ВВЕДЕНИЕ

1. БАЛ КАК ФОРМА ОРГАНИЗАЦИИ ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ В РОССИИ В XVIII - XIX ВВ

1.1 Формирование нового типа русского дворянина в процессе европеизации российского быта

1.2 Возникновение и развитие бальной культуры в России

1.3 Танец как основной элемент бала

1.4 Обучение танцу и этикету

2. РОЛЬ СОВРЕМЕННОГО БАЛЬНОГО ТАНЦА В ФОРМИРОВАНИИ ЛИЧНОСТИ

2.1 Современный бальный танец как синтез спорта и искусства

2.2 Специфика работы преподавателя с различными категориями учеников

2.3 Особенности преподавания бального танца детям

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

БИБЛИОГРАФИЯ

ВВЕДЕНИЕ

Танцы были важным структурным элементом дворянского быта. Их роль существенно отличалась как от функции танцев в народном быту того времени, так и от современной.

В жизни русского столичного дворянина XVIII -- начала XIX века время разделялось на две половины. Пребывание дома было посвящено семейным и хозяйственным заботам -- здесь дворянин выступал как частное лицо. Другую половину занимала служба -- военная или статская, в которой дворянин выступал как верноподданный, служа государю и государству, как представитель дворянства перед лицом других сословий.

Противопоставление этих двух форм поведения снималось в венчающем день «собрании» -- на балу или званом вечере. Здесь реализовывалась общественная жизнь дворянина: он не был ни частное лицо в частном быту, ни служивый человек на государственной службе -- он был дворянин в дворянском собрании, человек своего сословия среди своих.

Впервые балы в России появились в начале XVII в. при Лжедмитрии I. Для русской культуры это было абсолютно чужеродным явлением, и при недолгом правлении царя-самозванца балы не прижились. Прошло около ста лет, прежде чем они снова вернулись на российскую культурную ниву, но уже другую, архитектором которой стал великий царь-реформатор Петр I.

Элементы западной культуры в обновленной России XVIII в. зачастую насаждались Петром I «кнутом и дыбой». Царь заставлял бояр не только рушить домостроевские традиции и нравы, но и радикально менять внешний облик, быт, уклад жизни.

По мнению ряда исследователей, одной из причин введения Петром I светских праздников была его уверенность в том, «что ничто более обращения с женщинами не может благоприятнее действовать на развитие нравственных способностей русского народа».(5, 117) Другая же причина - стремление Петра Алексеевича сблизить все сословия общества, для чего устраивались праздники, маскарады, гулянья. Многочисленные успехи русской армии давали к этому повод.

Собственно балы были введены Петром Великим в 1717 году, после полуторалетнего пребывания за границей (Голландия, Франция).

Пётр I сыграл огромную роль в развитии танцевального искусства России. В 1718 году он издает указ об ассамблеях, которые положили начало публичным балам в России. В «теремную» Россию с Запада стали все настойчивее проникать новые манеры, этикет, музыка и европейская мода.

Ассамблеи -- это вечера, когда собирались вместе семьями, чтобы без чинов и званий отдохнуть, поиграть в шашки или шахматы, потанцевать, обменяться последними новостями и сплетнями. Приехать на ассамблею мог и царь, и бедный дворянин, и капитан корабля, и опытный мастер с верфи. Хозяин никого не встречал и никого не угощал. Каждый сам брал себе закуски или сладости со стола, стоявшего в углу зала. Запрещалось только приходить на ассамблею пьяным и вести себя неприлично: сморкаться в руку, приставать к женщинам, ругаться и драться.

Ассамблеи играли роль школы и предмета обучения. Согласно энциклопедии Г. Альштеда, было одно из механических искусств -- искусство развлечения, где все можно измерить и объять правилами. (10) Петр пытался создать атмосферу свободы и равенства, но реальность была далека от этого: ассамблеи опекала полиция; точным регламентом устанавливалась одежда, времяпрепровождение; танцы более напоминали плац-парад. Поведению на ассамблеях дворянство училось по письменным наставлениям, как иностранному языку.

Официально танцевальные вечера стали проводиться в Санкт-Петербурге с 26 ноября 1718 г., когда генерал-полицмейстер Петербурга Антон Девиер объявил волю Петра I об учреждении ассамблей. В «Указе об ассамблеях», в частности, говорилось: «...в котором доме собрание или съезд делается, не только дли забавы, но для дела, ибо тут можно друг друга видеть и о всякой нужде переговорить, так же слышать, что где делается, при том же и забава…».(1,268)

Азартные игры на ассамблее не допускались, а главным увеселением были танцы, причем принимать участие в них должны были присутствующие, и тот, кто не умел хорошо танцевать, считался дурно воспитанным. Петровские ассамблеи отличались попойками, грубостью нравов и вместе с тем стремлением молодежи к галантности. Балы способствовали смягчению нравов, порождали новые чувства и настроения. Ассамблеи развивали на практике те чувства, о которых писали во французских романах.

Танцы делились на церемониальные и английские. К первым относились полонезы, а ко вторым -- англез, аллеманд, английский контрданс и др. Начинали танцы хозяин и хозяйка дома. Каждый мог пригласить на танец кого хотел -- и служанку, и знатную даму, и даже царицу. Бал открывался церемониальными танцами. Описание подобного танца есть у Пушкина в третьей главе «Арапа Петра Великого»: «Во всю длину танцевальной залы, при звуке самой плачевной музыки, дамы и кавалеры стояли в два ряда друг против друга; кавалеры низко кланялись, дамы еще ниже приседали, сперва прямо против себя, потом поворотясь направо, потом налево, там опять направо и так далее... Приседания и поклоны продолжились около получаса; наконец они прекратились, и толстый господин с букетом провозгласил, что церемониальные танцы кончились, и приказал музыкантам играть менуэт».(18,286)

Музыка на ассамблеях сначала была духовая: трубы, фаготы, гобои. В 1721 году герцог Голштинский привез в Петербург небольшой струнный оркестр, который всем очень понравился, и его стали наперебой приглашать в разные дома. Русские очень быстро освоили хореографию западных танцев. Tак, камер-юнкер Берхгольц записал в своем дневнике в начале 1720-х гг.: «Нельзя себе вообразить, до какой степени они любят танцы, равно как и здешние молодые купцы, из которых многие танцуют очень хорошо... Русские дамы мало уступают немкам и француженкам в тонкости обращения и светскости».(1,269) Этому в значительной мере способствовали, подавая положительный пример, царь и царица. Петр посещал почти каждую ассамблею и иногда сам распоряжался танцами. И он, и его жена -- Екатерина Алексеевна -- были прекрасными танцорами, а Петр даже явился автором ряда новых танцев, в том числе «танца с поцелуями», в котором дамы целовали кавалеров в губы, тогда как обычно кавалер, окончив танец, обязан был лишь отдавать поклон даме и целовать ей руку. После смерти Петра ассамблеи прекратились в балы для знатных дворян. Туда уже не приглашали корабельных мастеров, купцов, незнатных дворян.

При императрице Елизавете Петровне бальная культура динамично развивалась, но, не слепо копируя западную модель, а постепенно наполняясь специфическими русскими чертами.

Балы в эпоху Екатерины Великой отличались таким богатством, роскошью, великолепием, что поражали воображение многих современников. Подчинение жесткому церемониалу, демонстрация себя и своих нарядов, навыков светского этикета и танцевального искусства превращали бал для его участников в некий экзамен на сословную принадлежность. Балетмейстеры обучали детей аристократических и дворянских семей и придворному этикету: сколько шагов необходимо сделать, чтобы должным образом подойти к императору, как держать голову, глаза, руки и т.д.

Император Павел I, несмотря на свои причуды и объявленную «войну» вальсам, круглым шляпам, всему французскому, что было принято при дворе его матери, к балам относился снисходительно. Более того, запрет на вальс в итоге отменил ради своей фаворитки Анны Лопухиной, которая очень любила этот танец.

Балы в России стали существенным элементом светской жизни не только аристократического общества, но и чиновничества. Рост их популярности в конце XVIII в. достиг апогея. Балы с 2-3 тысячами гостей были нередки в столице империи.

Восшествие на престол императора Александра I Благословенного ознаменовалось серией балов в обеих столицах. Общество радовалось возвращению к открытой и веселой жизни. В XIX в. бал стал обязательным атрибутом столичной светской жизни. Подтягивалась и провинция, устраивая балы на петербургский манер. Менялась в целом и идеология бала как светского действия. Бал становится не только церемониальным мероприятием, но и местом флиртов и развлечений.

Наверное, ни один российский император не оставил такой большой след в бальной культуре, как Николай I. Все тридцать лет его царствования сопровождали бесконечные балы. «Дон-Кихот российского самодержавия», как называли царя Николая Павловича, был большим сторонником различных увеселительных действий. Для него они были частью имиджа его сильной и богатой империи, чей двор должен был поражать своим блеском, изяществом, роскошью, великолепием.(11, 124)

Для Николая I проведение балов было таким же регулярным и естественным ритуалом, как прием министров или служба в церкви. «Во время молодости императора Николая Павловича и императрицы Александры Федоровны двор был очень оживлен. Они оба были весьма общительного и веселого нрава, да притом считали своим долгом много принимать, развлекать общество, часто показываться на публике: в театрах, концертах и т.п., показываться народу на народных гуляниях и проч.; словом, вели жизнь со всеми и для всех. Вся обстановка была царская, величественная; они понимали, что престиж необходим в их высоком положении» - вспоминала баронесса М.П.Фредерикс.(7,299)

Балы давали круглый год, кроме периода православных постов. Начало сезона - январский императорский бал в Зимнем дворце. Бал всегда открывал полонезом сам Николай I с дамой, за ним следовала императрица Александра Федоровна с кавалером. Все современники отмечали особую грациозность и танцевальное искусство царицы, которая не только была олицетворением женской красоты, но и представляла идеал русской царицы своей добротой, открытостью и приветливостью.

Новые веяния отразились в появлении так называемых балов с мужиками, на которые созывалось не только высшее общество, но и представители мещанского сословия. 1 января 1828 г. на бал в Зимний дворец собралось около 40 тысяч приглашенных. По воспоминаниям А.О.Смирновой-Россет, «давка была страшная, Государь говорил беспрестанно: «Господа, пожалуйста», и перед ним раздвигалась эта толпа, все спешили за ним». (21,42)

Его сын, император Александр II, также любил балы и давал их с той же регулярностью, как и отец. Однако что-то неуловимое менялось в тональности придворных празднеств. В первую очередь отношение к ним самой царской четы. Александр II, любивший женское внимание и веселье, растворялся в атмосфере праздника, а его жена, императрица Мария Александровна, воспринимала балы, по словам графа С.Д. Шереметева, как долгую и «скучную обязанность».(12,115)

Любопытно, что у следующей императорской четы отношение к балам было диаметрально противоположным. Александр III, не успев открыть бал, мечтал о его окончании, а императрица Мария Федоровна могла танцевать хоть до утра.

В царствование императора Николая II последний придворный бал состоялся 19 января 1904 г., а через несколько дней началась русско-японская война... Императрица Александра Федоровна ждала ребенка. Это был долгожданный наследник престола. Но тогда она еще не знала того, что ребенок будет болен страшной болезнью - гемофилией. Узнав это, царица все больше и больше стала замыкаться в узком семейном кругу, все дальше удаляясь от светских развлечений. Общество не простило Александре Федоровне отмену придворных балов. Ее не любили и не понимали. Двору, аристократии, сановникам нужна была императрица, олицетворявшая гостеприимную, приветливую, заботившуюся о своих подданных хозяйку страны.

Время по-своему разрешило этот конфликт. Первая мировая война и две революции 1917 г. поставили окончательную точку не только в истории придворных балов, но и в истории императорской России.

1.3 Танец как основной элемент бала

Основным элементом бала как общественно-эстетического действа были танцы. Они служили организующим стержнем вечера. Последовательность танцев во время бала образовывала динамическую композицию. Каждый танец, имеющий свои интонации и темп, задавал определенный стиль не только движений, но и разговора. Для того, чтобы понять сущность бала, надо иметь в виду, что танцы были в нем лишь организующим стержнем. Цепь танцев организовывала и последовательность настроений. Каждый танец влек за собой приличные для него темы разговоров. При этом следует иметь в виду, что разговор, беседа составляла не меньшую часть танца, чем движение и музыка. Выражение «мазурочная болтовня» не было пренебрежительным. Непроизвольные шутки, нежные признания и решительные объяснения распределялись по композиции следующих друг за другом танцев.

Менуэт

Менуэт был одним из первых бальных танцев, известных в России. Именно менуэтом в XVIII веке открывались многие балы. Кроме того, менуэт считался лучшим средством обучения танцу. По мнению специалистов, лучшим менуэтом, но вместе с тем самым трудным для исполнения считался менуэт, сочиненный Гарделем ко дню торжественного обручения Людовика XVI с Марией - Антуанеттой и носящий потому название menuet de la Reine. Менуэт был любимым танцем XVIII века. Но уже в середине века скованность его движений порождает иронию современников. Так, Вольтер, желая осмеять схоластическое построение метафизиков, сравнивает их с танцорами менуэта.

Полонез

Бал в начале XIX века начинался польским (полонезом), который в торжественной функции первого танца сменил менуэт. Менуэт отошел в прошлое вместе с королевской Францией. «Со времени перемен, последовавших у европейцев, как в одежде, так и в образе мыслей, явились новости и в танцах; и тогда польской, который имеет более свободы и танцуется неопределенным числом пар, а потому освобождает от излишней и строгой выдержки, свойственной менуэту, занял место первоначального танца».(16,99)

Полонез или польский, как видно из названия, польский национальный танец. Полонез - танец истинно рыцарский, танец, в котором каждый жест кавалера подчеркивал его преклонение перед прекрасной дамой. Это было своеобразное объяснение в любви, но объяснение не страстное, а сдержанное, исполненное большого внутреннего достоинства и такта.

Родившись в Польше, полонез, по мнению польской аристократии, был единственным танцем, пристойным для монархов и сановных особ. В качестве торжественного шествия воинов «польский» был известен еще в шестнадцатом столетии. Французский двор знакомится с ним в 80 - х годах XVII века. Но еще до этого полонез встречается в средневековых сборниках лютневых пьес.

Несмотря на то, что полонез был популярен в Европе, именно поляки бережно хранили самобытные традиции этого танца, лишенного быстрых движений, исполненного трудных и единообразных поз. Цель полонеза - привлечь внимание к кавалеру, «выставить напоказ его красоту, его щегольский вид, его воинственную и вместе с тем учтивую осанку».(16,101)

У поляков этот танец совпадал со встречей на балу дам и кавалеров. В дальнейшем считалось, что он «как по идее, так и по самой торжественности и церемонности символизирует нам первые акты сближения полов, ухаживания и любви».(6,59) Мнения о полонезе были самые разные. Одни говорили, что это «танец солидный и рыцарский, единственный, который может быть пристоен сановным особам и монархам. Он имеет свою поэзию и национальный отпечаток, выражающийся в торжественной важности; он не олицетворяет страсти, но является как бы триумфальным шествием».(6,59) Другие смотрели иначе: «Танец этот соответствовал той риторической напыщенности и фальшивому блеску, которыми были преисполнены представители екатерининского, так называемого «златою» века». Один из иностранцев, увидев полонез, предложил назвать его «ходячий разговор».(6,59)

Исключительной отточенностью движений отличался кавалер первой пары, примеру которого следовали все остальные. Хозяин дома открывал бал не с самой молодой или самой красивой, но с самой почтенной дамой. Вслед за ними начинали движение, вступали в танец лучшие из представителей собравшегося общества, поступь и осанка которых вызывали восхищение всех приглашенных.

Первая пара задавала движение, которое повторялось затем всей колонной; поэтому рисунок и тональность полонеза во многом зависели от устроителя праздника. Начавшись во дворце, полонез мог продолжаться в саду или в отдаленных гостиных, где движения становились более раскованными. Но по возвращении в зал главный танец вновь являл свою необычайную торжественность и церемониальность. «Все общество, так сказать, приосанивалось, наслаждалось своим лицезрением, видя себя таким прекрасным, таким знатным, таким пышным, таким учтивым. Полонез был постоянной выставкой блеска, славы, значения».(6,60)

Вальс

Пушкин характеризовал вальс так:

Однообразный и безумный,

Как вихорь жизни молодой,

Кружится вальса вихорь шумный;

Чета мелькает за четой.

(5, XLI)

Эпитеты «однообразный и безумный» имеют не только эмоциональный смысл. «Однообразный» -- поскольку, в отличие от мазурки, в которой в ту пору огромную роль играли сольные танцы и изобретение новых фигур, и уж тем более от танца-игры котильона, вальс состоял из одних и тех же постоянно повторяющихся движений. Ощущение однообразия усиливалось также тем, что в это время вальс танцевали в два, а не в три па, как сейчас. Определение вальса как «безумного» имеет другой смысл: вальс, несмотря на всеобщее распространение (Л. Петровский считает, что «излишне было бы описывать, каким образом вальс вообще танцуется, ибо нет почти ни одного человека, который бы сам не танцевал его или не видел, как танцуется» (8,358)), пользовался в 1820-е годы репутацией непристойного или, по крайней мере, излишне вольного танца.

Одно из первых упоминаний вальса в художественном литературе дал Гете в романе «Страдания юного Вертера». Современник в 1791 году пишет: « В Берлине мода на вальс и только на вальс». В 1790 году вальс через Страсбург попадает во Францию. Один из французских писателей издевался: «Я понимаю, почему матери любят вальс, но как они разрешают танцевать его своим дочерям?!»(4,21)

В первое десятилетие XIX века в Вене запрещалось вальсировать более 10 минут. Автор одной из статей в газете «Таймс» возмущен тем, что в программе Королевского бала 1816 года оказался этот «чувственный и непристойный танец». Запрет на вальс на балах во дворцах немецких кайзеров снял лишь Вильгельм II при вступлении на престол в 1888 году.

Движения вальса считались непристойными, унижающими достоинства женщины. Вальс наносил своеобразный удар по кодексу рыцарской чести, составлявшему основу придворного этикета. В начале XIX века мода на вальс сравнивалась с модой на курение табака. Вальс являлся выражением тенденций буржуазной культуры. Допустив его в свою среду, дворянство принимало тем и новые правила поведения, новый стиль общения. Следовательно, и нравственные принципы не могли остаться без изменений. «Современная молодежь настолько естественна, что, ставя ни во что свою утонченность, она с прославляемыми простотой и страстностью танцует вальсы», - писала Жанлис в «Критическом и систематическом словаре придворного этикета». (4,22)

В России при Императоре Павле Петровиче в предписании полиции было запрещено «употребление пляски, называемой вальсеном». Несмотря на все запреты, в 1805 году француз Пойль сообщал в одном из своих писем из Москвы: «Для ваших летучих вальсов в целой Европе мастера только вы, русские, и кроме русских дам этих чересчур быстрых, почти воздушных летков не выдержит ни англичанка, ни немка, ни даже француженка. Гляжу как на чудо на мастероватость в этом танце князя Дашкова и на необыкновенное быстрое умение кружить и кружиться Обрезкова».(4,22)

Вальс противопоставлялся классическим танцам как романтический; страстный, безумный, опасный и близкий к природе, он противостоит этикетным танцам старого времени. «Простонародность» вальса ощущалась остро: «Wiener Walz, состоящий из двух шагов, которые заключаются в том, чтобы ступать на правой, да на левой ноге и притом так скоро, как шалёной, танцевали; после чего предоставляю суждению читателя, соответствует ли он благородному собранию или какому другому».(11,95) Вальс был допущен на балы Европы как дань новому времени. Это был танец модный и молодежный.

Полька

Вслед за вальсом во второй четверти XIX столетия в Европе утвердился новый танец - полька. Некоторые исследователи находят ее истоки в старинном английском экосезе, именуемом также шотландским танцем. Сама полька родилась в Богемии («pulka» по-чешски - половина», в данном случае имеется в виду полшага в качестве основного па). Вена полюбила новый танец в 1839 году, а в 1840 году танцмейстер Селлариус знакомит с полькой парижские салоны. Великая балерина М. Тальони разносит славу польки по всей Европе. «Увлечение ее оживленным безудержно - прямолинейным ритмом одно время заслонило страсть к вальсу. В 1845 году в Париже пользовалось известностью изречение: «Скажи мне, как ты полькируешь (т.е. танцуешь польку), и я скажу, как ты умеешь любить!».(2,196)

Полька, пожалуй, лучше, чем какой-либо другой танец, передавала лихорадочный дух буржуазного Парижа середины столетия. Исполнение польки в Дворянском собрании Петербурга, возможно сравнить с исполнением полонеза в Парижской бирже.

Мазурка

Мазурка появилась в Петербурге в 1810 году, перекочевав из Парижа. Именно там она превратилась из польского национального танца в бальный и соединила польскую энергию, горячность, гонор (или гордость) с французской мягкостью и грациозностью движений. Описывали танец так: «Дама в мазурке идет ровно, плавно, заботясь только об изяществе своей фигуры. Мягкость и плавность движений служат ее лучшим украшением. Без всяких порывов вычурности, отдавшись в полную власть кавалера, дама скользит или бегает по паркету, подстрекая кавалера к энергии своими спокойными движениями. Она совершенный контраст его удали и размашистости. Мазурка -- это целая поэзия для того, кто танцует ее толково, а не бросается зря, с единственною заботою затрепать свою даму да вдоволь настучаться выносливыми каблуками. Если и позволительно иногда пристукивать каблуками, то это хорошо только изредка, умелое пристукивание придает мазурке некоторый шик. Заурядное же не имеет ни смысла, ни прелести, да и паркет от этого страдает!» (6, 60)

Мазурка составляла центр бала и знаменовала собой его кульминацию. Мазурка танцевалась с многочисленными причудливыми фигурами и мужским соло, составляющим кульминацию танца. И солист, и распорядитель мазурки должны были проявлять изобретательность и способность импровизировать.

Существовали разные манеры исполнения мазурки. Старая «французская» манера исполнения мазурки требовала от кавалера легкости прыжков, так называемых антраша.

Антраша, по пояснению одного танцевального справочника, «скачок, в котором нога об ногу ударяется три раза в то время, как тело бывает в воздухе». (11,97) Французская, «светская» и «любезная» манера мазурки в 1820-е годы стала сменяться английской, связанной с дендизмом. Последняя требовала от кавалера томных, ленивых движений, подчеркивавших, что ему скучно танцевать и он это делает против воли. Кавалер отказывался от мазурочной болтовни и во время танца угрюмо молчал.

Котильон

Котильон -- вид кадрили, один из заключающих бал танцев -- танцевался на мотив вальса и представлял собой танец-игру, самый непринужденный, разнообразный и шаловливый танец. «...Там делают и крест, и круг, и сажают даму, с торжеством приводя к ней кавалеров, дабы избрала, с кем захочет танцевать, а в других местах и на колена становятся перед нею; но чтобы отблагодарить себя взаимно, садятся и мужчины, дабы избрать себе дам, какая понравится <...> Затем следуют фигуры с шутками, подавание карт, узелков, сделанных из платков, обманывание или отскакивание в танце одного от другого, перепрыгивание через платок высоко...».(11,98)

Кадриль

В отличие от контрданса, где танцующие располагаются напротив друг друга, в кадрили пары образовывали четырехугольник - carre. В средние века кадриль - это небольшой отряд всадников, участвующих в турнире. Обыкновенно рыцари делились на 4 группы, размещавшиеся по сторонам отведенного для поединка места, или парадировали, составляя поочередно различные фигуры. Каждая кадриль отличалась эмблемой и цветом костюма, имела своего лидера. В течение долгих десятилетий контрданс под именем кадрили оставался любимым танцем на русских балах.

Вероятно, военное происхождение кадрили объясняет ее популярность среди русских офицеров в начале XIX века.

1.4 Обучение танцу и этикету

Петр ввёл преподавание бальных танцев как обязательный предмет в казённых учебных заведениях, тем самым, подчеркнув государственное значение подобного начинания.

Русские дворяне стали старательно изучать иноземные танцы. Первыми учителями их были пленные шведские офицеры, они получили доступ в боярские дома и зарабатывали деньги, обучая боярышень заморским манерам и модным танцам.

Танцмейстер, который именовался в те годы учителем «танцев, учтивости и куплимента»(5, 119), должен был также воспитывать своих учеников, внушать им правила европейского светского обхождения, «политеса».

В XIX веке обучение танцам начиналось рано -- с пяти-шести лет. Так, например, Пушкин начал учиться танцам уже в 1808 году. До лета 1811 года он с сестрой посещал танцевальные вечера у Трубецких, Бутурлиных и Сушковых, а по четвергам -- детские балы у московского танцмейстера Иогеля.

Раннее обучение танцам было мучительным и напоминало жесткую тренировку спортсмена или обучение рекрута усердным фельдфебелем. Составитель «Правил», изданных в 1825 году, Л. Петровский, сам опытный танцмейстер, так описывает некоторые приемы первоначального обучения, осуждая при этом не саму методу, а лишь ее слишком жесткое применение: «Учитель должен обращать внимание на то, чтобы учащиеся от сильного напряжения не потерпели в здоровье. Некто рассказывал мне, что учитель его почитал непременным правилом, чтобы ученик, несмотря на природную неспособность, держал ноги вбок, подобно ему, в параллельной линии... Как ученик имел 22 года, рост довольно порядочный и ноги немалые, притом неисправные; то учитель, не могши сам ничего сделать, почел за долг употребить четырех человек, из коих два выворачивали ноги, а два держали колена. Сколько сей ни кричал, те лишь смеялись и о боли слышать не хотели -- пока, наконец, не треснуло в ноге, и тогда мучители оставили его... Я почел за долг рассказать сей случай для предостережения других. Неизвестно, кто выдумал станки для ног; и станки на винтах для ног, колен и спины: изобретение очень хорошее! Однако и оно может сделаться небезвредным от лишнего напряжения».(11, 115)

Длительная тренировка придавала молодому человеку не только ловкость во время танцев, но и уверенность в движениях, свободу и непринужденность в постановке фигуры, что определенным образом влияло и на психический строй человека: в условном мире светского общения он чувствовал себя уверенно и свободно, как опытный актер на сцене. Изящество, сказывающееся в точности движений, являлось признаком хорошего воспитания.

Л.Н. Толстой, описывая в романе «Декабристы» вернувшуюся из Сибири жену декабриста, подчеркивает, что, несмотря на долгие годы, проведенные ею в тяжелейших условиях добровольного изгнания, «нельзя было себе представить ее иначе, как окруженную почтением и всеми удобствами жизни. Чтоб она когда-нибудь была голодна и ела бы жадно, или чтобы на ней было грязное белье, или чтобы она спотыкнулась, или забыла бы высморкаться -- этого не могло с ней случиться. Это было физически невозможно. Отчего это так было -- не знаю, но всякое ее движение было величавость, грация, милость для всех тех, которые могли пользоваться ее видом».(11, 116).

Характерно, что способность споткнуться здесь связывается не с внешними условиями, а с характером и воспитанием человека. Душевное и физическое изящество взаимосвязаны и исключают возможность неточных или некрасивых движений и жестов.

В начале XIX столетия методика обучения танцам была следующая: сначала детей «заставляли делать разного рода батманы, потом учили разные па a terre, то есть па, не сопряженные с прыжками, под разные размеры музыки для разнохарактерных и бальных танцев».(11, 114)

Один из крупнейших русских балетмейстеров А.П. Глушковский отмечал: «Главное достоинство старых танцевальных учителей состояло в том, что они держали ученика долгое время на менуэте, потому что этот танец выправляет фигуру, приучает ловко кланяться, прямо ходить, грациозно протягивать руку -- одним словом, делает все движения и манеры приятными».(1, 270) Они считали, что не нужно спешить с разучиванием новых танцев до тех пор, пока менуэт не будет исполняться безукоризненно.

В конце XVIII и начале XIX века танец наряду с иностранными языками и математикой - один из важнейших предметов в программе обучения дворянина. Так, например в 1731 году в Петербурге был организован Шляхтетский кадетский корпус, в учебный план которого входило изучение изящных искусств, в том числе и бального танца. Танцмейстером в корпус в 1734 год был приглашен Жан Батист Ланде. Именно по его прошению, подписанному 4 мая 1738 года, была организована «Собственная Ее Величества танцевальная школа» (в настоящее время Академия русского балета имени А. Я. Вагановой в Санкт-Петербурге). В школу принимали детей «подлого звания», то есть из народа. Это был важный шаг в создании национальной балетной школы.

В 40 - 50 - х годах XIX века страсть к танцам охватывает широкие круги буржуазии в России. Стихийно открываются танцклассы. В России общественные танцклассы существовали вплоть до конца царствования Императора Николая I. Мелкое чиновничество, средний класс и купцы не отставали от модных танцев, с особым жаром изучая их у танцмейстеров Кессениха и Мариинкевича.

Танец был обязательным предметом в государственных частных учебных заведениях. Его изучали в Царскосельском лицее и скромных коммерческих училищах, в военных заведениях и в Академии художеств. Декабристы устраивали в Сибири танцевальные вечера и обучали своих детей хореографии.

Наряду с верховой ездой, фехтованием и гимнастикой танцы причислялись к «благодетельным телесным упражнениям», которые в сочетании с музыкой способствуют гармоническому развитию личности. В светском обществе было принято связывать внешний облик человека с его нравственными качествами. В этом отношении особое значение имели уроки танцев, «ибо как нравственная философия образует человека для благородных действий, так нравственные танцы приводят молодых людей к привлекательному общежитию».(17,91)

С.Н. Глинка, вспоминая о своем учителе танцев, писал, что «ремесло свое он почитал делом не вещественным, но делом высокой нравственности. Ноден говорил, что вместе с выправкою тела выправляется и душа».(13, 225)

Все балы были строго регламентированы правилами этикета, которым обучали с малолетства. Их начали утверждать в России еще со времен Петра Первого. Было даже создано специальное руководство «Юности честное зерцало, или Показание к житейскому обхождению», в котором говорилось об этикете на ассамблеях и в быту.

«…непристойно на свадьбах в сапогах и острогах быть и тако танцевать: для того, что тем одежду дерут у женского пола, и великий звон причиняют острогами, тому ж муж не так поспешен в сапогах, нежели без сапогов»;

«… с кем танцуя, не подлежит никому неприличным образом в круг плевать, но на сторону»;

«… немалая отроку есть краса, когда он смирен, а не сам на великую честь называется, но ожидает, пока его танцевать пригласят».(5, 119)

Книжица оказалась очень нужной, и к 1719 году ее переиздали. А всего до 1725 года, до смерти Петра Первого, было продано полторы тысячи экземпляров.

Елизавета была достойной дочерью своего отца. Если Петр запрещал сморкаться с помощью пальцев и хватать мясо с блюда руками, требовал знания имен античных богов, то дочь поняла, что новый, западный стиль жизни требует от человека общих определенных норм поведения.

Едва вступив на престол, она повелела срочно издать уже переведенную на русский язык книжку француза Грасиана «Придворный человек». Еще в 1735 году ее перевел секретарь канцелярии Академии наук Сергей Волчков и поднес рукопись императрице Анне Иоанновне. Судя по всему, императрица Анна в рукопись даже не заглянула. Ее устраивали нормы поведения, установленные ее приближенными из прибалтийских немцев.

Важность книги оценила Елизавета. Это было именно то, что наверняка издал бы ее отец. И книга вышла в свет в 1742 году, на второй год ее царствования. В толстом фолианте 300 наставлений, или, как их называет автор, «регул» (от латинского regula-- правило). Автор начинает свои поучения с положения, что «Никто совершенен не родится, но отчасу (т. е. со временем) во нраве и делах приходит. Зрелый человек познается по доброму знанию вещей, по твердости рассуждения, по обузданию воли, также по осторожности в словах и делах своих».(14, 215)

Эта была первая попытка взрастить и воспитать разумных, образованных россиян, сделать их такими, какими представлялись императрице и придворным западные европейцы.

Потом при императрице Екатерине Великой появились и неоднократно допечатывались переведенные с французского книги о придворном этикете.

Это увлечение парижскими правилами и рекомендациями продолжалось и в первой трети 19 столетия. Особым успехом пользовалось также переведенное с французского издание «Правила светского обхождения. О вежливости. Полная карманная книжка, содержащая правила, наставления, применения, и примеры как представить себя в обществе, и как обращаться в нем».(9, 194)

Эпиграфом ко всей книжке поставлены слова; «В отношении вежливости все люди равны...» Далее следует около тридцати глав с рекомендациями и наставлениями и связи с различными ситуациями и действиями. Например: «Выезжая в публику, необходимо знать общественные дела, для избежания конфуза...», «Дамы приветствуют знакомых склонением головы, а друзей -- движением руки...», «Дав слово быть на свидании, должно все выполнить в точности в назначенный час...», «Приглашение на бал делается, по крайней мере, восемью днями прежде назначенного дня, чтобы дать время дамам приготовить все принадлежности к нарядам...» (9, 195)

Во второй половине 19 века, когда в России окончательно утвердились нормы и правила поведения, появились наставления, написанные русскими авторами для молодых людей. Популярностью пользовалась, например, «Полная школа светских и общественных приличий. Правила вежливости (Светский молодой человек)», появившаяся в продаже в 1893 году. Многие из этих правил актуальны и сегодня:

«Первым наружным признаком порядочного молодого человека служит приличная одежда... Одежда может быть и не самой последней моды, но если она сшита по вас, чиста и опрятна, то достаточно и этого... Простота изящная в костюме -- признак человека хорошего тона».

«Походка, телодвижения, поклоны -- все это должно быть у порядочного и благовоспитанного человека просто и естественно... Говоря о непринужденности и естественности, нельзя не сказать того же об излишней свободе, которую часто позволяют себе люди плохо воспитанные...»

«Находясь в обществе с женою, должно быть, прежде всего, внимательным и вежливым кавалером, как этого требуют приличия. Вниманием к жене вы невольно заставляете ценить и уважать вас... Если вы принимаете у себя в доме нового гостя, вы должны, прежде всего, представить его своей жене... Вводя свою жену в новое, т. е. незнакомое ей общество, вы обязаны отрекомендовать ее... Вежливое обращение, почтительность, внимательность и любезность должно соблюдать относительно каждой дамы и девицы».

«Входя в гостиную, нужно сделать поклон хозяину, хозяйке и другим гостям... Когда предлагают стул, нужно поблагодарить, но не садиться, пока не сядут хозяева... Если во время посещения в гостиную входит новое лицо, то нужно непременно встать со стула и ответить на поклон входящего... Никогда не садитесь на кончик стула или па диван рядом с хозяйкой...»