Митрополит Сергий (Страгородский)

Необходимость издания этого документа вызвана была прежде всего тем, что в противном случае власти отказывались легализовать Высшее Церковное Управление и епархиальные органы церковной власти. По существу, вся организация канонической Церкви рассматривалась гражданскими властями как незаконная, а Православной Церковью они официально признавали обновленческую группировку. Издание «Декларации» вызвало у части духовенства и церковного народа замешательства. Во многих приходах священники отказывались возглашать её с амвона, отсылали обратно в Москву, в Патриархию. Издание «Декларации» побудило некоторых епископов, священнослужителей и мирян порвать общение с митрополитом Сергием. Это «Послание пастырям и пастве» явилось для митрополита Сергия программным документом в его трудах по нормализации отношения государства к Церкви, с тем, чтобы она получила нормальные внешние условия для осуществления своей миссии. Оно же на долгие дасятилетия стало камнем преткновения для тысяч православных верующих, нанеся единству Церкви тяжелую рану.

Несмотря на острую критику со стороны отдельных архипастырей, священников и мирян, большинство церковных людей, конечно, не без горечи читало «Декларацию», но вполне понимало неизбежность издания её и подобного ей документа.

Среди соавторов «Декларации» были видные церковные деятели: Тверской Серафим (Александров) и епископ Сумской Константин (Дьяков), расстрелянные в 1937 году, архиепископ Самарский Анатолий (Грисюк), впоследствии замученный в застенках ГПУ, архиепископ Хутынский Алексий. Заместителя Местоблюстителя поддержали введенный им в состав временного Патриаршего Синода митрополит Новгородский Арсений (Стадницкий), а также митрополит Михаил (Ермаков), экзарх Украины, Никандр (Феноменов), священномученик Серафим (Чичагов), архиепископы Евгений (Зернов), Петр (Зверев), епископы Мануил (Лемешевский), Николай (Ярушевич), Венедикт (Плотников). В эмиграции митрополиту Сергию сохранили верность митрополиты Евлогий (Георгиевский), Елевферий (Богоявленский), Платон (Рождественский), архиепископ Сергий (Тихомиров).

Через месяц после издания «Декларации», в августе 1927 года, Высшее Церковное Управление, состоявшее из Заместителя Местоблюстителя и Патриаршего Синода, было легализовано властями. Юридически Патриаршему Синоду был дан тот же статус, что и обновленческому Синоду. Это событие дало повод Восточным Патриархам, в начале Иерусалимскому Дамиану, потом Антиохийскому Григорию, направить послание митрополиту Сергию с благословением ему и его Синоду с признанием его временным Главой Патриаршей Церкви. 7 декабря к митрополиту Сергию обратился с посланием Константинопольский Патриарх Василий III, и призвал к примирению с обновленцами ради восстановления единства Русской Церкви.

7 октября 1927 года Заместитель Местоблюстителя митрополит Сергий подает в ОГПУ заявление с просьбой об амнистии и облегчении участи репрессированных священнослужителей в связи с приближением знаменательного юбилейного праздника 10-летия советской власти. Это заявление не осталось без ответа, но милости, явленные властью православному духовенству не обнаружили её особой щедрости. В конце 1927 года - в начале 1928 года несколько священнослужителей смогли вернуться из мест заключения и ссылок. Среди них были епископы Аркадий (Ершов) и Мануил (Лемешевский), архиепископы Захарий (Лобов) и Ювеналий (Масловский). Зато другие архипастыри и пастыри были арестованы и сосланы. При чем арестам подвергали не только архиереев, не согласных с «Декларацией», но и вполне согласных с ней и лояльных властям.

Ввиду того, что свобода действий для иерархии определенно уменьшалась, в церковной жизни возросла роль самодеятельного почина приходских священников и особенно монашествующих. В целях укрепления пошатнувшейся церковной дисциплины Синод распорядился о возношении во всех храмах Московской Патриархии имени Заместителя Патриаршего Местоблюстителя вслед за именем митрополита Петра.

В 1927 году начинает исполняться тягостные для Церкви условия легализации, поставленные Тучковым и принятые митрополитом Сергием. 21 октября Синод издает указ о поминовении за богослужением властей и об отмене поминовения епархиальных архиереев, находящихся в ссылке или в заключении. Начинаются увольнения сосланных и заключенных епископов на покой, назначения вернувшихся на волю архиереев в дальние епархии, и, вообще, переброска епископов с кафедры на кафедру. Делалось это потому, что власти тем архиереям, которых они выпускали из лагерей и ссылок, не разрешали въезд в свои епархии. Прежде архипастыри, томившиеся в тюрьмах лагерях и ссылках, сохраняли за собой свои кафедры. Теперь, в условиях легализации Церкви, это положение, уже не могло быть более терпимо правительством. В 1927 году, впервые за десять лет своего мученического и исповеднического пути, Русская Церковь не смогла уже в прежней мере защитить себя массовыми архиерейскими и священническими хиротониями. Сокращение числа рукоположений явилось следствием компромисса с властями, на который пошла Патриархия. Теперь она вынуждена была предварительно согласовывать с властями кандидатуры на епископские кафедры. В 1927 году совершено было только 8 архиерейских хиротоний. Всем становилось ясно, что компромисс с властями не ограничивается только изданием «Декларации», но влечет за собой серьезные последствия в реальной церковной политике Патриархии.

В конце 1927 года на имя митрополита Сергия стали приходить письма с выражением неодобрения его курса, с протестами, с призывами к отказу от новой линии Патриархии. По стране начали распространяться обличительные послания, воззвания с критикой «Декларации»,с осуждением церковной политики Заместителя Местоблюстителя.

Болезненный и опасный для единства Церкви характер приобрели протесты архиереев, связанные не только с принципиальными вопросами церковной политики, но и с административными перемещениями и увольнениями.

31 августа 1927 года Синод принял постановление о переводе митрополита Ленинградского Иосифа на Одесскую кафедру. Однако, митрополит Иосиф, которому властями так и не было разрешено въехать в Ленинград из Ростова Великого, отказался подчиниться этому решению. Он объявил его неканоничным, принятым под влиянием посторонних факторов, а потому пагубно сказавшимся на церковной организации. Большинство Ленинградской епархии поддержало тогда своего правящего архиерея. Викарные епископы Ленинградской епархии Гдовский Димитрий (Любимов) и Нарвский Сергий (Дружинин), часть пресвитеров и мирян, в том числе влиятельные в церковных кругах профессор протоиерей Василий Верюжский, протоиерей Викторин Добронравов, протоиереи Сергий и Александр Тихомировы 26 декабря 1927 года заявили об отделении от митрополита Сергия.

Между тем недовольство линией митрополита Сергия не ограничилось одним Ленинградом. В октябре 1927 года выразил недовольство Декларацией и другими действиями митрополита Сергия и отделился от него, введя самоуправление в Воткинской и частично в Вятской епархии, епископ Глазовский Виктор (Островидов). В январе 1928 года отделился управляющий Воронежской епархией епископ Козловский Алексий (Буй) с паствой, затем епископ Серпуховской Алексий (Готовуев). 6 февраля 1928 года о своем отделении от митрополита Сергия с отказом признания за возглавляемым им Синодом прав высшего Церковного управления объявила Ярославская епархия в лице митрополита Агафангела и четырех его викариев. К ним же присоединился и митрополит Иосиф. В дальнейшем у них нашлись сторонники и в других местах, как среди епископов, так и среди приходского духовенства и мирян. Позднее в опозицию к митрополиту Сергию и его Синоду встали митрополит Казанский Кирилл. Особенно смущали Преосвященного Кирилла прещения, налагаемые на отпадших от митрополита Сергия иерархов и клириков, которые, как он утверждал, не могли приспособиться к новому курсу церковного управления вопреки своей совести. В результате, в 1930 году насчитывалось до 37 архиереев, отказавшихся от административного подчинения митрополиту Сергию. Правда, следует отметить, что некоторые из них находились в это время на покое или в ссылке и непосредственного отношения к Церковному управлению не имели. Другие, хотя и немногие, в дальнейшем принесли покаяние и принимали назначение от Заместителя Патриаршего Местоблюстителя. В отношении отделившихся митрополит Сергий и Синод принимали как меры увещания, так и меры прещения в случае ослушания, выражавшиеся в увольнении на покой.

Однако, большинство иерархов, в том числе и многие ссыльные, в этот трудный для Русской Церкви период все же поддерживало митрополита Сергия, полагая, что разделения могут пагубно сказаться на Церковной жизни.

В 1942 году митрополит Сергий, обращаясь к этой эпохе, писал: «В нашей Церкви воцарился невообразимый хаос, напоминавший состояние Вселенской Церкви во время арианских смут, как оно описывается у Василия Великого… Мы могли рассчитывать только на нравственную силу канонической правды, которая и в былые времена не раз сохраняла Церковь от конечного распада. И в своем уповании мы не посрамились. Наша Православная Церковь не была увлечена и сокрушена вихрем всего происходящего. Она сохранила ясным свое каноническое сознание, а вместе с этим канонически законное возглавление, то есть благодатную преемственность Вселенской Церкви и свое законное место в хоре автокефальных Церквей».

3.Русская Православная Церковь в 1929-1941 года

В этот период Русская Церковь разделила судьбу своего народа, и ее не миновало горькая чаша репрессий. 8 марта 1929 года президиум ВЦИК принял постановление «О религиозных объединениях». Этим постановлением священнослужители исключались из состава «двадцаток»; религиозным объединениям воспрещалась благотворительная деятельность; частное обучение религии, дозволенная Декретом 1918 года об отделении Церкви от государства, интерпретировалось в предельно суженном объеме лишь как право родителей обучать религии своих детей. Вводилось 5-дневная рабочая неделя, и воскресенье переставало быть выходным днем.

Началось массовое закрытии церквей. В 1928 году Русская Православная Церковь имела более 30 тысяч приходов. В 1928 году закрыто было 534 храма, а в 1929 - уже 1119.

Закрытые храмы использовались под производственные цеха, склады, клубы, а монастыри - под тюрьмы и колонии. Разрушались православные святыни русского народа.. в Москве в июле 1929 года уничтожили часовню Иверской Божией Матери, в 1930 году - Симонов монастырь, в 1931 году взорвали Храм Христа Спасителя.

В Москве, Ярославле, Пскове, Тамбове, Чернигове и других городах был запрещен колокольный звон.

Закрытие храмов и уничтожение святынь сопровождалось арестами священнослужителей, их ссылками, этапированием в места заключения, где томились уже тысячи священников и десятки архиереев.

Гонение на христиан в России вызвали ужас во всем мире. Их осудил архиепископ Кентерберийский, который организовал в Великобритании моления о страждущей Русской Церкви, пригласив на них из Парижа митрополита Евлогия (Георгиевского). 2 февраля 1930 года с призывом к молитве за гонимую Русскою Церковь выступил папа Пий XI. Притеснения верующих наносили удар по престижу Советского Союза. В феврале 15 и 18 числа власти организовали два интервью Заместителя Местоблюстителя для советских и иностранных корреспондентов. В обоих митрополит Сергий вынужден был отрицать факт гонений на Церковь в СССР. В интервью Заместитель Местоблюстителя привел и некоторые статистические данные: в стране существуют 30 тысяч приходов и 163 архиерея, находящихся в каноническом подчинении Патриархии, не считая епископов, пребывающих на покое и находящихся в молитвенном общении с Патриархией. Закрытие церквей в этом интервью объяснялось распространением атеизма. Митрополит Сергий не отрицал факт нарушения законности по отношению к верующим, но отриуал квалификацию их как гонений.

По словам митрополита Евлогия, главным побуждением для митрополита Сергия дать такое интервью служила забота о сохранении Русской Церкви. Он так описывает обстановку, в которой происходили эти интервью: «Оказывается, что текст большевики митрополиту Сергию за неделю до интервью, а потом держали его в изоляции. Перед ним стоял выбор: сказать журналистам, что гонения на Церковь есть, - это значит, что все тихоновские епископы будут арестованы, то есть вся церковная организация погибнет; сказать гонений нет - себя обречь на позор лжеца…Митрополит Сергий избрал второе. Его упрекали в недостатке веры в несокрушимость Церкви. Ложью Церковь все равно не спасти. Но что было бы, если бы Русская Церковь осталась без епископов, священников, без таинств, -этого и не представить.»

На другой день после встречи с иностранными журналистами Заместитель Местоблюстителя обратился к Советскому правительству с посланием, в котором протестовал против необоснованного закрытия церквей, арестов и ссылок священнослужителей, против причисления духовенства к нетрудовым элементам, против отказа детям духовных лиц в приеме в ВУЗы. Митрополит Сергий ходатайствовал перед гражданской властью о возобновлении церковно-издательской деятельности, о восстановлении духовных школ.

Ходатайство это возымело некоторый успех. В 1931 году волна массового закрытия церквей стихла. В 1929 году в России было закрыто 1119 приходов, а в 1931 году - 171 приход. Было получено разрешение на издание «Журнала Московской Патриархии», который выходил с 1931 по 1935 год мизерным тиражом. За 5 лет было выпущено 24 номера. Помимо официальных документов, в нем помещались богословские статьи, в основном самого митрополита Сергия.

В начале 1932 года Временный Синод вынес постановление о награждении Заместителя Патриаршего Местоблюстителя, возглавлявшего высшую церковную власть, правом совершать богослужения с предношением Креста.

27 апреля 1934 года Синод удостоил Заместителя Местоблюстителя митрополита Сергия титулом «Блаженнейшего митрополита Московского и Коломенского.»

Конец 1934 года явился обострением террористической политики Сталина. Поводом для очередной кампании арестов и расправ по всей стране послужило убийство С. М. Кирова. Репрессии коснулись многих

слоев населения. Резко усилилось давление на Церковь. «Союз воинствующих безбожников», образованный еще в 1925 году, принял в 1932 году свой пятилетний план, в котором намечалось в первый год добиться закрытия всех духовных школ (тогда еще сохранились богословские школы у обновленцев), и лишить священнослужителей продовольственных карточек, во второй - провести массовое закрытие церквей, запретить написание религиозных сочинений и «изготовление предметов культа», на третий год - выслать всех «служителей культа» за границу, не четвертый - закрыть оставшиеся храмы всех религий, и наконец, на пятый - закрепить достигнутые успехи. В 1934 году были возобновлены массовые закрытия церквей, аресты, ссылки священнослужителей и членов приходских советов. 1 января 1931 года Патриаршая Русская Православная Церковь имела 23 213 приходов. В первую половину 30-х годов было уничтожено более 10 тысяч приходов. В 1930 году было совершено только три архиерейские хиротонии, в 1931 - 7, в 1932 - 6, в 1933 - 4, в 1934 - 2 хиротонии. В 1935 и 1936 годах совершено было только 5 архиерейских хиротоний, в то время как оставили кафедры 54 архиерея. Под угрозой ареста оказался и Заместитель Местоблюстителя митрополит Сергий. В сфабрикованном на него деле он обвинялся в шпионаже в пользу Японии. В деле использованы были такие обстоятельства, как пребывание митрополита Сергия в Японии с 1890 по 1893 и с 1897 по 1899 годы и хорошее знание японского языка. Но ареста не последовало.

18 мая 1935 года вышел указ о роспуске Временного Патриаршего Синода. После этого управление всеми епархиями Русской Церкви осуществлялось митрополитом Сергием с помощью одного викарного архиерея, епископа Дмитровского Сергия (Воскресенского), а патриаршая канцелярия состояла из одного секретаря и одной машинистки. В этом же году прекратил свое существование «Журнал Московской Патриархии».

23 июня 1936 года заканчивался очередной срок заключения Местоблюстителя Патриаршего престола митрополита Петра, но выйти ему на свободу не дали. Двумя неделями раньше особым совещанием при НКВД СССР было принято постановление о ходатайстве перед президиумом ЦИК СССР продлении тюремного заключения Полянскому Петру Федоровичу, митрополиту Крутицкому сроком на три года. Ходатайство это было удовлетворено. Между тем на волю, в том числе и в Московскую Патриархию, поступила дезинформация о смерти Местоблюстителя в заключении 11 сентября 1936 года. В связи с этим 27 декабря Патриархией был издан «Акт о переходе прав и обязанностей Местоблюстителя Патриаршего престола Православной Российской Церкви к Заместителю Патриаршего Местоблюстителя Блаженнейшему митрополиту Московскому и Коломенскому Сергию (Страгородскому)». Был издан также указ Московской Патриархии о форме поминовения за богослужением Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия. 24 января 1934 года Патриархией было принято также определение о принятии к сведению завещательного распоряжения митрополита Петра от 5 декабря 1825 года «О преемниках на случай кончины». Названные в завещании Патриаршего Местоблюстителя митрополит Агафангел скончался в 1928 году, а митрополит Арсений - в 1936 году, митрополит Кирилл с начала 1937 года пребывал в заключении и безвестности. Таким образом, из завещания следовало, что высшая церковная власть переходит к митрополиту Московскому Сергию, упомянутому в завещании Патриаршего Местоблюстителя четвертым. Как потом стало известно, в 1937 году митрополит Петр был еще жив. 2 октября тройка НКВД по Челябинской области приговорила митрополита Крутицкого Петра к расстрелу за «клевету на существующий строй». 10 октября 1937 года в 4 часа дня митрополит Крутицкий Петр был расстрелян. В 1997 году Архиерейский Собор Русской Церкви причислил его к лику святых.

В 1937 году был арестован и погиб келейник митрополита Сергия иеромонах Афанасий. Расстреляна была и сестра Местоблюстителя Александра, которая вела его хозяйство.

С самого начала 1937 года началась кампания массового закрытия церквей. За этот год было более 8 тысяч храмов.

В годы предвоенного террора смертельная опасность нависла над существованием самой Патриархии и всей церковной организацией. В 1939 году из архиереев на своих кафедрах оставались Глава Церкви - митрополит Московский Сергий, митрополит Ленинградский Алексий (Симанский), архиепископ Петергофский Николай (Ярушевич), управляющий Новгородской и Псковской епархиями и архиепископ Дмитровский Сергий (Воскресенский). Несколько архиереев совершали богослужения как настоятели храмов. Спустя годы митрополит Сергий (Воскресенский) так вспоминал о том времени: «Работая в Патриархии, мы сравнивали свое положение с положением кур в сарае, из которых повар выхватывает свою очередную жертву, - одну сегодня, другую завтра, но не всех сразу. Мы прекрасно сознавали, что большевики терпят существование Патриархии только ради собственных выгод, преимущественно пропагандных, и что нам приходиться быть почти бессильными зрителями постепенного удушения Церкви большевиками».

К 1939 году во всей России осталось лишь около 100 соборных и приходских храмов, как правило, в больших городах, в основном тех, куда пускали иностранцев. На Украине сохранилось 3% из числа дореволюционных приходов. Во всей Киевской епархии в 1940 году оставалось два прихода с тремя священниками, одним диаконом и двумя псаломщиками.

В сентябре 1939 года нападением Германии на Польшу началась вторая мировая война. Спустя 16 дней после нападения Германии на Польшу Красная Армия перешла советско-польскую границу и заняла восточные польские воеводства - исконно русские и православные земли. После возвращения отторгнутых от России в гражданскую войну территорий - Западной Украины вместе с принадлежавшей до 1918 года Австро-Венгрии Галицией, Западной Белоруссии, Бесарабии, Эстонии, Латвии и Литвы - число приходов, находившихся в юрисдикции Московского Патриархата, многократно увеличилось. К началу Великой Отечественной войны Русская Церковь имела около 4,5 тысяч приходов и 88 монастырей с более, чем 5000 насельников - почти все на Западе страны.

После разгрома Польши противник вышел на границы нашего государства. В последние предвоенные годы волна антицерковных репрессий утихла отчасти потому, что почти все, что можно было разрушить - уже разрушили. Другая причина состояла в том, что над страной повисла грозная военная опасность, которая побуждала к единению, к преодолению вражды и ненависти. Тревожными предвоенными ожиданиями и страхами объясним спад богоборческой злобы.

4.Русская Православная Церковь в годы Великой Отечественной войны

В воскресенье 22 июня 1941 года, в день всех святых, в земле Российской просиявших, фашистская Германия вступила в войну с русским народом. Местоблюститель патриаршего престола митрополит Сергий в первый же день войны написал и собственноручно отпечатал на машинке «Послание пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви», в котором призвал русский народ на защиту Отечества. В отличие от Сталина, которому понадобилось 10 дней, чтобы обратиться к народу с речью, Местоблюститель патриаршего престола сразу нашел самые точные и самые нужные слова. В речи на архиерейском Соборе 1943 года митрополит Сергий, вспоминая начало войны, сказал, что тогда не приходилось задумываться, какую позицию должна занять наша Церковь, потому что «прежде, чем мы успели определить как-нибудь свое положение, оно уже определилось, - фашисты напали на нашу страну, ее опустошали, уводили в плен наших соотечественников». 26 июня Местоблюститель патриаршего престола совершил в Богоявленском соборе молебен о победе русского воинства.

Первые месяцы войны были временем поражений и разгрома Красной Армии. Весь запад страны был оккупирован немцами. Взят был Киев, блокирован Ленинград. Осенью 1941 года линия фронта приближалась к Москве. В этой обстановке митрополит Сергий составил 12 октября завещание, в котором на случай своей смерти передавал свои полномочия Местоблюстителя патриаршего престола митрополиту Ленинградскому Алексию (Симанскому).

7 октября Московский горсовет распорядился об эвакуации Патриархии на Урал, в Чкалов (Оренбург), само советское правительство переехало в Самару (Куйбышев). Видимо, государственная власть не вполне доверяла митрополиту Сергию, опасаясь повторения того, что сделал его близкий помощник в 30-х годах митрополит Сергий (Воскресенский), экзарх Прибалтики. При эвакуации из Риги перед приходом немцев он спрятался в крипте храма и остался на оккупированной территории вместе со своей паствой, заняв лояльную позицию к оккупационным властям. При этом митрополит Сергий (Воскресенский) остался в каноническом послушании Патриархии и насколько мог отстаивал перед немецкой администрацией интересы православия и русских общин Прибалтики. Патриархии удалось добиться разрешения на выезд не в далекий Оренбург, а Ульяновск, бывший Симбирск. В тот же город эвакуировали и администрацию обновленческой группировки. К тому времени Александр Введенский усвоил себе титул «святейшего и блаженнейшего Первоиерарха», оттеснил престарелого «митрополита» Виталия на вторые роли в обновленческом синоде. Ехали они в одном поезде с Местоблюстителем патриаршего престола. Патриархия разместилась в маленьком доме на окраине города. Рядом с Главой Русской Православной Церкви находились Управляющий делами Московской Патриархии протоиерей Николай Колчицкий и келейник Местоблюстителя иеродиакон Иоанн (Разумов). Окраины тихого провинциального города стали в годы войны духовным центром России. Сюда, в Ульяновск, к Предстоятелю Русской Церкви приезжали оставшийся в Москве экзарх Украины, митрополит Киевский и Галицкий Николай, архиепископы Можайский Сергий (Гришин), Куйбышевский Андрей (Комаров) и другие архиереи.

30 ноября митрополитом Сергием освящена была церковь на улице Водников, в здании, которое ранее использовалось как общежитие. Главный престол храма был посвящен Казанской иконе Божией Матери. Первую литургию служили без профессионального хора, при пении народа, собравшегося с великой радостью в храм, ставший, по существу, патриаршим собором. А на окраине Симбирска, в Куликовке, в здании, которое некогда было храмом, а потом изуродованное, со святыми куполами, использовалось как склад, устроена была обновленческая церковь. Там служили Александр Введенский, самочинный первоиерарх, «митрополит» Виталий Введенский, обновленческий лжеархиепископ Ульяновский Андрей Расторгуев. На богослужение к ним приходило примерно человек по 10, и некоторые только из любопытства, а храм на улице Водников всегда был переполнен молящимся народом. Этот крохотный храм на некоторое время стал духовным центром православной России.

В Первосвятительских посланиях к пастве, которые митрополит Сергий рассылал из Ульяновска по церквям России, он обличал оккупантов за их злодеяния, за пролитие невинной крови, за осквернение религиозных и национальных святынь. Предстоятель Русской Православной Церкви призывал жителей областей, захваченных врагом, к мужеству и терпению.

В первую годовщину Великой Отечественной войны митрополит Сергий издал два послания - одно для москвичей, а другое для всероссийской паствы. В московском послании местоблюститель выразил радость в связи с поражением немцев под Москвой. В послании всей Церкви глава ее обличал нацистов, которые в пропагандистских целях присваивали себе миссию защитников христианской Европы от нашествия коммунистов, а так же утешал паству надеждой на победу над врагом.

С патриотическими посланиями к пастве обращались и ближайшие сподвижники Местоблюстителя патриаршего престола митрополиты Алексий (Симанский) и Николай (Ярушевич). Митрополит Николай за две недели до фашистского нашествия выехал из Киева в Москву. Вскоре после этого, 15 июля 1941года, он, сохранив звание экзарха Украины, стал митрополитом Киевским и Галицким. Но в продолжении всей войны он оставался в Москве, исполняя обязанности управляющего Московской епархией. Он часто выезжал на передовую, совершая богослужения в местных церквах, произнося проповеди, которыми утешал настрадавшийся народ, вселяя надежду на всемогущую помощь Божию, призывая паству к верности Отечеству.

Митрополит Ленинградский Алексий (Симанский) все страшные дни блокады не разлучался со своей паствой. В начале войны в Ленинграде оставалось пять действующих православных храмов. Даже в будние дни подавались горы записок о здравии и об упокоении. Из-за частых обстрелов, от взрывов бомб окна в храмах были выбиты взрывной волной, и по храмам гулял морозный ветер. Температура в храмах опускалась часто ниже нуля, певчие от голода едва держались на ногах. Митрополит Алексий жил при Никольском соборе и служил в нем каждое воскресенье, часто без диакона. Своими проповедями и посланиями он поддерживал мужество и надежду в людях, оставшихся в нечеловеческих условиях в блокадном кольце. В ленинградских храмах прочитывали его послания с призывом к верующим самоотверженно помогать воинам честной работой в тылу.

По всей стране в православных храмах служили молебны о даровании победы. Ежедневно за богослужением возносилась молитва: «О еже подати силу неослабну, непреоборимую и победительну, крепость же и мужество с храбростью воинству нашему на сокрушение врагов и супостат наших и всех хитрообразных их наветов…»

Поражение гитлеровских войск под Сталинградом положило начало коренному перелому хода войны. Однако, враг обладал в то время еще мощным военным потенциалом. Его разгром требовал огромного напряжения сил. Для решительных боевых действий Красной Армии необходима была мощная бронетанковая техника. Без устали трудились рабочие танковых заводов. По всей стране шли сборы средств на постройку новых боевых машин. Только к декабрю 1942 года на эти средства было построено около 150 танковых колонн.

Всенародная забота о нуждах Красной Армии не обошла стороной и Церковь, которая стремилась внести свой посильный вклад в победу над гитлеровскими захватчиками. 30 декабря 1942 года Патриарший Местоблюститель Митрополит Сергий призвал всех верующих страны послать «нашей армии на предстоящий решающий бой, вместе с нашими молитвами и благословением, вещественного показания нашего участия в общем подвиге в виде сооружения колонны танков имени Дмитрия Донского». Вся Церковь откликнулась на призыв. В Московском Богоявленском соборе духовенством и мирянами собрано было более 400 тысяч рублей. Вся церковная Москва собрала свыше 2 миллионов рублей, в блокадном Ленинграде православные собрали один миллион рублей на нужды армии. В Куйбышеве стариками и женщинами было пожертвовано 650 тысяч рублей. В Тобольске один из жертвователей принес 12 тысяч рублей и пожелал остаться неизвестным. Житель села Чеборкуль Челябинской области Михаил Александрович Водолаев написал в Патриархию: «Я престарелый, бездетный, всей душой присоединяюсь к призыву митрополита Сергия и вношу 1000 рублей из своих трудовых сбережений, с молитвой о скорейшем изгнании врага из священных пределов нашей земли». Заштатный священник Калининской епархии Михаил Михайлович Колоколов пожертвовал на танковую колонну священнический крест, 4 серебряные ризы с икон, серебряную ложку и все свои облигации. В один ленинградский храм неизвестные богомольцы принесли пакет и положили его у иконы святителя Николая. В пакете оказалось 150 золотых десятирублевых монет царской чеканки. Крупные сборы прошли в Вологде, Казани, Саратове, Перми, Уфе, Калуге и в других городах. Не было ни одного, даже сельского прихода, на свободной от фашистских захватчиков земли, не внесшегося своего вклада в общенародное дело. Всего на танковую колонну было собрано более 8 миллионов рублей, большое количество золотых и серебряных предметов.

Эстафету от верующих приняли рабочие от танкового завода Челябинска. День и ночь трудились рабочие на своих местах. В короткий срок было построено 40 танков Т-34. Они и составили общецерковную танковую колонну. Её передача частям Красной Армии состоялась у деревни Горелки, что в пяти километрах северо-западнее Тулы. Грозную технику получили 38-й и 516-й отдельные танковые полки. К тому времени оба уже прошли нелегкий боевой путь.

Учитывая высокую значимость патриотического вклада духовенства и простых верующих, в день передачи колонны, 7 марта 1944 года состоялся торжественный митинг. Главный организатор и вдохновитель создания танковой колонны Патриарх Сергий по причине тяжелой болезни не смог лично присутствовать при передаче танков частям Красной Армии. По его благословению перед личным составом полков выступил митрополит Николай (Ярушевич). Сообщив о патриотической деятельности Церкви, её нерушимом единстве с народом, митрополит Николай дал защитникам Родины напутственный наказ.

По окончании митинга митрополит Николай в память о знаменательном событии вручил танкистам подарки от Русской Православной Церкви: офицерам - часы с гравировкой, а остальным членам экипажей - складные ножи с множеством приспособлений.

Отмечалось это событие в Москве. Председатель Совета по делам

Русской Православной Церкви при СНК СССР Г. Г. Карпов 30 марта 1944 года устроил специальный прием. На нем присутствовали: от Военного совета бронетанковых и механизированных войск Красной Армии - генерал-лейтенант Н. И. Бирюков и полковник Н. А. Колосов, от Русской Православной Церкви Патриарх Московский и всея Руси Сергий и митрополиты Алексий и Николай. Генерал - лейтенант Н. И. Бирюков передал Патриарху Сергию благодарность Советского командования и альбом фотоснимков, запечатлевших торжественный момент передачи танковой колонны войнам Красной Армии.

За проявленные мужество и героизм 49 танкистов колонны «Димитрий Донской» из 38-го полка были награждены орденами и медалями СССР. Другой, 516-й Лодзинский отдельный огнеметный танковый полк Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 апреля 1945 года был награжден орденом Красного Знамени.

Итоги боевого пути танкисты подводили в Берлине. К 9 мая 1945 года на их счету значились уничтоженными: свыше 3820 солдат и офицеров противника, 48 танков и САУ, 130 различных орудий, 400 пулемётных точек, 47 дзотов, 37 миномётов; взятыми в плен около 2526 солдат и офицеров; захваченными 32 военных склада и многое другое.

Ещё большим было морально-нравственное воздействие на нашу армию танковой колонны. Ведь она несла на себе благословение Православной Церкви и её неумолкаемую молитву об успехе русского оружия. Верующим же церковная колонна дала утешительное сознание, что православные христиане не остались стоять в стороне и что по своим силам и возможностям каждый из них участвовал в разгроме фашистской Германии.

Всего же за войну по приходам было собрано более 200 миллионов рублей на нужды фронта. Кроме денег верующие собирали также теплые вещи для солдат: валенки, рукавицы, телогрейки.

За годы войны Патриарший Местоблюститель обращался к верующим с патриотическими посланиями 24 раза, откликаясь на все основные события в военной жизни страны. Патриотическая позиция Церкви имела особое значение для православных христиан СССР, миллионы которых участвовали в боевых операциях на фронте и в партизанских отрядах, трудились в тылу. Тяжелые испытания и лишения войны стали одной из причин значительного роста религиозных чувств людей. Представители разных слоев населения искали и находили в Церкви опору и утешение. В своих посланиях и проповедях митрополит Сергий не только утешал верующих в скорби, но и поощрял их к самоотверженному труду в тылу, мужественному участию в боевых операциях. Подвергал осуждению дезертирство, сдачу в плен, сотрудничество с оккупантами. Поддерживал веру в окончательную победу над врагом.

Патриотическая деятельность Русской Православной Церкви, проявившаяся с первого дня войны в моральной и материальной помощи фронту, завоевала в кратчайшее время признание и уважение и среди верующих и у атеистов. Об этом писали в адрес Правительства СССР бойцы и командиры действующей армии, работники тыла, общественные, религиозные деятели и граждане союзных и дружественных государств. Ряд телеграмм представителей православного духовенства с сообщениями о перечислении денежных средств на нужды обороны появляются на страницах центральных газет «Правды» и «Известия». В периодической печати полностью прекращаются антирелигиозные нападки. Прекращает

свое существование «Союз воинствующих безбожников» без официального роспуска. Закрываются некоторые антирелигиозные музеи. Начинают открываться пока ещё без юридического оформления храмы. На Пасху 1942 года распоряжением коменданта Москвы разрешается беспрепятственное движение по городу на всю пасхальную ночь. Весной 1943 года Правительство открывает доступ к иконе Иверской Божией Матери, которую перевезли из закрытого Донского монастыря на поклонение в Воскресенский храм в Сокольниках. В марте 1942 года в Ульяновске собирается первый за годы войны Собор епископов, рассмотревший ситуацию в Русской Православной Церкви и осудивший профашистские действия епископа Поликарпа (Сикорского). Все чаще в выступлениях Сталина слышится призыв следовать заветам великих предков. По его указаниям один из самых чтимых русских святых - Александр Невский, вместе с другими полководцами прошлого, объявляется вновь национальным героем. 29 июля 1942 года в СССР учреждается боевой орден Александра Невского - непосредственный наследник ордена этого же святого, созданного Петром Первым. Впервые за всю историю существования Советского государства иерарх Русской Православной Церкви принимает участие в работе одной из государственных комиссий - 2 ноября 1942 года митрополит Киевский и Галицкий Николай (Ярушевич), управляющий Московской епархией, становится, согласно указу Президиума Верховного Совета СССР, одним из десяти членов Чрезвычайной Государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков.

В первые годы войны по разрешению властей было замещено несколько архиерейских кафедр. В эти годы совершались и архиерейские хиротонии, главным образом вдовых протоиереев уже преклонных лет, успевших получить духовное образование в дореволюционную эпоху.

Но 1943 год готовил для Русской Православной Церкви ещё большие перемены.

5.Архиерейский собор 1943 года. Избрание митрополита Сергия Патриархом Московским и всея Руси

Избрание митрополита Сергия Патриархом Московским и всея Руси.

В конце августа 1943 года гражданские власти разрешили Местоблюстителю патриаршего престола митрополиту Сергию (Страгородскому) возвратиться в Москву.

После беседы со Сталиным 4 сентября в Патриархию позвонил начальник 4 отдела III управления НКВД по борьбе с церковно-сектантской контрреволюцией полковник Г. Г. Карпов и сообщил о желании правительства принять высших иерархов Русской Православной Церкви в любое удобное для них время в течение недели. Митрополит Сергий поблагодарил за внимание к нуждам Церкви и выразил пожелание, чтобы визит состоялся безотлагательно. Поздно вечером Глава Советского правительства Н. В. Сталин принял Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия в сопровождении митрополита Ленинградского Алексия и митрополита Николая, бывшего тогда Экзархом Украины. На бесед кроме Г. Г. Карпова присутствовал В. М. Молотов. Сталин начал беседу с того, что высоко отозвался о патриотической деятельности Православной Церкви, отметил и тот факт, что с фронта поступает не мало писем с одобрением такой позиции духовенства и верующих. Затем поинтересовался проблемами Церкви.

Митрополит Сергий начал с того, что главной проблемой назвал вопрос о Патриархе, подчеркнув ненормальность ситуации, когда 18 лет не занимается этот высший церковный пост, а также длительное время отсутствует Священный Синод. Все это, заключил Владыка Сергий, ставит как первоочередную задачу скорейшее проведение Поместного Собора. Митрополиты Алексий и Николай согласились с ним.

Сталин одобрительно отозвался о проведении Собора, но в данное время посоветовал собрать не Поместный, а архиерейский Собор, так как время не позволяет провести большое церковное собрание. Митрополиты согласились. Далее Сталин спросил, как будет называться Патриарх, когда может быть созван Собор епископов, нужна ли помощь правительства транспортом для доставки участников Собора. Он предложил также содействие в их размещении и финансовую помощь.

Митрополит Сергий сказал, что по их мнению, надо, чтобы Патриарх назывался Московский и всея Руси, а не всей России, как было при Тихоне. Сталин согласился с этим. Затем владыка Сергий сказал, что для подготовки Собора потребуется никак не менее месяца, так как время военное, а собрать необходимо всех епископов, существуют трудности в передвижении по стране и т.д. Финансовую помощь митрополит Сергий отклонил.

Когда Патриарший Местоблюститель затронул вопрос о сроках, необходимых для подготовки Собора, Сталин улыбнулся и спросил его: «Нельзя ли проявить большевистские темпы?» Потом, повернувшись к Карпову, попросил его помочь руководству Церкви с быстрейшим приездом епископов на Собор, привлечь для этого авиацию, другой транспорт. Карпов заверил Сталина, что вся необходимая работа будет проведена и Собор можно будет открыть через 3-4 дня. Тут же Сталин и митрополиты Сергий, Алексий и Николай договорились назначить открытие Собора на 8 сентября.

Затем владыка Сергий поднял вопрос о кадрах священнослужителей и высказал пожелание об открытии нескольких епархиальных библейских курсов. Сталин согласился с ним и предложил открыть не курсы, а духовные академии и училища. На что Митрополит Сергий и особенно Митрополит Алексий ответили, что на открытие академий и училищ у Церкви пока нет сил. Пока можно было бы ограничиться открытием библейских курсов в епархиях. Сталин согласился и сказал, что правительство не будет возражать и против открытия семинарий и академий.

Патриарший Местоблюститель коснулся и такой проблемы, как освобождение архиереев, духовенства, находящихся в ссылках, лагерях, тюрьмах, а также о предоставлении возможности совершать богослужение, свободно передвигаться по стране, прописываться в городах тем священникам, которые отбыли наказание в местах лишения свободы. Сталин предложил Карпову изучить этот вопрос, а Митрополиту Сергию подготовить список священнослужителей, находившихся в заключении.

Затем Сталин повернул разговор в несколько другое русло. Был затронут жилищный вопрос, вопрос о выделении автотранспорта и снабжении продуктами питания. Был затронут и вопрос о помещении Патриархии.

Митрополит Сергий выразил просьбу о передаче Церкви игуменского корпуса в Новодевичьем монастыре в Москве для размещения Патриархии. Была высказана просьба, если это действительно возможно, помочь с транспортом.

Сталин ответил, что Карпов осмотрел предварительно помещение в Новодевичьем монастыре и у него сложилось мнение, что игуменский корпус мало подходит под размещение Патриархии: в нем сыро, холодно, темно. Здание старое, требует большого ремонта. Поэтому правительство решило предоставить Церкви другое помещение, в которое можно въезжать хоть завтра. Это трехэтажный особняк со всей мебелью - резиденция бывшего германского посла Шуленберга в чистом переулке. Сталин повторил, что Карпов хоть завтра может показать здание. Это здание советское, не немецкое, так что вы можете совершенно спокойно в нем жить.

Далее Сталин сообщил митрополитам, что правительство собирается образовать Совет по делам Русской Православной Церкви и председателем Совета назначить товарища Карпова. Это предложение митрополитов встревожило, так как Карпов в церковных кругах был известен как чекист, который с крайней жестокостью вел дела священнослужителей. Митрополитам тем не менее пришлось ответить согласием. Сталин предложил подобрать 2-3 помощника, которые будут членами Совета, образовать аппарат, но помнить, что Карпов не обер-прокурор и что своей деятельностью он должен больше подчеркивать самостоятельность Церкви. В конце беседы Молотов тут же вместе с митрополитами Сергием и Алексием составили проект официального сообщения для прессы. На следующий день текст был опубликован в «Известиях».

Встреча Сталина с митрополитами закончилась глубокой ночью. В конце беседы престарелый, больной Митрополит Сергий был страшно утомлен. Сталин проводил митрополитов до дверей своего кабинета, а митрополита Сергия, взяв под руку, осторожно, как настоящий иподиакон, свел по лестнице вниз и сказал ему на прощанье: «Владыко! Это все, что я в настоящее время могу для вас сделать». И с этими словами простился с иерархами.

Что же служило такому изменению отношения Советского руководства к Русской Православной Церкви?

Как известно Советское руководство с самого начала войны стремилось побудить западных союзников по антигитлеровской коалиции к скорейшему открытию второго фронта в Европе и к предоставлению нашей стране беспроцентных кредитов на закупку вооружения и сырья. В свою очередь западные державы под мощным давлением общественного мнения в своих странах ставили одним из условий оказания военной и  финансовой помощи Советскому Союзу предоставление «свободы религий» в нашей стране. Веской причиной, заставившей Сталина ускорить процесс улучшения отношений с Церковью, послужила Тегеранская встреча. Дело в том, что в начале осени 1943 года руководители стран антигитлеровской коалиции готовились к первой личной встрече в Тегеране. На Тегеранскою встречу Сталин возлагал большие надежды, связанные с открытием второго фронта. Поэтому изыскивались различные способы для подталкивания союзников к скорейшему началу операции против фашистской Германии на Западе или на Юге Европы. Самой активной поддержкой пользовались движения в Англии и США по оказанию помощи СССР, требовавшие от своих правительств скорейшего начала военных действий против Германии. В числе таких организаций, с руководителями которых Н. В. Сталин вел личную переписку, был объединенный Комитет помощи Советскому Союзу в Англии под руководством одного из высших деятелей англиканской церкви настоятеля Кентерберийского собора Х. Джонсона, питавшего самые дружественные чувства к СССР.

Это был партнер, которым Сталин дорожил и который имел немалое влияние в союзной стране, где англиканская церковь является доминирующей.

Помимо Х. Джонсона, активно включились в движение за скорейшее предоставление помощи Советскому Союзу и другие иерархи англиканской церкви, в том числе и архиепископ Кентерберийский Козмо Г. Ланг.

Руководство англиканской церкви к началу осени 1943 года через посольство СССР в Великобритании несколько раз обращалось к Советскому правительству с просьбой разрешить визит своей делегации в Москву. Накануне Тегеранской конференции визит делегации был признан Сталиным желательным и полезным. В этой ситуации крайне выигрышно было бы, чтобы главу делегации - архиепископа Йорского - приняло высшее руководство Русской Православной Церкви во главе с Патриархом. Уже одно это сняло бы многие обвинения с СССР за его крайне сложные взаимоотношения с Церковью. Такие политические тонкости Сталин понимал и умел их отлично использовать. Вопрос о принятии англиканской делегации во главе с архиепископом Йорским был решен на той же Кремлевской встрече, где было решено принять ее через месяц.

Так Сталин был вынужден обратить внимание на Русскую Православную Церковь. Частичная нормализация отношений между государством и Церковью должна была так же побудить патриотически настроенную эмиграцию к примирению с Советским режимом. Улучшение положения Церкви облегчали и пропагандистские задачи советского руководства среди православных балканских народов, в то время, когда Румыния воевала с Советским Союзом, оккупировав Бесарабию, Приднестровье и значительную часть Украины, включая Одессу, а Болгария, не объявляя войну Советскому Союзу, была союзницей Германии в борьбе против единоверных соседей - Греции и Югославии.

Приведенные выше причины изменения государственно-церковных отношений, безусловно, для понимания реальной действительности тех лет. Однако не следует забывать и о подъеме национального самосознания русского народа, возрождению которого и способствовала своей патриотической деятельностью Русская Православная Церковь.

Через четыре дня после Кремлевской встречи 8 сентября 1943 года состоялся архиерейский Собор. Собор проходил в новом здании Патриархии в Чистом переулке. Это был первый Собор после 1918 года. В его деяниях приняли участие 19 архиереев - все, кто в это время находился на кафедрах на не оккупированных территориях. На Собор многих архиереев доставляли на военных самолетах. Почти все они прошли через тюрьмы, лагеря и ссылки. Архиепископ Сарапульский Иоанн (Братолюбов) и епископ Молотовский Александр (Толстопятов) были освобождены незадолго до Собора.

Перед началом деяний Собора был пропет тропарь праздника «Днесь светло красуется славнейший град Москва». Собор открылся в день сретения в Москве Владимирской иконы Божией Матери (по церковному календарю - 26 марта). Собор открыл Местоблюститель патриаршего престола митрополит Сергий кратким докладом «О деятельности Православной Церкви за два года Отечественной войны». Это был не отчетный доклад в общепринятом смысле слова, ведь говорить открыто о жизни Церкви, не было никакой возможности, да и другие темы, кроме патриотического служения Церкви в войну, митрополит Сергий затрагивать не стал. Он, в частности, сказал: «Мною выпущено 23 послания по разным случаям, и тема их, конечно, одна: надежда на Бога, что Он, как и в прежнее время, не оставит нас и теперь и дарует нам конечную победу. Наш народ охотно откликался на наш призыв. Призывали мы его к жертвам на нужды войны… Это были жертвы простых богомольцев, которые вносили обычную свою лепту… Из случайных пожертвований составились миллионы. Я в свое время обратился к нашему церковному обществу с предложением собрать средства на устройство танковой колонны имени Димитрия Донского. Мною руководило желание повторить пример преподобного Сергия, который на поле выслал своих двух схимников». Свой доклад он закончил напоминанием о благоприятной для Церкви встрече в Кремле.

Затем Собор заслушал доклад митрополита Ленинградского Алексия «Долг христианина перед Церковью и Родиной в переживаемую эпоху Отечественной войны». После доклада митрополит Алексий заговорил об избрании Святейшего Патриарха, ради чего и был созван Собор епископов:

«Уже давно среди нас, епископов, зрел вопрос о том, что необходимо довершить строительство церковное возглавление нашей Русской Православной Церкви Патриархом. Владыка митрополит Сергий в течение 17 лет фактически несет обязанности Патриарха. В настоящее время мы здесь собрались Собором епископов, чтобы избрать Святейшего Патриарха. Я думаю, что этот вопрос бесконечно облегчается для нас тем, что у нас имеется уже носитель патриарших полномочий. Поэтому я полагаю, что избрание со всеми подробностями, которые обычно сопровождают его, для нас является как будто бы и не нужным. Я считаю, что никто из нас, епископов, не мыслит себе другого кандидата, кроме того, который положил столько трудов для Церкви в звании Патриаршего Местоблюстителя. Думаю, что все преосвященные будут со мной согласны. У нас - уже определенный, - единственный кандидат на патриаршее место.»

Все участники Собора поддержали выступление митрополита Алексия. В ответ на вопрос Патриаршего Местоблюстителя, нет ли у кого-либо иного мнения, последовали возгласы: «нет», «единодушно», «единогласно», «всем Собором». Затем участники Собора поднялись с мест и дружно пропели «Аксиос».

В ответ избранник обратился с краткой речью к участникам Собора: «Это избрание меня Патриархом будет продолжением того служения, которое пало на меня много лет назад; но теперь оно делается более ответственным, потому что сопровождается такой необычайной почетностью, которая требует и необычайного исполнения этого сужения. Я благодарю за то, что вы остановились на мне и вручаете мне продолжение служения в новом звании. Прошу у всех молитв и всяческого содействия.»

Простая, но торжественная краткость случившегося вызвала радостный подъем у всех присутствующих архиереев. Митрополит Алексий объявил формулу поминовения нового Патриарха: «святейшего Отца нашего Сергия, Патриарха Московского и всея Руси». Собор пропел затем тропарь Пресвятой Троице «Благословен еси, Христе Боже наш», после чего протодиакон провозгласил многолетие «Блаженнейшему Сергию, митрополиту Московскому и Коломенскому, избранному Патриарху Московскому и всея Руси».