Переносной очаг.

Так, сердце странствий,

И для тебя

Нет покоя нигде.

Басё

Умом Россию не понять

Аршином общим не измерить

У ней особенная стать

В Россию можно только верить

Ф.И. Тютчев

В наше время, в условиях всеобщей глобализации мира, возрастает интерес к культуре Востока, можно говорить даже об определенной моде на Восток. Восток постепенно проникает в культуру Запада, интерес к нему проявляют представители мира искусства, науки, педагогики, философии. На массовом уровне это увлечение традиционными и нетрадиционными восточными религиями, медитативными практиками, различными оздоровительными системами, боевыми искусствами, чудесами восточной магии и мистики и т.д. Взаимодействие различных культур позволяет им более критично оценивать себя, углублять самопознание, пробуждает надежды, что более углубленные контакты могут способствовать преодолению кризисных явлений современности. Культурные "полюса" Восток и Запад представляют собой две, во многом противоположные, культурные традиции, два типа духовности. Это как бы две различные "системы координат", два миропонимания, две "мировоззренческие матрицы", два "языка", на которых могут мыслить и изъясняться люди в процессе постижения окружающего их мира. Традиции эти проявляют себя не только во всех разновидностях гуманитарной культуры (философии, этике, эстетике, социологии, политологии и т.д.), но и в образе жизни народов, их психологии, нравственных принципах, даже ценностных ориентациях.

Россия лежит между Западом и Востоком, она и Запад и Восток одновременно. Именно поэтому, как отмечал русский писатель Ф.М. Достоевский, ей принадлежит историческая миссия интеграции ценностей Востока и Запада. Она призвана внести наибольший вклад в процессы интеграции подлинных ценностей, выработанных в рамках восточной и западной культур.

Постижение ценностей восточной культуры представителями Запада - существенное условие развития современной цивилизации, повышения её жизнеспособности. В то же время, по мнению специалистов в области истории и теории культуры, "западный" человек начала 21 века не всегда осознает, что Восток и Запад в действительности гораздо ближе и история культуры знает многочисленные примеры их "схождения", взаимопроникновения и обязательного взаимовлияния друг на друга.

Актуальность темы обусловлена тем, что в настоящее время, в условиях интенсивно развивающихся и крепнущих межгосударственных, культурных и туристических контактов России и Японии, знание особенностей межкультурной специфики необходимо работникам туристской индустрии, которые для выполнения своих служебных обязанностей должны иметь внятное и адекватное представление об особой ментальности японской нации в целом, и японского туриста в частности.

Во-вторых, культура Японии как предмет специального рассмотрения чрезвычайно интересна во всех отношениях.

В-третьих, в России в последние годы началось серьезное изучение национальных традиций, и опыт сохранения японских традиций может оказаться весьма полезным.

Методология, методы исследования:

1697 год - именно в этом году произошел первый документально зафиксированный контакт русских с японцем. Случилось это на далекой от Москвы и Эдо Камчатке. Почему там оказались русские и японцы? Что привело их туда? И что представляли собой накануне XVIII века Московское царство и Япония? Для обоих государств тогда была характерна изолированность от своих далеко не дружественных соседей. Обе страны в XIII веке пережили монгольское нашествие. Но если Япония, пользуясь своим островным положением, сумела дважды успешно отбить морские десанты монгольской конницы Хубилай-хана, то Московии и другим русским княжествам пришлось более двух столетий вести упорную борьбу с монгольскими завоевателями. Они сбросили монгольское иго лишь в конце XV столетия. Но уже в начале XVII века Московское царство вновь пережило нашествие - на этот раз со стороны поляков. Польских захватчиков быстро разбили, но Речь Посполитая совместно с могучей тогда Швецией блокировала Московское царство от Западной Европы и Балтийского моря.

Между тем мировая история вступила в эпоху великих географических открытий. Сначала Португалия и Испания, а затем Англия и Голландия обследовали Южную и Северную Америки, Индию и Юго-Восточную Азию, захватывая там огромные территории и основывая свои колонии. Этим они значительно укрепили свои позиции на Европейском континенте и успешно противостояли крупнейшим континентальным государствам - Австрии и Франции. Однако Московское царство было изолировано от европейской политики. В этих условиях Москва уделяла большое внимание укреплению своих позиций на востоке и юге. Уже при царе Иване Грозном (в середине XVI века) казаки-первопроходцы перевалили через Уральские горы и начали стремительно осваивать необъятные сибирские просторы. Во время царствования Петра I они уже достигли побережья Охотского моря, а затем и Тихого океана [12. С.21]

С именем Петра I, который взошел на московский престол в 1682 году, связана целая эпоха глубоких преобразований, призванных покончить со средневековой отсталостью и замкнутостью страны. Как раз в 1697 году он выехал с посольством в Европу набираться западного опыта, завязал связи с Англией, а в Голландии под чужим именем изучал кораблестроительное мастерство. Вернувшись в Москву, он решил силой "прорубить окно в Европу". С этой целью он начал Северную войну со Швецией за выход России к побережью Балтийского моря. Война победоносно завершилась в 1721 году.

В тот же 1697 год казацкий атаман Владимир Атласов осваивал Камчатку. Он прошел весь полуостров с севера до южного мыса Лопатка и увидел вдали в открытом море первый из Курильских островов. Где-то за ними располагалась таинственная Япония, слухи о которой доходили до казаков-первопроходцев. Тогда же в одном из селений камчадалов Атласов обнаружил иноземца, которого принял сначала за жителя Индии. Некоторое время спустя, выяснилось, что иноземец оказался японцем, купеческим приказчиком из Осаки. Звали его Дэнбэй Татэкава.

Чтобы понять, как оказался Дэнбэй Татэкава на Камчатке, надо вернуться к 1543 году, когда у берегов острова Танэгасима (южный Кюсю) впервые появился португальский корабль, совершавший плавание по Тихому океану. Вслед за португальцами в Японию последовательно пришли испанцы, голландцы и англичане. Они познакомили японцев с европейскими товарами, в частности с огнестрельным оружием. Вместе с португальскими купцами в Японии появились иезуиты, которые начали распространять христианство среди японцев. Завязались первые контакты японцев с Европой и Америкой. В 1582-1590 годах, в правление Хидэёси Тоётоми, небольшая группа принявших христианство японцев посетила Португалию, Испанию и Рим, где была принята папой. А в 1614-1620 годах через Новую Испанию (Мексику) в Европе побывала миссия князя Датэ Масамунэ (из Сэндая). Поначалу японские центральные власти разрешали такие контакты, надеясь получить из Европы военные и технические новинки для укрепления своих позиций в междоусобной борьбе в Японии. Но когда стало ясно, что Испания и другие европейские страны стремятся колонизировать Японию, эти контакты были пресечены. Кроме того, опасения центральных властей вызывало усиление местных князей, особенно на Кюсю, извлекавших большие прибыли из торговли с европейцами, а также распространение христианства, противопоставлявшего себя синтоизму и буддизму. Были изданы распоряжения о запрете христианства и заходе в Японию всех иностранных судов, за исключением голландских и китайских. С 1639 года Япония оказалась на положении "закрытой страны". Именно в этом ситуация в Японии накануне XVII века оказалась коренным образом отличной от ситуации в России. Если Россия, начиная с Петра I, энергично добивалась ликвидации своей изолированности от остального мира, то Япония, напротив, активно свертывала свои связи с внешним миром и закрывалась в своей скорлупе. Японцам было запрещено покидать пределы своей страны, а японские торговые суда были ограничены малым тоннажем и имели право совершать только каботажное плавание вдоль побережья. Налетавшие тайфуны часто уносили эти суденышки в океан, некоторые из них прибивало к Курильским или Алеутским островам, иногда к побережью Камчатки. Именно так оказался в 1695 году на южном побережье Камчатки Дэнбэй, чье судно с грузом риса, следовавшее из Осаки в Эдо, было унесено в океан.

Посчитав, что Дэнбэй может заинтересовать Москву, Атласов взял его с собой в Анадырь, где была база его казацкого отряда, а оттуда привез в Якутск, в то время центр освоения Восточной Сибири. Там с его слов была записана "скаска" о Камчатском походе, где Атласов рассказал и о Дэнбэе. Японец действительно заинтересовал Москву, и из Сибирского приказа в 1701 году пришло указание, чтобы нарочные из Якутска "с иноземцем ехали к Москве со всяким поспешением и обережью от всяких непотребных случаев и никакой нужды в одежде и в кормех отнюдь бы ему не было". Так накануне нового, 1702 года Дэнбэй оказался в Москве [11. С.15]

В Сибирском приказе со слов Дэнбэя записали "скаску" о том, как он оказался на Камчатке, и о самой Японии. Эта "скаска" представляет собой большой познавательный интерес, поскольку она была первым оригинальным российским документом по Японии, составленным со слов самого японца. Тогда в Москве весьма смутно представляли себе ситуацию в Японии и не знали о том, что к тому времени, когда Дэнбэй оказался в России, Япония резко свернула свои связи с внешним миром.

"Скаска" Дэнбэя сохранилась в архиве Сибирского приказа, впоследствии она была опубликована, и из нее и сегодня можно узнать много интересного о средневековой Японии, тем более что Дэнбэй оказался грамотным человеком, владел иероглификой. Это подтверждается тем, что он собственноручно поставил свой японский автограф в конце "скаски": "Дэнбэй, проживающий в Осаке на улице Танимати". К сожалению, Дэнбэй был простым купеческим приказчиком и было бы несерьезно ожидать от него оценки ситуации в стране. Так в его "скаске" оказался обойденным вопрос о фактическом "закрытии" страны для иностранцев. О внешних связях Японии того времени, что представляло наибольший интерес для московских властей, в "скаске" было записано следующее: "А в иные земли они, японцы, не ходят, а в Японскую-де землю приходят к ним кораблями немцы (европейцы. - Авт.), с сукнами и иными товары, в город Нангасаки (Нагасаки. - Авт.), и в этом городе, многие немцы домами живут, а в иные города Японские земли немцев и никого чужеземцев торговать не пускают, а для чего - про то не ведает… А городы-де Батавию, Формосу, Кантон - он, Дэнбэй, не знает и не слыхал, а иезуитов и попов немецких в городах японских нет, а есть де или нет в Нангасаке городе - (того он не ведает). И креста Христова у них нет же, а иных никаких вер оне, японцы, не принимают и быть иным верам не велят".

Петр I прочитал "скаску" Дэнбэя и 8 января 1702 года принял его во дворце в селе Преображенском. Судя по всему, у него не сложилось впечатление, что Япония отгородилась от внешнего мира, и он решил использовать Дэнбэя для того, чтобы проторить путь к Японским островам. Известен его указ, помеченный тем же днем 8 января. В нем говорилось: "И великий государь… указывал его, Дэнбэя, на Москве учить русской грамоте, где прилично, а как он русскому языку и грамоте навыкнет, и ему, Дэнбэю, дать в научение из русских робят человека три или четыре - учить их японскому языку и грамоте. А в крещении в православную христианскую веру дать ему, иноземцу, на волю и его, иноземца, утешать и говорить ему: как он русскому языку и грамоте научит и ево отпустят в Японскую землю. А ныне ему, иноземцу, пока он в Москве будет, давать своего великого государя жалования на корм и на одежду".

Весной 1702 года Дэнбэя определили в Артиллерийскую школу при Пушечном дворе в Москве. Учился он на "словесном" отделении, т.е. в общеобразовательных классах. Учеба продолжалась пять лет. За это время Дэнбэй освоил русский язык и грамоту. В 1707 году московский комендант и по совместительству сибирский губернатор князь М.П. Гагарин забрал его из школы в свою свиту. Однако открыть в то время школу японского языка не удалось, и Дэнбэй не оправдал тех надежд, которые возлагал на него Петр I. Соответственно, отпало и обещание Петра вернуть Дэнбэя на родину. К тому же, не следует забывать, что в то время Россия еще не открыла морской путь на Японские острова и даже при желании не могла бы доставить туда Дэнбэя. Поэтому в 1710 году князь Гагарин по приказу Петра крестил Дэнбэя, говоря другими словами, определил его в российское гражданство. Дэнбэй получил новое имя Гавриил. А в 1721 году князь Гагарин потерял фавор у Петра и был повешен за казнокрадство. Дэнбэй стал своеобразным российским "ронином", то есть "самураем", потерявшим своего господина, и его след затерялся. Что же касается идеи Петра I об организации школы японского языка для подготовки людей, которые помогли бы завязать и наладить контакты России с Японией, то ее удалось осуществить только после смерти Петра в годы правления его племянницы императрицы Анны Иоанновны. Такая школа была открыта в Петербурге в 1736 году по распоряжению Академии наук и работала при ее библиотеке. Преподавал там крещеный японец Поморцев (Гондза), также занесенный тайфуном к российским берегам в 1728 году. В отличие от Дэнбэя обучение русскому языку он проходил в Александровской семинарии в Петербурге. История сохранила нам имена двух учеников Гондзы-Поморцева - "солдатских детей" Фенева и Шенаныкина, которые после обучения в школе японского языка участвовали в экспедиции Шпанберга, прокладывавшей в 1739-1740 годах морской путь из России в Японию [19. С.57]

В 1721 году Россия по итогам Северной войны подписала мирный договор со Швецией. Она получила выход к побережью Балтийского моря. Окно в Европу было прорублено. Петр I мог теперь сосредоточить внимание на укреплении позиций России на тихоокеанских рубежах. У него давно уже родилась идея направить на Тихий океан большую экспедицию, которая обследовала бы восточное побережье России. На северо-востоке она должна была выяснить, соединяется ли Азия с Америкой, или эти материки разделяются океаном. А на юго-востоке - проложить морской путь в таинственную и почти неизвестную в те времена Японию. Решение об организации такой экспедиции Петр принял в январе 1725 года, за несколько недель до своей смерти. Он поставил во главе экспедиции офицера российского военного флота из датчан Витуса Беринга.

Петр I не дождался начала затеянного им предприятия. Однако импульс, данный им обследованию Тихого океана, оказался настолько силен, что его начинание было успешно доведено до конца.

Экспедиция получила наименование Камчатской и проводилась в два этапа: в 1725-1730 годах и в 1733-1741 годах. В ходе первого этапа Беринг обследовал только северную часть Тихого океана, установив, что Америка не является продолжением Азиатского континента. На втором этапе экспедиция разделилась на две группы. Беринг попытался достичь Северной Америки через Тихий океан, а на юг к Японии был направлен его помощник - офицер российского флота Мартын Шпанберг, также датчанин по происхождению. В сенатском указе задача южного направления экспедиции была определена как "изыскание пути до Японии" и было предписано действовать так, чтобы "своею дружбою перемогать их застарелую азиатскую нелюдимость".

Шпанберг прибыл в Охотск, основной тогда порт России на Тихом океане, в 1735 году. Там на примитивной судостроительной верфи в течение трех лет построили два парусника "Архангел Михаил" и "Надежда" и капитально отремонтировали уже имевшийся парусник "Святой Гавриил". Флагманом экспедиции стал "Архангел Михаил", которым командовал Шпанберг. Это была одномачтовая бригантина с экипажем в 63 человека. Ботом "Святой Гавриил" с экипажем в 44 человека начальствовал лейтенант Вилим (Вадим) Вальтон, англичанин по происхождению. И, наконец, трехмачтовой дубель-шлюпкой "Надежда" командовал мичман Шельтинг, из голландцев.

Первая попытка добраться до Японии была предпринята летом 1738 года. Тогда суда пересекли Охотское море и спустились на юг вдоль Курильских островов до Урупа, но затем вынуждены были вернуться назад - Шпанберг и Шельтон в Охотск, а Вальтон - в Большерецк на Камчатке. Причиной прекращения похода стал недостаток продовольствия. Шпанберг не знал точного расстояния до Японии и взял с собой недостаточный запас продовольствия.

В мае следующего года суда экспедиции собрались в Большерецке. Здесь к ним присоединился 18-весельный шлюп "Большерецк", построенный на Камчатке. Им командовал квартирмейстер Василий Эрт. Во время плавания к югу вдоль Курильских островов из-за частых туманов Вальтон на "Святом Гаврииле" отбился от других судов экспедиции. Однако северо-восточного побережья Хонсю все суда достигли практически одновременно, хотя Вальтон оказался значительно южнее Шпанберга [17. С.178]

18 июня Шпанберг бросил якорь на траверзе деревни Нагаватари провинции Рикудзэн. А на следующий день Вальтон сделал то же самое у деревни Амацумура провинции Ава. Шпанберг не стал задерживаться и продолжил свой путь дальше на юг, нанося на карту побережье Хонсю.22 июня он зашел в бухту Тасирохама и встал на якорь у деревни Исомура. Здесь на борт "Архангела Михаила" поднялся чиновник князя Масамунэ Датэ, правившего близлежащим Сэндаем, - Канситиро Тиба. Он осмотрел парусник, пытался разговаривать со Шпанбергом, однако из-за того, что взятые в экспедицию переводчиками айны не знали японского языка, Шпанберг и Тиба не смогли объясниться. Шпанбергу лишь удалось с помощью японского чиновника удостовериться, что он действительно находится у побережья Японии и показать по карте, что суда приплыли из России. Так произошел первый контакт русских с японским официальным лицом. Канситиро Тиба жестами настойчиво показывал, что русским следует уйти из Японии. (В соответствии с эдиктами 1639 года о самоизоляции, всем японцам под страхом сурового наказания было предписано воздерживаться от контактов с иностранцами. Более того, даже капитанам китайских судов, на которые этот запрет не распространялся, в 1736 году было предложено ограничить свои заходы в японские порты).

После этой встречи, не сходя на берег, Шпанберг развернул "Архангела Михаил" на север и 14 августа 1739 году вернулся в Большерецк. Он привез с собой кое-какие японские вещи, в частности две золотые японские монеты, полученные за два отреза русского сукна. Эти монеты были приложены к отчету Шпанберга и отправлены в Петербург.

Что касается Вальтона, то он оказался решительнее и любознательнее Шпанберга. 19 июня 1739 года он приказал штурману Казимерову, квартирмейстеру Черкашину и шести матросам отправиться на берег, набрать там свежей воды и заодно осмотреть деревню Амацумура. Эти люди оказались первыми русскими, вступившими на японскую землю. После посещения русскими деревни на борт "Святого Гавриила" поднялся местный чиновник. Он внимательно осмотрел судно. Однако из-за того, что и у Вальтона не оказалось переводчика, знавшего японский язык, объясниться с чиновником не удалось. Как и в случае со Шпанбергом, чиновник жестами просил судно удалиться от берегов Японии. Вальтон одарил чиновника и его спутников подарками "для показания к ним приятного дружества". Продолжая свой путь на юг, Вальтон дошел до залива Симода. Здесь судовой врач Дягилев с несколькими матросами сошел на берег, чтобы набрать питьевой воды.23 июня "Святой Гавриил" повернул на север и через месяц благополучно вернулся в Большерецк.

Сохранился отчет штурмана Казимерова о посещении деревни Амацумура. В нем мы можем прочитать следующее: "Ходил я по слободе, в которой дворов например полторы тысячи. Строение во оной слободе деревянное и каменное, палаты устроены вдоль по берегу близ моря например версты на три, и жители той слободы имеют в домах чистоту и цветники в фарфоровых чашках, а также и лавки с товарами, в которых видел я пестряди бумажные и шелковые, а иного вскорости рассмотреть некогда было; скота имеют у себя коров и лошадей, тако ж и куриц. А хлеба, по-видимому, кроме рису и гороху у них нет; из овощей имеют виноград, померанцы, шепталу и редис".

Так был проторен морской путь из России в Японию. Это событие запечатлелось в памяти японской общественности. В январе 2005 года в Камогава, выросшем на месте деревни Амацумура, был поставлен памятный камень с надписью "Место первой в истории высадки русских на берега Японии" [40. С.47]

С тех пор, как капитаны Шпанберг и Вальтон в 1739 г. проторили морской путь из Восточной Сибири в Японию, Россия настойчиво и целеустремленно старалась завязать торговые отношения с этой страной. Инициаторами этих усилий выступали богатые сибирские купцы, а также образованная в 1799 г. Российско-Американская компания, в ведении которой находились тогда и острова в северной части Тихого океана. Русские занимались там пушным промыслом и были чрезвычайно заинтересованы в приобретении в Японии продовольствия и потребительских товаров, которые было трудно завозить на восточносибирские окраины России из ее центральных районов. В 1778 и 1779 гг. посланники иркутских купцов И. Антипин и Д. Шабалин вели переговоры в Нэмуро на Хоккайдо об открытии российско-японской торговли. В 1792-1793 гг. такие же переговоры вела на Хоккайдо миссия Адама Лаксмана от имени сибирских властей. И, наконец, в 1804-1805 гг. в Нагасаки аналогичные переговоры вело первое официальное российское посольство во главе с камергером Н. Резановым.

Однако все усилия российской стороны оказались на тот момент напрасными. Японская феодальная элита, опасаясь подчинения Японии интересам европейских стран, продолжала строго придерживаться своей традиционной политики "закрытых дверей". Исключения из нее делались только для китайцев и голландцев, кораблям которых разрешалось заходить в Нагасаки. Обескураженная неудачей, Российско-Американская компания "огрызнулась" в 1806-1807 гг. вооруженными рейдами двух своих военных судов под командованием Н. Хвостова и Г. Давыдова по японским постам и поселениям на Южном Сахалине и Итурупе. Естественно, эта демонстрация военной силы вызвала враждебность японских властей по отношению к России. К тому же, как выяснилось впоследствии, эта акция была осуществлена без согласия из Санкт-Петербурга. Расплачиваться за эту акцию пришлось Василию Головнину. На него же, а также на П. Рикорда, взявшего на себя после пленения капитана Головнина командование шлюпом "Диана", выпала задача устранения этого "сбоя" в только-только налаживавшихся отношениях между Россией и Японией [50. С.35]

Рикорд, заручившись письменным извинением иркутского генерал-губернатора за самоуправство Хвостова и Давыдова, сумел добиться освобождения капитана Головнина и его матросов. А сам Головнин использовал свое пребывание в плену не только для изучения изнутри этой неведомой тогда для россиян страны, но и для восстановления цивилизованного имиджа России в глазах японцев.

Что касается "открытия" Японии для торговли с внешним миром, то объективная международная обстановка для этого поворотного момента в истории страны сложилась лишь через несколько десятилетий, к середине XIX века. Именно тогда Тихий океан, вслед за Атлантическим, стал превращаться в важную арену международных сообщений и торговли. К этому времени США укрепились на тихоокеанском побережье Северной Америки, отвоевав у Мексики Калифорнию и выкупив у России Аляску. Начиналась эпоха парового судоходства к азиатским портам, прежде всего китайским. А паровые суда требовали баз бункеровки каменным углем. В северной части Тихого океана пушной промысел заменялся китобойным, который также требовал баз обслуживания. Развязка наступила в 1854 г., когда к фактической столице Японии Эдо подошла флотилия "черных кораблей" американского коммодора Перри и вынудила Японию под дулами орудий подписать договор, открывший для американских судов два порта в Японии. Этот договор, носивший неравноправный в отношении Японии характер, был продублирован Англией и Россией и положил начало процессу приобщения Японии к мировому сообществу. Попытка США и главных европейских стран закабалить Японию, вслед за Китаем, не удалась, и эта страна выросла постепенно до уровня мировой державы [59. С.168]

Однако все эти события произошли уже после смерти В. Головнина. Но мы можем констатировать сегодня, что российский мореплаватель внес свой вклад в этот исторический поворот Японии лицом к миру, причем в отличие от американцев его вклад носил гуманный характер. Находясь более двух лет в японском плену, Головнин не только мужественно переносил все тяготы и унижения плена, но и воспользовался предоставленным ему уникальным шансом изучить изнутри закрытую для остального мира страну. Вернувшись на родину, он в 1816 г. опубликовал книгу, названную им "Записки флота капитана Головнина о приключениях его в плену у японцев в 1811, 1812 и 1813 годах". Эта книга привлекла к себе внимание широкой общественности в России и Европе и помогла раздвинуть "бамбуковый занавес", скрывавший от мира японскую действительность. Головнин обладал хорошим литературным слогом, что сделало книгу явлением в русской литературе. Но что еще более важно, эта работа стала явлением и в науке, фактически заложив основу оригинального российского японоведения [24. С.126]

"Записки" многократно издавались в дореволюционной России, были переведены на основные европейские языки. Они выдержали несколько изданий и в послереволюционной России. Следует подчеркнуть, что это была не единственная книга В. Головнина. Он плодотворно работал на научной ниве. Достаточно сказать, что в 1864 г. вышло собрание его сочинений в пяти томах.

Третья часть "Записок", озаглавленная "Замечания о японском государстве и народе", по существу первое оригинальное российское исследование по Японии, рассуждения Головнина о японцах как торговой нации [61]

Степень развития торговли В. Головнин характеризовал следующим образом: "Для выгод торговых людей и облегчения самой торговли правительство издает печатные листки или, так сказать, коммерческие газеты, содержавшие в себе известие о ценах главных товаров в разных частях империи. На таковой же конец публика извещается через подобные листки об урожае сорочинского пшена и других земных произведениях во всех областях; даже начиная со времени всхода хлебных растений и до самого дня жатвы народ время от времени извещается о состоянии, в каком оные находятся в каждой провинции. Такое попечение японского правительства о благе общем и о частных пользах своего народа весьма похвально и, вероятно, будет не последней из причин, могущих уверить наших европейских пристрастных, но, впрочем, строгих судей, что уже пора им исключить японцев из числа варваров". Что касается торговли Японии с внешним миром в то время, то Головнин вынужден был отметить ее ограниченность. Заметил он и подспудное желание японского народа иметь выгоду от такой торговли. Он писал: "В Европе уже известно, что торговля японцев с иностранцами весьма ограничена; причиной такой ограниченности есть недоверчивость японского правительства к европейцам и дурное оного мнение об них, к чему подали повод сами же европейцы своими поступками в Японии; впрочем, как бы то ни было, справедливо ли японское правительство в своих правилах или нет, оставим то на рассуждения другим, а я скажу только, что японский народ вообще желает иметь торговлю с иностранцами, а особливо с европейцами…" [63. С.358]

Заслуги Василия Головнина в мореплавании, литературе и науке получили высокую оценку со стороны многих известных ученых. Например, американский историк Д. Ленсен писал: "С поразительной объективностью и симпатией русский путешественник рассказал о высоком уровне японского образования, о заботе японского правительства о подданных, о честности, чистоплотности, аккуратности японского народа. Головнин видел, что Япония отстает от Европы, однако считал, что эта страна может преодолеть свои проблемы и станет достойным соперником европейцев".

Накануне XVII века обстановка в Японии оказалась коренным образом отличной от ситуации в России. Если Россия, начиная с Петра I, энергично добивалась ликвидации своей изолированности от остального мира, то Япония, напротив, активно свертывала свои связи с внешним миром и закрывалась в своей скорлупе.

С тех пор, как капитаны Шпанберг и Вальтон в 1739 г. проторили морской путь из Восточной Сибири в Японию, Россия настойчиво и целеустремленно старалась завязать отношения с этой страной.

Первый контакт русских с японцами в 1697 году положил начало развитию отношений двух абсолютно разных наций.

1.2 Особенности восприятия и понимания японцев русскими