Рисунок 6. Диаграмма связи между кредитами реальному сектору и вероятностью дефолта банка

3.2 Анализ и интерпретация полученных результатов: сравнение результатов моделей разных периодов

Но, основываясь на данных диаграммы, говорить о какой-либо тенденции не приходится. Начиная со случая 2006 года, уже возникает вопрос: повлияла ли новая реформа на связь между кредитованием реального сектора (РС) и вероятности банкротства банка? Как может быть отчетливо видно на графике, на протяжении всего 2006 года наблюдалось снижение уровня влияния выдачи кредитов РС. То есть вывода по воздействию реформы на инвестиционное поведение в этой ситуации нельзя сделать, нужно взглянуть на другие периоды.

В группе 2007 года наблюдается иная динамика: до новой реформы влияние кредитов РС на дефолт банка снижалось, а после нововведений - увеличилось в более чем 7 раз по сравнению с последним кварталом перед поднятием уровня страхуемой суммы вклада. Такой рост влияния на вероятность становления банка неплатежеспособным вызывает интерес, так как именно в данные периоды в стране наблюдался рост экономики (Росстат, 2007). То есть с одной стороны увеличение объема совершаемых сделок по кредитованию реального сектора действительно могло иметь место в силу роста данного сектора, но с другой стороны факт увеличения вероятности банкротства банка вызывает сомнения из-за того, что он кредитует растущую сферу экономики.

Третья группа случаев - реформа 2008 года. Наблюдаемая ситуация абсолютна противоположна предыдущему году: рост влияния в дореформенных периодах, и резкое падение в послереформенное время. Кроме того что, из рассмотренных трех групп, в данном случае в стране развивался кризис в финансовой сфере, так что полученные результаты при тестировании модели могут не полностью объяснять реальную ситуацию в целом (собственно среднее значение R² модели за 2008-09 год равен 0,1005), был замечен отрицательный коэффициент (~(-0,09)). То есть в первом полугодии 2008 года, с ростом объемов кредитования РС, вероятность банкротства банка снижалась. Важно отметить, что такое положение дел соответствовало только одному кварталу 2008 года за 3 месяца до начала «официального» финансового кризиса. Поэтому данное значение можно считать некоторым выбросом из всего ряда.

Четвертая группа берет свое начало за полгода до резкого скачка уровня рублевого курса к доллару и евро в декабре 2014 года. И здесь, как и в предыдущем случае, объяснительная сила модели невелика (среднее равно 0,177715), хотя и выше почти в два раза. Главным отличием данной группы является отсутствие резких скачков в значении коэффициента кредитов РС. В то время как в других группах наблюдалось изменение коэффициента при переменной до 13 раз (в группе 2006 года падение во втором периоде после реформы было равно ~1/13 первого второго периода до реформы), в 2014-15 годах максимальное изменение составило ~1,3 раза, что говорит о слабой волатильности в сравнении с предыдущими группами. То есть, если рассуждать о воздействии внедрения нововведений в страховании вкладов на поведение банков, то можно сделать вывод о слабой связи между введением в силу реформы и рискованной стратегией банков. Действительно, в последней исследуемой группе значение коэффициента было велико, действительно, после 19 декабря (начало действия реформы) ставки по депозитам выросли до 20% годовых, и это правда, что у банков увеличились объемы денежных средств для осуществления кредитования (на 25%, см.Рис.5), но тем не менее, существенной разницы до и после реформы не было замечено. То есть при возможном возникновении морального риска среди вкладчиков, неблагоприятного отбора среди банков не было (у многих крупных банков сильно вырос процент по депозитам, на 42% см.Рис.4), так что более рисковые банки не вытесняли менее рисковых с рынка. Получается, что на примере данной группы делать выводы о значительном влиянии реформы порога страхования вложений физических лиц на изменившуюся вероятность банкротства банка не получается возможным.

Таким образом, в трех из четырех групп введения реформ страхования наблюдалась понижательная динамика влияния кредитования реального сектора на вероятность дефолта банка. В послереформенные кварталы ситуации неплатежеспособности банков все менее были зависимы от изменения объема выданных кредитов РС. С другой стороны, все случаи нисходящего тренда после нововведений имели разную предысторию. Была ситуация изначального падения уровня влияния кредитов РС на шанс становления банка банкротом (2006), была ситуация и изначального резкого роста (2008), и наблюдалось даже стабильное движение величины коэффициента при регрессоре «кредиты реальному сектору». То есть предоставление вывода только о том, что в 75% случаев после повышения потолка страхования наблюдается снижение риска в действиях банков, будет не только недостаточно, но и, возможно, неправильно. Здесь важно отметить, что, действительно, такая тенденция к сокращению влияния объемов кредитов РС на риск банкротства имеет место, но причиной ее возникновения не является только изменение программы страхования вкладов.

В связи с полученными неоднозначными выводами, возможно, следует обратиться к анализу предельных эффектов в регрессионной модели. Полученные коэффициенты при регрессорах в случае «обычного» тестирования модели дают только понимание отношения количественного отношения объясняющей переменной к зависимой скрытой переменной, что не всегда интуитивно объяснимо. В нашем случае, использование таких коэффициентов могло бы иметь практическую значимость, если бы в рисунке 7 явно прослеживалась тенденция движения значения коэффициента в периоды до и после реформ. А так как такой тенденции замечено не было, следует обратиться к результатам тестирования, которые объясняются с большим пониманием - предельным эффектам. Если предельный эффект каждого регрессора в нашей модели является производной вероятности изменения зависимой переменной, то увеличение/снижение любой из объясняющих переменных на условную единицу приведет к росту/падению вероятности смены значения зависимой переменной в зависимости от знака перед коэффициентом.

В нашем исследовании используется средний предельный эффект по наблюдениям. То есть были рассчитаны предельные эффекты для каждого банка в течение одного периода (квартала), и взято среднее арифметическое значение всех предельных эффектов. Таким образом, для модели каждого периода были получены легко интерпретируемые коэффициенты. После чего была построена диаграмма по подобию рисунка 7 (рис.8).

Рисунок 8. Средние предельные эффекты кредитов реального сектора

Теперь, получив информацию о предельных эффектах регрессора «кредиты РС», можно наблюдать несколько иную картину. Независимо от предшествующей каждой реформе динамике, в последующих периодах заметен явно понижательный тренд влияния займов реальному сектору на отношение шансов дефолта банка. Интересным наблюдением здесь является то, что в трех из четырех групп (кроме первой группы) после вступления в силу новых правил страховых выплат по вкладам воздействие рассматриваемой нами переменной сначала резко увеличивается. То есть это в какой-то мере может свидетельствовать, что банки действительно стали проводить более рискованную инвестиционную политику из-за новых реформ. Тем не менее, вскоре после резкого роста происходит мгновенное снижение влияния кредитов РС в следующем квартале. Таким образом, мы можем наблюдать неоднозначное влияние изменения потолка страхования депозитов на поведение банков и их риск-аппетит относительно кредитования реального сектора.

Относительно выдвинутых гипотез ранее следует сказать, что только три гипотезы из четырех не отвергаются. Это касается первой, где предполагалось отрицательное влияние депозитов на риск дефолта, второй, идея которой была в положительном воздействии объемов кредитования РС, и четвертой про отрицательный коэффициент zscore. Так в 10 из 14 моделей было замечено, что увеличение общей суммы депозитов не ведет к увеличению шансов становления банка неплатежеспособным, а негативное влияние кредитов реальному сектору на выживаемость банка наблюдалось в 13 из 14 моделей. И если более менее конкретный ответ по отвержению или не отвержению первой, второй и четвертой гипотез можно дать, основываясь на большинстве случаев со схожими результатами, то относительно третьей гипотезы явное решение сделать трудно. Хотя можно заключить, что во всех случаях гипотезу по увеличению положительного влияния займов РС после реформы стоит отвергать, так как явное увеличение воздействия кредитов РС в послереформенные периоды не наблюдается.

Заключение

29. «Особенности уплаты взносов по дифференцированным ставкам», протокол № 68, раздел 2, АСВ, 08.06.2015

Приложения

Приложение 1

Таблица. Корреляционная матрица модели 1 квартала 2006 года

Приложение 2

Приложение 4

Рисунок Динамика изменения структуры депозитов в %

Размещено на Allbest.ru