу.

С 1980-х годов обозначился глубокий исследовательский интерес Аверинцева к русской поэзии, отразившийся в серии статей и подготовке изданий Вяч.Иванова (1978), Г.Державина (1985) и В.Жуковского (1985). Концом 1980-х датируется и начало систематических занятий творчеством О.Мандельштама. Как поэт конца 19 - начала 20 века О.Мандельштам был понятным С.С.Аверинцеву, который первый заговорил о Мандельштаме на таком языке, который по своей сложности адекватен мандельштамовской поэтике. Касательно облика поэта и характера его поэзии существует множество разногласий. С.С.Аверинцев подтверждает, что «в его мысли, в его поэзии, во всем его облике и впрямь есть нечто царапающее, задевающее за живое, принуждающее к выбору между преданностью, которая простит все, и нелюбовью, которая не примет ничего» Судьба и весть Осипа Мандельштама // http://lit-terra.by.ru/library/lit/averincev_mandelshtam.htm#com1a .

Поэзию О.Мандельштама С.С.Аверинцев называет вестью. «…если Мандельштам перестанет тревожить и озадачивать, это будет плохая примета, знаменующая окончательную победу отношения к его поэзии не как к вести, а как к вещи, утехе уже не для друзей, а для коллекционеров», - так писал С.С.Аверинцев в своей работе «Судьба и весть О.Мандельштама». В январе 1991 года С.С.Аверинцев становится первым председателем международного Мандельштамовского общества, созданного в год 100-летия со дня рождения О.Э.Мандельштама.

С.С.Аверинцев -- автор многочисленных переводов древних (с древнегреческого, латинского, древнееврейского и сирийского языков) и современных авторов (с немецкого, французского и польского языков). Особо выделим его переводы трех евангелистов, а также Каллимаха, Платона, Плутарха, Гёльдерлина, Гессе, Тракля и Бенна.

Начиная с 1980-х годов, С.С.Аверинцев писал и собственные духовные стихи, а в 2001 году вышел его сборник «Стихи духовные».

Связь с прошлым пропитывает поэтическое творчество С.Аверинцева, и его стихи в какой-то мере можно принять за отголосок 19 столетия, где не угасало традиционное для русской литературы направление духовной поэзии, уходящую своими истоками в Древнюю Русь.

В предисловии своего сборника С.Аверинцев пишет: «Заглавие «Стихи духовные» - для меня непросто манерный синоним словосочетания «религиозная поэзия» Аверинцев С.С. Стихи духовные. - К., 2003. - С.3.. Этим автор хотел сказать о своих стихах как о той духовной поэзии, «основой которой, - по слову В.И.Троицкого, - становилась способность к сосредоточенному сердечному созерцанию человеческой жизни, к размышлению о её Источнике и первопричинах» О духовном направлении в русской поэзии XIX в. и поэме Д.Благово «Инок» // http://www.allosponsor.comseminary. ugresha.org/ books/reviews/index.php?REVIEW=738.

Можно предположить, что на создание такого рода сборника духовных стихов С.С.Аверинцева вдохновило переведенное им же литературное творчество сирийцев, коптов и ромеев - народов, населявших в I тысячелетии н. э. земли от Босфора до Евфрата. Прозу и поэзию этих народов составляют апокрифы, жития и речения первых христианских монахов, молитвенные песнопения, восславляющие Церковь и веру.

В своем сборнике «Стихи духовные» С.Аверинцев обращает внимание читателя на то, что он (автор) постарался «сосредоточиться на самой духовной реальности как таковой». «Я стремился также убрать вольную игру воображения», - пишет С.Аверинцев. Это относится прежде всего к стихам на евангельские и житийные сюжеты (поэма «Благовещение», стих о святой

Варваре и др.), но, в разделе «Не ко времени да некстати» стихи С.Аверинцева отражают сокровенные чувства и глубоко личные переживания.

Для С.Аверинцева большую роль играет ритм: «Когда я рассуждал в одной своей статье о ритме, который «ведёт за собой мысль, как ритм маршировки ведёт солдата на долгом переходе», это было близко моему собственному опыту. Теряя ритм, я теряю тягу, которой движется моя мысль» Похвальное слово филологии // http://lit.1september.ru/articlef.php?ID=200700118. Ритм, который воспроизводится в сборнике «Стихи духовные», сам С.Аверинцев называет угловатым. Автор также определяет и цель такого ритма: «побудить читателя к медитативному замедлению темпа», к более вдумчивому восприятию стихов. В изобилии представлены в сборнике тонические стихи. Примером для тонического стихосложения послужила библейская поэзия. В своей статье «Два слова о том, до чего же трудно переводить библейскую поэзию» С.Аверинцев восхищается прямотой выражения древнееврейского оригинала; прямота, «при которой каждый раз выбирается поистине кратчайший путь от реальности к слову и от слова к сердцу» Аверинцев С.С. Избранные псалмы. - М.,2005. - С.115.. Достижению такого результата способствует тонический отсчет ударений. С.Аверинцев подмечает, что ритм в древнееврейском оригинале «свободный, но отчетливый и сжатый. Естественный, как дыхание, речитативный распев». Вероятно, в своем сборнике стихов автор следовал именно этому принципу: «Омтче, как в неммощи демтской, / у саммого истомка глагомла, / да бумдут словам наши тямжки, / до краемв безмомлвием испомлнясь…» («Молитва о словах»), «Иммя, в довемрии безмемрном / друзьямм даромвано от Друмга, / заломг друмжества нерамвных, / общемния меж Бомгом и пемрстью…» («Стих о имени Иисусовом»), « - Варвамра, домчь моя, Варвамра, / что в тремтье окном ты вимдишь? / - Я вимжу лицом Друмга / за сквознымми просвемтами стамвен…» («Стих о святой Варваре»).

Поэзия С.Аверинцева - это особый тип и опыт исповедального слова. Автор в предисловии говорит о своей максимальной открытости перед читателем, вспоминая черновой вариант строки Пастернака: «Вот я весь. Я вышел на подмостки». И всякий из нас, читая эти стихи, может вслед за С.С. Аверинцевым войти в глубокую евангельскую реальность и пережить опыт Встречи.

Глава 2. Композиция сборника стихов С.С.Аверинцева

Говоря о сборнике стихов С.Аверинцева, мы должны обратиться к понятию лирический цикл и его структура.

Сборник С.Аверинцева «Стихи духовные» имеет свою композицию. Основную линию (сюжет) составляют события, связанные с воплотившимся Богочеловеком, Иисусом Христом. Все начинается с момента возвещения Ангелом Божиим Деве Марии о том, что Она «зачнет во чреве и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил, что в переводе значит: с нами Бог» Ин.1:23 (поэма «Благовещение», «Благовещенская песнь»). Далее следует песнь о Рождестве Иисуса Христа. Земную жизнь Сына Божьего иллюстрирует «Стих о жене, ятой в блудодеянии», основу которого составляет событие, произошедшее во время служения Господа на земле. Следующее событие, связанное со Спасителем, а именно, Распятие Сына Божиего, взявшего на Себя грех человека и Своей жертвенной смертью сделавшего возможным его спасение, отражают «Стих о Благоразумном Разбойнике» и «Стих о Пречестной Крови Христовой», а «Стих о уверении Фомы» напоминает нам о Светлом Христовом Воскресении. Вот что составляет основу сборника и что так или иначе отражается в других стихотворениях.

Сборник С.С.Аверинцева «Стихи духовные» открывается стихотворением «Молитва о словах» и, конечно же, такой выбор не случаен. Автор словно выступает в роли монаха-писца, начинающего свое повествование с некоего вступления-молитвы, в которой он просит Господа о помощи, вразумлении, и ниспослании Святого Духа, направляющего и руководящего мыслями и чувствами. Вчитываясь в эти слова, воспринимаешь их как священные слова, достойной сравнения со словами молитв, изливавшихся из чистых сердец святых Отцов.

В этом же стихотворении поэт, говорит о том, что мы не властны над словами, не можем привести их в стройный порядок, и это есть очередное проявление немощи человеческой. Поэтому мы обращаем свою молитву к Богу Слово, к Тому, Кто единственный может привести слова наши к гармонии, к благозвучию.

К этому же вступлению относится и «Стих о имени Иисусовом», восхваляющий имя Божие «меж всеми именами». Имя Иисусово сравнивается с евангельской «жемчужиной цены многой» как образа Царства Божия. В Евангелии сказано: «Царство Божие внутрь вас есть» Лк.17:21, а также говорится: «Ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь во Мне пребывает, и Аз в нем» Ин.6:56, поэтому пребывая со Христом, призывая Его святое Имя, которого и бесы страшатся, мы обретаем Царство Божие уже здесь на земле, в своем сердце, с надеждой в полноте унаследовать его в будущем веке.

В этом стихотворении Имя Иисусово выступает еще и как «залог дружества неравных», и как «звучащее Таинство Церкви, изрекаемая святыня, для круга вселенского верных единящее средоточье», то есть Имя Иисусово является основой дружбы человека с Богом, Имя Иисусово представляет собой Таинство, в котором мы не просто общаемся с Богом, а соединяемся с Ним, и в конечном итоге Имя Иисусово соединяет и нас «верных» по всей Вселенной. Использованный оксюморон «немолчного безмолвия возглас» и «ума глагол безглагольный» отражает, с одной стороны, то, насколько трудно постичь всем своим существом, что есть Имя Иисусово, с другой стороны, Имя Божие как «возглас, оглашающий пещеры сердца» мы можем услышать лишь в глубочайшей сосредоточенности, окруженной тишиной и безмолвием, когда молитва становится сердечной, и уже не просто ум славит Бога, но ум, тесно соединенный с сердцем, возглашает славословие Господу, и возглас этот идет не из уст, находящихся в безмолвии, а из души, прославляющей Творца.

Далее следует стихотворение «Яко земля еси», которое вновь представляет нам поэта в образе смиренного монаха-писца, воспринимающего себя лишь как орудие в руках Божиих. Стихотворение начинается со слов: «Научи поминать и помнить...». Два этих слова - поминать и помнить - этимологически родственные слова, но имеют разный оттенок значения. Глагол совершенного вида - помянуть - имеет значение однократности действия (вспомнить, упомянуть в разговоре), а глагол несовершенного вида - поминать - приобретает значение однократного действия, повторяющегося много раз. Другой глагол несовершенного вида - помнить - имеет значение длительного действия, действия непрекращающегося (сохранять, удерживать в памяти, не забывать). Таким употреблением слов поэт как бы усиливает значение важности помнить то, о чем Господь сказал Адаму, а следовательно, и всем людям: «ибо прах ты и в прах возвратишься» Быт.3:19. Но поэт, обращаясь к Богу просит видеть еще и «другое», а именно то, что человек, являясь пеплом и «прахом, возметаемым ветром», тем не менее носит в себе образ и подобие Божие - «запечатлевшийся на пепле стопы Твоей отпечаток».

Центральный линия повествования о событиях земной жизни Иисуса Христа дополняется стихами о святых - покровителях.

С этой точки зрения интересен раздел «Ангелы народов». Он начинается со стихов о России, которая воспринимается С.Аверинцевым не просто как родной край, ведь он говорил, что его «мир - это Европа» Аверинцев С.С. Духовные слова. - М.,2007. - С.180., а Россия получает у Аверинцева личностные характеристики: «Ты руки мне на плечи положишь,/поглядим мы в глаза друг другу/неотрывно да неотступно, -/и ни слова друг другу не скажем».

«Стих о стихах духовных, или прение о Руси» представляет собой обращение к «Русской земли человекам» и ответ «человеков» на это обращение. Начинается обращение с разъяснения того, что есть на самом деле Иордань и «предивный камень Алатырь», воспетые каликами на Руси. Поясняя это, поэт называет русских людей «невегласами» и «недоуками», которых «крещением-то крестили, а учением не просветили», то есть, поэт упрекает людей в их неприлежании Святым Отцам, но и как бы учитывает те обстоятельства, в которых приходила православная вера на Русь и как она приспосабливалась, ведь у славянских народов на тот момент уже были сложившиеся культурные традиции, была вера в своих богов, в силы природы, находившаяся уже на стадии угасания. Заканчивается это обращение вопросом к русским людям, бежавшим из «школы Христовой» и блуждавшим без толку», с призывом ответить Церкви Вселенской, «что же вы, блуждая, узрели, что духу вашему открылось?»

Народ же русский ответ свой на этот вопрос начинает с подтверждения справедливости обвинения в отступлении от заповедей Христовых, что привело к помрачению ума народа, подпадшего под влияние различных «волков», то есть идеологий, уводящих людей от Христа и ведущих в погибель. «Лютейшим между волками» называется Карл Маркс, отрицавший и христианство, которое выбрал его отец, и иудаизм, веру его предков. Таким образом, стихотворение начинается с упоминания древних времен, когда языческое миропонимание тесно переплелось с христианством, и переходит на события, не так давно ушедшие и снова повергшие народ во тьму неверия. Собственно же ответ народа начинается с мудрости древних философов «Сократова питомца» - Платона, который выучил «трезвомысленного Стагирита» (т.е. Аристотеля, происходившего из города древней Македонии, Стагира). Этой мудрости учились и самые Отцы Церкви, но то, что Господь открыл себя «невегласам и недоукам» в Божественном свете больше той мудрости философов. Открылась же эта тайна по бесконечной Божией милости и по заступничеству Божией Матери за русский люд, который виденное претворил в иконы, «что нудят око плотское во плоти зреть не по плоти». В качестве подтверждения приводится историческое событие, связанное с прибытием в Россию иезуита Антонио Посевино и оставившего уважительный отзыв о русском иконописании, принимая во внимание то, что в это время в Италии жили и творили такие великие художники как Микельанджело и Рафаэль.

Таким образом, через иконописание показывается как «невежественный и темный» народ столь ярко запечатлел свое, идущее из глубин коллективного духа-сознания понимание «веры крещеной», значение которой трудно переоценить для устройства и развития российской жизни на протяжении целого тысячелетия.

«Стих о стихах духовных, или прение о Руси» насыщен такой художественной лексикой, при помощи которой происходит некоторая стилизация «Стиха» С.С.Аверинцева под духовные стихи калик Древней Руси. Это - просторечия и просторечные формы слов («сиречь», «вишь», «слыхали», «пособи», «нежель», «человеки», «невегласы», «недоуки» ), архаизмы и архаичные формы слов («алтарь честный», «древесам», «беси», «очесами»), славянизмы («словеса прияли», «ведения не стяжавали», «узрели», «нарекся», «в нищей скудели», «благоухание крина»).

Использование синтаксических и интонационных фигур, таких как рефрен («Ох, Русской земли человеки» - некое обращение с воздыханием), эпонафора («в вас и самая вера бессловесна, / бессловесна да беспонятна!», «А уж ты потрудись поразмыслить, / поразмыслить да поразчислить»), инверсия («стези умозрения торивший», «от дебелой вещества власти») также помогает созданию стилизации под духовные стихи.

Композиция этого сборника завершается разделом «Не ко времени да некстати», состоящего из стихов, в которых поэт размышляет о великой милости Бога к людям и о том, насколько человек готов принять изливаемые на него милости; размышляет он и о своей жизни и роли в ней. Подводя некий итог С.С.Аверинцев пишет стихотворение «Молитва о последнем часе», в которой, возможно, выражает последнюю просьбу, исполнение которой единственно необходимо человеку, приближающегося к переходу в вечную жизнь.

Глава 3. Тема безмолвия в стихотворениях С.С.Аверинцева

Тема безмолвия звучит во многих стихотворениях С.С.Аверинцева. Она является сквозной темой всего сборника духовных стихов и имеет два источника.

Во-первых, безмолвие тесно связано с традицией исихазма. Собственно само слово - исихазм (от греч. зухчйб) и переводится как «покой», «безмолвие». Древнейший смысл исихазма - уединенное, отшельническое монашество (в отличие от общежительного), протекающее в безмолвии; молчальничество. Преподобный Исаак Сирин говорит, что «безмолвие есть начало очищения души» Безмолвие // http://optina.org.ru/books/sokrovistchnitsa/b/bezmolvie/alltext.htm. Эта же мысль отражена и в стихотворении С.С.Аверинцева «Обитель»:

Здесь молчания струи отмывают

скверну от слуха и от сердца…

Сущность подвига молчальничества состоит не в наружном удалении от общительности, но в безмолвии ума, в отречении от всяких житейских помыслов для полного посвящения себя Господу. Поэтому безмолвие всегда связано с совершением умного делания, то есть мысленной брани, направленной против греховных помыслов. Цель мысленной брани -- уничтожение страстей, питаемых помыслами. Главное средство умного делания -- Иисусова молитва. Молитва Иисусова также называется умно-сердечным деланием, поскольку требует объединения ума и сердца в призывании имени Иисуса Христа. Святитель Феофан Затворник говорит: «Умная молитва состоит в том, чтобы умом в сердце предстоять пред Богом» О непрестанной молитве. Поучения святителя Феофана Затворника // http://www.hesychasm.ru/library/ feofan01/txt05.htm. Опыт овладения Иисусовой молитвой очень поэтично описал С.С.Аверинцев в своем «Стихе о имени Иисусовом»:

…немолчного безмолвия возглас,

оглашающий пещеры сердца,

ума глагол безглагольный,

моление, с дыханием слито…

И далее:

…и ведома тем немногим,

что в неленостном своем сердце

слезные труды прилагают,

о тебе веселяся тайно.

Во-вторых, тема безмолвия уже знакома русской литературе. Многие писатели и поэты 19 века обращались к этой теме. Одним из них был Ф.Тютчев с его знаменитым стихотворением «Silentium!».

Молчание может быть молчанием от пустоты или же молчанием от полноты внутреннего содержания человека. Так вот, молчание в стихотворении Ф. Тютчева - это молчание, идущее от знания, от полноты:

Лишь жить в себе самом умей -

Есть целый мир в душе твоей

Таинственно-волшебных дум…

У поэта Вячеслава Иванова можно найти такое толкование этого стихотворения: в «Silentium!» выразилось «осознание общей правды о наставшем несоответствии между духовным ростом личности и внешними средствами общения: слово перестало быть равносильным содержанию внутреннего опыта» Иванов В. Заветы символизма // Аполлон. - 1910. - №8. - С.5. Эту мысль в некоторой степени подтверждают строки:

Как сердцу высказать себя?..

…Мысль изреченная есть ложь.

Таким образом, можно сказать, что молчание у Ф.Тютчева - это состояние невозможности выразить словами внутреннего опыта души.

Эта мысль находит отражение в «Стихе о стихах духовных, или прение о Руси» С.С.Аверинцева, но немного в другом освещении:

В безумии моем вопрошаю:

не сия ли тайна открылась,-

не ответчиво и не словесно,

не в речи отчетливой и внятной,

не в уроке, какой возможно

от слова вытвердить до слова,

а вытвердив умом осмыслить,

но только в видении, столь беглом,

что видевший изумевает,

изумевая же немеет,

а после, в разум пришедши,

едва ведает, что видел, -…

И далее:

Как немой, видения сподобясь,

знаками о нем возвещает, -

не так ли в немотстве нашем

святые мы писали иконы,

что нудят око плотское

во плоти зреть не по плоти?

Этот монолог ведется от лица русского народа, который не может высказать своих чувств от созерцания высшей тайны. Так и у Ф.Тютчева лирический герой, а скорее всего, сам поэт, призывая неведомого адресата к молчанию, убежден в невозможности высказать то, что лежит на сердце человека. А если все-таки попытаться, в таком случае «поймет ли он, чем ты живешь»? Но в стихотворении С.С.Аверинцева совершенно четко определено, что то, что невозможно выразить есть следствие Божественного Откровения. Поэтому с безмолвием у С.С.Аверинцева обязательно связано нечто таинственное, не вместимое уму человека. Эту связь особенно ярко подчеркивает использованный автором художественный прием - оксюморон: «немолчного безмолвия возглас», «ума глагол безглагольный», «молчание поет», «молчание звучит, как беззвучная молитва», «молчание смолкает», «безмолвием поем и славим».

Глава 4. Образ Иисуса Христа в поэзии С.С.Аверинцева

Один из образов, который возникает в поэзии С.Аверинцева - это образ Иисуса Христа, Сына Человеческого (так назвал автор один из разделов своего сборника).

Образ Христа видится нам все время по-разному. Меняется мир, меняемся мы, меняется наша точка зрения. В древности Иисус Христос изображается чаще всего символически: чаша и крест, агнец и голубь…Нерукотворный образ Спасителя, полученный от самого Господа Авгарем, образ плата Вероники, не дошедший до нас образ, писанный евангелистом Лукой, - исток иконописной христологии.

Образ Христа в Четвероевангелии наполнен светом живого Слова. Но и это Слово, если оно переживается душою, молитвенно и трепетно, воспринимается нами совсем не одинаково.

Почти у каждого крупного русского художника, писателя, поэта мы встретим собственный образ Спасителя.

Духовная поэзия 17 - 18 столетий связана единой традицией: образ Христа в ней почти всегда соответствует главенствующему образу Вышнего Судии и Царя Небесного.

Царю вышний, нам страшный,

И всей твари ужасный! -

Обращается к Господу Ефимия Смоленская. Поэтому наблюдения Г.П.Федотова над духовными стихами, замечавшего, что народный певец видел Христа «именно Царем, Владыкой и Судьей» Федотов Г. Стихи духовные. (Русская народная вера по духовным стихам). - М.,1991. - С.33., оказываются верными и для поэтов 17в. (Мардарий Хоников, Симеон Полоцкий), и для поэтов 18в. (Ф.П.Ключарев, Г.Р.Державин)

Припадут грешные

Ко матери сырой земле:

«О матерь, сыра земля!

«Расступись на две стороны,

«Пожри нас грешных, окаянныих,

«Дабы не видали Судьи страшного,

«Не терпели б муки вечныя!»

(П.Бессонов. Калики перехожие, «Страшный Суд»)

Я по старой по своей по памяти

Расскажу вам, как по грамоте:

У нас белый вольный свет зачался

от суда Божия,

Солнце красное от лица Божьего,

Самого Христа, Царя Небесного Голубиная книга: Русские народные духовные стихи XI - XIX вв. / Сост., вступит. статья, примеч. Л.Ф.Солощенко, Ю.С.Прокошина. - М., 1991. - С.…

У С.С.Аверинцева отзвуки традиции 17-18 вв. слышатся в стихотворении «Смиренники». Бог предстает в нем как «Живый во свете неприступном / именования превыше / и далее всего, что далече», как «Господь господствующих», «Воевода», «Государь», «Царь». Не случайно поэт, говоря о Боге, подбирает именно такие наименования: у читателя сразу создается образ Господа Вседержителя, Всемогущего и Вездесущего Бога, восседающего на престоле и окруженного Ангельскими Чинами. Однако С.С.Аверинцев создает такой образ не чтобы устрашить человека или сделать Бога недоступным для человека. Наоборот, каждый раз поэт, проводя антитезу между величественным, даже, казалось бы, неприступным образом Бога, но, в то же время, любящим и близким человеку, показывает, таким образом, насколько безгранично простирается любовь Божия и Его милосердие к человеческому роду, насколько Бог близок к человеку, что мы можем взывать к Нему в любое время:

…что Живый во свете неприступном

именования превыше

и далее всего что далече

на ближнюю службу призвал нас,

домочадцами соделал Своими

и еще усыновил напоследок;

что Господь господствующих с нами

всякий труд тайно подъемлет,

борение разделяет -

пред воями бьется Воевода,

им ратные являет раны -

пять язв пречистаго Тела;

что мы дозволение имеем

пред самым ликом Государя

и сидеть, и почивать покойно

как детки пред лицом родивших…

Однако, в народной духовной поэзии, несмотря на то, что калики перехожие видели Христа Царем, Владыкой и Судьей образ Спасителя поэтически очеловечен и изображается с песенным простодушием:

Накануне Вознесения Христова

Расплакалась нищая братья:

«Гой еси, Христос, Царь Небесный!

На кого-то Ты нас оставляешь?

На кого-то Ты нас покидаешь?» Романов Б.Н. Христос в русской поэзии XVII - XX вв. - М., 2001. - С. 8.…

Именно такой образ Спасителя возникает в духовной поэзии 19 века, когда на смену умозрительному Творцу одической традиции приходит живой Христос, как у Ф.И.Тютчева:

Удрученный ношей крестной,

Всю тебя, земля родная,

В рабском виде Царь Небесный

Исходил, благословляя Романов Б.Н. Христос в русской поэзии XVII - XX вв. - М., 2001. - С. 7..

В тютчевском стихотворении - Христос народных представлений. Он рисуется в «здесь» и «сейчас», «в низкой деревенской церкви», среди нищих и убогих, среди бедных селений и скудной природы.

Другое описание «живого» Христа представлен в поэме В.А.Жуковского «Странствующий Жид», где образ Спасителя вписан в земное пространство и время:

…Там, наконец, облачен в багряницу,

В узах, в терновом венце, Он стоял пред народом, смиренный,

Тихий, но полный величия Романов Б.Н. Христос в русской поэзии XVII - XX вв. - М., 2001. - С. 124.…

С.С.Аверинцев, в свою очередь, создает образ близкого, верного, вечного Друга, любовь Которого к Своим друзьям доказана Его жертвенностью. Господь Сам стал Жертвой за весь человеческий род.

…на челе Его - кровавые росы,

и в кудрях Его - влага ночи.

(«Стих о святой Варваре»)

Он трости надломленной не сломит,

курящегося льна не угасит,

как овца, пойдет на закланье,

не отверзнет уст Своих, как агнец…

(«Благовещенская песнь»)

С точки зрения того, как с помощью композиции создается образ Христа, интересно стихотворение С.С.Аверинцева «Что нам делать, Раввуни, что нам делать?». Христос, «согласно догмату Боговоплощения, совмещает в личностном единстве всю полноту как божественной, так и человеческой природы» Аверинцев С. София - Логос. Словарь. - К., 2006. - С.487. Стихотворение можно разделить на пять частей. Оно имеет кольцевую композицию. Рефреном, являющимся границей смысловых частей, служит строка: «Но Ты говоришь: довольно…». Первая и последняя строфы характеризуют Христа как Бога, остальные - как Человека.

В первой строфе вспоминается чудесное событие, о котором сказано во всех четырех Евангелиях: насыщение пятью хлебами пяти тысяч народа. «И ели все, и насытились, и набрали оставшихся кусков двенадцать коробов полных. Бывших было около пяти тысяч человек, кроме женщин и детей» Мф. 14:13--21; Мк. 6:32--44; Лк. 9:10--17; Ин. 6:1--14.

Пять тысяч взалкавших в пустыне -

а у нас только две рыбы,

а у нас только пять хлебов?

Но Ты говоришь: довольно -

Это чудо является проявлением одного из свойств Божественной природы Христа - всемогущества. Как сказал Ангел Господень, возвестивший благую весть Марии: «…Ибо у Бога не останется бессильным никакое слово» Лк.1:37. А также по слову псалмопевца: «Все они от Тебя ожидают, чтобы Ты дал им пищу их в свое время. Даешь им -- принимают, отверзаешь руку Твою -- насыщаются благом; скроешь лице Твое -- мятутся, отнимешь дух их -- умирают и в персть свою возвращаются; пошлешь дух Твой -- созидаются, и Ты обновляешь лице земли» Пс.103:27-30.

Последняя строфа является отражением другого свойства Божественной природы Христа - милосердия:

А у нас - маята и морок,

и порывы, никнущие втуне,

и сознанье вины неключимой,

и лица, что стыд занавесил,

и немощь без меры и предела.

Вот, что мы приносим, и дарим,

и в Твои полагаем руки.

Но Ты говоришь: довольно -

Учебное пособие по догматическому богословию делит катафотические свойства Бога на несколько групп. Милосердие входит в одну группу с благостью и любовью, потому как благость есть то, что Бог простирает свою доброту на весь сотворенный Им мир. Любовь же Божия есть не что иное, как благость, направленная ко всем существам. Милосердие Божие, в свою очередь, является любовью, направленной к людям. Стихотворение представляет собой монолог от лица апостолов, которые обращаются к своему Учителю с вопросами. Но последняя строфа имеет обобщенный характер: эти слова произносят не только апостолы, но весь собор верующих, к каждому из нас относятся эти слова. Но несмотря на все человеческое несовершенство, ограниченность «сила Моя в немощи совершается» 2 Кор.12:9, - сказал Господь. Это и есть проявление милосердия и любви Бога к людям.

2, 3 и 4 строфы характеризуют Христа как Человека. Здесь Христос являет нам пример того, каким должен быть человек, какие он должен иметь добродетели, чтобы спасти свою душу. В данном случае поэт иллюстрирует такие добродетели как

- нестяжание:

Что нам делать в час посещенья,

где престол для Тебя, где пурпур?

Только ослица с осленком,

да отроки, поющие славу.

Но Ты говоришь: довольно -

-кротость:

Иерей, Иерей наш великий,

где же храм, где злато и ладан?

У нас только горница готова,

и хлеб на столе, и чаша.

Но Ты говоришь: довольно -

-послушание воли Божией:

Что нам делать, Раввуни, что нам делать?

На Тебя выходят с мечами,

а у нас два меча, не боле,

и поспешное Петрово рвенье.

Но Ты говоришь: довольно -

Таким образом, в основу стихотворения С.С.Аверинцева «Что нам делать, Раввуни, что нам делать?» положен догмат о соединении во Христе божественной и человеческой природ, благодаря чему в стихотворении как бы соединяются две традиции в изображении Христа в духовной поэзии:

1) традиция 18 века, рассуждающая о Всетворце, Владыке и Судии;

2) традиция 19 века, ищущая во Христе, прежде всего, религиозно-нравственный идеал.

Глава 5. Образ грешницы-блудницы в «Стихе о жене, ятой в блудодеянии» С.С.Аверинцева

Тема евангельской грешницы от популярной «Грешницы» (1857) А.К.Толстого до «Магдалины» (1949) Б.Л.Пастернака, одна из наиболее разработанных в русской поэзии. С.С.Аверинцев явился продолжателем этой темы в русской духовной поэзии кон. 20 - нач. 21 вв.

Рассказ о женщине, взятой в прелюбодеянии, имеющийся только в Евангелии от Иоанна, исторически достоверен и был сохранен в устной традиции до своей интерполяции в канонический текст Нового Завета. Поскольку имя женщины не названо, то можно лишь предполагать, о ком из трех евангельских грешниц повествует апостол Иоанн: Мария из Магдалы Лк. 8:2, Мария, сестра воскрешенного Лазаря Ин. 11:1-23 или безымянная грешница Лк. 7:38. Западная традиция в Марии Магдалине, как образе кающейся блудницы, объединяет образы всех трех евангельских грешниц.

Сравнивая стихотворения разных поэтов на данную тематику с аверинцевским, сразу необходимо обратить внимание на названия стихотворений. С.С.Аверинцев именует свое стихотворение «Стихом о жене, ятой в блудодеянии», у других же поэтов, таких как А.И.Полежаев, А.К.Толстой, В.В.Крестовский, стихотворения носят название «Грешница», а, к примеру, у А.А.Фета и Д.Д.Минаева - «Блудница». Это говорит о том, что название С.С.Аверинцева с лексической точки зрения в большей степени приближено к церковнославянскому языку - это во-первых.

Во-вторых, и что, наверное, особенно важно, в самом названии не проскальзывает и нотки осуждения героини стихотворения, в то время как, другие приведенные здесь названия несут в себе оттенок осуждения и звучат как приговор, отражающий всю сущность человеческого суда. А также эти названия напоминают некое клеймо, ограничивающее действия человека и вызывающее у народа соответствующее отношение к нему. У С.С.Аверинцева название стихотворения указывает на поступок женщины, осуждая не саму женщину, а грех, совершенный ею. Как и Христос осуждает грех, но не людей, желая расположить их к покаянию. Поэтому слова Его, обращенные к женщине, - «И Я не осуждаю тебя: иди, и впредь не греши», - имеют такой смысл: «И Я не наказываю тебя за твой грех, но хочу, чтобы ты покаялась: иди, и впредь не греши».

«Стих о жене, ятой в блудодеянии» начинается авторской речью, которая пунктуационно не отделена от речи женщины:

Жена, повинная смерти,

за стыдным застигнута деяньем,

я ныне стою пред Тобою

в сомкнутом кругу вопиющих…

Авторская речь нужна лишь для обозначения той, от чьего лица дано будет описание происходящего. Таким образом, как и в стихотворении М.И.Цветаевой «Магдалина» и одноименном стихотворении Б.Л.Пастернака говорит сама героиня, и возникающую перед нами картину мы видим ее глазами.

Образ женщины в стихотворении С.С.Аверинцева живо встает перед глазами благодаря сравнению «и голова моя никнет, / что плод, сверх меры перезрелый». А также, облекая одну мысль в разные выражения ( «Из-под век приспущенных чуть вижу, / потупясь, едва различаю»), автор способствует лучшему пониманию читателем образа героини.

В стихотворении С.С.Аверинцева женщина «за стыдным застигнута деяньем». Эта фраза практически соответствует евангельскому тексту. Отличие состоит лишь в том, что «деянью» дается определение - «стыдное». В сочетании «за стыдным застигнута» видна игра звуков стыд- / стиг-. Словно второе слово «застигнута» хочет повторить первое, как бы делая акцент на определении «стыдное» и останавливая на нем внимание читателя.

Далее женщина говорит о себе:

я…на суд поставлена последний,

последнего жду приговора…

Рефрен (эпонафора), использованный здесь автором, усиливает весь трагизм ситуации, в которой женщина не ждет никакой пощады от народа.

В стихотворении не упоминается о словах Спасителя, обращенных к книжникам и фарисеям: «Кто из вас без греха, первый брось в нее камень» Ин. 8:7, так как женщина ничего не слышит из-за переживаемого ею волнения:

Мои уши речей не слышат,

слышат крови моей биенье;

мои очи неотступно смотрят

на камни под моими стопами…

Она только чует:

стихнула буря,

безглагольно окрест и безлюдно -…

Автор не зря употребил здесь именно этот глагол - чуять. Словарь В.И.Даля дает такое толкование этому слову: «чуять - познавать чувствами, ощущать, чувствовать, особенно осязанием, обонянием, также слухом, но не зрением» Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. - Т. 2. - С. 557. Таким образом, автор дает понять внутреннее состояние женщины: она всем своим существом почувствовала не только, что смерть ее миновала, но, самое главное, то, что она получила прощение и надежду. Эта деталь также помогает читателю живее представить образ героини и проникнуться ее переживаниями.

В описании фарисеев, и книжников, «что так рьяны были, так яры» также прослеживается игра звуков: «рьяны» - «яры». Аллитерация в данном стихе строфы, выраженная повтором согласного [р] образнее представляет читателю вопиющую и разгневанную толпу народа, не знающего пощады и слепо следующую закону.

В отличие от стихотворения «Грешница» В.В.Крестовского, где в описании фарисеев он «нагнетает осуждающий пафос, нанизывая плоские эпитеты: «беззаконный фарисей, // Лукавый сын», «злобный взор», его грешница стоит перед озлобленной толпой» и т. д.» Романов Б.Н. Христос в русской поэзии XVII - XX вв. - М., 2001. - С.38, С.С.Аверинцев в «Стихе о жене, ятой в блудодеянии» следует евангельскому тексту, никого не осуждая.

Тема пришедшей к Христу грешницы стала в русской поэзии темой философски и религиозно-нравственно насыщенной, приобретя собственную традицию.

Заключение

Анализируя духовную поэзию С.С.Аверинцева, можно выявить одну общую тему, которая проходит практически через все его стихи с большей или меньшей степенью выраженности. Это тема безмолвия. Ее истоками являются:

1) традиция исихазма

2) поэзия Ф.Тютчева, в частности его стихотворение «Silentium!».

Побочной является одна из наиболее разработанных тем в русской поэзии - тема евангельской грешницы, представленной у С.С.Аверинцева в «Стихе о жене, ятой в блудодеянии». Главное, чем выделяется этот стих из других духовных стихов данной тематики, то, что сам автор избегает всяческого осуждения героев своего стихотворения. Это проявляется как в самом названии, так и в подборе эпитетов для создания образов героев. Поэт точно следует евангельскому тексту.

В данной работе также проанализирован образ Иисуса Христа, в изображении Которого у С.С.Аверинцева соединяются две традиции:

1) традиция 18 века, рассуждающая о Всетворце, Владыке и Судии;

2) традиция 19 века, ищущая во Христе, прежде всего, религиозно-нравственный идеал.

Однако С.С.Аверинцев создает образ Владыки и Судии не с целью устрашить человека или сделать Бога недоступным для него, а наоборот, показать насколько Он любит Свое творение.

Также С.С.Аверинцев создает «свой» образ Христа, образ близкого, верного, вечного Друга.

Список литературы

1. Аверинцев С.С. Духовные слова. - М.,2007. - С. 180.

2. Аверинцев С.С. Избранные псалмы. - М., 2005. - С. 115.

3. Аверинцев С.С. От берегов Босфора до берегов Евфрата / Антология ближневосточной литературы I тысячелетия н.э. - М., 1994.

4. Аверинцев С.С. Стихи духовные. - К., 2003. - С. 3.

5. Аверинцев С.С. Связь времен. - К., 2005.

6. Аверинцев С.С. София-Логос. Словарь. - К., 2006. - С. 487.

7. Безмолвие // http://optina.org.ru/books/sokrovistchnitsa/b/bezmolvie/ alltext.htm

8. Голубиная книга: Русские народные духовные стихи XI - XIX вв. / Сост., вступит. статья, примеч. Л.Ф.Солощенко, Ю.С.Прокошина. - М., 1991.

9. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. - Т. 2.

10. О духовном направлении в русской поэзии XIX в. и поэме Д.Благово «Инок» // http://www.allosponsor.comseminary. ugresha.org/ books/reviews/index.php?REVIEW=738

11. О непрестанной молитве. Поучения святителя Феофана Затворника // http://www.hesychasm.ru/library/feofan01/txt05.htm

12. Похвальное слово филологии // http://lit.1september.ru/articlef.php? ID=200700118

13. Пути просвещенияи свидетели правды: Личность. Семья. Общество. / Сост. Сигов К. - К., 2004.

14. Романов Б.Н. Христос в русской поэзии XVII - XX вв. - М., 2001.

15. Судьба и весть Осипа Мандельштама // http://lit-terra.by.ru/library/ lit/averincev_mandelshtam.htm#com1a

16. Федотов Г. Стихи духовные. (Русская народная вера по духовным стихам). - М.,1991. - С.33.

17. Хализев В.Е. Теория литературы. - М., 1999. - С. 94.

Размещено на Allbest.ru