Этническая политика в национальных республиках в России

Размещено на http://www.allbest.ru/

Курсовая работа

Этническая политика в национальных республиках в России

Содержание

Введение

1. Уровень структур. Языковая политика

2. Региональные Элиты

3. Переписи населения

4. Уровень акторов. Общественные организации

Литература

Приложения

Введение

Существует ряд механизмов, которые позволяют конструировать и поддерживать этническую идентичность. Ниже мы обозначим наиболее важные для нас в рамках проводимого исследования. Предложенные инструменты были описаны на основе труда А. Осипова.

Признание и категоризация. Различные акторы: от государственных органов до гражданских структур могут обеспечивать или хотя бы актуализировать вопросы и проблемы, связанные с разделением общества на этнические группы. Также, по словам Осипова, признание может быть и негативным по своей форме. Когда какой-либо актор отрицает или игнорирует случай проявления этничности, это также указывает на непрямое признание важности возникшей альтернативы. Говоря о категоризации, основным методом воспроизводства этнических границ выступают регулярно проводящиеся переписи населения.

Социальное значение различий. Категоризация групповых различий влечет за собой появление требований и притязаний относительно защиты этнических групп. Групповые права, также в свою очередь, являются дополнительным механизмом институционализации этничности.

Представительство. Поскольку этнические группы, и властью и обществом представляются как особые образования и игроки общественного процесса, то само себе разумеющимся становится появление представителей таких «групп». Причем, как и во власти, например, в центральных органах федеральной власти, в местных республиканских парламентах и т.д., так в социальной среде - различные общественные организации и отдельные активисты.

В соответствии с описанными механизмами происходит конструирование этничности.

Первоначально мы рассмотрим языковую и образовательную политику в республиках, а также сделаем попытку изучить, как региональные власти содействуют развитию массовой культуры, связанной с «этничностью». Данное направление в исследовании является отражением мнения о том, различные «этнические агенты» борются за сохранение культуры и языка, как основополагающих элементов для существования «этничности».

Затем сосредоточим свое внимание на составе местных политических элит. Тезис относительно того, что региональная власть в ряде республик этнизированна довольно часто встречается в современной исследовательской литературе, но не подкреплен никакими эмпирическими данными.

Также мы обратимся, к еще одному важному инструменту, который, возможно, влияет на конструирование этничности в республиках - государственная перепись населения.

Тем самым, планируется изучить, обозначенный структурный уровень этнической политики.В данном случае мы подразумеваем рассмотрение сложных инстититуциональных механизмов и структур, которое, возможно, поддерживают этническую идентичность.

Исследование уровня акторов будет проходить через рассмотрение того, какое место в социально-политическом пространстве занимают различного рода национальные общественные организации, а самое главное, как они взаимодействуют с политической властью региона. Прежде всего, обратимся к региональной законодательной базе, так или иначе, регулирующей вопросы этнической политики.

Так, нормативно-правовые документы, разработанные и принятые в республиках в 1990-х гг. во многом определили современный контекст этнической политики и ее содержание. К таковым официальным документам, прежде всего, интересующих нас, можно отнести законы о языке, образовании, концепции национальных отношений, региональные целевые программы и т.д.

Что логично, содержание данных документов зависит от целей регионального руководства, среди которых исследователи выделяют:

а) сохранение и развитие языка и традиционной культуры;

б) развитие социально-культурного потенциала титульных этнических групп;

в) целенаправленное формирование стойкого национального самосознания, транслирование идей государственности республик, целостности их территорий.

Таким образом, как мы видим, характер этнической политики может определяться как консервативными протекционными мерами, так и мерами по созданию устойчивой идентичности.

Реализация этнической политики была возложена на различные структуры исполнительной региональной власти. В ряде рассматриваемых республик были приняты собственные концепции национальной политики, основными принципами которых стали создание условий культурного и национального развития всех проживающих этнических групп на той или иной территории, учет их экономических интересов, поддержка организаций, способствующих сохранению национальных культур, расширение этнокультурного компонента в образовательной сфере и т.д. (Таблица 1) В принципе данные направления являются продолжением государственной Концепции национальной политики 1996 г.

этнический национальный республика россия

Таблица 1. Институциональные механизмы реализации этнокультурной политики в республиках Сост. по данным официальных информационных ресурсов

Наличие специальных структур исполнительной ветви власти	Адыгея, Алтай, Дагестан, Ингушетия, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия, Марий Эл, Мордовия, Якутия, Северная Осетия-Алания, Татарстан,Удмуртия, Хакасия, Чувашия, Чечня
Наличие специальных Концепций национальной политики	Удмуртия (1998), Бурятия (1997,2007), Татарстан (2013), Карачаево-Черкесия (2011), Саха-Якутия (2013) ,Мордовия, Марий Эл (2015)

Однако, несмотря на перечисленные выше цели и функции, указанные в республиканских концепциях национальной политики, а также функционирования специальных ведомственных учреждений, все же не до конца ясно, какой именно характер носит этническая политика на уровне рассматриваемых регионов.

Политика, проводимая региональными элитами в сфере языка, культуры, образования, как уже было сказано, является одним из важнейших элементов этнической политики. Именно язык, культура и иные символические категории и есть те самые внешние идентификации, формирующие этничность. Как точно заметил Н. Нойманидентичность складывается посредством реформирования в рамках определенного социально-политического контекста, в свою очередь посредством создаваемой идентичности определяется и характер поведения условных этнических групп. Поэтому представляется, что конкретные программные механизмы, реализуемые именно институтами власти, содействует развитию и поддержанию этничности.

Однако, зачастую, как подчеркивает Соколовский, такая политика совсем не соответствует никаким этническим, лингвистическим особенностям “групп”, а просто существует как формальный механизм, так как сам по себе факт признание властями этничности требует специальных мер.

1. Уровень структур. Языковая политика

Классики конструктивистского подхода уделяли большое внимание именно языковой политике, так как считали, что язык -- это фундамент и основное условие для существования культур. Вместе с тем, не стоит воспринимать язык как какую-то данность, это также, как и этничность является формируемой категорий. Как замечает Дж. Джозеф, главным препятствием на пути конструирования идентичности является отсутствие национального языка. Язык - это то, что было создано «в процессе идеологической работы по созданию нации». С точки зрения многих исследователей язык -- это не только «хранилище» национальных культур, исторических мифов, но и инструмент по реализации экономических, образовательных, политических интересов. В частности, М. Биллинг считал, что принятие политического решения относительно использования того или иного языка в публичной сфере (например, преподавание в школах) имеет большое значение, так как во многом определяет этносоциальный порядок.

Так, и в России в 1990-х гг. в национальных республиках начались процессы, характеризующиеся внедрением языков титульных этносов в общественные области жизни. В.М. Алпатов в своей работе «150 языков и политика» замечает, что в 1990-1992 гг. депутаты республиканских легислатур независимо от национальной принадлежности с большим энтузиазмом принимали законы о языках, так как это был один из символов противостояния федеральному Центру. Кроме того, этнические элиты рассматривали ту или иную модель языковой политики как эффективный инструмент установления «этнократических режимов». К концу 1994 г. созданные законы о языках давали возможность их широкого применения от обязательного изучения в школах до использования в официальном документационном обороте.

С другой стороны, не стоит утрировать, так как известно масса случаев, когда индивид, определяющий себя как представитель какой-либо этнической группы, абсолютно не владеет “родным языком”, так и наоборот, владеющий, например, татарским языком, не обязательно будет идентифицировать себя как татарин.

В контексте данной контрольной работы не предполагается детального рассмотрения языковой политики в национальных республиках в 1990-х гг., однако, стоит обратить внимание на некоторые особенности того периода.

Внедрение языков в образовательный процесс на региональном уровне проходило неоднозначно. Так, в Татарстане, Саха-Якутии, Тыве, где с владением языков у титульных этносов не было трудностей - процесс был довольно активным. В Башкортостане уже к 1993 г. удалось внедрить башкирский язык во все классы обучения в школах. В то же время в ряде республик пришлось разрабатывать новые учебные планы, пособия, методические рекомендации и т.д. Однако, после «эйфории суверинизации» стало ясно, что по некоторому ряду причин осуществление интенсивной языковой политики, провозглашенной в большинстве республик в начале 90-х гг, а где-то даже раньше, не может быть исполнено в полной мере.

Например, в Калмыкии язык титульного этноса ввели как обязательный для изучения в школах, руководствуясь мнением о том, что обучающиеся владеют разговорным калмыцким языком.Как итог, разработанные учебные программы никак не соответствовали реальным знаниям языка у учащихся, которые в повседневной жизни использовали русский, а изучение ими калмыцкого языка вызывало негативные отзывы. В 2000 г. министр образования Республики Адыгея НильбийДжаримов требовал обязательного внедрения адыгейского языка в школах за счет сокращения преподавания других дисциплин - за этим уже последовало недовольство русскоязычного большинства, проживающего в регионе.

Аналогичных случаев в постсоветском развитии российских национальных республик было достаточно, эксперименты по внедрению обязательного изучения языка титульного этноса очень быстро показали, что не только различные социальные причины препятствует такой практике, но и бюджетные возможности региона - весьма часто финансовые ограничения делали невозможным осуществления целого ряда целевых программ.

В 2000-х гг. в республиках также продолжился процесс по внедрению этнокультурного компонента в программы общеобразовательных учреждений. Как уже было сказано, в течение 1990-х гг. принимались законы, регулирующие данный вопрос. В большинстве республик (за исключением Республики Карелия) наряду с русским языком, законодательно были закреплены иные государственные языки, в зависимости от проживания в регионе того или иного титульного этноса, либо малочисленного народа. Также стоит отметить, что закон о языке до сих пор не принят в республике Дагестан из-за противоречий в определении прав многочисленных этнических групп, проживающих в данном регионе.

Как итог, установился порядок, при котором в ряде республик преподавание другого государственного языка, кроме русского, является необязательным, но осуществляется либо в факультативной форме, либо преподается в зависимости от решения общеобразовательных учреждений, которые в свою очередь должны руководствоваться потребностями населения, такая образовательная концепция именуется как система «национальных школ». В других же республиках второй государственный язык изучается как обязательный абсолютно всеми учащимися, то есть, даже теми, кто относит себя к другим “этносам” (Таблица 2).

Таблица 2. Формы обучения «родным языкам» в школах республик

Факультативная форма/система национальных школ	Обязательное изучение второго государственного языка
Алтай, Адыгея, Бурятия, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия, Карелия, Марий Эл, Мордовия, Саха Якутия, Тыва, Удмуртия, Хакассия, Чувашия	Ингушетия, Башкортостан, Калмыкия, Коми, Татарстан, Северная Осетия,Чечня, Дагестан.

Федеральный закон “Об образовании” 2012 г. в принципе позволяет самим образовательным учреждением определять через локальные нормативные акты язык и языки образования.

в 2000-х гг. в каждой республике процесс оформления образовательной системы и включение в нее этнокультурного компонента проходил по-разному и во многом, как показал опыт 1990-х гг., зависел не только от принимаемого законодательства, а также от разработки регионами специальных целевых программ и их реального финансирования. Простой учет наличия таких программ говорит о том, что практически во всех республиках определенная доля бюджета направляется на решение проблем “сохранения родных языков”.В то же время, в некоторых республиках отсутствует изучаемый программный механизм, направленный на вышеперечисленные цели.

Теперь же мы сделаем попытку описать общий контекст, в рамках которого реализуется языковая политика в республиках. Прежде всего, стоит обратиться к данным переписи населения 2002 и 2010 гг., которые могут показать процент населения, владеющих родным языком среди тех, кто относит себя к определенной этнической общности в регионе. В процессе анализа учитывались только государственные языки республик, кроме русского (Диаграмма 1).

Таким образом, в целой группе национальных республик уровень владения родными языками в среде титульных этнических групп является довольно большим (Адыгея, Ингушетия, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия, Саха-Якутия, Северная Осетия-Алания, Татарстан, Тыва, Чечня), в то время, как в других республиках же республиках за период между переписями произошло, как мы видим из диаграммы, снижение владения родными языки, преимущественно это касается финно-угорских территорий (Карелия, Коми, Калмыкия, Марий Эл, Мордовия), республик Алтай и Бурятии. Однако, еще раз оговоримся: знание или незнание “родного языка” может оказывать, а может и не оказывать существенное влияние на этническую идентификацию.

Диаграмма 1 Процент владения родными языками этническими группами в национальных республиках России. Сост. по данным переписи населения 2002 и 2010 гг.

В части рассматриваемых республик создана достаточно сложная система этнокультурного образования. Так как, с одной стороны, перед властями стоит цель поддерживать этническую идентичность, а с другой не навязывать, например, изучение языка в школах, тем же условно “русским” или другим этническим общностям. Хотя и не всегда данные принципы соблюдаются.

Начнем с Якутии, где создана модель образования, при которой язык саха является обязательным только для представителей якутского этноса. Некоторое число других республик, в свое время, пытались ввести аналогичную систему. Особенно остро данный вопрос был актуализирован местными интеллектуалами в республиках Алтай, Бурятия, Адыгея.

Интенсивная языковая политика проводится в Республике Татарстан, где еще с начала 1990-х гг. был взят курс на внедрение татарского языка в образовательный процесс и во многие другие публичные сферы жизни. В 2000 г. в регионе стоял острый вопрос о реформировании языка; выбор состоял из трех альтернативных направлений; модификация кириллицы, восстановление алфавита на латинской графике, которая использовалась в 1927-1939 гг., применение унифицированного тюркского алфавита или же современная латиница. Итогом споров стало принятие «Закона по восстановлению алфавита на основе латинской графики». Изначально причинами такого решения была необходимость налаживания внешнеэкономических связей, но затем это приобрело социально-политический контекст. Данный закон фактически реализовывался в 2001-2002 гг. Действия властей республики повлекли за собой реакцию Центра: в закон «О языках народов Российской Федерации» были внесены изменения в соответствии, с которым государственные языки республик должны использоваться исключительно на основе кириллицы. Конституционный суд Республики Татарстан признал вышеописанный региональный закон недействительным в 2004 году. Наряду с этим, современная языковая ситуация в республике приняла неоднозначный характер. Региональные средства массовой информации характеризуют существующий порядок как “этнолингвистический конфликт”, связанный с регулярными протестами родителей русскоязычных детей, требующих увеличить изучение русского языка в школах, а, следовательно, сократить преподавание татарского языка.

Здесь можно провести параллели с республикой Башкортостан, где, по мнению многих исследователей при президенте Рахимове шло самое настоящее насаждение (с 2005 г. башкирский язык введен, как обязательный для изучения в школах) башкирского языка и башкирской культуры в публичном пространстве. Данная политика, вместе с тем, была, как представляется, мотивирована проживанием большого количества татар в данном регионе, что породило “потребность” у власти ассимилировать данную этногруппу. Так, по мнению того же Рахимова,это, во-первых, была угроза прямого этнического конфликта, который необходимого было как-то сдерживать во-вторых, в принципе, угроза существованию башкирского этноса. Как замечает исследователь Габдрафиков И.М., такая политика бывшего президента Башкирии была мотивированна ни чувствами этнического единства, а скорее желанием, как можно дольше, сохранить власть и статус.

Не редки случаи, когда не только региональная политическая элита является источником “паники” по поводу угрозы вымирания языка и культуры этнических групп, но также и различные общественные организации. Так, в Мордовии уже долгое время существует противоречие по причине разделения мордовского языка на диалекты эрзя и мокша. Точка зрения официальной власти сводится к понимаю мордовского этноса, как единой группы, поэтому подобного рода дробления не воспринимаются всерьез. В то же время, общественная организация “Фонд спасения эрзянского языка” выступает за определение эрзя, как отдельной этнической общности и активно призывает к объединению всех эрзя, живущих за территорией Мордовии.

Интеллектуальные сообщества также продолжают играть особую роль в процессе конструирования этничности, или, во всяком случае, в вопросах актуализации данного социального измерения. В 2014 международная организация ЮНЕСКО опубликовала данные о вымирающих языках, где группа кабардино-балкарских языков была включена в специальный атлас, как исчезающая. Тогда же представители местной интеллигенции начали обсуждать данную проблемы и искать ее решение. Как затем заметил В.А. Тишков, данные ЮНЕСКО не совсем соответствовали реальной действительности, но зародили очередной дискурс по поводу сохранения родных языков.

Более того, затем спорная ситуация в этом же регионе сложилась вокруг реформирования преподавания языка в общеобразовательных учреждениях. В 2014 году был введен новый Закон об образовании, по которому обязательным изучение кабардинского и балкарского языков является только для тех, кто относит себя к данным этническим группам. В процессе принятия указанного закона большой спор разгорелся в общественности вокруг нормы, устанавливающей обязательное преподавание на кабардинском и балкарском языках во все общеобразовательные дисциплины до 4 или 7 классов. Но право выбора на изучение того или иного языка все же осталось за родителями и учениками. Как заявил председатель Комитета Парламента по науке МауедДадов: «Конституция РФ дает гражданам России право самим выбирать язык общения, воспитания, обучения. Это же право мы закрепили в законе… Пусть родители и учителя голосуют и результаты прописывают в уставе школы. Но законодательно обязать всех учиться на национальном языке мы не можем» .

На территории Республики Карелии действует только один государственный язык - русский. Тем не менее, с начала 2000-х гг. в республике реализовывалась программа по развитию этнокультурного образования, а затем была принята программа по сохранению карельского, финского и вепсского языков.В 2014 г. в ответ на заявлении Президента В.В. Путина о наделении статуса государственными трех языков в Республике Крым, председатель Карельского конгресса Анатолий Григорьев решил выступить с инициативой о придании карельскому ифинскому языкам аналогичного положения. Но, данный вопрос так и остался на уровне инициативы, так как процент проживающих на территории региона карелов и финнов не является большим.

В Коми в сравнении с другими республиками, где проживают финно-угорские народы, в общественности продолжает транслироваться тезис о так называемой языковой ассимиляции. Кроме того, в Коми язык титульного меньшинства введен как обязательный для изучения в школах. В регионе долгое время обсуждался вопрос по поводу законности данного положения, но в 2011 г. Конституционный суд республики признал вышеописанную норму, как не противоречащую существующему законодательству. К слову, как считают исследователи, лингвистическая ассимиляция вполне закономерное явление, так как выбор, какой язык учить, а какой нет, у человека очень часто сопряжен, например, с целесообразностью его дальнейшего использования в повседневной и деловой жизни.

В Республике Удмуртия в феврале 2014 г. депутаты Государственного Совета региона не поддержали поправку закона «Об образовании в Республике Удмуртия» об обязательном изучении удмуртского языка в школах. Председатель Совета Владимир Новоструев заявил о том, что в республике предпринимаются и будут предприняты все меры по популяризации языка, но, по его мнению, преподавание удмуртского языка как обязательной дисциплины не будет продуктивным решением.

Также, в феврале 2014 г. в Чувашии актуализировался вопрос об отмене Постановления от 13 октября 1994 г. «О раздельном правописании». Обращение с формулировкой о том, что указанный закон «вычеркнул из словарного запаса тысячи чувашских слов, обеднив язык» было направлено в адрес депутата Государственного Совета Чувашии Юрия Папова. Но данный вопрос до сих пор остался нерешенным.

В республиках в среде, как и политического руководства, так и обычных жителей часто возникает вопрос относительно итогового контроля и дальнейшего обучения родным языкам уже в средних и высших образовательных учреждениях. Как мы уже говорили ранее, выбор изучения какого-либо языка часто сопряжен с экономической целесообразностью данного решения. Если в дальнейшей жизни, например, при устройстве на работу знание родного языка не играет никакой роли, то его дальнейшее изучение может не иметь значения для представителя какой-либо этнической группы. Вместе с тем в некоторых республик контроль знания родных языков при выходе из общеобразовательных учреждений был закреплен на законодательном уровне: основным инструментом является Единый региональный экзамен - Татарстан, Башкирия, Чувашия. Данный экзамен, согласно официальным документам сдается на добровольной основе по выбору. В классических высших учебных заведениях данных регионов (Казанский федеральный университет, Башкирский государственный университет, Чувашский государственный университет) есть, либо педагогические, либо филологические направления подготовки, требующие учет знания соответствующих языков.

Диаграмма 2. Печать газет и журналов на родных языках в республиках. Сост по данным ежегодного статистического сборника «Регионы России»

Также обратимся к статистическим данным относительно печати книг и журналов на родных языках в республиках (Диаграмма 2,3).

Диаграмма 3. Книготиражирование на родных языках в республиках. Сост. по данным ежегодного статистического сборника «Регионы России»

Из приведенных диаграмм, мы видим, что в начале 1990-х гг., действительно, в некоторых республиках был большой объем книготиражирования и печати на родных языках (Татарстан, Башкирия, Якутия.Тыва, Чувашия, Марий Эл, Удмуртия), но затем наметилось снижение в данной сфере. Вместе с тем, на данный момент относительно высокий уровень производства литературы на родных языках сохраняется в Татарстане, Башкирии, Якутии и Чувашии.

Также нам удалось собрать некоторые данные относительно того, как региональные власти способствуют развитию массовой культуры.

Очевидным будет сказать, что государственное (ВГТРК) телерадиовещание в республиках ведется на нескольких государственных языках. Вместе с тем, важен вопрос - существует ли отдельное национальное телевидение - сетка вещания которого, полностью или хотя бы частично принадлежит программам, транслируемым на родных языках. Как оказалось, таких телеканалов не так много. Подобное явление можно заметить в Татарстане, где производятся даже сериалы на татарском языке, а также иностранные сериалы, дублированные на татарском. Наряду с этим, собственные национальные телеканалы, транслируемые, как на русском, так и на титульных языках, существуют в Чувашской республике, Башкортостане, Ингушетии и Удмуртии.
Также удалось узнать, что, так или иначе попытки развития национального кинематографа предпринимались практически во всех республиках. Особенное внимание привлекает тот факт, что этнический кинематограф развивается не в особо экономически успешных республиках - Якутии, Бурятии и даже Тыве. При этом в процесс кинопроизводства задействованы, как и бюджетные средства региона, так и частные вложения, заинтересованных лиц. Основной темой, репрезентируемой в национальном кинематографе, является национальная история, легенды, проблемы межэтнических браков и т.д.

Определенное распространение получила практика финансирования обучения студентов в Центральных отраслевых вузах с целью развития национального кинематографа. Еще в 1990-х гг., например, в Якутии, выделялись гранты для абитуриентов на обучения встоличныхотраслевых ВУЗах. Также, например, в Чеченской республике существует подобная практика.

Итак, из данного раздела удалось выяснить, что, так или иначе во всех республиках в разной степени, либо властные органы, либо же иные агенты, либо ведут политику в области сохранения, распространения языка и культуры титульных этнических групп, либо же делают попытки актуализации в данной области.

Основными механизмами в данном случае выступают региональное законодательство, а также разного рода концепции и программы. Особую важность представляет языковая политика и включение «родных языков» в систему образования разных уровней.

2. Региональные элиты

Далее, мы попытаемся рассмотреть вопрос, касающийся этнического состава республиканских политических элит. Здесь мы отталкивались от популярного мнения в исследовательской литературе о том, что структура некоторых региональных элит обусловлена численным доминированием представителей титульных этнических групп. Данное мнение, например, можно часто встречается относительно республик Татарстан и Башкирии. Так, например, Э. Паин выделяет сегрегационный и конкурирующий типы взаимодействия элит в национальных республиках.

В первом случае многие властные и промышленные структуры заняты представителями титульной этнической группы, во втором более или менее равномерное представительство, но существует, например, неравенство в оплате труда и распределении ресурсов. Вместе с тем, выдвигаются иные научные тезисы, утверждающие, что дело совсем не в превосходстве одних этнических групп над другими во властных структурах. Более того, нелогичными кажутся доводы о непропорциональном представительстве, а также же о дискриминации титульных и не титульных сообществ. Также в исследовательской литературе также можно встретить и статистику, говорящую о «диспропорции представительства», однако такая статистика опять же ничем не обоснована.

Между тем, как говорит А. Осипов, на такой дискурс, опять-таки, влияет само по себе представление этничности, как некого особенного феномена социальной жизни, а также распространенные суждения о должном равенстве всех представителей этнических меньшинств. «Между спонтанной стратификацией и диспропорциями, фиксируемых внешними наблюдениями, и осознанным поведением ставится знак равенства”. Таким образом, суждения об этнократии являются ложными. Важным является, по мнению исследователя, то, что в российских республиках, как и во многих российских регионах сложилась “закрытая система власти и бизнеса”. Отсюда “вход” для новых лиц во власть представляется затруднительным, а внешне данная проблема может приобретать «этнические» коннотации.

Диаграмма 4. Представительство «титульных этнических групп» в составе Совета Федерации 1996-2016.

Отсюда становится значимой попытка проанализировать состав региональных с точки зрения их «нацивизации». Таким образом, для начала попытаемся рассмотреть «внешнее представительство», то есть Членов Совета Федерации в соответствии с тремя периодами формирования (1996-2001, 2002-2012, 2012-2016). Затем депутатов, избранных по одномандатным округам в состав Государственной Думы с 1993 по 2003 гг. Для анализа были взяты, либо биографические данные, либо же интервью членов властных структур. По данным направлениям нам удалось получить более или менее полные данные (Диаграмма, 4,5). Представитель титульной этнической группы был кодирован - 1, нетитульной - 0.

Диаграмма 5 «Этническое» представительство депутатов, избранных по одномандатным округам.

Далее мы сделали попытку сбора данных по «национальной принадлежности» глав регионов. Стоит учесть тот факт, что с 2005-2011 прямые выборы губернаторов в регионах были отменены, и происходило назначение Президентом РФ. Здесь также использовались биографические сведения (Диаграмма 6).

Диаграмма 6. «Этническое» представительство глав республик 1991-2016.

В Республиках Северного Кавказа (Кабардино-Балкарская Республика, Республика Карачаево-Черкессия, Ингушетия, Северная, Осетия, Чечня) представители титульных этнических групп практически полностью определяют состав депутатов, избранных по одномандатным округам и членов Совета Федерации, и глав республик. Это и логично, так как этносоциальный порядок данных регионов определен именно «большинством титульного этноса». Между тем, мы, действительно видим, численное превалирование представителей титульных этносов по рассматриваем позициям в республиках Татарстан, Башкортостан. Однако, утверждать, что такого рода явление продиктовано исключительно этническим фактором или более того дискриминаций по этническому признаку мы не можем (см. Приложение 1, Приложение 2, Приложение 3). Вместе с тем следует понимать, что не для всех индивидов их этническая принадлежность имеет важное символическое значение. Определение себя человеком, как представителя какой-либо этнической общности, совсем не обязательно влияет на его поведение, а тем более во властных структурах.

Возможность анализа региональных легислатур, а также мэров региональных столиц, оказалась сильно ограниченна, так как, во-первых, не все официальные информационные источники содержат данные относительно составов прошлых лет и даже о председателях законодательных органов. Во-вторых, не всегда в автобиографических данных можно обнаружить сведения об этнической идентификации. Таким образом, мы снова вынуждены, во-первых, не согласиться с тезисами о «неравномерном представительстве», например, касательно Башкирии и Татарстана, во-вторых, вынуждены обратиться к вопросу о том, насколько является сменяемой местная элита, так как возможно «закостенелость» элиты и задает установки относительно ее этнизированности.

3. Переписи населения

Безусловно, переписи населения являются важнейшим инструментом для понимания социально-демографической ситуации в стране. Однако с точки зрения фиксации этничности данный институциональный механизм, по мнению российских ученых-конструктивистов, порождает ситуационную актуализацию этничности в политическом поле. Как покажет дальнейшее описание: для одних властных акторов это боязнь потерять высокий региональный статус, если, например, численность «титульного этноса» будет снижаться, для других возможность показать самодостаточность и государственность территории, а для кого-то политизация этничности становится каналом для реализации своих властных амбиций.

Учет населения на основании культурных маркеров имеет давний исторический опыт. Вообще, само по себе использование официальной властью механизма категоризации идентичности создает особую социальную реальность; индивиды начинают отождествлять себя с определенным количеством других людей, что, в свою очередь, влияет на устойчивость коллективной идентичности. Как мы уже знаем, советские переписи населения проводились с учетом специальной номенклатуры групп, которая предусматривала иерархию «этничности», не учитывающей, например, множественную идентичность у одного и того же лица. За рассматриваемый период в современной России было проведено две переписи населения - 2002 и 2010 гг. Коротко поговорим об отличиях.

Два самых острых противоречия, которые чаще всего выделяются авторами в исследованиях российских переписей, во-первых, вопросов о родном языке, во-вторых, что логично, вопрос об этнической идентичности, как следствие, о возможности существования множественной идентичности.

Так, в 2002 году, пункт о родных языках не был включен в анкету, однако в самой инструкции переписчика было указано, что этот вопрос должен быть задан. В 2010 же г. этот вопрос все же внесли, что в свою очередь повлияло еще на целый ряд методологических проблем. В.А. Тишков, например, говорит о том, что остается не до конца ясным «владеет или использует» человек данный язык. Также, например, не понятно, почему индивид может указывать только один родной язык, а не несколько.

Проблему дробления “этничности” (идентичностей) пытались решить с помощью введения категорий «этноса» и «субэтноса» в официальный язык переписи. Хотя, опять же, как замечает тот же Тишков, данное разделение не может объективно описать случаи, когда у индивидов встречается сложная идентичность.

Вместе с тем, в анкете, например, отсутствует вопрос о религиозной принадлежности, но так или иначе бывают обстоятельства при которых, когда те или иные этнические агенты требуют учета религиозной принадлежности. Самый известный случай в этой связи - татары-кряшены.

Мы обратились к некоторым, на наш взгляд, важным событиям, которые происходили в некоторых республиках накануне переписей населения в 2002 и 2010 гг.

Пожалуй, самый показательный пример, когда, во-первых, этничность наделяется политическим смыслом, а также провялится множественная идентичность, является республика Дагестан.

Согласно Конституции республики Дагестан формирование парламента республики происходит в соответствии с пропорциональным распределением мандатов между списками кандидатов с учетом представительства этнических групп региона. В 2002 г. накануне переписи опять появились споры относительно множества этнических групп, проживающих в республике. В официальном властном поле, начиная с советского времени, были признаны 14 общностей, которые имели возможность быть представленными во властных структурах. Советское понимание этничности, как мы уже знаем, строилась на том, что этнические группы имеют четкую идентификацию, которая не может быть множественной и поддаваться изменениям. Так и в современном Дагестане официальным представительством во власти наделены все те же 14 общностей. Более того, невозможность принятия закона о языке, как раз и продиктована тем, что сразу множество “групп” претендуют на официальный статус, а, следовательно, автоматически и на представительство во власти. Также социально-политический порядок Дагестана во многом определен клановой политикой, условно говоря, целое министерство может занимать одна клиентела. Поэтому представляется, что стремления политических акторов сохранить статус-кво выражается также и в сохранении устоявшейся номенклатуры этнических групп. В.А. Тишков описывая обстановку в Дагестане на момент переписи 2002 г. замечает, что властью активно транслировался мифический тезис о “разъединении народов и как следствие дестабилизации Дагестана”. В конечном итоге, этническое лоббирование акторов, выступавших за признание малых групп не увенчалось успехом. Наряду с этим сам механизм переписи не предусматривал “множественной идентичности”, поэтому, по сути, список этнических сообществ Дагестана остался практически неизменным.

Похожая проблему можно было заметить и в Республике Коми. Там ряд организаций, занимавшиеся возрождением и сохранением культуры “бывших этнографических групп”, например, коми-ижемцы, коми-пермяки и т.д. вели активную деятельность. Как считает один из исследователей, такого рода инициативы были продиктованы по большей части желанием превратить старые название, связанные с территорией в “юридическую реальность”, а, следовательно, и возможность наделения особым статусом таких общностей.

В Карачаево-Черкесии, «где действует негласный принцип этнического квотирования при распределении политической власти», так же, по мнению политолога Д. Джантеевой на момент переписи 2010 г. повлиял на характер «агитации» некоторых «этнополитических групп» перед переписью, однако сильного влияние на итоги это не оказало.

Так, в Республике Алтай, в преддверии переписи 2010 г. в среде населения обсуждался вопрос о делении алтайцев на северных, южных, таежных, полу таёжных. Региональная власть, мотивированная мнением о том, что итоги переписи могут повлиять на административный статус региона, приняли решение о проведении конференции “Единство этнического разнообразия -- основа устойчивого развития Республики Алтай”. Как затем заявлял Председатель регионального Парламента И.И. Белеков - “Своих целей конференция достигла: алтайский народ сохранил свое единство, более того, он вырос в численном отношении -- нас теперь 73 тысячи человек.

В Татарстане, в свою очередь, представителями власти активно продвигался тезис о единстве татар, как о государственно образующем этносе. Причем данные события касались, как и вопроса этнической принадлежности, так и религии. Председатель Государственного Совета Татарстана Ф. Мухаметшин, наставлял к следующему “Я призываю вас, ваших родственников, ваших друзей-татар, проявить активность в ходе переписи, обязательно самим заполнить графу о национальной принадлежности, где четко записать только одно слово: “татарин” или “татарка”.

В среде республик Адыгея, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкессия еще с начала распада СССР появился ряд организаций, которые призывали объединиться титульным этническим группам региона и требовать создание единого субъекта Федерации, признание геноцида “черкесского” народа во время русско-кавказской войны и т.д. Данные организации призывали население записывать себя, как «черкесы».

В Башкирии, перепись населения в 2010 г., как мы знаем, происходила в условиях смены власти. Президент Рахимов, который управлял республикой более 20 лет, был снят с главного поста, вместе с тем при нем уже была начата кампания, направленная на повышения “чувства башкирской этничности”. Как уже напоминалось ранее, 30% населения республики определяют себя как татары. Наряду с этим, в Башкирии есть некоторое число общественных организаций, лоббирующих права данного этноса. Поэтому для Рахимова виделась огромная задача привить именно “башкирскую идентичность” “татарам”. Для этого лидер использовал не только публичные выступления, но и средства массовой информации. Как мы уже знаем, Башкирии одна из немногих республик в России, имеющая собственное телевидение. На канале БСГ долгое время транслировались такие телепрограммы, как “Родословная малой Родины”, “История по средам”. Основной смысл данных программ сводился к тому, чтобы дать установку “татарам”, проживающим в сельской местности и в Восточном Татарстане на «башкирскую идентичность»

Также не только при помощи переписей населения различные структуры пытаются категоризировать население.В феврале г. в информационных источниках появилась новость, что глава Чечни Рамзан Кадыров выразил инициативу ввести специальные паспорта с указанием национальной и религиозной принадлежности. Через некоторое время данная новость была опровергнута. Вместе с тем, как позже заявили журналисты во многих образовательных учреждениях всех уровней, проходило анкетирование молодых людей, как его окрестили «духовно-нравственное». Однако, здесь усматривается именно религиозная подоплека, нежели «этническая».

Таким образом, основными причинами, которые “вынуждают”, как и власть, так и представителей низовых структур спекулировать “этничностью”, являются совсем не чувства национальной гордости, а целый ряд политических причин. Вместе с тем, таких случаев не так много, в больше чем половине республик переписи населения проходили без особых случаев и попыток, либо власти, либо общественных организаций структурировать «этничность». Также, мы видим еще одну закономерность: как правило, властные структуры работают на сохранение «единства» этноса, между тем негосударственные агенты делают попытки актуализировать альтернативные идентичности, которые, что называются, противоречат точки зрения власти по поводу характера той или иной этнической группы. То есть мы можем заключить, что, как правило, властные стратегии вэтнической политики в ряде случаев стараются не допустить акторов с противоположными взглядами на «титульную группу», так как по различным политически мотивированным причинам необходимо поддерживать этносоциальный порядок неизменным.

4. Уровень акторов. Общественные организации

Вспоминая работы классиков - Р. Брубейкера, Дж. Ротшильда, а также исследованиям, проведенными Э. Джулиано, мы представляем, что различного рода “этнические предприниматели”, отдельные этнические лоббисты способны мобилизовать людей по этнической линии. Поэтому здесь представляют интерес национальные общественные организация. Под ними в данной работе будут пониматься объединения, имеющих статус негосударственных структур, а также международные и региональные организации. Как правило, данные организации выступают, либо за сохранение культурных прав этнических групп, а также могут бороться и за расширение политических, тем самым, делая значимым этническое измерение. В этом ключе рассмотрим, во-первых, какие цели преследуют сами общественные организации. Во-вторых, попытаемся понять, какое место в общественно-политическом пространстве занимают данные организации, ведь зачастую, как говорит Э. Джулиано, подобные образования оказываются всего лишь инструментом властных и иных лидеров.

В России деятельность подобных общественных организаций, регламентируется «Законом о национально-культурной автономии» от 17 июня 1996 г. и представляет собой «объединение граждан РФ, относящих себя к определенной этнической общности», а также осуществляющая свою деятельность в форме общественной организации.

Если, в общем, говорить о подобных общественных организациях, то, как правило, они ставят перед собой задачи этнокультурного характера, однако есть и те, которые действуют и в политических целях, например, борются за расширение представительства титульного этноса в органах власти.

Мы сделали попытку собрать данные относительно крупных региональных организаций, а также тех, которые так или иначе задействованы в политическом поле региона, или определяют себя, как оппозиционные по отношению к властным структурам. Рассмотрим наиболее важные случаи.

На территориях сразу нескольких кавказских республик, как показал анализ переписей населения, действует ряд крупных организаций, которые ставят своей целью “воссоединение черкесского народа” - Адыгея, Карачаево-Черкессия, Кабардино-Балкария. Например, в Адыгее объединение под названием “Черкесский Парламент” ставит перед собой досрочно смелую задачу - добиться со стороны РФ признание геноцида черкесского народа в XVIII-начале XX в. Другая организация “АдыгэХасэ”, выступающая за создание единой Черкесской Республики.

Вместе с тем деятельность данных организаций привлекает к себе внимание со стороны государственных органов надзора. В 2012 г. организации пытались организовать съезд по поводу депортации черкесов из Серии. По мнению Прокуратуры республики такого рода действия прямо противоречили уставу организацию, т.к. ее положение не предусматривают распространение влияние на региональном, а тем более федеральном уровнях.

Со стороны лидеров данных организаций, постоянно поступают обвинения в адрес региональных властей по поводу недостаточного внимания к судьбе черкесского народа. Наряду с этим другие общественные организации, существующие на территории рассматриваемых республик, склонны к интеграции с целями защиты прав и культуры всех этнических общностей региона. Вместе с тем, “АдыгэХасэ”, подобные союзы называют удобными для власти и указывает на, то, что существует дискриминация относительно доступа в руководящие органы власти для черкесского этноса.

В Башкирии одной из самых крупных организаций Башкортостана является “Всемирный Курултай Башкир”. Данная организация также весьма плотно сотрудничает с властью. Одной из главных задач, как прописано в уставе организации, высыпает “объединение, этнокультурного развития, обновления башкир”. Вместе с тем, в Башкирии существует ряд организаций, которые условно можно назвать как “оппозиционные” и действующему президенту и “Всемирному Курултаю Башкир”. Так, в 2014 г. Появилась организация “Башкорт”, которая, во-первых, провозгласила себя “находящуюся в оппозиции к действующей власти в Башкирии”, во-вторых, поставила перед собой следующую задачу добиться “двухстороннего договора с Россией о распределении полномочий, а также экономической независимости от Центра”.

Как мы уже упоминали в 1990-х гг. В Коми функционировал специальный Съезд коми народа, обладавший законодательной инициативой, но в 2002 г. Съезду пришлось прекратить свою деятельность в таком статусе. Итогом стало появление организации “Коми Войтыр”, которая, по сути, является достаточно крупным и влиятельным движением и не противостоит деятельности власти региона.

В Карелии большинство организаций, такие как “Союз карельского народа”, “Общество вепской культуры”, “Ингермаладский союз финнов Карелии” достаточно тесно взаимодействуют с властью. Однако, есть и те, которые пытаются влиять на власть через механизм законотворчества: “Карельский конгресс” - о его инициативах известно и вначале 2000-х гг., когда бессменный лидер Анатолий Григорьев сначала разработал законопроект о “Дополнительных гарантиях избирательных прав карелов, финов, вепсов в органах государственной власти”, а также “О введении второго государственного языка в республике”. Но данные попытка остались на уровне инициатив и законодательным органом республики не были приняты.

Между тем в ряде республик действуют международные организации, либо союзы общественных организаций подобные, например, упомянутые Всемирной Ассамблеи Башкир, Коми Войтыр, а также Чувашский национальный конгресс, Всеудмуртская ассоциация, Ассамблея народов Татарстана и т.д. Чаще всего данные образования проявляют лояльность власти и служат каналом для реализации различных стратегий в области этнической политики.

Как мы видим из данного раздела, опять-таки, большинство существующих общественных организацией довольно мирно сосуществуют с властью, однако есть некоторое количество минимальных случаев, когда также, как с переписями у негосударственных акторов возникают альтернативное мнение по поводу этничности. Вместе с тем, в данном разделе, мы затронули только общественные организации, деятельность которых направлена на «титульных представителей. Далее мы покажем, как организации, например, занимающиеся русской культурой, выражают оппозиционное мнение относительно проводимой этнической политики.

На основании анализа двух уровней этнической политики - структурного и акторного удалось выяснить целый ряд важных моментов. В первую очередь, в национальных российских республиках, с разной степенью интенсивности реализуются меры в области сохранения и развития языка, культуры. В части из республик родной язык титульных этнических групп является обязательным для изучения в школах абсолютно для всех учащихся. Между тем, как показывают данные двух российских переписей так или иначе существует языковая ассимиляция, что, впрочем, не является признаком снижения этнической идентичности у людей, так как выбор на обучения языка часто определен целым рядом социально-экономических факторов.

Также мы сделали попытку рассмотреть «этнический состав» региональных элит на двух уровнях - внешнее представительство, а также внутреннее представительство. Нам удалось собрать достаточно полные данные по направлениям: члены Совета Федерации, депутаты, избранные по одномандатным округам, а также главы республик. Между тем, полученные выводы были вполне ожидаемы - представительство, например, Республик Северного Кавказа, обусловлено «членами» титульных этнических групп, также такие выводы касаются республик Якутия, Чувашия, Татарстан и Башкортостан. Вместе с тем, мы не можем соглашаться о бытующих в исследовательской литературе выводах относительно диспропорциональности местных политических элит, например, в Республике Татарстан. Во-первых, по вполне объективным причинам (отсутствие в официальных информационных источниках списков составов прошлых лет, а также автобиографических сведений). Во-вторых, даже в случае численного доминирования одних представителей «этнических групп» - не стоит объяснять это исключительно этническим фактором.

Как оказалось, в среде некоторых республиках также имеет место актуализация «этничности» и попыток ее структурирования в моменты переписи населения. Представители региональной элиты, как правило, пытаются сохранить «единство», игнорируя наличие сложной множественной идентичности. Вместе с тем политические антрепренеры (общественные организация, отдельные лица) могут пытаться «сделать» значимыми альтернативные идентичности. Однако, не так много случаев, когда общественные организации действительно играют важную роль в политическом поле региона.

Литература

I. НОРМАТИВНО-ПРАВОВЫЕ АКТЫ

1. Государственная программа «Сохранение, изучение и развитие государственных языков Республики Татарстан и других языков в Республике Татарстан на 2014-2020 гг. [электронный ресурс]. URL: http://tel.tatar.ru/sites/default/files/page/file/pub_227812.pdf.