Командир танковой бригады комбриг Яковлев тоже был очень храбрый человек и хороший командир. Но погиб нелепо. В район нашей переправы прорвалась группа японцев, человек триста. Не так много, но была угроза переправе. Я приказал Потапову и Яковлеву под их личную ответственность разгромить эту группу. Они стали собирать пехоту, организовывать атаку, и Яковлев при этом забрался на танк и оттуда командовал. И японский снайпер его снял пулей, наповал. А был очень хороший боевой командир.

Японцы за все время только один раз вылезли против нас со своими танками. У нас были сведения, что на фронт прибывает их танковая бригада. Получив эти сведения, мы выставили артиллерию на единственном танкодоступном направлении в центре, в районе Номон Хан-Бурд-Обо. И японцы развернулись и пошли как раз в этом направлении. Наши артиллеристы ударили по ним. Я сам видел этот бой. В нем мы сожгли и подбили около ста танков. Без повреждений вернулся только один. Это мы уже потом, по агентурным сведениям, узнали.

Японцы сражались ожесточенно Я противник того, чтобы о враге отзывались уничижительно. Это не презрение к врагу, это недооценка его. А в итоге не только недооценка врага, но и недооценка самих себя. Японцы дрались исключительно упорно, в основном пехота Помню, как я допрашивал японцев, сидевших в районе речки Хайластин-Гол Их взяли там в плен, в камышах Так они все были до того изъедены комарами, что на них буквально живого места не было. Я спрашиваю' "Как же вы допустили, чтобы вас комары так изъели" Они отвечают' "Нам приказали сидеть в дозоре и не шевелиться. Мы не шевелились". Действительно, их посадили в засаду, а потом забыли о них. Положение изменилось, их батальон оттеснили, а они все еще сидели, уже вторые сутки, и не шевелились, пока мы их не захватили Их до полусмерти изъели комары, но они продолжали выполнять приказ. Хочешь не хочешь, а приходится уважать ихСм. В. Карпов. Маршал Жуков, его соратники и противники в годы войны и мира..

Итак, на майской стадии конфликта Япония, твердо веря в свое превосходство, не ставила вопроса о необходимости прекращения огня или установления перемирия.

Тем временем Москва продолжала укреплять военный потенциал в районе Халхин-Гола. Из Забайкальского военного округа в Баит-Тумен прибыл 22-й истребительный авиаполк под командованием И.Глазыкина в составе 63 истребителей И-15 и И-16. Затем в МНР прилетел 38-й скоростной бомбардировочный полк, насчитывавший 59 самолетов СБ. Участник халхингольских боев, будущий маршал авиации В.Судец писал в своих воспоминаниях, что в начале июня в Монголию прилетела группа советских летчиков, имевших опыт воздушных боев в Испании и Китае. В их числе было 17 Героев Советского Союза во главе с заместителем командующего ВВС Красной Армии комкором Я.Смушкевичем В.Судец. Историческая победа. Улан-Батор, 1979, с.42.. Они были распределены по боевым частям и в течение июня проводили с летным составом боевую подготовку.

22 июня 1939 г. в районе Халхин-Гола произошел беспримерный в истории авиации воздушный бой, продолжавшийся более 2,5 часа. В нем участвовали 95 советских и 120 японских самолетов. Противник потерял более 30 самолетов, потери советской авиации составили 14 самолетов. Это была первая крупная победа наших летчиков над японскими асами, летавшими на самолетах И-97 новейшей конструкции.

24 июня в двух воздушных боях советские летчики сбили 16 японских истребителей, потеряв лишь два самолета. 26 июня над пограничным с Маньчжурией озером Буир-Нур произошел двухчасовой воздушный бой 60 японских и 50 советских истребителей. Японцы потеряли 10 самолетов, потери советских летчиков -- 3 самолета.

Вследствие тяжелых потерь в воздухе командующий японской авиацией генерал-лейтенант Мориги издал 22 июня приказ, который позднее попал в руки советского командования. В нем говорилось: “Для того чтобы одним ударом покончить с главными воздушными силами Внешней Монголии, которые ведут себя вызывающе, приказываю внезапным нападением всеми наличными силами уничтожить самолеты противника на аэродромах в районе Тамцак-Булак, Баин-Тумен, озера Баин-Бурду-Нур” А.Кривель. Слышишь, Халхин-Гол! М., 1989, с.50..

Действительно, ранним утром 27 июня группа японских самолетов -- 23 бомбардировщика и около 70 истребителей -- нанесла удар по аэродрому 22-го истребительного полка в районе Тамцак-Булака. Несмотря на то что из-за несвоевременного оповещения полк вступил в бой неорганизованно, советским летчикам удалось сбить 5 японских самолетов. Наши потери -- три истребителя. 70-й истребительный полк противник застал врасплох, так как диверсантам удалось перерезать телефонные провода от постов наблюдения. Советские летчики взлетели уже под огнем и были вынуждены вступать в бой, не набрав достаточной высоты. Было сбито 14 советских машин и две сожжены на земле. Противник потерь не имел М.Новиков. Цит. соч., с.42.

.

Тамцакский рейд был последним успехом японской авиации в боях над Халхин-Голом. В июле и в августе инициатива и превосходство в воздухе перешли к советской авиации.

Что же касается ситуации на земле, то в июне она была относительно спокойной. Обе стороны подтягивали резервы и готовились к будущим боям. По старому степному тракту вдоль Керулена от Ундур-Хана к Тамцак-Булаку перебрасывались танки 11-й танковой бригады, бронемашины и грузовики с пехотой 7, 8 и 9-й мотоброневых бригад, 24-й полк 36-й мотострелковой дивизии. Общая численность советско-монгольских войск, занимавших оборону у Халхин-Гола, достигла 12 541 человека. В их распоряжении было 139 пулеметов, 86 легких и тяжелых орудий, 23 противотанковых орудия, 186 танков, 266 бронемашин и 82 самолета М.Новиков. Победа на Халхин-Голе. М., 1971, с.49-50.

К 1 июля японцы сосредоточили в районе конфликта около 38 тыс. солдат и офицеров. На вооружении они имели 158 станковых пулеметов, 186 легких и тяжелых орудий, 124 противотанковых орудия, 135 танков, 10 бронемашин и 225 самолетов. Таким образом, японцы превосходили советско-монгольские войска по живой силе в 3 раза, по артиллерии -- в 2,5, по противотанковым орудиям -- почти в 6 раз, но более чем в 3 раза уступали им по числу танков и бронемашин Б. Славинский Халхин-Гол в 1939 г.: как это было//www.japantoday.ru

.

Так как направление главного удара противника для советского командования оставалось неизвестным, Жуков распорядился направить в ночь на 2 июля из Тамцак-Булака в район, расположенный примерно в 20 километрах северо-западнее горы Баин-Цаган, 11-ю танковую бригаду, 7-ю мотоброневую бригаду и 24-й мотострелковый полк. Отсюда советские войска можно было сравнительно быстро направить на любой угрожаемый участок.

Бои развернулись 3 -- 5 июля в районе горы Баин-Цаган на западном берегу Халхин-Гола. Жуков приказал вывести из резерва танковую бригаду, которая, не ожидая подхода мотоброневой бригады для прикрытия, ринулась в атаку. С помощью подошедших 7-й мотоброневой бригады и 24-го мотострелкового полка противник был прижат к реке. Начался беспорядочный отход к переправе на восточный берег. Единственный понтонный мост распоряжением японского командования был преждевременно взорван. Тысячи японо-маньчжурских солдат бросились в воду, многие из них утонули. Остатки войск противника на западном берегу были к исходу дня 5 июля истреблены в жестоких рукопашных боях.

Баин-Цаганское сражение явило собой классический пример активной обороны. Впервые в войсковой практике советское командование взяло на себя ответственность, вопреки требованиям уставов, использовать бронетанковые соединения для самостоятельного, без поддержки пехоты, контрудара по противнику.

Победа была одержана, но она дорого стоила советским и монгольским частям. 11-я танковая бригада, наносившая главный удар, потеряла половину личного состава. Из 182 ее танков было потеряно 82. Не меньший урон понесли и другие советские и монгольские броневые части. Всего в июле в основном на Баин-Цагане потери составили 175 танков и 143 бронемашины Е.Горбунов. 20 августа 1939. М., 1986, с.185.

.

Известие о разгроме в Баин-Цаганском сражении вызвало крайнее недовольство Токио, который предостерегал командование Квантунской армии от втягивания в серьезный конфликт на второстепенном участке, в то время как главная стратегическая проблема -- война в Китае -- оставалась неразрешенной.

К тому же в этот момент возник кризис в отношениях Японии с Англией. В мае 1939 г. Япония потребовала от Англии и США признания права управлять иностранными сеттльментами в Шанхае и на о-ве Гулансюй. Вслед за этим (июнь 1939 г.) японские войска блокировали английский сеттльмент в Тяньцзине.

Конфронтация с СССР на Халхин-Голе была в этой обстановке совсем некстати. Похоже, повторялась история 1938 г., когда высшее командование в Токио, занятое подготовкой и реализацией операции против гоминьдановских войск в районе Ухани, было вынуждено отвлекаться от решения главной задачи и заниматься малозначащим инцидентом в районе озера Хасан.

Но “ястребы” в штабе Квантунской армии считали события у Халхин-Гола слишком серьезными, чтобы проявлять “постыдную” сдержанность.

Конфликт на Халхин-Голе помимо военно-силового имел явное политико-дипломатическое измерение. И Советскому Союзу, и Японии было важно продемонстрировать свою боеспособность перед потенциальными союзниками, поскольку в Европе и в США существовали довольно серьезные сомнения в способности СССР и Японии выступать в качестве надежных и боеспособных союзников в предстоящих коалициях, состав и конфигурации которых еще не были прояснены. Именно в эти месяцы японская дипломатия вела ожесточенный торг об условиях сотрудничества с Германией и Британией. Не менее тяжелые переговоры вели и делегаты СССР с представителями военных миссий Британии и Франции в Москве.

В течение мая-августа японские войска удерживали участок оспариваемой монгольской территории. Но к концу августа 1939 г. в ходе тщательно подготовленной операции Красной Армии удалось практически полностью очистить захваченный район. Японская сторона потеряла около 61 тыс. человек убитыми, ранеными и пленными и 660 самолетов. Советско-монгольские войска -- свыше 18,5 тыс. человек убитыми и ранеными и 207 самолетов Б. Славинский Халхин-Гол в 1939 г.: как это было//www.japantoday.ru

.

Успех советских войск еще не гарантировал окончание конфликта. Руководство Квантунской армии и высшее военное командование в Токио в сентябре 1939 г. все еще намеревались продолжить боевые действия до зимы или даже до весны 1940 г. Однако по настоянию Берлина, заключившего 23 августа 1939 г. договор о ненападении с Москвой, японское правительство постепенно пересмотрело свою “советскую политику”. С середины сентября боевые действия на Халхин-Голе были прекращены, и 15 сентября 1939 г. было подписано соответствующее перемирие.

Таким образом, на наш взгляд, в отечественной историографии наблюдаются противоречия относительно причин возникновения конфликта на оз. Хасан и реки Халхин-Гол. В обоих случаях та и другая стороны своими действиями пытались решить тактические задачи с далеко идущими планами. В первом случае (озеро Хасан) советские пограничники получив информацию о фортификационных работах на японской (маньчжурской) стороне овладели стратегически важными высотами в районе оз. Хасан (Заозерная и Безымянная), и тем самым спровоцировали вооруженный конфликт. Нам представляется важным тот факт, что со стороны Японии боевые действия вела только одна дивизии, без применения авиации, с советской же стороны участвовали все рода войск (танки, артиллерия, авиация). Японская сторона не стремилась к развернутым военным действиям, что обусловило результат конфликта на оз. Хасан: упомянутые выше высоты остались за СССР.

Что касается Халхин-Гола, то в данном случае следует говорить о японской инициативе в развязывании конфликта. Опять же камнем преткновения является участок монголо-китайской границы, часть Тамцак-Булакского выступа в районе реки Халхин-Гол, который представлял для японцев стратегическое значение.

Военно-дипломатическая обстановка накануне событий Халхин-Гола несколькими факторами. В этом плане мы согласны с точкой зрения Лузянина С.Г, который считает, причины самого конфликта в районе реки Халхин-Гол, связанны с желанием Японией получить в МНР выгодный плацдарм на границах с Советским Союзом. Это обстоятельство, по мнению, исследователя усиливалось стремлением японского военного командования добиться “компенсации” за поражение от СССР в пограничном столкновении у оз. Хасан в 1938 г.

Таким образом, военные конфликты в районах озера Хасан и реки Халхин-Гол, можно считать борьбой Японии и СССР за более выгодные стратегические позиции, на случай развязывания развернутых военных действий, и стоит признать, что в этом противостоянии победа осталась за советской армией.

1.2.События на Дальнем Востоке в свете международных отношений

31 мая 1939 г. на третьей сессии Верховного Совета СССР с докладом о международном положении и внешней политике Советского Союза выступил нарком иностранных дел В.Молотов, только что назначенный на этот пост вместо уволенного в отставку М.Литвинова.

Касаясь событий на Дальнем Востоке, Молотов заявил: “Теперь о пограничных вопросах. Кажется, уже пора понять, кому следует, что советское правительство не будет терпеть никаких провокаций со стороны японо-маньчжурских воинских частей на своих границах. Сейчас надо об этом напомнить в отношении границ Монгольской Народной Республики. По существующему между СССР и Монгольской Народной Республикой договору о взаимопомощи мы считаем своей обязанностью оказывать Монгольской Народной Республике должную помощь в охране ее границы. Мы серьезно относимся к таким вещам, как договор о взаимопомощи, который подписан советским правительством...” Б. Славинский Халхин-Гол в 1939 г.: как это было//www.japantoday.ru

.

Наиболее важным в речи наркома было предупреждение, что границу МНР в силу заключенного договора Советский Союз будет защищать так же решительно, как и свою собственную. “Пора понять, -- сказал Молотов, -- что обвинения в агрессии, выдвинутые Японией против правительства Монгольской Народной Республики, смешны и вздорны. Пора также понять, что всякому терпению есть предел. Поэтому лучше вовремя бросить повторяющиеся все снова и снова провокационные нарушения границы СССР и МНР японо-маньчжурскими воинскими частями. Соответствующие предупреждения нами сделаны и через японского посла в Москве...” Б. Славинский Халхин-Гол в 1939 г.: как это было//www.japantoday.ru

.

Молотов имел в виду свою беседу с японским послом в Москве С.Того, которая состоялась 19 мая. Приведу выдержки записи этой беседы: “Я (В.М.Молотов) вызвал посла и заявил ему следующее. Мы получили сведения о нарушении границы Монгольской Народной Республики японо-маньчжурскими войсками. Поскольку между СССР и МНР имеется пакт о взаимопомощи, то по поводу указанного нарушения границы МНР я должен сделать послу заявление. За последнее время, 11--12 мая и позже, имел место ряд нарушений границы МНР японо-маньчжурскими частями, которые напали на монгольские части в районе Номон-Кан -- Бурд-Обо, а также в районе Донгур-Обо. В воинских частях МНР имеются раненые и убитые. В этом вторжении в МНР участвовали также японо-маньчжурские самолеты. Имеются, таким образом, грубые нарушения границы МНР и другие недопустимые действия со стороны японо-маньчжурских частей. Я должен предупредить, что всякому терпению есть предел, и прошу посла передать японскому правительству, чтобы больше этого не было. Так будет лучше в интересах самого же японского правительства.

В ответ на это Того сказал, что о таких столкновениях на монгольской границе он читал только в газетах, по которым выходит, что именно Внешняя Монголия нападала и поэтому произошли столкновения. Того сказал далее, что, как он говорил в прошлый раз (имеется в виду протокольный визит посла в наркоминдел СССР 14 мая 1939 г), Япония не допускает угрозы и агрессию других стран и, если это будет иметь место, то будет давать отпор. Вместе с тем она не имеет намерений нападать на иностранные государства.

Молотов ответил, что имеется бесспорный факт, что японо-маньчжурские части нарушили границу МНР и открыли военные действия, что это нападение на территорию МНР совершили японо-маньчжурские войска и самолеты. Мы с этим мириться не будем. Нельзя испытывать терпения монгольского правительства и думать, что это будет проходить безнаказанно. Мое заявление находится в полном соответствии с пактом о взаимной помощи, заключенным между СССР и МНР; нападение же, о котором я говорю, было совершено не против советских, а против монгольских частей.

Итак, на майской стадии конфликта Япония, твердо веря в свое превосходство, не ставила вопроса о необходимости прекращения огня или установления перемирия.

Параллельно с развитием конфликта на Халхин-Голе и в определенной связи с ним происходили весьма знаменательные события на дипломатическом фронте. Главными из них следует считать потепление германо-советских отношений, в которое японцы долго не могли поверить и которое фактически лишало их должной поддержки со стороны европейского союзника, развязывало СССР руки на Дальнем Востоке и превращало Германию в потенциального посредника, заинтересованного в японо-советской “разрядке”.

Еще 26 мая 1939 г. Риббентроп прямо поставил вопрос о примирении между Германией и СССР перед японским послом Осимой, который просто не мог прийти в себя от изумления. Германский министр иностранных дел заявил, что не только Германии, но и Японии следует сделать некоторые шаги навстречу Москве, и добавил, что Германия должна использовать свое влияние, чтобы предотвратить столкновение между Японией и СССР. Потрясенный этими замечаниями, которые совпали по времени с началом событий в районе Халхин-Гола, Осима сказал Риббентропу: “Если вы будете так говорить даже в шутку, моей дружбе с вами придет конец”. Риббентроп пытался успокоить Осиму, убедить его, что понимает позицию Японии, и пообещал больше не касаться этой темы. И Осима сообщил своему правительству о невозможности советско-германского сближения. Основываясь на реакции Осимы, касавшейся возможности германо-советского “детанта” и германского посредничества, статс-секретарь немецкого МИД Вайцзекер телеграфировал в Москву послу Шуленбургу, что “одно звено всей цепи, а именно постепенное примирение между Москвой и Токио, рассматривается японцами как крайне проблематичное”.

Легко представить себе состояние страстного германофила Осимы, когда в ночь с 21 на 22 августа 1939 г. Вайцзекер известил его о предстоящем заключении германо-советского Пакта о ненападении. Как бы то ни было, Вайцзекер заметил, между прочим, что германо-советское “урегулирование позволит нам предпринять шаги для установления периода спокойных японо-советских отношений и сохранить их на значительный срок. То, что Япония в настоящий момент не ищет японо-советского конфликта, является несомненным. У меня создалось впечатление, что и русская сторона приветствовала бы достижение договоренности между Москвой и Токио” Советско-нацистские отношения. Документы. Париж -- Нью-Йорк, 1988, с.75-76..

У немецкого дипломата имелись веские основания для подобных ремарок. Еще 15 августа (накануне решающего штурма на Халхин-Голе) Молотов говорил германскому послу Шуленбургу, что он желает знать, сможет ли рейх оказать влияние на Японию с целью улучшения советско-японских отношений. В конце июня, пояснил Молотов, он слышал из донесений советского посла в Риме, что итальянский министр иностранных дел Чиано утверждал в частном порядке, что Германия не была бы против того, чтобы оказать влияние на Японию в целях улучшения ее отношений с Советским Союзом и устранения пограничных споров. На следующий день Риббентроп на запрос посла сообщил для передачи Молотову: “Германия готова использовать свое влияние с целью улучшения русско-японских отношений” Советско-нацистские отношения. Документы. Париж -- Нью-Йорк, 1988, с.63

.

23 августа Риббентроп прибыл в Москву. Уже в первой беседе со Сталиным он затронул японскую тему. Германский министр иностранных дел заявил, что германо-японские отношения никоим образом не направлены против Советского Союза. Мы, напротив, подчеркнул он, ввиду наших хороших отношений с Японией в состоянии внести эффективный вклад в урегулирование разногласий между нею и Советским Союзом. Если господин Сталин и советское правительство этого пожелают, министр иностранных дел рейха готов работать в этом направлении. Он использует свое влияние на японское правительство и свяжется по этому вопросу с советским представителем в Берлине.

Сталин ответил, что Советский Союз действительно желал бы улучшения отношений с Японией, но что есть предел его терпению в отношении японских провокаций. Если Япония желает войны, она может получить ее. Советский Союз не боится войны и готов к ней. Если же Япония желает мира, тем лучше. Сталин считает помощь Германии в достижении улучшения советско-японских отношений полезной, но Советский Союз не желает, чтобы у японцев создалось впечатление, будто инициатива исходит от Советского Союза.

Риббентроп согласился с этим и особо отметил тот факт, что его воздействие в данном случае означало бы лишь продолжение переговоров, которые в течение нескольких месяцев он вел с японским послом по поводу улучшения советско-японских отношений. Следовательно, речь идет не о какой-то новой инициативе в этом вопросе со стороны Германии.

Однако эта последняя германская инициатива несколько запоздала. Японскому послу в Москве С.Того многие пеняли за то, что он не предпринимал никаких дипломатических шагов по установлению перемирия в июле -- начале августа, когда ситуация на Халхин-Голе начала для Японии ухудшаться. Но Того, как и командование Квантунской армии, ждал того момента, когда русские будут вытеснены с правого берега реки, чтобы приступить к переговорам о прекращении огня, имея козыри на руках. Отклонял Того и предложения о посреднических услугах в разрешении японо-советского конфликта, с которыми к нему обращался, встречаясь в Москве, Шуленбург.

Поскольку положение японских войск на Халхин-Голе стало отчаянным, Того (без германской помощи) совершил 22 августа дипломатический прорыв. Во время встречи с заместителем наркома иностранных дел С.Лозовским, на которой обсуждалась проблема концессий на Северном Сахалине, он поднял тему урегулирования пограничных вопросов, в том числе уточнения границы между Маньчжоу-го и СССР, а также между Маньчжоу-го и Внешней Монголией. Лозовский заверил японского посла, что Советский Союз желает изучить более конкретно японские предложения, касающиеся пограничных вопросов. Тем самым советское правительство дало понять, что оно готово к дипломатическому разрешению пограничного конфликта в районе Халхин-Гола.

28 августа Того получил из японского министерства иностранных дел указание продолжить обмен мнениями с советской стороной без задержек.

Кстати, этот день был отмечен двумя весьма примечательными актами.

Во-первых, японский Генеральный штаб представил на рассмотрение императора план, родившийся в недрах руководства Квантунской армии уже после получения известия о германо-советском пакте. В подготовленном документе Уэда и другие продолжали настаивать на необходимости нанесения удара по позициям советско-монгольских войск с тем, чтобы СССР запросил перемирия, переговоры по которому можно было бы начать при посредничестве Германии. Предлагалось сконцентрировать 2, 7 и 23-ю дивизии в Номонханском районе и перебросить дополнительные силы в Хайлар для пресечения любых возможных советских действий в этом районе. Границу намечалось установить по Халхин-Голу, но Япония могла бы согласиться на отвод вооруженных сил обеих стран от реки. Ни одной из сторон не разрешалось сооружать военные объекты на ее берегах.

В плане говорилось далее о необходимости обсуждения всего комплекса японо-советских отношений, включая концессии и рыболовные права. Что же касается войны в Китае, то намечалось достижение согласия СССР на прекращение всякой военной помощи Чан Кайши. В ответ Япония признала бы советское влияние во Внешней Монголии и Синьцзяне и даже допустила бы советское продвижение на юг от Средней Азии.

При любом исходе планировавшихся переговоров Квантунская армия должна была готовиться к тому, чтобы весной 1940 г. начать войну с СССР и добиться искоренения советского влияния на Дальнем Востоке18.

Во-вторых, 28 августа подал в отставку кабинет К.Хиранумы, являвшийся сторонником совместной японо-германской войны против СССР. Обосновывая свой шаг, Хиранума заявил, что заключение советско-германского пакта создало положение, которое делает необходимым “придать совершенно новую ориентацию японской внешней политике”.

Новый кабинет во главе с Н.Абэ обратился к советскому правительству с предложением о прекращении боевых действий. 9 сентября оно было передано НКИДу послом С.Того. Помимо заключения перемирия предлагалось создать несколько комиссий. Две из них должны были заниматься демаркацией границы между СССР и Маньчжоу-го, решая все спорные вопросы путем переговоров. Посол предложил также организовать комиссию по урегулированию будущих конфликтов между СССР и Маньчжоу-го, превратить район Халхин-Гола в демилитаризованную зону и заключить между этими двумя странами торговый договор.

Предложения С.Того были незамедлительно рассмотрены, и на следующий день Молотов заявил ему, что советское правительство принимает предложение о создании комиссий по демаркации границы и урегулированию возможных конфликтов. По согласованию с правительством МНР японскому правительству было предложено восстановить старую границу в районе Халхин-Гола и отвести от нее войска обеих сторон.

Японское правительство отклонило предложение об одновременном отводе японских и советско-монгольских войск от границы и предложило 14 сентября оставить войска на той линии, которую они будут занимать к 16 сентября. Чтобы быстрее урегулировать конфликт, советское правительство согласилось с этим предложением. В тот же день было опубликовано официальное коммюнике о результатах переговоров. Все военные действия в районе конфликта на земле и в воздухе прекращались к 13 часам 16 сентября (время московское). Советско-монгольские и японские войска оставались на тех позициях, которые они занимали к этому времени.

Пожалуй, наиболее значительным последствием конфликта на Халхин-Голе было заключение японского военно-политического руководства о том, что императорская армия пока не готова к единоборству с Красной Армией. “Японии потребуется еще по меньшей мере два года, чтобы достичь уровня техники, вооружения и механизации, который продемонстрировала Красная Армия в боях у Номонхана”, -- говорил германскому послу в Токио Э.Отту премьер-министр Ф.Коноэ после прихода к власти. Из-за выявившейся слабости японской армии решение “северной проблемы” было отложено. Японские руководители начали все более убеждаться в целесообразности переноса стратегических усилий от границ России на южное направление.

Мучительный процесс переоценки японской политики в отношении Советского Союза нашел отражение в дневниковых записях советского полпреда в Японии К. Сметанина. 11 октября 1939 г. он отмечал: “Опубликование здесь (в Токио) официальных, хотя и преуменьшенных данных относительно потерь японской армии в районе Номонхана (Халхин-Гола) в количестве 18 тыс. человек произвело исключительно сильное впечатление во всех кругах японской общественности. Прежде всего пресса весьма недвусмысленно подчеркивает, что такая ,,небывалая“ по количеству потеря живой силы со стороны японской армии ,,явится громаднейшим толчком на сознание людей“, а во-вторых, эти события послужат хорошим уроком ,,соответствующим властям“ о соблюдении в будущем осторожности, где это нужно, и необходимости ставить народ в известность о происходящем.

Обнародование этой частицы правды о действительных размерах поражения японской армии на монголо-маньчжурской границе после той наглой и беззастенчивой лжи о мнимых победах японцев заслуживает интереса в смысле объяснения причин, вынудивших правительство пойти на это обнародование. Если не говорить о необходимости как-то объяснить это поражение, которое слишком заметно, что его невозможно скрыть вообще, а также того, что здесь представляется случай сослаться на слабость механизации своей армии по сравнению с армией Советского Союза для того, чтобы потребовать в связи с этим дополнительных ассигнований на укрепление армии, в данном случае здесь немалую роль сыграла также происходящая борьба дворцовых кругов с военщиной за влияние на военную политику, а следовательно, стремление первых пойти даже на некоторую компрометацию политики военщины. Урок Номонхана еще раз послужил хорошим отрезвляющим средством для японских мальбруков, которые после этого заговорили уже несколько иным тоном. Так, например, даже такая фашистская газета, как ,,Кокумин“, отличавшаяся ранее особенно по части всяких антисоветских выпадов, стала частенько говорить о необходимости урегулирования отношений с СССР.

Характерно, что после публикации данных о потерях японцев у Номонхана и сделанных отсюда выводов происходит ряд обсуждений этих итогов на различных собраниях, как, например, в Сейюкай, Тохокай, где выносятся резолюции, порицающие правительство за допущение этого конфликта. Недавно в район проходивших военных действий со специальным обследованием выезжал военмин С.Хата, который, как сообщали газеты, сегодня будет докладывать об этом Тайному совету”.

В связи с японским поражением в районе Халхин-Гола американский историк Д. Макшерри, работавший в государственном департаменте США, писал: “Демонстрация советской мощи в боях на... Халхин-Голе имела далеко идущие последствия. Она показала японцам, что большая война против СССР будет для них катастрофой... Вместо оккупации всей Восточной Сибири, которую они могли произвести после германского нападения на Европейскую Россию, японцы, не поддавшись на искушение, осуществили планы нападения на Сингапур, Филиппины и Индонезию”. К аналогичным выводам пришел и консультант английского Института стратегических исследований М.Мэкинтош: “Советская победа на реке Халхин-Гол имела важное значение и, пожалуй, во многом повлияла на решение японского правительства не сотрудничать с Германией в ее наступлении на Советский Союз в июне 1941 г.”.

31 октября 1939 г. состоялась внеочередная пятая Сессия ВС СССР, на которой выступил В. Молотов с Докладом о внешней политике Правительства, в ней, в числе прочих были упомянуты советско-японские отношения: “Теперь об отношениях с Японией. За последнее время в советско-японских отношениях имеется известное улучшение. Это улучшение наметилось со времени недавнего московского соглашения, в результате которого был ликвидирован известный конфликт на монголо-манчжурской граница.

В течение ряда месяцев, точнее говоря в течение мая, июня, июля, августа и до середины сентября, в Номанханском районе, примыкающем к монголо-манчжурской границе, происходили военные действия, с участием японо-манчжурских и советско-монгольских войск. В боевых действиях за этот период участвовали все роды оружия, включая авиацию и тяжелую артиллерию, а бои иногда принимали весьма кровопролитный характер. Никому не нужный конфликт вызвал немалые жертвы на нашей стороне, но эти жертвы были в несколько раз больше на японо-манчжурской стороне. Наконец, Япония обратилась к нам с предложением ликвидировать конфликт, и мы охотно пошли навстречу японскому правительству.

Как известно, конфликт был вызван стремлением Японии присвоить часть территории Монгольской Народной Республики и этим путем насильственно изменить в свою пользу монголо-манчжурскую границу. Такой односторонний метод должен был встретить решительный отпор и показал еще раз свою полную несостоятельность, когда дело касается Советского Союза или его союзников. Если на злополучном примере Польши было недавно продемонстрировано, как дешево иной раз стоят пакты взаимопомощи, подписанные некоторыми великими державами Европы (смех), то на монголо-манчжурской границе было продемонстрировано совсем другое. Здесь было продемонстрировано значение пактов взаимопомощи, под которыми стоит подпись Советского Союза. (Бурные, долго несмолкающие аплодисменты.)

Что касается указанного конфликта, то в результате советско-японского соглашения, заключенного 15 сентября в Москве, он был ликвидирован и мир был полностью восстановлен на монголо-манчжурской границе. Тем самым был сделан первый шаг к улучшению советско-японских отношений.

На очереди стоит образование смешанной пограничной комиссии из представителей советско-монгольской и японо-манчжурской сторон. Этой комиссии предстоит рассмотреть некоторые спорные пограничные вопросы. Можно не сомневаться, что если добрая воля будет проявлена не только с нашей стороны, то метод делового рассмотрения пограничных вопросов даст положительные результаты.

Кроме того, выяснилась возможность приступить к переговорам по вопросам советско-японской торговли. Нельзя не признать, что и развитие советско-японского товарооборота соответствует интересам обоих государств.

Таким образом, мы имеем основания говорить о наметившемся улучшении наших отношений с Японией. Сейчас трудно судить, в какой мере можно рассчитывать на быстрое развитие этой тенденции. Нам еще не удалось выяснить, насколько серьезно подготовлена почва для этого в японских кругах” В. Молотов. Доклад о внешней политике Правительства на внеочередной сессии ВС СССР 31 октября 1939 г. .

Таким образом, на основании вышесказанного, можно сделать соответствующие выводы. Во-первых, результаты военных конфликтов в районах Хасан и Халхин-Гол имели далеко идущие последствия, и оказали значительное влияние на японскую общественность. Более того, демонстрация СССР боевой готовности Красной армии произвело впечатление не только на японцев, но и на представителей других стран.

Во-вторых, у Японии пропало желание вступать в развернутые военные действия с СССР, с целью захвата Дальнего Востока и Сибири, напротив в японских СМИ и в японском правительстве речь зашла о заключении мирного договора с Советами.

Советскую точку зрения на происходящее неоднократно озвучивал Молотов, как в процессе дипломатических переговоров, так на сессиях Верховного Совета СССР. Им не раз подчеркивалась заинтересованность СССР, как в политическом, так и в экономическом сотрудничестве с Японией.

Таким образом, на наш взгляд, следует признать тот факт, что политическая ситуация, сложившаяся на Дальнем Востоке накануне Великой Отечественной войны, всячески способствовала урегулированию советско-японских отношений мирным путем, что и было сделано в процессе подписания Пакта о нейтралитете между СССР и Японией.

ГЛАВА 2. СОВЕТСКО-ЯПОНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В 1939-1945 ГГ.

2.1. Пакт о нейтралитете1941 г., и борьба вокруг него

В конце ноября 1941 года корабли соединения японского адмирала Нагумо сосредоточились в заливе Хитокаппу, у острова Итуруп, откуда открывается проход через Курильские острова в Тихий океан для крупных кораблей. Вечером 25 ноября Нагумо получил приказ главнокомандующего Объединенным флотом Японии Ямамото следовать к гавайским водам и атаковать главные силы американского флота.

2 декабря 1941 года на авианосце “Акаги” было получено подтверждение из штаба Ямамото: “Начинайте восхождение на гору Ниитака”, что означало -- атакуйте Перл-Харбор, главную тихоокеанскую военно-морскую базу США. Ранним утром 7 декабря Футида, один из разработчиков плана внезапного нападения, повел за собой 183 самолета первой волны. Кроме того, вокруг бухты Перл-Харбора было заблаговременно развернуто более 20 японских подводных лодок. Уверенный в успехе Футида передал условный сигнал: “Тора, тора, тора!” (Тора -- тигр по-японски). Это должно было означать, что японская атака действительно оказалась внезапной. Было потоплено четыре линкора, два эсминца, много кораблей было повреждено. Уничтожено 188 самолетов, погибло свыше трех тысяч американских солдат.

А утром 8 декабря Япония объявила войну США, Англии и Голландии. Японский “тигр” ринулся на юг Тихоокеанского региона -- в Малайю, на Филиппины, в Бирму и Индонезию, Новую Гвинею. Так решилась дилемма японской экспансии -- юг или север, то есть Советский Союз.

Выбор направления основного удара Страны восходящего солнца имел большое значение для Советского Союза, на который обрушились гитлеровские дивизии, надеясь нанести Красной Армии поражение за несколько недель. Отчаянное положение складывалось в боях под Москвой. Но, несмотря на опасность для Москвы, командование было вынуждено держать на Дальнем Востоке до сорока дивизий на случай, если Япония изберет северное направление своей агрессии. Многое говорило за этот вариант. После нападения на Китай, захвата Маньчжурии, где было создано марионеточное государство Маньчжоу-Го, японцы сосредоточили на границах СССР огромную армию. Японцы были хорошо вооружены, имели опыт интервенции времен гражданской войны, столкновений с Красной Армией и дружественными Советскому Союзу частями монгольской народной армии на реке Халхин-Гол в 1939 году, а за год до этого -- у озера Хасан. Этим атакам был дан решительный отпор,
но и японские части продемонстрировали высокую боеготовность.

Учитывая итоги военных конфликтов с СССР в 1938-1939 гг., Япония была вынуждена пойти на переговоры с СССР по ряду вопросов как торгово-экономического, так и политического характера. Чтобы улучшить советско-японские отношения и пресечь агрессивные устремления японцев, правительство Советов выразило готовность к диалогу с Токио

В начале 1940 г. Япония выступила с предложением начать переговоры о заключении пакта о нейтралитете между Японией и СССР. Основной пакта, по мнению Японской стороны должна была стать Пекинская конвенция 1925 г., которая базировалась на Портсмутском мирном договоре 1905 г. и содержала ряд положения выгодных только для Японии. Тем не менее, Советское правительство согласилось начать переговоры о заключении пакта о нейтралитете в качестве шага к укреплению мира на дальневосточных границах СССР.

Советское правительство в ходе переговоров решительно отклонило предложение о продаже Японии Северного Сахалина, о разделе сфер влияния и т.д.

13 апреля 1941 года между СССР и Японией был подписан Пакт о нейтралитете сроком на пять лет:

“Президиум Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик и Его Величество Император Японии, руководствующиеся    желанием усилить мирные и дружественные отношения между двумя странами, решили заключить договор о нейтралитете, для этой  цели они назначили своих Представителей:

От Президиума Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик - Вячеслав Михайлович Молотов, Председатель Совета Народных Комиссаров и Народный комиссар Иностранных дел Союза Советских Социалистических Республик;

От Его Величество Императора Японии -

Юсуке Мацуота, Министр иностранных дел, Кавалер ордена Священного Сокровища первого Класса, и Юушицугу Татекава, Чрезвычайный и Полномочный посол в Союзе Советских социалистических Республик, Генерал-Лейтенант,  Кавалер ордена Восходящего Солнца первого Класса и ордена Золотого Коршуна Четвертого Класса, которые, после обмена их верительными грамотами, найденными в должной и надлежащей форме, согласились на следующее:

Пункт 1

Обе договаривающиеся стороны обязуются поддерживать мирные и дружественные отношения между ними и взаимно уважать территориальную целостность и неприкосновенность другой Стороны .

Пункт 2

Если одна из Договаривающихся сторон станет объектом военных действий со стороны одной или нескольких третьих сил, другая Сторона  будет соблюдать нейтралитет на протяжении всего конфликта.

Пункт 3

Существующий Договор вступает в силу со дня ратификации обеими договаривающимися сторонами и остается в  силе в течение пяти лет. В случае, если никакая из Договаривающихся сторон не денонсирует Договор в год истечения срока, он будет считаться автоматически продленным на следующие пяти лет.

Пункт 4

Настоящий Договор подлежит ратификации как можно скорее. Ратификационные грамоты должны быть обменены в Токио также как можно скорее.

В подтверждение этого вышеназванные Представители подписали существующий Договор в двух копиях, составили на русском и японских языках, и скрепили печатями” www.militera.lib.ru.

С условиях нарастания угрозы нападения на СССР со стороны Германии заключение советско-японского пакта означало крупный стратегический успех советской внешней политики, провал политики “дальневосточного Мюнхена” и наносило сильный удар по планам Германии.

Но он мог быть нарушен, как и соответствующие соглашения СССР с Германией. Тем более что с Германией у Японии был свой пакт. Он был подписан 27 сентября 1940 года в Берлине, с участием Италии. И министр иностранных дел Японии Мацуока, давая ему оценку вскоре на заседании тайного совета в Токио, подчеркнул, что “Япония окажет помощь Германии в случае советско-германской войны, а Германия окажет помощь Японии в случае русско-японской войны...” Министр отмечал, что, несмотря на улучшение отношений с СССР, они будут пересмотрены, как он говорил, “через два года”.

Новое освещение получила проблема подписания Пакта о нейтралитете в исследованиях Б. Славинского. Остановимся на наиболее принципиальных моментах концепции Б.Славинского. Прежде всего, исследователь убедительно доказал, что Пакт о нейтралитете сыграл положительную роль в развитии военно-политической ситуации на Дальнем Востоке. Наличие Пакта, безусловно, оказывало положительное влияние на систему международных отношений в районе Тихого океана и Северо-Восточной Азии, деформированную войной. Б.Славинский неоднократно подчеркивает, что Пакт о нейтралитете был “уникальным феноменом в истории международных отношений”. “Весь мир был охвачен пожаром, и только два крупных соседних государства -- Советский Союз и Япония -- оставались в мире” Б.Славинский. Пакт о нейтралитете между СССР и Японией, с.301.

Автору удалось преодолеть тенденциозные оценки проблемы соблюдения договора странами-участницами. В то время как в отечественной историографии было принято писать о том, что только Япония нарушала Пакт о нейтралитете, Б.Славинский показывает, что в не меньшей степени нарушения Пакта допускались и Советским Союзом. В первую очередь это минирование прибрежных вод на Дальнем Востоке СССР, которое нанесло ущерб японскому пассажирскому и рыболовному флоту. К числу нарушений Пакта о нейтралитете Советским Союзом автор причисляет передачу американцам секретной информации о дислокации Квантунской армии и ее боевой мощи, переброску тяжелых грузовиков через советскую Среднюю Азию и Китай для нужд американской армии и т.д. Там же, с.302.. Вряд ли можно поставить под сомнение вполне сбалансированный вывод исследователя о том, что “обе стороны в равной степени нарушали Пакт о нейтралитете, хотя и делали это в секретном порядке, всячески заметая следы таких нарушений”Б.Славинский. Пакт о нейтралитете между СССР и Японией с. 302.

Интересными в данном случае представляются воспоминания Ким Ир Сена, который писал о реакции корейского руководства и народа на подписание советско-японского пакта: “Советско-японский пакт о нейтралитете был заключен в апреле 1941 года. В то время я вел боевые действия с одним из малых отрядов. Японский министр иностранных дел Мацуока проездом из Германии остановился в Москве, где и был подписан пакт о нейтралитете. Отголосок этого события докатился до рядов Народно-революционной армии.

Суть пакта заключалась в том, что обе стороны обязались поддерживать мирные отношения, уважать территориальную целостность и принцип ненападения друг на друга и соблюдать нейтралитет в случае вступления одной из сторон в военный конфликт с третьей страной.

Как видите, в пакте не было ни одного пункта, касающегося корейского вопроса. И поскольку он не затрагивал корейского вопроса, он не должен был особенно раздражать нервы корейцев. И, тем не менее, весть о заключении советско-японского пакта о нейтралитете привела многих корейских революционеров в отчаяние. Ведь они видели в Советском Союзе нашего самого надежного союзника. А он стал сближаться с таким враждебным нам государством, как Япония. И они думали, что теперь все кончено. Они просто пали духом, толкуя фразы об уважении территориальной целостности друг друга и поддержании мирных отношений, как выражение намерения Советского Союза не воевать с Японией.

Такие рассуждения породили где-то в наших рядах пессимизм, пораженчество и капитулянтство”.

На деле “пересмотр”, то есть нападение на Советский Союз, мог произойти вскоре после агрессии Гитлера. Уже через 10 дней после ее начала на имперской конференции в Токио 2 июля 1941 года была принята “Программа национальной политики”, в которой говорилось, что Япония пока не будет вмешиваться в германо-советскую войну, но секретно завершит военную подготовку против Советского Союза. “Если германо-советская война будет развиваться в направлении, благоприятном для империи, она, прибегнув к вооруженной силе, разрешит северную проблему...” В этой связи был разработан план “Кантокуэн”, согласно которому Квантунская армия должна была вторгнуться в СССР и захватить Дальний Восток.

Этой задаче были посвящены усилия японской военной миссии в Харбине, действовавшей под видом информационного отдела Квантунской армии. У нее были филиалы в Хайларе, Сахаляне, в Цзямусы и других городах. В Цзямусском филиале, работавшем против Хабаровского края, насчитывалось 7 отделений, 19 разведывательных пунктов, 40 резидентов. Вплоть до 1945 года в филиале работало 149 человек.

Филиалы и отделения японской разведки непрерывно засылали на советскую территорию своих людей. За годы войны было переброшено около 1500 японских агентов. Большая их часть была выявлена и арестована.

Основной базой для вербовки японцами агентуры против СССР была русская контрреволюционная эмиграция. Борьба с засылкой агентов, против их проникновения в воинские части и органы советской разведки была составной частью большой работы, которая велась органами государственной безопасности на Дальнем Востоке. Вместе с тем советские резидентуры в Харбине, Сеуле, Шанхае, приграничные филиалы регулярно отслеживали картину состояния Квантунской армии, перемещения ее подразделений и техники, строительства военных сооружений и т.д. Среди сведений, полученных этими путями, были данные о том, что южнее Харбина расположена химико-бактериологическая станция, которая ставит эксперименты на людях и животных, готовясь к бактериологической диверсии против СССР.

Что касается стратегических планов Японии, то в Центр стекались данные из самых разнообразных источников. Труднее всего приходилось в самой Японии, где работа всех советских представительств была взята под усиленный контроль службами наружного наблюдения. К этому прибавлялись факторы, связанные с ослаблением советской разведки в результате репрессий. В отличие от военной разведки, у которой в Японии успешно действовала нелегальная резидентура во главе с Рихардом Зорге, разведка органов госбезопасности не обладала сильными позициями.

В январе 1940 года в Токио прибыл новый состав резидентуры, состоявший из резидента Артема и двух технических работников. Они были впервые за рубежом, никто из них не владел иностранными языками. Тем не менее, в 1940--1941 годах удалось завербовать трех иностранцев, работавших в Японии. Вскоре был получен доступ к информации о направлении разведывательной деятельности против СССР из японских военных и политических кругов. Важнейшими были сведения о том, что если руководство сухопутной армии Японии стоит за вступление в войну с СССР на стороне Германии, то представители военно-морского флота, имеющие значительное влияние на определение курса страны, выступают за войну с США и агрессию в Юго-Восточной Азии.

Всего за 1941--1942 годы только по вопросу о том, начнет ли Япония войну с СССР в ближайшие месяцы, поступило свыше 30 сообщений. 15 из них были направлены в критический период первых месяцев войны (После Сталинградской битвы военное руководство Японии фактически отказалось от планов нападения на СССР). Имеются в виду сообщения, которые были сочтены первостепенными и направлялись в Государственный комитет обороны (ГКО), руководство СССР. Их источники, помимо Токио, находились в Лондоне, Вашингтоне, Софии, а также Шанхае, Харбине и иных городах Китая.

Одним из первых после начала агрессии было сообщение о телеграмме английского посла в Токио министру иностранных дел Идену от 24 июня 1941 года: “Германский посол оказывает сильнейшее давление на Мацуока, пытаясь добиться активного вступления Японии в войну на стороне Германии. Он обещает японцам Приморскую область и все, что он может только придумать”.

4 июля 1941 года тот же посол излагал Идену содержание беседы с японским министром иностранных дел Мацуока, который утверждал, что берлинский пакт “трех” “не налагал на Японию обязательств выступить в советско-германской войне на стороне Германии”. В то же время договор с СССР о нейтралитете не помешает Японии предпринять действия, которые “могут потребоваться для сохранения японских интересов”. В этих условиях Япония сохраняет “свободу действий”.

17 июля в ГКО было направлено сообщение о том, что в Лондоне перехвачено и расшифровано сообщение японцев о том, что 2 июля на имперской конференции в Токио принято решение о южном направлении японских действий, но что Япония в то же время “подготавливается ко всяким вероятностям в отношении СССР”. “Японское правительство всегда имеет в виду необходимость усиления военных приготовлений для того, чтобы удержать СССР от принятия каких-либо шагов на Дальнем Востоке”.

В то же время в заявлении японцев германскому послу в Токио подчеркивалось, что “Япония ведет постоянное наблюдение в бассейне Тихого океана для того, чтобы сдержать США и Великобританию”. Однако далее признавалось лишь, что “Япония решила приобрести базу в Индокитае”.

Намерения Японии раскрывались в телеграмме английского посла в США Галифакса, полученной нашей разведкой через агентуру в Лондоне. После беседы с заместителем государственного секретаря Уэллесом Галифакс передал, что американцам известно о соглашении Японии с партнерами по берлинскому пакту относительно их согласия на захват Японией баз в Индии, Китае и Сиаме, “после чего последует выступление против Сибири и в первую очередь Владивостока”.*