Ученые-востоковеды Казанского университета первой половины XIX века

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Географическое положение России, являющейся своеобразным «мостом» между Европой и Азией, местом слияния и взаимопроникновения восточной и европейской культуры во многом предопределило особую роль отечественных исследователей в изучении стран Востока. Интерес ученых вызывал не только географический контраст восточной и европейской цивилизации, но и абсолютно иной склад мировоззрения, экономики и культуры.

Важным этапом в становление отечественного востоковедения является конец ХVIII - середина XIX века. Этот период характеризуется созданием обширной системы востоковедческого образования, объединившей собой деятельность Академии наук, университетов, лицеев, гимназий, духовных академий, семинарий и научные общественные сообщества.

Выбор изучения научной и педагогической деятельности ученых представителей казанской школы востоковедения обусловлен следующими причинами:

Во-первых, казанский университет в первой половине ХIX века являлся ведущим центром в изучении стран Востока.

Во-вторых, здесь впервые в России при философском факультете был открыт восточный разряд, при котором функционировали арабо-персидская, турецко-татарская, монгольская, китайская, санскритская и армянская кафедра.

В-третьих, с Казанским университетом связана деятельность таких выдающихся востоковедов как арабиста Х.М. Френа, тюрколога и ираниста А.К. Казем-Бека, монголоведа С.М. Ковалевского, китаеведа В.П. Васильева. Именно благодаря этим ученым отечественное востоковедение получило всеобщее мировое признание.

Актуальность нашей работы определена тем, что история изучения Востока, истоки и формирование ориенталистики в России, по сей день остаются важнейшими темами отечественных гуманитарных исследований.

Новизна работы заключается в том, что в ней особое внимание уделяется вкладу каждого отдельного ученого-востоковеда Казанского университета первой половины ХIX века в формирование целостного научного представления о странах Востока.

Целью дипломной работы является освещение и оценка научной, педагогической, собирательской, организаторской деятельности казанских востоковедов первой половины ХIX века.

Для достижения вышеизложенной цели были поставлены следующие задачи:

1) Рассмотреть деятельность ученных-востоковедов, стоявших у истоков формирования казанской востоковедческой школы;

2) Проанализировать вклад О.М. Ковалевского в развитие отечественного востоковедения;

3) Исследовать педагогическую и научную деятельность китаеведа В.П. Васильева в казанский период жизни ученного;

4) Выявить основные тенденции развития и формирование казанской востоковедческой школы.

Объектом исследования являются ученые-востоковеды казанского университета первой половины ХIX века, а предметом - их научная и педагогическая деятельность.

Источниками для исследования послужили более 200 дел о служебной, научно-педагогической, исследовательской деятельности казанских востоковедов, хранящихся в национальном архиве РТ. Основной документальный комплекс отложился в фонде Казанского университета (Ф. 977) в следующих структурных частях университета: Совет, Правление, Ректор, историко-филологический факультет, фонд Попечителя Казанского учебного округа (Ф. 92). Среди документальных источников - протоколы совета, правление историко-филологического факультета университета; предписания, отношения министра народного просвещения попечителю Казанского учебного округа; отношения, уведомления попечителя Казанского учебного округа, ректора Казанского университета совету университета; переписка правления, издательского комитета при Казанском университете с ректором, советом университета, попечителя Казанского учебного округа по вопросам: об определении О.М. Ковалевского на должности, об изучении и преподавании монгольского языка, научных путешествиях в Сибирь, Бурятию, Монголию, Китай, о приобретении для университетской библиотеки рукописей и сочинений на восточных языках, о публикации научных трудов и их распространении, о представлении к наградам и объявлении благодарности и др.

Историографические работы, посвященные наследию казанских востоковедов можно условно разделить на три хронологических периода: 1 период (конец XIX - начало XX века), 2 период (1930-1950-е года), 3 период (70-е года XX века - начало XXI века). Знаковой работой первого хронологического периода, бесспорно, является биографический очерк Ю. Талько-Грынцевич, посвященный 100-летию рождения О.М. Ковалевского. Исследователь на основе опубликованных российских и польских материалов обращается к биографии ученого и его научной деятельности. Чуть позже в 1904 г. к 100-летнему юбилею казанского университета выходит Библиографический словарь профессоров и преподавателей императорского Казанского университета (1804-1904) под редакцией И.П. Загоскина. Работа базируется на фондах казанского университета и содержит достаточно ценную информация о востоковедах, не ставшими столь известными как О.М. Ковалевский, но внесшими значительный вклад в развитие казанской школы востоковедения. Второй период связан с появлением интересных и оригинальных статей и публикаций о жизни и научной педагогической деятельности О.М. Ковалевского. Среди авторов, которые осветили его вклад в монголоведение и востоковедение следует отметить А.А. Петрову, В.Л. Котвича, Б.Я. Владимирцева, А.С. Шофмана и других. Достаточно содержательна работа Н.А. Мазитовой «Изучение Ближнего и Среднего Востока в Казанском университете», - Казань, 1972. Автор подробно останавливается на зарождении и становлении казанского востоковедения. Современный этап изучения научной деятельности казанских востоковедов в первую очередь связан с работами Р.М. Валеева. Исследователь, опираясь на солидную историографическую и документальную базу, попытался обобщить собранный материал о педагогической и научной деятельности казанских востоковедов. В 2001 в стенах казанского университета прошла международная конференция посвященная наследию монголоведа О.М. Ковалевского и современности. Научная сессия положила начало интеграции западных и отечественных исследований посвященных данной тематике.

1. Восточный разряд Казанского университета

В первой половине XIX века Казанский университет бесспорно являлся крупным научным центром России. Развитие капиталистических отношений, включение в состав России Закавказья и северных районов Средней Азии, освоение русскими переселенцами просторов Сибири и выход к границам Китая и берегам Тихого океана, географические открытия русских и иностранных путешественников содействовали развитию востоковедения как науки.

Крупную роль в научных стран Востока и развития передового русского востоковедения сыграл Казанский университет, в котором в первой половине XIX веке существовал единственный в России специальный восточный разряд, подготовивший плеяду выдающихся востоковедов. Профессора и преподавателя Казанского университета положили начало научного изучения стран.

Еще в 1769 году преподавание татарского языка было введено в Первой казанской гимназии, что явилось базой для успешного развития востоковедения в Казанском университете. По уставу 1804 года предусматривалось открытие самостоятельной восточной кафедры, что было продиктовано интересами внутренней и внешней политики царского правительства. Эти интересы к Востоку особенно возросли в начале XIX века в связи с усилением влияния России в странах Ближнего и Дальнего Востока. Нужны были русские, знающие восточные языки, поэтому было решено открыть при Казанском университете кафедру восточных языков. Она была открыта в 1807 году.

В этой связи следует отметить географические положения Казани. Казань становится центром торговли и экономических связей Востока с Россией. Она также являлась культурным центром обширного восточного края. Здесь легко можно было найти преподавателя восточных языков из местного населения.

Первым профессором восточной кафедры был Христиан Мартин Френ (1782-1851). Он был приглашен из Ростокского университета, потому что отечественных ученых для руководства кафедрой не оказалось. Из восточных языков предполагалось преподавать арабский и персидский язык, а также для желающих - еврейский и сирийский. Х.М. Френ Родился в 1782 г. в г. Ростоке, где окончил латинскую гимназию. Обучение арабскому и древнееврейскому языкам начал на богословском факультете университета Ростока под руководством гебраиста Олафа Тихзена (Oluf Gerhard Tychsen, 1734-1815), продолжил образование в университетах Гёттингена и Тюбингена. В 1802 г. окончил образование и отправился в Швейцарию, где до 1804 г. преподавал латинский язык в Бургдорфском педагогическом институте Песталоцци. Вернувшись в Росток, в 1804 г. защитил докторскую диссертацию, получив степени доктора философии, магистра свободных наук, а также доктора богословия. В 1806 г. принят приват-доцентом университета Ростока. В начале 1807 г. первый попечитель Казанского учебного округа С.Я. Разумовский обратился к Тихзену с просьбой порекомендовать кого-либо на замещение должности профессора восточных языков в только что основанном Казанском университете. Тот сразу же назвал имя Френа, как лучшего своего ученика. В 1807 г. Френ принял приглашение возглавить кафедру восточных языков Казанского университета и сразу получил должность ординарного профессора. В Казань он прибыл в октябре 1807 г.

Почти сразу же Х.М. Френ представил в Совет университета проект преподавания восточных языков, так как в первой четверти XIX века преподавание восточных дисциплин в университете носило произвольный характер, и разработанных учебных программ и планов по большинству предметов не было. С тех пор в практику вошел порядок представления в Совет ежегодных планов преподаваемых дисциплин.

Ввиду того, что занятия проводились на латинском, а учебные пособия отсутствовали, число слушателей лекции Френа постоянно сокращались. Иногда у Френа оставался лишь один студент. Как пишет И.П. Загоскин, сам Х.М. Френ уделял мало внимания слушателям и не поддерживал в них первоначального усердия. Для занятия профессорской должности Х.М. Френ не был подготовлен. Преподавательская должность Френа не принесла ожидаемых результатов. В одном из писем попечителю он и сам признавал это.

Самыми одаренными студентами Х.М. Френа были С. Кручинин и Я.О. Ярцев. Кручинин даже стал помощником Френа в преподавании восточных языков, но 30 июня 1809 года он скоропостижно скончался в университетской больнице. Я.О. Ярцев, стал первым казанским кандидатом восточной словесности. 19 мая 1816 г. он успешно защитил магистерскую диссертацию «О восточных словах, находящихся в русском языке», а уже 25 мая был утвержден и степени магистра восточной словесности. В период с января 1817 г. по январь 1818 г. Ярцев находился в составе российского посольства в Персии на должности канцелярского чиновника. По итогам данной поездки Я.О. Ярцев представил в Совет университета «Краткий журнал путешествия в Персию», «Дневные записи, веденные во время переезда от Тифлиса до Астрахани» и «Рассуждение о религии персиян». Магистр даже был награжден перским шахом знаком ордена Льва и Солнца второй степени за успех в изучении персидского языка. Однако, Я.О. Ярцев подавая большие надежды в области изучения восточных языков, вскоре оставил научную деятельность.

Научные работы Х.М. Френа были посвящены главным образом золотоордынской и арабской нумизматике. В казанском университете им была опубликована первая монография, посвящённая описанию 17 саманидских и буидских монет, не известных дотоле в Европе, причём её пришлось печатать на арабском языке, ввиду отсутствия в Казани латинского шрифта. Х.М. Френ считается первым казанским ученым-нумизматом, ставши основоположником научной нумизматики мусульманского Востока. Х.М. Френ, превративший нумизматику из любительского занятия в науку. Одна из главнейших заслуг Френа перед русской наукой состоит в открытии им богатых материалов для истории России и древних ее обитателей. Очень богатый запас сведений он нашел в большом географическом словаре арабского географа первой половины XIII века Якута. Известия этого словаря о Руси, волжских булгарах и хазарах, заимствованные Якутом из записки халифского посланника к булгарам Ибн Фадлана (922 г.), в связи со сведениями других восточных писателей, доставили Френу материалы для трех весьма важных монографий. Френ оставил немало рукописных трудов, помимо изданных академиком Дорном в двух томах, под заглавием: «Opuscula postuma» (1855-1877). Важнейший из ненапечатанных трудов - объемистый критический словарь арабского языка, над пополнением которого Френ трудился всю жизнь. Очень интересовался ученый древними рукописями на арабском языке. Он составил и издал список наиболее важных и редких исторических сочинений на восточных языках.

Девять с половиной лет Х.М. Френ возглавлял кафедру восточных языков в Казанском университете. В сентябре 1817 года он утверждается ординарцем академиком Академии наук России и назначается в Азиатский музей хранителем.

Хотя педагогической деятельности Х.М. Френ уделял недостаточное внимание, но его заслуги в области ориенталистики и нумизматики высоко оценены учеными всего мира. В Казани он превратился в известного арабиста, чему способствовало историческая почва Казанского края и имеющиеся здесь источники, что благоприятно сказалось на научной деятельности Френа. За свою жизнь он опубликовал более 150 исследования немецком, латинском и арабском языках, стал почётным членом более 20 академий и учёных обществ мира.

Х.М. Френ на должность руководителя кафедры восточных языков рекомендовал своего соотечественника Ф. Эрдмана, который был утвержден в этой должности 4 сентября 1818 года. Через год он был определен профессором восточных языков в Казанский университет. В 1826 г. Ф. Эрдман стал деканом словесного отделения, с 1828 г. возглавил арабо-персидскую кафедру, а с 1833 г. начал преподавать (вместо кандидата Берниковского) древнюю историю, однако уже в 1835 г. эта должность была вакантна.

Он также как и Х.М. Френ вел свои занятия на латинском и немецком языках, поэтому к 1822 году уже Ф. Эрдман лишился всех своих слушателей. Вставал даже вопрос о закрытии восточной кафедры. Поэтому поводу Совет университета был вынужден принять специальное решение о введении преподавания арабского и персидского языков в Первой казанской гимназии, чтобы подготовить учащихся к поступлению в университет.

О научно-педагогической деятельности Ф. Эрдман в литературе имеются два противоположных мнения. К группе ученных, которые резко отрицательно оценивал его деятельность, относился и сам Х.М. Френ, несмотря на то, что он сам рекомендовал его на эту должность. За 26 лет работы в Казанском университете Ф. Эрдман своих учеников из числа русских не оставил, впрочем, так же как и Х.М. Френ. Аналогично мнения придерживался и В.В. Бартольд в свое время выразился о нем так: «Как ученый, Эрдман не имел успеха ни на своей родине, ни в России…». А итсорик И.Ю. Крачковскии добавлял: «История оправдала этот приговор - многочислен­ные работы Эрдмана, как основанные на персидских материалах, так арабистические и особенно нумизматические, почти никогда не упоминаются в современной науке».

Другой точки зрения относительно Ф. Эрдмана, придерживался историограф Казанского университета Н.П. Загоскин. Он считал, что благодаря ему, казанский разряд восточной словесности получил широкое развитие. Конечно, нельзя умалять значение Ф. Эрдмана как востоковеда и утверждать, что его деятельность в Казанском университете в период с сентября 1819 г. по май 1845 г. прошла бесследно. Ф. Эрдман стремился к укреплению и расширению преподавания языков в университете. В списке напечатанных им работ числится 34 названия на немецком, латинском, русском и французском языке по лингвистике, истории, литературе и нумизматике, основанные на арабских и персидских источниках. В 1829-1834 гг. отделение словесных наук, Совет Казанского университета и академики - востоковеды Х.Д. Френ и Я.И. Шмидт обсуждали предложение Ф. Эрдмана «о составлении словаря татарского языка». Ф. Эрдманом было предложено отправить специалиста, знающего восточные языки в Казанскую, Астраханскую, Оренбургскую и Тобольскую губернию для сбора лингвистического материала. Собранный материал должен был лечь в основу «полной грамматики» и словаря, «который бы обнимал весь татарский диалект во всех его различных отраслях и к подробному и верному изложению истории татарской литературы». В дальнейшем Ф. Эрдман считал, что это исследование позволит «сравнить с точностью татарский диалект с турецким» и в целом откроет новую эпоху в тюркологии и «в изученных занятиях Казанского университета. Сохранившиеся архивные материалы и ряд публикаций отечественных историков освещают интересную полемику которая шла между российскими востоковедами Ф.И. Эрдманом, Х.Д. Френом и Я.И. Шмидтом в 1830-1834 гг. о принципах и практике составления татарского словаря. Как отмечает Р.М. Валеев: «Ее содержание составляет незабываемую страницу истории университетского и академического востоковедения в России».

Блестяще Ф. Эрдман проявил себя как скрупулезный собиратель восточных рукописей. Собранные им манускрипты являются не только гордостью научной библиотеке Казанского университете, но и занимают достойное место в отделах редких рукописей в Российской национальной библиотеке и библиотеке и ВГБИЛ. Однако свой научный потенциал, по словам Н.А. Мазитова, он не сумел реализовать. Его научные работы, особенно по нумизматике, были слабы. Он был слаб и как педагог. Пользуясь своим званием и положением, он брался за выполнение многих работ, но они выполнялись на недостаточном научно-педагогическом уровне и постоянно подвергались критике как со стороны Казанского университета, так и Академии наук.

В 1845 году он был вынужден оставить университет и перейти на административную работу директором училищ в Новгородской губернии.

Огромная заслуга в создании и развитии востоковедных кафедр принадлежит ректору Казанского университета Н.И. Лобачевскому и попечителю Казанского учебного округа Мусину-Пушкину. Н.И. Лобачевский поставил перед собой задачу превратить Казанский университет в передовой центр России.

В 1828 году кафедра восточных языков была разделена на кафедру арабско-персидскую и турецко-татарскую. Последнюю должен был возглавить Халфин, но он вскоре скончался. Уже к 30-м годам XIX века востоковедение в Казанском университете начало быстро развиваться и постоянно совершенствоваться. Устав 1835 года фактически уже утвердил три восточные кафедры. Наряду с названными в 1833 году появилась монгольская кафедра, которую возглавил профессор Ф.М. Ковалевский. В 1837 году была учреждена кафедра китайского языка и словесности, под руководством архимандрита Даниила (Д.П. Сивилов), который преподавал в 1837-1844 гг. Преемником архимандрита Даниила в Казанском университете стал И.П. Войцеховский, заложивший основы научного маньчжуроведения в Казани. В 1841 году началось преподавание маньчжурского языка. Год спустя в Казанском университете открываются еще две новые кафедры: армянского языка (рук - С.И. Назариянц) и санскрита. В 1841-1851 гг. санскритский язык преподавал П.Я. Петров (1814-1875), возглавивший в 1842-1852 гг. кафедру санскритологии. В 1846 г. в университете открылась кафедра калмыцкого языка, возглавляемая монголоведом А.В. Поповым. Было также принято решение об открытии кафедры тибетского языка, во главе которой предполагалось поставить профессора В.П. Васильева. Все эти кафедры составили так называемый «восточный разряд» философского факультета, который с 1851 года вошел в состав историко-филологического факультета университета.

Казанский университет, возглавляемый Н.И. Лобачевским, пытался создать еще рад востоковедных кафедр (индостанского, тибетского и еврейского языка), необходимых для всестороннего и глубокого изучения Востока, а также создать на базе восточного разряда специальный Азиатский или Восточный институт, который стал бы основным центром изучения в России стран и народов Востока. Но ходатайство университета было отклонено царским правительством.

Многое сделали для развития востоковедной науки и преподавания татарского языка в Первой казанской гимназии и в Казанском университете династия Халфиных. Пять поколений Халфиных преподавали здесь. Одним из наиболее известных стал Ибрагим Халфин - первый адъютант восточной словесности среди татар. В Первой казанской гимназии и Казанском университете он преподавал татарский язык. И. Халфин был одним из первых татарских просветителей, он стремился знакомить татар с русской культурой и оказывал значительную помощь русским в изучении татарского.

В 1809 г. И.Х. Хальфиным была издана «Азбука и грамматика татарского языка с правилами арабского чтения, преподаваемая в Казанской гимназии». Она явилась не только первой сопоставительной грамматикой татарского и русского языка, но и первой печатной продукции русской типографии Казанского университета. В 1822 г. в университетской типографии вышла татарская хрестоматия И. Хальфина. Она называлась «Жизнь Джингиз хана и Аксак Тимура с привоскуплением разных отрывков, до истории касающихся, в коих все слова для обучающихся расположены по алфавиту». Анализирую данную работу М.З. Закиев отмечает: «Приведенный в хрестоматии материал вполне может быть использован при разработке истории татарского литературного языка. А татарско-русский словарь, который содержал в себе около 1600 слов, также может быть полезным для татарской лексикографии и лексикологии». Ибрагим Хальфин был первым в истории татарином, имевшим ученое звание. 11 августа 1823 года он был избран, а 17 сентября того же года утвержден адъютантом восточной словесности.

С 1826 года в Казанском университете начинается научно-педагогическая деятельность Александра Касимовича Казем-Бека, впоследствии ставшего ученым с мировым именем, крупнейшего знатока филологии, истории, права и философии стран Ближнего и Среднего Востока. Довольно подробно о его жизни и деятельности написала Н.А. Мазитова, которая отмечает, что о нем нет ни одного солидного исследования, за исключением отдельных сведений.

Мирза Александр Касимович Казем-Бек (Мухаммед Али) родился в 1802 году в Персии, в семье персидских шейхов. Образование получил в городе Астрахани, у местных шотландских миссионеров. В 1823 году принял христианство. До поступления на службу в Казанский университет он был переводчиком восточных языков в Омском Азиатском училище. 31 октября 1826 года, по рекомендации Ф. Эрдмана, назначен в Казанский университет лектором персидского языка. Тогда преподавателей восточных языков было только двое: ординарный профессор Ф. Эрдман и адъютант И. Халфин. после смерти И. Халфина А.К. Казем-Бек принял на себя также обязанности преподавания татарского языка в университете. А.К. Казем-Бек, так же как и О.М. Ковалевский был трижды достоин Демидовской премии Академии наук.

Первые же десятилетия пребывания в Казани А.К. Казем-Бек успешно занимался педагогической и научной деятельностью. Он в это время изучал и издавал произведения восточной литературы. Эти произведения прежде всего касаются истории крымских ханов, истории Кавказа, мусульманского законоведения. Добросовестная, кропотливая работа А.К. Казем-Бека была достойна оценена Академией наук, которая в конце 1835 года избрала его своим членом-корреспондентом. Еще раньше, в 1829 году он был избран членом Великобританского Азиатского общества в Лондоне.

В 1832 году А.К. Казем-Бек подготовил к печати знаменитое сочинение Мухамеда Ризы по истории крымских ханов от Менгли-Гирей хана I до Менгли-Герей XI, т.е. с 876/1416 по 1150/1737 гг. под названием «Ассад ас Сейяр или Семь планет». Издание этого труда доставило А.К. Казем-Беку почетную известность среди ориенталистов.

В феврале-мае 1837 г. А.К. Казем-Бек был командирован в г. Санкт-Петербург, где работал в фондах тюркских рукописей императорской публичной библиотеки, библиотеке императорской академии и Румянцовского музеума. Позднее ряд тюркских рукописей - «Китаби Сеид Бетал», «Диванчеи Неваи», «Фюзили», «Габус-намэ» и другие из императорский академии наук и Румянцовского музеума был отправлены в Казань для работы Казем-Бека над турецкой хрестоматией.

В 1840-1842 гг. А.К. Казем-Бек закончил работу над первой частью турецко-татарской хрестоматии. Выпуск этой хрестоматии задержался в связи с подготовкой второго издания «Грамматики турецко-татарского языка» и работой над «Конкордансом Корана».

Из планируемых учебных изданий А.К. Казем-Бек опубликовал известную в истории тюркологии «Грамматику турецко-татарского языка». Первый вариант текста грамматики А.К. Казем-Бек с его примечаниями и дополнениями основывался на известной «Грамматикой турецко-татарского языка» Жобера, переведенной Ильей Березиным. Преподаватель арабского языка в Петербургском университете О.И. Сенковский (1800-1858) написал следующую рецензию на этот текст «Отдавая полную справедливость труду г. профессора А.К. Казем-Бек, который обогатил этот перевод отличными примечаниями о духе турецкого и татарского языков и об их грамматических свойствах, и во многом исправил или переделал самый текст сочинения Г. Жобера…». О.И. Сенковским были высказаны ряд замечаний «для улучшения турецко-татарской грамматики»: о возможности А.К. Казем-Бека написать «грамматику гораздо лучше Жоберовой»; в основу грамматики взять «оттоманское и стамбульское общеупотребительное произношение; показывая под данной фразою, каким образом ее должно читать по училищному оттоманскому произношению и как станет произносить ее казанский, дербенский или адербаеджанский татарин, киргиз, башкир, узбек…; обратить особое внимание на разговорный и ученый язык и др.

По свидетельству современного историка А.К. Рзаева, на «Грамматике турецко-татарского языка» (1839 г. и 1846 г.) А.К. Казем-Бека «была воспитана блестящая плеяда не только русских, но и западноевропейских востоковедов и преподавателей восточных языков». Подобные учебные пособия, посвященные другим восточных языкам, публиковались и позднее. В 1841 г. магистр университета Илья Березин составил «Грамматику персидского языка», которая рассматривалась профессором А.К. Казем-Беком и была напечатано только в 1853 г. Исследователь Р.М. Валеев отмечает: «Учебно-методическим изданиям казанских востоковедов, посвященным мусульманских языкам, даны самые высокие оценки в отечественной историографии истории ориенталистики в России».

А.К. Казем-Бек не редко занимался рецензированием учебников и пособий, связанных с мусульманскими языками издаваемых как в России, так и в Европе. В сентябре 1842 г. профессором А.К. Казем-Беком была рассмотрена «Краткая грамматика персидского языка» (напечатана в 1841 г.), составленная Аббас Кули-ага Бакихановым. А.К. Казем-Беком была дана строго научная рецензия русской версии грамматики персидского языка. Вскоре профессор А.К. Казем-Бек по прошению совета Санкт-Петербургского университета рассмотрел «Хрестоматию и словарь татарского языка» Л.З. Будагова (1812-1878), выпускника разряда восточной словесности 1840 г. А.К. Казем-Бек посчитал хрестоматию и словарь Л. Будагова «вполне достойных для издания» и высказал ряд замечаний, относящихся «к общей системе расположения статей хрестоматии», а также изменений «в переводе статей Саади» и т.д.

В 1845 году А.К. Казем-Бек издал капитальный труд по мусульманскому законоведению - «Мюхтесерюль вигкает или сокращенный вигкает». Им была приобретена и редактирована рукопись «Дербент-нама» на турецком языке, которая являлась единственным памятником по истории Дербента и состояла из 10 частей.

В своих научных изысканиях при подготовке к изучению указанных сочинений А.К. Казем-Бек показал глубокое знание предмета и обнаружил прекрасное знание восточных языков. Он обладал исключительной эрудиции и феноменальным знанием текстов. Это умение помогало сопоставлять многочисленные версии о происхождении восточных рукописей.

При изучении древних периодов истории и литературы А.К. Казем-Бек широко использовал произведения народного творчества, которые имели большое значение как исторический источник. А.К. Казем-Бек также указывал на огромную значимость мифологии при исследовании древних периодов истории человечества. В отечественном востоковедении А.К. Казем-Бек явился первым исследовании мифологии персов. Еще в 40-е годы XIX века на основе первоисточников он составил курс лекции по персидской мифологии.

А.К. Казем-Бек много и плодотворно занимался иранистикой, потому что считал, что Иран играл важную роль в истории стран Ближнего и Среднего Востока. Им впервые был создан курс персидской литературы с древнейших времен до XIX века. Ученный утверждал, что изучения литературы Востока показывает, что история знает и другие культуры, нежели греко-римскую, которая явилось античной основой для культуры других групп народов. Это на своих лекциях раскрыл А.К. Казем-Бек на примере Ирана. Он показывал, что влияние культуры Ирана распространилось и на Европу. Наряду с этим А.К. Казем-Бек в 1830-40-е годы создал учебные пособия по турецко-татарскому языку.

Большое внимание уделял А.К. Казем-Бек педагогической деятельности как в Первой казанской гимназии, которая стала базой подготовки будущих студентов-востоковедов для университета, так и в самом Казанском университете. В университете он преподавал арабскую, персидскую и татарскую грамматику, занимался со студентами чтением печатных книг и рукописей, объяснял синтаксические правила и общие свойства мусульманских языков и переводил «постепенно трудные места их хрестоматий Болдырева, Барона Сильвестра де Саси, из истории Абулгази-Багадур - хана…, иногда из рукописей Раузет-уссефа сочинения Мирхонда». Им составляются учебные планы и расписания занятий, разрабатывается методика преподавания восточных языков. С уверенностью можно сказать, что А.К. Казем-Бек был одним из основателей востоковедной науки в Казанском университете.

Успешная научная и педагогическая деятельность востоковедов Казанского университета была невозможна без новейшей литературы и восточных рукописей, содержащих необходимые материалы по географии, этнографии, истории и философии стран Востока. Поэтому руководство университета, не жалело средств для пополнения библиотеки восточными книгами и рукописями проходило главным образом через приобретение их у частных лиц и за границей, в странах Востока во время научных командировок воспитанников университета. Фундаментальный вклад в формирование университетской библиотеки внесли востоковеды первой половины XIX века. В 1811 г. Х.Д. Френ в газете «Казанские известия» обращается с объявлением о покупке рукописей на арабском языке и древних восточных монет. В 1807-1818 гг. университетской библиотекой было приобретено более 70 книг и рукописей на арабском, сирийском, еврейском, персидском, турецком и татарском языках.

В 1822 г. по поручению Совета университета Ф. Эрдман и К. Фукс готовят свои предложения для инструкции путешественникам по России и Армении, которые должны заниматься собиранием «отечественных и татарских древностей в памятниках, рукописей, медалях, преданиях».

В 1836 г. профессорами Ф. Эрдманом и А.К. Казем-Беком были составлены списки наиболее важных мусульманских сочинений с целью приобретения их для университетской библиотеки. Список А.К. Казем-Бека включал 32 наименования произведений арабо-мусульманских авторов: «История правителей…» ат - Табари, «Завоевания стран» ал-Балазури, «Записку Ахмеда ибн Фадлана», «Историю ат-Табари» Мухамаммада ибн Джарира, «Вести времени (эпохи)» ал-Масуди, «Историю Хорезма» Кадый Ахмада, «Историю Самарканда» Джафара Мустагфари, «Историю Багдада» ал-Хатыба ал Багдадий, «Историю Булгара» Ягкуба ибн Нугмана ал-Булгари, «Историю Табаристана» Мухамамада ибн Хасана, «Мировую историю» ал-Джувейени, «Историю ибн Халдуна», «Историю ибн Халликана», «Историю Челеби-Зада», «Историю Субхи» и другие.

Сохранившийся список названий произведений мусульманских авторов, составленный Ф. Эрдманом, включает 33 наименования. Среди представленных сочинений, помимо уже указанных А.К. Казем-Беком, выделяются следующие: «Книга история народов» ал-Исфахани, «Золотые луга (пастбища) ал-Масуди. «Вести стран…» Юсефа ад-Димешки, «Книга предостережения и благородных» ал-Масуди, «Книга путей и государств» ибн-Хаукаля, «Взгляд на правителей бану Сасан» и другие. Эти списки казанских востоковедов-ближневосточников опирались на известное источниковедческое издание Х.Д. Френа.

В апреле 1837 г. профессор А.К. Казем-Бек просил попечителя казанского учебного округа М.Н. Мусина-Пушкина в своем рапорте ходатайствовать о выделении министерством народного просвещения «на каждый год ограниченной суммы, единственного для покупки манускриптов на арабском, персидском и турецком языках и даже некоторых весьма редких сочинений, изданных в магометанских типографиях».

В 1843 г. в восточном отделе университетской библиотеке насчитывалось 61 книга (в том числе и рукописи) на арабском языке, 62 - на персидском, 23 - на турецком, 3 - на еврейском и на 1 на коптском языке. Через 10 лет, в 1853 г., в библиотеке уже было 206 книг и рукописей на арабском, 157 - на персидском, 43 - на турецком, 11 - на татарском и 1 на зендском языке. Всего к 1851 г. библиотека университета включала около 50.000 томов на 35 языках народов мира.

По свидетельству Г.Ф. Шамова, в 1847 году библиотека университета «имела, причем после пожара 1842 года, уже 670 наименований восточных книг и рукописей, а к моменту закрытия восточного разряда (1855 г.) было дополнительно приобретено еще около 1200 названий рукописей и книг».

Плодотворная научная работа профессоров и преподавателей восточного разряда была невозможна без типографии Казанского университета. Казанский университет имел, как известно, свою типографию с большим набором восточных шрифтов - арабского, монгольского, калмыцкого, санскритского, тибетского и армянского.

Таким образом, востоковедение в казанском университете зародилось практически с момента его основания. У истоков казанской востоковедческой высокообразованные немецкие ученые, вызванные из-за границы специально для педагогической деятельности в России. Однако, благодаря работе Первой казанской гимназии, а также деятельности немецких ученых просветителей вскоре в казанском университете появляются и отечественные востоковеды. Любительский интерес к языкам, нумизматике, истории и литературе востока в Казани начинает постепенно перерастать в целую отрасль научного познания.

2. Научная и педагогическая деятельность О.М. Ковалевского

В числе известных всему миру востоковедов, по праву можно назвать, профессора Казанского университета Осипа Михайловича Ковалевского. С его деятельностью связано становление и развитие российского монголоведения. При его участии в Казанском университете была создана первая в Европе кафедра монгольских языков. Он является автором уникального «Монголо - русского - французского словаря», не потерявшего своего значения и в наши дни, а также «Монгольской хрестоматии» и других учебных пособий. Его научная деятельность была оценена не только в России, где было ему присуждено три полных Демидовских премии, но и за рубежом: он неоднократно избирался членом всевозможных исторических, географических, археологических и других обществ.

Помимо языковедения О.М. Ковалевский занимался изучением буддизма, особенно ламаизма, историей, этнографией, культурой народов, заселявших Восточную Сибирь, Монголию и Китай.

На базе университета была создана, так называемая, школа Ковалевского, из которой, впоследствии, вышли такие известные ученые-ориенталисты как Л. Банзаров, В.П. Васильев, К.Ф. Галстунский, Г. Гомбоев, В.Л. Котвач, А.М. Позднеев и другие.

При его непосредственном участии была собрана богатейшая библиотека книг, рукописей, ксилографов, которые касаются стран Востока, а также большая коллекция предметов культуры, быта и религии.

Он трижды избирался деканом факультета, а в 1855 по 1860 гг. был в должности ректора университета.

Однако, его жизнедеятельность до сих пор изучена и исследована не полностью. Хотя этим вопросом занимались Б.Я. Владимирцов, Р.М. Валеев, Т.В. Ермакова, И.В. Кульганек, А.А. Петров, В.Е. Пубаев, Г.Н. Румянцев, Г.Ф. Санжеев, П.Е. Скачков, Е.Г. Фролов, М.П. Хамаганов, Г.Ф. Шамов, Н.П. Шастина, А.С. Шофман, а за рубежом Е.Л. Костич. Отчасти, это объясняется тем, что очень большая часть рукописей, в том числе 6-ти томный труд по Монголии и Китаю, погибли во время пожара 1863 г. в Варшаве. А также тем, что сохранившееся материалы хранятся разрозненными в архивах России, Литвы, Польши и Германии.

В архиве Татарстана находится переписка О.М. Ковалевского с попечителями Казанского учебного округа и Советом университета, которую он вел во время своего путешествия по Забайкалью; а также некоторые его отчеты, путевые заметки, планы подготовки занятий по учебному процессу и т.д. На основании этих и других материалов есть возможность проследить жизнь и деятельность О.М. Ковалевского.

Юзеф (Осип) Михайлович Ковалевский родился 28 декабря 1800 г. (по новому стилю 9 января 1801 г.) в семье университетского священника, которая принадлежала к мелкопоместному шляхетскому роду, в деревне Большая Берестовщина Гродненской губернии.

Уже в годы обучения Юзефа в гимназии города Свилоча у него проснулся интерес к античной истории и филологии. Здесь же О.М. Ковалевский знакомится с патриотически настроенными гимназистами, которое основали тайное «Общество любителей науки и отечественной словесности».

После окончания гимназии семнадцатилетний О.М. Ковалевский поступает в Виленский университет на факультет литературы и свободных искусств. Сразу же после поступления он вступает в организованное А. Мацкевичем и Т. Заном в 1817 г. тайное «Общество филоматов» («Друзья науки»). Первоначально члены этого общества не ставили перед собой каких-либо политических целей, и ограничились лишь «распространения просвещения среди молодежи для повышения его нравственного уровня». В ходе дальнейшего развития «Общество филоматов» перерастает в другую тайную организацию «Общество Филаретов» («Друзья добродетеля»), которая имеет более законспирированную организацию и делится на отделения (по факультетам), и союзы (по звеньям), объединяющих по 20-25 студентов. В уставе и программе «Общество Филаретов» уже намечены конкретные политические цели и задачи национально-освободительной борьбы. Членами общества О.М. Ковалевский избирается председателем голубого союза (словесного отделения).

Между тем О.М. Ковалевский продолжает серьезно заниматься литературой и историей, изучает латинский и греческий языки, пишет ряд статей, делает переводы Геродота, Плутарха и в 1821 г. блестяще заканчивает университет со степенью кандидата философских наук. После этого он поступает на службу в местную гимназию преподавателем польской словесности. Но трагические обстоятельства сложились так, что дальнейшая жизнь и деятельность О.М. Ковалевского круто изменились. Той перспективе, которую пророчили ему, стать в будущем крупным польским специалистом в области истории и философии, не суждено будет осуществиться.

В ночь с 23 на 24 октября 1823 г. О.М. Ковалевский был арестован вместе с другими членами кружка. Долгие месяцы проводит О.М. Ковалевский в заключении, пока не оглашается приговор, по которому О.М. Ковалевскому и пятерым его товарищам определяется место их ссылки город Казань. Из них трое - Верниковский, Ковалевский и Кулаковский должны были заниматься изучением восточных языков при Казанском университете, чтобы в дальнейшем поступить на службу в иностранную коллегию по азиатскому департаменту.

25 декабря 1824 г. группа ссыльных из Вильно прибыла в Казань. В своем донесении попечитель Казанского учебного округа М.Л. Магницкий назвал их «политическими преступниками» и потребовал установления за ними строжайшего надзора, контроля за перепиской и еженедельного доноса об их поведении.

В трудных условиях, вдали от Родины, О.М. Ковалевский в короткий срок переключается на совершенно противоположную для прежних его занятий тему и в течение года он сумел овладеть татарским языком и начинает составлять свой татарский словарь. Кроме того начинает изучать арабский и персидский язык.

Изучая татарские летописи, О.М. Ковалевский заинтересовался вопросом происхождения тюркских и монгольских племен, историей Казанского ханства, древними городами Поволжья, даже желает заняться археологическими раскопками. В результате этой работы он написал труд об «Истории Казанского ханства», которая так и осталась в рукописи и, по всей видимости, уже не сохранилась. Большую поддержку и помощь в этот период времени ему оказывал адъютант Ибрагим Исхакович Халфин, преподаватель татарского языка.

В это время дела, связанные с преподаванием восточных языков и изучением истории Востока, в Казанском университете, обстояли весьма плохо. М.Л. Магницкий, будучи попечителем Казанского учебного округа, своими действиями не давал развиваться ориенталистике. Число студентов, решивших посвятить себя этому занятию, из года в год сокращалось, неоднократно ставился вопрос о прекращении преподавания восточных языков.

В течении 1826-1827 гг. происходит ряд кадровых изменении как в казанском учебном округе, так и в самом университете, положительно оказавшихся на развитии образования в университете. В 1826 г. вместе Магницкого М.Л. на должность попечителя Казанского учебном округа назначается М.Н. Мусин - Пушкин, а в 1827 г. ректором университета избирается Н.И. Лобачевский. С этими именами связано становление и развитие отечественной ориенталистики в Казанском университете.

Начиная с 1827 г. с целью «основательных знаний языков монгольского и маньчжурского, необходимым для сближения частных отношений России и Китая имея в виду учредить при Казанском университете сих языков», завязывается активная переписка попечителя Казанского учебного округа Мусина-Пушкина с министром народного просвещения А. Шишковым, решающими вопрос об отправке воспитанников Казанского университета в Восточную Сибирь с целью практического изучения монгольского языка среди коренных жителей этого региона бурятов и монгол.

Для отправки в четырехлетнее путешествие были выбраны кандидат О. Ковалевский и студент А. Попов, с условием, что при возвращении из поездки и успешной сдачи экзаменов на знание монгольского языка О.М. Ковалевскому будет предоставлена должность профессора на кафедре.

Профессорами В.Л. Булыгином и Ф. Эрдманом была составлена довольно широкая инструкция, в которой определялись цели и задачи экспедиции. О.М. Ковалевскому и А. Попову предписывалось вести ежедневные дневниковые записи, которые должны были присылаться каждые полгода на рассмотрение в Совет университета, как отчет о своей деятельности. Большое внимание, кроме изучения языков уделялось сбору этнографических и исторических материалов: «наблюдения их нравов, обычаев:…отечественной истории и физических свойствах земли их», сбору и приобретения предметов культуры, обыденной жизни и традиционной одежды. Также в инструкции оговаривались правила их поведения среди местного населения: «должны обращаться ласково с тамошними жителями, непротиворечить их религии, не презирать ее, но напротив с должным вниманием вникнуть в догматическую, эстетическую и аскетическую части ламаизма. В обхождении с ними должны стараться приобретать новые познания, в отношении их национального характера, народных преданий» и т.д.

В инструкции были представлены критерии, которыми должны были руководствоваться путешественники при покупке монгольских и маньчжурских книг и рукописей: «ибо должны смотреть не на красоту и драгоценность оных, но на важность содержимого, и на древность их». Весной 1823 года О.М. Ковалевский и А. Попов отправляются в экспедиции. Летом того же года они прибывают в Иркутск. Иркутский губернатор И.Б. Цейдлер встретил их настороженно, потребовал копии всех документов и писем, которые у них были, включая инструкцию, а также заявил что желает иметь относительно их пребывания в Иркутске «обстоятельное известие от университета». Единственным человеком, кто встретил О.М. Ковалевский и А.В. Попова приветливо, не скрывая радости по поводу появления долгожданных учеников, оказался А.В. Игумнов, преподаватель монгольского языка в своей русско-монгольской школе и в Духовной семинарии в Иркутске. Под его началом, уже с первых недель обучения О.М. Ковалевский делает заметные успехи в изучении монгольского языка. В подтверждении приобретенных навыков в написании монгольского алфавита он присылает, собственноручно переписанные, четыре части Чингисхановых наставлений. Объясняя при этом, с каким трудом удалось приобрести их у монгольского чиновника, и то лишь, благодаря дружескому расположению к нему последнего, т.к. по китайским законам, человек, передавший кому-либо из иностранцев эти наставления, будет считаться преступником более тяжелым, чем человекоубийство, и он и его потомки будут прокляты.

С середины октября 1828 года О.М. Ковалевский уже приступает к переводу образцов коммерческих писем, долговых обязательств и разных расписок. Но отсутствие современного монгольского словаря, так необходимого ему для переводов, существенно затрудняет дело и с осени он начинает составлять свой монгольский словарь.

Имея солидную лингвистическую подготовку, О.М. Ковалевский быстро осваивает монгольский язык. Но, помимо изучения языка, О.М. Ковалевский изучает историю народов, заселивших этот край: «нынешнее состояние Ламайской ве6ры, о степенях и власти духовных особ», используя при этом как личные свои наблюдения. так и письменные источники.

Как утверждал Г.Ф. Шамов, О.М. Ковалевский являлся «одним из первых переводчиков на русский язык и исследователем Гэсэриады», народного произведения, сочиняемого бурятами в стихах, а монголами и тибетцами в прозе. О.М. Ковалевский первый выполнил полный перевод одной из монгольских версий Гэсэра. Позднее О.М. Ковалевский был сделан вывод в пользу бурятских сочинений о Гэсере, т.е. они были более ранние, «в них почти не было следов ламаизма».

Изучению буддийской религии О.М. Ковалевский уделял очень много времени, результатом чего стала написанная им книга «Буддистская космология» в 1837 году.

Через полгода после прибытия в Забайкалье Ковалевскому предоставляют возможность воочию увидеть Монголию и ее столицу город Ургу (ныне Улан-Батор). Дело в том, что русские купцы никогда не ездили со своим товаром в китайскую Монголию, но каждый год «в знак дружбы и непоколебимого мира «между Россией и Китаем, «Иркутский губернатор и Ургинские правители …посылают себе взаимно пларки». Зная об этом, О.М. Ковалевский попросил разрешение отправится вместе с русскими чиновниками в Ургу. О том как проходила эта поездка можно, частично узнать из путевых заметок О.М. Ковалевского посланных Мусину-Пушкмну. Он очень тщательно вел свои дневниковые записи, фиксирую все самое интересное, что встречалось ему на пути. Он описывал, чем занималось население, живущие в Забайкалье, их традиционную одежду и быт, отдельные привычки и характер, особенности религии.

11 февраля 1829 года О.М. Ковалевский возвратился из Урги в Иркутск. О своих впечатлениях о поездки он писал Мусину-Пушкину: «На каждом почти шагу, встречались мне новые предметы, о которых я имел совершенно другое понятие».

Уже в марте 1826 года О.М. Ковалевский вновь отправляется в путешествие по Бурятии. Целью этой поездки было практическое овладение монгольским языком. К тому же Ковалевский рассчитывал приобрести необходимые знания, которые будут ему полезны для предстоящей поездки в Пекин.

В ходе путешествия по Бурятии О.М. Ковалевский посещает бурятские кочевья и селения, буддийские монастыри и храмы, встречается с ламами. Переписывает и собирает монгольские рукописи и книги, а также знакомится с английскими миссионерами, находящимися в Бурятии уже 10 лет. Он становится инициатором создания русско-монгольской войсковой школы в Троицкосавске (открыта в сентябре 1833 г.). В дальнейшем, во многом благодаря О.М. Ковалевскому в классах Первой Казанской гимназии появились первые бурятские мальчики. В 1842 г. по его рекомендации в гимназии был назначен надзирателем для проведения практических занятий по монгольскому языку гецул-лама Кулун-Норского дацана Галсан Гомбоев. Известные бурятские просветители и ученые Джоржи Банзаров, Галсан Гомбоев и А.А. Бобровников были первыми учениками монголоведной школы профессора О.М. Ковалевского в Казани.

Зимой 1827 г. О.М. Ковалевский занимался переработкой собранного материала, перепиской и переводами монгольских рукописей, составлением словаря и монгольской грамматики. Тогда же О.М. Ковалевский пишет в г. Казань, что «Забайкальская поездка принесла ему неимоверную пользу. Приобрели много слов, определили их значение и для монгольской грамматики собрали довольно важные материалы, так что теперь при чтении легких сочинений встречали мало трудностей в понимании обыкновенных разговоров».

Большим желанием О.М. Ковалевского было побывать в Китае, поэтому он неоднократно посылал прошения с просьбой отправить его туда вместе с Пекинской духовной миссией. Сделать это было не так просто, т.к. количество посылаемых людей ограничивалось и, к тому же, китайское правительство с большой неохотой относилось к тому, что среди членов миссии должны были находится ученые. Поэтому О.М. Ковалевского определяют в состав миссии в качестве письмоводителя. С этого времени О.М. Ковалевский начинает усиленно изучать маньчжурские и китайские языки.